Нерушимая клятва

      Монотонное капанье с потолка отдавалось неприятными щелчками где-то в мозгу. Я с трудом открыла глаза, видя перед собой всю ту же мрачную сырую камеру. Сколько я уже здесь? Что происходит снаружи? Что с мальчиками?       Страшные мысли приносили с собой тревогу, но я старалась не поддаваться. Не накручивать себе никакой из исходов. Всегда лучше знать что-то наверняка, чем мучиться в бесконечных догадках, потому что фантазия человека способна завести в такие непроходимые дебри кошмаров, из которых придётся выбираться не один год с помощью разных психотерапий.       Так и сходят с ума.       Я осторожно пошевелила рукой, плечо отозвалось надсадной болью, но уже не такой острой. Регенерация медленно, но верно исцеляла моё тело. Вот только кто исцелит истерзанную душу?       Я посмотрела на свои стёртые кандалами запястья. Эрагон приковал меня, чтобы не создала портал и не сбежала. Но я ощущала себя такой истощенной, что не была уверена в положительном результате даже при попытке. Эрагон как-то изменил курс портала из камеры мамы, что он привёл нас прямо к нему. Лучше поберечь остатки энергии…       Тяжело сглотнув, я облизнула губы.       «Мальбонте…»       Я кожей чувствовала его приближение и угрозу, нависшую над городом. Меня… тянуло к нему.       Был ли он здесь прошлой ночью в самом деле или мне привиделось? Он освободил меня, разорвал цепи… но кто знает, может я в бреду смогла порвать их сама? Он сказал, что завтра всё кончится. Но когда наступит это «завтра»? Минуты тянулись бесконечно, словно во временном вакууме. Я закрыла глаза, откинувшись головой на каменную стену и поднесла ладонь к губам, осторожно проведя по ним подушечкой среднего пальца.       «Я… целовалась с ним?».       Мне казалось, что я до сих пор чувствую на губах его вкус.       «Это точно был сон!». Как я могла целовать того, кого ещё несколько дней назад считала врагом? Немыслимо. Это не могла быть я. Но что-то под рёбрами волнительно теплело при воспоминании об этом поцелуе. О мягкости его губ, о властных касаниях языка. О его сильных руках, сжимающих меня в объятиях.       «Бонт…» — наш поцелуй в заброшенном холле многое значил для меня. Но то было иначе. Словно в другой жизни. С другим человеком, отдалённо похожим на того, кого я должна ненавидеть, но всё же… совсем иным.       Я посмотрела вверх. Порванная цепь болталась прямо над моей головой. Я протянула руку, ухватилась за неё, пытаясь встать. Но ноги свело судорогой. Сколько времени я просидела, не двигаясь?       — Шшшш-аа — Шепот, раздавшийся, словно из моей собственной головы заставил вздрогнуть. Страшнее этого вездесущего голоса, будто принадлежащего самой Тьме, мне не доводилось слышать ничего.       — Ох… — я грузно упала обратно, принявшись растирать руками онемевшие ноги. — Кто ты?       Голос не ответил. Как вдруг по коридору загромыхали торопливые шаги. Дверь клетки с грохотом распахнулась, и голубой свет факела на мгновение ослепил меня. Я инстинктивно отползла к стене, прикрывая глаза сгибом локтя, даже не понимая, кто ко мне пожаловал. Но, почуяв энергию Эрагона, приправленную бешенством, сразу же сгруппировалась. И не напрасно.       Серафим удивился, заметив разорванные цепи, но не заострил на этом внимание, своей мягкой нервной поступью подлетев ко мне. Его миниатюрная (почти женская) ладонь, обтянутая кожаной перчаткой с обрезанными пальцами, какие на земле надевают мотоциклисты, сомкнулась на моих волосах и нещадно потянула вверх.       — Пусти меня, ублюдок! — голос пропал совсем, и слова отдались резью в пересохшем горле. Лицо Эрагона исказила гримаса нетерпеливого гнева, но в глазах полыхала тревога.       — Какую цель преследует Мальбонте?! — прорычал он, не оставив ни капли былой напускной учтивости. Я не знала, чего Главный Советник так испугался, но догадаться не составило труда. Страх буквально сочился из его тела сквозь одежду.       — Отвечай, чего он хочет?! — потребовал Серафим, потянув волосы сильнее. От боли защипало в глазах. — Я не поверю, что он вырезает мой город только ради твоего освобождения!       Я рассмеялась ему в лицо.       — Ты даже не удосужился выяснить мотивы и цели врага? — смех царапал гортань, но я не останавливалась. Боль душила, разрывала грудь изнутри, и выплеснуть её с ненавистью было просто необходимо.       — Какие у него слабые места?! Говори! — Эрагон толкнул меня к стене, ударяя об неё затылком. И перед глазами резко потемнело. Он не дал мне опомниться, схватил за подбородок и снова заглянул в глаза в поисках информации. Но увидел лишь непробиваемую никакими силами стену.       «Спасибо, Змей-Искуситель! Ты щедро отблагодарил меня за то, что пощадила тебя».       Сколько Верховный Серафим ни пытался, проникнуть в моё сознание, ему не удалось. От злости он весь покраснел, на висках вздулись и запульсировали голубые жилки. Хрупкие на вид пальцы сдавили моё горло, перекрывая доступ кислорода.       «Он не убьёт меня… не убьёт…» — успокаивала себя я, пытаясь поймать ртом воздух, но сознание степенно меркло от удушья. Словно догадавшись о моих мыслях, Эрагон осклабился и крикнул кому-то за своей спиной. В камеру вошёл огромный ангел с длинным топором наперевес.       — Советую тебе сознаться, иначе не доживёшь до встречи с муженьком. — Почти ласково пропел он, хоть и весь трясся от бешенства. Таким обычно отрешённого и интеллигентного Главного Советника я ещё не видела, да и не могла представить. Он напрочь растерял самообладание. Резко отпустил меня, и я закашлялась, ловя ртом желанный воздух.       Эрагон отступил на шаг, зловеще ухмыляясь.       — Тебя согревает мысль, что твоя смерть обречет меня на вечные муки? Но кто сказал, что я убью тебя лично? Это может сделать и палач, который готов принести жертву ради спасения мира.       Огромный палач с лицом, будто высеченным из серого мрамора, не шелохнулся, перехватив внушительную рукоять топора. Лезвие сверкнуло в свете факела. У меня от страха скрутило желудок. Но я всё равно взглянула на Эрагона, словно дикая кошка, готовая в любой момент вцепиться ему в горло.       — Ложь! Приказ отдал ты, потому и отправишься следом.       Скулы Серафима заострились так, что казалось, будто кости сейчас вспорят тонкую белую кожу. Он дёрнул меня на себя, вынуждая встать на четвереньки перед ними. Я попыталась подняться, но какая-то неведомая сила удержала меня в этом унизительном положении.       — Отвечай на поставленные вопросы! Мне некогда играть с тобой в игры.       Я старалась не думать о том, что они собрались со мной делать, но от страха слабели руки. Я опустила голову, крепко зажмурившись и стиснув зубы:       — Гори в аду.       