Тёмные воды (21+)

Синчэнь думал, что больнее уже не будет, когда увидел, что осталось от Байсюэ и что стало с Сун Ланем. Потом — когда вырвал свои глаза и остался в кромешной тьме. После — когда друг прогнал его, и к вечной темноте примешалось одиночество. Еще — когда в руках любимого человека запел ненавистный меч, и Сяо Синчэня накрыло осознанием, с кем он делит кровь и постель. И, наконец, когда увидел его, Чэнмэя, окровавленного, рядом с тихо спящим после Темного шторма А-Вэем. Но та боль, что он испытал сейчас, не шла ни в какое сравнение с прошлой! Мир словно вновь потерял все краски и цвета, все запахи и вкусы, а Сяо Синчэнь опять оказался в непроглядном мраке с выпотрошенным сердцем! Хотелось громко взвыть, словно раненный волк, но с губ сорвался лишь сдавленный хрип: — А-Ян… нет… не оставляй меня, умоляю! Родной, я не смогу без тебя, не справлюсь… ты же сильный. Дыши, молю тебя, просто дыши! До конца времен, помнишь? Не смей умирать раньше меня, слышишь? — но руки мужа холодеют, нить пульса почти нельзя поймать, кожа сереет на глазах, и на это смотрит Фэй глазами, полными страха. Она представляет, что нужно сделать, но ей не хватит на это сил… — Любовь моя, не бросай меня… — шепчет Сяо Синчэнь, словно помешанный, а из глаз впервые за много лет срываются кровавые слезы. Эти сдавленные мольбы слышит втянутый в дом Сун Лань и не верит ни глазам, ни ушам! Его друг плачет кровавыми слезами над этим чудовищем и умоляет его не умирать? Мир сошел с ума? Но сбивчивый шепот пробирает до самого сердца, ведь никогда еще Сун Лань не слышал в чужом голосе столько безумного отчаяния. И сейчас смерть врага отчего-то не приносила облегчения. И в страшном сне Сун Лань не мог представить, что станет причиной кровавых слёз Сяо Синчэня, что сейчас текли, промочив насквозь светлую повязку на его бледном лице. В нем, казалось, не осталось ни капли светлой ци, но он все же подает немного энергии, которая развеивается снежной дымкой, не принятая чужим телом… — Не смей умирать раньше меня, Чэнмэй, — хрипит Сяо Синчэнь, понимая, что ничего не может поделать кроме как умолять. Вэнь Нин смотрит на это, потом вытряхивает Цзычэня из демонических цепей, отчего он совсем не изящно грохается задницей на дощатый пол, и идет к Сюэ Яну. — Сяо Синчэнь, я помогу, только отпусти, — говорит лютый мертвец, и Фэй с удивительной силой оттаскивает даочжана от супруга. — Как? — шепчет Сяо Синчэнь… — он… он же… умер… — и та боль, что слышна в его голосе просто обездвиживает Сун Ланя, который, наконец, освобожден от темных пут, но просто пригвожден к земле чужой скорбью. — Еще нет, хоть и близок к этому. Рискованно, но… в любом случае, даже без Золотого Ядра он протянет дольше, — словно сам с собой говорит А-Нин, пока Сун Лань смотрит на женщину с лисьими хвостами! О, небеса! Он по нелепой ошибке принял что-то дурманное и сейчас бредит? Или отравлен каким-то ядом на ночной охоте? Иначе как объяснить, что его окружают эти темные твари, с которыми брат Сяо говорит, будто с добрыми друзьями? Что с ним стряслось за эти годы?! Вэнь Нин тем временем берет Сюэ Яна за руки и пускает по его меридианам сильный поток темной ци. В ответ призрачная метка на руке Чэнмэя бьет Вэнь Нина, отбрасывая того к стене, к счастью, пустой, и впитывается под кожу Сюэ Яна. Юноша закашливается и тихо стонет, но он определенно жив. — Да он везунчик на самом деле! — шипит А-Нин, поднимаясь. — Даже Золотое Ядро уцелело! Сяо