PoV Malbonte
Холод пощипывал его кожу тонкими колючими иглами. Мальбонте медленно открыл глаза, посмотрев в сводчатый потолок. Камин давно потух, и спальня погрузилась в сырую предрассветную свежесть. Небо светлело, но до восхода солнца было далеко. Он приподнялся на постели, провёл по лицу ладонью, разгоняя наваждение прошедшей ночи. Взглянул на свою королеву, что мирно спала рядом, завернутая в одеяло, сползшее с её плеча, и собственные крылья, словно в кокон. «Защищается», — подумал Мальбонте, грустно усмехаясь. «До сих пор не доверяет. Ждёт подвоха… Чего ещё можно ждать, лёжа в одной постели с чудовищем?». Он привык. Не ждал ничего другого. И не тешил себя иллюзиями, что для Виктории что-то значил тот поцелуй. Его внезапный порыв, продиктованный любопытством и восхищением её отчаянной смелостью. Тогда он ещё не знал причин её заточения, но видел её израненную, но бесстрашную. Мальбонте ждал, что она оттолкнёт его, влепит пощёчину, станет смотреть с затравленным негодованием, с ненавистью. Ненависть так привычна и понятна. Но Вики сделала то, чего он никак не предполагал. И вкус её мягких податливых губ терзал его даже в воспоминаниях жаром адского пламени. Ему показалось или прошлой ночью она хотела коснуться его? Если бы только коснулась… Он столько раз, засыпая в одиночестве на постели, что ещё хранила в себе её запах, представлял, как целует её манящие сладкие губы, как скользит ладонями по обольстительному гибкому телу, поглаживая пальцами шелковистую кожу. Он бы мог доставить ей удовольствие, хотел этого. Заставить её стонать в его объятиях, кричать от наслаждения, а не от страха и боли. В его распутных фантазиях Вики всегда отвечала взаимностью, и это была самая несбыточная мечта Мальбонте. Он осознавал, что мальчишеским грёзам никогда не суждено сбыться. Бонт был ей куда ближе, но его — Мальбонте — Уокер не принимает и никогда не станет смотреть на него так, как смотрела на Ангела. Любить Свет всегда проще, чем открываться Тьме. От Света не нужно ждать подвоха… «О, как же она ошибается», — Мальбонте подумал о Шепфа, но тут же отогнал эту мысль, пробуждающую в нём слепую, почти фанатичную ярость. «Что ж… Её выбор», — размышлял он и пообещал себе уважать решения Вики. Мальбонте злился на себя за то, что просто не мог думать о другой женщине. Виктория попросту, сама того не зная, пленила его разум и чувства. Он мог получить любую, овладеть любой. Но не хотел никого, кроме неё одной. — Хмм… — он улыбнулся, задумчиво и невесомо проведя пальцем по её обнаженному плечу. Не касаясь. Дотронуться бы не посмел. Не хотел пугать и смущать её. Поправил на ней одеяло и поднялся. Мальбонте одевался в тишине, думая о том, что должен испытывать удовлетворение от того, что Сосуд с Его Силой добровольно приняла его сторону, сражалась с ним заодно и даже помогла сокрушить врага, едва не лишившись жизни. В то мгновение перед глазами короля пронеслась вся жизнь. «Дрянная девчонка», — мысленно выругался он. — «Своей безрассудной храбростью едва не сгубила нас обоих». Всё позади. В её глазах больше не полыхает молчаливое презрение. Этого достаточно. Однако что-то в груди не давало покоя, когда Мальбонте смотрел на неё, и за боль, причинённую ей, он был готов казнить Эрагона каждый чёртов день до самого скончания времён. Мальбонте умылся, не позволяя гневу и меланхолии завладеть собой. Осторожно вышел из ванной, подхватил с кресла плащ и застегнул тот у горла. Замок ещё спал и казался безжизненным. Солдаты пировали всю ночь, и их нельзя было в этом винить. Мальбонте шёл по пустым коридорам, погруженный в раздумья. На его сторону встали новые солдаты, среди которых хватает ангелов. Демоны были недовольны тем, что он пощадил жителей. Они жаждали крови и насилия, победа и запах страха пьянили их разум, побуждая на зверства. Крови хотел и Творец, частичка которого есть в каждом из его созданий, хоть и не все ведают о нём. Мальбонте слышал шёпот в своей голове, призывающий уничтожить детей Шепфа. — Убей их, Маль! Каждая смерть — стрела, пущенная в сердце твоего врага. Так ты сделаешь его слабее. Мальбонте ослушался, чем вызвал гнев Тёмного Создателя. Но он не боялся. Шепфамалум научил его терпеть боль достойно и не страшиться её. На это у него были годы… столетия… вечность. Боль, переломы всех костей и раны стали для тёмной стороны Мальбонте неотъемлемой частью. Но сейчас, воссоединившись со своим светом, он твёрдо решил, что не пойдёт по пути, навязанном Шепфамалумом. Его мотивы слишком ужасны. Ему нужны жертвы, нужны реки крови и страх. Бесконечный страх, рождающий слепое поклонение. Мальбонте устал от страха. Устал от ненависти. Он хотел построить совсем иной мир. Проходя через двор, король заметил стражников, патрулирующих стены. Врата Чертога едва болтались на петлях, позволяя ледяному ветру гулять и выть в его сводах. Демоны спали прямо за столами или на полу. На многих не было одежды, некоторые сжимали в объятиях друг друга и пустые бутыли из-под глифта. «Пир удался на славу», — ухмыльнулся король, подняв голову в небо и приметив в одной из главных башен, что находилась в противоположном от его собственных покоев крыле замка, слабый огонёк лучины. Торендо всю ночь изучал древние рукописи и трактаты в попытках взломать печать Эрагона. Он решил не тратить времени на отдых. Мальбонте навещал его вечером и собирался помогать, но ангелу удалось уговорить его пойти отдохнуть. Торендо заверил, что справится сам. Он сидел на полу перед раскрытой книгой, когда Мальбонте вошёл в отведённую коморку. Измученный и бледный, но не утративший своей величавой стати. Серафим лишился крыльев, но отказался от услуг лекаря. На нём была простая бурая ряса, а волосы цвета снега висели вдоль впалых щёк. Но взгляд был жив и сосредоточен. Увидев короля, он мягко улыбнулся. — Хорошие новости, повелитель. Первые две печати мне взломать удалось. Мальбонте сдержанно кивнул, проходя в комнату. Он сел в кресло у окна, не сводя глаз с ангела. — Эрагон запечатал первый замок кровью Серафима. Видимо, думал, если вы перебьёте весь Совет, то этот ингредиент будет не достать. Он продемонстрировал перевязанную руку. Уголок рта Мальбонте дёрнулся в задумчивой усмешке. А Торендо продолжал: — Вторая была запечатана кровью высшего демона… — Азазель, — выдохнул король, сомкнув и разжав пальцы левой руки, — старый дурак. Что с ним стряслось за эти годы? Торендо, не отнимая взгляда от книги, пожал плечами. — Нам это было неведомо. А сесть на трон Ада и пройти инаугурацию он не успел. Но я слышал, Азазель винил себя за свои поступки, свершённые ещё во время второй войны меж адом и раем. Мальбонте нетерпеливо качнул головой. Думать о старом друге отца ему сейчас не хотелось. — Что с остальными печатями? Жертвы понадобятся? — Ему была неприятна эта мысль. Подобные заклятия всегда подразумевали какое-нибудь варварство, например: убийство младенца или сожжение девственницы. Торендо снова стал листать книгу. — Я… не уверен, что могут возникнуть такие сложности. Эрагон действовал наскоро. Мальбонте кивнул, переведя взгляд на ларец, стоящий тут же на полу. Он светился призрачным голубоватым светом сокрытых в нём ключей, что помогут поставить точку в начатой войне. Король стиснул пальцами подлокотники. Он смотрел на Торендо исподлобья, решив не мешать ему взламывать замки, ведущие к цели. Мысли его понеслись по воспоминаниям. Он вспомнил их первое знакомство. Маль явился к нему, как и к Фенцио, в момент полного душевного краха и отчаянья, но начал наблюдать за ним гораздо раньше. Мать Торендо изменила его отцу с демоном и поплатилась за эту страсть. Закон Неприкосновения совсем недавно вступил в силу, но личность Мальбонте успела стать легендой и обрасти клеймом: «Чудовище». Его имени никто не упоминал, о нём боялись даже вспоминать, но многие бессмертные ещё не воспринимали всерьёз запрет. Торендо был ребёнком, когда мать сослали на землю, где та быстро умерла от чумы. После этого отец стал к нему холоден и жесток, потому что мальчик очень напоминал порочную жену. Торендо закончил школу одним из первых её учеников и принялся быстро подниматься по иерархии. Мальбонте чувствовал в нём стремление к власти с целью изменить существующий порядок. Ярость, клокочущую внутри молодого ангела, верившего, что бессмертных осуждают за любовь несправедливо. Он хотел добиться того, чтобы больше никого из ангелов и демонов не постигла столь страшная участь. Чтобы любовь не являлась чем-то запретным. И добился звания Серафима, вступил в Совет, где уже тогда восседал Эрагон, что гнул свою политику. Но Торендо очень скоро понял, что справедливости ждать не стоит, и это было главным разочарованием его жизни. Настоящим крушением надежд. Он смог добиться самого верха, но потолок пробить было ему не по силам. Тогда-то Мальбонте и явился ему в виде неуловимого шепота. Верность и преданность Торендо своим идеалам во имя справедливости всегда восхищала короля. Он улыбнулся собственным мыслям и внезапно произнёс: — Мы добьёмся желаемого, мой друг. Торендо поднял голову, и глаза его засветились предвкушением и даже радостью. — Наконец-то мир перестанет быть однобоким, и Равновесие будет восстановлено. Мальбонте вновь нахмурился, сам не веря, что то, к чему они шли столько долгих столетий, совсем скоро станет реальностью. Он ощущал смутное волнение, но вместе с тем и решимость сделать этот заключительный шаг. Он не отступит. Ни перед чем. Потому что Он так решил. Потому что это Его цель. Его жизнь. И Его месть. Пути назад нет и быть не может. — С первыми четырьмя не будет проблем, — заверил Торендо, оптимистично вздохнув. — С остальными придётся сложнее. Мальбонте поднялся с кресла. — Хорошо. Только не тяни долго. