Зажглись рябин веселые костры, И все вокруг вишнево-золотое... И больше нет ни нервов, ни хандры, А есть лишь сердце радостно-хмельное.
Потрескивание дров в камине напоминало особую мелодию, будто её написал великий и неизвестный никому музыкант. Лишь языки огня нарушали тишину. Царапали её когтистыми лапами, раз за разом оставляя на ней кровоподтёки. Дазай сидел на мягком диване, обитом кожей, и размышлял о возвращении домой. Конечно, Ода не был против присутствия друга, но к Чуе хотелось неимоверно. Он уже стал его самым любимым человеком, даже несмотря на некоторую истеричность Чуи. Перо плясало меж пальцев, водило заострённым кончиком по бумаге, выписывая новые и новые описания главного героя в книге Осаму. Сакуноске подкрался сзади незаметно. Кружка зелёного чая была горячей и от неё исходил пар. Сам же рыжий писатель стоял сзади дивана и заглядывал шатену за плечо, отмечая, что за то время, пока они почти не общались, у кареглазого улучшился стиль написания. — Хм, интересное начало. Осень, пожелтевшая листва... — задумчиво сказал хозяин дома, прищурившись, чтобы увидеть все слова. — Когда ты щуришься, то на китайца похож, — усмехнулся темноволосый, откладывая перо и листы в сторону, — я вот придумал, как к Чуеньке вернуться. — Внимаю. — Ну, сегодня вечером в городе будет праздник: День Машинного Прогресса. Чуя вероятнее всего пойдет на него и там мы встретимся. — Если он тебя не отпинает при встрече, — парень пошёл на кухню заварить другой чай. На улице было пасмурно и довольно прохладно для лета. Такая погода — редкость для Англии в это время года. По улице пробежала тройка лошадей, затем прогремела карета. Белые кони неслись навстречу ветру. За конюшней бежал белокурый парень с собранными в косу волосами. Поскольку лошади не могут ехать быстрее по узкой улице, он быстро догнал их. Осаму наблюдал за этой картиной из приоткрытой двери. — Я же сказал, что это я Николай Гоголь и теперь проживаю по тому адресу! — кричал он на бедного кучера, — я же впредь не в цирке живу. — Докажите, что вы Николай Гоголь! — кричал в ответ полный мужчина с пенсне на опухшем красном носе. Маленькие голубые глаза стали ещё меньше из-за хмурых густых седых бровей, а остальная седина волос скрыта за чёрной жокейкой, съехавшей набок. — Как?! Я же всё дома оставил. — С каких это пор у тебя есть дом?! — не унимался мужчина. — Ну, вообще-то, это мой друг — Николай Гоголь, живёт с Федором Достоевским, — шатен вышел из-за двери полностью, — а вам я советую разговаривать уважительно с лучшим клоуном. — Дазай Осаму? Простите, пожалуйста, господин, но этот бездомный требует от меня свои хлопушки! Я ни за что не поверю, что это Николай Гоголь, — всё так же возмущался кучер. Жители останавливались и наблюдали за развитием событий. Блондин тяжело дышал от бега. Он, очевидно, бежал от площади, что находилась недалеко, но догнать лошадь даже на узкой улице — непросто. Сзади факира подошёл Фёдор и положил холодную руку ему на плечо. Резко повернувшись, Гоголь громко выдохнул, испугавшись. — Кхм, — привлек к себе внимание брюнет, — отдайте Николаю его... Стоп, что ты вообще заказывал? — Хлопушки! — воскликнул фокусник, — или я тебе не говорил? — Нет. Ты слишком эмоционален,— механик говорил в своей привычной манере речи. Спокойно, даже немного равнодушно. — Да вы все издеваетесь надо мной, — заныл белобрысый, закидывая голову назад. Вернувшись в прежнее положение, парень продолжил, обращаясь к кучеру, — если вы не отдадите мне хлопушки, то я их отберу сам! — Ну тут написано, что это принадлежит Фёдору Достоевскому и отправлено на его адрес! — кричал в ответ уже уставший от этого бреда мужчина. — Так я Фёдор Достоевский, — эти слова повергли в шок кучера, он