Ты притупи, о время, когти льва, Клыки из пасти леопарда рви, В прах обрати земные существа И феникса сожги в его крови*.
Вся площадь замерла, застыла, словно кто-то нажал кнопку паузы на проигрывателе. Даже листья, кружащиеся в воздухе, остановились, как и птицы… верёвки, наброшенные на шеи осужденных, тоже прекратили своё покачивание. Словно это была большая декорация театра, дешевого спектакля, в котором я играла роль. Я оглядела лица бессмертных, подняла глаза на балкон, где словно восковые неподвижные куклы сидели на тронах Серафимы. И только одна фигура оставалась живой. Понурый и задумчивый старец по имени Гелиус, оглядел печальным взглядом площадь, видя каждого из присутствующих, но вместе с тем не замечая никого, словно собравшиеся были ему не интересны, как серое размытое пятно. — Ты очень самоотверженна для той, кому пришлось пережить столько горя по вине Мальбонте, — его голос, старческий, но полный силы, звучал отовсюду, будто издаваемый гигантскими динамиками, расставленными по периметру сцены, — не каждый добровольно пойдёт на смерть ради чужих идей. По правде сказать, даже любовь для этого, порой, недостаточно мощный мотиватор, особенно для столь юных созданий, которые склонны недооценивать значимость чувств. Я смотрела на него во все глаза. Изумлённо, как поклонница смотрит на кумира миллионов, которого случайно увидела в метро. Но вот только я не испытывала раболепного восторга или желания завизжать от радости. А, скорее, презирала. За то, что Он заставил пережить меня за эти пару несуществующих часов. — Вы думали, что я смогу спокойно жить, зная, что предала всё, во что верила? — спросила без тени упрёка, но решительно, не желая пресмыкаться ни на миг. Шепфа обернулся ко мне, уголок маски старика, которым он предстал передо мной, дёрнулся в слабой улыбке. — Многие на твоём месте смолчали бы, окажись на кону их собственная жизнь. Что значит честь для моих созданий, когда на другой половине весов лежит власть и личное благополучие? Я лишь хотел проверить, насколько ты верна своему выбору, готова ли идти до конца, приняв любой исход, или отступить, получив взамен определённые привилегии. Я вспомнила слова матери: «Какое значение имеет любовь к какому-то мужчине, когда на кону весь остальной мир?». Мама бы сделала иной выбор. Тот, который и ожидал от меня Шепфа. Но я — не она. И дело не столько в самом Мальбонте, сколько в истине, что он несёт с собой. Он заразил меня верой, и ничто больше не способно свернуть меня с выбранного пути. Ничто не заставит уверовать в благородство ангелов, как и в мудрость Шепфа. Он прошёлся по балкону, медленно, не отнимая морщинистых пальцев от перилл, окинул ладонью Серафимов, похожих на куклы. — Мой мир, увы, не совершенен, Вики. В нём помимо чести живёт и подлость, что, к сожалению, пронизывает души и сердца даже самых высокопоставленных созданий Света. Создатель вновь провёл рукой по воздуху напротив лиц высших ангелов, и облик их из незнакомого мне на глазах преобразился. Теперь во всех креслах сидели Эрагон, Захария, Йор, мама и Фенцио. Всё такие же неподвижные и искусственные. Но от их вида ком всё равно встал поперёк моего горла. — Я доверил некоторым из них управлять миром вместо меня и видел, что творит с их ангельскими душами честолюбие. Это болезнь, над которой не властны даже Создатели. — Ваш Совет принёс миру куда больше горя, чем Мальбонте! — выдохнула я, не подумав, но тут же умолкла, испугавшись собственной дерзости. Обернулась и ещё раз взглянула на мёртвое лицо короля, уповая с болезненной резью в груди на то, что и его бездыханное тело — всего лишь плод фантазии Шепфа. Создатель смолчал на мою последнюю реплику, лишь взглянул на меня с печалью в лучезарных сияющих глазах. — Ах, я знал всё с самого начала. Знал, что Шепфамалум захочет использовать одного из этих несчастных детей, попытается связаться с ними… И когда мальчик выжил, я понял, что мой брат приложил к этому свою руку. Но решил, что ребёнок не заслуживает смерти. В демонах живёт Тьма от рождения, но далеко не все из них вырастают злыми, — он покачал головой с ужасным сожалением, мучавшим его веками, — если бы я тогда забрал одну жизнь, то сохранил бы гораздо больше… Мне не хватило демонической решимости, и теперь все расплачиваются за эту слабость. Я всегда был заточён в плену своих решений, потому и предоставил детям право самим решать, что для них лучше. Я хотела ответить, рвалась высказать всё, что думаю о его словах, но прикусила язык. Пространство вокруг нас начало вибрировать, дрожать и мерцать, словно выцветшая плёнка старого телевизора, и искажаться. Ломаться, как и бассейн с девами в обиталище Шепфамалума, словно пазл. Один фрагмент за другим. — Что происходит? — страх снова пополз по моей коже. Мир вокруг трясся и рушился. Пока площадь и Цитадель не исчезли вовсе, и я не очутилась в невесомости среди бесконечного света. — В эту самую секунду я борюсь с Мальбонте, — спокойно и как-то отстранённо ответил Шепфа, оставшись на прежнем месте. Небывалое облегчение захватило меня, наполняя вены текучим тёплым умиротворением. Я чувствовала, как оно пронизывает кровь, проникает глубже, обволакивает душу. — Но… как же? — С тобой сейчас только мой образ, — улыбнулся он. «Почему ты выбрал такую жалкую личину? Для того, чтобы разжалобить или вызвать доверие?». Рана, нанесённая скорбью начала быстро зарастать, а на смену недоумению и потерянности пришла злость. «Я должна как-то помочь Мальбонте! Но что я могу против Создателя? Только заговорить его… отвлечь от боя и, быть может, это выиграет королю время». — Я думала, менять обличье — прерогатива Дьявола, — я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла нервной и напряженной. — Не только зло, но и добро приходит к нам под разной личиной. Голос Шепфа стал каким-то механическим, отрешенным. Он даже на мгновение исчез, растворившись в воздухе, словно рассеявшись по ветру, но снова появился, как ни в чём не бывало. — Я создал много миров. Временных и постоянных. Но не могу удержать их все. Особенно те, что несут в себе тьму. Я отдаю все силы на ваш мир и мир людей, но темницу Шепфамалума скоро поглотит мрак. — Уже поглощает… — мрачно согласилась я, стараясь не вспоминать то гиблое жуткое место и его Властелина. Шепфа медленно покорно кивнул, добавив: — И этот мир — тоже. Я оглянулась на бесконечный ясный небосвод позади себя, и вновь увидела ту самую дыру, лениво пожирающую время и пространство. «Чёрт! Как же это остановить!». Лицо старика вдруг стало совсем отчуждённым. Я догадалась, что он слишком сосредоточен на Мальбонте, который, похоже, отнимает у него силы. Но понятия не имела, где происходит их битва, и как туда попасть. — Шепфа…? — позвала я, но он не ответил. Всё вокруг снова затряслось, на этот раз сильнее. Раздался звук, резкий хлопок, словно лопнул огромный воздушный шарик. Пространство сжалось и сосредоточилось в единой точке. Очертания Шепфа стали неясными, как под пеленой. — Нет, постойте! — я бросилась к нему, пытаясь ухватить рукой. Но он исчез. А