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли сюда завтрак. Накрой пока ларец чем-нибудь. Челядь не должна о нём знать. Он направился к выходу, но Торендо его окликнул: — Хочу, чтобы ты знал: у Эрагона был запасной план на случай падения Столицы. Мальбонте замер у двери и медленно повернулся к Серафиму. Глаза его сделались холодными и проницательными, как и всегда. Торендо откинул с лица белые волосы. — Он не очень-то доверял мне после ритуала. Но мне удалось выяснить, что армия, весь Небесный Легион, собирается неподалёку от Силентиума. В двух-трёх днях пути. Но я не знаю, где точно. Мальбонте задумался. Его разведчики, посланные в одном из направлений, давно не давали о себе знать. Если бы он спохватился раньше… Враг подошёл близко… — Когда Захария доберётся до них, они пойдут в атаку. Мальбонте поджал губы. — Захария не рискнет пользоваться переходами, они заняты моими солдатами. Это выиграет нам немного времени. Но даже если рискнёт, к их визиту я готов. Мои основные силы здесь. Мальбонте ожидал чего-то подобного. Он скрыл замок энергетическим куполом от взора Создателя, но ангелам в ходе войны не составляло труда догадаться о месте пристанища врага. Как он и предполагал, напасть первыми они не решились, полагаясь на силы Цитадели. Но теперь, когда та пала, а армия Мальбонте рассредоточилась — самое время нанести удар. Вот только насколько сокрушительным он будет…? Мальбонте помедлил немного и добавил: — Спасибо тебе. Торендо медленно кивнул, вновь уткнувшись в книгу. А король в ещё большей задумчивости направился в свой кабинет. «Решили ударить с тыла? Что ж, подождём. Было бы правильнее налететь на них первыми, ударить неожиданно, стать кошмаром наяву! Но из Цитадели ещё прибыли далеко не все войска, а стены Силентиума дадут значительное преимущество в обороне. Надо готовиться. Небесный Легион — это не городская стража Столицы. Обученные, выносливые воины, приученные сокрушать неугодных». «Псы Шепфа», — как их называл Шепфамалум. Его собственные «псы» тоже свирепы, но часто отвлекаются на попойки и оргии. Ангелы же более целомудренны, а потому идут к цели бесповоротно. Но чистота разума не мешает им быть жестокими и беспощадными в бою. Войдя в просторный зал, где пахло морем и соснами, Мальбонте прошёл к столу и тут же пометил на карте взятую Цитадель. Он задумался, посмотрел ещё раз и принялся переставлять фигурки ангелов и демонов ближе к Силентиуму. Финальная битва состоится именно здесь. Он принялся перерисовывать одну из карт, помечая все изменившиеся пути и важные точки. «Ангел Дино, наверняка, направился в Школу. Посмотрим, сохранят ли они нейтралитет». Мальбонте на это не надеялся. После восстания Асмодея и сам Силентиум претерпел изменения, а его камни обагрились кровью. Король сел на стул, потёр глаза, сосредоточившись на военных планах, когда в дверь неожиданно постучали.PoV Vicky
Я проснулась в одиночестве. Левый бок затёк, но я не смела повернуться спиной к Мальбонте. Опасалась его… или… сама себя? Безрадостные мысли вкупе с непосильным смущением от близости этого мужчины вернулись вновь с наступлением утра. Мне хотелось бы выспаться, усталость скоро меня доконает. Но я просто не могла расслабиться, когда Он находился рядом. Однако мягкая просторная кровать всё же лучше сырой камеры Цитадели, а потому я чувствовала себя более-менее отдохнувшей. Его не было, и как Он ушёл, я тоже не слышала. Наверное, это и к лучшему. Мальбонте не внушал прежнего страха, и я знала, что он не тронет меня. За доверие пришлось оплатить высокую цену, но оно — величайшая награда, пусть и достигается постепенно. Иногда на то, чтобы начать доверять кому-то, уходит вся жизнь. По крайней мере так пишут в книгах. И я доверяла ему, насколько могла. Но с ужасом понимала, что мне мало просто доверять… Когда Мальбонте был рядом, я не чувствовала покоя, но и… прежних опасений тоже. Их заменило приятное волнение, охватывающее грудь и согревающее тревожным теплом. Мне не хотелось завтракать в одиночестве в компании подобных мыслей, потому я поспешила спуститься в малый чертог. Замок уже проснулся. Видимо, я проспала достаточно долго, хотя бы потому, что больше не ощущала полного изнеможения, физического и морального. В крохотном зале уже накрыли столы, за которыми сидели и о чём-то переговаривались демоны, что, увидев меня, принялись наклонять головы в почтительном приветствии. Среди них я заметила Мими, которая немедленно бросилась ко мне, кинувшись на шею. — Ты вернулась! — вскрикнула она ни то от радости, ни то от досады. Я ощутила укол совести, едва ли ни чувства вины. Из-за меня ей столько пришлось пережить… Сможет ли подруга когда-нибудь меня простить? — Да… не было выбора, — улыбнувшись, сказала я. О том, что мне самой пришлось вынести в столице, говорить не хотелось, но Мими как будто и так всё уже знала, потому тактично поджала губы. Мы сели за стол. Ости немедленно встала и поспешила прочь, но мы, занятые беседой и завтраком, не обратили на её уход никакого внимания. — Ты не представляешь, что здесь было, — шепнула мне Мими так, чтобы другие демоны её не услышали. Только сейчас я оглядела их. У большинства был понурый вид, словно они страдали тошнотой и головной болью. Кто-то спал прямо на столе, на ком-то при этом почти не было одежды. Мими проследила за моим взглядом и усмехнулась. — Это они уже взяли себя в руки. Ты бы видела, что здесь творилось ночью. Всё же захват ангельской столицы — историческое событие. — Мне было не до того… — ответила я, откусывая ломоть свежего серого хлеба. Мими вновь скривила губы, стукнув вилкой по своей тарелке. — Асмодей оказался посланником Эрагона. Тот вроде как пообещал ему трон Ада… После твоего исчезновения он поднял восстание, но Мальбонте его подавил. Я невольно вспомнила видение, когда голова Демона Похоти слетела с плеч, повинуясь яростному жесту Мальбонте, и аппетит сразу пропал. Я отложила вилку, нервно сглотнув. — И Саферий… Я резко посмотрела на подругу, не в силах вынести груз вины за то, что случилось с архидемоном, хоть мы с ним никогда и не были друзьями. — Мими… Это моя вина. — Моя рука легла ей на плечо, но Мими только покачала головой. — Не говори ерунды. Я увела его с поста, потому что он мне нравился. А он в итоге поплатился за мою шалость. Я не знала, что сказать, как поддержать. Мими тоже молчала, ковыряя в тарелке кусок жареной колбаски. — Почему… почему ты до сих пор здесь? — вопрос сорвался сам собой, молчание мне стало выносить слишком тяжело. Мими пожала плечами. — Я хотела сбежать отсюда. Но потом явился отец и… — Мамон встал на сторону Мальбонте? — спросила я недоверчиво, хоть и наблюдала их встречу в видении. Мими усмехнулась, хоть и было видно, что её что-то тревожит. — После выкрутасов Небес и устранения Асмодея, отец отдал предпочтение полукровке, верно, — она понизила голос, хотела сказать что-то ещё, но прикусила губу, с неприязнью взглянув на остальных собравшихся. Не было похоже, чтобы нас кто-то целенаправленно слушал, но в условиях войны интриги расцветают, как цветы. Я наклонилась к ней ближе. — Тебе это не по душе? Мими фыркнула, прошептав: — Нет… просто, если Мальбонте проиграет… впрочем, забудь. При мысли, что Он может проиграть и погибнуть, тревога шелохнулась в моей груди. Что тогда Небеса сделают со всеми его последователями? Эрагон бы уничтожил их всех, не задумываясь, и что-то мне подсказывало, остальные советники пойдут по его стопам. А сам Мальбонте? Что, если они казнят его? Ещё несколько дней назад, я желала этого больше всего на свете, хотела увидеть его поражение, несмотря