Синчэнь, он жив, успокойся, пожалуйста, нам еще твоего друга убеждать помочь… — Не поможет, так вытяну из него ци до последней капли, но, надеюсь, до такого не дойдет… — хрипит в ответ Сяо Синчэнь, вновь подходя к мужу и нащупывая пульс на запястье. — А-Нин, ты-то в порядке? — Вновь ощутил себя живым, даочжан Сяо. Приложило от души, — смеется юноша, тоже прикасаясь к Сюэ Яну. — Он будет в порядке, только много крови потерял. Сейчас мы с Фэй все же попробуем напоить его кроветворным отваром, а ты пока что займись детьми, Сяо Синчэнь. Колыбели нужно скорее напитать энергией… Сделаем это, и все будет хорошо. Даочжан отрывается от супруга, нехотя отпуская его ладонь и безошибочно направляясь к Сун Ланю, которого все еще не покидает чувство, что его прекрасно видят, и подает тому руку: — Поднимайся, старый друг. Так что же тебя привело в этот забытый богами город? Цзычэнь хватается за протянутую ладонь, убеждаясь в своей догадке: Синчэнь истощен и сейчас не сильнее простого смертного. Если ударить сейчас, можно завершить начатое, но ярость, что поднялась в душе при виде Сюэ Яна, понемногу утихла, оставив себе на смену лишь смятение… — Я искал тебя несколько лет. Хотел попросить прощение за свои жестокие слова. Я ни в чем не винил тебя, просто ты оказался единственным, кто был рядом. И свою боль я излил на твою голову… прости меня, Сяо Синчэнь. Только что же с тобой стало? Как ты оказался в компании этих темных тварей?! — выдает он на одном дыхании, но его речь обрывают. — Ты находишься в доме этих темных тварей, так что прояви хоть каплю уважения, Цзычэнь… — хмурится в ответ Сяо Сичнэнь. — А-Нин и Фэй, может, и темные создания, но добра делают побольше многих светлых заклинателей. Они оба талантливые лекари, и спасли не одну жизнь в этом городе. А сколько нам с А-Яном помогали — не перечесть. Жизнь научила меня не рубить с плеча, не делить все на чёрное и белое. Я понимаю, что ты сейчас удивлен и не менее того разочарован. Я должен питать ненависть к Сюэ Яну, но я его люблю… Это не то, что ты ожидал узнать. Постараюсь объяснить тебе, как так вышло, что мы с ним вместе, но прежде — мне нужна твоя помощь. Не переживай, я не попрошу ничего дурного. Фэй изобрела очень полезную духовную технику — она называет ее колыбелью. Сплетенное из чистой ци заклинание способно сохранить жизнь малышам, что родились раньше срока и слабы. Чтобы создать такую духовную колыбель, обычно, хватает сил и у одного заклинателя, даже не самого способного, но детей двое, — Сун Лань смотрит на два золотистых кокона и видит внутри младенцев, которые словно погружены в глубокий сон. Они совсем маленькие, словно фарфоровые, и сердце щемит. Он раньше никогда не мечтал о семье и детях, но сейчас, кажется, понимает, что чувствует его друг: желание уберечь свое. — Я сплел духовные колыбели, но на то, чтобы напитать их необходимой, как воздух, энергией, не хватит даже моих сил. Ты можешь ненавидеть меня, попытаться убить… но они перед тобой ни в чем не провинились. Хотя бы в память о нашей былой дружбе я прошу: помоги мне спасти мальчишек! Боюсь, больше мне не представится шанса стать отцом… — Что нужно делать? — выдыхает Сун Лань, подходя ближе и рассматривая причудливое плетение потоков духовной энергии. — Я покажу, — Сяо Синчэнь встает сзади и касается пальцами локтей Цзычэня. — Знаю, ты не очень любишь прикосновения, но потерпи немного, ладно? Сконцентрируй свою энергию в направленный поток, а потом