я осталась одна наедине с катастрофой. «Чёрт!». Парализованная страхом, я сбросила сковавшее оцепенение и побежала прочь. Снова. Но, как в самом жутком кошмаре, казалось, что стою на месте, сколько бы усилий не предпринимала. А дыра всё приближалась, насмехалась над моей ничтожностью, и тьма в ней была беспросветной, словно само олицетворение смерти. Я остановилась, взглянув на неё. Уйти не удастся, идти попросту некуда. Но сейчас за мной не гнался взбесившийся бог, потому я могла позволить себе момент промедления на то, чтобы обдумать дальнейшие действия. «Это мир — лишь иллюзия, созданная Шепфа. А чёрная дыра — трещина… как и та полоска света в мире Шепфамалума. Своеобразный портал, ведущий наружу». Вот только куда ведёт этот? Хорошо, если к Шепфа и Мальбонте… или обратно в Силентиум. Но что, если… и вовсе в Небытие или темницу Шепфамалума? Я нервно сглотнула. Второй раз удрать от него точно не выйдет. «Надеюсь, я не ошиблась…». Но и других вариантов не было. Потому я, набрав в грудь побольше воздуха, рванула прямо к расползающейся воронке. В какой-то момент чёрная дыра заслонила собой горизонт, став такой огромной, что я не видела больше света. Я падала… падала и падала… в темноту, в которой не было дна. Свежий воздух с запахами чистой воды и цветов бережно коснулся моего носа, когда ко мне вновь вернулась возможность дышать. Я тут же жадно вдохнула полной грудью, затем ещё и ещё. Не могла насытиться, но и убеждалась, что мне не кажется. Во мраке не пахло так… значит, я попала не туда, что уже хорошо. Осторожно открыла глаза. Передо моим взором предстал сад, прекраснее которого я ещё не встречала. Дух захватило от этого великолепия и торжества жизни и девственной природы, не оскверненной ни людьми, ни плохой экологией. На ум пришло одно единственное и такое мифическое для моего сознания слово: «Эдем…». Где когда-то жили Адам и Ева, откуда они были изгнаны… Даже попав на Небеса, я не могла предположить, что он существует, хотя, порой, принимала за него сады близ Школы или цветущие аллеи Дворца Цитадели. Но они не шли ни в какое сравнение… Едва я сделала шаг, крылья мои изменились, преобразились в секунду, как по мановению волшебной палочки. Они словно подстроились под божественную ауру сада, отражая при этом и мою собственную душу. Перья стали золотыми на самых кончиках, и чем ближе к основанию, тем они темнели, окрашиваясь в цвета янтаря и копоти с яркими оранжевыми прожилками, словно по их сосудам текло раскаленное пламя. Но вместо демонических когтей на суставных сгибах появились наросты, напоминающие раскрытые птичьи клювы. Татуировка в виде феникса на моём бедре начала покалывать, будто сила её, подаренная мне Змеем, стала питаться от энергии крыльев, получая от них ответную мощь, становясь единым целым. Одним символом, одной сутью… Феникс — самое тёмное из созданий Света… И самое сияющее порождение Тьмы. Моё сердце замерло от внутреннего непередаваемого и непостижимого ликования. Мне больше не дано было стать Ангелом или Демоном. Моя судьба — быть где-то посередине. Я снова глубоко вздохнула, успокаивая бешено колотящиеся сердце, и пошла вперёд. Повсюду журчали водопады, и вода в них, кристально чистая, отражала лучи солнца. Олени небывалой красоты и грации перепрыгивали ручьи, щипали травку, бегали по лугу. Проследив взглядом за одним из них, я заметила огромного златогривого льва, мирно лежащего под раскидистой яблоней, увенчанной спелыми сочными плодами. — Ах! — отступила в испуге, но лев не намеревался нападать. Он лежал, чуть шевеля хвостом, глядя на меня мудрыми янтарными глазами.«Тебя там встретит огнегривый лев…»**.
Неподалёку пасся прекрасный вол, чья шкура напоминала сумеречные небеса.»… и синий вол, исполненный очей…»**.
Над моей головой пронеслась стремительная и сильная птица, словно приветствуя. И тут же скрылась за ослепительным горизонтом.«С ними золотой орёл небесный, чей так светел взор незабываемый…»**
Это место внушало благоговение, от которого слёзы непроизвольно наворачивались на глаза. Хотелось смеяться от переполнявшей меня радости. Ещё никогда я не чувствовала в себе столько света… столько жизни и сколько сил… Сад казался сказочным, неестественно прекрасным… он манил, призывал остаться навсегда среди этой непорочной чистоты на лоне природы. Но что-то меня беспокоило… поднималось в груди необъяснимой тревогой… «Нет, я здесь не для этого… мне рано обретать покой…». И словно вторя моим мыслям, вдалеке прогремел гром. Бам. Резкий пронзительный звук пролетел над умиротворяющем спокойствием сада. Словно за пределами декораций что-то упало на каменный пол и вдребезги разбилось. Под ногами вздрогнула земля. Животные заволновались, навострили уши. Я обернулась, всмотрелась в ясную солнечную даль, и в тот же миг пространство сжалось, послушно перенося меня туда, куда я смотрела… Бам. Сгусток чёрной энергии метнулся прямо в меня. Я сумела отреагировать вовремя и пригнуться, но так и осталась сидеть на корточках, не решаясь подняться, чтобы ненароком не словить новый удар, что может оказаться для меня роковым. Мальбонте бился с Шепфа у подножия огромного, врезающегося в небо золотыми пиками трона. Метались молнии, и громыхало небо, словно разрываясь, как натянутая ткань. Я видела силуэт короля, его сосредоточенное, зловещее в своём ледяном спокойствии, серьезное лицо, и взгляд, направленный на врага. Улавливала каждое его движение, отточенное целеустремленностью, движимое целью. Каждый удар, каждый взмах руки, сосредоточивший в себе смертоносную Силу. Вокруг царила пугающая аура вселенской мощи, способная уничтожить любого, кто случайно или нет окажется поблизости. Шепфа больше не напоминал старика или фигуру с россыпью галактик вместо лица, каким он явился мне впервые после ритуала возвращения Мальбонте. Его внушительный образ был облачён в белоснежные сияющие доспехи. А шлем в виде золотой короны скрывал лицо. Но я видела лишь глаза — голубые, сверкающие неестественным, даже механическим светом. Вовсе не такие добрые и лучезарные, как у Гелиуса. От его взгляда меня невольно бросило в дрожь… «Синие глаза самой смерти…»***, — странная ассоциация с высшим добром. Шепфа заметил меня первым. Взмахом ладони он нейтрализовал очередной заряд, выпущенный в него Мальбонте, и опустил руки, выпрямившись во весь исполинский рост. — Ты добралась… — констатировал он своим могущественным, вызывающим трепет голосом. Мальбонте, без труда уловив то, что его враг отвлёкся, лишь слегка повернул голову в мою сторону, окинул быстрым серьёзным взглядом, в котором на миг отразилось любопытство, и снова повернулся к Шепфа. — Ты недооцениваешь нашу связь, старик, — усмехнулся он, — сколько бы ты не швырял её по иллюзиям, она всегда найдет правильную дорогу. Я понимала, что он не собирается дать противнику преимущество ненужной демонстрацией чувств, ни на миг не позволит себе отвлечься от боя, к которому готовился всю долгую, полную мучений жизнь. Но меня задела его холодность. Прошлась ледяной иглой по самолюбию, хоть я и укорила себя за излишнюю