на связавшую нас Клятву. Мечтала взглянуть, как осознание собственного провала стирает с его лица былую гордость, наполняя черты обречённостью и страхом. Идеальная участь для монстра… Но сейчас… что-то во мне переменилось. — Он не проиграет, — твёрдо заверила я, говоря это, словно сама себе. Мими удивлённо вскинула голову, вперив в меня вопросительный взгляд. — Иначе он бы не был так уверен в своей победе, — добавила я, и подруга проницательно прищурилась. — Ты… вернулась по собственной воле? — Её вопрос застал меня врасплох. Я взглянула на неё широко распахнутыми глазами, которые резко отвела, чувствуя, как щёки опять заливает предательский румянец. Играть роль жертвы уже не получится… да и зачем? Дверь чертога распахнулась, впуская знакомую фигуру, шествующую к столу развязной, пружинистой походкой. Все взгляды мигом обратились к нему. Мими подпрыгнула. — Люцифер?! — она закрыла рот ладонями от изумления, бросившись к нему. «Спаситель…» — с облегчением подумала я, мимолётно улыбаясь. Как он сумел так быстро добраться из Цитадели сюда? — Малышка Мими! — вальяжно протянул Сын Сатаны, заключив её в объятия и закружив. Мими, верно, не ожидала такого приветствия, потому казалась растерянной и смущённой, словно маленькая девочка. «Неужели она до сих пор чувствует к нему что-то?», — промелькнула мысль в моей голове, которая не вызвала ревности — лишь кратковременное удивление. Увидев меня, Люцифер немедленно примостился рядом, бесцеремонно взяв мою руку и поцеловав её. — Королева! — промурлыкал он нахально, и я раздраженно вырвала ладонь из его пальцев. Но демона это не обидело, он напротив расплылся в поистине дьявольской усмешке. От него буквально несло глифтом. Видимо, на ночной пир он тоже успел. Здесь, среди высшей знати, Люцифер чувствовал себя в своей среде. — Как ты добрался так быстро? — спросила я, на что он склонил набок голову, пьяно ухмыляясь. — Не только твой вездесущий супруг умеет прыгать по порталам. Я в отличии от него знаю несколько давно заброшенных совсем недалеко от столицы. Один из них был активирован до меня и скрыт так, что на силу нашёл. Оставалось только спросить у любимой сестрицы о конечном пункте назначения, и вуаля. Мими подвинула ему тарелку и приборы, буквально не сводя с него глаз. — Ты помирился с Астартой? — она вся лучилась любопытством и радостью, но быстро стушевалась, — прости за бестактность. Люцифер загадочно улыбнулся. — Мы потеряли обоих родителей, их вражда утратила смысл. А мы сейчас воюем на одной стороне, а это… сближает. Осознание пронзило мою голову неподдельным потрясением. Я повернулась к Люциферу. — Астарта… твоя сестра? На что он, словно нехотя, кивнул, снова расплываясь в усмешке. — Она всегда была на стороне матери, а потому пошла против отца. Мы очень давно не виделись, — выдавил он, всем видом показывая, что и так сказал лишнего, и этот разговор следует оставить. Мими тактично опустила глаза, и я последовала её примеру. Остальные демоны, будто и не удивились появлению бывшего принца Ада. Они слишком яро боролись с похмельем, и, судя по всему, проигрывали. Меня вновь посетила скребущая мысль о маме, окончательно отбившая аппетит. Я встала из-за стола. — Куда ты? — спросила Мими, на что я заверила, что у меня срочное дело к королю. Она кивнула, отодвинув свой стул и пропустив меня. Люцифер же смотрел мне в спину пристальным тяжёлым взглядом. Я ещё плохо ориентировалась в замке, а потому не могла и предположить, где может находиться Мальбонте в такой час. Чутьё подсказывало, что он в своём кабинете с большим столом в виде карты и открытым балконом с видом на холодное бескрайнее море. Я бывала там только в видениях. А потому остановила одного из пажей, который подробно расписал мне путь, а затем поспешно откланялся. Я поднималась по мрачной витой лестнице, пока не наткнулась на массивные двери, окованные серебром. Энергию короля я почувствовала сразу, но к ней примешивалось что-то ещё… То, что заставило меня замереть в нерешительности с протянутой к ручке ладонью. А потом услышала надрывный голос Ости. — Ты едва не проиграл войну из-за неё! Я опасаюсь, что она предаст тебя снова, как предавала уже не раз! — дьяволица истерично шипела, в её тоне слышалась скрытая ярость, а по моему телу прокатился холод непонятного волнения, словно я подслушивала то, чего слышать была не должна. Однако оно касалось меня напрямую. — Я была с тобой с самого начала и буду до конца! Умоляю тебя ради тебя самого и нас всех! Разорви эту злополучную Клятву! Не подвергай себя такому риску! — её голос сорвался на рыдания, — я не переживу твоего провала из-за этой проклятой Непризнанной! Мальбонте не отвечал, а его энергия наполнилась нотками сомнений. Послышался семенящий стук каблуков по камню, а затем резкий треск разорванной ткани. Мои пальцы предательски задрожали. Первым порывом было распахнуть чёртову дверь и вцепиться Ости в волосы, но здравый смысл и уязвлённая гордость подталкивали бежать отсюда. «Нет! Я пришла не выяснять отношения! И имею право быть здесь!». — Мысли принесли с собой решимость, и я, глубоко вздохнув, занесла руку для стука, как вдруг за дверью прозвучал спокойный и холодный ответ Мальбонте: — Ты права. Клятву следует разорвать. Что-то ледяное и острое пронзило моё сердце, оборвав дыхание. Я отпрянула, отшатнулась, пораженная, ошеломленная, застывшая. «Он хочет разорвать Клятву? Верно, он ведь обещал…» И я просила его об этом сама. Но почему-то сейчас не ощутила всепоглощающей радости и крыльев свободы за спиной. А лишь вкус пепла во рту и ком досады поперёк горла. Слёзы обожгли веки, но я не позволила им пролиться, всё же нервно постучав. Голоса затихли. И я осторожно приоткрыла дверь, словно опасаясь увидеть то, чего видеть не должна. Мальбонте не удивился моему приходу, он почувствовал мою энергию, чего не успела сделать распалённая дьяволица. Король стоял у стола, прислонившись к нему поясницей. Ости перед ним с заплаканным лицом и в разорванной блузке. Она повернулась, вскинув брови в изумлении, которое быстро сменилось нескрываемым раздражением. Она хотела что-то сказать, её ярко-красные губы скривились в презрении, готовые прыснуть смертельным ядом, но дьяволица вдруг бросила покорный взгляд на Мальбонте, и не рискнула воплотить задуманное. «Правильно, дрянь, бойся!», — почти с ликованием подумала я, прожигая её глазами в ответ. Нисколько не уступая, — «тебе позволено открывать свою лицемерную пасть лишь на уровне его ширинки». Но эта неозвученная фраза остудила огонь ярости во мне, уступив место болезненной ревности. «Кто я такая, чтобы так думать? Он не принадлежит мне… Он… ещё два дня назад был моим врагом». Я должна была ненавидеть его. Должна была бояться. Но теперь, когда мы союзники, должна была просто уважать и считаться с ним. Ничего больше… Я прикусила язык, изо всех сил скрывая охватившие меня противоречивые чувства. Я уже начинала бояться саму себя. Мальбонте был серьёзен и задумчив. Он обратился к Ости, разрывая нашу с ней зрительную дуэль. — Тебе лучше уйти. Мне предстоит аудиенция с королевой. От звякнувшего металла в его голосе дьяволица попятилась, как от пощёчины, но смолчала, хоть это и давалось ей с трудом. В последний раз бросила на меня взор, полный ненависти, нервными движениями пальцев застегнула свою блузку, насколько хватало пуговиц, и, громко стуча каблуками, направилась прочь. Мальбонте не провожал её взглядом. Чёрные вдумчивые глаза были прикованы ко мне. — Зачем ты пришла сюда? — спросил он, когда за Ости закрылась дверь, и меня задел этот вопрос. Я почувствовала, что помешала им… уединиться. Опустила голову, сглотнула и ответила: — Хотела спросить, что Эрагон сделал с телом Ребекки, и можно ли… — выдала, как на духу, отведя взгляд к балкону, с которого в самом деле открывался чарующий вид. Я просто не желала находиться здесь дольше положенного. Мальбонте нахмурился. Его брови сошлись на переносице. Он помедлил, но вскоре ответил: — Её голова не украшала пику на стене, это уже хорошо. Возможно, он приказал похоронить её в склепе Дворца, — король снова помедлил, подбирая слова. А я переминалась с ноги на ногу от нетерпения, чувствуя себя круглой дурой. К ощущению стыда, брезгливости и обиды теперь примешалась ещё и щемящая скорбь. Хотелось разрыдаться, но нет. Я не покажу ему свою слабость. Не покажу, насколько мне не всё равно застать рядом с ним полуголую Ости. Мальбонте обошёл стол, в его шагах чувствовалась странная неловкость, словно и он тоже сконфужен произошедшим. Он сел на стул, обежав глазами карты, и остановил на мне серьёзный сочувствующий взгляд. — Я постараюсь выяснить, если для тебя это так