неБратская любовь

Ночью меня снова мучили кошмары. Я перетекал из одного в другой и все никак не мог выбраться. Было душно, мои ноги запутывались в одеяле, и кошмары становились все ужаснее и правдоподобнее. Спас меня будильник, яростно затрезвонив над ухом. Я заполошно сел на кровати, шумно дыша и оглядываясь. Сон, это просто был сон, все в порядке, я в порядке, жив, здоров, а Саша не маньяк-убийца, который с диким блеском в глазах проворачивал во мне нож, а потом срезал кожу с моего лица, набрасывал на себя и занимал мое место. — Поздравляю, Дима, — пробормотал я, проводя рукой по влажным от липкого пота волосам, — ты сходишь с ума. Я выбрался из кровати и отправился в прихожую — надо вывести Графа погулять. Но что за черт! Ни собаки, ни поводка я не обнаружил. Так… Кошмар продолжается? Я все еще сплю? Я метнулся в комнату за телефоном и дрожащими пальцами нашел номер матери. Гудки, опять гудки. Она никогда мне не отвечает, на что я надеялся в этот раз? Паника потихоньку меня затапливает, но в прихожей хлопает входная дверь, и я выхожу на звуки. Фух! А вот и Граф! Пес подпрыгивает, когда видит меня, а я стискиваю кулаки и хмурюсь: — Что ты делал с моей собакой? — И тебе доброе утро, — дергаются в подобии улыбки разбитые Сашины губы. — Я просто погулял с ним. Он очень просился, а ты еще спал. Я заметно расслабился. Все-таки не сон. Граф тоже в порядке, «маньяк» Саша его не тронул, и я тащу пса в ванную — мыть его придется очень долго. Вчерашние события немного успели померкнуть за ночь, но как только я глянул на себя в зеркало и увидел распухшую скулу, то сразу вспомнил все и в деталях: как налетел на Сашу, повалил и хорошенько отмутузил, а потом он зажал меня на кухне, напугав до усрачки. Я повел плечами, словно ощущая тепло его тела сзади. Крепкого такого, горячего тела. Фу! Опять странные мысли! Почему я думаю о том, обожгусь ли, если дотронусь до Сашиной кожи? Это определенно не приятные мысли, это скорее похоже на помутнение рассудка. Ведь Саша не девчонка, не о его коже надо мечтать стопроцентному гетеро. Я покормил Графа и вернулся к себе в комнату, падая на кровать. Так, чем бы мне себя занять? Однако я не успел ничего придумать, потому что в дверь постучали. — Кто там? — буркнул я. — Очень смешно, — на пороге возник Саша. — Что надо? — лениво поинтересовался я. — Может пойдем квартиру украшать к новому году? — А смысл? — я сел в кровати. — Чтобы снова одному отмечать? В прошлом я всегда оставался один в новогоднюю ночь. Ведь у матери есть дела поважнее — корпоративы там всякие, шумная тусовка, веселье, загородные рестораны, фейерверки на свежем воздухе… Друзья отмечали праздник со своими семьями, и я, в общем-то, не мог их в чем-то упрекнуть. Было нестерпимо грустно, и чтобы хоть как-то поднять себе настроение я вместе с Полиной наряжал елку, вешал какие-то гирлянды, пытался вырезать снежинки из салфеток. А потом садился под светящейся огоньками елкой и из года в год загадывал одно и то же желание — чтобы мама пришла домой, обняла меня и сказала, что сильно любит, но надежды на это таяли. Мать не появлялась ни до боя курантов, ни после. Немного веселее было в прошлом году — Серегу и Виталика родители наконец-то выпустили из-за семейного стола и разрешили нам отмечать втроем. И это был лучший новый год: мы прогуляли почти всю ночь, запустили, наверное, сотню салютов и петард и ужрались в хлам марочным коньяком. На утро нам было настолько хреново, что мы поклялись больше никогда не злоупотреблять крепкими напитками. — Но теперь-то ты не один, — вывел меня из задумчивости Саша. — Есть я, Олег и Кира. Все будет хорошо. Идем! Он махнул мне рукой, приглашая присоединиться. Я немного подумал, но слез с кровати и подошел к нему. Терять мне точно нечего, а может в новом году что-то да изменится. — Ладно, убедил, — наморщил я нос и слегка задел Сашу плечом, выходя из комнаты. Бля, как будто в стену врезался, честное слово! Он твердый, точно из стали сделанный. Саша пошагал за мной, посмеиваясь и качая головой: — Отлично. Где у вас игрушки? — Мы с Полиной каждый год убираем их на шкаф, — я ткнул пальцем в нужную коробку. — Тащи стул. Саша принес стул из кухни, ловко вскарабкался на него и потащил на себя немного потрепанную коробку. — Осторожнее! Уронишь — я тебя прибью! — Знаю, — фыркнул он и осторожно передал мне игрушки. Я принял мою бесценную ношу, поставил на пол и тут же полез внутрь. Сверху, для заполнения пустого пространства, была уложена мишура, а уже под ней и скрывалось мое богатство: елочные игрушки всевозможных размеров, цветов и форм. Обычные пластиковые и тонкие стеклянные, однотонные и расписанные вручную, блестящие и матовые, с мультяшными героями и нарисованным под старину Дедом Морозом. Я как завороженный перебирал эти сокровища и вспоминал, откуда каждый шарик взялся. Я отключился от внешнего мира, утонув в своих воспоминаниях. Полина, моя дорогая, заботливая Полина, чтобы хоть как-то скрасить маленькому мне праздник, покупала подарки, старательно их прятала, а потом мы вместе искали их и удивлялись «Как это Дед Мороз так ловко все запрятал в дальних ящиках шкафа». Я немного разгреб яркую кучу и вытащил несколько шариков с нелепыми рисунками. Им совсем не место в этом великолепии, но эти шарики я расписал сам, когда мы с классом ездили на фабрику елочных игрушек. Да, хорошие воспоминания. — Дим, — вдруг мне на плечо легла тяжелая рука, и Саша заглянул в мое лицо. — А, что? — дернулся я от того, как близко он ко мне подобрался. — Елка где? Видимо, он спрашивал это не в первый раз, потому что был немного недоволен, но первый его вопрос я прослушал. — Кхм, — кашлянул я и постарался отодвинуться