Тёмные воды (21+)

— Если сейчас здесь появится Чан Пин, я поверю в Бога. В какого-нибудь, — безумно смеется Сюэ Ян. — Прямо вечер встреч! Здравствуй… отец. Лица присутствующих вытянулись в удивлении, а вот красивое лицо мужчины перекосило от ярости. Он вынул меч и повторил: — Верни мне записи, ублюдок! — И на кой гуй они тебе? С большей частью заклятий ты просто не справишься. Кишка тонка. Стержень не тот, — хмыкнул Сюэ Ян и вынул Цзян Цзай из ножен. — Это же… — прошептал Сюэ Фэнг, узнавая один из самых сильных мечей клана Сюэ. — Откуда он у тебя? — А сам как думаешь? Явно не на рынке купил, — прошипел Сюэ Ян. — Достаточное доказательство нашего родства, а? — Значит, ты сын Чжан Аи? В последний мой визит в Куйчжоу я узнал, что она мертва, а ребенок пропал. Выходит, детство ты провел в притоне? Так там бы и сидел, такому только поганить доброе оружие! — Куда интереснее, папочка, где и как я провел юность, — казалось, сталь в голосе Чэнмэя могла разрезать Фэнга пополам и без помощи духовного оружия. — Ты всерьез хочешь со мной драться? Что ж, придется поддержать твое желание умереть. Но не здесь. Я дал слово, что не обагрю кровью землю храма… В левой ладони Сюэ Яна формируется черная дымчатая сфера, которая срывается с руки и ударяется в грудь его отца, просто вышвыривая того за стены Байсюэ. Чэнмэй неспешно идет за ним. — Эй, далеко собрался? — крикнул ему вслед Бао Донгэй, силясь выпутаться из потока темной ци. Но даже Баошань не могла противостоять силе Печати. — Если тебе так не терпится умереть, становись в очередь, — рычит темный заклинатель, — аккурат после Наставницы твоей. Сначала ей ожерельем кишки на шею намотаю. Как только с ним закончу, — и тоже покинул двор храма, приближаясь к оглушенному концентрированной ци отцу. От сильного удара чистой темной энергией Сюэ Фэнг едва смог подняться на ноги. — Что, уже все? А гонору-то было! — ухмыляется Чэнмэй. — И зачем тебе, червяк, понадобились труды Вэйшенга? Твое тело не выдерживает силу заклинания средней руки. Изнеженный, жизни-то не хлебнул. Чуть ударился, скулишь, как голодная псина… смотреть противно. — Моя дочь умирает от искажения ци. В записях есть способы ей помочь! — хрипит Сюэ Фэнг. Он уже понял, что проиграл бой, не нанеся ни одного удара. Медленно приходило осознание, что этот молодой мужчина — его родной сын. Аи не лгала — на самом деле родила ребенка от любовника. Значит, была верна. А он лишь воспользовался предлогом оборвать наскучившие отношения и обрек единственного сына на убогую жизнь сироты… ведь не разорви он связь с Аи, мог бы забрать ребенка, когда та умерла. Да, его жена была бы глубоко обижена, но у нее доброе сердце. Она смогла бы принять мальчика. Вот только как ни винись, прошлого не изменить. И тяжелой судьбы Сюэ Яна уже ничего не исправит. — Способ, ты хотел сказать? — усмехнулся Чэнмэй, убирая меч. — Разве тебе нужны эти записи, чтоб о нем знать? Он и так известен. Тёмный транс, вход в чужое сознание, перетягивание всей боли на себя, пока перебираешь поврежденные каналы ци. Но ты не можешь, верно? Тебе не хватает духа ощутить то, что чувствует сейчас твоя дочь… Несколько монахов, настоятель, Глава Не, Сун Лань и Сяо Синчэнь высыпали из ворот Храма, слыша концовку разговора, а Сюэ Ян, недобро усмехнувшись, продолжил: — Знаешь, чем дольше живешь, тем больше понимаешь, что есть на свете вещи, куда страшнее смерти, отец. Пожалуй, я сохраню твою жалкую жизнь. И буду молиться, чтобы она была долгой. После того, как оборву мучения твоей несчастной дочери и ее безутешной матери… по-моему, это вполне благородно, правда, избавить страждущего от агонии? — Что ты несешь? — шепчет Сюэ Фэнг. — Думаю зайти к папочке в гости, — смеется Сюэ Ян своим безумным смехом, от которого у всех по коже бегут мурашки. — Я столько лет мечтал найти тебя и эту ёбаную святую бабку и прихлопнуть, как тараканов, но теперь думаю, что просто смерть — это для вас слишком легко. Тебя точно не убью. Оставлю в бессилии смотреть, как все, что ты любишь, уничтожено, а у тебя даже отомстить кишка тонка, не то, что спасти! Сюэ Фэнг с криком кидается на сына, но тот, играючи уклоняется от удара, не зря, много лет