чувствительность. Но после того, как видела его страдания, наблюдала, как его бездыханное тело бросают на растерзание ликующей толпе, словно кусок мяса своре собак… Я не двигалась, и время тоже, словно замерло. Посмотрела на Шепфа, уверенно… оценивающе… ловя скользкое, но такое явное осознание, что готова вцепиться в эти обжигающие холодом глаза ногтями и вырвать их, если потребуется, лишь бы не допустить поражения Мальбонте и всего того, что последует за ним. Того, что Создатель удосужился мне наглядно продемонстрировать ранее. Несколько листиков, подхваченные внезапным ветром, сорвались с ветки и пролетели мимо меня. Я неосознанно проследила за их траекторией и увидела, куда их тянет… «Черт…!» — невольный вздох сорвался с губ, и дыхание вновь замерло на долгие мгновения. Снова Чёрная дыра… от которой не скрыться. Но стоило приглядеться, как я поняла, что это всего лишь портал, какие не раз создавал Мальбонте. Но только… куда он вёл? Я медленно, крадучись, стала приближаться. Не собиралась вмешиваться сразу, лишь выжидала подходящего момента. Мальбонте знает, что делает, я была в этом уверена. А Шепфамалум заявил, что король справится и без меня, да и я сама не имела ни малейшего желания влезать, боялась случайно лишить Мальбонте долгожданной мести. Хотя попусту… в этом бою я не смогу сделать ничего существенного, и нужна лишь за тем, чтобы помочь мужу в случае, если его план потерпит крах. Чем шире становился тоннель, тем крепчал ветер. Мальбонте стоял спиной к проходу, блокируя любые попытки Шепфа напасть на него. Словно защищал собой. Шепфа остановился в паре метров от него и покачал головой… — Ты надеешься выпустить Шепфамалума оттуда? У тебя не выйдет… Мальбонте на это спокойно кивнул. — Я знаю. В голосе Создателя поселилось сожаление, с каким журят ребенка за шалость. — Ты слишком самонадеян, мальчик. Шепфа хлопнул в свои огромные нечеловеческие ладони и коснулся земли. По ней прошла рябь, стремящаяся к порталу. Но Мальбонте пресёк ей путь, расколов землю надвое. Из дыры вдруг просочился поток чёрной энергии. Мальбонте ухмыльнулся, раскрыв руки по сторонам и закрыв глаза. Выжженный на его спине символ стал просвечиваться сквозь одежду. Поток ворвался прямо в него, символ будто бы поглощал всю эту тьму… Амулет Шепфамалума в моём кармане призывно завибрировал, становясь горячим. Я только сейчас заметила, что вновь облачена в костюм, в котором дралась у стен Силентиума. Платье советницы Цитадели тоже исчезло. Это и к лучшему… я боялась, что амулет утерян навсегда среди видений и бегства по несуществующим мирам. Я сжала его в руке, стремясь никоим образом не выдать. Но он, словно голодный зверь, почуявший желанную дичь, рвался к беснующийся тьме, что подобно чёрному густому дыму впитывалась в кожу Мальбонте. От напора король покачивался, но держался прямо, не падая. Только губы напряженно сжались от… боли? «Нет… не позволяй Шепфамалуму сделать это… не давай затопить тебя целиком… победа этого не стоит!». Словно в подтверждение моей неутешительной догадки прогремел голос Шепфа: — Он убивает тебя, глупец! Ведь ты и мой ребёнок тоже! Ты не выдержишь столько тьмы в себе! Вспомнив слова Тёмного Творца о том, насколько ему плевать на судьбу Мальбонте, я похолодела от ужаса, направив в сознание короля отчаянную беззвучную мольбу. — Не позволяй ему завладеть тобой целиком! Он уничтожит тебя! Не сдавайся, Бонт! Я не знала, услышал ли он мой посыл. Слова, словно натыкались на преграду, мои мысли не могли проникнуть в его голову. Мальбонте поднялся в воздух, всё ещё держа глаза закрытыми. Шепфа раскрыл ладони, собирая в них голубые светящиеся сферы, и тут уже я прокричала вслух: — Мальбонте, осторожно! Создатель обернулся, отразив в лике неподдельное удивление, и в этот же миг Мальбонте открыл глаза. Лицо его воплощало то, что он поглотил. Тьма заполонила глаза целиком, и черные прожилки зазмеились по лицу, шее и ключицам. — Аааа! — взревел он, позволяя тьме вырваться из себя с новой силой. Наползающий поток стихии принялся сносить всё на своём пути. Словно яд, тьма выжигала, испепеляла и убивала всё, до чего добиралась. Шепфа взмахнул руками и исчез, словно иллюзионист в конце выступления. Тьма кружилась вихрем, скручивалась в тугие бичи, хлещущие по воздуху, словно щупальца, слепо ищущие свою жертву. Я взглянула на Мальбонте, что сейчас напоминал одержимую властью Шепфамалума тряпичную куклу, ничего не чувствующую и ничего не видящую перед собой. — Нет… — прошептала я, потянувшись к нему, стараясь нейтрализовать чужую ярость, кипящую сейчас в нём, своим светом, но тут одна из черных змей сомкнулась на моих лодыжках и с силой дернула в сторону, отчего я упала на землю. Другие, будто повинуясь коллективным инстинктам, тоже ринулись ко мне, опутывая, сдавливая грудь, оборачиваясь вокруг горла. — Нет! Мальбонте! — крик отчаянья вырвался из моего рта. Я дёргалась в попытках освободиться, но тьма держала слишком крепко, смыкаясь удавкой. Амулет в кармане раскалился так, что начал обжигать ладонь. Я взвыла от страха и боли, но сумела выдернуть руку из кармана вместе с ним. Рубин запульсировал, принявшись быстро и хищно втягивать в себя охватившую меня энергию. Но не успела я вдохнуть и прийти в себя, как Мальбонте сам накинулся на меня, выбив артефакт из пальцев. Он даже не заметил этого, надавив коленом на мою грудь, а локтем — на горло. Я трепыхалась, словно пойманная рыба. Он давил так сильно, что казалось, будто мои глаза вот-вот лопнут и вытекут из глазниц, а голова сорвётся с шеи и покатится, как у пластмассовой куклы. — Маль… — хрипела я, с мольбой и слезами глядя в его озверевшее лицо с этими холодными чужими глазами. Совсем как в видении, но только сейчас было всё реально. Мне казалось, что он вот-вот прикончит меня… или бросит в портал по велению Шепфамалума, а тот уже оторвётся на мне по полной за побег и похищенный амулет, получив свой источник света. — Мальбонте! — изо всех сил повторяла я, стремясь вторгнуться в его разум, покрытый коркой тьмы, — это я! Я! Метка Клятвы на руке запылала, я схватилась ею за шею мужа, словно пыталась передать энергию ещё и так. Он вздрогнул. Искривлённые в ярости губы смягчились. Слышит… он меня слышит! — Бонт! — сквозь резь пересохшего от недостатка воздуха горла крикнула я, отталкивая его. Безжизненная тьма оставила его глаза, уступив место привычному и такому родному изумлению.PoV Malbonte