от Саши. — Не помню. Наверное в какой-то другой коробке. — Надо ее найти. Иначе украшать будет нечего. — Да знаю я! — закатил я глаза, уложил шарики обратно в коробку и поднялся на ноги. Так, надо вспомнить, где могла быть елка. Я перебегал взглядом с коробки на коробку и наконец нашел какую-то подходящую — елка точно должна быть там. Я подтащил стул поближе к шкафу и полез наверх, но из-за своего невысокого роста не смог даже пальцами дотянуться до коробки. Пф! Да кто вообще делает такие высокие шкафы! Я недовольно фыркнул. — Может лучше я? — с некоторым волнением протянул Саша, наблюдавший за мной все это время. — Я сам, — пропыхтел я и подпрыгнул, чтобы в прыжке зацепиться наконец-то за нужную коробку. Но не рассчитал силы и приземлился весьма неудачно — на самый край стул. Он пошатнулся, я потерял равновесие, нелепо взмахнул руками и стал заваливаться назад, мысленно готовясь встретиться с полом своей многострадальной головой. Но удара не произошло. Я открыл один глаз, чтобы посмотреть, что случилось, и обнаружил, что Саша удерживает меня под мышками, приняв на грудь почти всю мою тушку, словно я пушинка и ничего не вешу. Снова мы с ним в какой-то двусмысленной позе, снова он прижимается твердой грудью к моей спине, и это запускает мне по телу жаркую волну. Она проходится от пяток прямо до макушки, я краснею ушами и спешу вырваться из чужих крепких объятий. — Отпусти меня! — Хоть бы спасибо сказал, — фыркнул Саша, отпуская меня. — Спасибо, — скривил я губы. — Елки там нет. — И где она тогда? — На балконе, наверное, — я наклонился, чтобы поднять упавший стул, но тут же резко выпрямился, потому что оказался к Саше задом. Я с подозрением уставился на него, мне показалось, в его взгляде промелькнуло какое-то странное выражение. Саша поднял брови, показывая, что он типа не при делах, но меня не проведешь: — Не пялься на меня! — А что, нельзя? — он кривовато ухмыльнулся. — Нельзя! — припечатал я и ушел на балкон, чтобы поискать елку там. На балконе было прохладно, и я быстро остыл, избавляясь от тепла Сашиного тела, которое фантомно ощущалось на моей спине. А этот взгляд, что я перехватил? Что он означает, интересно. Или я опять себе придумываю проблемы на ровном месте? В конце концов, мне могло просто показаться. К счастью елка находится в угловом шкафу, я припоминаю, как в детстве прятал там фантики от съеденных конфет или осколки разбитой кружки, чтобы Полина не ругалась. Подхватываю коробку и несу ее в квартиру. — Вот, собирай, — пихнул я елку Саше и побыстрее от него отошел, а то мало ли что. — Я пока займусь квартирой. Мишуру, там, повешу, шарики. Позовешь, короче, когда закончишь. — Ладно, — покладисто отозвался Саша и достал из коробки нижнюю часть елки с ножками. Я поглядел несколько секунд, как он довольно ловко управляется со сборкой и сбежал к себе в комнату. В голове толкались мысли, и постоянно всплывали картинки нашего «близкого» с Сашей общения. У него крепкая хватка и быстрая реакция. Ха! Наверное, он всегда успевает вытащить, прежде чем кончает. Почему-то я очень четко представил Сашу на пике удовольствия: глаза полуприкрыты, он делает короткие толчки, крепко сжимая чьи-то бедра, а потом выпрямляется, выскальзывает из чужого нутра и быстро себе дрочит. Его сперма брызгает недлинной струей и покрывает живот и лобок его любовника. Любовницы? Один хрен. Он будет хорошо смотреться как с девушкой, так и с парнем. От моих фантазий меня резко швырнуло обратно в реальность, и я в панике запустил себе руки в волосы, сжимая и оттягивая прядки. Зачем, зачем я представляю, как Саша кончает?! Мне делать что ли нечего? Надо чем-то срочно заняться, отвлечься, а то завалюсь на кровать и начну мучительно дрочить на неясный образ. Для начала я берусь распутывать гирлянды, и это сильно помогает привести чувства и мысли в порядок, ведь монотонная работа и тонкие проводки требуют полной концентрации и всего моего внимания. Первую же распутанную я закрепил на своем окне, а вторую — поменьше, но с прикольными шишками — уложил на столе. Получилось симпатично. Остальное я потащил в большую комнату, где Саша уже успел установить собранную елку. — Все? — уточнил он, я кивнул, и мы синхронно потянулись к коробке за игрушками. Конечно столкнулись руками, и на мое судорожное дерганье Саша ухмыльнулся, но ничего не сказал. Мы молчали, быстро пристраивая игрушки на ветках, когда же все закончили и отошли на несколько шагов назад, то невольно затаили дыхание — наша елка была немного аляповатой, явно перегруженной и игрушками, и мишурой, и огоньками, но такой праздничной-праздничной, по-настоящему новогодней. Интересно, матери понравится то, что мы сделали? И заметит ли она вообще наши старания. — Неплохо получилось, — заметил Саша. — Ну что, перерыв? И по дружеской банке колы? — Мы не друзья, — фыркнул я, тем не менее следуя за ним на кухню. — У меня только двое друзей. Мы с детского садика вместе, не разлей вода и все такое прочее. Жить друг без друга не можем. — Ага, так не можете, что на месяц разосрались в пух и прах. — Это не я, — тут же парировал я, забирая холодную банку из горячих пальцев Саши. Даже сейчас горячих. — Это все Серега. — Тоже мне, герой-любовник, — хмыкнул Саша, захлопнул холодильник и привалился к дверце. Он быстро пшикнул ключом на банке и, немного запрокинув голову, отпил колы. Я проследил, как дернулся его кадык, но быстро сморгнул, а потом еще раз, потому что до меня дошло, что он сказал. — Стой, ты что, знаешь? — О чем? — лениво отозвался Саша. — Что они типа вместе? — Ну… — я завис. — На момент ссоры не были. Потом сошлись. — Их дело, — пожал Саша плечами. — И, типа, тебе это норм? — А тебе? — тут