***
— Мои люди зачищают деревню, но будь осторожен, там всё ещё полно уродцев, — Крис нарочно игнорирует Гейзенберга, а Итан нарочно игнорирует их неприязнь. Крису нужно найти мегамицелий, но, очевидно, говорить при Гейзенберге об этом он не собирается. Итан хлопает его по плечу, безмолвно желая удачи, а потом ещё несколько секунд глядит вслед его удаляющейся фигуре. — Старый знакомый, а? — хмыкает Карл, наконец-то чуть расслабившись. — Можно и так сказать. Идём, — Итан почти машинально хватает его за руку. Осознаёт тут же, но отпускать становится как-то неудобно. В конце концов, не хватало ещё насмешек от его эксцентричного спутника. С крыши полуразвалившейся избы спрыгивает ликан. Итан тут же берёт его на прицел, но Гейзенберг хмыкает. Из кучи поленьев позади вырывается старый топор. С мерзким хлюпаньем и хрустом он впечатывается в чужую шею, а с третьего удара и вовсе сносит «оборотню» голову. Обезглавленное тело стоит ещё несколько секунд, пошатываясь, а затем валится прямо в грязь. Итан безмолвно смотрит на Гейзенберга. — Что? Ты бы его всё равно убил, а патроны лучше поберечь для Миранды, — пожимает плечами тот. Надо признать, в этом он прав. Они пробираются через деревню. Карл буквально тащит его за собой, то ли ориентируется в темноте лучше, то ли потому что местный и хорошо знает дорогу. В любом случае, его присутствие помогает Итану сохранить толику спокойствия. Светает. По пути Гейзенберг притягивает к себе кучу железного хлама. Итан не особо понимает, как это им поможет, но не возражает. К месту ритуала дорогу им преграждают чернильные древовидные отростки. Итан расталкивает их, пытается отодвинуть руками. Получается не очень хорошо, но зато Гейзенберг прорубает путь в несколько раз быстрее, практически не прикладывая усилий. — Эта сука… — шипит Итан. Из-за отростков слышен голос Миранды. — Ева? — Миранда всхлипывает, а Итан чувствует бессильную ярость. — Это ты? — Я её уничтожу, — хрипит Итан. Карл не отвечает, просто смотрит так… Понимающе. — Я так по тебе скучала… Что? Они замирают на секунду — болезненный стон Миранды становится неожиданностью. — Почему я теряю силы? Гейзенберг улыбается страху в её голосе. — Наш шанс, малыш. Не проебись. Итан не прочь выстрелить ему в ногу. После того, как они спасут Розу, конечно. Карл сносит последний отросток. Итан выскакивает вперёд, ведомый отчаянием. — Роза! Женщина тяжело дышит, словно испытывает острейшую боль. Итан подходит ближе, готовый выстрелить ей в голову в любую секунду. — Миранда! Она поворачивается медленно, прижимая его дочь к груди, и это вызывает в нём сильнейшую ярость. — Отдай мне Розу, слышишь?! — Зачем ребёнок… Трупу?! — восклицает она. Ближайший отросток резко тянется к Итану сбоку. Он успевает заметить движение, но не отскочить. Иллюзорная боль пронзает его, но лишь на мгновение — острые концы остростка сносит лезвием топора. — Куда попёр вперёд меня в пекло? — фыркает Гейзенберг. Миранда одаривает его холодным взглядом. Под её глазами струйки чёрной крови, стекающие вниз по лицу. — Неблагодарный сын. Я подарила тебе настоящую жизнь, а ты… — Завали пасть, — в тон ей отвечает Карл. — Быть твоей сраной марионеткой – это не жизнь, дорогуша. — Я не позволю вам двоим всё испортить, я приближала этот миг всю жизнь. Я свое заберу! Она окружает себя новыми отростками, Итан успевает шагнуть в сторону от одного из них. Роза оказывается