извинился и всё-таки отдал хлопушки, что-то ворча под нос. Быстро уехав из злосчастного переулка, кучер проклинал всё и вся. Николай был рад, словно ребенок, а брюнету просто доставляло удовольствие наблюдать за некоторыми эмоциями иллюзиониста. — Дос-ку-у-у-ун, спасибо! — радостно завопил белокурый, вешаясь на шею мастеру, — что я бы делал без тебя! Темноволосый лишь закатил глаза, и засунул руки в карманы плаща. Осаму стоял в дверях дома и наблюдал за этой картиной. Вдруг на кухне что-то громко брякнуло, перекатилось по полу и с таким же омерзительным грохотом остановилось на месте. — Если ты совершаешь суицид, то почему не позвал с собой? - крикнул в дом шатен. Ода вышел с кухни, держа в руках енота. Откуда он тут появился — непонятно, но было ясно, что животное искало еду. — Я не знаю, как он тут оказался... — парень рукой потёр затылок, а другой прижимал к себе енота, — наверное, что-то хотел съесть. Николай, стоявший уже на пороге дома, увидел енота и запищал от радости: — Енотик! Можно погладить? — Можешь вообще забрать его, — ответил Сакуноске, протягивая енота вперёд. Взяв животное на руки, парень отблагодарил хозяина дома и вышел к Фёдору. Брюнет, как всегда, безразлично окинул взглядом происходящее, после чего засунул руки в карманы и буркнул что-то на подобии: «идём».***
На главной площади собирались люди из разных сортов населения. В основном, это были бедняки и средний класс. На каменной аллейке к памятнику механика танцевали цыгане в цветных одеждах. Женщина с большим бубном била его и очень красиво пела. Звучной мелодии бубна подыгрывали гитары. Посреди дороги мужчины разжигали костер и глотали огонь, выпуская пламя, словно из пасти дракона. Другие же посетители просто ходили по ярмарке и развлекались. Люди как муравьи бегали от места к месту. Сейчас Фёдор и Николай стояли на пороге сего безумия. Гоголь был одет в парадное: чёрные брюки, черная рубашка, двубортный жилет с рядами золотистых пуговиц черный с одной стороны, а красный с другой, красные туфли с заостренными носами, накидка, цилиндр черного цвета с ромбовидным узором. Красный бубенчик был привязан за ворот у верхней пуговицы рубашки, выделяясь на одежде цветком мака. — Коль, ты уверен, что нам надо туда? — осторожно спросил темноволосый, стоя рядом со светящимся от счастья блондином. Поняв, что это обязательно, парень вздохнул с отчаянием и аккуратно провел пальцем по тыльной стороне ладони клоуна. Тот дёрнулся, словно от удара током и резко сжал ладонь темноглазого в своей. Первым сделав шаг, факир потянул за собой механика, не отпуская руки. Он будто боялся, что тот исчезнет. Вокруг ходили ученые, представляя свои изобретения другим изобретателям, дети суетились, бегая друг за другом. Пробираясь сквозь толпу, фокусник толкал людей. В итоге молодые люди пришли к концу площади, где было меньше всего горожан. У стенок домов стояли и курили мужчины. Именно с этой стороны сидела женщина в позе лотоса. Ярко-розовое покрывало с восточным орнаментом расстилалось под ней, голова опущена, всё тело, кроме лица, спрятано под синей бархатной накидкой. Перед самой же старухой лежали три набора карт, а напротив сидел парень с интересными волосами. Он также сидел согнувшись, на том же покрывале и внимательно глядел на перевёрнутые колоды. Взяв вторую, он начал отсчитывать десять карт за десяткой и откладывать в сторону. Прядь белых волос смешалась с сиреневой. Поправив роскошную шевелюру, молодой человек не обращал внимание на стоящих сзади. Достоевский не особо понимал, что происходит, но знал, что сожитель привёл сюда его не просто так. — Десятка червей, — вдруг выдал парень, подтягивая ворот белой рубашки с пышным белым жабо, — ты, вероятно, взяла карту