же переспросил он, внимательно следя за моей реакцией. — Сначала было стремно, — почему-то честно признался я. — Но они же мои друзья. Если им хорошо вместе, то кто я такой, чтобы их осуждать. — Да? А я думал, что ты… — но Саша запнулся, не договорил, потом тряхнул головой и допил остатки колы из банки. — Ладно, пойдем остальную квартиру украсим. — Пойдем, — вынужден был согласиться я. Эти несколько фраз, которыми мы обменялись, были нормальными. Ну, их можно было засчитать за нормальное общение. Выходит, я могу нормально разговаривать с Сашей. Без агрессии, ненависти и ревности. Мне стоит об этом подумать на досуге. Когда с украшением квартиры было покончено, я немного походил по преобразившимся комнатам и поумилялся от этой особой новогодней атмосферы. Было красиво. Я ушел к себе и привычно схватился за телефон — надо срочно проверить все соцсети, а то вдруг я пропустил что-то важное. Беседа класса пестрела фотками — одноклассники хвастались елками, гирляндами, кто-то прислал фотку с катка, кто-то из магазина. Больше всего снимков было от Соньки, но это и не удивительно. Одну, с ее лицом крупным планом, я открыл и некоторое время разглядывал тоненький носик и пухлые губищи. Мягкие, постоянно немного липкие от помады или блеска и сладкие при поцелуе. Я все смотрел на нее и вспоминал наши встречи, в том числе и в этой комнате, на этой кровати. А потом и ее визит после нашего расставания. Она тогда свернула раньше, зашла совсем не ко мне. Отбросив телефон, я решительно поднялся с кровати, дошагал до Сашиной комнаты и постучал. — Входи, — послышалось из-за двери. — Кхм, — немного замялся я на пороге. — Привет… — Виделись, — ухмыльнулся Саша. Он сидел на кровати, сложив ноги, и читал. Это было несколько неожиданно. — Что хотел? — Слушай, а что у тебя с Сонькой? — наконец выдал я. — Ничего особенного, — пожал он плечами и вложил в книгу закладку — какую-то фотографию. — Просто переспали один раз. А что? — Ты знал, что она моя бывшая? — я скрестил руки на груди, чтобы немного отгородиться от Саши и его пронзительного взгляда. — Ну… — он замялся, — подозревал что-то, но точно узнал только потом. Извини. — Пф! Да забей, — махнул я рукой. — Мы расстались еще до тебя. Только Сонька это не лучший вариант для отношений. И это я не из мести или вредности говорю. — Я знаю, — мотнул Саша головой. — Я с ней отношений и не хочу. — Что, есть кто-то на примете? — само вырвалось у меня, но в тот момент мне действительно было это интересно. — Вообще есть, но пока как-то не складывается, — вздохнул он. — Тяжело друг к другу притереться. — Хм, раз есть кто-то, кто тебе нравится, почему ты спишь с левыми телками? — Поревновать хочу заставить, — Саша вскинулся и посмотрел на меня с вызовом. — А, ок, ха-ха, поревновать, — Сашины слова взволновали меня — за ними скрывался какой-то подтекст, который я с ходу не смог расшифровать. — Хороший план. Ну, удачи тебе в ревности. То есть в притирании. Ой бля, короче! Выпалив все это, я выскочил из комнаты и спрятался у себя. Саша и я? Я и Саша? Он хотел, чтобы я приревновал? Ну, ко мне же он регулярно притирается. Или это все для кого-то другого? Чертов конспиратор. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы хоть немного успокоиться и прийти в себя. Надо отвлечься, немного развеяться, поэтому я быстро собрался и вышел из дома. Сперва погуляю с Графом и заодно подумаю о важном — завтра новый год, а у меня не куплены подарки. Хоть и в моем окружении только два человека их заслуживают, но я решил подумать и про мать, Олега и Сашу. Для моих голубков я решил купить какие-нибудь парные подвески, а что, будет прикольно. Повесят на цепочку по половине сердца и будут таскать, периодически пряча от родителей. Саше можно подарить кружку с его именем, чтобы он точно знал, где его кружка, и что мою трогать нельзя. С Олегом и матерью было сложнее, ведь я уже вышел из того возраста, когда можно было отделаться открыткой. — Дима, привет! — отвлек меня от мыслей звонкий голос. Хм, как говорится «вспомнишь говно, вот и оно» — неподалеку от моего дома я наткнулся на Соньку с компанией подруг. Они как-то подозрительно на меня таращатся, будто им что-то нужно. Я отвлекся совсем на чуть-чуть и пропустил, как в мою сторону движется чей-то огромный пес. Он резво сбил меня с ног и кинулся на Графа. От неожиданности я выпустил поводок из пальцев. Послышалось рычание собак и визг моих одноклассниц. Псы вцепились друг в друга с явным желанием разорвать на клочки, и мне срочно нужно было оттащить Графа от агрессивного чужака. Его хозяина в ближайшей округе не наблюдалось, наверное пес сорвался с поводка и убежал. — Ну-ка, фу! — прикрикнул я на чужого пса, но собаки вертелись волчком, вгрызаясь друг в друга. — А черт! Делать нечего, надо спасть Графа и жертвовать собой. Я прыгаю на собак, прижимая чужака к земле и давая возможность Графу отползти в сторону. Напавший на нас пес сильный и упертый, сдаваться просто так не намерен. Он рычит на меня, скалит клыки, а потом сильно впивается в руку повыше незащищенной ладони. К счастью толстая ткань куртки гасит укус, и скорее всего у меня будет только синяк. Но это все равно пиздецки больно. Я отталкиваю пса в сторону, отпинываю ногами и вскакиваю. Надо его напугать, поэтому я кричу, топаю и щелкаю по земле поводком как кнутом. Пару раз попадаю чужаку по корпусу и по носу. Он теряется от моего напора, скулит и, поджав хвост, сбегает. Где-то в стороне кричат девчонки, я оборачиваюсь и мельком замечаю, что они снимали все на телефон, сплетницы чертовы. — Дима! Ты как, в порядке? — наперебой спрашивают одноклассницы, подобравшиеся поближе после моей «героической» победы. — Да, — грубее, чем