осторожно передавай, — и Сун Лань ощутил, как его ци, словно подчиняясь чужому голосу, осторожно побежала по меридианам. — Понадобится много, но Фэй подготовила отвар, который способствует быстрому восстановлению. Нужно будет просто хорошо выспаться. Уже отдав почти всю ци до капли, Сун Лань понял, что теперь остался беззащитным, но никто не нападал: Сяо Синчэнь просто потянул его за небольшой обеденный стол, приглашая сесть, а хулицзин протянула большую пиалу горячего отвара и ему, и Синчэню, поставила на стол нехитрые закуски. — Я-то пообедать успела, а вы поешьте, силы вам еще понадобятся. — Мне нужно сходить домой, А-Цин предупредить, — спохватывается Синчэнь, который в тревоге за А-Яна и новорожденных сыновей совсем позабыл о ждущей их дома названной сестре. — А-Нин сходит, а вас, думаю, разговор ждет. Сейчас проверю как там А-Мэй, и мешать не буду. Драку устроите — обоим всыплю, ясно? — грозит женщина, отходя к своему пациенту и проверяя, как он. Сюэ Ян дышит совсем тихо, очень бледный, но жара нет, и умирать он, кажется, больше не собирается. — Не устроим, Фэй, сил не хватит, — смеется Синчэнь, без страха отпивая горьковатый настой. — Пей, лучше станет. Никто тебя травить не будет. Фэй права, нам нужно спокойно поговорить. И так уже дел натворили. Ты А-Вэя отвел домой? Все с ним в порядке? — Не совсем… — пробормотал Цзычэнь, вспоминая, что случилось после того, как Сяо Синчэнь с мужем переместился сюда. — То есть? — Сун Лань, видя, как сжались кулаки друга, поспешил объяснить: — Нет, он дома, все хорошо… но он ушел сам. А перед тем, как уйти, вырубил меня ударом темной ци… — Прости? — поперхнулся даочжан, устало вздыхая. — Да, для полной картины только не хватало нам пробуждения его способностей… Пошел в папу, — пояснил он, глядя, как Фэй вливает в А-Яна не менее горькое пойло, чем досталось им с другом. — Но мы надеялись, что эти силы проспят в нем как можно дольше. — Сяо Синчэнь, прости за прямоту, но как так вышло, что вы… — выдавил Цзычэнь, заедая горечь первым, что попало под руку. — Я расскажу, — конечно, тот понял, что было в невысказанном продолжении. Как оказался тут в этой странной компании. Как встретил врага. Как сочетался с ним браком… — Но сначала я могу тебя кое о чем спросить? Прости, что говорю об этом, но сейчас это действительно важно и, надеюсь, поможет тебе поверить в то, что я скажу потом. Цзычэнь, что точно ты видел, когда вернулся в храм? Сюэ Ян сражался с адептами храма и уже убил шестерых, верно? Ты заметил что-нибудь странное? — Например? — хмыкнул Цзычэнь. — Как вел себя седьмой, с которым он дрался? Голос, глаза, речь, движения? — спрашивает А-Чэнь, тоже решая поесть. Сейчас тревога отступила, а на смену ей пришли усталость и голод. Фэй права, пообедать они так и не успели. — К чему ты клонишь? — нахмурился Сун Лань. Но Синчэнь ждал ответа. — Была уже ночь. Я возвращался из соседнего селения. На подступах к храму увидел тела послушников. Они были убиты мечом, но их глаза… у марионеток они, обычно, белые, а у них были черные, словно залиты чернилами. Сюэ Ян дрался с седьмым. Я думал, мне показалось, но, кажется, у него тоже были такие глаза. Еще странность… не знаю, важно ли это, но тот ученик, с которым дрался Ян, обычно во время драки любил болтать, совсем как сам мясник из Куйчжоу… и если Сюэ Ян умело манипулирует противником с помощью своих жестоких слов, то тот парнишка просто обычно нес всякую ерунду, и хотелось поскорее