важно. — Спасибо и на том! — только и смогла бросить я в ответ и, развернувшись, быстро пошла к двери, заметив мимолётное недоумение в чёрных зрачках. Но Мальбонте не стал меня задерживать. Он бы и не сумел. Я вылетела из кабинета, раскрыв крылья, и спикировала с лестницы, пропуская ступени. Щёки пылали огнём, веки щипало. Попадись мне сейчас на пути Ости, я бы… «Бонт бы никогда не посмотрел на эту суку! Он должен видеть насквозь всё её гнилое нутро!» Почему же Мальбонте…? Почему МЕНЯ это настолько задело?! Я ведь знала и раньше, но мне было плевать, почему теперь? Какое мне дело?! Я ведь королева лишь формально. Я могу командовать слугами и даже высшими чинами. Но в Силентиуме я — не хозяйка. И это ясно, как белый день. Высшие демоны кланяются мне, потому что боятся Его. Не стань Мальбонте, они попросту разорвут меня на части и искупаются в моей крови. Я не имею никакой реальной власти над ними, а над их королём — тем более. Я не могу врываться к нему, словно хозяйка. Не могу что-то у него просить, а уж тем более требовать. Или… сейчас, когда я по доброй воле с ним, всё же… могу? Но возмутиться по поводу Ости у меня не хватило ни наглости, ни оснований. Как бы я объяснила ему своё недовольство…? Сама не знала. Я шла, не разбирая дороги. Даже не понимая, куда иду. Но ноги сами привели меня в сад — к холодному пруду и беседке на его берегу. Охватившая меня ярость схлынула, и я устало опустилась на прохладный камень. И позволила себе разреветься. Впервые за последние дни накопившаяся боль и напряжение по-настоящему нашли выход. Я думала, что не может быть ничего хуже нашей фиктивной свадьбы и моего заточения в замке, но сейчас всё круто изменилось, и на меня навалились куда большие проблемы. Война не окончена, ангелы отдали столицу, но они ещё восстанут. Мальбонте предстоит битва с Шепфа, если, конечно, ему удастся взять ключи. — Ох… — голова начинала болеть от мыслей, и свежий холодный ветерок с запахами северных трав никак не остужал пылающее сознание. Не знаю, сколько я просидела у пруда, кидая в него мелкие камешки. Возвращаться в замок совершенно не хотелось. Ещё больше не хотелось подниматься в покои и вновь спать рядом с Ним. О чём он думает, засыпая? О войне? Или об Ости, с которой я мешаю ему видеться. Она любит его, судя по тому, что я сегодня услышала… И он отвечает ей взаимностью в своей сдержанной манере, раз не поставил на место. Почему не поставил? Когда я вошла, он сразу стал холоден… значит, ли это, что ему плевать на неё? Я горько усмехнулась сама над собой, выводя пальцами что-то на земле. Щемящее чувство в груди не отпускало, и от него сводило скулы. — Одна лишь в сердце ненависть была… И жизнь любви единственной дала. Не зная, слишком рано увидала. И слишком поздно я, увы, узнала, * — губы прошептали заученные наизусть строки и пересохли, — но победить я чувство не могу: Горю любовью…— я облизнула губы и тихо надрывно продолжила: — …к злейшему врагу! * Произнеся последнюю строчку, так кстати пришедшую на ум, я закрыла лицо руками, не ведая то ли плакать, то ли смеяться. У меня было мало общего с Джульеттой. Да и Ромео не был причиной стольких её несчастий… Если бы ни трагичная случайность, им бы удалось преодолеть многолетнюю вражду семей, а любовь построила бы мост через пропасть ненависти. — Очнись, Вики! В твоей жизни всё иначе! — Снова протяжный глубокий вздох. Порыв ветра заставил меня поёжиться. Стало заметно холодно. По тёмной воде пошла крупная рябь. Я, было, собиралась встать, но чьи-то неторопливые шаги и шелест листьев на тропинке вынудили сесть обратно и поджать колени к груди. «Только бы не Мальбонте…», — напряженно подумала я, не желая, чтобы он видел мои заплаканные глаза и моё состояние. — «Хотя пусть приходит… будет повод показать ему, чему я научилась в Цитадели. Избить его с помощью его же Силы — не такая уж плохая идея. По крайней мере смеяться не будет». Но мне удалось без труда прочесть энергию Люцифера, хоть это и не принесло должного облегчения. Демон вышел к пруду, отодвинув от своего лица повисшие ивовые ветки. — Вот, ты где. Я уж думал, тебя снова похитили, — сказал он с неизменным сарказмом в голосе. Я не спешила оборачиваться, вытирая опухшие глаза. Тогда Люцифер подошёл ближе. От него опять пахло глифтом. Видимо, ночной пир нашёл продолжение. Он сел рядом со мной, вперив взгляд красных глаз в мой профиль, но я не шелохнулась, глядя на глубокое и холодное озеро. — Я… хотела побыть одна. Поразмыслить кое-над-чем. — Мне уйти? — задался демон, хитро улыбаясь. Я равнодушно пожала плечами. — Как хочешь. Знаю, его, наверняка, задела моя холодность. А, быть может, Люцифер привык, что я отвечаю ею на его издёвки. Но сейчас мне правда было не до него. Демон перестал ухмыляться и медленно оглядел вид, открывающийся со скалистого берега. — Силентиум… Значит — Молчание, — протянул он задумчиво, — когда я был ребёнком, об этом месте ходило множество легенд. Что здесь водятся призраки, дикие драконы, субантры и прочие чудища. А сейчас я понимаю, что из чудищ здесь водится только Мальбонте. А ещё высшая знать Ада. Их повадки и развлечения могут шокировать, на первый взгляд все они варвары и дикари, но на деле честнее многих ангелов. Люцифер хохотнул, но тут же умолк, вновь посмотрев на меня. — Знаешь, почему я прилетел сюда? Я повернулась к нему, и наши взгляды встретились. Лицо Люцифера источало умиротворённый интерес вкупе со странной нежностью в глазах. Никогда ещё я не видела у него такого взгляда. — Ты встал на сторону Мальбонте… — предположила я, на что он презрительно фыркнул. — Да, но почему я это сделал? Понятно дело, не хотел умирать вместе с теми, кто пошёл против него. Я почему-то думал, что он всех их казнит. Мой отец, наверное, поступил бы именно так. При воспоминании о сцене во дворе я поёжилась. Тогда и я разделила опасения Люцифера. — Это — бессмысленная жестокость… А Мальбонте не делает ничего из того, что не имело бы смысла, — сказала я, сильнее обняв свои прижатые к груди колени и уткнувшись в них подбородком. Люцифер бросил на меня острый взгляд, который тут же смягчился. — Это была первая причина, но не единственная, — заговорил он как-то нехотя, — вторая — ты. Почувствовав, что я смотрю на него, демон отвернулся, стиснув зубы, словно то, что он собирался сказать, приносило ему жуткую боль. — Когда этот пернатый урод Эрагон заволок нас с Дино на эшафот, я думал вовсе не о смерти. А о том, сколько не успел сказать тебе. — Люцифер… — попыталась остановить его я. Сердце сжималось от предчувствия дальнейших слов. — Ты вообще умеешь слушать, Непризнанная? — раздраженно бросил он, и я притихла. Я кожей ощущала ту внутреннюю борьбу, которую Сын Сатаны прямо сейчас вёл с самим собой. Он пытался сосредоточиться, но его мысль ушла совсем в иное русло. — А ты потом ещё вздумала рисковать собой, за что получила удар ножом в живот, дура! — Сам дурак! — возмущённо выкрикнула я, пихнув его в бок. Люцифер покачнулся, но усидел, смотря на меня гневно, но в то же время тревожно. Не выдержав эту зрительную схватку, я поднялась с земли, отряхнув полы длинного платья. Но демон поймал меня за руку. — Помнишь, я сказал, что найду способ убить твоего муженька, если тот тебя обидит? — М, — я выдернула ладонь, но Люцифер схватил снова, вскочив на ноги. Он приблизился, не спрашивая разрешения, поднял моё лицо за щёки и заглянул в глаза. — Что он сделал? Почему ты плачешь?! — спросил он требовательным тоном, но я отшатнулась. — Тебя это не касается! — Во мне поднимался гнев, и я буквально выплюнула эти слова. В ответ он дёрнул меня за руку, чтобы я снова взглянула в его глаза. — Ещё как касается! — парировал он столь же яростно. От пережитого опустошения я толком не могла даже возмутиться. Лишь скрестила руки на груди и сурово спросила: — Почему это?! — Потому что я люблю тебя! — прорычал Люцифер мне в лицо, тяжело дыша. Его дыхание с привкусом глифта и яблочного табака обожгло губы. — Что?! — мне оставалось лишь недоумённо хлопать глазами. Дар речи куда-то пропал. Люцифер отпустил меня. Его взгляд нервно избегал моего. — Что слышала! — с издёвкой повторил он сквозь плотно сжатые зубы. Он посмотрел на меня и, набравшись смелости, продолжил: — Я сказал, что люблю тебя и найду способ помочь тебе сбросить оковы этой чёртовой клятвы, чтобы полукровочный гад никогда больше к тебе не прикоснулся! Расслышала на этот раз или мне повторить ещё раз?! На мои глаза вновь навернулись слёзы, и я смахнула их быстрым движением ладони, принявшись с опаской озираться по сторонам. Если кто-то из слуг услышит это… Но сад был пуст. Никакой посторонней энергии. — Ты признаёшься мне в чувствах