Нерушимая клятва

PoV Vicky

      С губ сорвался долгий вздох разочарования, и я не успела сдержать его, замерев. Первое, что предстало перед моими глазами, стоило их приоткрыть: лицо Мальбонте, в котором отражалось раздражение и удовлетворение одновременно. Он медленно повернулся к стражнику, разорвав наш зрительный контакт лишь в последнее мгновение, и коротко властно бросил:       — Я иду.       Демон моргнул, бросив взгляд на меня, быстро смекнул, в чём дело, поспешно поклонился и убежал, скрывшись за плотными переплетениями древних ветвей.       Мы остались одни. Я, Мальбонте, северный ветер, тишина, и мучительная, почти осязаемая неловкость. А ещё щемящее чувство тяжести в груди и животе. Наваждение ещё не схлынуло, но момент был безвозвратно утерян. На смену жару постепенно приходил холод. Я прикусила губу, не зная, что сказать. Мои глаза устремились к пруду, готовы были деться куда угодно, лишь бы не смотреть на короля. На его губы и обнажённый торс, к которому так хотелось прикоснуться. Мальбонте долго, выжидающе глядел на меня, буквально сканировал моё лицо, считывая каждую эмоцию, которые лежали перед ним, как на ладони. Мои щёки залил густой румянец невыносимого смущения. Рядом с ним я всегда ощущала себя так, словно никогда не испытывала ничего подобного, а то и вовсе не была с мужчиной. Он совершенно особенно влиял на меня, вызывая стеснение, скованность, боязнь показаться глупой в его глазах. Но я всё же, набрав в грудь воздуха, нашла в себе силы взглянуть в лукавые чёрные омуты, в которых до сих пор пылал огонь, вмиг снова опаливший мои вены.       Мальбонте ещё раз невесомо провёл пальцем по моей щеке, наблюдая, как всё во мне, каждая частичка тела и грань души, отзывается на это нежное касание, и, усмехнувшись, отступил на шаг. Я чувствовала себя голой, во мне совершенно не осталось никаких тайн. Он видел меня насквозь.       Надев нижнюю рубашку, Мальбонте расправил крылья и хлопнул ими в воздухе так, что мелкие капли воды посыпались на землю, подобно дождю. Он поднял с земли свой дублет, небрежно отряхнул его, облачился и принялся застёгивать серебряные заклёпки. Я всё это время наблюдала за ним, не решаясь нарушить молчание. Но когда Мальбонте закончил, он вновь взглянул на меня, загадочно улыбнулся и протянул мне руку.       — Идём.. Пришла пора насладиться первым триумфом.       «Как бы он не стал последним…» — мрачная мысль наполнила нутро холодом. Я посмотрела на широкую ладонь мужчины и осторожно вложила в неё свои дрожащие пальцы.       Вместе мы пришли всё на тот же балкон в башне, откуда открывался вид на весь огромный двор замка. Я словно испытала чувство дежавю, когда увидела собравшуюся толпу, приветствующую короля. На их лицах отражалось нетерпение, любопытство, опасение и возбуждение. Торендо тоже стоял на балконе, держа в руках распахнутый ларец, в котором невесомо парили Ключи от Врат Шепфа, источающие призрачный голубой свет. Божественное сияние, притягивающее и опасное. Зовущее протянуть к ним руку, но грозящее испепелить того, кто осмелится на такую дерзость.       Четыре золотых крыла сменили обломки, торчащие из спины Серафима. С ними он выглядел так же величественно, как и раньше. Только кровь засохла на его бурой рясе, а волосы цвета луны спутались. Вид у него был уставший, но вдохновлённый.       Торендо молчаливо склонил голову в приветствии, и губы его тронула предвкушающая улыбка.       «Что он предвкушает? Триумф Мальбонте или его падение? Вдруг это ловушка?».       Я с тревогой посмотрела на короля, но он был спокоен.       Мальбонте отпустил мою вспотевшую от волнения ладонь и медленно двинулся к артефакту, влекомый его призрачным светом, словно бабочка огнём. На его лице играла уверенная усмешка, будто он точно знал, что сможет взять их. Толпа внизу застыла, и на замок опустилась гулкая тяжёлая тишина. Казалось, время остановилось. Все перестали дышать, и я в том числе.       И в этой гробовой тиши Мальбонте подошёл к Ключам, протянул руку, но замер. Я вздрогнула от его внезапной нерешительности, приросшая к полу от напряженности момента.       «Чего он ждёт? Так ли он уверен?»       Но Мальбонте вдруг обернулся и в упор взглянул на меня. И в тот же самый миг голову прострелило видение.       Жуткая живая Тьма, наползающая отовсюду, подобно рою жуков… И громоподобный, вкрадчивый, пробирающий до костей голос, звучащий из самого сердца этой непроглядной темени:       — Ты должен победить его… Ты должен победить его… победить его… победить!       Я покачнулась, схватившись пальцами за каменную колонну. Зажмурилась, но видение не отпускало.       «Где я слышала этот голос?»       Казалось, он происходил из глубины недр моего собственного сознания. Из тьмы на меня смотрели два злобных, горящих адским пламенем глаза, а под ними раскрылась в оскале хищная зубастая пасть. Ужас пробрал до самых костей. Я хотела вскрикнуть, но не смогла выдавить ни единого звука, а когда видение рассеялось, я заметила, что на лице Мальбонте сверкает острая многозначительная и такая же хищная улыбка.       Он видел… он знает, что я узрела… он…       Всё тело била дрожь страха, разметая все вопросы.       «Что это было? Кто ЭТО чудище?».       Мальбонте подмигнул мне, а затем вновь обернулся к Ключам и… коснулся их. Толпа внизу ахнула. Моё сердце пропустило болезненный удар. Я ожидала, что вот-вот что-то пойдёт не так, и Ключи уничтожат Его. Но ничего не произошло. Мальбонте сжал их в кулаке и поднял над головой, демонстрируя всем свою силу и свою безграничную власть.       — Совсем скоро войне придёт конец! Справедливость будет восстановлена! — прогремел его уверенный сильный голос.       Испуганный ропот сменился вздохами изумления, которые переросли в ликующие крики.       — Слава Королю! — кричали демоны, поднимая вверх руки, словно пытаясь дотянуться до балкона, — слава Мальбонте!       — Аминь! — вторили ангелы, — Аминь, Аминь, Аминь!       Торендо опустил пустой ларец на пол и осторожно отошёл в сторону.       Это и правда был миг триумфа. То, ради чего Цитадель была разрушена и осквернена. Никто из ангелов или демонов не мог сделать того, что так легко далось Полукровке. Никто ни разу не держал в руках ключ, открывающий двери самой сути мироздания.       Аплодисменты и овации оглушали.       Для подданных Мальбонте отныне не просто король и лидер. Он — Бог. Мессия. Ангел Последний. Тот, кто приведёт их в лучший мир, кто восстановит Равновесие. И за него и его идеи каждый из них безропотно пойдёт на смерть.       Это не просто послушание или преданность. Это идеология Новой Эры в истории Небес. И от осознания масштабности грядущих перемен по моему телу поползли мурашки, да такие, что мне показалось, будто кожа вот-вот соскользнёт с костей.       Король опустил руку с ключом, задумчиво посмотрел на него под неутихающие ликующие крики и убрал в карман, как простую безделушку. Я всё ещё держалась за колонну, тяжело дыша, когда Мальбонте направился ко мне, словно не замечая никого вокруг.       «Кто ты такой…? Как тебе удалось?», — вопросы кружили в голове стаей потревоженных галдящих птиц.       Я в оцепенении хлопнула ресницами, когда он осторожно взял мою ладонь, помеченную Клятвой, развернул её к небу, поднёс свою, которую украшал такой же шрам, и в задумчивости усмехнулся.       — Пришла пора разорвать эту нить.       Слова, ударившие, подобно хлысту. Недоумение, смешанное с досадой и шевельнувшейся в груди странной тоской.       «Что со мной такое? Этого же я и хотела!».       Я инстинктивно отдёрнула руку, сжав её в кулак, чем снова вызвала его усмешку. Но вдруг Торендо тактично вмешался:       — Мой повелитель, мне нужно кое-что с тобой обсудить.       Мальбонте нетерпеливо кивнул, обернувшись к нему. Но тут на балкон влетела Астарта во всей своей обнажённой красе. Но вид у неё был встревоженный и озлобленный.       — Мой король, простите, что прерываю, — сладким певучим, льющимся, словно мёд, голосом проговорила она, сжимая в кулаки тонкие пальцы, — Люцифер ночью сбежал из замка. Позвольте мне лично отыскать его и призвать к ответу за предательство!       «Она винит себя, что привела Люци в Силентиум, а он оказался предателем», — поняла я, стараясь не смотреть на её упругую бешено вздымающуюся грудь.       Ухмылка Мальбонте сверкнула, подобно смертоносному лезвию клинка, а в голосе звякнул металл:       — Я его не удерживал. Потому и возвращать нет нужды. Вы ещё встретитесь на поле битвы.       Астарта в замешательстве медленно кивнула, а по моей коже снова пробежал неистовый холод.       Не став больше отвлекать короля и поддавшись тревоге, я поспешила ретироваться.       Весь замок пребывал в нервном возбуждении. Война, заключительное сражение, дышало в затылок, наступая на пятки, и дыхание его отдавало зловонием смерти и крови. Душное. Страшное. И такое отчётливое, что невозможно было игнорировать. Мы долго шли к этому моменту, и вот, наконец, фигуры на шахматной доске расставлены. Чёрные и Белые.       Мальбонте представлял собой лидера «Чёрных»… короля? Или, скорее, Ферзя, который полностью владеет ситуацией и загоняет врага? У «Белых» королём выступал Шепфа, и он вряд ли вмешается в сражение, станет прятаться за спинами пешек.       Я тоже оказалась среди «чёрных» сперва не по своей воле, но потом это изменилось. Но кто остался там… на враждебной стороне?       Спускаясь по мрачным лестницам, я думала о Дино. О его словах о том, что война ведётся не против одного только Эрагона. Но и не против всех ангелов, как утверждал Мальбонте, и я верила в его честность, поверила ещё сильнее, когда он отпустил всех невинных. Но в битве он никого щадить не станет.       Дино, Энди и Люцифер… Мисселина и Геральд, Кроули… Астр, Лилу, Моника, Донни… Все они могут оказаться втянуты в войну, не зная её подлинных причин.       Мими я нашла у арсенала. Она о чём-то разговаривала с Пихтионом, который, увидев меня, поклонился, и вернулся к работе в кузне.       Мими выглядела растерянной, но при виде меня резко приободрилась, и мне почему-то очень не понравилось выражение её печальных глаз.       — Привет, — улыбнулась она, нервно заламывая пальцы, — Мальбонте добрался до Ключей… как ему это удалось?       Я пожала плечами, поёжившись от вернувшегося холода. Этот вопрос мне ещё предстоит задать ему, иначе тот будет мучить меня по ночам. Но сейчас думать об этом не хотелось. Меня куда больше волновал Люцифер.       — Пихтион всё ещё занимается с тобой? — спросила я, кивнув в сторону арсенала, и Мими рассеяно склонила голову.       — Да, и… он сказал, я делаю успехи.       «Что же тогда тебя так тревожит?»       Я взяла её под руку и повела вдоль каменных колонн, поросших мхом, и пустых древних галерей.       — Что случилось с Люци? — вопрос, полный тревоги и надежды, сам сорвался с губ, которые я тут же поджала, — Астарта сказала, что он сбежал. Мими вздохнула, словно сдаваясь.       — Да… ночью. После того, как очнулся.       — Очнулся? — переспросила я, и дьяволица взглянула мне в глаза, но тут же отвернулась, обхватив руками собственные плечи.       — Мальбонте сломал ему шею, унизил его перед всей знатью… перед всем двором. Люцифер, конечно, сам виноват, он напился и… бросился на него. Я так испугалась, Вики! Я думала…       Она вздрогнула, словно вновь переживала тот страшный миг, когда тело Люци под хруст позвонков рухнуло к ногам короля. И закрыла лицо руками. Я поджала губы.       «Нет… в этом виновата я. Но как иначе я могла поступить? Я была честна с ним и с самой собой, хоть и своей честностью принесла Люциферу столько боли».       — Я пыталась отговорить его, — продолжала тараторить Мими, остановившись и припав к одной из разрушенных мраморных скамеек, — но он сказал, что отомстит Мальбонте. Что убьёт его. Что займёт трон Ада, чего бы ему это ни стоило!       Меня наполнило болезненное беспокойство от этих страшных, полубезумных заявлений, и я отпрянула от Мими, что есть сил сжав зубы.       «Если он погибнет, я никогда себе этого не прощу…»       Да, Люцифер силён, он лучший ученик Школы, и Сатана всю жизнь лично тренировал его, воспитывая в сыне дух воина. Но в сравнении с Мальбонте он всё равно просто мальчишка. Щенок, бросивший вызов Льву.       — Вики, я хочу тебе признаться… — виноватый голос Мими вырвал меня из омута тревожных мыслей, и я медленно перевела на неё взгляд, всё ещё думая о предстоящей войне. Подруга заметно мялась, словно не зная, как сказать то, что собиралась.       — В чём дело?       — Понимаешь… я очень дорожу тобой и боюсь потерять, — начала дьяволица, кусая свои пухлые губы цвета спелой черешни, — после смерти Ади и Сэми ты — единственная, кто у меня остался, не считая родителей. И… я не хочу от тебя что-то скрывать.       Я взяла её за руку, подбадривая, и Мими вцепилась в мои пальцы. Её ладошка мелко дрожала.       — Когда мы с Пихом отнесли Люци в комнату, я всю ночь была с ним, а когда он очнулся и увидел меня заплаканную с его головой на коленях, то…       — Между вами что-то произошло? — предположила я ровным тоном, не ощущая в груди ровным счётом ничего. Я была готова отпустить Люцифера, он больше не мог причинить мне боль, хоть я этого и боялась. Боялась, что то чувство зависимости от него вернётся и вновь захватит мои мысли и сердце, но… оно не вернулось.       Мими опустила глаза, покраснев, и сильнее сжала мою руку, впиваясь ногтями в кожу.       — Я знаю, что вы с ним… но… он так внезапно поцеловал меня, хоть это был больше братский поцелуй, но я… — дьяволица замялась, облизнув губы, — я… во мне, словно снова зажглось то, что я чувствовала к нему в детстве. Он был так зол, его переполняла ярость, но мне почему-то показалось, что за ней он прячет боль и отчаянье. И я… сама поцеловала его. Чтобы поддержать, не более того, но…       Она умолкла, словно продолжение разговора причиняло ей боль и заставляло чувствовать стыд. Я резко вздохнула, задержав на миг дыхание, но и сейчас прежняя ревность не дала о себе знать… на смену ей пришла смутная радость. И я тепло улыбнулась, чем вызвала недоумение подруги.       — Я рассталась с ним вчера, поняла, что он не тот мужчина, кому я готова подарить своё сердце.       Мими воззрилась на меня с изумлением и недоверием. Её большие глаза округлились, и в них вспыхнул яркий огонёк зародившейся надежды. Чувство вины тем временем ушло. Я подняла руку, погладив её густые чёрные волосы.       — Я знаю, как он дорог тебе, и как всегда был дорог. И если он ответит взаимностью, я буду только рада за вас.       Щёки Мими вспыхнули румянцем, а веки задрожали от слёз благодарности и облегчения. Она нервно хохотнула.       — Я бы никогда не встала между вами, несмотря на мои чувства к нему.       — А теперь я не буду стоять между вами, — я повернула её ладонь к небу, переплетя наши пальцы, — но если он посмеет тебя обидеть, я надеру ему зад.       Мими выгнула бровь, ухмыльнувшись.       — О, с этим я и сама прекрасно справлюсь!       Мы рассмеялись. Впервые так легко и беззаботно, словно не было вокруг никакой войны и никаких переживаний. Просто две подружки, решившие посплетничать о мальчиках. Я вдруг поняла, как сильно мне не хватало этой… лёгкости. Но Мими вдруг снова помрачнела, отведя взгляд к двору, где туда-сюда носились слуги и солдаты.       — Знаешь, Люци звал меня улететь с ним, но я не смогла бросить отца. Её слова стёрли улыбку и с моего лица.       — Мамон всё ещё на стороне Мальбонте?       Мими резко вскинула на меня испуганный взгляд.       — Да. Отец верен своему слову. Но… от мамы давно не было вестей. Надеюсь, она до сих пор на земле и не вернётся, пока не выполнит задание.       — Ты… хотела бы быть на одной стороне с Люци? — вновь спросила я, обняв руками свои озябшие щиколотки. Мими же опустила голову, тяжело вздохнув.       — Я не знаю. Мальбонте подаёт надежды, и демоны действительно верят в него. Но… война… Если кого-то из нас убьют? Меня? Отца? Люци? Я боюсь смерти, Вики! Боюсь того, что будет, если Мальбонте победит, а ещё больше того, если проиграет! — она выкрикнула это с таким отчаяньем, будто признание давалось слишком тяжело. И я порывисто обняла её за хрупкие плечи, прижав к себе. Но не находила слов утешения. Всё, что я могла сказать, не было правдой. Нас всех могли убить. Во время битвы или после неё в случае поражения Мальбонте. Но выбора не оставалось. Каждому придётся пойти на риск и принять ту судьбу, какая ему уготована.       Вот только кем? Шепфой? Или даже он не властен над судьбой?       Я вдруг вспомнила его слова во время битвы с Сатаной у стен школы.       «Не я дал тебе такую Силу — так распорядилась судьба. Найди путь к доброй стороне Мальбонте, спаси моих детей…»       Смогу ли я спасти многих из них? Хочу ли? Или желаю, чтобы они получили по заслугам? Шепфа возложил на мои плечи непосильную ответственность…       Но стоило мне подумать о Мальбонте, как в противоположном конце коридора показалась Ости, что тут же направилась к нам. Она просто сияла от счастья, и мне уже заранее захотелось сбить всю спесь с этого высокомерного лица.       Мими хотела сказать что-то ещё, но, увидев Ости, сдержалась и поднялась со скамьи.       — Ты что-то хотела? — спросила она враждебно, но Ости не удостоила её и взглядом, обратившись ко мне:       — Повелитель просит королеву об аудиенции.       Её голос лучился надменным довольством, хотя слово «королева» Ости произнесла так, будто съела что-то кислое.       «А ты всё вертишься рядом с ним, шлюха!», — подумала я, ощущая, как во мне вскипает злость вперемешку с острой обжигающей ревностью. Сила Мальбонте в моих венах мгновенно отозвалась на вспыхнувшие эмоции, приготовившись вырваться наружу, но я вовремя опомнилась, сдерживая её, как только могла.       — Зачем? — раздраженно спросила Мими.       — Он не доложил, — промурлыкала Ости, — но очень надеюсь, что ради проведения обряда.       — Какого обряда? — не поняла Мими, и брови её взлетели на лоб. Я не могла ответить, борясь с беснующейся энергией. Губы Ости дрогнули в холодной ухмылке.       — Мальбонте давно желает разорвать Клятву Крови, связывающую его с Непризнанной, — поведала она, всем видом демонстрируя, насколько солидарна с подобным решением короля.       «Она знает, что я слышала их разговор в кабинете, и специально издевается!».       Ревность прожигала кровь, разъедая дыру в груди. Я вспомнила сегодняшнее утро. Как я высказала всё Мальбонте, как он приблизился ко мне… хотел поиграть? Нет, я не верила. В его глазах горело нечто такое, от чего мои колени подгибались, и я знала, что его тоже влечёт ко мне, и он даже не думал об этой твари в тот миг… В тот миг он был моим!       А это значит, что моя битва не проиграна!       Мими захлопала глазами, посмотрев на меня:       — Клятву можно разорвать? — в её голосе почти детское недоверие смешалось с радостным предвкушением.       — Говорят, что такой способ есть, — надменно ответила Ости.       Я тоже встала со скамьи. Нарочито неторопливо, чтобы побесить её. Гордо вздёрнула подбородок, размяв крылья. Выпрямила плечи, как всегда это делала мама, зная, что этим жестом напомню дьяволице о ней. Ухмылка завяла на вульгарных красных губах Ости, подобно розе, прибитой первыми заморозками. В зелёных глазах вспыхнуло пламя брезгливости и презрения. Мой внутренний демон оскалился, предчувствуя добычу.       — Повелитель прислал прислугу, как мило с его стороны, — мой голос прозвучал лениво. Я специально растягивала слова. Мими прыснула со смеху. Глаза Ости налились кровью, а пальцы сжались в кулаки. Она рванула ко мне, но замерла, не решаясь продолжить то, что начала.       — Да как ты смеешь!       Я одарила её холодным взглядом, хоть внутри всё кипело от ненависти и тёмного ликования.       «Знает ли она, что между мной и Мальбонте ничего нет? Делился ли он с ней подробностями нашего брака? Надеюсь, что нет».       Я пошла на риск.       — Осторожнее, Ости. Я — твоя королева. И могу попросить короля исключить тебя из круга приближенных.       Мими откровенно захохотала, держась за живот. Ости побагровела и процедила сквозь плотно сжатые зубы:       — Совсем скоро это изменится. И ты снова станешь тем жалким убожеством, каким всегда была.       В моих глазах вспыхнуло нечто такое, от чего дьяволица невольно попятилась, приготовившись к нападению. Но мой голос прозвучал, как холодное, неотвратимое обещание:       — Если это и случится, то к тому времени ты и вовсе уже превратишься в прах.       Мальбонте ждал меня в одиночестве в пустом холле с высокими потолками и витражами. На стенах, украшенных фресками и цветной мозаикой, висели древние выцветшие гобелены с изображением ангелов и демонов, олицетворяющих Равновесие. Стёкла в панорамных окнах были разбиты, и солнце тускло просачивалось сквозь обломки. У меня захватило дух от того, насколько это место похоже на такой же зал в Школе, где так любил проводить время Ади.       Ости не стала провожать меня, да я её и не дожидалась. Мими тоже осталась во дворе.       Мои шаги отдавались эхом от стен и потолков, а сердце билось всё чаще с каждым из них.       Мальбонте стоял у окна и что-то высматривал на улице, держа в руках чугунную чашу, наполненную какой-то серой пылью. И повернулся, почувствовав мою энергию.       — Ты готова? — спросил он, и я остановилась в нерешительности.       — К чему? — странное предчувствие и ожидание подвоха наполнило меня, и я с подозрением огляделась по сторонам. Сучка Ости была права, как бы я ни надеялась на ошибку.       Но что представляет собой этот обряд? Для этого снова понадобятся жертвы?       Мальбонте усмехнулся, нетерпеливо качнув головой, и шагнул ко мне.       — Я обещал, что отпущу тебя, и готов выполнить своё обещание. Я не сдвинулась с места, хотя каких-то пару недель назад, заяви он такое, просто побежала бы к нему, готовая сделать, что угодно, лишь бы разорвать нашу связь.       — Почему именно сейчас? Война ведь ещё не окончена.       Мальбонте посмотрел на меня серьёзно исподлобья, долго, испытующе, а потом чёрные глаза насмешливо сверкнули.       — Потому что я верю, что ты и так останешься на моей стороне.       Я фыркнула, скрестив руки на груди. Да, это было правдой. Но что-то во мне противилось перспективе свободы. Всё нутро восставало против разрыва брака.       — А если нет? Ты не можешь знать наверняка… Вдруг я только и добиваюсь свободы, чтобы переметнуться к врагу в последний момент?       Он поджал губы на мой укол и медленно приблизился настолько, что я почувствовала запах его кожи, дурманящий разум.       «А что, если меня влечёт к нему только из-за Клятвы? А стоит её разрушить, это наваждение исчезнет без следа?»       Но не успела эта тревожная мысль укрепиться, как ей на смену пришла другая:       «Нет… тогда бы Лилит не бросила Сатану и не сбежала. Клятва влияет на судьбу, но не на чувства».       — Ты всё ещё жаждешь пойти против меня? — голос мужчины звучал вкрадчиво и зловеще. Он поднял руку, осторожно касаясь моей щеки тыльной стороной широкой и горячей ладони.       Я нервно облизнула высохшие губы.       — Кто знает…       Длинные сильные пальцы Мальбонте мгновенно скользнули к шее и сжали моё горло, перекрыв поток воздуха. Грубо, но без жестокости.       — Не советую тебе сейчас играть в подобные игры, Вики, — сказал он с широкой улыбкой, но в голосе чувствовалась дрожь скрытой ярости. Я тут же умолкла, потушив свою дерзость. Видя, что на такие разговоры он сейчас не настроен.       — Ты… же… знаешь, что… прав! И… что я… просто… дразню… тебя, — прохрипела я, без страха встретив его требовательный тяжелый взгляд. Мужчина резко отпустил меня. Беспокоящие вопросы снова наполнили разум.       — Я на твоей стороне! Но ты ещё не всё мне рассказал! — сорвалось с моих губ, я подняла голову, заглядывая в сияющие манящие бездны чёрных глаз.       — Что ты хочешь услышать? — ухмыльнулся Мальбонте.       «С чего бы начать…» — задумалась я.       — Ты так и не сказал, что сделал тогда… и как тебе удалось взять Ключи Шепфа, когда никто, кроме самого Создателя, никогда не мог к ним прикоснуться?       Глаза Мальбонте полыхнули таким диким огнём, что я невольно отпрянула.       — Сейчас не время для подобных расспросов! — процедил король, заставив меня содрогнуться от того, насколько он не в духе. Но мужчина легко взял себя в руки, помедлил и протянул ладонь.       — Ты просила освободить тебя? Дать тебе возможность решать самостоятельно?! Так давай покончим с этим!       Я опешила от такой поспешности, не решившись больше возражать. Покорно протянула руку со шрамом в ответ, и он тут же крепко обхватил мои пальцы. Мальбонте подставил чашу и окунул в неё наши сцепленные ладони. Густая сыпучая масса, похожая на серый мелкий песок, золу или… прах, лишь коснувшись кожи, начала буквально въедаться в неё. Я стиснула зубы от отвращения и сильного покалывания.       — Закрой глаза и сосредоточься на своём желании свободы, — наставил король, и я повиновалась. Мальбонте тоже прикрыл веки и стал шептать слова на древнем мёртвом языке. И чем больше он шептал, тем сильнее жгло ладонь, пока боль не стала совсем уж нестерпимой. Словно кожа и правда горела. Я хотела отдёрнуть руку, но он не позволил, продолжая говорить заклинание. Я едва не плакала. Казалось, будто мою руку насильно удерживают над пламенем свечи. И будто в ране копошатся черви, в страхе расползающиеся по углам.       — Я отпускаю тебя, Вики Уокер, — произнёс, наконец, Мальбонте ровным бесцветным голосом, — да будет так.       Я содрогнулась и сморщилась, до сих пор думая лишь о том, как бы вырвать руку, потому что боль только усиливалась. Он замолчал, крепче сжав мои пальцы, и я поняла, что мне следует сказать то же самое.       — Я… тоже отпускаю тебя… Мальбонте, — голос предательски сорвался и охрип, но я кашлянула и незамедлительно продолжила: — да будет так.       Стоило мне произнести последнюю фразу, как вдруг всё закончилось. Боль прошла резко, оставив после себя лишь горько-солёное послевкусие.       «И всё?», — мысленно задалась я. Мальбонте открыл глаза, отпустив меня, и отставил опустевшую чашу в сторону.       — Получилось? — мне не удалось сдержать вопрос. Он задумчиво посмотрел на свою ладонь, а затем показал её мне. Метка, связавшая нас кровью, полностью исчезла. Поддавшись любопытству, я тоже взглянула на свою руку. Мой шрам тоже не было видно, хоть и то место, где он был, продолжало надсадно щипать. Сложно сказать, что я почувствовала в это миг. Облегчение или всё-таки досаду? Клятва разорвана. Нас больше не связывает столь опасная и крепкая нить, и судьбы больше не зависят друг от друга. Я в безопасности. И Он тоже. Но… зачем тогда было это всё? Для чего мне предстояло вытерпеть столько страха и пережить столько бессонных ночей? Будь у меня выбор изначально, я бы и так встала на сторону Мальбонте, лишь узрев истинное лицо Ангельской верхушки. Эрагон убил бы маму или меня и без предательства Ребекки, а лишь потому, что мы — потомки слияния антагонистов.       Меня спасла только Клятва Крови — метка, привязавшая прочными нитями к Мальбонте, которой я так противилась поначалу. Она была опасна для меня, но она же являлась тем самым непробиваемым щитом, без которого я давно отправилась бы в Небытие, как брошенная в воздух разменная монета в битве великих.       Мальбонте лишился бы части своих сил, а, быть может, с моей смертью наоборот обрёл бы их заново, становясь ещё могущественнее.       Выходит, наша свадьба принесла мне больше добра, чем зла. А теперь эта связь разорвана…       Я потёрла ладонь о бедро и посмотрела на Мальбонте. Он уже отошёл от меня, повернувшись к выходу. Сердце кольнуло чувство обиды. Захотелось окликнуть его, но вместо этого:       — Это всё? — в недоумении бросила я ему в спину, и король обернулся, взглянув мне в глаза сквозь призму холодного непроницаемого равнодушия, заставившего все мои внутренности сжаться, словно их скрутили тугим узлом.       — Да. Теперь ты свободна.       — И что теперь? — я не собиралась сдаваться. Но и этот вопрос наткнулся на обледеневшую каменную стену.       — Поговорим позже, меня ждёт совет командиров.       Он ушёл, не оборачиваясь. Оставив меня в смятении и одиночестве. Я с ужасом поняла, что с падением Клятвы мои чувства к Мальбонте никуда не делись. Мне было больно, но сердце по-прежнему горело огнём. Значит, та страсть и восхищение, что я испытывала к нему — были настоящими. В груди постепенно образовывалась пустота от осознания того, что это не взаимно. Хотя чего я ожидала?       Он правильно сделал, что порвал узы. Впереди финальная битва, где мы станем не защитой, а проблемой друг для друга. Меня может убить любой солдат, шальная стрела или внезапный выпад меча, и что тогда останется Мальбонте? Только месть и Небытие в шаге от цели, к которой он шёл тысячелетиями. Он и так защитил меня от Эрагона, сыграв на суеверном страхе последнего. Падение Клятвы не изменит моих идеалов. Со стороной в этой войне я определилась.       Хотя одно «но» по-прежнему не давало покоя. А заодно и то, что же происходит между нами на самом деле?       Я тяжело вздохнула, пытаясь унять тупую скребущую боль в груди, и села на пол, сложив руки на коленях и сжав кулаками подол платья.       «Нет, пусть как женщину он меня и отверг, но как союзника отвергнуть не сможет! А потому я добьюсь правды любой ценой! Заставлю его раскрыть все карты, иначе не будет между нами никакого доверия!».

Но я играю эту роль,

Как две сестры: любовь и боль

Живут во мне необъяснимо.

Тебе и небо по плечу,

А я свободы не хочу.

Не оставляй меня, любимый! *

PoV Malbonte

      Он выбил дверь собственных покоев, перепугав задержавшихся там служанок. Мальбонте пока не стал отдавать приказ перенести вещи Вики в отдельную спальню. В этом не было нужды, когда всё так поспешно двигалось к финалу.       Она — больше не его жена, но всё ещё Сосуд, хранящий в себе часть его сил, и ценный союзник.       Глубоко внутри Мальбонте противился решению разорвать узы клятвы. Но так было правильно. Если он падёт, ей не придётся умирать в долгих мучениях и отправляться во мрак. Вечность с Шепфамалумом нельзя пожелать даже врагу, не говоря уже об этой женщине.       Мальбонте хорошо умел гнуть своё, даже если в нём всё восставало против этого, и не сомневался в силе собственной воли. Получилось, узы пали. Почему же он так бесится?       Командиры на совете доложили, что Небесный Легион подошёл совсем близко. Вряд ли можно рассчитывать на долгую осаду, да и к чему она? Взять замок измором ангелы не смогут, значит, для безоговорочной победы хватит единственного, но яростного сражения.       Мальбонте сунул руку в карман, сжав лежащий там заветный ключ. Он не мог ждать ангелов. Если повезёт, война закончится, даже не начавшись, и проигравшей стороне придётся принять условия победителя. Но демоны рвались в бой, жаждали кровопролития. За идею. За Справедливость. Они даже не знали о том, ради чего воюют. Редкие из них ведали о существовании Шепфамалума — их истинного Создателя — но произносить его имя боялись даже мысленно.       Мальбонте злорадно усмехался этим мыслям. Он может закончить свою войну, просто открыв врата. Для него на первом месте — собственная месть. Ему не нужны лишние жертвы и реки крови. Но если битва окажется неизбежна — так тому и быть. Он готов.       «Ты должен быть одержим, Маль!» — шипел Шепфамалум, в очередной раз ломая ему все кости, — «только одержимость поможет тебе победить!».       Одержимость гневом и яростью, всесжигающей ненавистью. Тёмный Творец методично вылепливал из него идеального убийцу, в то время, как Светлый промывал мозги ангельской стороне, внушая, что собственная личность — зло, которое стоит опасаться.       Чёртовы противоречия внутри собственной головы! Мальбонте так долго не ощущал себя целым, чувствовал, будто в нём живут две противоположности, которые бесконечно борются в его же черепушке. И это было мучительно.       Благо, сейчас он обрёл некое подобие баланса собственной личности, но не знал, стоит ли радоваться. Бонт в нём мог всё испортить. Он не ненавидел Шепфа так же неистово, как Маль. Хоть и, узнав собственное прошлое, также был зол на Создателя, который врал ему с самого рождения. Но верил, как и все ангелы, что дело можно решить миром.       Мальбонте отбивался от подобных импульсов светлой стороны, как от назойливых мух, когда дело касалось Шепфа. Выпускал в авангард тёмную сторону — безжалостного и принципиального монстра по имени Маль.       «Никакой пощады! Никакого мира! Он должен поплатиться за своё равнодушие! За свою ложь собственным созданиям! И за то, что сделал со мной! И он поплатится! Я заставлю его даже ценой своей жизни!».       — Убирайтесь отсюда! — рявкнул Мальбонте, и две служанки с круглыми от страха глазами быстро убежали, бросив платья Вики, которые отпаривали, на кровать и закрыв за собой дверь. Оставив короля в одиночестве.       Он подошёл к комоду, вынул Ключ, что озарил спальню призрачным сиянием, и положил его на гладкую деревянную поверхность.       «Всё закончится сегодня! Я не могу ждать», — решил он, прикрыв глаза и сжав кулаки, — «я и так слишком долго ждал встречи с Шепфа».       Он мысленно призвал Тёмного Создателя, и тот отозвался, как и всегда.       — Я помогу тебе, мой мальчик… — его голос источал нетерпение и жажду мщения, — ты справишься и без девчонки.       — На то и расчёт, — холодно заметил Мальбонте. Он не видел лица Шепфамалума, скрытого в пелене мрака, но знал, что тот сейчас злобно оскалился. Видение исчезло.       Мальбонте бросил короткий взгляд на вещи Вики. Её цветочный сладкий запах ещё не скоро выветрится из его покоев и его постели. И он будет нагонять неизбежную тоску.       «Она видела лик Творца», — вспомнил он. Мальбонте наблюдал за её реакцией перед тем, как коснуться Ключей. Понял это по ужасу, исказившему лицо Виктории в тот миг.       «Не бойся, к тебе он никогда не притронется», — одна лишь мысль о ней, попавшей в его лапы, пронзила чёртовым холодом грудь. Мальбонте понял, что готов убить кого угодно, кто посмеет причинить ей боль.       Как назло вспомнил о Люцифере, что сбежал, поклявшись отомстить. Если сдержит своё слово, то это будет первый его поступок, достойный уважения. Достойный звания Сатаны и трона Ада. Мальбонте надеялся увидеть, как из мальчишки вырастает Демон. Настоящий Демон.       Там в утреннем саду король пытался понять, насколько важен Виктории порочный принц Ада, но вместо этого открыл для себя нечто совсем иное, удивительное для него. Она спросила об Ости, и голубые глаза в этот миг зажглись ревностью. Мальбонте оторопел, и ему понадобились все усилия, чтобы сохранить лицо невозмутимым. Всё же он совсем не понимал женщин… они были другими… они отличались от мужчин совершенно особенным складом ума и реакций. Он не мог и помыслить, что чувствует Вики, но, увидев выражение её лица, отчётливо понял слова Люцифера, брошенные в припадке пьяного угара, на которые поначалу не обратил должного внимания.