надо отзываюсь я. — Чего пристали! Жить буду и ладно. — Дим, может тебе помочь? — тянет Сонька. — Раны, например, обработать. — Ага, сейчас. Лучше «братцу» моему чего обработай, — хмыкаю я и трясу рукой. Укус оказался еще болезненней, когда немного схлынул адреналин от схватки. — Дим! Да ты что, у нас никогда ничего не было, — округлив глаза, выдала Сонька и добавила своим особым интимным шепотком: — Я вообще-то с тобой хочу быть. Я открыл, было, рот, чтобы сказать ей, что не глухой и прекрасно слышал, как у них там ничего не было, но просто махнул рукой, потому что не захотел связываться. Я устал, и рука болела с каждой минутой все сильнее. — Ой, да иди ты к черту! Граф! Домой. Дома я срочно занялся своей раной. Укус выглядел паршиво. Пес не прокусил кожу, и крови не было, но был огроменный кровоподтек с отпечатком зубов. Я поморщился — повезло, что меня тяпнули не за ладонь, а то бы истек кровью, пришлось бы рану зашивать, а потом колоть уколы от бешенства. Нет уж, спасибо, не надо мне такого. Пока искал аптечку по дому, весь испсиховался — кто придумал раскладывать медицинские принадлежности в разных местах? Бинты на кухне, перекись в ванной в самом дальнем шкафчике. Бля, болит-то как! Кое-как все собрав и обработав рану, я задумался, как прятать криво намотанный на предплечье бинт от матери. Ведь со стороны это выглядит очень странно, особенно после моих слов, что я могу вскрыть вены. А еще надо придумать отмазку для друзей откуда взялся этот элемент костюма мумии. Хотя, Сонька, наверное, подсуетилась и скинула видео в беседу класса. Значит, через некоторое время посыплются вопросы о моем самочувствии. Я устало потер лицо — хорошо же я проветрился! Лучше бы дома сидел, да думал-гадал, в кого там Саша втрескался. Нет, пора на боковую. Я выполз из комнаты часа через два — захотел пить. В квартире было тихо, и я уже порадовался, что один, но на кухне внезапно обнаружилась мать. Пересекаться с ней не хотелось, но во рту сушило, и организм требовал воды. Я постарался максимально тихо проскользнуть мимо нее и отметил, что она какая-то странная. Задумчивая, тихая. Мягкая что ли? На мои шаги она вскинулась, прищурила уставшие глаза: — Дима? Ты что-то хотел? — Воды попить, — я налил себе полный стакан и выпил его чуть ли не залпом. — А ты чего сидишь? — Да что-то села и задумалась о всяком… — протянула мать. Я заметил, что она что-то вертела в руках, какую-то игрушку. — Что это у тебя? — я присмотрелся и понял, что это мой любимый зайчик, с которым я не расставался в детстве. — Откуда у тебя эта игрушка? — В смысле — откуда? Это моя игрушка, я ее очень любила в детстве, — мать покрутила в руках потрепанного временем зайца. — Это моя игрушка! — несдержанно воскликнул я, не боясь разбудить Олега и Сашу. — Я помню, как играл с ней, а потом она пропала, и я так расстроился. — Это я ее забрала. Я просто не могла смотреть, как ты с ней играл. Мне было обидно, ведь это моя игрушка. — Что? — выдохнул я. Глаза вдруг защипало от слез. Пропажа зайца чуть ли не главная моя детская трагедия. Как сейчас помню, я заснул с ним в обнимку, а проснулся уже один. Я в то утро обшарил всю кровать и пространство под ней, обошел всю квартиру, заставил тогдашнюю мою няню перетряхнуть все шкафы и проверить мусорку — зайца нигде не было. — Что? — повторил я. В голове не укладывалось, как мать могла забрать игрушку у своего ребенка просто потому, что когда-то сама с ней играла. — Да я ночами спать не мог, все ревел из-за пропажи. — Да уж, — хмыкнула мать, — глупо получилось. И не только в этом. — Что ты несешь? — мне было больно смотреть на мать, но я заставил себя к ней повернуться. — Я тогда была совсем молодая, только восемнадцать исполнилось. Пошла в клуб отрываться, родители, конечно, запретили, но разве это кого-то когда-то останавливало? Познакомилась там с парнем, он мне показался обаятельным. Мы выпивали, веселились. И он, наверное, что-то мне подмешал в коктейль, потому что у меня закружилась голова. Потом я мало что помню, только какую-то комнату, там потолок постоянно качался, и его. Он воспользовался моим состоянием и изнасиловал. Как я тогда до дома добралась — не знаю. От родителей досталось сильно, а когда через месяц мне захотелось шоколада с селедкой, то стало все ясно — мама меня почти за руку ко врачу отвела. Заставили меня рожать, хоть я и не хотела. Срок был еще маленький, можно было аборт сделать… Я ведь молодая еще совсем была, учиться хотела, работать, а тут ребенок. Так и оставила тебя на воспитание бабушке с дедушкой — они хотели внука, вот и воспитывали. А потом мой папа умер, и мама следом за ним отправилась, не смогла долго без него жить. На мои плечи свалился бизнес, да и ты. Но я предпочла работать, с головой ушла в дела, ведь не могла смотреть на ребенка, который как две капли воды похож на насильника. Она рассказывала это все со стеклянным взглядом, устремленным куда-то вдаль, словно смотрела в свое прошлое. Рассуждала о моей жизни, будто я кусок мяса или раковая опухоль, которую отрезал и порядок. У меня комок застрял в горле, ладони вспотели. Было жалко. Не мать. Себя. Разве я виноват в том, кто был мой отец? — А потом я начал расти, и ты вдруг вспомнила о моем существовании и все осознала? — с трудом проговорил я. — Так что ли выходит? — Именно, — горько выдохнула мать. — А до этого тебе было неинтересно, что я чувствовал? Тебя было наплевать на меня, на мои успехи, на мои мечты. Тебе было тяжело, но мне было не легче. А я ведь просто ребенок. Ребенок, понимаешь ты? Я ни в чем перед тобой не виноват! И лучше бы ты сделала аборт! — прошипел я напоследок, выдернул зайца из рук матери и