и наказываешь меня за свою уязвимость этими грубостями? «Зачем, Люцифер… почему ты не сделал этого раньше?», — тяжесть осознания сдавила грудь кольчужной перчаткой, мешая глубоко вздохнуть. Совсем недавно я только и делала, что мечтала о его признании. Грезила о нём. Мне казалось, что я люблю этого заносчивого демона, несмотря на его вздорный нрав и колкие фразы. Кроме него мне долгое время не был нужен никто. Только Бонт вынуждал полностью забыться, но то был краткий, почти неуловимый миг, за которым последовала горечь утраты. Но что же теперь… Люцифер посмотрел на меня, на этот раз по-другому. — Я люблю тебя, Вики. И переживаю за тебя. Я чуть не потерял тебя вот уже трижды и понял, что боюсь этого. В этот раз он произнёс это спокойно, без боли, как бы смирившись с собственными чувствами. Он умолк, всё ещё глядя на меня… ожидая ответа. Но ком в горле мешал мне произнести даже один звук. Я сглотнула, шмыгнув носом, и взглянула на него с невыразимой тоской в глазах. — Я не могу принять твою любовь, Люци. Мгновение мне казалось, что смысл моих слов дошёл до него далеко не сразу. Ветер порывом сорвал несколько листьев с ясеня. Старые ветви жалобно заскрипели. Наконец, в красных глазах Сына Сатаны расцвело недоумение и недоверие: — Не можешь? — переспросил он, отшатнувшись, словно пьяный. Его ошеломлённый взгляд скользнул по ребристой глади пруда, старательно избегая меня. — Можно узнать, почему? — снова спросил он с привычной усмешкой, но та вышла нервно-болезненной. — Ты думал, я буду всегда терпеть твои выходки и ждать, когда же ты всё поймёшь? Уже поздно, Люцифер, ты опоздал. Я… — рыдания снова подкатили к горлу, но я сдержала их, расправив плечи и уверенно выдохнув: — Моё сердце забрал другой. Прости. Вслух эта жуткая истина прозвучала, словно приговор. Признание, оглушившее нас обоих, повисло над моей головой острым лезвием гильотины. Одно неосторожное движение, и оно сорвётся на обнаженную тонкую беззащитную шею. Люцифер быстро моргнул, посмотрев на меня, словно на сумасшедшую. — Кто?! — не скрывая потрясения, выдавил он. Его красные глаза пугающе лихорадочно сверкали. Я прикусила губу до крови, потупившись от стыда и невыносимой горечи. В сердце словно воткнули и повернули нож. Люцифер всё понял, подлетел ко мне, схватил за плечи и сильно встряхнул. Так, что у меня искры из глаз посыпались. — Ты так мстишь мне за то, как я с тобой обращался?! Думаешь, я поверю, что ты добровольно отдала себя этому… — у него не хватало слов, он буквально плевался от бешенства. — Это не месть, Люцифер! — отчаянно выкрикнула я в лицо демону, отталкивая его от себя, — многое изменилось за последнее время. Я изменилась! — Я в этом гадюшнике только ради тебя, Вики! Ты говорила, что Мальбонте ни разу к тебе не прикасался! Что между вами ничего нет! Выходит, это было ложью, и тебе даже нравилось раздвигать перед ним ноги?! — Ещё никогда я не видела у Сына Сатаны столь дикого обезумившего взгляда. — Нет! Между нами в самом деле никогда ничего не было! — всхлипнула я, кривясь от боли, что приносили впившиеся в руки мужские пальцы. Услышав это, Люцифер резко отпустил меня и, пошатнувшись, отступил на шаг. Возможно, мне показалось, но его глаза блеснули от слёз, которые тут же высохли, так и не упав на щёки. — Мне жаль, Люцифер, но ты застрял в нескончаемом цикле боли. Ты делаешь больно, а когда делают больно тебе, отвечаешь ещё большей болью. И не будет этому конца и края. Я… пыталась помочь тебе. Пыталась вылечить тебя. Готова была пойти против судьбы, чтобы быть с тобой! Но я не могу бесконечно за тобой бегать и получать в ответ лишь пренебрежение. Не могу нуждаться в тебе и понимать, что ты придёшь, лишь когда ТЕБЕ заблагорассудится. А стоит мне пойти навстречу, я снова столкнусь со стеной холода и сарказма. Я устала от вечной неопределённости. От непонимания, что между нами. Если задуматься, то мы совсем не знаем друг друга. Между нами был просто секс, как ты и сказал в самом начале. Пора это признать. И пора заканчивать! Я не хотела говорить этого, но слова, продиктованные обидой и досадой, полились сами собой. Я ранила его сильнее, чем он меня, но всё же… Я не жалела о том, что решилась расставить точки над i, потирая оставленные на плечах синяки. — Я тебя понял, — голос демона мгновенно потерял силу. Потух, подобно догоревшей свече, — прости за беспокойство. Он резко раскрыл крылья и взмыл в воздух, мгновенно скрывшись среди тяжелых дождевых облаков. Я смотрела ему вслед, дрожа от волнения. «Куда он? Улетит из Силентиума или останется, чтобы наделать глупостей?». Полностью разбитая, замёрзшая, но в то же время уверенная, что поступила правильно, я вернулась в спальню. Служанки принесли ужин и воды в ванну. Закончив со всем, я села на постель и обняла себя руками, взглянув на пустующую сторону, где спал Мальбонте. Что я скажу ему, когда придёт? Не лучше ли самой лечь на диван? Я понимала, что попросту не смогу находиться с ним так близко. Только не теперь, когда меня изнутри сжигает ревность, а гордость так сильно задета. Чего я ожидала? Думала, что хуже моего принудительного брака ничего быть не может, а оказалось… «Я ведь так и осталась для него просто сосудом, который он держит при себе», — мысли отдались горечью во рту. Он не приходил, хоть время уже было позднее. Одна часть меня и не желала этого, радовалась одиночеству, но другая… отчаянно ждала его шагов за дверью. Я хотела поговорить с ним, хоть и не знала, о чём… время тянулось, и пустота покоев казалась всё ощутимее и навязчивее. Она давила, опутывала сетями одиночества. Я лежала под одеялом, в раздумьях глядя в потолок. Сон не шёл, но к этому я уже привыкла. «Где он сейчас? В кабинете, думает о войне, строя планы по убийству Шепфа? Хватит ли у него сил…» Смутное беспокойство царапнуло по сердцу, и я качнула головой, стараясь не думать о тревожном. Порыв встать и пойти в кабинет я тоже отмела, испугавшись, что снова застану его с… Ости. Ревность свела скулы, и я едва слышно застонала от бессилия что-либо изменить, не утратив при этом своих принципов. Я отбросила одеяло и закрыла глаза, стараясь увести мысли в другую сторону. Думать о маме или Люцифере тоже не хотелось. Слишком болезненно. Потому я стала вспоминать те видения, в которых Мальбонте приходил ко мне. То, о чем мы говорили… искренность в его голосе, когда он просил прощение за все свершенные передо мной грехи. А потом… наш поцелуй в грязной вонючей камере, такой волнующий… способный вознести в облака. Приятное тепло разлилось в груди, стоило вспомнить вкус его губ. Их мягкость и власть. Тепло его больших ладоней, сжимающих мою талию. Я невольно легла поудобнее, немного расслабившись. И поднесла ладонь ко рту, невесомо проведя пальцами по приоткрытым губам. «Вот бы ты сейчас был рядом…», — мысль, взволновавшая и смутившая. Я представила, как мы по обыкновению лежим здесь вместе… как я осторожно дотрагиваюсь до него… поглаживаю крепкую ладонь, скользя пальцами по предплечью, очерчивая сильные мускулы на плече. Он вздрагивает, открывает глаза, в которых горит огонь. Моя кожа вспыхивает от его взгляда. Он тянется ко мне, и наши губы сливаются в неистовом горячем поцелуе. — Мммм… — сладко протянула я, ощущая разлившуюся по телу истому, жаром ударившую в низ живота. Я высунула кончик языка, облизав собственные пальцы, что неимоверно медленно скользнули по подбородку к шее, оставляя за собой влажную дорожку. Словно губы Мальбонте проделывают это со мной. Я закусила щёку в нетерпении, второй ладонью нежно сжав грудь сквозь плотную ткань сорочки. И расставила ноги, согнув их в коленях. Как же давно у меня не было мужчины… я и забыла, каково это, буквально сгорать от желания. Трусики намокли, прилипнув к разгоряченной промежности. Я с трудом отдавала себе отчёт в действиях, беспорядочно водя руками по своему телу и видя перед глазами Его. Представляя, как бы меня ласкал Он, и от этого кровь бурлила и стыла в жилах. — Бонт… Мальбонте… — прошептала я, уверенно скользнув по трепещущему животу прямо к краю тонких кружевных трусиков. Но вдруг одёрнула себя, не решившись дотронуться до самой чувствительной точки. «А если бы он прямо сейчас открыл дверь и вошёл? Увидел меня, шепчущую его имя с рукой между ног?» Я приподнялась и огляделась. Прислушалась, но и в спальне, и в коридоре, и даже за окном было тихо. Только моё сердце бешено отбивало чечётку в груди, а щёки горели стыдливым румянцем. Облегченно выдохнув, я снова повалилась на подушки, но наваждение, как рукой сняло. Зато вернулась скользкая досада. «А что, если он сейчас с Ости, а вовсе не занят стратегиями предстоящих сражений? Ласкает её вульгарное тело и целует не менее вульгарные губы, пока я здесь одна мечтаю о нём?» Я вспомнила кровоподтеки на шее дьяволицы в день нашей свадьбы, вспомнила её мерзкие слова, полные надменного хвастовства, и скривилась в приступе брезгливости и отвращения. Мальбонте заявил ей, что намерен разорвать Клятву, вдруг он уже… Я с подозрением взглянула на свою ладонь, но шрам от метки никуда не делся. И не болел, как когда я была с Люцифером в спальне Дворца Цитадели. Как вообще разрывают подобные браки? Нужен ли какой-то специальный обряд, помимо взаимного согласия? От тоски снова хотелось забыться. Ночь была темной и безлунной, как и моя душа. «Что же у них с Ости? Она одержима им, но не похоже, что дорога ему». Мне не верилось и не хотелось верить. Мысли об этом вызывали гнев, обиду, уязвлённую гордость, но вместе с тем я ощутила несгибаемую решимость бороться за него. Не собиралась отдавать Его сопернице без боя. Только не ей! Ости я не уступлю! Пусть я для Мальбонте — лишь сосуд с его силой, который он вынужден держать при себе… Хотя его слова: «Я не хочу быть твоим врагом», — заставляли в этом усомниться, но перед всеми, включая Ости, я — пока ещё его Королева. И пришла пора воспользоваться своим титулом.PoV Malbonte