на одной из чёрный веток, похожей на огромную когтистую ладонь. Сердце Итана пропускает удар от страха за дочь. — Р-р-оза моя! — голос Миранды искажен так, что хочется закрыть уши руками. Гейзенберг хватает его за плечо. — Слушай сюда. Ты хватаешь малявку, я отвлекаю Миранду. Усёк? — Да, но как?.. — Полезай, Золушка, — Карл подталкивает его к толстому куску железа. — Ну пиздец, — вздыхает Итан, вцепляясь в холодный острый край. Железо плавно отрывается от земли. — Эй, знаешь, может быть, если бы мы устраивали совместные Рождественские вечеринки… — тянет Гейзенберг, отправляя к Миранде куски арматуры. Ей они, конечно, как слону дробина. Своеобразная платформа Итана движется медленно — Гейзенберг внизу отбивается от «материнских» атак, и, вероятно, не желает его уронить. Это с одной стороны хорошо, с другой — на такой неусточивой поверхности Итан едва успевает отстреливаться от вездесущих отростков, норовящих проткнуть его насквозь. — Неблагодарная мразь, — голос Миранды звучит загробно, как будто ожившая страшилка. Итан отсюда, сверху, видит, как она меняется. Покоцанный нимб растёт как будто из позвоночника, облезлые крылья теряют своё великолепие, руки деформируются, становятся похожими на тонкие сухие ветки с острыми когтями. — Ну же… — тихо вздыхает Итан. До Розы осталось совсем чуть-чуть, крохотное расстояние… Звук чьего-то тела, впечатываемого в стену, не пугает его, но. Платформа под ним застывает, и за мгновение до падения оной Итан вцепляется в одну из веток. — Ты! — рявкает Миранда, привлечённая звоном железа. Итан подтягивается, пытаясь забраться на ветку, пока снизу к нему стремятся другие отростки. — Карл! — кричит он, понимая, что не успеет. Один из отростков охватывает его лодыжку и резко тянет на себя. Итан сжимает ветку крепко, до побелевших костяшек, но ещё мгновение и его утянут вниз, где его ожидает верная смерть. — Арх! Отростки застывают. Итан спешит сбросить с себя хватку, дрыгая ногой, и всё-таки забирается наверх. Миранда хрипит, сплёвывая черную кровь. Из её живота торчит неровно обрезанная железная труба. — Роза… — у Итана немного дрожат руки. Он прижимает дочь к себе как самое драгоценное сокровище в мире. Руки немного дрожат. — Из всего… Моего лжепотомства… На тебя… Я возлагала больше всего надежд, — сипит Миранда. –Но ты был мне… Плохим сыном. — Я вообще, — тяжело дыша, отвечает Гейзенберг, — никогда не был твоим сыном. Итан укладывает дочь к себе на колени, дрожащими руками перезаряжая пистолет. — Я подарила тебе жизнь… Я и отниму! Её крылья неестественно выгибаются, становятся словно паучьими лапами. Миранда бросается на Гейзенберга, а Итан не видит что происходит — она закрывает обзор собой. Он целится ей в затылок. От волнения и страха сделать это сложно. Вдох. Выстрел на выдохе, лёгкая отдача. Миранда дёргается. Дёргается, уклоняясь от выстрела. — Мужчины… Ни капли чести. Двое на одну, — фыркает она. — Со мной Роза будет счастливее. — Она моя дочь! — в гневе кричит Итан. — Не твоя, долбанутая ты сука! В нём говорит слепая омежья ярость. Защита своего потомства — чистый инстинкт. Итан убьёт любую тварь, которая посмеет потянуть свои лапы к его дочери! Снизу раздаётся громкий чавкающий звук и болезненное рычание. Наверное, один из отростков только что ранил Гейзенберга. Итан хлопает себя по карманам, лихорадочно рассуждая. Идея приходит внезапно и кажется бредовой. Остаться