быстро скрылся у себя в комнате. Рухнул на кровать и залился слезами. Как так? Зачем, почему? Почему всегда виноватым делают меня? Я ведь просто хотел немного материнской любви и ласки. В памяти всплывают все ночи, когда мне снились страшные сны, и я звал маму, чтобы она меня спасла. Или долгие одинокие вечера, когда я ждал ее почти как Хатико. Как же больно сейчас! Не в силах справиться с эмоциями, я распахиваю настежь окно и хватаю сигареты. Холодные порывы ветра пробирают до костей, меня трясет. Я затягиваюсь и кашляю от горького дыма. Из глаз все еще бегут слезы. Надоело, эта жизнь надоела. За дверью слышатся шаги, наверное это Олег все же проснулся и пошел искать мать. Потом они уже вдвоем топают около моей комнаты. — Дима, у тебя там все в порядке? Можно войти? — обеспокоенно спрашивает мать, а у меня нет сил ответить. — Дима? — уже слышится голос Олега, и, не дождавшись ответа, они заходят в комнату. Олег забирает у меня сигарету, выкидывает окно и с грохотом захлопывает створки. — Дим, что такое? Расскажи мне, пожалуйста, — мать дотрагивается до моего плеча, но я сбрасываю ее руку и утыкаюсь лбом в стену рядом с окном. — Пошли вон из моей комнаты, — неясно выговариваю я и прикрываю глаза. Они мнутся за моей спиной, чего-то медлят. — Кир, — зовет Олег, — идем, дай ему побыть одному. — Нет, я не пойду! Дима, объясни, почему ты так со мной поступаешь? — с истеричными нотками в голосе вскрикивает мать, а я разворачиваюсь и закатываю рукав кофты, обнажая помеченную шрамами руку. — Это тебе объяснить? — шиплю я. — Это только одна рука. И кстати Серый заметил это в отличие от тебя. Показать остальное? Хочешь увидеть следы твоего безразличия? Мать прижимает ладонь к раскрытому рту, шокировано смотрит на меня, а потом бросается из комнаты со слезами на глазах. — Дим, — спустя некоторое время замечает Олег, глядя на меня, — она конечно виновата, но не надо так. Я прекрасно понимаю, что вам обоим пришлось не легко… — Понимаешь? — перебил я его. — Ни хрена ты не понимаешь, золотой мальчик из полной семьи с любящими мамочкой и папочкой. Оставь свои советы и мысли при себе. — Совет напоследок — сходи к психологу, — поджал Олег губы и вышел, прикрыв дверь. Почти без сил я рухнул на стул и включил гирлянду, наблюдая за миганием разноцветных огонечков. В голове шумело, мысли требовали выхода, поэтому я придвинул к себе блокнот и начал быстро писать. Очнулся, когда исписал пять страниц целиком. Наверняка среди этого словесного бреда есть неплохие строчки, надо будет потом обработать это все, может получатся годные сольные треки. Или с пацанами добавим что-нибудь и запишем вместе. Я отложил блокнот и взялся за телефон. На часах только одиннадцать, а значит можно подоставать Серого. «Привет. Спишь?» — написал я. «Привет. Вроде нет. Что-то случилось?» — отбил он в ответ. «Что, Виталик не дает уснуть?» — я поставил в конце предложения ухмыляющийся смайлик, уселся на кровати и оперся о спинку. «Да ну тебя. Еще раз спрашиваю — что случилось? Поделишься?» «С матерью поссорились — обычное дело. Забей» «Колись, что на этот раз. Девчонку домой привел, и она спалила, как вы трахаетесь? Или узнала, что ты куришь. Хотя, это и не новость особо. Хм… Что еще может быть?» «Нет и нет. Просто она кое-что рассказала о своей жизни, я психанул, показал порезы и сказал, что все это из-за нее» «Охуеть! Это все?» «Нет, игрушку еще у нее забрал» — я скинул в чат фото зайца. «Это та самая, по которой ты пиздец как долго убивался? А она все время была у твоей матери?» «Бинго. И ей было все равно на мои слезы и истерики. Крутая у нас семейка, да?» «Так, братан, ты только сильно не загоняйся. И не режься, окей? Все будет хорошо, обещаю. Хочешь, я завтра приду?» «Ага, приходи к одиннадцати. Дома никого не будет, и я наверное уже проснусь» «Заметано. Еще поговорим, или ты спать?» «Попробую уснуть. Если не получится — напишу. Ты не против?» «Пиши на здоровье, специально звук погромче сделаю. И спокойно ночи, если что» «Спокойной» — я выдохнул и отложил телефон. На душе скребутся кошки, голова тяжелая, а во рту опять сухо. Наверное, нужно пойти умыться холодной водой, но не хочется ни с кем пересекаться. Еще и укушенная рука болит. Чем же заняться? Спать, вроде, пока не тянет. Опять написать Серому? Он ответит сто процентов, но наверное не стоит его будить. Хм, может пойти к Саше и вывалить все на него? А что, пусть привыкает к «семейной» жизни. От этой мысли я даже усмехнулся. Ладно, лучше попытаться уснуть, так будет правильней. *** Ровно в одиннадцать меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Зуб даю, это Серега, по нему часы можно проверять. Я стащил свою тушку с кровати и поплелся в прихожую, крича на ходу: — Да хорош уже звонить, иду! — Привет, — Серый протиснулся в квартиру и снял куртку. — Чего-то ты сегодня долго. Я тебя разбудил? — Ага, — я потянулся и прикрыл рот, зевая. — Я плохо спал. — Понятно. Идем на кухню? — Ты иди, а я сначала в ванную. Друг кивнул и удалился на кухню, а я пошёл умываться, но быстро управился, присоединяясь к Серому. — Ну, рассказывай, как жизнь молодая, — я включил чайник и полез в холодильник. — Да так. А у тебя я понимаю всё не радужно? — Как видишь. На дворе тридцать первое, дома никого. Может за продуктами уехали, а может и вовсе из города свалили. Серый молча поднялся и крепко обхватил меня руками со спины. — Я тебе не Виталя, — хмыкнул я, тем не менее откидывая голову Серому на плечо. — Да ну тебя! Я тебя как друга, а ты сразу, — на удивление смутился Серый и отпустил меня. — Я просто дурачусь, — успокоил я его и принялся сооружать завтрак. — Я так и понял, — Серый опять опустился на стул. — Погнали