Он сидел за столом, несмотря на то, что на Силентиум давно опустилась ночь. Спать было некогда. И некогда давать слабину. События стремительно двигались к кульминационной точке. Разведчики доложили ему, что Захария всё же воспользовался одним из тайных порталов, которого нет на древней карте. И теперь Небесный Легион двинулся в путь. А ключи Шепфа так и оставались недоступными. Мальбонте собрал доверенных демонов и разослал их туда, куда указал Торендо, чтобы те добыли необходимые для взлома печатей ингредиенты. Серафим и сам был на взводе, чувствуя приближающуюся угрозу. — У Захарии есть Камень Преткновения, — сообщил он, — им он попытается уничтожить Ключи. Мальбонте ожидал такого поворота, а потому собирался после взятия Ключей всегда носить их с собой. Если и уничтожат, то пускай забирают их из кармана хладного трупа! Иначе всё полетит к чертям! Демоны разлетелись, оставив короля в мучительном ожидании. Ждать он ненавидел, хоть и умел. За время, проведённое во мраке, учишься терпению. Замок готовился к битве и обороне. Из Школы прилетела птица с известием о том, что ангел Дино встал в её главе, взяв власть в собственные руки. — Мальчишка… в тебе гораздо больше мужества, чем в твоём отце, — с мрачным восхищением подумал Мальбонте, вспомнив горящие вызовом ледяные глаза Дино. В письме говорилось также, что он собирается присоединиться к войску Цитадели, встать на их сторону, и оставшиеся учителя его в этом поддерживают. — Глупец, — прошипел Мальбонте, смяв и без того потрёпанный пергамент в ладони, и поднёс тот к пылающей свече, — но пусть будет так. Я принимаю вызов. Он откинулся на спинку стула, постучав пальцами по столешнице. Подумал о тех, кто остался с ним. Армия успеет переправиться обратно из Столицы с помощью переходов. Приведёт с собой новобранцев, которым придётся сразу всучить в руки оружие и отправить в бой. Сколько из них перебегут обратно к врагу? А сколько из давних союзников окажутся предателями, как Асмодей? Того король подозревал и вычислил с лёгкостью, но… демон Мамон и его дочь? Люцифер? При мысли о том, что этот недоносок всё же прилетел в Силентиум, Мальбонте стиснул зубы и скривил рот. Он помнил, как нежно демон обнимал раненую Вики, пока Мальбонте бился с Эрагоном. Люцифер был нужен ему поначалу, как носитель Гордыни. Но теперь, когда смертный грех Похоть пал от его собственной руки, собирать силу Семерых воедино больше не имеет смысла. Король потёр глаза, взглянув за балкон. Тяжелые тучи висели над морем, делая тьму ночи непроглядной. Он не знал, что делать с Люцифером, но не намеревался терпеть его около своей Королевы. Размышления о том, что он здесь только ради неё, и они станут проводить время вместе, пока Мальбонте не видит, бесило его. Разжигало неистовую ярость, грозящую вылиться на ни в чём не повинных созданий. Но он изо всех сил удерживал свои эмоции и собственных демонов на цепи, не позволяя им завладеть разумом, который должен оставаться холодным. Вновь подумал о Вики, что так некстати ворвалась в его кабинет во время истерики Ости. Дьяволица наскучила ему своей навязчивостью. Он почти жалел, что когда-то позволил ей… приблизиться к нему. Он никогда не брал её, как мужчине положено брать женщину. Только позволял ей ласкать его ртом, и Ости делала это охотно. Единственный раз, когда Мальбонте едва не забылся, была ночь перед свадьбой. Когда он с безудержным напором целовал тонкую кожу на шее дьяволицы, почти кусая её до крови. А она так вульгарно и пошло стонала ему в ухо, а потом вновь опустилась на колени, обхватив губами его болезненно напряженный член. Но Мальбонте думал не о ней, хоть и заставлял себя. Мысли всё равно улетали к той, что презирала его и никогда бы не стала принадлежать ему. И от этого ярость вскипала в жилах, заставляя его быть жестоким. Вдалбливаться в податливо раскрытую глотку дьяволицы так, что из её глаз текли потоки слёз. Сейчас, вспоминая об этом, он ощущал смутный стыд и неприязнь к самому себе. Как будто его светлая сторона взбунтовалась, восстала против подобных отношений. Ости желала его всего, стремилась завладеть его телом и сердцем, но каждый раз терпела неудачу, хоть и не сдавалась. И вот сейчас, ворвавшись к нему в кабинет, она со слезами умоляла его разорвать Клятву, связавшую их с Викторией судьбы. Он оттолкнул её, случайно разорвав на ней блузку. Едва не ударил, стремясь показать девчонке её место в иерархии, но энергия Вики за дверью остановила его, вогнала в ступор. «Показалось или её задела увиденная сцена?» Он снова вспомнил, как поцеловал её. Как она сама потянулась к нему, как безмолвно просила о помощи, не хотела сдаваться, так отчаянно цепляясь за жизнь. В этом они были чертовски похожи. Но потом Вики, небось, снова побежала к своему Люциферу, как тогда из заброшенного холла. Мальбонте сжал руку в кулак. Он не собирался становиться запасным вариантом для этой вздорной девчонки. Любви, как и войне, он отдавался до самого дна, хоть и первое было для него неизведано. Ему нужно всё или ничего. Мальбонте поднялся, прошёл на балкон, принявшись смотреть в бескрайний морской горизонт. — Ости была права в одном: Клятву стоит разорвать, — сказал он сам себе. И был прав. Этого хочет Вики, и теперь ему не приходилось сомневаться в том, что она на его стороне. К тому же в случае его поражения она окажется в смертельной опасности. На ум, как назло, пришли последние слова Асмодея: «Я с радостью отымею её на твоём трупе, а потом буду забавляться её попытками отомстить за тебя, если, конечно, она вообще их предпримет. Впрочем, наблюдать за тем, как девчонка медленно сходит с ума, тоже будет презабавно. Потому я, наверное, оставлю её себе вместе с твоим трупом, жалкий ублюдок! Ооо я заставлю её умолять кончить поскорее!». Мальбонте в ярости одним молниеносным рывком сбросил с парапетов каменных горгулий, что веками скалились здесь в пустоту. Также, как голыми руками оторвал голову предателю. Оторвал, чтобы тот точно никогда не выполнил своей угрозы. Звук раскрошившегося в пыль камня. Затем швырнул стул в стену. Треск разбитого дерева. — К чертям! — сплюнул он, уверенными шагами направившись через кабинет к двери. Распахнул её ногой. Нужно проветрить голову, остудить бешенство. «Всё из-за неё! Я теряю самообладание из-за неё!» Возвращаться в спальню он не был намерен, да и ночь уже близилась к утру. Несколько демонов вернулось пару часов назад, они принесли всё, что нужно и уже доставили это Торендо. Мальбонте убедился, что Серафим не спит, подняв голову и взглянув в окно его башенки, где неизменно тускло горела лучина. Прошёл мимо арсенала, где Пихтион сам натачивал оружие. Спустился со стены, разминая крылья. Стражники стояли на своём посту. Со стороны крыла, в котором селились субантры, доносились их пронзительные крики. А в Большом Чертоге снова пировали демоны. Мальбонте не собирался присоединяться к пирушке, как и мешать. Пускай наслаждаются своей победой. Кто знает, сколько из них переживут предстоящее сражение, которое должно поставить точку в их войне, и Его Пути Мести. Самому бы выжить… Будь при нём все его силы, Мальбонте бы нисколько не сомневался в своей победе. Но ритуал разделил его энергию ровно напополам. — Бояться не стыдно, — так всегда говорил отец, — стыдно показывать свой страх. Мальбонте слишком долго шёл к этому дню, чтобы позволять себе неуверенность. Он сделает всё возможное, чтобы победить