Мальбонте отскочил, словно ошпаренный. Морок схлынул, сознание прояснилось. Отступила и ярость, слепая, безумная. Та, что разрасталась годами, веками, тысячелетиями, готовясь вырваться на свободу и сокрушить врага. Его ли это злость? Или Тёмного Творца? Уже и не важно. Они срослись воедино в неудержимом желании отомстить Шепфа. Но Вики… Мальбонте моргнул в растерянности, так тонко граничащей с испугом. Он едва не убил её… Тьма в нём и гнев Шепфамалума чуть не разорвали на части его королеву. Мальбонте не помнил, когда в последний раз его охватывал такой страх, предвкушающий потерю, но дышащий в спину мерным теплом надежды на лучшее. Когда его родители пали в разверзнутую под их ногами землю… но тогда надежда погасла, едва успев зародиться. Сейчас же… — Вики, это ты? — ошеломлённо выдохнул он, ринувшись к ней, подняв её с земли одним рывком. Они вошли во врата вместе, но Сила притяжения захватила её сразу же, разомкнув их руки. Мальбонте не позволял себе отвлекаться на волнения, заставляя себя сосредоточиться на битве, хоть в груди щемило с каждым вздохом. — Не позволяй ему завладеть тобой, — вдруг зашептала она быстро и с опаской, — он хочет, чтобы ты погиб. Хочет, чтобы мир погрузился в анархию, он, он… Но Мальбонте прервал поток ее слов, едва заметно кивнув. — Я знаю. Я не позволю ему. В глазах Вики отразилось мимолетное облегчение. Но тут её взгляд заметался по земле, она что-то искала. Мальбонте попытался спросить, но мощный обжигающий удар тотчас же отбросил его в сторону, к основанию трона. Он снёс мраморную статую в виде прекрасного ангела, что тут же раскрошилась. «Чёрт!». Его промах. Он отвлёкся, потерял из виду врага, и это могло стоить ему жизни и победы. А заодно и ей. Особенно ей. Он поднялся, несмотря на пронзившую тело боль, вытер кровь с губ и носа, отряхнулся от обломков мрамора. И тут же парировал новую атаку Шепфа, выставив блок защиты, но световая волна всё равно обожгла руки и отбросила Мальбонте на ступени, ведущие к трону. «Уходи, Вики!», — только и успел подумать он, вновь вскочив, но уже медленнее, чем обычно. Шепфа не пойдет на подлость, не ударит по девчонке, чтобы значительно ослабить полукровку, потому что знает, что она — не угроза. Для Виктории одно наказание — видеть смерть её супруга. В этом Создатель был предсказуем. Он называл это милосердием. Хотя милосерднее бы было убить следом и её, а не заставлять мучиться, гния заживо и сходя с ума. Потому что если Мальбонте падёт, отомстить за него и обрести покой она не сможет. «Лишь бы не попыталась… не влезла сейчас!» — всё, на что он надеялся, отразив очередную атаку. Но… Свет пронёсся пулей, пробивая брешь тьмы, защищающей Мальбонте. Он опалил его руки до самых локтей, сжёг рукава потрепанного дублета, лизнув кожу, отчего та покраснела и покрылась волдырями. Король стиснул зубы от ярости. Ему приходилось биться против обоих Творцов, один из которых упорно вторгался в его голову, желая управлять им, затмить разум, превратить в свою игрушку, в куклу-марионетку, за ниточки которой он бы дёргал в этом сражении. Мальбонте не собирался позволить Шепфамалуму сломить его волю. — Я победил брата, равного мне по силе. Ты не сможешь одолеть меня, — сказал Шепфа тихо и умиротворенно, что только сильнее взбесило полукровку. Новая атака. Свет и Тьма схлестнулись в смертельном поединке, небо загрохотало, извергая молнии. Но Свет был сильнее. Он сбил Мальбонте с ног, едва не пригвоздив к чертовым крошащимся ступеням. Где-то краем сознания король услышал полный ужаса крик Вики, ощутил на себе её взгляд. Рывок. Он перекатился за секунду до того, как молния, созданная Шепфа, ударила в то место, где он лежал. Попытался встать, но тело отказало. Шепфа приближался к нему, словно тигр перед атакой. От каждого его шага земля вздрагивала. Такой титанический, такой всемогущий — на фоне него Мальбонте чувствовал себя совсем крошечным. — Что ты творишь, недоумок?! — прорычал в мозгах взбешенный Тёмный Творец, — впусти тьму в себя! Для победы нужно больше! Иначе всё, чему я тебя учил, пойдёт прахом! Мальбонте жалел, что не может добраться и до него, чтобы вырвать его огненное сердце голыми руками. Он осклабился, нагло, паскудно… не собираясь сдаваться до последнего вздоха, и посмотрел на Шепфа. — Тебе стоило убить меня ещё тогда… — выплюнул он слова вместе с кровью, нарочно провоцируя Создателя, зная, что терпение того вот-вот лопнет. Шепфа кивнул: — Ты прав. И стремительно рванул на Мальбонте. Но тот проворно вскочил, раскрыл крылья, уклонившись от одного светового заряда и тут же поднырнув под второй. Он старался не думать о Вики, о том, что она может оказаться на линии огня, весь его холодный и острый разум, фанатично нацеленный на убийство, полностью сосредоточился на враге. Мальбонте облетел его со спины, и раньше, чем Шепфа успел развернуться, швырнул в него живую сеть, сотканную из тьмы. Создатель зашипел, когда орудие коснулось его крыльев, обжигая их. Но один взмах ладони заставил тьму раствориться. Тот, кого считали королём, осыпал врага ударами, и тьма, касаясь брони Шепфа, превращалась в тонкое, но прочное стекло. Однако Создатель разбивал его всякий раз. Тьмы было не достаточно, несмотря на всю злость Мальбонте и на поддержку Шепфамалума, и они оба понимали это. Шепфа вскинул руку, создав из воздуха острый сияющий меч. Бросок. — Мальбонте, осторожно!!! — снова закричала Вики, и Мальбонте сумел отскочить, но потерял равновесие, чем Создатель непременно воспользовался. Создав ещё одно идентичное оружие, он метнул его в полукровку, и на этот раз лезвие достигло цели, вспоров дублет на плече короля, кожу, и плоть под ним. Острие прошло насквозь, точно нож через мягкое масло, и вышло через спину, значительно повредив крыло. Небесный огонь опалил края раны, не позволяя крови хлынуть наружу. Но Мальбонте успел лишь ошеломленно поймать раскаленный воздух ртом, а затем… рухнул. Летать он больше не мог. Напор Света пожирал его тело, как огонь пожирает древесину. Он до крови прикусил губу, чтобы не издать ни звука, хотя перед глазами от боли мерцали светлячки. Мальбонте упал на колени, схватился и без того обожженными ладонями за рукоять меча, словно за раскаленный металл, и дёрнул на себя. — Кхммм… — вырвалось из его сжатых губ. Каждый новый вдох отдавался нестерпимым жаром, словно губительная для его тьмы чистая энергия потекла по венам, будто расплавленный свинец. Но Мальбонте, силясь не потерять сознание, вырвал из себя долбанное лезвие, собираясь продолжать бой. Но Шепфа не дал ему оклематься. Удар исполинского, окованного золотым сплавом кулака вновь опустил полукровку на колени. Мальбонте тряхнул головой, пытаясь сквозь бордовую пелену, застелившую глаза, понять, с какой стороны последует новый, но его реакции значительно сдавали. Ещё один удар, и ещё, и ещё… и так без остановки. Король попросту не успевал прийти в себя. Он отлетал, словно бумажный самолётик, подхваченный ветром. В нос бил настойчивый запах крови… в ушах стоял тошнотворный хруст собственных костей. Кулаки Шепфа, похожие на кувалды, светились белым мерцанием, и, соприкасаясь с кожей Мальбонте, прожигали её до костей. Он уже не мог сдерживаться. Крики ярости и агонии сами вылетали из горла сквозь плотно-сжатые зубы. Унизительно. Но лучше умереть так, чем быть казненным этими ублюдками, ангелами. Они-то с радостью прибегут, чтобы плюнуть в него — обессиленного и переломанного. И что самое забавное в этом всём: Шепфа с удовольствием даст на это добро, считая сие актом покоя и символом мира для своих созданий. Мальбонте даже усмехнулся, но тут новый удар сломал ему обе ноги, раздробив кости. — НЕТ! — в отчаянии закричала