сегодня с нами гулять, если что. — Посмотрю по ситуации, — я налил в кружку чай. — Может извиниться перед матерью? — Ну, лишним это точно не будет, — задумался друг. — Может, она тоже извинится, поговорите и всё будет хорошо. — Ладно, попробую извиниться, но не думаю, что это её тронет, — я вытащил хлеб из пакета и схватился за нож, чтобы намазать масло. — Дим, я толком не знаком с твоей матерью и даю советы по твоим рассказам. Честно я не знаю, что делать. Может вам проще будет к семейному психологу сходить? — неуверенно предложил Серый. — Ха! Хорошая мысль! — злорадно усмехнулся я. — Потратим немного мамкиных денежек на психолога. — Ну, мысль-то и правда хорошая, — Серый пожал плечами. — Тебе колбаски отрезать? — с ножом наперевес повернулся я к нему. — Нет, спасибо, что-то аппетит пропал, — друг усмехнулся, а я прихватил бутерброды и сел за стол. Мы некоторое время молчали, я пил горячий чай маленькими глотками, Серый пялился в окно. Нам, в принципе, было хорошо даже так, без слов. Друг меня понимал и поддерживал во всем. И как же я рад, что не один сейчас. — Уже придумал подарки на Новый год? — нарушил Серый затянувшуюся паузу. — Точно, ещё же подарки надо купить! — хлопнул я себя по лбу и потряс забинтованной рукой — укус отозвался острой болью. — Дим, ты опять? — недобро прищурился Серый. — Да нет! Это собака укусила, когда с Графом гуляли. У наших девчонок можешь спросить, они даже на видео снимали. — Ладно, так уж и быть поверю тебе. — Вот и хорошо, мне надо верить, — с довольной ухмылкой выдал я, допил чай и пошел в комнату переодеваться. — Сейчас я переоденусь, и пойдём по магазинам за подарками. — Там сегодня такие очередищи, — Серый привалился к косяку и наблюдал, как я совершенно без стеснения в одних трусах ищу в шкафу носки. — Ну и что? — вынырнул я наружу с чистой парой, зажатой в кулаке. — Всё равно идти надо. — А как же пёс? — А я его сегодня не видел даже, — легкомысленно отмахнулся я. Мы вышли в прихожую, где я заметил, что к моей куртке приколота какая-то бумажка. Записка от Саши. Он написал, что ушел с Графом гулять. — Как удачно все разрешилось, — пробормотал под нос Серый. — Всё, идем, — заторопил я его. На улице сегодня было хорошо — морозно и солнечно, я даже невольно начал улыбаться. До торгового центра мы дошли быстро, а вот внутри уже застряли. Как Серый и предрекал, людей было полным-полно. Мы не спеша переходили из магазина в магазин, я бегло просматривал витрины, отмечая какие-то интересные штучки. Если не найдем что-то стоящее, вернемся, и я возьму их. В моем любимом аниме-магазине я купил себе пару новых значков, наклеек и неплохую подвеску, а когда Серый отвлекся, взял для них с Виталиком парные чехлы для телефонов. Думаю, им понравится. И если с подарками для друзей было решено, то, что дарить матери и Олегу, я совсем не знал. — Пойдем туда, — ткнул Серый пальцем в какой-то неприметный магазинчик. — Давай, там как раз есть коробки красивые и вроде ленты. И правда, в магазине нашлось всё для упаковки подарков, а еще я откопал сердце для записок. Довольно интересная штука для парочек: влюбленные складывают туда записки с самыми лучшими моментами, качествами партнёра и во время сильной ссоры его разбивают и читают эти записки. Подходящий подарок для мамы и Олега. Они же как-никак парочка. Так, остались Саша и Граф. Своего четвероногого друга я хочу порадовать новой игрушкой и лакомством, но что приготовить для «брата»? — Серёг, как думаешь, если я Саше кружку подарю он меня не пошлёт? — Почему? Вполне прикольный подарок, если там нет подвоха, — пожал Серый плечами. — А если там будем написано «Придурок» или что-то подобное? — прищурился я. — Ну ты ж любя, — Серый развёл руками. — Да ну тебя, пошли лучше мне гирлянду покупать, — я потащил друга за очередными безделушками для моей комнаты. В итоге я нашёл для Саши кружку с его именем, чтобы он чужие не брал. Так же я набрал разных конфет, носков и мелочевки, чтобы наполнить подарки. Хотя мои «родственники» этого и не заслуживают, но я не такой злопамятный. Когда я вернулся домой, то застал на кухне какую-то странную возню. Я максимально медленно снимал куртку и ботинки и все прислушивался, пытаясь понять, то же там такое шуршит и гремит. И наконец понял весь абсурд данной ситуации: мать дома и готовит новогодний ужин. У меня даже глаза на лоб полезли. — Дима, привет. Кушать хочешь? — между тем вырулила мать с кухни. — Не-а, — немного ошарашенно протянул я, разглядывая мать. — Мы с Серёгой на фудкорте поели. — Иди сюда, — вдруг тянет она. В ее голосе я не замечаю ничего странного, будто не было вчерашней ссоры. Да и выглядит мать спокойной и чересчур домашней. Немного поколебавшись, я все же к ней подошёл. — Ты что-то хотела? — Да, хотела спросить, где ты был? Как провёл с другом время? Вау! Это что-то новенькое. Я вопросительно глянул на мать. — Женщина, а вы точно моя мать? — Да, конечно. Есть сомнения? — закатила она глаза. — Ну… — неуверенно начал я, ведь до этого момента никогда ни о чем подобном с матерью не говорил. — Мы с Серёжей по магазинам гуляли, подарки искали. — Вдвоём были? Вы же вроде всегда втроём ходите, — продолжила она допрос. — Вдвоём. Виталик занят был. Мы медленно прошли на кухню, держась друг от друга на некотором расстоянии, словно мы какие-то враги и держим друг друга на мушке. Я опустился на стул, мать вернулась к кухонной стойке и продолжила нарезать овощи для салата. — Небось, сегодня пойдёте с девчонками гулять? — выдохнула она. — Чего вам со стариками сидеть. Я мысленно хмыкнул на это замечание. Какие моим голубкам девчонки, им друг друга хватает. — Нет, зачем нам девушки? Нам втроём хорошо. — Да? А мне