ему отвесить… ну, ты понял, — улыбается грустно Сун Лань вспоминая смешного болтливого мальчишку. — Но тут он молчал, и его движения были более… скованные, что ли. Потом я вмешался, а он пошел к храму. Да, еще это было странно. Он должен был бежать со всех ног, но он просто шел. А сам Сюэ Ян говорил мне, что я идиот, что его нельзя отпускать, иначе Тьма расползется по всей округе. Он и сегодня сказал, что я сам виноват в том, что произошло. Что братья погибли из-за меня… но к чему эти вопросы? Что он тебе наплел, брат мой? Синчэнь лишь грустно усмехнулся в ответ: — Я поначалу тоже думал, что А-Мэй хочет выгородить себя, но он был очень убедителен. Он не просто рассказал мне много вещей, что переворачивают всю эту историю с ног на голову, но и доказал… ты позволишь, я начну сначала? И Сяо Синчэнь рассказывает, как бродил один по окраинам Поднебесной, как встретил маленькую воровку, которая притворялась слепой, как они нашли раненного юношу на подступах к городу И. Как тот, сначала грубый и настороженный, постепенно взял на себя заботу о двух слепцах, как проявилась его суть омеги, и как охота на пауков раскрыла его личность… — И ты просто вот так принял то, что живешь… с ним? — шепчет Сун Лань. — Я надел его на меч, — печально возразил Сяо Синчэнь. — Он был ранен во время драки, подошел ко мне, хотел поговорить, но я был не в себе. А-Ян не стал защищаться, сказал, мол «убей, если тебе легче станет». А я тогда уже знал, что не станет. Дотащил его до дома, тогда и выяснилось, что А-Цин прекрасно видит. Но боялась признаваться, думала, прогоню. Я тогда не знал, как быть — лечить или дать ему умереть. Но Цин-Цин настоящую истерику устроила, а больше всего меня зацепила одна ее фраза. Она сказала, чтобы я спросил А-Яна, за что он убил адептов клана Чан. Она была там в первую ночь, понимаешь? Правда, А-Цин была совсем маленькой, помнит не все, но даже этого хватит, чтобы волосы на голове дыбом встали. Я привел его в чувство и спросил. Ян в ответ сначала зубоскалил, мол, "Чан Цыань по моей руке на повозке проехал", и вырезал он весь клан за потерянный мизинец… но потом предложил показать. — Как? — не понимает Сун Лань. — Юньмэнская техника «Сопереживание», адаптированная для расспроса души живого человека. — Он мог просто заморочить тебе голову? — напрягается Цзычэнь. — Наверное, — пожимает плечами Сяо Синчэнь. — Но не в тот раз. Он был едва жив, не думаю, что Сюэ Ян мог что-то внушить мне в таком состоянии. Мы провели в трансе два часа. И даочжан рассказывает другу, что видел. Как мать А-Яна изнасиловали и убили на его глазах люди клана Чан, как добрая знахарка продала его за долги в бордель, что также содержал этот клан. Как насиловали уже его. Как вырезали из утробы дитя, зачатое от одного из клиентов. Как потом он встретил Вэнь Чжулю и попал в Безночный город. Как зарабатывал себе право мести. Как вернулся и отомстил, убив не только членов клана, но и клиентов, что в ту ночь отдыхали в подземельях борделя… — Я не просто это видел, Сун Лань. Я словно в его шкуре побывал. И не знаю, какие силы нужны, чтобы подделать подобное. Это страшно. Ты представить себе не можешь, насколько… а потом, когда Фэй пришла осмотреть его, оказалось, что у нас скоро будет ребенок. Из-за старых травм выносить и родить малыша было для А-Яна нелегко, он думал, что если сможет сохранить ребенка, то умрет. И однажды он пропал на неделю. Я думал, он сбежал. Но он слетал на Мертвое Нагорье к