Шепфа, будет беспощадным до конца и жестоким настолько, насколько того потребуют обстоятельства, а если и проиграет, то всё равно встретит смерть с широко раскрытыми глазами и улыбкой на лице. Только дураки или те, кому нечего терять, совсем не испытывают страха. Когда король проходил по двору мимо чертога, его задумчивый взгляд зацепился за парочку, страстно целующуюся в тёмном переулке. Такое в Силентиуме не редкость, однако он без труда уловил слишком уж знакомую энергию мужчины. «Принц Ада пользуется популярностью у дьяволиц», — злорадная усмешка скривила губы Мальбонте. Люцифер прижимал к стене маленькую дьяволицу, и та самозабвенно гладила пальцами волосы на его затылке. Мальбонте захотелось оторвать возлюбленного Вики от девчонки и разбить его голову об эту самую стену, но он одёрнул себя, вновь став угрожающе холодным и равнодушным. До такого он не опустится, хоть ревность и разрушительна. Но только король сделал шаг дальше, как хриплый голос, пропитанный насквозь глифтом, окликнул его. — Ваше Величество! — словно издеваясь, позвал Люцифер, выходя из тени на свет горящих во дворе костров. Девчонка, увидев Мальбонте, ни на шутку испугалась, схватила демона за руку и попыталась утащить обратно в проулок. — Не надо, Люци, прошу тебя! — верещала она. Мальбонте медленно величественно обернулся. — Люцифер, — констатировал он помпезно официальным ледяным тоном. На что принц Ада нагло усмехнулся. — Ты, наверное, очень гордишься собой. Великий и ужасный Маль-бон-те! — заплетающимся языком изрёк демон, наклонив голову. Он едва стоял на ногах, пошатывался и икал, — разграбил столицу, убил Эрагона, этого ты хотел? Крики, боль, ненависть — твоя среда. Он сделал шаг к Мальбонте, отмахиваясь от дьяволицы, не оставляющей попытки увести его. Мальбонте вскинул брови, усмехаясь и глядя на бывшего принца Ада с высоты своего роста. — Иди проспись, Люцифер. Но тот выставил вперёд палец, покачав им в воздухе. Девчонка вновь попыталась утащить своего незадачливого любовника прочь от короля. — Нет, нет, я не закончил, — упирался демон, одной рукой отталкивая её, — я хотел спросить, ты сам додумался привязать к себе женщину, которая тебя презирала, Клятвой Крови или кто надоумил? Как тебе удалось сломать её? Полностью переделать её личность? Всякий намёк на улыбку исчез из чёрных глаз Мальбонте, хоть губы продолжали кривиться. «Не смей говорить о ней, когда обнимаешь другую», — подумал он, удерживая ярость на привязи. — Что ты имеешь в виду? — Мальбонте чуть поднял подбородок, прищурившись. На них стали обращать внимание. Пихтион отложил свои сабли и крикнул Люциферу: — Иди спать, мальчишка! Не позорься! Но Сын Сатаны проигнорировал это. К ним подбежала Мими, замершая неподалёку. Люцифер захлопал в ладоши, всё больше раздувая цирк. Он засмеялся. Так, как смеются безумцы, или те, кто глубоко ранен и от этого зол. — Ты превратил её жизнь в кошмар. Убил её. Убил её друзей. А она всё равно выбирает тебя! Мальбонте не отреагировал. Он не собирался участвовать в этом фарсе. Девчонка, с которой лобызался демон, куда-то скрылась. К нему подошёл Мамон, опустив ладонь на его плечо. — Пошли, Люци! — твёрдо громыхнул он, настойчиво уводя Сына Сатаны прочь. Но Люцифер вырвался. Его горящие красным огнём безумные глаза были прикованы к одному Мальбонте, словно не замечая никого вокруг. Король на это снова усмехнулся, кивнув на других демонов. — Послушай мудрые советы старших, мальчишка. Это, казалось, взбесило принца Ада ещё больше. Мальбонте отвернулся от него, но тот внезапно подлетел к нему, схватив короля за плечо. Реакция не заставила себя ждать. Одно молниеносное движение рук. Малышка Мими вскрикнула от ужаса, резко побледнев. Тошнотворный хруст позвонков. И Люцифер неподвижным обмякшим грузом повалился к ногам Мальбонте со сломанной шеей. Все замерли в ошеломленной нерешительности. Но никто не посмел возмутиться. Мальбонте стиснул зубы, стараясь не сжечь половину замка своей злобой, и отступил на шаг, сбросив с себя безвольные руки демона. Король взглянул на Мамона, затем на Мими, затем на Пихтиона, и его повелительный голос не терпел возражений: — Отнесите Люцифера в камеру, пусть проспится. На лице демона Алчности и его дочери отразилось нескрываемое облегчение. Мими ринулась к принцу, осторожно положив его голову на свои колени. Затем они с Пихтионом вдвоём подняли его с земли и, держа под руки, понесли со двора. Мальбонте какое-то время смотрел им вслед, ощущая в груди всё ещё клокочущую ярость. Он бы убил его за подобную выходку, не будь этот дурак так дорог Вики. Но если Люцифер позволит себе бросить ему вызов на поле битвы, пощады уже не будет.PoV Vicky
Холодное утро и холодная комната. Свежий морской ветер влетал в спальню через приоткрытое окно. Я одна. Посмотрела с надеждой на вторую половину постели, но та была нетронутой. Мальбонте так и не пришёл. А смутное ощущение тревоги и покинутости вернулось с новой силой. Я сидела у туалетного столика, задумчиво расчёсывая волосы, когда услышала тихие голоса служанок из ванной. — Ты слышала? Люцифер ночью чуть не бросился на короля, — шептала Мелади тоном, полным любопытства и восторга. Она, явно, была сильно взбудоражена. — Говорят, что из-за королевы, — вторила рыжеволосая дьяволица скучающе. Они гремели тазами и вёдрами, потому всех слов мне расслышать не удалось. Но сердце мгновенно упало и забилось в удвоенном ритме. «Неужели Люцифер решился на такую глупость?» Пальцы вмиг онемели, а ладони стали влажными. Мне хотелось расспросить служанок подробнее, но сколько правды может быть в замковых сплетнях? Мне хотелось бы узнать истину из первых рук, потому я, даже не позавтракав, сразу спустилась во двор, а затем повернула к покоям Мими. Замок ещё не до конца проснулся, потому везде было тихо и мрачно. Я простояла у её двери пятнадцать минут, но мне никто не открыл. Волнение и предчувствие чего-то ужасного пронзали разум и душу. «Что с Люцифером? Что с ним сделал Мальбонте…? И где он сам сейчас?». Набравшись смелости и зажав в кулак собственную гордость, я поднялась в кабинет, надеясь, что король заснул за столом. Но зал оказался пуст. Лишь ветер гулял меж колонн и ворошил карты, уставленные оплавившимися свечами. Потерпев неудачу, я отправилась в сад, чтобы укрыться ото всех под сенью древних деревьев. То место успокаивало мысли и восстанавливало душевное равновесие. «Я всё равно обо всём узнаю. Но позже. Нужно просто подождать». Плеск воды заставил остановиться посреди тропинки и замереть. Сердце вновь понеслось галопом, когда я уловила пахнущую летней грозой энергию Мальбонте. Первым порывом было броситься к нему и начать буквально пытать, но я сдержалась, несмотря на наростающую нервозность. И вышла к пруду. Он стоял в воде спиной к берегу, то ныряя с головой, то показываясь и отряхивая капли с влажных волос и перьев. Им можно было невольно залюбоваться. Такой красивый и величественный, таящий в себе смертельную опасность в сочетании с ангельским благородством. Мой взор скользнул по обнаженным плечам и спине мужчины и зацепился за странный символ меж его лопаток. Но Мальбонте, распознав моё присутствие, обернулся, не позволяя рассмотреть его. Я отвела глаза, прикусив губы. Чувствуя на своём лице внимательный насмешливый взгляд чёрных глаз. — Тебя ничему не учит жизнь, я смотрю, — донёсся до меня его бархатный низкий голос, — приходишь сюда одна, никого не опасаясь. «Он насмехается. Отлично!» Я скрестила руки на груди, язвительно бросив в ответ: — Королеву никто не тронет, когда Король поблизости! На это он искренне хрипло рассмеялся, снова нырнув с головой в тёмную ледяную воду. Я впервые услышала его смех — такой живой и беззаботный. Он заразил меня улыбкой, которая тут же увяла, стоило мне вспомнить о прошедшей ночи. Я села в беседку, размышляя о том, как лучше спросить о правдивости слухов. Да и ответит ли он? А вдруг служанки всё выдумали… или не так поняли… Мальбонте вновь показался из воды, вдохнул воздуха и медленно пошёл к берегу. Я, всё ещё погруженная в тяжелые мысли, невольно засмотрелась на его тело, которое ни разу не видела обнаженным. Сильные руки, широкие плечи, крепкие мускулы… Но когда вода дошла до пупка, я вдруг поняла, что никакой одежды на нём нет, потому поспешно отвернулась, готовая поклясться, что покраснела до самых кончиков ушей, словно варёный рак. «Ты мне мстишь за ту шалость перед зеркалом, Бонт?» Смущение боролось с желанием взглянуть на него ещё раз. Я вспоминала, что и Ангел вступал в такую же борьбу со стыдом, которому в итоге проиграл, всё же принявшись изучать меня виноватым, но горящим взглядом. Но я не поддамся искушению. — Ты