тренировался в фехтовании с мужем, и прикасается пальцами к виску мужчины. Глаза Фэнга заливает Тьма, и он падает, словно подкошенный: — Вот, Сяо Синчэнь. Смотри на то, чего ты так боишься. Он во власти Темной Иллюзии. Все его кошмары и страхи сейчас терзают бедняге разум, и выбраться оттуда без посторонней помощи нельзя. Впечатляет, верно? Одно легкое прикосновение и пойманный взгляд, и все. Но есть и другие способы. Песнь Иллюзий, например. Ею можно зачаровать хоть весь город. Вот она — правда. Если захочу, в морок смогу погрузить даже слепого. Правда, эту песнь я освоил меньше года назад. Но тебе ведь так нравится считать меня чудовищем, верно? Что же, им я и останусь впредь. Хотя бы будет не так больно: на правду-то не обижаются, даочжан. Бабку твою я, так и быть, сегодня не убью. Есть дело поинтереснее. Но передай ей — если сунется ко мне, пройдет через все врата Диюя. Мне больше ни к чему сдерживаться, раз уж мы разводимся… Бывай, даочжан. Поиграл в добренького, и хватит с меня. Вернусь через сутки за сыновьями. Попытаешься спрятать — голову сверну, ясно? Потому что вернусь я уже без этого позорного клейма, — шипит заклинатель, легонько касаясь метки. Затем достает сосуд с Темными водами, делает странный пас рукой, с его метки срывается та сама темная сфера, вырисовывает круг в воздухе, и открывается портал. В нем видна окраина небольшого городка. — Надо же, почти что в родной край тащиться, — зубоскалит Чэнмэй, входя в портал. — Без меня дальше справитесь? — спрашивает Сяо Синчэнь Сун Ланя. — Да, а что ты…? — но Сун Лань не успевает даже договорить, как Сяо Синчэнь влетает в портал за мгновение до того, как он закрывается. В этот же миг сила, удерживающая Баошань и ее учеников пропала, и та, оторвав свое тело от холодной колонны, выбежала к остальным: — Где он? — Ушел, — ответил Сун Лань, все еще находясь в каком-то странном оцепенении. Может, это все сон? За последний час произошло столько всего, сколько за последний год не происходило, и во всем этом был замешан супруг Сяо Синчэня. О каком разводе он говорил? Синчэнь же за ним несколько дней как щенок ходил, что у них там стряслось? Ну, поругались, жизнь без этого не проживешь. Но чтоб метку сводить, рискуя и своей жизнью, и жизнью альфы… и кого этот сумасшедший убивать собрался? Сестру родную? Будто у Сун Ланя своих тревог мало! Тут вон полный двор едва живых монахов, которых надо бы накормить, переодеть из погребальеых одежд и успокоить после пережитых потрясений… но из головы не идет друг. Куда он полез? Что, если Сюэ Ян просто убьет его, не совладав с Тьмой внутри себя? — А с этим что? – не скрывая презрения, спрашивает Баошань Санжень. — Темная иллюзия, — отозвался за Сун Ланя наставник. — Я впервые вижу эту технику. Боюсь, что помочь ему не смогу. — Ученики, займитесь, — сказала Баошань, и четверо тут же бросились к Сюэ Фэнгу. Не то, чтобы она горела желанием помогать темному заклинателю, но только он мог знать, куда делся его отпрыск. — Донгэй? Донгэй… — Простите, Наставница… — тихо ответил тот. — Настоятель Хань, — Бао поклонился и спросил: — Могу ли я остаться с вами в этой Обители? — Бао Донгэй! — непонимающе воскликнула Баошань. — Что ты… — Я не смогу вернуться на Священную Гору, Наставница. Душа моя в смятении. Вы сказали мне, что Аи сама решила уйти. Но это было ложью. Вы знали, что я любил ее. А теперь я узнаю, что моя любимая была изгнана, влачила жизнь в нищете, став игрушкой в руках этого бесчестного человека, который после всего, что совершил, еще посмел поднять меч на собственного ребенка. На ее сына… вашего внука, как оказалось. Который мог быть моим сыном, если бы вы не вмешались! Который, вопреки вашим словам, никого здесь не тронул, более того, на самом деле очистил это место. Я чувствую лишь остаточный фон темной энергии, который вот-вот развеется. — Который пошел убивать сестру, если ты слышал! — устало отозвалась Баошань. — Что-то мне подсказывает, что все совсем не так. Так я могу остаться? — стоял на своем мужчина. Поверить в услышанное и принять это было не так просто. А еще хотелось узнать темного заклинателя, что был неуловимо похож и на отца, и на свою мать… немного