источнику Изначальной Тьмы, Темным водам… — Только не говори мне, что эта пакость существует! — выдыхает Сун Лань, стискивая пиалу с остывшим отваром. — Увы. Это не легенда. Все это — правда. Он принес оттуда артефакт. Камни из этого источника. Благодаря ним я теперь снова вижу даже без глаз, — продолжает Сяо Синчэнь под изумленный вскрик Цзычэня: — Так ты видишь? — Конечно, даже с моими способностями нельзя так виртуозно огибать углы и перемещаться с помощью талисманов, — улыбается А-Чэнь. — До того дня мы не говорили о Байсюэ. Вообще почти ни о чем не говорили, едва ли бросая друг другу больше трех слов в день. Тяжелое было время для нас. И тянуло друг к другу безумно, и стояло между нами слишком много недосказанности. Но все же и этот разговор состоялся. Тогда Сюэ Ян и рассказал мне легенду о Сюэ Вэйшэнге и Темных Водах. И о том, что артефакт, благодаря которому тот омега стер с лица земли клан Чжан, погребен был в пещерах недалеко от Байсюэ. Когда было небольшое землетрясение, его выкинуло на поверхность, и крестьяне его нашли. Твои братья пошли проверить находку, открыли сосуд и выпустили Изначальную Тьму. — Вот же… — шепчет Сун Лань, — не почудилось? — О чем ты? — уточняет Сяо Синчэнь. — Я потом хотел вернуться в храм, но там был темный барьер, а внутри черная вода, которая гналась за мной, но не смогла его преодолеть, — вспоминает Цзычэнь. — Значит, ты уже после нас туда приходил, — облегченно вздыхает даочжан Сяо под изумленный взгляд Сун Ланя. — Сейчас объясню. Самая необычная часть истории в том, что, по словам А-Яна, люди кланов Чжан и Сюэ, что были поражены Темными Водами, не умерли. Эта древняя сила понемногу поглощала из них светлую ци, погрузив в какое-то забвение. И на закате своей жизни Сюэ Вэйшэнг провел некий обряд очищения, в результате которого многие из его жертв остались живы и даже сохранили способности заклинателей. Но и умерли многие, потому что он их не знал. Поэтому я даже искал тебя. Сюэ Ян восстановил ритуал и хочет очистить храм Байсюэ от Тьмы. Но нужен ты, чтобы монахи не умерли, когда осколки их душ будут свободны… — Это бред, — шепчет Сун Лань, залпом допивая отвар. — Мы были в храме, Сун Лань. Тела твоих братьев не истлели ни капли, будто они все спят. Их ци все еще циркулирует по меридианам. Они живы. И если обряд провести в течение шести-восьми лет, очень велик шанс сохранить не только их жизнь и рассудок, но и Золотые Ядра. — Сяо Синчэнь выходит из-за стола и садится на кровать к мужу. — Все эти годы А-Ян работал над этим ритуалом. Чуть меньше года назад сказал, что все готово. Но пришлось отложить твои поиски. — И что же случилось? — хмыкает Сун Лань. — Они случились, — кивает Синчэнь на младенцев. — Мы были уверены, что после рождения А-Вэя больше не станем родителями, но вот… Фэй думает, мы с ним предназначенные. Я иногда и сам так думаю. Сун Лань, что бы ты не думал, А-Ян неплохой человек. Просто он в жизни не видел ничего хорошего — только подлость, боль, голод, насилие и предательство. Но мы вместе больше четырех лет, и он не делает ничего плохого. По крайней мере, не вредит людям. — А дочь старосты? — шипит Сун Лань. — Я был удивлен, что он не убил ее тогда. На ней темная иллюзия. С девушкой все в порядке. А-Ян сказал, что иллюзия спадет, когда она полюбит кого-то по-настоящему, — слышит он в ответ. — Фэй давно живет в городе, а А-Нина Ян вытащил из темницы ордена Цзинь. Они обманули всех, сказав, что уничтожили