Эрагон дал знак палачу, и тот замахнулся. Топор со свистом рассек воздух, обрушившись алмазным лезвием прямо на основание моего крыла. Хрустнула кость.       — АААА! — От жуткой пронзительной боли полетели искры из глаз, а мой оглушительный крик перепугал всех крыс в подземелье. Руки затряслись. Колени подогнулись. Я чувствовала, как кровь рекой стекает по спине. Как отрубленное крыло с едва слышным шелестом падает на пол рядом со мной.       Я дёрнулась, но не смогла встать, перед глазами от муки всё плыло. И в пелене этой агонии я вновь услышала спокойный, даже скучающий, голос Эрагона:       — Чего хочет Мальбонте?!       Я сжала зубы до рези в скулах и до скрипа зубов, понимая, что последует за моим упрямым молчанием. Палач обошёл меня с другой стороны и замахнулся снова.       Хрусть!       — Кхххммм… — изо рта вырвался протяжный скулёж, а слёзы сами ручьями полились из глаз, не уступая кровавой реке, стекающей вдоль позвоночника. Я уже стояла коленями и локтями в тёмной липкой луже, дрожа и находясь на грани обморока.       Все мыслимые и немыслимые значения термина «болевой шок» пронеслись в пылающем сознании, испытанные на себе. Я стала проваливаться в тёмную бездну. Тело стало обмякать. Но Эрагон снова схватил меня за волосы, ударяя по щекам. Раз. Затем другой.       — Не время терять сознание! — прорычал он. Палач рывком поднял меня на ноги и поволок за собой прочь из камеры.       Куда-то наверх. На свет.       В коридорах было тихо. Я еле волочилась, то и дело норовя упасть. Но боль в спине постепенно сменилась онемением, хоть я по-прежнему не могла глубоко вздохнуть, не говоря о том, чтобы кричать. Когда меня провели мимо камеры наёмника я мельком успела разглядеть тело, лежащее на полу темницы. Смрад от него шёл такой, словно он умер неделю назад. Вся кожа была покрыта жуткими язвами, гниющими струпьями и копошащимися червями. У меня скрутило живот, и я едва не выблевала собственные внутренности при виде этой картины.       «Неужели это с ним сделало проклятье?».       Свет ослепил меня, хоть небо было затянуто черными грозовыми тучами. Свежий воздух, ударивший в нос, нёс в себе запахи пепла и крови. Со всех сторон доносился шум и крики. Я повернула голову в сторону звука и обомлела.       Над городом облака окрасились в пурпурные оттенки. Небо там кишело стаей Субантр. Взбешённые драконы врезались в птиц, и их битва средь туч напоминала смертельный танец. Гремели взрывы. Клубился дым. Город горел. С высоты дворца было хорошо видно, как безжалостные воины Мальбонте шныряют по его улицам, вырезая всех, кого найдут. Как белые тени солдат Цитадели рубят их мечами и копьями.       Везде полыхали пожары. Драконы рычали, субантры истошно вопили. Кто-то плакал, кто-то ругался. Звенела сталь и свистели стрелы. Всюду в Цитадели царила смерть.       И только дворец оставался нетронутым островком безопасности. Ворота были плотно заперты. Сотни лучников толпились на стенах, готовые отстреливать нападавших. Огромные баллисты были нацелены в небо. Двор и пристройки полнились вооруженными в броню солдатами.       «Эрагон бросил большую часть армии на защиту Дворца, но сумеют ли они отстоять его?».       Мысль не задержалась надолго. Эрагон притащил меня во внутренний главный двор, где собралось множество перепуганных бессмертных. Ангелы, демоны. Все из высокопоставленных чинов с семьями. Женами, стариками и детьми. Они искали спасения в стенах Дворца. Страх поселился на бледных лицах. Дети плакали, прижимаясь к матерям. Кто-то молился Шепфа, стоя на коленях. Кто-то жаловался на оставленное в городе имущество. Ужас и ненависть к врагу царили в их душах. Их охраняли солдаты в белоснежной броне.       — Стены Дворца защитят нас! Бояться нечего! — успокаивал всех советник с ликом старика. Рядом с ним стоял дряхлого вида демон с маленькими фиолетовыми рожками.       — У меня сестра осталась в городе! Почему вы больше никого не пускаете?! — плача, спросила женщина-ангел, которую удерживал понурый мужчина со скорбным лицом.       Ворота вздрогнули, и все мигом замерли.       — Пустите нас! Мы еле спаслись! Откройте ворота! — донеслись отчаянные крики, полные мольбы и ужаса. Командир гарнизона с сомнением взглянул на Серафима-старика. Но тот с сочувствием покачал головой.       — Не велено пускать! — прогремел стражник. — Мне жаль!       Но крики и мольбы не умолкали, сливаясь в единую жуткую какофонию рыданий. А вскоре бессмертные стали перелетать через стены, чуть ли не падая на головы собравшихся. Началась давка.       — Не стрелять! — отдал приказ старик. — Дворец вместит столько, сколько сможет. Но не сметь открывать ворота!       Стоило нам подойти, все встревоженные взоры устремились к нам. На меня смотрели враждебно и зло. Кто-то плевал мне под ноги, словно я была виновницей всех их несчастий. Обращать внимание на этих людей не было сил, и я просто покорно переставляла ноги, думая лишь о том, чтобы на забаву им не упасть. Где-то впереди, когда бессмертные расступились, мне удалось разглядеть возвышающийся эшафот. А на нём… Со скованными золотыми нитями крыльями на коленях стояли Дино и Люцифер. Фыр был прикован тут же прочными толстенными цепями, из которых рвался, что было сил. Его чешуя была покрыта не до конца зажившими ранами и ссадинами. На Люцифере не было живого места от побоев. Дино по виду не понимал, что происходит, и хмуро глядел на беснующуюся и изрыгающую ненависть толпу перед собой.       — Вики?! — хрипло крикнул Люцифер, но голос его потонул в свисте и ругательствах. — Убери от неё руки, златокрылый уёбок!       Я подняла на него глаза, превозмогая боль.       — Вот, какая участь ждёт любого предателя! — провозгласил Эрагон, втаскивая меня на эшафот по острым каменным ступеням. Моя левая ступня подвернулась, и я рухнула под нервный смех собравшихся. Возымев возможность рассмотреть меня лучше, толпа загудела с новой силой.       — Долой последователей Мальбонте! — завопили ангелы. — Казнить их всех!       — Это безумие! — выкрикнул вдруг Дино, пытаясь встать с колен, но палач тут же заставил его упасть обратно ударом сапога. — Что вы творите?!       Он с разочарованием и грустью взглянул на Эрагона, затем перевёл взгляд на старого советника и демона рядом с ним, который тоже, явно, был не в восторге от затеи Серафимов и пытался переубедить их.       — Вы же ангелы! Почему вы забыли о благородстве, жертвенности и всепрощении?! Разве этому учит нас священное писание? Вы уподобляетесь стае гиен, готовых разорвать невинных ради прихоти. Даже демоны лучше вас!       Люцифер гортанно хрипло расхохотался.       — Не оскорбляй демонов сравнениями с этими… — Его взгляд, обращённый к Эрагону, был красноречивее любых слов. В надменности Люфицер ему точно не уступал. — Да и гиен оскорблять ни к чему.       Эрагон взглянул на мальчиков с высоты всех своих прожитых лет и достигнутого величия. Даже Шепфа тяжело было соперничать с таким высокомерием. Безграничная власть и безнаказанность извратили его разум.       — Это война. — Он обратился к толпе. — Чудовище пытается истребить нас всех! Мы должны дать ему отпор! Лишить его сторонников и не допустить вербовку новых! — Он кричал так воодушевленно, будто сам верил в свою правоту.       — Даа! — подхватила толпа.       — Эрагон, мальчик мой, прошу, будь благоразумен, — подал голос старый демон. Он говорил тихо, но твёрдо. Толпа притихла, прислушиваясь. Близстоящие повернулись к нему. — Именно благоразумие отличает ангелов от демонов. Не позволяй чувствам заслонить ясность ума.       — Я благоразумен, как никогда! — ответил Эрагон и толкнул меня на край помоста, где ко мне тут же потянулись руки вельмож, пытающихся ни то схватить, ни то разорвать. Солдаты с трудом оттесняли их.       — Шлюха полукровки! Подстилка выродка! — Кричали они, плюясь бешенством и злобой.       — Из-за тебя погиб мой муж! — прыснула рыжеволосая коренастая женщина, прижимая к груди заплаканного мальчика. — Твоя мать убила его!       — Перед вами его провозглашенная королева и сыновья двух предателей, которые были в сговоре со своими отцами! У нас есть преимущество перед врагом! — Провозгласил Главный Советник, и перепуганная толпа жадно и беспрекословно вняла каждому его слову. Дино снова попытался воспротивиться:       — Да опомнитесь вы! Вики его жена не по своей воле! И ни я, ни Люцифер ничего не знали о планах наших отцов.       Толпа на это только злорадно захихикала.       «Ох, Дино… они не поверят…» — со скорбью подумала я. Отчаянье накатывало с новой силой, вновь вскрывая дыру в груди.       Эрагон дал знак палачу, и тот встал над Люцифером, готовый занести топор.       — Нет… — прошептала я, почти умоляя, перестав замечать ликующую ангельскую знать. Страх затмил ясность их разума, сделав их такими ведомыми, ничем не отличающимися от людей. Эрагон взглянул на меня с мрачным торжеством.       — В последний раз спрашиваю: Какую цель преследует Мальбонте?! Скажи, и твои друзья поживут ещё.       «Стал бы ты устраивать этот цирк, если бы собирался их пощадить», — злость вспыхнула во мне, но её было недостаточно, чтобы дать достойный отпор. Тело не слушалось. Но надежда и ужас от того, что мальчиков могут убить из-за меня прямо сейчас погрузили в омут неконтролируемой паники.       Палач поднял лезвие. Люцифер осыпал его проклятиями, взглянув на меня в последний раз, и зажмурился, готовый умереть. Воспоминания о Винчесто прострелили сердце ядовитыми стрелами.       — Нет! Неееет! — кричала я, срывая связки. Голова покатилась по эшафоту, словно наяву. А следом прозвучал спокойный рассудительный голос Мальбонте:       — Я лишь показал, во что ангелы ставят демонов — равных себе по статусу.       — Стой… — дрожащим голосом протянула я, приподнявшись и вытянув руку. — Мальбонте хочет убить Шепфа! Он сам так сказал.       По толпе пронёсся испуганный ропот. Лицо Эрагона исказилось гримасой недоверия, сменившейся снисхождением, что переросло в спокойное упоение.       — Для этого ему понадобятся ключи от врат, ведущих к Шепфа! А к ним не можем прикоснуться даже мы — самые приближенные к нему существа! Как только Мальбонте дотронется до ключей, они прожгут его плоть до самой кости! Мы победим врага, даже если он отберёт наши жизни!       Холодная жуть поползла по моему позвоночнику. Толпа вновь заликовала. Палач смотрел на предводителя в ожидании приказа.       — Отпусти их! — попросила я, почти умоляя. Я сказала тебе всё, что мне известно! Эрагон одарил меня злой улыбкой.       — Об этом я догадывался и без тебя.       Он поднял руку вверх, и словно в замедленной съёмке лезвие топора начало опускаться на шею Люцифера. Рыдания вырвались наружу вместе с ручьями слёз.       — Нееет! — Я уже не задумывалась о том, насколько унизительно выгляжу со стороны. Я была готова упасть на проклятый эшафот и ползти к демону, сделать хоть что-то…       Но вдруг оглушительный взрыв со стороны ворот заставил всех замереть, словно кто-то нажал на стоп-кадр.       — Стрелы наложить! Целься! — принялись кричать лучники на стенах, но Субантры хватали их пастью, разрывая на части прямо в воздухе или сбрасывая со стены. Птиц было слишком много, солдаты не успевали брать новые стрелы и перезаряжать баллисты. Кровожадные чудовища истребляли их. Ворота затрещали. Во дворе началась паника и суматоха. Все побежали прятаться в здание, расталкивая и топча друг друга. Люцифер, воспользовавшись неразберихой, оттолкнул палача, разрезал лезвием золотую нить на своих крыльях и всадил топор прямо в грудь упавшему солдату. Брызнула кровь. Дино тоже освободился, и они оба рванули ко мне.       — Защитить ключи от врат Создателя! Любой ценой! — скомандовал Эрагон, направляясь к нам. Люцифер с трудом поднялся, становясь на его пути.       — Только через мой труп! — выкрикнул он, и Серафим склонил голову набок.       — Ох, амор… Бойся своих желаний. — Ответил он. Взмах руки, и Люцифер полетел в сторону, сильно ударившись о каменную стену. Дино ждала та же участь. Фыр, вырвавшись, кидался на Субантр, что подлетали близко к нам.       Я попыталась отползти от приближающегося Эрагона, но он без труда нагнал меня, схватив за шиворот и подняв на ноги.       — Что тебе нужно? — спросила я, пытаясь оттолкнуть его ладонями. Кинжал, спрятанный под его рясой, с шорохом покинул ножны, Серафим прижал холодное лезвие к моему горлу, и в этот самый момент ворота не выдержали напора и слетели с петель. Началась резня.       Демоны и заключенные ворвались во двор, заполонив его собой. И над всей этой суматохой вдруг громоподобно хлопнули огромные крылья цвета копоти и крови.       Мальбонте спустился с небес, словно из ниоткуда, и встал прямо перед нами.       Вокруг бушевала война, яростная, бескомпромиссная, а Он в ледяном спокойствии оглядел меня, только после переведя суровый взгляд чёрных глаз на Эрагона.       — Мальбонте, советую сдаться! — Велел тот. — Или твоя великая цель так и не будет достигнута.       Ни один мускул на каменном лице полукровки не дрогнул. Глаза выражали лишь страшную в своей непоколебимости готовность убивать.       — Отпусти её, отдай мне ключи Шепфа, и я отзову солдат. Никого из вас больше не тронут.       