казалось, что у такого красивого парня, как ты, должна была быть девушка, — продолжила «сходить с ума» мать. Или она перепила, или чем-то ширнулась, не иначе. — Да ну их, — отмахнулся я. — Все они шлюхи. — Дима, что за выражения? — ножик стукнул по доске громко и нервно. — Говорю как есть, — развел я руками, а в кармане вдруг тренькнул телефон. Обновление в школьной беседе. Наши сплетницы со злорадством писали, что Сонька, похоже, залетела. Что? Что за новости? Откуда им это известно? Вчера же я ее видел, и вроде все было нормально. Когда она успела? Я шумно выдохнул, и мать обеспокоенно обернулась: — Дима, что-то не так? — Эм… — я потер затылок. — Да вот пишут, что одноклассница беременна. — Что? — мать складывает руки на груди и смотрит с осуждением. — Она же маленькая совсем. От кого хоть? — А чёрт её знает, у неё столько парней было! — как можно более беспечно отзываюсь я, а у самого ком в горле, потому что чисто теоретически Сонька могла залететь от Саши. Или от меня, ведь никто не знает срока. Мать хмурится, раскрывает рот, чтобы еще что-то сказать, но не решается и отворачивается обратно к салату. Некоторое время работает ножом молча, а я пытаюсь посчитать в голове недели, вспомнить, когда мы с Сонькой в последний раз спали, и пользовались ли резинкой. Так же некстати в голове всплывают мои вчерашние мысли про Сашину реакцию, и что он всегда, наверное, успевает вытащить. Ан вот нет, не всегда. — Дим, можно у тебя кое-что спросить? — наконец справляется со своим волнением мать и снова начинает меня пытать. — Можно, — на автомате отзываюсь я. — Ты давно куришь? Я вскинул голову, смотря матери в глаза: — Полгода примерно, может дольше. Но я не часто курю. Только когда нервничаю. Мать быстро кивает, словно хочет показать, что понимает меня, но я понимаю, о чем она хочет узнать. — А режешься? — вот оно, самое вкусное! — Давно, — не стал скрывать или отпираться я, ведь все показал вчера. — Очень давно. Руки, бедра, другие менее заметные части тела. Перешел на них, когда Серый заметил изрезанные руки. — Но зачем ты это делаешь? — Так проще заглушить свои эмоции, пережить боль, — опускаю я взгляд на свои пальцы, потираю подушечки друг о друга. — Это всё из-за меня? — шепчет мать. — Да, — продолжаю вечер откровений я. — Всё началось с тебя. Я не понимал, почему ты меня не любишь. Почему я тебе не был нужен, и ты постоянно откупалась от меня. И сотни таких же вопросов, из-за которых я не спал по ночам. Но потом это вошло в привычку, и я начал глушить этим все эмоции. Это очень… помогает. — Прости меня, — чуть не выкрикнула мать и качнулась в мою сторону, но замерла, будто натолкнулась на невидимую стену. — Я… Можно мне обнять тебя? Этому вопросу я безмерно удивился, но поднялся со стула и сам шагнул к ней. Уткнулся в плечо, вдохнул едва уловимый запах цветочных духов и крепко зажмурился, потому что глаза защипали ненужные слезы. Я не хочу плакать, только не сейчас. — Ты сможешь простить меня? — тихо спросила мать. — Мне нужно время, много времени, чтобы просто начать доверять тебе. — Я понимаю, — мать отодвинулась от меня, смахнула слезинки — она в отличие от меня позволила себе расчувствоваться — и ласково провела рукой по щеке. — Я буду ждать и сделаю все, чтобы ты простил меня. Я не стану тебя ругать, и ты можешь поделиться со мной своими переживаниями. — Я постараюсь, — сглотнул я. Это был самый близкий наш контакт за последнее время. — Тебя сейчас что-то волнует? — мать взяла себя в руки и отошла от меня на несколько шагов. — Только честно. — То, что ты много внимания уделяешь Саше, а не мне, — немного помявшись, ответил я. — Я постараюсь это исправить, — заверила она с неровной улыбкой. Ее глаза все еще блестели от слез. — Я… я наверно пойду, — попятился я, а мать кивнула, отвернулась, позволяя мне сбежать в свою комнату. Так… Слишком много сейчас произошло, чтобы я мог адекватно оценивать обстановку. Мне надо время, чтобы уложить все произнесенные слова в голове. Да и потом, надо закончиться с подарками. Я займу руки, отвлекусь, а там, глядишь, что-то да прояснится. Я выложил все купленное на стол и принялся наполнять праздничные коробочки. Руки двигались на автомате, я почти не следил что делаю, потому что мыслями все возвращался к происшествию на кухне. Мать хочет измениться, хочет наладить со мной контакт… Возможно ли это? Ну, первый шаг сделан — сегодня тридцать первое, а она дома и готовит новогодний ужин. И этот наш разговор… Она за два дня рассказала мне больше, чем за всю мою жизнь. Упомянула бабушку с дедушкой. Я плохо их помню, ведь был совсем маленьким, но они меня растили и заботились обо мне. Жаль, что не дожили до этого дня. За своими мыслями я не заметил, как закончил упаковывать подарки. Передо мной стояли две оформленные коробочки с подарками для Саши и для Олега с матерью, а чехлы для Сереги и Виталика я положил в цветные шуршащие пакетики. На некоторое время я завис, разглядывая перемигивающуюся гирлянду и постукивая пальцами по столу. В голове помимо мыслей крутилось еще что-то, какой-то мотив. Надо его записать, иначе забуду. Я придвинул к себе блокнот, который исписал вчера, еще раз прочитал все и выделил особо удачные строчки. Они идеально ложились под тот мотив, что уже успел ко мне приклеиться. Надо будет потом подобрать его на гитаре или синтезаторе, ведь мы с ребятами чаще записываемся треки с живым звуком, а вот под бит делаем соляги. Я включил ноутбук, нацепил наушники и закопался в бите́. О, да! Меня уже качает. Попутно со сведением я пробовал зачитывать строчки из блокнота, но мой голос тут совершенно не подходил. Нужно звать Серого, он идеально впишется. Я проорал в телефонную