Призрачного Генерала. А-Ян для них должен был восстановить Стигийскую Тигринную Печать и, как он выражается, наделать карманную армию мертвецов, самыми опасными из которых должны были стать А-Нин и бывший глава Ордена Нэ, но он не стал пробуждать столь опасных существ. А после того, как ты обвинил его в резне в храме, нынешний Верховный решил избавиться от неудобного адепта, убив его и отобрав Печать. Но ни то, ни другое у него не вышло. Цзинь Гуанъяо не знает, что А-Ян жив, и мы не спешим его радовать этой новостью, — заканчивает Сяо Синчэнь рассказ. — Так что просто живем, охотимся в окрестных селах, растим сына и присматриваем за А-Цин. Есть огород, небольшое хозяйство, столярная мастерская. На жизнь хватает, а большего нам не надо. Хотя Чэнмэй способен всю Поднебесную с ног на голову перевернуть. Он потомок Сюэ Вэйшэнга. У него уцелевшие записи темных техник клана Сюэ, и он их не просто усвоил, но и усовершенствовал. Только власти А-Ян не хочет. — А чего он хочет? — вздыхает Сун Лань, уже понимая, что Сяо Синчэнь по-прежнему слеп. Но теперь от любви. — Жить спокойно. Крышу над головой. Семью. Людей, которые будут любить его просто так, а не потому, что им от Чэнмэя что-то нужно. То, чего был лишен с раннего детства, — шепчет Сяо Синчэнь, нежно касаясь мужа, который не думает просыпаться. — Когда мы впервые его встретили, мне казалось, он безумец. Но сейчас я понимаю, что однажды он был доведен до отчаяния. И когда его месть свершилась, вся злоба и ненависть его ушли. Когда вскрылась правда о том, кто он, я решил, что он просто хотел посмеяться надо мной, хотел отомстить. А Сюэ Ян тоже влюбился в меня. В слепого бесполезного непроходимого дурака. Я иногда думаю, что вряд ли пережил бы ту зиму, не встреть я его, Сун Лань, — и от этих слов ладони у Цзычэня холодеют. — Много раз думал подставиться на ночной охоте, потому что выть от одиночества хотелось. Потом встретил А-Цин, которая увязалась за мной больше из жалости, чем из выгоды, но она просто ребенок. Была точнее. По-настоящему спас меня мой враг. — Брат Сяо, — тихо спрашивает Сун Лань. — Ты счастлив? — Честно? — улыбается Синчэнь, нежно целуя А-Яна в лоб, вновь предпринимая попытку передать ему духовные силы, на сей раз — успешную. — Да, Сун Лань. Я счастлив. Счастлив называть его своим мужем, счастлив проводить с ним дни и ночи, счастлив растить с ним сына… и просто жить, зная, что в этом мире есть половинка моей души. Я знаю, что он тоже любит меня и сделает все ради нас с сыном. А теперь и ради них тоже, — Синчэнь оборачивается к духовным колыбелям. — Я мечтал не об этом, знаю. Но сейчас я имею намного больше того, о чем мечтал. Сун Лань лишь молча кивает и выходит на улицу. Ему надо все это переварить. А Сяо Синчэнь ложится рядом с мужем, надеясь, что он скоро очнется и будет в порядке. Надеясь, что мысль о том, что детей у них больше не будет, не причинит ему слишком сильной боли. Они хотели дочку, но и три сына куда лучше, чем ни одного. Синчэнь знал, что они сделают все, чтобы уберечь своих мальчиков, теперь их семья стала больше, а Цзычэнь нашелся и жив, хоть и натворил дел, едва появился. Все они живы, а значит, все еще можно наладить, исправить и устроить. — Ты приходи в себя скорее, родной. Так напугал меня, представить себе не можешь. Мы с мальчишками тебя ждем, любовь моя. Все хорошо, слышишь? — и Сяо Синчэнь проваливаетя в дрёму, надеясь скорее восстановиться. И А-Яну, и детям он нужен сильным.