«Она выбирает тебя…»

      Судя по всему, в битве за сердце Вики Люцифер ему больше не соперник. Иначе бы не оставил её одну. Да и сама Виктория была однозначна в своих порывах, отчаянно потянувшись к губам Мальбонте.       Как же всё изменилось со времён их первого прибытия в Силентиум. Ещё вчера он и надеяться не мог, что его Тьма станет настолько притягивать её… наравне со Светом.       Он помнил её вкус… помнил её сладкое горячее дыхание… запах её кожи. Её тепло. И Силу в ней, зовущую его.       От одной мысли об этом его член напрягся. Мальбонте нервно сглотнул, взъерошив ладонью волосы.       Сражение, в которых ничего не смыслил, он выиграл, сам о том не подозревая.       Но теперь… чувство растерянности охватывало его каждый раз при воспоминании о ней. Как он должен вести себя с этой женщиной? Сложный вопрос, какой не доверишь ни одному советнику.       «Вики…»       Первым порывом было найти её, где бы она ни была, и… что «и»? Он не сможет подобрать слова. Понятия не имеет, что сказать. Подобных чувств Мальбонте не испытывал ни к кому. Забыл, каково это, стремиться кого-то защищать. Он не смог спасти родителей, несмотря на всю свою Силу. Не смог их защитить от самого себя. Но пытается защитить Её. Глупец.       «Возьми себя в руки!», — приказал Мальбонте самому себе, — «не время думать о какой-то девчонке, твой разум должен быть чист и холоден».       Он почти ненавидел свою привычную маску гордого отстранённого равнодушия, но снять её навсегда был пока не готов.       Стук в дверь, не робкий, а наоборот дерзкий и решительный, вырвал его из размышлений.       «Уже стучится в собственную спальню», — мысленно усмехнулся король, почуяв за дверью энергию Виктории. — «Думает, что не хозяйка здесь больше? Или хочет этого?».       Он разорвал Клятву, как и обещал. Теперь она вольна выбирать как собственный путь, так и покои. Захочет остаться здесь… он не станет возражать.       Вики вошла гордой походкой королевы, что в очередной раз позабавило и восхитило его. Титул ей к лицу. Величественная, прекрасная, сильная духом и телом. Настоящая королева.       — Ты здесь, — выдохнула она чуть ли не с облегчением, и Мальбонте в который раз не сдержал усмешку.       — А где мне ещё быть в столь поздний час? Опять думаешь, что с Ости?       Его лукавый вопрос заставил её щёки вмиг вспыхнуть и залиться ярким румянцем. Он с упоением наблюдал, как забегали глаза Вики, как пальцы сжались в кулаки, а зубы скрипнули. Пусть это длилось всего одно мгновение перед тем, как она взяла себя в руки, но оно было бесценно.       Виктория не разделила его веселости и нахмурилась, беспокойно покусывая свои пухлые губы.       — Ты не сказал, что делать мне после этого… обряда, — она оглядела комнату, и взгляд её задержался на комоде, где лежал ключ, затем остановился на платьях, брошенных на заправленную постель, — может, хотя бы сейчас объяснишь?       Снова этот дерзкий тон. Она осмелела ещё больше в его присутствии… хотя никогда не была трусихой, склонной к раболепию перед ним, как многие другие женщины. Мальбонте посерьёзнел.       — Ты можешь остаться в этих покоях, я не стал отдавать приказ унести твои вещи. Для всей знати и челяди ты пока ещё останешься королевой. Не хочу, чтобы возможные предатели воспользовались открывшейся истиной в битве во вред нам обоим. Но, если желаешь обрести личное пространство немедленно, для тебя сейчас же подготовят твою прошлую спальню.       Он сказал это, как данность. Его бы удивило, возжелай Вики остаться жить с ним после того, как он даровал ей свободу. Но так было необходимо. Ей придётся выносить его последнюю ночь, если повезёт. Пусть её и тянет к нему… он знал это. Она вряд ли отважится на такое, а лишать её выбора он больше не смел.       Вики растерянно кивнула. Было заметно, что есть нечто, тревожащее её куда больше выбора спальни, и Мальбонте догадывался, о чём она хочет говорить, но намеревался обойти эту тему любой ценой.       — Я пришла не за этим, — твёрдо заявила она, скрестив на груди свои тонкие руки.       — А за чем же? — спросил Мальбонте, выгнув бровь. Ему не нравилась перспектива допроса, ведь стоит ей надавить чуть сильнее, и он будет вынужден быть с ней откровенным.       «Упрямая девчонка, как же ты влияешь на меня!».       Поначалу он сам охотно приоткрывал для неё потайные уголки своей души, хотел, чтобы она его поняла… но Виктории было мало, она в своей жажде познания желала вытряхнуть всю его подноготную, не оставляя в нём сокрытых от неё тайн. Как ребёнок, познающий секреты мира. И этот воинственный интерес так и сиял в льдисто-небесных огромных глазах.       — За ответами на те вопросы, которые уже успела тебе задать! — произнесла Виктория, с хлопком закрыв за собой дверь. Мальбонте резко поднялся с кровати, возвышаясь над ней даже на разделяющем их расстоянии. Его чёрные глаза угрожающе сверкнули, но её это не испугало.       — Ты их не получишь, — с усмешкой бросил он, чувствуя, как в нём самом разгорается азарт. Её прекрасное лицо выразило праведный гнев вместо страха. Непокорная. Он всегда уважал в ней это качество.       — Получу!       Губы Мальбонте дрогнули, кончики изогнулись, но остались на месте, не поползли вверх. Он сдержал довольную улыбку. Но сдаваться не намеревался. Не в его правилах.       — Уже поздно, Вики. Я не спал двое суток. Поэтому для горячих сцен совсем не время.       Она сделала шаг вперёд, сокращая пропасть меж ними. Он старался быть холодным и равнодушным, верил, что это ранит её, и она отступит. Но Вики не отступала. Перешла в нападение.       — Как ты взял Ключи?! — настаивала она, и Мальбонте начал ощущать, как в нём вскипает раздражение.       — Действовал наугад, — ухмыльнулся он, обнажая ровный ряд белых зубов. Вики сделала ещё один уверенный шаг, хоть и сперва опешила.       — Это не так, — хмыкнула она, зеркаля его ухмылку. Мальбонте не знал, чего желает больше: придушить её или поцеловать. Ни то, ни другое до добра не доведёт.       — Думаешь? — он многозначительно выгнул бровь, буравя её глазами, того и гляди протрёт дыру. Она кивнула.       — Ты слишком умён, чтобы так рисковать. Хочешь сказать, что твой триумф мог превратиться в эпичное самоубийство перед всем войском, которое слепо идёт за тобой? Кто ты такой?       «Кто я такой…?».       Мальбонте задумался, наблюдая в её лице калейдоскоп различных эмоций. Неуверенность и опасение, любопытство и решимость узнать, вскрыть очередную печать тайны. Вики была так напориста в своём стремлении выбить правду. Настоящая расхитительница гробниц.       — Я — сын ангела и демона, — отозвался Мальбонте сквозь плотно сжатые зубы, и она в недоумении вскинула брови.       — Что это меняет?       Вновь острая загадочная ухмылка скривила его губы. Воздух между ними стал накаляться. От его гнева? Её? Или чего-то совсем иного…?       — Очень многое.       Мальбонте уже не уповал, что она отстанет, наблюдая за ней исподлобья. Вики задумалась, сопоставляя в голове факты и доводы, но, наконец, снова вздёрнула подбородок и повторила с вызовом:       — Откуда ты узнал, что можешь прикоснуться к ним?       — Мне сказали, — выдал он, твёрдо решив, что закончит разговор на этом. Но её не остановил ни его хмурый вид, ни тёмные прожилки угрозы в его ауре.       — Кто? — её глаза округлились в неподдельном изумлении, — кто, кроме Шепфа, мог такое знать? Он бы точно не стал делиться подобной информацией даже с Бонтом, зная, кто ты такой.       «Чертовски верно».       Мальбонте прищурился, впервые сделал шаг ей навстречу, нависая над хрупкой фигурой девушки, подобно утёсу. Его голос пропитался скрытой яростью. Ещё немного, и та обрушится на Викторию лавиной, хоть он того и не желал.       — Почему ты считаешь, что имеешь право меня допрашивать? — тихо и зловеще, но она не дрогнула. Не согнулась, а лишь сильнее расправила плечи, не сводя взгляда с его лица.       — Потому что мы на одной стороне, как минимум, а с союзниками следует быть честным, — она выделила голосом слово «союзники», словно оно вызывало в ней омерзение, — и это не допрос, — добавила Вики уверенно, — но я хочу знать.       — Мало ли чего ты хочешь, — бросил он в порыве и понял, что проиграл. Она ткнула в болевую точку, пробив стену невозмутимости. Вывела его на эмоции и без труда осознала это, хитро и победно улыбнувшись.       — Ты нервничаешь, почему?       Мальбонте еле сдержался, чтобы не сомкнуть ладонь на её беззащитном горле.       «Ты играешь с огнём, Виктория! Как маленький мотылёк, который вскоре доиграется!».       — Потому что ты задаёшь НЕ те вопросы!       Отрицать, что ей удалось уколоть его, король не стал. Пусть наслаждается, пока может. Не всем дано обыграть его даже в такой незначительной словесной схватке. Он всё ещё прожигал её глазами, поджав губы. Но она не стушевалась и в этот раз, продолжая наигранно беззаботно ухмыляться, и эта ухмылка повествовала лучше любых слов, насколько крепко она сейчас держит его за яйца. А такое не удавалось никому и никогда.       — Во мне часть твоей силы. И ты хочешь, чтобы я была на твоей стороне, иначе бы не проворачивал всю эту эпопею с Клятвой Крови. Не подвергал заодно себя такому риску. Ты убедил меня в том, что ангелы заслуживают быть свергнутыми, но до сих пор что-то скрываешь от меня! И упрямо отказываешься сознаваться! Как же мне тебе доверять?! Я до сих пор не знаю, с чего начались все твои гонения, хоть и много раз гадала, что же ты такого натворил?!       Она замолкла на мгновение, будто решая для себя, что примет любое его признание, даже самое ужасное. И это поразило Мальбонте. Но тут её губки опять сложились в эту наглую улыбку, а голос наполнился разочарованием. Напускным ли?       — Ты ничем не отличаешься от тех, против кого воюешь. Только у них свои цели, а у тебя — свои.       Да как она смеет лезть ему под ногти, выворачивать душу, да ещё и насмехаться?! Это стало последней каплей. Мальбонте сорвался с места, подлетев к ней, и прижал маленькое тельце к противоположной стене. Вики успела только тихо вскрикнуть от неожиданности, испуганно хлопая ресницами.       — Хочешь знать, что я скрываю?! — прорычал он, не позволяя ей отвернуться от него, стискивая ладонью острые девичьи скулы. Её сердце заколотилось, как птица, бьющаяся в клетке. Глаза наполнились животным ужасом неизвестности, непредсказуемости событий. Сейчас она видела перед собой монстра. Настоящее чудовище, способное сделать с ней, что угодно. И Клятва Крови больше была не в силах спасти её и остановить его.       Одно движение. Одна неконтролируемая вспышка гнева, и он убьёт её. Мальбонте чётко читал осознание этого в сузившихся зрачках Вики.       «Вот теперь ты видишь чудовище и боишься, маленькая птичка? Тебя слишком расслабило то, насколько я был с тобой мягок всё это время».       «Бойся. Страх естественнее аморальных чувств к монстру».       Он осознавал, что специально отталкивает её, хоть и не желал этого. Но ещё больше не желал казаться ей тем, кем он не является. Если Вики думает, что принимает Его, то пусть познает все его грани. Его горящий взгляд требовательно прошёлся по её побледневшему лицу, но она всё же подняла руку, схватив его за запястье и попытавшись оттолкнуть. Прокричала со злостью прямо ему в лицо:       — Да, хочу!       