Вики. Истошно, яростно. Голос дрожал, в нём чувствовались слёзы. Мальбонте ничего не видел перед собой, но не собирался закрывать глаза, ловя смутное осознание того, что сейчас произойдёт. Новый удар пришёлся в живот, разрывая плоть. Полукровке показалось, что его кишки вот-вот вывалятся на траву. Кровь хлынула рекой, заливая прекрасные цветы, созданные рукой Шепфа. Её металлический запах кружил голову, а смрад горелого мяса вызывал тошноту. Человек или любой другой, будь то ангел или демон, давно бы добровольно отдался во власть смерти, лишь бы избавиться от этой боли, ставшей настолько сильной, что Мальбонте уже не мог чувствовать другие атаки. Все его нервные окончания, казалось, были вырваны из тела и сожжены. Он не собирался умирать так быстро, хоть и холодное дыхание конца настойчиво касалось его поникшего затылка. «Проиграл… неужели это всё?». Король неожиданно рассмеялся. Хрипло. Надрывно. Булькающе… да, он захлёбывался своей же кровью… какая ирония. Услышав смех, Шепфа замер и медленно опустил занесённую для сокрушительного удара руку. «Он испуган? Ха… неудивительно для такого труса». — Ты одержим, Мальбонте, — ушей полукровки коснулся полный сожаления и смятения голос. — О, прошу, избавь меня от упрёков, — продолжая задыхаться, выдавил Мальбонте с неизменной усмешкой. Хохот так и рвался из него. — Ты превратил меня в кусок мяса, пропущенного через мясорубку. Теперь понятно, с кого твои ангелочки берут пример. Чистый Свет, ничего не скажешь. Твоя маска добродетели давно сгнила. Шепфа на это прямо засветился праведным гневом. — Свет и Тьма — лишь элементы Вселенной. Я есмь Свет, что бы ни делал. Я его порождаю, но именно вы вкладываете в него смысл и силу. Я — шар, который вы наполняете воздухом… «Конечно, твоя сила — ничто без веры в тебя». — А кем был я? — хмыкнул Мальбонте, выкашляв из себя кровавый сгусток. Он сам не знал, зачем спрашивает то, что ему и так известно. Просто хотел услышать, что ответит этот ублюдок… — Иголкой… — спокойно произнёс Шепфа, и лицо полукровки перекосила бессильная злоба. — Трус… — выплюнул он, но Создатель не оскорбился. — Ты и мой сын тоже! — в его голосе послышалась едва ли не мольба, — откажись от этой идеи. Откажись, и я прощу тебя! Мальбонте пошатнулся от пронзившей тело ненависти, на секунду придавшей ему сил. Поднял голову и окинул врага гордым уничтожающим взглядом. — Но Я не прощу тебя! Жалость в голосе Шепфа стала сродни обреченности. — Тогда ты умрёшь. Мальбонте снова надсадно рассмеялся, превозмогая боль. — Думаешь, я боюсь смерти? Или стану молить тебя о пощаде? Много лет назад ты обрёк меня на куда большие мучения. Убить меня было бы милосерднее, Создатель. Но ты этого не сделал. Так хотя бы сейчас будь мужчиной и прими твёрдое решение! Но Шепфа что-то отвлекло. Раздался гром, хлопок крыльев, рассекающих воздух. Женский безумный крик. Небо окрасилось пурпуром, засияло вспышками и всполохами огня. Мощная звуковая волна, пропитанная черными и красными прожилками, врезалась в грудь Создателя, и тот покачнулся, явно, пораженный таким напором. Мальбонте с трудом посмотрел вверх, держась за живот, глотая кровь вместо слюны, но стараясь не упасть. Лучше умереть, стоя на коленях, чем распластавшись у ног палача. Всегда непоколебимый, кто бы не решился с ним сразиться… Непобедимый, жестокий и опасный Мальбонте, чьё имя веками внушало ужас во всех бессмертных без исключения, теперь стоял в луже собственной крови и не мог пошевелиться. Снова гром и ослепительная вспышка. Шепфа отвернулся, заслоняя глаза рукой. Взмах его ладони. Грохот. Вики. Она упала рядом с мужем, но тут же подползла к Мальбонте, заслонив его собой от гнева Создателя. «Твоя отчаянная смелость всегда меня восхищала…» — ухмыльнулся Мальбонте, взглянув в её залитое слезами лицо. Доведенная до отчаянья, она боролась, хоть и понимала, что не выстоит. Готова была драться до конца. Шепфа смотрел на неё в божественной задумчивости, затем отошел в сторону, всматриваясь в горизонт, созданный его руками. — Я был удивлён, когда ты вырвался из темницы и знал, что ты захочешь сделать. Но ничего не предпринял, — он обратился к королю. Создатель выглядел спокойным, обуреваемым сомнениями. И это умиротворение производило эффект вселенской мудрости и покоя. Вот только Мальбонте прекрасно знал, какая это брехня. А Шепфа всё продолжал… без насмешки, без чувства торжества, словно рассуждая с самим собой. — Чем бы дитя ни тешилось… Ты же не думал всерьёз, что сможешь победить меня? «Конечно… ты ещё раз показал, насколько тебе плевать на твоих созданий. Тебе плевать на их жизни и смерти от моей руки, плевать на моря крови, плевать на их страх и молитвы… тебе НЕ плевать только на собственную позолоченную задницу, которую я, будучи несмышленым ребенком, подверг риску разоблачения. И тогда ты сразу вмешался… светозарный ублюдок». Мальбонте не слушал Шепфа, ему было плевать, что тот там вещает. Он вытер рот от крови, чувствуя, как она пузырится на губах, и опустил руку, позволив той в бессилии повиснуть вдоль тела. Его волновала только Вики, защищающая его. Королеву била крупная дрожь, щеки горели лихорадочным огнём, в глазах плясало пламя безумия, скорби и протеста. Мальбонте снова усмехнулся, попытался тронуть её за плечо, но вместо этого почувствовал, как силы напрочь оставляют его. Он пытался удержаться от падения, но руки не слушались. Вики обернулась, подхватила его за плечи, уложив голову короля на свои колени. — Нет… держись! — всхлипывала она, и слезинки — крупные и горячие — стекая по побледневшим щекам, капали на лицо Мальбонте, смешиваясь с кровью. — Уходи… — он в полубреду качнул головой, прошептав одними губами. Ему не нужна ни жалость, ни поддержка. Из этой битвы он выйдет либо победителем, либо мертвецом. Скорее, второе. Он сжал губы, пытаясь сопротивляться, хоть и тщетно. Он не умел проигрывать и не хотел этого. Но победа была так далека и неуловима… Послышались исполинские шаги Шепфа, снова прогремел голос: — Шепфамалум использовал тебя, как игрушку. Уверен, ты скрасил его жизнь в темнице. Мальбонте промолчал. Он смотрел широко раскрытыми глазами в небо над головой — в одну единственную точку, но ничего не видел. Силы покидали. Чёрт… он физически ощущал, как из него утекает жизнь. — Это Вы швырнули брату эту игрушку! Выбросили, словно мусор! — прошипела Вики, трясущаяся от отчаянья. Шепфа поджал губы под золотым шлемом. Он, наконец, обратился к королеве. — Я дал твоему супругу шанс сохранить жизнь. Такой путь пришёлся ему не по вкусу. Я понимаю… Но ты всё ещё можешь воспользоваться своим, как я и сказал. Я избавлю тебя от Клятвы Крови, прощу твои грехи и отпущу с миром. Но это последнее предложение. Мальбонте услышал в своей голове её мысли. Сосредоточие её ярости, её ненависть, её боль… Всё это росло в груди Виктории тёмным сгустком энергии, что рано или поздно вырвется из неё сокрушительным ударом. Хватит ли этого… нет. Шепфа смотрел на неё жестко, бескомпромиссно, впервые, как на равную. — Каков твой ответ? — Иди, — кашлянул Мальбонте, — лучше