успокоив свой разум, Бао понял, что не чувствует в нем той животной ярости, что способна привести к убийству. Возможно, он из тех, кем движет лишь холодный расчет? Но и на это было не похоже. — Разве я могу отказать ученику Баошань Санжень? Оставайся. В храме теперь есть свободные кельи, — решил настоятель Хань. Молчавший до всего этого Не Хуайсан откашлялся и произнес: — Господа, думаю, нам с вами нужно решить несколько насущных вопросов, не так ли? *** Сяо Синчэнь выскользнул из портала за мгновение до того, как тот схлопнулся, и тут же напоролся на злющий взгляд мужа: — Тебе жить надоело, Сяо Синчэнь? — прошипел Сюэ Ян, вновь сконцентрировав в ладони темную сферу, но уже совсем маленькую. Та зависла в воздухе, а потом медленно поплыла, судя по всему, указывая направление к чему-то. Или кому-то. — Какого гуя ты поплелся за мной? Думаешь, сможешь остановить? Я тебя разочарую. Не сможешь. Во мне сейчас сила Темных Вод вместо крови по венам течет. Надо было убивать, пока возможность имелась. — Будто я смогу, — шепчет Синчэнь. — А-Ян, постой, молю тебя! — Если ты не заметил, я спешу. Баошань на дерьмо изойдет, но вытянет Фэнга из кошмаров, чтобы найти меня. Я должен все сделать быстро… — Где мы? — Да какая разница? — взрывается Чэнмэй. — Что тебе нужно от меня? Я уже все тебе сказал. А сейчас не мешай мне делать то, что я задумал! — Ты ведь не убить ее спешишь. Иначе что тебе несколько минут. Ты помочь ей хочешь, да? — Синчэнь говорит тихо, и Сюэ Ян все же замедляет шаг. — Оправдания мне ищешь, даочжан? С каких пор? Раньше стоило мне косо на кого глянуть, сразу во всех грехах подозревал! А тут я прямым текстом свои намерения объявил. Что изменилось? — тянет Чэнмэй. — Думаешь, я не знаю, каким становится твой взгляд, когда ты идешь убивать? — вздыхает даочжан, догоняет Сюэ Яна и берет его за руку, что не отмечена печатью Темных Вод. — Да постой ты хоть мгновение! — Да что еще? — шипит тот, вновь шарахаясь от Синчэня, словно от прокаженного. — Скажи мне, любовь моя… ты ведь не всерьез сказал о своем намерении разорвать нашу связь? Ты на самом деле желаешь развестись? — Ты прямо сейчас это хочешь обсудить? — фыркает Сюэ Ян. — Прямо сейчас, — голос Синчэня становится тверже. — Потому что сейчас ты зол и находишься под воздействием темной энергии. Не отрицай. Я прошу лишь не рубить с плеча, А-Ян! Да, я виноват перед тобой. Да, я позволил себе эти глупые опасения. Да, я честно говорю — иногда меня пугают твои способности, природу которых мне не постичь. Но больше всего прочего я боюсь потерять тебя, слышишь? Я боюсь, что эта сила выжмет тебя до суха однажды и уничтожит. Я боюсь, что не смогу тебя защитить и уберечь от самого себя. Это не значит, что я не верю тебе и не доверяю. Я люблю тебя и от своих слов и клятв не отказываюсь. Посмотри на меня, А-Ян. — Ну? — тот все же поворачивается к нему и поднимает свои черные, как смоль, глаза. — Если твое решение окончательное, и у нас нет ни единого шанса, скажи мне это, глядя в глаза. Скажи, что не любишь больше. Скажи, что готов никогда больше не встречаться, скажи, что сможешь сообщить А-Вэю, что его родители больше никогда не будут вместе, скажи, что я противен тебе и не заслуживаю даже твоего взгляда! Потому что я не могу поверить в это, А-Ян. И своей жизни без тебя представить не могу. А наши дети… разве для того ты рисковал жизнью, чтобы в один миг разрушить нашу семью? Думаешь, я хотел причинить тебе боль? Никогда у меня не было такого намерения! Так что? Что ты скажешь мне? — Синчэнь старается говорить спокойно, хотя впервые в жизни хочется кричать, хорошенько тряхнуть Яна за плечи и прижать к себе, чтобы даже думать забыл о том, что хочет уйти. А потом целовать, медленно и сладко, пока все сомнения не покинут эту бедовую голову. Но он лишь молча ждет ответ. Сюэ Ян молчит тоже, отводит глаза. Потом и вовсе молча разворачивается и идет дальше за сферой. — Это твой ответ? — Синчэнь догоняет его и держится рядом, но на шаг позади. — Ты и сам знаешь. Если я скажу тебе, что больше не люблю, это будет ложью. Но любовь не всегда залог счастливой жизни. Мать отца до безумия любила. И куда это привело ее? — Сюэ Ян тоже больше