Мальбонте отпрянул, немного успокоившись, хоть всё ещё тяжело дышал и сверлил глазами её хрупкое тело, хранящее в себе такой стойкий нрав.       — Хочешь знать главный Секрет Небес? — спросил он недовольно с подозрением, — что от тебя и вас всех скрывают эти идеальные выродки ангелы? Что скрывает Шепфа?!       Вики задрожала от понимания, что он действительно готов поведать ей главную истину бытия. Её рот приоткрылся, будто она сомневалась. Глаза внимательно изучали суровое лицо Мальбонте, словно ища подвох.       — Хочу, — ответила она внятно, но уверенность предала её. Впрочем, для Мальбонте было достаточно.       «Бойся своих желаний, птичка».       Он отступил на шаг, принявшись резкими выверенными движениями пальцев расстегивать застежки дублета одну за одной. Вики в недоумении следила за его руками, всё ещё прижимаясь спиной к стене. В её лице читался вопрос, какого черта он делает, но Мальбонте лишь злорадно усмехнулся, стянув дублет через голову.       Несколько бордовых перьев с крыльев упали на ковёр от его движений. Он небрежно швырнул дублет на пол, а вскоре и нижняя просторная рубаха повторила ту же участь. Вики отвела взгляд к камину, и принялась усиленно удерживать его там, стоило Мальбонте предстать перед ней с обнаженным торсом, на который она старалась не смотреть.       — Ни к чему стеснения, мы всё-таки женаты, — насмешливо бросил он, и её щеки вновь порозовели. Но голубые глаза резко пронзили его острыми ледяными стрелами.       — Какого черта ты делаешь? Это не смешно! — вскрикнула Вики, ошарашенная и смущенная. На её ресницах застыли слёзы. Она дёрнулась, собираясь ни то сбежать, ни то дать ему пощёчину. Но серьёзный и суровый голос короля заставил её замереть.       — А я и не смеюсь. Ты хотела правду? Так Sapere aude, Victoria! — Не дожидаясь реакции, он развернулся спиной, демонстрируя знак Тёмного Творца, увековеченный меж его лопаток. Она должна была уже встречать этот символ. На земле его называют Сигил Бафомета или символом Дьявола. Голова «Козла Мендеса», но в виде буквы V, а не пентаграммы, в круге, за которым на древнем языке выжжено слово «Левиафан». В книгах и заветах смертных Левиафан — дракон бездны, морское чудовище, сокрушенное архангелом Гавриилом. Но здесь, на небесах, это образ несокрушимой мощи, первозданного хаоса, Тьмы, противоборствующей Свету. Клеймо Шепфамалума, свергнутого своим братом и пребывающего в оковах вечной злобы и зависти***. Его нестираемый автограф.       На какое-то время воцарилась потрясённая тишина, нарушаемая лишь гулом ветра за окном, шумом волн, да частым дыханием Виктории.       Мальбонте, стоя к ней спиной, успел подумать, какое забавное совпадение имеет эта проклятая буква V с именем его королевы***. А ещё со словом «Vendetta»**. Смысл его такой долгой жизни… его воздух.       Вики, наконец, обрела голос:       — Что… что это?       Не оборачиваясь, Мальбонте ответил. Тихо и спокойно:       — Клеймо того, кто вёл меня все эти годы. Того, чей шепот я слышал с самого рождения.       — Шепот… — повторила Виктория, и в голосе вместе с изумлением прозвучала опаска и задумчивость, словно она вспомнила что-то неприятное, о чём никогда ни с кем не говорила, и вместе с тем облегчение от осознания, что она не сходит с ума, — я тоже его слышала!       Мальбонте дёрнул головой, тряхнув крыльями, и пояснил:       — Из-за моей Силы, что в тебе.       Она громко сглотнула, а он терпеливо ждал дальнейших вопросов.       — Кто он? — спросила Вики в нетерпении, и Мальбонте медленно обернулся к ней, подбирая подходящие слова. Его одежда валялась кучей у её ног, но смущение перестало сгущать воздух, уступив место жажде познания и суеверному страху, какой испытывает любой непосвящённый, прикасаясь к завесам великих тайн.       — Небеса не знают свою историю. Истинную историю, — произнёс король с тоской в голосе. Он подошёл к окну, так и не спеша взглянуть на Вики, и распахнул его, впуская в спальню вечернюю прохладу. Голос королевы, обретший прежнюю силу и напор, ударил его в спину.       — Так расскажи мне! Всё!       Мальбонте улыбнулся. И начал рассказ. Про то, что Шепфа — не единственный Создатель, что Шепфамалум создал большую часть этого мира, в том числе и землю, поселив там слабых тёмных созданий — ничтожных в сравнении с бессмертными. Он хотел, чтобы люди поклонялись ему, трепетали перед ним, тем самым делая сильнее. Шепфа явился им и даровал свой Свет, наполнил пустые приземлённые души, и те потянулись к нему, забыв о истинном своём Творце, к ужасу последнего, и это помогло поставить точку в их многовековой войне за власть над мирами.       Мальбонте говорил, краем глаза подмечая, как от его слов вытягивается лицо Вики, как её разрывают противоречивые чувства и мысли. Но она должна знать, ведь сама так хотела этого.       — Если Шепфа запер своего брата так же, как и тебя, то… ты во мраке был не один, а… с ним? — осторожно спросила она, и Мальбонте равнодушно кивнул, не сводя глаз с бушующего под окном моря. Тёмного, холодного и беспокойного, как вся его суть. Казалось, его ответ ошарашил её ещё больше, но король неуклонно продолжал:       — В тот момент, когда братья разделились, разделился и мир, что они сотворили. Та часть, что создал Шепфамалум, стала миром пламени и ненависти, а та, что создал Шепфа — миром благоденствия и чистоты, — он усмехнулся собственным словам, — и были они названы Адом и Раем. И с тех времён дети Шепфамалума и Шепфа считали, что всегда были разъединены и никогда не были единым целым. Они не знали, что кроме Шепфа — их единственного Создателя — был ещё один, что теперь заперт в бесконечной темнице, из которой никак не выбраться.       Вики не могда подобрать слов, то открывая, то закрывая рот, как рыба, лишенная воды.       — Но я, единственный выживший ребёнок ангела и демона в период нестабильности, услышал голос Шепфамалума. Он смог связаться со мной по зову крови. Он рассказал мне секрет…       Он умолк, позволяя королеве переварить информацию, но та вдруг задала вопрос, от которого по телу Мальбонте побежали мелкие мурашки.       — Ты сказал, что мир разделился, когда Шепфа поверг брата во мрак… а как тогда было до? Кем были их общие создания, такими же, как ты?***       Король поджал губы, обдумывая её слова. В самом деле, Вики даже не представляла, насколько была права.       — Возможно… — несколько неуверенно ответил он, вновь задумавшись. Если сами Создатели нейтральны по сути своей, только один способен управлять лишь Светом, потому что создал его. А другой — Тьмой. То в те незапамятные времена мира меж ними, их первые дети вполне могли сочетать в себе обе сущности. Они были сильнее, выносливее и многограннее, но все погибли во время войны своих Творцов. А те, что рождались уже у ангелов и демонов, не могли выжить из-за того, что мир был нестабилен. В нём бушевали войны разорванных напополам душ, которым не суждено больше вновь обрести друг друга.       Мальбонте взглянул на Вики, чьи глаза светились мрачным озарением, словно и она думала о том же самом.       — Быть может, поэтому Закон Неприкосновения до сих пор существует, хоть мир и давно обрёл стабильность… — предположила она, прикусив губу и приблизившись к нему. Мальбонте проследил за её несмелыми шагами по полу, отметил, как красиво её шелковистые волосы рассыпаются по покрытым гусиной кожей плечам. И улыбнулся, на этот раз печально. — Быть может, Шепфа боится, что все рождённые полукровки станут слышать голос его брата, и от этого тот станет сильнее?       — Ему это не поможет, — твёрдо оборвал её Мальбонте, — из той тьмы для него нет пути назад. И если бы не моя оболочка здесь, я бы тоже не смог оттуда выбраться.       Она с ужасом и скорбью опустила голову.       «Снова вспомнила Бонта? Тоскуешь по нему?».       Странное чувство ревности и соперничества шелохнулось в нём. Не такое, какое Мальбонте испытывал к Люциферу, подкреплённое яростью, а, скорее, чувство тоски, когда понимаешь, что в тебе ценят только лучшие качества. Он отмёл эти размышления, словно смахнул пыль с подоконника, и продолжил рассказ:       — Я был ещё совсем мал, и однажды в Рождество, когда дети благодарили своих покровителей, родителей, учителей, и, конечно же, Шепфа за всё, что у них есть, настала моя очередь…       Мальбонте повернулся к замершей подле него девушке, решив, что лучше показать ей всё, что произошло, чтобы она оценила ситуацию не только с его слов. Он взял её за руку, и их обоих поглотило видение.       Мальбонте старался не смотреть на действия персонажей воспоминаний, открывшихся перед глазами Вики. Эта сцена причиняла ему самую сильную боль и кололо чувством вины в самое сердце. Он, такой маленький и наивный, с шаловливыми чёртиками в глазах, вышел перед толпой ангелов и демонов и стал говорить. Мальбонте прикрыл глаза от звука собственного звонкого детского голоса.       — Спасибо Шепфа за маму!       Она стояла тут же — белая и изящная, как первый долгожданный снег. На её лице сияла лучезарная улыбка.       Мальбонте стиснул зубы, отведя взгляд. Боль потери не затмить, даже спустя столько лет.       — И спасибо Шепфамалуму за папу!       Отец — сильный и статный — сложил губы в немом удивлении. Мама тоже изумилась, не понимая, что только что произнёс их сын.       — Бонт… нельзя так… — она хотела пожурить его ласково, как и всегда, думая, что мальчик просто решил пошалить, ещё не понимая всей святости Рождества. Но её тихий нежный голос утонул в гуле голосов сотен бессмертных. Их испуганный шепот рябью прошелся по залу, и дело было уже не в невинной шалости. Как только с уст маленького Мальбонте сорвалось имя, которое никто никогда не произносил, сам Шепфа услышал его.       А дальше…       Один из Серафимов бросился к нему, чтобы убрать с глаз долой и тем самым успокоить толпу. Но Мальбонте испугался.       — Идём со мной! — дрожащим от гнева голосом приказал он. На его лице отобразился ужас, и осознание, что этот страх, животный, дикий, способен уничтожить маленького мальчика лишь за то, что тот пробудил его, напугали Мальбонте. Он был маленьким глупым ребёнком, но понял, что ему угрожает, и по-настоящему ужаснулся.       — Нет! — он попятился, уронив спиной несколько подсвечников на пол. Где-то за спиной Серафима закричала мама, пытаясь протиснуться к сыну сквозь вибрирующую толпу.       В Мальбонте уже тогда таилась страшная сила, она росла и крепла вместе с ним, но он ещё не умел её контролировать. И она вырвалась на свободу…       Он не хотел убивать, у него и в мыслях не было, но первобытный страх за собственную жизнь и инстинкт самосохранения сделали своё.       Серафим упал на колени. Его лицо вмиг покрылось чёрными жилками. Вокруг началась паника и суматоха, сквозь гул которой Мальбонте услышал только срывающийся на рыдания голос мамы:       — БОНТ!       Но его глаза были прикованы к помертвевшему лицу Серафима.       Видение померкло, и они с Викторией вновь перенеслись в тёмные покои Силентиума. Она дрожала, обняв себя руками и часто моргая. Увиденное поразило её, но кому она больше сочувствовала, оставалось загадкой.       — Я убил его, — нервно улыбнулся Мальбонте, — маленький мальчик убил Серафима, которого сложно убить даже искусным божьим созданиям.       Улыбка потухла, подобно свече, и лицо короля вновь сделалось непроницаемо серьёзным.       — Это было немыслимо. Это было опасно, — он взглянул на Викторию и твёрдо добавил, — остальное ты знаешь.       — Шепфа отправил твою тёмную часть своему брату… Неужели он не догадывался, что тот этим воспользуется? — прошептала она пораженно. Мальбонте кивнул, ожидая, что она закончит мысль, но Вики молчала, и тогда продолжил он:       — Шепфамалум научил меня пользоваться силой, и вскоре я смог связываться с ангелами и демонами, приходя к ним в виде снов, шепота и видений. Как я уже сказал, если бы не Бонт, находящийся на свободе, я бы никогда не смог выбраться из той тьмы. Я всё ещё слышу голос Шепфамалума, но не хочу идти по тому пути, что он желает. Его мотивы слишком ужасны.       Он снова посмотрел на Вики. В упор, не таясь.       — Я хочу построить новый мир, в котором ребёнка не будут преследовать за то, каким он родился. Я рассказал тебе правду, не приукрашивая.       Она подняла голову, и их взгляды встретились. Мальбонте увидел в её взоре столько вопросов, но вместе с тем и осмысление, понимание… сочувствие.       — И всё это произошло только из-за того, что ты назвал его имя… — задумчиво проговорила она, едва разлепив пересохшие губы. Мальбонте медленно кивнул, не мешая ей, — Шепфа мог бы забрать тебя к себе, попытаться выяснить, откуда ты знаешь, помочь контролировать силу, а заодно и оборвать связь с Шепфамалумом. А Серафимы бы замяли тот случай, списав на детскую шалость произнесённое имя.       Её вердикт вызвал в нём удивлённый смешок, но вместе с тем разлил в груди неведомое доселе тепло. Теперь она знает всё и не считает его монстром или глупцом. Она понимает.       Мальбонте поджал губы, всмотревшись в сиреневый сумрак за окном. Луна медленно вставала из-за горизонта. Когда она будет в Зените, он сможет открыть Врата, ведущие к цели. Он бросил решительный взгляд на ключ, и Вики, наблюдающая за ним, тоже посмотрела на артефакт.       — Ты прав, это он во всём виноват, — прошептала она, будто удивляясь сама себе. Мальбонте медленно качнул головой, нисколько не сомневаясь в её искренности, чувствуя, что впервые в жизни может говорить с кем-то об этом откровенно. Но внешне он ничем не выдал своих чувств.       — Он испугался, что бессмертные узнают о Шепфамалуме, и это повлечёт восстание демонов. Шепфа не может управлять тьмой…       — Потому демонов не допускают в Совет Серафимов… — Виктория усмехнулась, задумавшись. И в синеве глаз зажглось нечто, что можно заметить у ученого, долгое время ломающего голову над сложной задачей, и, наконец, разгадавшего её. Огонь утолённой жажды познания. Она была так прекрасна в этот миг, когда повернулась к нему с решимостью на лице:        — Мы свергнем его. Равновесия не достигнуть, пока он правит единолично без своего противовеса. Свет слишком долго подавляет Тьму.       Мальбонте улыбнулся, слушая возмущённый и уверенный голос Вики. Она говорила, как он. Искренне разделяла его идеи. Даже её энергия приобрела оттенки его собственной. Королева-воительница. Собственный противовес Мальбонте. Его личный Свет и Тьма в одном лице. Как же долго он её ждал… недостающий пазл собственной души. Сосуд для своей разрушающей силы. Замок, для которого только он является ключом. Вики смотрела на него, не моргая, до сих пор осознавая и обдумывая всё сказанное. Мальбонте был с ней честен, он ничего не приукрашивал в свою пользу, не выставлял себя жертвой, и она понимала. Теперь действительно встала на его сторону и приняла его философию. Он был рад, но сдержал эмоции, лишь наблюдая за её лицом.       Красивая. Щёки пылают, губы закушены, глаза горят праведным гневом на несправедливость Создателя. Сильная. Она сделала то, на что Мальбонте, казалось, не способен: нашла в себе силы простить его за отнятую жизнь.       Поддавшись порыву, Мальбонте поднял руку, коснувшись пальцем её щеки, очертив тонкую линию скулы и аккуратного подбородка. Невинная ласка. Большее он себе никогда не позволял, но её кожа на руках и плечах покрылась мурашками. Вики замерла, уставившись на него. Но не отпрянула, не оттолкнула, чем вызвала его усмешку. Беззлобную, скорее, задумчивую.       — Я… не мастер слов, — признался он, поглаживая нежную щеку королевы своими грубыми обветренными пальцами. Она прикрыла глаза, просто наслаждаясь, моргнула и взглянула на него с осторожностью. Словно всё ещё боролась с собой; в глазах цвета льда бесновался пожар битвы между гордостью и желанием.       «Чего же ты, птичка, так боишься? С тобой ведь это не впервые». Мальбонте представил, сколько красивых и романтичных признаний она успела услышать за свою короткую жизнь. И как, должно быть, глупо и неловко выглядят его попытки, хоть он и старался держаться уверенно и невозмутимо. Но Мальбонте ничего не смыслил в романтике. Он всегда шёл напролом, и незнакомые ему чувства к женщине не являлись исключением. Честный до мозга костей, искренний и прямолинейный, привыкший доказывать своё и добиваться целей поступками, а не пустословием. Он знал, что женщинам нравятся слова… они любят ушами, но что ж…       — Я привык действовать, а не говорить, — добавил король, невольно нахмурившись от того, что собирался сделать. Взять её приступом, а дальше будь, что будет.       Она не оттолкнула его в камере, потянулась к нему сама в саду. Отвергла горячо любимого ею Люцифера… Мальбонте был уверен, что сердце Виктории принадлежит ему, но даже если он ошибается… В любом случае, она вольна выбирать: поддаться ему или нет. Мальбонте не привык проигрывать и не умел. С раннего детства он только и делал, что боролся. За жизнь, за справедливость, за свободу, и за эту женщину тоже готов бороться до конца. Но если вдруг всё окажется напрасным, её отказ он примет с достоинством и попытается остаться для неё хорошим другом. От того, будет ли Вики Уокер принадлежать ему, не зависит жизнь, честь или судьба всего мира. Всё, чем Мальбонте рискует — ещё одна глубокая рана на сердце.       — Слова — просто ветер… — прошептала Виктория, разбивая вдребезги все его сомнения. Мальбонте усмехнулся, притянул её к себе, опустив широкие грубые ладони на изящные девичьи плечи, и приник к манящим приоткрытым губам. Напористо, резко, неистово. Она ахнула в его руках, застыла, всё ещё стараясь не соприкасаться с его обнаженной грудью. Позволяла целовать себя, будто играя, не торопясь отвечать, и это раззадоривало короля. Он тоже решил не спешить. Просто упивался сладким вкусом мягких податливых губ, целуя сперва нижнюю, затем верхнюю, проводя по ним кончиком языка.       Его руки скользили по плечам Вики, перебирались на напряжённую спину, гладя длинные шелковистые волосы. Наигравшись, Мальбонте властно раздвинул языком её губы, проникая в горячий и такой желанный рот. Он требовал ответа, теряя терпение.       Вики вздрогнула и сдалась, привстав на носочки, и охотно потянулась к нему навстречу, обхватив тонкими руками шею короля. Мальбонте почувствовал, как всё его тело вспыхнуло, будто по нему пронёсся огненный смерч, отразившийся в тёмных безднах глаз. Было что-то необъяснимо приятное в ощущении того, как она сама льнула к нему, прижималась к его груди. Он слышал бешеный стук её сердца даже сквозь плотную ткань платья. Ласкал её языком, и Вики бесстрашно отвечала тем же, впуская его в свой рот, позволяя овладеть им. Он вылизывал внутреннюю сторону её губ, самозабвенно отдаваясь этому процессу. Кровь стучала в висках, спускаясь вниз беснующимся потоком. Его член напрягся, и в брюках стало нестерпимо тесно. Вики улыбнулась сквозь поцелуй, опустив маленькие ладошки на плечи Мальбонте, поглаживая пальцами напряженные мышцы, и он игриво поощрил её действия, вновь прикусив верхнюю губу и слизав кровь, выступившую из образовавшейся ранки.       Виктория перехватила инициативу, целуя его с такой сумасшедшей страстью, под напором которой плавился здравый смысл. Их дыхание слилось воедино, прикосновения губ наполнились голодом. Его, её, их общим. Он невольно вспомнил собственное умозаключение о том, что похоть не способна лишить его возможности мыслить ясно, но сейчас эта истина ставилась под сомнение самим его существом.       Мальбонте чувствовал ловкие женские руки, спустившиеся с плеч на его грудь, ласкающие её. Вики неторопливо изучала пальцами его рёбра, царапала ноготками соски, касалась каждой мышцы живота, гладила и впивалась в кожу. И эти ласки его королевы вызывали неистовый голод и пожар в паху. Никогда ни к одной женщине он не испытывал такого влечения. И она чувствовала это, прижималась нарочито близко, терлась бёдрами и животом о его тело, взрывая искры перед глазами, заставляя желать себя ещё сильнее.       Его руки легли на её талию, поглаживая чуть ниже рёбер, сминая в кулаке гладкий кашемир платья. Вики тихо и развратно простонала ему в губы, отчего Мальбонте захотелось одним рывком сорвать с неё эту чёртову ткань, но он не торопился. Не время терять голову, нужно остыть…       Он с трудом оторвался от её соблазнительных губ, чувствуя, как Вики испустила вздох разочарования, замерев вместе с ним с закрытыми глазами и частым сбитым дыханием. Её руки всё ещё покоились на его груди, отпускать его она не спешила.       Мальбонте горел в огне нестерпимого желания, но не смел перейти заветную черту. Он обещал Вики и самому себе, что не сделает ничего без её согласия. Да и время ли?       Для демонов близость — обычное дело, и наплевать, с кем и когда. Что ж, видимо, в этом плане он больше ангел. До Вики его вообще мало интересовала эта сторона жизни, лишь ради любопытства, которое он частично утолил с Ости, да и то по инициативе дьяволицы. Мальбонте никогда не желал Ости ТАК, и теперь понимал это сполна.       То, что он испытывал к Вики, было чем-то большим, чем просто низменная жажда утолить потребности тела. Она въедалась ему под кожу, заражала собой самую суть.       «Я точно погиб».       Он медленно открыл глаза.       — Завтра предстоит сложный день. Тебе следует набраться сил, — сказал король твёрдо хриплым от возбуждения голосом, — я… переночую сегодня в другой комнате, чтобы не смущать тебя.       Мальбонте взял руку Виктории в свои ладони погладил её и, не спеша, отпустил. Но Вики внезапно встрепенулась, удержав его. В её лице поселилось болезненное недоумение.       — Останься со мной, — попросила она, чем вызвала его удивление. Три слова выбили из равновесия, заставили кровь бурлить в венах и жаждать её так сильно, что Мальбонте легко бы мог счесть самого себя безумцем от готовности бросить весь мир у ног одной единственной женщины. Он ничем не выдал своих эмоций, лишь улыбнулся, лукаво, проницательно, и осторожно заправил прядь её прекрасных волос ей за ухо.       — Ты в этом уверена? — шепнул он, сглотнув. Его кадык нервно дёрнулся, Мальбонте поджал губы и отвёл взгляд, невольно посмотрев на их нетронутое супружеское ложе. Одно дело невинные, пусть и страстные поцелуи, а другое… быть может, он очень старомоден… Хоть и назвал эту женщину своей женой перед всеми, но то был лишь фарс. Пустая формальность. В начале всего этого он вообще не собирался консумировать брак, даже не думал. Для него была важна лишь его Сила, запертая в слабую оболочку. Сосуд, который нужно было держать при себе. Но сейчас… он бы многое отдал за ночь с ней, несмотря на то, что Клятва пала… злая ирония.       Вики сделала то самое невозможное, что надломило его железную волю, она коснулась ладонью его лица и вновь поцеловала в губы. Несдержанно. Умоляюще.       — Я хочу этого… — прошептала она, и Мальбонте растерянно воззрился на неё, с трудом сдерживая охвативший тело жар. Вики стыдливо опустила глаза, облизнула губы и продолжила:        — Кто знает, чем кончится эта битва. Сейчас идут последние минуты покоя и мира. Мы вместе в этой комнате, мы одни. Что, если завтра всё изменится, и мы больше никогда не…       В её лице поселилось опасение, в его — уверенность.       — Я не позволю этому случиться, — заверил Мальбонте. Ветер за окном заунывно свистел, а огонь в камине мирно потрескивал.       — Прошу, останься, — снова попросила она, прильнув к его губам, касаясь языком несмело, но умопомрачительно нежно. И отстранилась, глядя ему в глаза. Мальбонте сдержал взволнованный вздох. Он никогда не был с женщиной… так, как подобает, и сейчас понял, что боится не оправдать её ожиданий. Впервые в жизни чувствовал эту неловкость, ощущал себя уязвимым перед ней… как и тогда, когда сжигаемый стыдом смотрел на её обнаженное тело голубыми глазами Бонта. Хоть сейчас и держался уверенно и спокойно.       Мальбонте взял в ладони лицо королевы, не сводя сосредоточенного взгляда с её лучезарных глаз, помедлил, решаясь, и поцеловал. Особенно, долго, вдумчиво, глубоко. Изучая языком её рот, руками смелее лаская изгибы тела. Погладил спину, скользнув к талии и чуть ниже, касаясь пальцами бёдер, сжимая кашемир платья в кулаке, задирая подол. Ткань легко поддавалась, повинуясь рукам короля, оголяя желанную кожу. Вики таяла, он это чувствовал, прижималась к нему, обнимая так крепко, что он не мог пошевелиться. Мальбонте рассмеялся, быстрыми поцелуями покрыв её губы и подбородок, с трудом сдерживая чёртову эйфорию, охватившую его.       — Тише… я никуда не уйду, если не хочешь, — шепнул он с ухмылкой, скользя ртом по девичьей скуле, спускаясь к шее. Она судорожно вдохнула воздух, впившись ногтями в его плечи, откинула голову, позволяя целовать себя. В её глазах плескалось море, ярость шторма, затуманенное дымкой вожделения. Губы распухли от поцелуев, волосы рассыпались по спине.       Красивая. Чарующая. Его. Мальбонте с утробным рыком подхватил Вики под ягодицы, вынуждая обвить ногами его поясницу. Он больше не скрывал своего желания, и она, наверняка, чувствовала его сквозь натянувшуюся ткань брюк. Ахнула, потёрлась об него, игриво опустила ладонь меж их телами, дотронувшись до напряжённого до предела члена своими тонкими шаловливыми пальчиками, и Мальбонте до боли прикусил тонкую кожу на её шее, оставляя пурпурный синяк. Помечая её собой.       Она — его. И если к ней посмеет прикоснуться кто-то другой, король попросту убьёт его, перед этим оторвав всё, что прилагается.       Вики вскрикнула, но это был крик блаженства, а не боли. Она держалась за него одной рукой, запустив ладонь в его волосы на затылке. Вторая ладошка же медленно гладила его член, и Мальбонте просто изнывал от желания бросить королеву на постель и овладеть ею немедленно. Грубо, резко. Но терпел. Хотел, чтобы она умоляла, хотел доставить ей удовольствие. В первый раз за своё бесконечное существование он по-настоящему так сильно горел жизнью, упивался каждым вздохом.       — Ах, Бонт… — прогнувшись в пояснице, выдохнула Вики, но тут же умолкла и напряглась, поняв, что только что сорвалось с её губ. Мальбонте замер, услышав это имя — ненавистное, инородное.       Имя, которое, как ему казалось, он не заслуживает и не олицетворяет. Бонт — значит добро. А он — далеко не добр.       «Зачем, Вики? Неужели ты до сих пор хочешь видеть его одного?». Мать упорно видела в Мальбонте только хорошее, потому и звала его Бонтом. Милая и чистая леди Анабель, она так любила сына, что отказывалась принимать его тьму.       Но разве те, кто видит только тьму, кто зовёт его ещё более неестественным именем Маль правы больше? Так звал его Шепфамалум… так нередко называла его Ости, когда забывалась и позволяла себе произнести что-то кроме этого пафосного, но четко указывающего на её место в иерархии: «мой повелитель». Мальбонте сам никогда не называл себя Маль… тогда почему же он до сих пор так противится имени Бонт?       Король уткнулся лицом в шею Виктории, там, где начинается ключица, и стиснул зубы, тяжело дыша. Он всё ещё держал её на своих руках, кровь всё ещё пульсировала в висках и члене, но это имя… постепенно остужало его пыл. Вики окаменела вместе с ним, боясь даже вздохнуть.       — Прости, я… не хотела…       Но её полный тревоги голос потонул в пелене воспоминаний.       — Бонт, Бонт, Бонт… — эхом отдавался мелодичный и такой родной голос матери.       — Бонт? — звала уже Вики, обнимая его в том пыльном заброшенном холле, и прикасалась к его губам.       Бонт — самый чистый ангел. Тот самый свет души того, кого называли чудовищем. Именно Бонт не позволял Мальбонте потонуть во тьме, ярости и ненависти. Этот свет, ещё способный на добродетель, способный на сочувствие и на любовь.       Он посмотрел на Вики так, словно это она открыла ему непостижимую доселе истину, великую тайну о самом себе. Пусть лучше знает его Бонтом… пусть видит этот свет и хранит его в своём сердце, несмотря на всю окружающую тьму его личности, которую она тоже смогла познать на себе и принять. Для неё Мальбонте не хотел быть чудовищем и жестоким тираном. Только для неё одной в целом мире. Остальные пусть считают его, кем хотят. Главное, чтобы Она верила в него.       — Знаешь, ты только что напомнила мне… — сказал он, мимолётно целуя Викторию в ключицу и чувствуя, как она дрожит от его прикосновений. Мальбонте снова усмехнулся, но на этот раз печально, и добавил:        — Может, Бонт — не такое уж плохое имя. Жаль, что ты не знакома с моими родителями…       Матери бы она понравилась, как и отцу. Но их, увы, больше нет в этой вселенной.       Вики хлопнула глазами в замешательстве, на её лице появилась облегчённая неуверенная улыбка, а в глазах застыл вопрос. Она хотела что-то ответить, но Мальбонте перебил её очередным поцелуем, сминая сладкие губы, ловя её сбитое горячее дыхание. Так самозабвенно. Так необходимо.       Медленно подойдя к кровати, он осторожно опустил свою королеву на покрывало, нависая над ней, не прекращая целовать. Она трепетала под ним, гладила его спину, изгибалась, стремясь быть к нему как можно ближе. Её пальчики попытались расстегнуть его ремень, но Мальбонте перехватил руки Вики, отбросив их, чтобы она не мешала ему.       Виктория снова глухо простонала, когда он завёл хрупкие запястья ей за голову, удерживая их одной ладонью. Теперь она полностью в его власти. Соблазнительная. Великолепная. Мальбонте скользнул языком к лифу её платья, огладив рукой полную часто вздымающуюся и до боли чувствительную грудь, и Вики снова всхлипнула, обхватив коленями его бедра. Она тёрлась об него, как кошка, подливая масла в огонь.       Горячая. Развратная. Мальбонте терял себя, растворяясь в ней. Почти возненавидел её роскошное платье, преграждавшее путь к манящему гибкому телу. Не в силах терпеть, он попросту разорвал его. И треск ткани сопровождался очередным стоном Вики. Бельё повторило ту же судьбу.       Но когда королева осталась перед ним во всей своей наготе, Мальбонте снова помедлил, залюбовавшись аппетитными формами и стройными изгибами. Он провёл большим пальцем по её губам, и она бесстыдно поймала его ртом, принявшись непристойно посасывать, глядя королю в глаза, отчего новая вспышка жара пронзила его пах, принося почти болезненные ощущения.       Но Мальбонте не позволит себе сорваться. Не тогда, когда она вся раскрыта перед ним. Он медленно, нарочито медленно, провёл ладонью по её подбородку к шее, оставляя на покрытой испариной коже влажную дорожку слюны. Вики жадно ловила ртом воздух, изнемогая от желания. Мальбонте целовал её, вдыхая цветочный аромат бархатистой кожи. Шея, ключицы, впадинка между грудями, которые он властно сжал пальцами. Как же хорошо они помещались в его ладонях. Он обвёл языком маленькую родинку на правой, наслаждаясь вкусом гладкой кожи.       Вики всё же дерзко высвободила одну руку, протиснула её вниз, всё же справившись с мудреной застёжкой его ремня. Мальбонте позволил ей изучать его также, как он исследовал её, но вздрогнул, едва не потеряв самообладание, стоило нежным пальчикам сомкнуться на его обнаженной плоти.       «Чертовка, ты знаешь в этом толк…», — подумал он, стараясь не представлять, скольких она ласкала до него. Эти мысли вызывали лютую ярость и всепоглощающую ревность. Их больше нет и не будет. Она — его!       Прикусив аккуратную бусинку соска, он невольно толкнулся в её руку, но удержал себя от повторения фрикции. Порывисто отстранился, чтобы стянуть с себя брюки вместе с бельём, и налёг снова, позволяя ей обнять его, прижаться разгоряченной влажной промежностью к его паху. От этого незнакомого доселе ощущения перехватило дыхание. Мальбонте и предположить не мог, что пика возбуждения можно достигнуть так скоро, толком ничего и не начав. Он замер, борясь с собой, пытаясь отдышаться, хоть всё тело ныло, требуя разрядки.       «Нет, рано! Слишком рано».       Он хотел, чтобы Вики навсегда запомнила эту ночь, и их первый раз, как его запомнит и он. Его ладонь скользнула по внутренней стороне её бедра, от колена, поднимаясь всё выше и выше. Мальбонте не знал, готова ли она принять его. Не сделает ли он ей больно. Целуя её грудь, обводя языком розовые ореолы сосков, король осторожно опустил вторую руку по плоскому трепещущему животу ниже к мягким нежным складкам. Запах её кожи будил в нём инстинкты хищника. То, как Вики дрожала под ним, как извивалась, и как сладко стонала, заставляло кровь неистовствовать, бурлить и вскипать. Словно через неё проходит сотня электрических импульсов одновременно.       Вики ахнула, прикрыв глаза в блаженстве, стоило ему коснуться пальцем самой чувствительной точки, и Мальбонте с хитрой ухмылкой повторил это движение, осторожно вводя в сочащееся лоно один палец, затем ещё один, вынуждая её кусать губы и сильнее впиваться ноготками в его плечи. Король опустил горящий взгляд вниз, вынув пальцы, блестящие от влаги, и тут же толкнув их обратно, касаясь гладких скользких стенок внутри.       — Раньше я знал только страсть к мщению, — улыбнулся он, хрипя от напряжения, — теперь познал нечто новое, что до никогда не воспринимал всерьёз.       Его тяга к познанию была полностью удовлетворена. Вики была вся мокрая и такая горячая, что он забывал обо всём, утопая в ней, лаская её пальцами, вынуждая изнывать под ним. Она сама насаживалась на его руку, едва ли не крича, комкая простыни, сминая их в кулаках. Мальбонте наблюдал за ней, теряя рассудок, он не знал, как правильно доставлять женщине удовольствие, но поклялся себе, что сделает для Вики всё необходимое. Вынул пальцы и задумчиво облизал их, пробуя её неповторимый вкус. Как же он хотел поцеловать её там, но был уже буквально на грани, как и сама королева.       