жизнь, чем небытие. Жизнь — всегда полна возможностей и лазеек, а смерть — это окончательный вердикт. Вики взглянула на мужа, как на сумасшедшего, и вскинула голову, пронзив Создателя ледяным взглядом голубых глаз. — Мне не нужно Ваше прощение! — прорычала она, и Мальбонте снова захотел рассмеяться. Но губы сделались неподвижными и сухими. Шепфа устало покачал головой. — Вы возомнили себя вершителями судеб, способными свергнуть Создателя, — слова звучали, как приговор. Это и был приговор. — За это я казню вас. Мальбонте слабо хмыкнул. Он боялся лишь потерять сознание. Умереть, как слабак, даже не поняв этого. В небе снова загромыхали молнии. Шепфа стал приближаться. Солнце и облака скрылись за его гигантской спиной. Он выставил вперёд ладонь, и шар белого света завертелся в её центре. Вики вся съёжилась, закрыла глаза, часто задышав. Она больше не плакала. Мальбонте бы всё отдал, чтобы поднять руку и стереть слёзы с её щеки, успокоить её. Но не мог даже этого. В голове стоял гул, слышался отдалённый свирепый рёв Шепфамалума и… лихорадочные мысли Виктории. «Надо что-то сделать… что-то придумать! Но что мы можем?!». Она не сдавалась. Цеплялась за жизнь… она — его королева. Его идеальный сосуд. «Шепфа слаб против тьмы… Но именно он подтолкнул тебя к ней… он не может ей управлять… мы должны… должны попробовать…». «Свет… Вики…» — король сумел собрать какофонию мыслей в единые слова. Сознание уплывало, но Мальбонте запретил себе отключаться, изо всех сил не закрывал глаза, чтобы встретить смерть лицом к лицу. Все его кости были раздроблены. Даже если бы захотел, он не смог бы подняться и дать отпор. Но надежда ещё оставалась. Эта дрянь всегда подыхала последней, уж он-то это знал. «Свет… исцеляет… в тебе… мой свет… этого… хватит». Виктория посмотрела на него, и в заплаканных глазах мелькнуло осознание. Она обхватила лицо Мальбонте своими влажными холодными ладонями и закрыла глаза. Из её рук просочился импульс. Не инородный, не губительный для заполнившей его Тьмы… естественный баланс, сосредоточенный в другом теле, а потому и имеющий большую силу. Энергия потекла меж ними, как по сообщающимся сосудам. Её жизненная сила начала передаваться ему. Шепфа остановился, глядя, как она склонилась над мужем, прижав свой лоб к его лбу. Он сомкнул ладонь, и свет померк. — Ты зря стараешься. Его нить жизни всё равно скоро оборвётся. Мальбонте чувствовал, как к нему возвращаются силы, как медленно срастаются мышцы и кости, как отступает вездесущая боль. Сосуд… да ещё и связанный Клятвой Крови может добровольно передать часть сил, чтобы спасти свою вторую половинку. Быть может, он был не прав, когда собирался разорвать эту дополнительную связь. Главное… Мальбонте чуть приподнялся, обхватив ладонями её плечи. … не переусердствовать. — Остановись! — шепнул он, — достаточно. Но Вики продолжала питать его, отдавая собственные ресурсы… она заговорила быстро, на грани паники. — Мальбонте, вспомни, зачем ты здесь! Вспомни, что Он с тобой сделал! Что они ОБА с тобой сделали! Его мышцы задрожали в попытке поднять истерзанное тело. Лицо обрело жесткость, решимость, былую гордость и фанатичную целеустремленность убить Шепфа. Он вспомнил… Сад. Чёртов лабиринт. Мама, в панике прижимающая его к себе. Её родной запах: лавандовое масло и солнечный свет. Мальбонте прижимался ухом к её груди, слыша, как неистово колотится сердце, как она всхлипывает от страха. Папа, бегущий следом… — Бонт хороший! Почему они его преследуют? Почему сам Шепфа дал на это добро?! Ещё ничтожное, но всё нарастающее осознание того, что он натворил. Сказал имя, поэтому дядя Серафим так разозлился. А потом… что произошло? Почему тот дядя упал? Мальбонте смял кулачком плащ матери, перед глазами стояло мёртвое, покрытое чёрными жилами лицо ангела, с выпученными от ужаса глазами, полными осуждения. «Я не хотел… не хотел…», — плакал он, но старался быстро вытирать слёзы, чтобы отец не увидел. Отец учил его быть сильным. Мама склонилась над телом маленькой девочки, по её щекам текли потоки слёз. Отец плакал тоже скупыми мужскими слезами, плотно сжав губы. Мальбонте смотрел на них во все глаза, тяжело дыша. «Но почему…» Он не успел додумать мысль, как мама истошно закричала, отстраненно уставившись в пространство перед собой. — Что с вами? — крикнул Мальбонте в испуге, но родители не ответили. Он лишь увидел, как из их спин вместе с хлынувшей кровью выходят основания крыльев. Медленно, болезненно… А потом земля под ногами начала проваливаться, открывая белоснежный воздушный коридор, уходящий вниз. Мальчик отпрыгнул к одной из живых зеленых стен, вцепившись в неё руками. Колючие кусты царапали кожу. — Мама, папа, хватайтесь! Мама! — истошно кричал он, наблюдая, как дыра приближается к ним. Обвал. Падение. — Нет! — Мальбонте отцепился от изгороди, кинувшись к ним, пытаясь дотянуться. Но родители, словно окаменевшие и ничего не осознающие, скрылись от него в белёсой пучине. И дыра начала затягиваться, словно рана на теле бессмертного… Страх, ярость, бег… Куда глаза глядят. Вперёд. Лай собак позади… крики… свист стрел. Они гнали его, как волчонка. Охотились, растеряв всё своё милосердие. Пока не выгнали к обрыву… Он очутился среди бесконечного света… Потерянный, дрожащий от ужаса. — Что… где я? — еле прошептал он, затравленно озираясь по сторонам. Пока не увидел возникшую перед ним величественную фигуру… — Шепфа? — мальчик потянулся к нему в надежде получить ответы… но Создатель отпрянул, задумчиво протянув: — Ты виновен в стольких смертях… Обвинение, ударившее больнее вонзающихся в тело стрел. Плечо всё ещё кровоточило, и Мальбонте зажимал рану рукой. «Шепфа ведь знает, что я не виноват… почему… почему даже он меня ненавидит?». — Я не виноват! — дерзко, на грани истерики крикнул он. — Ты опасен для этого мира. Ты можешь всё испортить… — заключил Создатель, словно говоря с самим собой, — я должен убить тебя. Дыхание оставило Мальбонте, шок отразился в широко распахнутых тёмных глазах. Он упал на колени, дрожа от страха и всё пытаясь ухватиться за мантию Шепфа, но тот ускользал от него. — Нет, прошу Вас… я… не хотел! Слёзы застилали глаза, из горла рвался отчаянный крик, больше напоминающий писк котёнка. Он не мог… не мог дотянуться до Творца… и почти смирился со своей участью. Хотел только знать: — Что с мамой и папой? Это я убил их? Это я вызвал ту дыру, в которую они упали?! Ответьте, прошу! У Создателя не было лица, и мальчик не мог распознать, какие эмоции в нём борются. Он молчал. Жестоко, обвиняюще молчал. Мальбонте склонил голову, готовясь умереть. Но Шепфа вдруг заговорил: — Я чувствую добро внутри тебя… Как я могу уничтожить его? Мальбонте вскинул голову, глаза зажглись надеждой. — Прошу… прошу… — залепетал он, сам не зная, чего просил. Шепфа положил руку ему на голову. — Да будет так. Мальбонте ощутил такую боль, какую не испытывал даже сейчас, истекая кровью в этом чёртовом божественном саду. А дальше воспоминания раздвоились. Он смотрел в окно. Это всё, что у него было. Мрачная небольшая комната с