не ночевал сегодня в покоях, — сказала я, стараясь говорить равнодушно, но упрёк и досада всё же прозвучали, за что я в который раз прикусила губу до крови. Мальбонте вышел на берег, принявшись одеваться. Я слышала, как он натягивает брюки и тяжелые кожаные сапоги. — Тосковала по мне? — спросил он с усмешкой как бы мимоходом, взмахнув и хлопнув крыльями, стряхивая с них воду. «Вот ещё!» — мысленно ответила я и лишь передёрнула плечами, оставив вопрос без ответа. Но щёки опять предательски порозовели. — Что-то случилось ночью? — Поняв, что он закончил, я осторожно повернула голову, решив в своих расспросах зайти издалека, а не бить в лоб. Он стоял всё ещё без рубашки, накинув ту на плечи, словно шарф. Его кожа на руках покрылась мурашками от холода. Осознав, что я задала вопрос, Мальбонте посмотрел на меня долгим, немигающим взглядом и пожал плечами. — Пока ещё нет. Он взъерошил ладонью влажные смольные волосы. — Пока ещё? — переспросила я, глядя тревожно и требовательно, чем заставила его вновь усмехнуться. — Впереди битва, Вики. Битва, которая поставит точку в начатой мной войне. От этих страшных слов, сказанных так спокойно и холодно, я вздрогнула. — Торендо удалось достать ключи? Мальбонте помрачнел, и я поняла, что не следовало об этом спрашивать. Он опустил голову, в задумчивости глядя куда-то в землю, а потом, словно дав сам себе добро на что-то, быстро направился ко мне. Я оторопела, спустившись из беседки, и застыв у каменной колонны, думая, что сейчас он попросту прижмёт меня к ней. Но Мальбонте остановился в шаге от меня, приподнял пальцами мой подбородок, заглядывая в глаза, будто ища в них ответ на вопрос, который его мучает. — Ты веришь мне, Вики? — вопрос сорвался с его губ, прокатившись разрядом тока по моим венам. Его близость было сложно выносить… — Я на твоей стороне… — шепнула я, хлопая глазами и завороженно глядя в его серьёзное лицо. — Я не об этом, — покачал головой Мальбонте, поджав губы, словно решаясь продолжить, — ты всё ещё боишься меня? Думаешь, что я могу сделать тебе больно? «Ты уже сделал больно, когда сказал, что хочешь разорвать клятву, а потом не пришёл ночью». Я насильно отвела взгляд, боясь, что он каким-то образом прочтёт мои мысли. Но Мальбонте настойчиво, но осторожно снова поднял моё лицо за подбородок двумя пальцами, требуя смотреть на него. — Нет. Я тебя не боюсь, — выдохнула я. Напряжение между нами достигло критической точки, и я неожиданно для самой себя добавила: — У меня ведь твоя сила, забыл? Могу дать отпор. С мгновение Мальбонте глядел на меня с недоумением, потом рассмеялся. И отпустил, но не отступил. — Хорошо, рад это слышать, — улыбнулся он. — Не думала, что ты умеешь смеяться, — поддела я, борясь с нервами. Его улыбка разом перешла в привычно сжатые губы. — Я много чего умею, — сказал он серьёзно, но вдруг снова стал мрачнее тучи. — Тогда ответь мне честно: что у тебя с Люцифером? Я никак не ожидала подобных расспросов, потому почувствовала лёгкий мандраж волнения, укол совести и опасение за безопасность демона. — Почему тебе это интересно? — выгнула я бровь, невольно переходя в нападение. Мальбонте застал меня врасплох, и мне плохо удавалось сохранить хладнокровие, — ты что-то с ним сделал? Мальбонте прищурился, и в глубине тёмных глаз вспыхнул какой-то яркий огонёк сдерживаемого гнева. — Ничего, — твёрдо заверил он, расплывшись в какой-то издевательской улыбке, — хоть он и отчаянно рвался в небытие сегодняшней ночью. Если ещё раз позволит себе такое, то будь готова к тому, что я убью его. Страх и возмущение от холодного тона мужчины, от вспышек ярости, сверкающих в омутах его зрачков, охватили меня, затмив даже облегчение от того, что Люцифер всё ещё жив. — Убьёшь всего лишь из-за его острого языка или из-за ревности?! Последнее вырвалось неосознанно, и я тут же умолкла, хоть ещё тряслась от негодования. Мальбонте не сводил с меня глаз, изучая, пытаясь прочесть то, что лежит в глубине моего сердца, а не на поверхности. Спустя несколько молчаливых мгновений он серьёзно ответил: — Нет. Из-за ревности не убью. Обещаю. Его слова ошеломили меня, выстрелив отравленной стрелой в грудь, заставив орду мурашек пробежать по спине. «Он… ревнует? Или это простое чувство собственности, когда кто-то другой покушается на обладание твоей вещью?». «Но у вещи не просят прощения… вещь не целуют…» Мальбонте снова сделал шаг ко мне, и я, попятившись, врезалась спиной, в каменную колонну беседки, смотря на него широко распахнутыми глазами, не моргая, боясь даже вздохнуть. — Ответь, — он коснулся моих плеч ладонями, невесомо, но с долей волнения погладив их, и опять принялся буравить меня взглядом, от которого становилось жарко. — Твоё сердце принадлежит ему? «Почему он это спрашивает…?» Кровь застучала в висках, и я невольно облизнула губы, переведя взор на его жёсткий плотно сомкнутый, но такой чувственный рот. Я не хотела говорить о Люцифере. Только не о нём. С ним всё кончено. — А твоё принадлежит Ости? — Сама не знаю, зачем это спросила. Я готова была провалиться со стыда, видя искреннее замешательство в лице отпрянувшего от меня мужчины. Кажется, мне тоже удалось смутить его, хоть и такой цели я перед собой не ставила. Накопленные обиды прорвали плотину, вырвавшись внезапным порывом и обрушившись на него. Повисло тяжелое молчание. Моё дыхание сбилось, и мне с трудом удавалось хватать воздух. Я желала поскорее освободиться из плена этих чёрных обжигающих, проницательных глаз. Мальбонте быстро осознал суть моего вопроса, и от этого, к моему ужасу и стыду, ревность начала испепелять грудную клетку изнутри с новой разрушительной силой. — Ости… — кивнул он, сверкнув глазами, — ты слышала наш разговор? Я снова смутилась, поняв, что уйти от ответа не получится. Потому гордо вздёрнула подбородок, посмотрев на возвышающегося надо мной мужчину с вызовом. — Да, но заметь, я не требую от тебя никаких объяснений, хоть и услышала то, чего не должна была. Поэтому и ты не можешь допрашивать меня по поводу Люцифера, — я ткнула ладонью в его обнаженную грудь, пытаясь оттолкнуть, но Мальбонте не шелохнулся. — Я не хотела вам помешать. И даже не стану спрашивать, с ней ли ты провёл эту ночь. Слова полились потоком, бушующей стихией, которую невозможно было укротить. Я набрала в грудь воздуха, стиснув зубы от напряжения. — Я стою между вами, но наш брак — просто фарс, и это ясно всем. Я ведь просто… сосуд с силой, который можно держать при себе. Но впредь не смей целовать меня, когда тебе вздумается! И не надо делать вид, что это мне приснилось в бреду! Я снова прикусила язык, с опаской подняв глаза на мужчину, который изменился в лице и сейчас казался потрясённым, но потрясение быстро перешло в довольную широкую улыбку. Если бы чистое коварство имело лицо, оно бы сейчас воплощало собой лик Мальбонте. «К чёрту все мои планы… Я не королева, а просто психованная идиотка. Зачем я это ляпнула?!» Обида и злость захлестнули меня, и я сделала ещё одну попытку отпихнуть его и выбраться. Не отпустил. Тогда я замахнулась, чтобы ударить его, но Мальбонте поймал в воздухе моё запястье, а в следующий миг… один судорожный жадный вдох спустя, он притянул меня к себе, заковав в плен между холодным камнем и своим крепким горячим телом, отчего у меня перехватило дыхание. — Отпусти… — выдохнула я, чувствуя, что теряю контроль. Сила Мальбонте чувствовалась даже сквозь одежду, проникала под кожу, сливаясь с энергией внутри меня. Он приблизился к моим губам, отсекая все последующие протесты, обдал рот огненным дыханием с привкусом мяты и полыни. Будто играя, дразня. Словно ждал, что я сдамся первая и потянусь к нему. «Нет», — пискнул внутренний голос в созвучии с гордостью. «Я не поддамся». Несмотря на его манящую близость, чувственные губы и игривые чёрные омуты, в которых я тонула без остатка. Он медленно поднял руку, проведя пальцем по моему подбородку… по щеке… скуле… шее. Я дёрнулась, отчаянно ловя остатки рассудка и прошептала прямо в его горячие губы: — Не трогай… Мальбонте убрал руку, медленно улыбнулся, скользя затуманенным взглядом по моему лицу. Но ответ его был серьёзен и непоколебим: — Против твоей воли никогда. И я сдалась. Ощутила, что сдаюсь. Почувствовала, как ломаются последние преграды моей гордости, и всё нутро жаждет его. Всего. Без остатка. Словно в каком-то сладком дурмане, я встала на носочки и потянулась к нему, не позволив отстраниться. Наше дыхание стало единым. Но не успели губы утолить жажду и соприкоснуться, как Мальбонте окликнул запыхавшийся голос стражника, вынуждая нас обоих замереть с закрытыми глазами. — Мой повелитель! Торендо смог взломать последнюю печать!