беззащитным самому и оставить без защиты Розу? Но там внизу Гейзенберг. Который, между прочим, уже спас его задницу дважды. Ошибётся ли Итан? Поставит ли не на ту лошадку? — Твой папа идиот, знаешь? — с нежностью шепчет Итан, глядя на дочь. Бросает оружие вниз, не оставляя себе ничего. — Карл! — Он уже второй раз зовёт его по имени вслух. Гейзенберг, лишившийся своих очков, едва уклоняется от чужого удара и смотрит на него. Итан пальцем указывает на брошенное оружие. Поймёт ли? Гейзенберг усмехается. — Знаешь, я думаю, Еве повезло, что ты её не растила, — мстительно бросает он. Миранда гневно ревёт, бросаясь на него. Всё оружие, что Итан притащил с собой, взмывает вверх, в воздух. Уинтерс прижимает дочь к груди, прикрывая ей уши. Грохот и правда стоит ужасный, когда начинается пальба из всех орудий. Роза пугается и плачет, и всё, что может сделать Итан — шептать что-то успокаивающее и качать её на руках. Миранда страшно кричит — скорее визжит, разрываемая плоть не успевает срастаться. Кровь, брызжущая под вспышками, не чёрная, красная. Гейзенберг подаётся вперёд, ближе к ней и рычит ей что-то на языке, незнакомом Итану, но интонации обвиняющие, болезненные. — Моя дочь! — голос Миранды похож на скрежет. — Моя Е… Ева… Она каменеет, чтобы потом рассыпаться, почти как дочери Димитреску. Гейзенберг пристально смотрит на неё, почти недоверчиво, ожидая подвоха. — Чш-ш-ш, — баюкает Итан. Он в точности также смотрит на Розу, боясь, что она снова исчезнет, что её выхватят из его рук. Своеобразный потолок осыпается, приводя их в чувства. Итан с опаской смотрит на Гейзенберга. Их вынужденный союз был оговорён только до смерти Миранды. И хотя альфа пообещал… — Итан! Итан! — Крис врывается внутрь и замирает, глядя на них. Вскидывает оружие, целясь в Гейзенберга. — Крис… — вздыхает Уинтерс, но не отводит взгляда от Карла. Тот тоже смотрит только на него. В его взгляде угрозы нет. Ничего, чтобы Итан заподозрил его, он не сделал. Да сам альфа ему симпатичен, как ни крути. Но это чувственное. А рациональное? Итан кусает губу. Решение, решение… — Эй, — напряжённым тоном спрашивает он, — я знаю место, где делают лучший кофе в Европе. Тебе понравится, — тянет он, внимательно глядя. Гейзенберг немного медлит. — Что ж… Думаю, всё лучше, чем в этой дыре, — наконец отвечает он. Крис фыркает. — Ты правда предлагаешь забрать его с собой? — он косится на Итана, уже не так твёрдо сжимая оружие. — Ну, — невероятно довольно встревает Гейзенберг, — Я умею нравиться людям. — Заткнись, — в унисон отвечают Итан и Крис.***
Итана немного трясёт. Он не отрывается от дочери ни на секунду. Нервная система, перенёсшая все ужасы, наконец-то даёт о себе знать. Итан даже не понимает, что плачет, пока видимость не падает до одного единственного размытого пятна. — Девочка моя, — шепчет он, качая Розу. Рядом сидит Гейзенберг, так, что они соприкасаются коленями. Он же придерживает Итана, когда их достигает взрывная волна. — После всего этого будет весьма глупо помереть от столкновения с полом, — будничным тоном комментирует он. Итан почти ощущает неодобрительный взгляд Криса в его сторону, но он Гейзенбергу даже благодарен. Если бы тот вдруг стал его утешать, Итан бы его ударил. Он не слабый. Не после всего, что пережил. — Водички? Итан издаёт смешок сквозь слёзы. — Я тебя ненавижу. — Пиздёж, — самодовольно фыркает Карл. — Я тебе нравлюсь.