кроватью, книги… и это окно, за которым простирались облака и звёзды. Мальчик по имени Бонт смотрел в него, с интересом разглядывая летящие по небу маленькие точки. «Кто они?» — задавался он, — «такие же, как я? Каково им там, на свободе? Каково общаться друг с другом легко и беззаботно?». Каково… быть свободными? Он посмотрел на свои крылья, раскрыл их, размял, почувствовал их силу. «Они ведь созданы для того, чтобы летать… почему мне нельзя, как другим? Хотя бы раз… хотя бы с охраной?». Он просил отца… он столько раз просил его. Но отец постоянно занят… А может… Шепфа вовсе ему не отец? Что это такое, иметь родителей и семью? Бонт подслушал рассказ архангела о его матери и сёстрах… он понял, что у многих, кого он знал, есть семья. Но о себе он ничего не помнил. Откуда он такой взялся и что натворил? За что его держат взаперти? Почему наказывают? Бонт прижал ладонь к окну. Пальцы коснулись прочного холодного стекла. «Хочу полетать… хочу поиграть с другими детьми… Они же… существуют?». Он вздохнул, отвернулся и сел на пол, подобрав под себя ноги. Одиночество. Что может быть хуже этого тотального одиночества без права даже узнать свой проступок? «Скорее бы отец снова вызвал меня к себе… я спрошу у него… я должен попытаться…». Когда заветный час настал, Бонт не мог наговориться. Он говорил уже несколько часов без остановки. О книгах, которые прочитал, о стихах, которые ему запомнились, о том, чему учили его Серафимы, о медитации, о силах, открывшихся в нём. В царстве бесконечного Света время шло по-другому, и Бонт не знал, сколько точно прошло, и как скоро ему предстоит вернуться в свою башню. Шепфа ласково рассмеялся. — Ты быстро учишься, — сказал он, — у тебя ещё есть вопросы? Мальчик замялся, прикусив губу. — Какие они, демоны? Их, правда, стоит бояться? Они — зло? У Создателя не было лица, но мальчику показалось, что тот усмехнулся. — Тебе бояться не стоит ничего, Бонт. Ты под моей защитой. Свет слаб перед тьмой — это так. Но и тьма слаба перед светом. Бонт задумался. — А бывает так, что у бессмертного есть частичка и того, и другого? Он почувствовал, что Шепфа забеспокоился. Вполне обычный вопрос, мальчик не мог понять тревоги отца. — Почему ты спрашиваешь? — ответил Создатель после некоторого напряженного молчания. Бонт пожал плечами. — Мне интересно. Возможно ли такое? Шепфа вздохнул. — Тогда… всё будет зависеть от того, в какую сторону бессмертный будет стремиться. Что станет развивать в себе больше. Невозможно бесконечно быть посередине. Свет и Тьма постоянно противостоят друг другу, и одно из них всегда немного перевешивает. Бонт поджал губы. Он плохо спал прошлой ночью. Ему снился дурной сон, будто он бегает в абсолютной тьме, не видя выхода. Ему было страшно… очень страшно. Кто-то его преследовал. Он поделился этим видением с Серафимом, что ухаживал за ним, и тот успокоил мальчика, сказав, что это был всего лишь сон, а снов пугаться не стоит. — Наверное… это так мучительно быть ни тем, ни другим. Изгоем в обоих мирах. Шепфа погладил его по пепельным волосам, и Бонту почудилась грусть в этом жесте. — Как знать… быть может, такие бессмертные, если бы они и существовали, наоборот могли бы примирить обе стороны, если бы им удалось установить Равновесие в собственном разуме. А это невероятно сложно. — Но… — Бонт не знал, что ещё сказать, чувствуя, что время наедине с отцом подходит к концу, хотя он так и не решился задать главный, тревожащий его вопрос. — Мне очень нравится слушать тебя, Бонт, — добавил Шепфа, легко взъерошив его волосы и отступив. — Прости, что не умолкаю. Мне не с кем больше говорить. Стражники меня сторонятся. А Рафаил приходит так редко… он обещал принести новые книги и помочь мне потренироваться в изучении энергии. Шепфа легонько по-отечески коснулся плеча мальчика. — Тебе одиноко? Бонт выдохнул, набираясь решимости. — Я хочу играть с другими детьми. Хоть под присмотром. Мы не станем шалить, я обещаю. Почему мне нельзя? Шепфа казался растерянным. — По правде говоря, я… Он умолк. — Ты такой чистый… самый чистый мой ребёнок. Мне страшно отдавать тебя миру. В прочих моих созданиях столько тьмы… столько плохого, даже в ангелах не всегда есть одно только добро, не говоря уже о демонах… Они могут навредить тебе. В его голосе было столько печали… даже тоски. Бонт решил не продолжать, чтобы не расстраивать отца. И просто кивнул. — А когда я вырасту и окрепну, можно мне выйти? Ведь тогда я уже буду знать, кто желает мне зла… буду лучше считывать их энергии. Рафаил говорил, что так можно понять любые намеренья даже на расстоянии. Шепфа лишь медленно, неуверенно кивнул. — Когда-нибудь этот момент обязательно настанет, Бонт. Тьма, раскатистый хохот Шепфамалума, бессилие и постоянный запах крови. Маль упал на землю, понимая, что больше не сможет встать. А нужно… иначе его снова накажут. Сделают ещё больнее. Вывернут все внутренности, бросят в болото живой тьмы, пожирающей плоть живьём. Хуже этого не было ничего. Бесконечный, безжалостный кошмар. — Вставай, ничтожество. Или я зря трачу на тебя время? — рык позади… совсем близко. Маль уперся ладонями в почву, крепко сцепив зубы. — Хыыы… — приподнялся на дрожащих руках, встал на четвереньки, отдышался. Каждое движение приносило мучения. Но нельзя показывать слабость. Тёмный Творец ненавидит слабость и лишен жалости. «Мама…» — вспомнил Маль, и перед глазами предстал её чистый образ. Он прорывался… иногда… раз в земной год раздвигал клубы мрака, чтобы взглянуть на Землю. Шепфамалум показал ему, рассказал, что Земля — его творение, потому он и может следить за ней. Он показал Малю его родителей… постаревших, сгорбленных временем и тяжестью жизни, голодающих, страдающих… но живых. Маль наполнялся силой при виде их. Творец не позволял ему забыть, из-за чего он несёт наказание. Не позволял забыть и тех, ради кого стоит сражаться. Забыть, значит простить, а прощение не входило ни в одни планы. Шепфамалум разжигал ненависть, давил на чувства… так тянулась нескончаемая нить времени в месте, где день и ночь никогда не сменяют друг друга. В последний раз, когда Маль дёрнул за эту ниточку, чтобы снова взглянуть на отца и мать, ему никто не ответил. На другом конце «провода» была лишь пустота. Он сразу понял, что это значит… но не мог понять, что почувствовал в тот момент. Ужас, злость или растерянность? Но был рад… рад тому, что их мучения закончились, и они обрели вечный покой. Его же пыткам конца не предвидится. Но образы родителей жили в его сердце, не позволяли сломаться, вставали перед глазами каждый раз, как только он отчаивался и хотел опустить руки. Сила, не веданная ему… над которой не властен даже Шепфамалум. Его лицо и глаза снова заволокло Тьмой. Мальбонте выставил перед собой руку, направив её в сторону Шепфа, и закричал. — Аааааа! Это был крик ненависти. Сквозь слёзы. Сквозь боль от увечий, которые казались мелочью в сравнении с этой яростью. Даже Создатель остолбенел, не в силах оторваться от демонстрации этой боли. Не физической… боли истерзанной души, разорванной на мелкие ошметки и