Уверенности Мальбонте мне оставалось только позавидовать. Он держался слишком невозмутимо, несмотря на окружающий хаос, но был сосредоточен.       С губ Эрагона сорвался тихий болезненный смешок. Он весь задрожал от ярости, пропитавшей воздух вокруг, словно токсичный газ.       — Даёшь мне выбор. А у моей сестры он был?!       Мальбонте поначалу никак не отреагировал, но воспоминания промелькнули в его взгляде и остались в сжатых губах.       — Мне жаль Сапфиру. Всегда было жаль. — Сказал он, и я ощутила кожей, как Эрагона перекосило от бешенства.       — Не смей называть её имени! Я не собираюсь мстить, но мой долг — восстановить Равновесие!       — Ваше чувство Равновесия весьма специфично. — Усмехнулся Мальбонте.       — В Бой! — Не выдержав, проорал Серафим, скрипнув зубами прямо над моим ухом. Лезвие сильнее впилось в мою кожу, и я закусила губу, лихорадочно соображая, как выбраться. Солдаты стали окружать Мальбонте — именно он был их целью. Но полукровка развёл руки в стороны, и голос его нечеловеческий прогремел, возносясь к облакам.       Древние слова, значения которых я не понимала. Субантры, как одна, слетелись и принялись пикировать прямо на головы гвардейцев. Эрагон отступил вместе со мной.       «Давай, Вики. У тебя только один шанс наказать этого урода. Сейчас!»       Во мне снова начала зарождаться болезненная ярость. Я специально взращивала её, вспоминала маму и меч, торчащий из её груди. Воспользовавшись замешательством Главного Советника я сквозь боль собрала в ладони тёмный сгусток. Резко вскинула руку, повернув голову, и бросила шар прямо Эрагону в лицо. Тьма, чёрная и живая, словно подвижный слизняк, просочилась в него сквозь рот, нос и глаза. Крик, вырвавшийся из груди Серафима, вовсе не напоминал человеческий. Так вопят раненые чудища в самых страшных сказках. Он отпустил меня, схватившись одной ладонью за лицо, и я попыталась отбежать, но он сориентировался быстрее.       Вжух!       Лезвие рассекло воздух, и…       — Ах! — с моих губ сорвался изумлённый вскрик. Я поймала на себе взгляд чёрных глаз Мальбонте, в которых на миг… всего на ничтожный миг вспыхнула растерянность и даже… уязвимость? В этот момент он так напомнил Бонта… Я не сразу поняла тому причину, пока не опустила глаза на свой живот, из которого торчала половина лезвия кинжала и его серебряная рукоять, инкрустированная крупными сапфирами, что от крови теперь походили на рубины. Чьи-то руки поймали меня, не дав упасть. Люцифер? Он же выдернул кинжал.       — Аа! — снова вырвалось из моего горла, а боль начала расцветать под грудью ядовитым колючим цветком. Пальцы, прижатые к ране, стали липкими.       — Тише ты, Непризнанная, не шевелись! — прорычал Люцифер, оттаскивая меня в сторону. Я видела, как Мальбонте отбросил успевшего оклематься Эрагона, взглянул в нашу сторону в последний раз, и погрузился в пыл сражения. В безумие боя, захватившее всё его существо.       Они сошлись в небесах под вспышки молний и раскаты грома. Шестикрылый Серафим, познавший долгую жизнь, и сын ангела и демона — слишком сильный и опасный для этого мира. Природа сошла с ума. Поднялся ветер, норовя сдуть их обоих. Избавить мироздание от такой бешеной энергии.       Подбежал Дино, принявшись осматривать мою рану, а я всё не могла отвести взгляд от убийцы моей матери, ликуя каждый раз, как он получал ранение. Эрагон, явно, уступал противнику. Он бился чистой энергией Света, но её было не достаточно, чтобы противостоять Тьме, подвластной Мальбонте. Полукровка играл с ним, будто не стремясь убивать сразу. Бросал тёмные заряды — намного мощнее моего, от которых Серафим сгибался пополам, отплевываясь кровью. Наконец, четыре из шести его крыльев оказались сломаны, и Эрагон, потеряв равновесие, грузно рухнул на кладку двора. Мальбонте спустился следом, не сводя с него серьёзных холодных глаз, в глубине которых горел пожар ярости.       — Ты не сможешь взять ключи, мальчишка, — отхаркивая кровавые сгустки, процедил Советник. Его белые рясы окрасились в розовый. Движения стали дёрганными, а реакции — медлительными. — Шепфа надо было убить тебя ещё тогда! Такое чудовище не должно жить!       — Надо было. — Согласился Мальбонте, и скулы его заострились. Он бросился навстречу врагу. Они снова сошлись, на этот раз у обоих в руках оказались мечи. Сталь соприкоснулась с протяжным визгом, полетели искры.       — Вики, рана не глубокая… — с облегчением заверил Дино. Люцифер заметно выдохнул.       — Вечно ты ищешь проблем на свою жопу! — раздраженно прорычал он и прижал меня к себе так крепко, что боль прострелила с новой силой. Но я не отвлекалась. Мне хотелось. Очень хотелось увидеть смерть того, кто веками истреблял наш род. Кого все считали Добром, а на деле он был хуже любого Зла. И Мальбонте вскоре подарил мне эту возможность. Он был сильнее, быстрее и намного выносливее своего врага, в ловкости тоже не уступал, несмотря на значительную разницу в росте. Эрагон казался совсем хрупким на фоне такого громилы. Но ему не доставало проворства. Силы покидали его.       Меч просвистел в воздухе, вонзаясь в плечо Серафима, пригвождая его к стене Дворца. Тот скривился от боли, метая из глаз молнии ненависти и отвращения.       — Я не хотел убивать тебя, Эрагон. Из уважения к твоей потере. — Донёсся до меня спокойный и властный голос Мальбонте. — Но ты не оставляешь мне выбора.       Он рывком вырвал меч, а затем… Лезвие из тёмной матовой стали вошло в грудь Серафима, пробив её насквозь. Изо рта Эрагона хлынула кровь, но он всё равно прошипел что-то сквозь зубы, выронив из руки собственное оружие. Ангел повалился прямо на Мальбонте, но тот оттолкнул его с ничего не выражающим лицом и обратился к своим воинам, полный ярости и сил:       — Обыскать Дворец! Всех живых ко мне!       Тело Эрагона рухнуло к ногам полукровки и замерло. Армия продолжала биться, уже лишенная своего предводителя, но воодушевленные победой демоны активнее теснили солдат Цитадели, пока те не сдались или не погибли.       Мальбонте приблизился к нам, игнорируя присутствие насторожившихся Люцифера и Дино. Фыр оскалился при виде него, готовый броситься в атаку. Но взгляд чёрных зрачков был прикован ко мне, словно в мире больше не существовало никого иного. Он посмотрел на окровавленные обломки, оставшиеся от моих крыльев, взглянул на рану, видимо, убеждаясь, что она не смертельна. И я подняла на него глаза, решительно встретившись с этими безжалостными омутами.       — Я выполняю свои обещания, как видишь, — произнёс он спокойно, как простую констатацию факта. Я не стала уточнять, о каком именно обещании идёт речь, лишь коротко согласно кивнула, от чего на его губах снова заиграла усмешка. Люцифер поднялся, встав между нами так, словно пытался оградить меня от Мальбонте. Но тот не обратил на него внимания, отвернулся и, раскрыв крылья во всю мощь, что-то прокричал субантрам. Они отреагировали, взлетев в небо, а после полетели прочь.       «Возвращаются в Силентиум… домой», — подумала я.       Спустя некоторое время, солдаты Мальбонте выгнали всех из Дворца и собрали во дворе.       Женщины и дети дрожали от страха и тихо плакали, прижимаясь друг к другу. Мужчины крепились, но на их лицах вместе с ненавистью поселилась угрюмая обречённость. Они не знали того, что ждёт их дальше, чего им ожидать от Чудовища, которым пугали их в сказках. И, вероятно, готовились к самому худшему. Дворец был взят в считанные часы. Город пылал, и над ним клубилось плотное облако дыма.       Я всё еще не могла выпрямиться из-за раны в животе, но Дино помог мне встать, чтобы я могла разглядеть пленников. Советника с лицом старика среди них не оказалось.       — Захария сбежал, — доложил один из демонов.       Мальбонте стоял перед ними, воплощая собой величие и гордость, являющийся тем не менее самым худшим их кошмаром, что в одно мгновение воцарился наяву. Тёмный король. Энергия власти и силы, исходящая о него, напрочь лишала способности обороняться, внушала страх, трепет и раболепие. Мало кто осмеливался смотреть на него с ненавистью. Большинство прятали глаза или вовсе закрыли их, беззвучно шепча мольбы Шепфа.       Мальбонте неторопливо оглядывал столпившихся, словно овец на бойне, бессмертных, иногда бросая взгляды вверх, на башни Дворца, будто чего-то дожидаясь. Но тут его окликнул дрожащий, но суровый голос:       — И как смеешь ты винить их в свершенном, когда их опасения оказались верны?! — Я оглянулась вместе с остальными. Двое солдат вели под руки того самого старого демона, что пытался образумить Эрагона.       — Ох, старый дурак! — простонал Люцифер.       — Кто он? — спросила я, но Сын Сатаны лишь нетерпеливо качнул головой, наблюдая за тем, как разворачиваются события. Мальбонте по-кошачьи лениво обернулся к старику. Он казался удивленным.       — Азазель? Ты так постарел.       Старый демон мягко улыбнулся, дождавшись, пока солдаты отпустят его и отступят в сторону.       — Общение с людьми убивает даже бессмертных. Мальбонте осмотрел его с головы до пят и прищурился.       — Что ты делаешь здесь? Ты заодно с Советом? Это на тебя не похоже.       Азазель медленно качнул головой, ностальгически улыбнувшись, но в помутневшем взоре его поселился укор, и улыбка сменилась печалью.       — Многое поменялось за три тысячелетия. В том числе и я. — Он смиренно вздохнул. — Кроме боли ты ничего не сможешь привнести в этот мир, Бонт.       Я вздрогнула, услышав это имя из уст старика. Ни разу при мне никто не отваживался так обращаться к Мальбонте. Тот стиснул зубы, и лицо его исказилось в гримасе сдерживаемой ярости.       — Я опасен лишь потому, что вы от меня этого ждёте! — прорычал он, обведя ладонью разом задрожавшую толпу, состоящую преимущественно из ангелов.       Азазель снова вздохнул, устало покачав головой. Он не дрогнул от гнева Мальбонте. Слишком древний для страха, повидавший в жизни слишком многое…       — Не боишься умереть за такие слова, старик? — вышел вперёд один из солдат-демонов, с паскудной улыбкой положив ладонь на рукоять меча. — Ты говоришь с повелителем!       Я смутно помнила его слащавое лицо, но не могла вспомнить имени. Демон решил выслужиться перед своим королём.       — Молчать! — рявкнул Мальбонте, и солдат мигом стушевался, встав в строй.       — Ох, я давно готов к смерти, Лордус, — со старческой отрешенностью ответил ему Азазель. — Я прожил долгую жизнь, полную ошибок и побед. И готов отправиться к Творцу.       «К Творцу?» — почему-то моё сознание зацепилось за эту фразу. Бессмертные ведь попадают в небытие после смерти…       На лице Мальбонте отразилось угрюмоё осознание чего-то, понятного ему одному и непостижимого для умов остальных.       — В тебе есть добро. И ради добра, что внутри тебя, прошу: прекрати! — Как ни в чём не бывало продолжил старик. Мальбонте развернулся к нему всем корпусом, значительно возвышаясь над сгорбившейся фигурой.       — Обернись, Азазель! Люди живут лучше вас, бессмертных! — Он бросил красноречивый взгляд на собравшихся и усмехнулся. — Вы сами себя убиваете!       — А ты? — невозмутимо парировал демон, на что аура полукровки приобрела горькие нотки незримой угрозы.       Дино дёрнул Люцифера за локоть и шепнул:       — Надо уходить отсюда!       Но Люци лишь отмахнулся, так и норовя броситься к старому демону.       — Что ты задумал? — с трудом шепнула я, помогая Дино удержать его.       Мальбонте вновь оглядел толпу, хмыкнул, посмотрел на нас, от чего мы четверо разом замерли, взмахнул массивными крыльями и взлетел на эшафот, чтобы видеть каждого из присутствующих.       — Я даю выбор каждому из вас! — провозгласил он повелительным громким голосом, от которого по телам прошлась дрожь. — Присоединяйтесь к моей армии или оставайтесь верны Цитадели! Война ещё не окончена, потому решить предстоит сейчас!       По ошарашенной толпе пронёсся испуганный ропот. Все молчали. Кто-то в нерешительности смотрел на соседей, словно ища у них подсказку, как поступить. Кто-то дрожал, прижимая к себе детей. Кто-то переминался с ноги на ногу.       — Долго ждать не стану! Решайте! — громыхнул Мальбонте, и один из высокопоставленных демонов, живущих в столице, неуверенно сделал шаг впёред, потянув за собой свою молоденькую жену и маленькую дочь. Мальбонте удовлетворенно кивнул, жестом головы указав им место рядом со своими солдатами. За ними сделал шаг и первый ангел, побоявшийся даже поднять глаза на своего нового предводителя.       — Предатель… — зашептали ему в спину. Многие делали шаг. Но остальные упорно оставались на месте, хоть и лица их мрачнели с каждым новым перебежчиком. Наконец, дошла очередь и до нас.       — Я благодарен за то, что вы помогли моей Королеве! — произнёс Король всё с тем же холодным пафосом, с каким всегда представлял меня перед высшей знатью Ада. Но на этот раз меня даже не передёрнуло от своего формального титула. Привыкнуть можно к чему угодно. — Пойдёте ли вы за ней?       Люцифер сильнее сжал мою руку. Его ладонь заметно вспотела. Все взгляды обратились к нам.       — Выше нос, Непризнанная, — шепнул Сын Сатаны мне на ухо и с победной нахальной улыбкой выступил вперёд.       — Я за. Ангелы успели себя показать. Мне с ними больше нечего делать.       Мальбонте на это сухо кивнул, и мне очень не понравился тот краткий взгляд, которым он успел одарить Люцифера прежде, чем взглянуть на Дино.       — Сын моего освободителя. — Представил полукровка, и Дино дёрнулся, словно от пощёчины. — Ты пойдешь по стопам своего отца?       Я прикусила губу, мысленно умоляя Дино хотя бы сделать вид, что согласен. Я не перенесу, если Мальбонте убьет его… Ангел встретился со мной взглядом голубых глаз, в которых не было сомнений, лишь сочувствие и… прощание?       — Нет… — я попыталась схватить его за руку, но не дотянулась. Не успела.       Дино, упрямо вздёрнув подбородок, громогласно озвучил своё твердое решение:       — Нет! Я за тобой не пойду! — Он вышел вперёд и встал вместе с теми, кто стойко дожидался своей участи на стороне Цитадели. Среди них остался упрямо стоять и тот старый демон.       Мальбонте медленно улыбнулся.       — Это окончательное решение?       — Окончательное! — со злостью выплюнул Дино, без страха глядя ему в глаза. — Эрагон был безумен, но твоя война ведётся не против него одного! Ты использовал моего отца, надавил на его слабость и болевые точки, а после заставил его убить себя. Какую же справедливость ты можешь принести миру, если так легко играешь чужими жизнями?! Я не верю в твои идеи!       Толпа одобрительно зашепталась, бросая на Мальбонте неприязненные, полные страха, взгляды, а на Дино — восхищенные. Его храбрость никто не сможет сломить, даже смерть. От этой мысли ужас холодным потоком прокатился по моим венам. Мальбонте выслушал ангела с каменным лицом, не выражающим ровным счётом ничего. И кивнул.       — Твой выбор. У каждого свой путь. — Он сказал это без угрозы или обиняков. Просто принятие факта.       Толпа насторожилась. Только сейчас меня посетило мрачное зловещее осознание того, что каждый из них готовится к смерти. Они источали ауру смирения и принятия, готовились умереть ради своих идеалов. В то время, как армия Мальбонте, окружившая горожан, приготовилась свершить казнь. Все ждали Его приказа. Одного. Короткого. Приказа. Я словно очнулась от дурмана отмщения, в ужасе захлопав глазами.       «Нет… только не это», — взмолилась, сама не зная кому. Дино был прав, говоря, что война ведётся не против одного только Эрагона. Эти люди — простые жители столицы — ни в чем не виноваты. Я с опасением и трепетом посмотрела на Мальбонте, который, явно, что-то обдумывал, и чем дальше тянулось ожидание его решения, тем быстрее паника подкатывала к моему горлу.       «Бонт, не надо! Уйми свою тёмную сторону хотя бы сейчас!» — просила я, двинувшись в сторону помоста, но боль от раны в животе замедляла движения. Могла ли я на что-то повлиять? Спасти судьбы сотни мужчин, женщин и детей, не желающих быть втянутыми в войну высшей власти. Я лишь, молча, умоляла Мальбонте взглянуть на меня, но он этого не сделал, продолжая жёстко смотреть на тех, кто бросил ему бессильный вызов. А после уверенно отдал приказ, который заставил моё сердце подпрыгнуть, а живот — наполниться холодом.       — Расходитесь по своим домам. На сегодня битва окончена.       «От меня ждут зла. Я для них — монстр!» — вспомнились его слова.       «Монстр ли?» — вопросил собственный внутренний голос. Быть может, и я считаю его монстром, раз вообразила, что он казнит всех пленных на потеху себе и демонам? Но Мальбонте оказался непредсказуем… снова. И меня наполнило почти болезненное облегчение.       Бессмертные стали озадаченно переглядываться, словно не веря услышанному. Ища какой-то подвох. Но солдаты, повинуясь приказу своего короля, расступились, пропуская горожан к воротам, хоть и не все делали это охотно. Многие из них жаждали крови, но оспорить решение Повелителя не осмелились. Ангелы не торопились, опасливо оглядываясь на Мальбонте, словно ожидая ловушку. Но вскоре первым к выходу побежал юркий парнишка с золотистыми кудрями и белыми крыльями. Он бежал, не оглядываясь, словно ожидая стрелы в спину. Но никто из армии демонов не шелохнулся.       — Чего застыли?! Сказано же вам, расходитесь по домам, вы свободны, — хохотнул Астарот. Я и не узнала его, закованным в броню. Верная супруга находилась рядом с ним и как-то заискивающе и насмешливо поглядывала на Люцифера, но тот делал вид, что не замечает присутствия Астарты. Остальные демоны подхватили смех, не сдерживая триумфа от победы. Цитадель — столица Небес — лежала у их ног. Никогда ещё за всю историю им не удавалось захватить её и разрушить, как древний город ангелов у скалы, где до сих пор обитают Змеи. И всё благодаря Мальбонте. Они смотрели на него с благоговением и уважением. Они преклонялись перед Силой.       «Сегодня в Силентиуме будет пир…» — но почему-то эта мысль не вызвала во мне радости. Я была не уверена, что хочу возвращаться туда, но что мне остаётся. В небе сверкнула молния, загремел гром, и первые тяжелые капли дождя упали на залитую кровью площадку двора. Бессмертные встрепенулись, начав активнее продвигаться к воротам. Кто-то взлетал и уносился прочь, кто-то опустошенно шёл пешком. Дино взглянул на меня и кивнул, безмолвно прощаясь и словно прося не винить его в том, что оставляет меня. Как я могла обвинять его в сделанном выборе?! Это мне впору чувствовать себя виноватой!       «Ох, Дино… если бы все ангелы были такими чистыми, как ты…»       Дождь хлынул, как из ведра, заливая пожары в городе. Армия начала укрываться под сводами Дворца. А я всё также смотрела вслед уходящим в город жителям. Они вернутся к пепелищу вместо своих домов. Но всё лучше, чем та участь, что могла их ждать.       Я перевела взгляд на Мальбонте, всё ещё опираясь на плечо стоящего рядом Люцифера. Двор снова зашевелился. Только сейчас я заметила, что из дворца вывели кого-то, ослабленного и изможденного. Его крылья были отрублены, как и мои, и, судя, по торчащим из спины костям, их когда-то было четыре. Осунувшееся лицо обрамляли спутанные белоснежные волосы. Истощенные руки и ноги при высоком росте делали пленника похожим на переломанную скрюченную жердь.       — Торендо? — вскрикнула я, не сдержавшись. Сложно было узнать в этом существе прежнего величавого Серафима.       «Значит, Эрагон не убил его, а решил мучать вечность».       От мысли, сколько раз может умирать бессмертный, чтобы потом вновь очнуться в агонии мучений, меня передёрнуло.       Торендо упал на колени перед Мальбонте.       — Мой повелитель! — проскрежетал его безжизненный голос. — Я… пытался сделать всё, как ты велел. Но Эрагон… он… прознал… Я подвёл тебя.       — Остальные советники сбежали, — доложил подошедший к Мальбонте Вельзевул. Его тяжело было не узнать по жуткому мухоподобному облику. Главный командующий адскими легионами.       — В камерах только этот, — с усмешкой вставил Велиал — демон лжи и коварства — кивнув на Торендо. — Глубоко же его упрятали, на силу отыскал.       Мальбонте опустил ладонь на сгорбленное плечо Торендо. И я только сейчас заметила, что тот крепко прижимает к груди светящийся голубым сиянием каменный ларец.       — Эрагон спрятал ключи Шепфа за семью печатями. Он не мог дотронуться до них, потому заковал их в ларец. — Проговорил Торендо, склонив голову.       Мальбонте нахмурился, стиснув зубы от ярости. Очевидно, подобная помеха не входила в его планы. Он надеялся взять ключи легко… но… как он собирался взять их?       — Я клянусь, что найду способ разрушить печати! — поклялся Серафим, и Мальбонте поднял своего верного союзника с колен, обратившись к остальным:       — Возвращаемся домой!       Армия, успевшая вдоволь разграбить Дворец и утащить оттуда всё, что плохо лежало, одобрительно взревела. Демонам только дай повод осквернить вражескую святыню. Но я сдержала эту мысль, видя, как король направляется ко мне. Я взглянула на Люцифера и Фыра, что тоже остался. Не на стороне Мальбонте, но рядом со мной.       — Летите, я…       И сама шагнула навстречу Мальбонте, который подал мне руку, и я, с сомнением посмотрев на его ладонь, всё же протянула в ответ свою.       — Мы вернёмся через портал, — сказал он, и я согласно кивнула. Воины поднялись в дождливое затянутое грозовыми тучами небо. Зашелестели тысячи пар крыльев разом. Мальбонте проводил их взглядом и создал портал для меня и обессиленного Торендо, что смотрел всё с той же благородной учтивой улыбкой.       «Когда-нибудь я спрошу, что двигало им столько лет, толкало служить тому, кто является врагом ангельской власти, но не сейчас… не сейчас».

***

      Чертог в самом деле ревел от пышного празднества в честь первой крупной победы. Но в покоях было тепло и тихо, лишь море колыхалось под окном, да ветер выл в сводах крыш. Не думала, что когда-нибудь вернусь сюда и почувствую… уют?       Служанки осторожно погрузили меня в тёплую ванну, принявшись растирать высохшую, слипшуюся от крови кожу. Рана на животе почти затянулась, но резкие движения норовили вновь её вскрыть. Я чувствовала себя беспомощной, вынужденная осторожно перемещаться по комнате, чтобы сделать привычные процедуры. С крыльями было сложнее. Мне удавалось отрастить их заново, когда их вырывали с корнями. Но отрубленные, как сказал лекарь, отрастить не удастся. Необходимо сперва выдернуть их… прямо из спины. А это — новая невыносимая боль и море крови.       Долго раздумывать я не стала, позволив проделать с собой этот целительный обряд. Закусила толстый жгут, чтобы не кричать. Впилась в него зубами до рези в дёснах. Лекарь был плотным и крепким, а ещё, судя по всему, имел опыт в подобных делах, потому сделал всё быстро. Ещё пара ужасных разрывающих голосовые связки мгновений, и новые пурпурные крылья вырвались из моей спины вместе с брызгами крови.       После этого самое время было принять ванну.       Мальбонте не было. Видимо, он присутствовал на пиру или обсуждал с Торендо способы разрушить печати. Я не знала, вернётся он сегодня или задержится до утра.       Обтерев меня полотенцем насухо, служанки удалились. У кровати уже ждал горячий ужин, и от запаха еды я в полной мере ощутила звериный голод.       Опустошив все тарелки, я взглянула в окно, ощущая в душе странное спокойствие. Словно и я тоже вернулась домой, а вовсе не в логово зверя, которое до этого презирала всем своим существом…       Слуги унесли подносы, растопили камин. Оставшись одна, я переоделась и забралась в постель. И тут дверь неторопливо отворилась.       Мальбонте вошёл осторожно, словно боясь меня разбудить. Но увидев, что сон ещё не завладел мной, расслабился. Снял свой плащ, повесив тот на высокую спинку кресла, умыл лицо холодной водой из чаши. Я наблюдала за ним, натянув одеяло до самого подбородка, чувствуя себя смущенной. Никто из нас не решался заговорить первым, хотя молчание становилось напряженным.       — Я узнал, что случилось с твоей матерью. — Вдруг произнёс мужчина тихим голосом, в котором слышалось сочувствие. — Мне жаль.       Я устало кивнула, сжав пальцами край одеяла. Скорбь вновь шевельнулась под рёбрами. Мы даже не забрали её тело… нужно ведь похоронить её… Что Эрагон сделал с ней после...? Так много упущений и вопросов, от которых делалось ещё больнее и тоскливее.       — Её смерть получила отмщение, — заключила я с глубоким судорожным вздохом, и Мальбонте поднял на меня тяжёлый взгляд. А после кивнул. Я почувствовала необходимость поблагодарить его, но понимала, что он сделал это нецеленаправленно. Просто его интересы совпали с моими желаниями.       — Ты храбро сражалась. Тебе уже лучше? — спросил он как-то отстраненно, принявшись расстегивать серебряные застёжки на своём дублете, и я поймала себя на том, что не отвожу взгляда от его крепкой груди, потому поспешно отвернулась, прикусив губу.       — Намного.       — Хорошо, — улыбнулся Мальбонте, стянув бархатный дублет через голову, оставшись в нижней рубашке.       — Ты разве не пойдешь на пир? — Сама не знаю, к чему задала этот вопрос, но мужчина посмотрел на меня вопросительно и насмешливо.       — Я уже почтил их своим присутствием. Дальше справятся сами.       Он на несколько минут ушёл в ванную, затем вернулся оттуда, готовый ко сну. Я напряглась, съёжившись под одеялом. Спать с ним в одной постели… особенно после… нашего поцелуя было ещё более неловко, чем находиться в одной комнате в нашу первую брачную ночь. Может, он всё же мне приснился? Какой-то частью себя я на это надеялась.       Мальбонте лёг рядом, откинувшись спиной на изголовье кровати, и его полный раздумий взгляд устремился к полыхающему камину. Отблески пламени танцевали в глубине его чёрных зрачков, придавая и без того серьёзному взору зловещий вид. Он был напряжен. В лице читались сомнения. Словно он раздумывал, стоит ли позволять себе спать, когда цель так и не достигнута. Я украдкой наблюдала за ним, пока не решилась осторожно спросить:       — Торендо ведь сможет взломать печати?       Мальбонте удивился этому вопросу не меньше меня, но он сам сорвался с губ, которые я тут же поджала.       — Уверен, что сможет. Нужно только время. — Он сжал руку в кулак и сразу же расслабил пальцы, стиснув зубы. Его тревожила недоступность ключей, а моё сердце наполнилось необъяснимой тревогой.       — А когда печати падут, как ты думаешь взять эти ключи? Они ведь…       Мальбонте вдруг взглянул на меня в упор и смотрел долго и загадочно. Мне стало не по себе.       — Уже поздно, Вики. А ты многое пережила. Отдыхай.       «Уходит от ответа»— поняла я, но виду не подала. Знает ли он, что одно прикосновение к этим ключам смертельно? Я очень надеялась, что знает…       Закрыла глаза, но сон не шёл или приходил рваными обрывками, провалами в бездну и триумфальное возвращение обратно. Устав бороться с бессонницей, я решила ещё немного поговорить с Мальбонте, мне хотелось этого… Но я думала, что прошло совсем немного времени, а когда открыла глаза, поняла, что ночь основательно вошла в свои права. Угольки в камине едва тлели, спальня погрузилась в бархатный полумрак. А Мальбонте спал. На спине, опустив одну руку на постель, а другую — на свой живот. Его дыхание было ровным и умиротворенным. Лицо обрело безмятежное выражение, а длинные ресницы чуть подрагивали.       Я не могла оторвать от него взгляда… смотрела на этот идеально выточенный профиль, размышляя о прошедших событиях. Он ведь вовсе не то чудовище, каким его все считают. И он доказывал это не раз, находясь наедине со мной. Доказал и сегодня, пощадив всех тех, кто не принял его сторону, и отпустив их.       Всё же Бонт в нём не мёртв…       Я вспомнила пронзительные светлые глаза Ангела, которые всегда смущали меня. Бонт был сосредоточием непорочности и невинности. В Мальбонте же горел огонь противоречий и сложных решений, оставляя в купе с воспоминаниями неизгладимый отпечаток на его душе и личности.       Я неосознанно облизнула губы, чувствуя покалывание в щеках при воспоминании о поцелуе с Бонтом в заброшенном холле. Поцелуе, полном нежности и благодарности, полном чего-то возвышенного... Я сама настояла на нём… сама коснулась его губ, желая ощутить их вкус и подарить успокоение, а он в ответ раскрыл передо мной свою душу одним лишь целомудренным касанием.       В тот миг я забыла обо всём, что тревожило меня в моём одиноком бессмертии, полном тоски по земной жизни и потерянности. Я была тенью себя самой, как и он… Одинока, как и он… Нуждалась в ком-то по-настоящему близком рядом… как и он.       Я не признавалась в этом даже сама себе, но Люцифер так и не смог стать для меня кем-то родным, хоть и его я знала куда дольше Бонта. Ангел же… возродил во мне что-то тёплое и светлое, что я прятала ото всех столько лет. Наше общение началось с моих корыстных помыслов. Я решила помочь ему в обмен на свидание с мамой, хоть до этого упорно отказывалась влезать в подобные неприятности и даже грубила ему в ответ на просьбы о помощи.       Но потом… между нами завязалась дружба. Наши ночные разговоры через зеркало стали мне необходимы, как и ему. Каждый раз, как только Мими где-то задерживалась, я спешила к зеркалу, чтобы рассказать Бонту, как прошел мой день. А он всегда слушал с неподдельным интересом. Милый одинокий мальчик. Только увидев его наяву, я чётко поняла, что чувства, что так бесповоротно влекут меня к нему, уже переходят за рамки дружбы.       Я влюбилась? Нет… то было нечто иное. Какая-то потребность… влечение, но лишенное низменного порока. Как о мужчине я не думала о нём никогда. Наверное, прошло слишком мало времени, а… быть может, я просто не смогла бы осквернить его простыми животными инстинктами. Бонт казался слишком возвышенным, недосягаемым для простого секса. И, целуя его, я будто прикасалась к самОй чистой энергии, самОй ангельской сути, и касание это дарило такое блаженство, какое не способен подарить ни один любовник в мире.       Мысли понеслись потоком, завертелись вихрем, образуя круговорот.       «Я разделась перед ним…» — Воспоминание вспыхнуло ярким волнующим образом, и я едва не простонала от стыда и смущения. Чем я тогда думала? Мне хотелось подразнить невинного мальчика… пробудить в нём огонь… раскрыть страсть, что была не знакома его сути.       — Ох… идиотка, — протяжно шепнула я вслух, тут же зажав ладонями рот. Ещё никогда не чувствовала себя такой грязной и порочной, как в этот момент. Я вдруг поймала себя на том, что размышляю о подобном в такой опасной близости от Мальбонте. Кровь бросилась мне в лицо. Я даже затаила дыхание, осторожно повернув к нему голову, боясь, что проснётся. Проснётся и прочтёт всё содержимое моей головы. Но он спал, и я смогла чуть слышно выдохнуть.       «Он разбил мне сердце, отняв Бонта». Я ненавидела его за это… но сейчас… понимаю, что Бонт всё ещё жив внутри него. Более того, Бонт — это Его душа, несмотря на то, что ангельская суть должна в полной мере отвечать за здравомыслие. Но в Мальбонте ангел — это душа, которую когда-то отнял у него Шепфа. Всё самое светлое, искреннее и доброе. Как можно называть чудовищем человека с такой душой?       Он прячет её ото всех, но всё же… она есть.       Бессмертные считают его ошибкой природы, хотя на деле он совмещает в себе и демоническую эмоциональность, и ангельский холодный ум. Это присуще и людям. А рожденные ангелы и демоны наоборот неполноценны. Одним не хватает хладнокровия, а другим — чувств.       Я закрыла глаза, повернувшись набок, лицом к Мальбонте. Он выглядел таким беззащитным сейчас...       «Он был один… всегда один. Обреченный на вечное одиночество за ошибку, которую совершил ещё ребенком».       Мой взгляд скользнул от его глаз к чуть приоткрытым пухлым губам.       «Он ведь и сейчас одинок…»       Повинуясь какому-то порыву, я подняла руку и потянулась к его чётко-выраженной скуле… но ладонь вдруг замерла в воздухе, не коснувшись мужчины.       «Что я делаю?!» — Я испугалась собственной безрассудности, резко отдёрнув руку, словно обжёгшись, и прижав ту к своей груди. Мальбонте вздрогнул, слегка повернул голову в мою сторону, и к моему ужасу его глаза открылись. Я лежала и таращилась на него, словно он только что поймал меня на месте преступления. Сердце забилось загнанным зайцем.       — Не спится? — спросил он сонно, и я плотнее завернулась в одеяло, прячась от его взора, скользнувшего по мне как бы невзначай. Его взгляд был полон чего-то тёмного, запретного… губительного… Моя кожа внезапно вспыхнула даже под сорочкой и толстым одеялом, и этот огонь не поддавался приказам разума. Я вся сжалась в комочек, стараясь унять этот нестерпимый жар. Стараясь ничем не выдать своей реакции. Если Мальбонте заметит, если хоть как-то поймёт, что со мной происходит — я пропала. Что это чёрт возьми?! Клятва Крови? Связь?! Соитие сил?! Было бы гораздо проще списать всё на обстоятельства, на чёртову судьбу, которой нельзя противиться. Ненавидеть проще. Но… что делать, если ненавидеть не получается…?       Последняя мысль добила меня окончательно, я заставила себя зажмуриться и лежать неподвижно, опасаясь коснуться его даже случайно.       Но прежде, чем сон всё же настиг меня, я успела подумать:       «Если тот поцелуй был реальным… что это значит теперь для нас обоих?».