не рычит, говорит спокойно, но с затаенной горечью. — Я на самом деле не уверен больше, что у нас есть будущее, не отравленное твоими страхами и недоверием ко мне. Уверен, не такого мужа ты хотел. Я олицетворение всех грехов, от каких твоя баба тебя на святой горе предостерегала. И другим не буду, Синчэнь. Я темный заклинатель, повелитель Иньской печати и Темных Вод, жестокий убийца. И сейчас мне ничего не стоит раскроить черепа этим несчастным женщинам… — Сюэ Ян вынимает меч, и Синчэнь понимает, что они подошли к одному из домов, от которого за версту разило энергией инь. — Я уже говорил тебе — я знал, кого беру в мужья, — повторяет Синчэнь. — Знаю, что ты любишь всех нас и никогда никому не навредишь без веской причины. И уверен, что никогда не захочу от тебя отказаться, — даочжан замирает у порога дома в шаге от мужа. — А-Ян, ты уверен, что хочешь пойти туда? Ты же сейчас на ногах стоишь на чистом упрямстве… — Я жив, потому что часто держался на ногах на чистом упрямстве, — парирует супруг. Меч он достал, чтоб на него опереться. Сюэ Ян глубоко вдыхает и говорит: — Хочешь помочь, так найди комнату в постоялом дворе. Мне не хватит сил на перемещение, — и стучит в дверь. Открывает уже немолодая, но весьма миловидная, хрупкая женщина, которая тут же со страхом пятится назад, глядя на меч в руках гостя. Когда-то муж замучил ее рассказами об этом оружии, а сейчас… — Здравствуй, хозяйка, — ухмылку Сюэ Яна нельзя назвать дружелюбной, но он не спешит с порога нападать. — Муженек твой все ноженьки истер, пока меня искал. Надеялся, что в старых записях клана найдется хоть что-то, что излечит вашу дочь. Но чудес не бывает. Он лишь зря потратил время. — Кто вы такой? — немного взяв себя в руки, выдыхает женщина. — А ваш муж не рассказывал вам, каким образом он утратил все записи клана Сюэ? — пропел Чэнмэй, подкинув на руке мешочек цянь кунь. — Они у вас, — поняла женщина. — Мой муж потерял его на ночной охоте… вам не принадлежат эти записи! — Боюсь, в то время охотился ваш супруг исключительно в койке моей почившей матушки. Мое имя — Сюэ Чэнмэй. Так вы позволите мне войти? Госпожа Сюэ, побледнев еще сильнее, чем до того, сделала шаг назад, приглашая войти. — Я найду комнату, — Сяо Синчэнь вежливо поклонился, оставляя их наедине. — Кто этот господин? Он заклинатель? — спрашивает Госпожа Сюэ. — Мой супруг. Отведите меня к вашей дочери. Посмотрю, можно ли ей помочь. Сколько дней она в агонии? — спрашивает Сюэ Ян. — Более недели. Как вы нас нашли? — Ваш муж меня нашел. Хотел вернуть записи, полез драться… честно говоря, еще четыре года назад я бы просто прирезал вас и смотрел, как он будет мучиться от невосполнимой утраты, но сейчас… — Что же изменилось? — Госпожа Сюэ напугана, но все же подводит гостя к комнате дочери. — У меня тоже появились дети. А руки по локоть в крови, до конца жизни не отмыться. И если учесть, как много я нажил врагов, не хочу, чтобы кто-то из них решил отомстить мне таким образом – через супруга или сыновей. Вы не в ответе за действия своего мужа. Ваша дочь — тем более. Все-таки она мне родная сестра, — Сюэ Ян входит в комнату, склоняется над мечущейся в постели девушкой и осторожно касается ее запястья: — Госпожа Сюэ, вам лучше выйти. Она, возможно, будет сильно кричать. Ни под каким предлогом не входите в комнату, пока я не закончу. Мой муж, думаю, вернется сюда. Он вполне способен поддержать светскую беседу. А сейчас идите. У нее совсем мало времени. — Вы можете ей помочь? — с надеждой просит мать. — По крайней мере, попытаюсь. Хоть у одного мужчины рода Сюэ должно хватить на это духу, — улыбается Чэнмэй. — Синчэнь вот-вот вернется. Идите, Госпожа Сюэ. — Меня зовут Юи, Чэнмэй. Ее — Юнру. Да хранят тебя духи предков! — Хранят… Ну что, очаровательная* ты моя? Добаловалась с темными техниками по шарлатанским свиткам? — вздохнул Сюэ Ян, беря девушку за руку и проваливаясь в ее сознание. Тело заклинателя тут же прошила боль, сравнимая с той, что ему доводилось испытать лишь в детстве, но он сдержал крик. «Лучше б убил, чтоб не мучилась», — подумал он, прежде чем приняться за искореженные меридианы. Этот день становился слишком длинным, гуй его подери!