отсюда, - указав на левую от него колоду, он всё-таки продолжил, — теперь верни деньги. — Я же тебе сказала, что не ту карту ищешь, — вообще, со стороны женщина напоминала какую-нибудь волшебницу или гадалку. Голос был мягкий и располагал к себе, — можешь идти уже. — Это Сигма. «Выбивала» с нашего цирка, — шептал на ушко брюнету Николай, — у него мечта – казино своё открыть, чую, ничем хорошим не кончится, но деньги всегда при нем. — Пошли отсюда. Неприятный этот тип. — Теперь уже мастер тянул в сторону циркача, желая отвести подальше от тех людей. Николай поддался действиям мастера и просто следовал за парнем. Стоящие вокруг торговые лавки темнели перед глазами. Очи видели лишь мутный образ темноволосого, после чего веки сомкнулись, а слабость победила тело. Навалившись на спину Фёдора, клоун, видимо, потерял сознание. Почувствовав вес на себе, механик быстро подхватил на руки блондина, выходя с площади. За десять минут дойдя до дома, мастер еле открыл дверь. Положив на кровать светловолосого, Достоевский потрогал его лоб. Горячий. Набрав в чашу воды, хозяин дома намочил полотенце в холодной воде и приложил ко лбу голубоглазого. Нахмурившись, механик накрыл сожителя одеялом и спустился на первый этаж достраивать машину.***
Лесная тропинка освещалась лунным светом. Белесые лучи оставляли видимые светлые следы на листве деревьев и траве. Смычок сверчка перебирает струнки ночной мелодии. По дорожке бежал в лес тот же белый лис, но он почему-то полупрозрачный и рядом с ним яркий, чёрный лис чуть большего размера. — Стой! — я кричу, пытаюсь дозваться до всё более и более прозрачного лиса. От него исходит какой-то холодок. Животное резко остановилось, и, будто в последний раз оглянулось в мою сторону. Закрыв жёлтые глаза, лис стоял пару секунд, и его сдуло сильным порывом ветра, создавая впечатление, будто тот являлся пушистой корзиночкой одуванчика. Чёрный же лис стоял и смотрел на меня глубокими аметистовыми очами. — Ты... — я не успел договорить, меня будто кто-то утащил из сна вверх — во тьму.***
Мягкая перина кровати обволакивала сонной атмосферой. Медленно открыв глаза, белокурый увидел рядом с собой Фёдора, всполаскивающего полотенце в холодной воде. Заметив пробуждение циркача, брюнет поцеловал в щёку белокурого и положил холодную ткань ему на лоб: — Как себя чувствуешь? — Слабость и жарко, а так сойдёт,— тихо сказал белобрысый. — Федь, я хочу есть, — закряхтев, парень начал вставать. Темноглазый положил руку на плечо блондина и слегка толкнул его на постель, вновь укладывая, — Федь? — Я сам всё приготовлю и принесу сюда. Спустя полчаса с кухни вкусно пахло куриным бульоном. Николай лежал и думал о будущем, что будет осенью, если сейчас уже середина августа. Выгонит ли его Достоевский? Поток мыслей прервался когда дверь тихо скрипнула и вошёл Фёдор с подносом. — Я, конечно, не блещу такими кулинарными талантами, как ты, но что-то да и приготовил, — темноволосый улыбнулся, подходя к кровати. — Спасибо, Феденька, — засмущался Гоголь, принимая сидячее положение. Суп был желтоватый и прозрачный, вкусно пах курицей и овощами. В тарелке плавал кусочек мяса, чуть-чуть морковки, картошка и долька лука. На подносе лежал серый хлеб. Серебряная ложка наполнилась ароматным бульоном. Попробовав еду, Николай прикрыл глаза, распознавая вкус, после чего почти пропел: — Как вкусно! — Я старался, — ухмыльнулся Фёдор. Съев всю еду за пару минут, Николай лёг на кровать и с довольным видом уснул. Достоевский отнёс всё на кухню. Усталость переборола его и парень поднялся наверх, ложась рядом с клоуном. Приятное тепло исходило от белобрысого. Механик обнял молодого человека, прижимая к себе ближе. Мысли улетели из головы, разум погрузился в сон.