криво собранной воедино опять. Тьма выплеснулась из короля, подобно цунами сметая всё на своём пути. Рядом с ним стояла Вики, покачиваясь от того, что отдала ему слишком много Света. Но несмотря на слабость, она тоже глядела на Создателя обезумевшим от гнева и презрения взглядом. Она тоже обнажала душу, самую тёмную её сторону. Мальбонте почувствовал, как клеймо на его спине начало жечь и светиться, наполняясь его персональной тьмой, блокирующей влияние Тёмного Творца, обезоруживающей его, вытесняющей из головы. Теперь только собственный разум Мальбонте! Его собственная ненависть! И собственная Тьма! Энергия понеслась стаей бешеных гиен прямо на врага, накатила на него волной. Шепфа выставил перед собой обе руки, защищаясь, вбирая в себя мощь солнца, и на его прекрасный сад опустилась тень. — Я не позволю тебе отравить мой мир! — вскричал он грозно, раскинул руки и ослепляющей волной озарил всё в округе. — Ах! — Вики упала на колени, прикрывая рукой глаза. Но Мальбонте остался непоколебим. Тьма заковала его в плотный купол, не позволяющий проникнуть ни одному лучу. Она попятилась от Создателя, но не отступила, рассеялась полукругом, постепенно подкрадываясь… замыкая жертву в смертельное кольцо. — Тьме здесь не место! — взревел тот, озираясь по сторонам. Всё, чего касалась дымка, гибло. Большие цветы и сочные ягоды, трава и деревья обращались прахом. Шепфа сомкнул ладони, и из него вырвалась светлая аура, разогнав обступающую тьму. Волна отбросила Вики куда-то за трон. Мальбонте покачнулся, но не упал. От перенапряжения по его лицу стекал пот. Он сам не понял, как вообще оказался на ногах. Не стоял. Парил. Все мышцы дрожали. Он всё ещё цеплялся за жизнь из последних сил, но не собирался сдаваться, пока не докончит начатое. Тьма вырывалась из него, словно из лопнувшего шара. Но Создатель внезапно сменил тактику. Защищаясь светом от Мальбонте, он перевёл взгляд на еле как поднявшуюся Вики. Она не успела сдвинуться с места, как тот направил в неё губительный луч. — Нет! — подумал Мальбонте, поняв, что она слишком далеко… что он не сможет защитить её. — Вики! — отчаянье прострелило сердце, но это лишь добавило густоты в чёрные краски самой его сущности. Королева попятилась в испуге. Но крылья её раскрылись на всю длину, засияв оранжевым пламенем, аура которого окутала её тело, подобно кокону, а когда Свет Шепфа соприкоснулся с этой пламенной иллюзией, она… поглотила его, как поглощал Тьму амулет Шепфамалума. Шепфа отшатнулся в недоумении. Вики закричала, откинув назад голову. Истошно. Нечеловечески. Впитывая в себя Силу, заполняя ею пустоту, образовавшуюся после того, как помогла Мальбонте. И взлетела… что-то само собой подняло её в воздух. Силуэт женщины в тёмном густом тумане преобразился… в огромную пылающую птицу. И эта птица, сгруппировавшись для атаки, снова пронзительно закричала, хлопнув вязкий воздух сильными горящими крыльями. — Ррррррааааа! — ни то вопль, ни то песня. Свет и Тьма слились воедино, вырвавшись из неё разрушающей стихией. — Нет! — зарычал Шепфа, и в голосе его послышалось отчаянье. Тьма с прожилками огня соединялась в воздухе с ненавистью Мальбонте. И эта энергия — средоточие истинного первородного баланса вселенной, какую знал мир в незапамятные времена, когда два Творца были ещё едины, оказалась в разы сильнее Света Шепфа. Уничтожила его. Небо потемнело, лишенное солнца. Всё задрожало. Воздух стал едким, едва вдыхаемым. Золотой трон пошёл трещинами, как и мраморные ступени под ним. — Нееееет! — Шепфа попытался защититься громадными руками, уже лишенными сил. Но Тьма накрыла его. Замуровала в корку прозрачного чёрного стекла. Навеки. Остались лишь глаза, замершие, но сверкающие двумя сапфирами под помертвевшим обсидианом. Мальбонте не почувствовал ровным счётом ничего, видя перед собой поверженного врага. Хотя чего он ожидал от себя? Удовлетворения? Радости? Злорадства? Пустота. Выполненная цель. И свершенная холодная месть. Как и должно быть по плану. Он лишь облегченно приподнял уголки губ, взглянув на Вики… но тут же замер. Королева лежала на земле, словно поломанная кукла. Крылья её потеряли часть перьев, глаза были закрыты. Мальбонте едва не рванул к ней, но тело подвело. Ярость вышла до последней капли, уступив место опустошенности, какая приходит на смену бьющему в крови адреналину. Повреждения дали о себе знать. Он попытался пошевелиться, но застонал и упал наземь. У него были сломаны ноги. Кости не могли срастись так быстро. — Вики! — позвал он как можно громче, зная, что сейчас произойдёт. Земля дрожала, всё больше покрываясь трещинами. Небо сверкнуло, а после резко и неравномерно стало меняться в цвете, словно сломанный калейдоскоп. Фигура Шепфа, запертая под толстым стеклом, выглядела, как эпицентр разрушения его мира. Божественный сад исчезал вместе с ним. Из портала, созданного Мальбонте и ведущего в темницу, к нему тянулись чёрные тени, похожие на костлявые руки, жаждущие схватить неподвижного Создателя и утянуть его во мрак. Шепфамалум воспевал победу, желая получить свой трофей. Подумав немного, Мальбонте махнул рукой, и портал исчез, обрубив и загребущие тени. «Ещё не хватало, чтобы ты вылез оттуда», — хмыкнул он, снова посмотрев на Вики. Она не отзывалась… не двигалась… И тогда он, превозмогая боль, пополз к ней, волоча по земле неслушающиеся ноги. Руки тоже были повреждены, острые обломки трона Шепфа впивались в обожжённую кожу, вскрывали раны, вынуждая их снова кровоточить. Мальбонте сжимал зубы, чтобы не закричать. Нужно было уходить. Убираться отсюда. Иначе они сгинут вместе с этим миром. Вокруг тела Вики ветер раздувал груды серого пепла. Мальбонте нервным, но осторожным движением убрал волосы, прилипшие к её лицу. Бледная. Совсем слабая. — Нет, Вики, нет, — зашептал он, не веря, что всё может кончиться так, — борись, слышишь? Его голос охрип от слабости, перед глазами вновь поплыли серые круги. Грудь сдавило так, что он едва мог вздохнуть. Но Мальбонте, присев рядом с ней, поднял девушку на руки, положив её себе на колени. Он старался не терять спокойствия, хоть то самое чувство, которое испытал при виде падающих под землю родителей, уже караулило где-то за истончившейся гранью самообладания, стоило ему взглянуть в её лицо, напоминающее теперь печальную застывшую маску. Вздохнув через боль, Мальбонте попытался раскрыть крылья, надеясь, что ему хватит сил взлететь. Правое отозвалось резкой режущей болью, такой сильной, что щёлкнуло в голове. Король сжал зубы, вновь взглянув на Шепфа. — Это твоя последняя насмешка, старик? — ухмыльнулся он, трезво оценивая ситуацию. Ему удастся призвать врата, чтобы вернуться к стенам Силентиума. Но как пройти в них, да ещё и с Вики, если он не может пошевелиться? Мир вокруг осыпался, словно карточный домик, превращаясь в серое Ничто. Гибель целой маленькой вселенной во главе с её повелителем. Мальбонте печально рассмеялся, оглядевшись по сторонам. «За всё нужно платить свою цену… Закон Равновесия», — мысленно повторил он, сильнее прижав к себе Вики, и закрыл глаза.