И всё же решился, наклонившись, пройдясь быстрыми горячими поцелуями по животу. Закинул её стройные бёдра себе на плечи. И припал губами к сокам её центра, бесстыдно проводя языком по нежным, словно лепестки розы, складкам. Мальбонте целовал её, слизывая обильную влагу и прикрыв глаза от наслаждения. Он удерживал королеву одной рукой за талию, а другой вновь протолкнул два пальца внутрь, водя ими нарочито неторопливо, тягуче. Он изводил её желанием, догадывался об этом. Делал это специально и был беспощаден. На грани нежности и жестокости. Вики выгнулась в пояснице, вцепившись пальцами в его волосы. С её губ срывались лихорадочные стоны и мольбы.       — Пожалуйста… — умоляюще, чуть ли не плача попросила она, сжимая бёдра по бокам от его головы, — возьми меня… я больше не могу…       Довольно улыбнувшись, Мальбонте поднялся. Её глаза горели диким огнём, словно она была одержима. В заполонивших небесную радужку зрачках он видел собственное отражение, такое же необузданное первобытное безумие во взгляде. Слов больше не требовалось. Он припал к своей королеве, чуть приподняв её ногу и погладив бедро. Подставил головку члена к её горячему зовущему центру и неторопливо толкнулся в неё.       Медленно вошёл до предела, упорно смотря ей в глаза, наблюдая за каждым изменением в лице, хоть и игнорировать собственные ощущения было невероятно трудно. Вики потрясенно хлопнула ресницами и замерла, принимая его. Она смотрела так, словно кроме его глаз не видела больше ничего. Стенки её лона сжались вокруг его члена, и Мальбонте не сумел сдержать ошеломлённый вздох, прикрыв веки от острого удовольствия.       «Как же хорошо, чёрт возьми!».       Последняя здравая мысль промелькнула и растворилась где-то в тумане желания. Он неспешно двинулся в ней, сжимая бедро пальцами, затем еще раз, и ещё. Ускоряя темп, проникая на всю длину. Вики изогнулась под ним, захлёбываясь стонами, двигаясь с ним в унисон. Она шептала его имя с каждым толчком, а Мальбонте уже не сдерживал себя, вколачиваясь в её тело, которое будто бы и вправду создано для него одного.       Он ощутил, как их силы сливаются воедино, образуя бушующий вихрь. И Виктория тоже чувствовала это, он знал. Одна лишь похоть не способна вызвать такой шквал эмоций, это соитие идеально подходящих друг другу душ и энергий. Он отдавался ей без остатка, хотел принадлежать лишь ей одной. Целовал её грудь и шею, несдержанно, грубо, оставляя засосы и синяки, но она кричала под ним вовсе не от боли или страха, от наслаждения, даря всю себя без остатка.       Ещё никогда Мальбонте не чувствовал себя таким слабым и уязвимым, как с этой женщиной, принявшей все его грани. С ней он мог быть собой, истинным собой. Он держался из последних сил, скользя в ней, наполняя её, целуя её. Их языки сплетались в бешеном танце сквозь сбитое хриплое дыхание, пока Вики не замерла, царапая его спину у оснований крыльев. Она лихорадочно вдохнула воздух, закрыв глаза и откинув голову назад. Мальбонте почувствовал, как по всему её телу прошла сильная волна неконтролируемой дрожи. Начиная с ресниц, губ, ниже, ниже. Сосредоточившись мощной пульсацией внутри. Она сжала его в себе так, что Мальбонте не смог больше терпеть, позволив удовольствию накрыть себя с головой, прокатиться огнём по венам и сорваться сдержанным тихим хрипом с губ.       Он излился прямо в неё, припав лицом к впадинке между плечом и шеей, где неистово билась голубая жилка. Руки вибрировали от напряжения. Сердце вот-вот норовило пробить грудную клетку, а дыхание обжигало глотку.       Ещё никогда ему не было настолько хорошо, и ещё никогда он не чувствовал себя таким живым. Вики обнимала его, прижимая к себе, гладила мокрые от пота волосы и перебирала пальцами перья.       Немного придя в себя, Мальбонте чуть приподнялся, взглянув на неё: Губы искусаны и припухли, щеки порозовели, но в глазах сверкали и переливались целые галактики.       Кажется, больно он ей точно не сделал. И от этой мысли король улыбнулся. Совсем как мальчишка. И королева также тепло улыбнулась в ответ.       Когда наваждение схлынуло, Мальбонте лёг рядом с ней, прижимая Вики к себе одной рукой. Он задумчиво взглянул на встающую Луну за окном, не забыв о своей цели, хоть и ловил себя на том, что сегодня ему вовсе не хочется умирать.       Королева обнимала его, выводя причудливые узоры на его груди подушечками пальцев. Казалось, она была абсолютно счастлива в этот миг. Они оба молчали, не находя слов. Лишь ветер, море, да треск огня нарушали эту чарующую тишину.       Мальбонте гладил её волосы, массируя их пальцами, и смотрел в потолок.       На смену возбуждению пришли холодные мысли о скорой битве и об окончании войны. Он не боялся проиграть, потому что ему нечего было терять, но даже не допускал такой мысли, а сейчас он и вовсе будет биться до последнего вздоха ради Вики и их будущего. Сделает всё, чтобы выжить. И эта мрачная решимость, отразившаяся в его взгляде, встревожила её.       — О чем ты думаешь? — спросила Виктория, целуя его в шею, и Мальбонте крепче прижал её к себе, не желая отпускать. Она необходима, как воздух.       — О войне, которую собираюсь выиграть, — признался он.       — И это не может подождать до утра? — шепнула королева игриво, привлекая его к себе и срывая с губ новый поцелуй. Он улыбнулся, глядя ей в глаза и медленно провёл пальцем по острой скуле.       — Боюсь, что нет. Но тебе лучше отдохнуть, как я и сказал. Кто знает, что ждёт нас завтра.       В лице Вики безмятежность сменилась мрачным осознанием неизбежного, но она вновь опустила голову на его грудь и послушно закрыла глаза, прижавшись к нему. Он был ей также необходим, и король это чувствовал. На сердце у него щемило, стало тяжело. Он хотел сказать ещё кое-что… на случай, если не вернётся в замок этой ночью. На случай, если проиграет и падёт от руки Шепфа, но он не посмел прерывать её сладкий сон и отбирать быть может последние мгновения покоя и счастья. Она заслужила провести эту ночь, не думая ни о чем, и ничего не боясь. А он…       Мальбонте долго смотрел в пылающий камин, слушая ровное дыхание королевы. И с каждой секундой в нём всё больше нарастала решимость покончить со всем сегодня же.       Когда Луна приблизилась к Зениту, он осторожно встал, в последний раз бросив взгляд на мирно спящую свою Победу, бесшумно оделся, взял с комода ключ, который убрал в карман, и вышел из покоев, прикрыв за собой тяжелую дверь.       Стоило ему оказаться на улице под звёздным небом, как Мальбонте раскрыл крылья во всю ширину и взлетел, направляясь прямиком в синеватую бездну, к бесконечному и бескрайнему космосу. Взлёт был таким мощным, что стражники Силентиума вряд ли могли разглядеть его фигуру, парящую средь облаков. Отсюда замок казался крохотным скоплением огоньков во тьме. Ледяной ветер бил по лицу и перьям. Мальбонте сунул руку в карман, крепко сжав ключ, и посмотрел на Луну, медленно подплывающую к высшей точке. Сердце колотилось в груди. Лицо выражало серьёзность и непоколебимую готовность к бою.       Как же долго он ждал этой встречи. Возмездия, отмщения, утолённой злобы. Ночи, когда Шепфа поплатится за свою трусость перед маленьким мальчиком, узнавшем его секрет. Сегодня этот мальчик ознаменует начало новой эры. Эры Равновесия.       Луна достигла Зенита в два спокойных размеренных вдоха. Мальбонте вынул ключ из кармана и задумчиво посмотрел на него. Затем кивнул сам себе и вытянул руку вперёд. Лунный свет немедленно отразился от поверхности ключа, что поглощал его, напитываясь и сияя всё ярче. Его сила обжигала руку, но терпимо. Силы Мальбонте хватало, чтобы укротить энергию артефакта. Он стиснул зубы от напряжения, попытавшись повернуть ключ в воздухе, но что-то мешало. Ключ отказывался подчиняться, словно смеясь над ничтожностью своего владельца.       «Давай же!», — яростно прорычал Мальбонте, пытаясь вновь и вновь, но ничего не происходило. От напряжения дрожали колени, а капельки пота выступили на лбу, он пытался до тех пор, пока из носа не хлынула кровь, но всё было бесполезно.       Мальбонте согнулся пополам, уперевшись ладонями в собственные колени, и тяжело дыша от усталости.       «Не хватает сил…», — понял он. Долгих анализов не потребовалось. Он всё просчитал, сделал так, как и наставлял Тёмный Творец. Если бы подвох был в чём-то ином, он бы даже не смог взять ключ в руки. Выходит, виной всему проклятый ритуал, разделивший его силы и, только собрав их воедино, можно открыть дверь, ведущую в божественный сад Шепфа.       Мальбонте стиснул зубы от гнева и бессилия, с ненавистью посмотрев на Луну. Он не успеет вернуться в замок, разбудить Вики и всё ей объяснить. К тому времени светило уже сдвинется с нужной точки, и всё опять окажется напрасным. Мальбонте тихо выругался, опустив взгляд на ключи, которые с разочарованным вздохом положил обратно в карман.       «Войны не избежать…», — мрачно подумал он, свыкаясь заранее с этой мыслью. Многие погибнут. За него или от его руки. Так тому и быть. Он в последний раз взглянул на Луну и злорадно рассмеялся:        — Ты сейчас мог бы предотвратить столькие жертвы, старик! Если бы нашёл в себе смелость сойтись со мной в поединке здесь и сейчас! Спустился со своих мягких облачков! В кой-то веке поступил, как мужчина! — Мальбонте кричал всё это и смеялся, раскинув руки по сторонам. Никто не ответил. Слышал ли его Шепфа? Даже если так, он и в этот раз предпочёл оставаться равнодушным.       Мальбонте уже собирался возвращаться, как вдруг ощутил странное неуловимое покалывание в ладони, где совсем недавно красовалась метка Клятвы, и хмуро взглянул на неё, тут же вскинув брови в изумлении.       «Быть не может!».        Шрам вернулся, словно и не исчезал, всё такой же ярко-красный и свежий.       «Обряд разрыва не сработал, но… почему?».       Он вернулся в замок ни с чем, сразу же отдав приказ удивлённым его появлением солдатам, чтобы те готовились к битве. А сам поднялся в собственные покои в башне, где под уютное потрескивание догорающих дров в камине мирно спала его королева. Та, которую завтра ему придётся сделать частью своей Вендетты.       Закрыв за собой дверь и положив ключ в верхний ящик комода, Мальбонте быстро разделся и осторожно лёг рядом с ней, стараясь не разбудить. Но как только он обнял её, уткнувшись лицом в мягкие рассыпанные по подушке волосы, Вики пошевелилась и сонно спросила:        — Ты уходил?       — Не надолго, — тихо отозвался он, целуя её в макушку, — я вернулся и больше никуда не пойду, обещаю. Спи.       Она прижалась к нему спиной, переплетя их пальцы меж собой, и снова блаженно заснула. Мальбонте осторожно перевернул её руку, где после обряда сам лично видел чистую лишенную метки кожу, и нахмурился. Её шрам стал чуть менее заметным и изменил форму, но остался на прежнем месте.       «Выходит, ты не хотела свободы… уже тогда», — подумал он с усмешкой, мимолётно поцеловав её пальцы. И только после этого смог отпустить тяжёлые раздумья, позволив своему телу и разуму расслабиться и по-настоящему отдохнуть.