трубку, чтобы друг срочно мчал ко мне, дождался его «Буду через пятнадцать минут» и снова нырнул в музыку. Пока ждал Серого успел накидать еще одну штучку — более простую, тусовочную. Такие вещи у меня шли легко, если постараться, я могу за день пять треков свести. А где пять — там десять, а где десять — там альбом. Хм… Может и правда пора о чем-то подобном подумать? Ладно, вкину эту мыслишку Серому. Друг притопал, как и обещался, и согласился, что альбом идея стоящая. Нам только надо подобрать треки, отсортировать и дописать недостающие. Вот этим мы и занялись, убив почти два часа. Странно, что мать на наши крики и громкую музыку никак не отреагировала. На прощание в прихожей я в порыве благодарности крепко обнял Серого и каким-то шестым чувством ощутил на себе взгляд матери. Подглядывает? — Ладно, пока, — я хлопнул Серого по подставленной ладони. — Виталику привет. — Передам. Кстати, гулять пойдешь? Ну, как в прошлом году? — поинтересовался Серый. — Не знаю, спишемся еще, — я закрыл за другом дверь, а обернувшись, заметил, как мать быстро исчезает на кухне. Закатив глаза, я прошел за ней, ныряя в холодильник — после ударной работы тянуло пожрать. — А когда ужин? — глянул на мать из-за дверцы. — Скоро, не порти аппетит, — мать мяла в руках полотенце. — Дим, а вы всегда так прощаетесь с Серёжей? — Что опять не так? — поджал я губы. — Просто интересуюсь, вы же так долго дружите и всё такое… — мать неопределенно повертела в воздухе рукой. — И что? — вопросительно уставился я на нее. — Мы просто друзья, мы не парочка. И не дождавшись ответа, отправился в свою комнату. Мы с Серегой! Это вот вообще даже в страшном сне не увидеть. Мать думает, что мы с ним? Но ведь нет, Серый мой друг, да и не в моем он вкусе, мне вообще-то брюнеты нравятся. Как Саша, например. Бля, нет! Сонька ведь тоже брюнетка. Вот! Значит, как Сонька. Только в последнее время меня чаще трогает Саша, чем она. Меня девчонки в последнее время вообще не трогают. Даже мысли у меня в голове крутятся не вокруг Сонькиного третьего размера, а где-то рядом с горячей твердой грудью. Не девчачьей. Сашиной. Бля! Я даже вздрогнул от неожиданности. Чего только не привидится. Дима-Дима, о чем ты вообще думаешь? Ты же не гей, тебя тела парней не привлекают. Не должны привлекать. Особенно, тело одного конкретного парня, который у тебя за стенкой живет. Ну вот, я опять представил Сашу и его кровать. Зачем спрашивается? Что-то стало душно, и я распахнул окно, остужая голову. Я не гей, точно, ведь мне девчонки нравятся. Сонька, например. Тьфу, вот она ко мне привязалась! Кого там еще можно вспомнить? О, Анджелина Джоли! Она же женщина, а значит я не гей. Но в то же время и Бред Пит ничего такой. И кто я такой тогда? Би что ли? — Дим, пошли кушать, — мать позвала как раз вовремя, иначе мой мозг бы просто лопнул от перенапряжения. Они с Сашей уже сидели за столом на кухне. Я пристроился напротив последнего и бросил на него короткий взгляд. Ну вот ничего в нем особенного нет. Глазищи только голубые. Саша заметил, что я на него смотрю, и вопросительно поднял брови, но я мотнул головой и отвернулся. Все нормально, я смогу с этим справиться. Достаточно быстро расправившись с легким ужином, я ушел к себе, но с первого раза не захлопнул дверь, и пришлось возвращаться. — Слушай, Саш, ты не замечал странности в поведении Димы? — услышал я с кухни голос матери. Что это она имеет в виду? Ох, не нравится мне это. — Нет вроде, а что? — неохотно ответил Саша, будто ему неприятна эта тема. — Какие у них отношения с Серёжей? — продолжила допытываться мать. — Обычные, как у всех друзей, — наверное, Саша пожал плечами. — И ничего больше? — Ничего, — «братец» вышел из-за стола и через несколько секунд постучал в мою дверь. Я успел ее захлопнуть и отпрыгнуть к кровати. — Войди — Слушай, Дим, — возник Саша на пороге, — Кира спрашивала сейчас про вас с Серёгой… — Ей показалось, что мы парочка, — скривился я. — Иногда похоже выглядите, — хмыкнул Саша. — Я не гей, — тут же отрезал я. — Он не со мной. Я ляпнул это и только потом понял, как двусмысленно это прозвучало — будто я мечтаю об отношениях с Серым. — Кхм… Ладно, спасибо, что сказал. — Да не за что, — Саша странно на меня посмотрел и вышел. Вот вроде Саша ничего особо не сделал, но мне все же было приятно, что он ничего не рассказал про меня матери. Может, он и правда не такой плохой, как я думал прежде? И чем черт не шутит — мы еще сможем подружиться… Я последний раз в этом году вывел погулять Графа. Он бодро трусил по заснеженной дорожке в парке, чуть пугаясь громких взрывов петард, а я думал, что этот год пролетел как-то очень быстро, особенно, его вторая половина. Относительно безмятежное лето сменилось на нервную осень, когда наша семья внезапно расширилась. Сначала Олег, потом Саша. Я нервно усмехнулся — а что, если мать залетит? И будет у меня еще один братик. Или сестричка. Ох, нет, прошу! Этого я точно не выдержу. Когда мы с псом вернулись, дома уже все было готово — стол накрыт, елка сверкает огоньками, приятно пахнет едой. — Дим, давай переодевайся и иди к нам, — позвала меня мать, и я быстро присоединился ко всем за новогодним столом. Это было необычно, непривычно и странно — сидеть вот так всем вместе в новый год. Я, наверное, впервые вижу мать тридцать первого дома. Она надела платье, накрасилась и выглядела очень хорошо. Не то, чтобы она когда-то плохо выглядела, просто… Просто непривычно. Я старался не выдавать своего волнения, но руки все равно чуть тряслись. Я боялся, что этот семейный новый год просто сон. Что мне привиделся и сегодняшний разговор, и объятия на кухне, и извинения. Вот-вот я проснусь, и сказка исчезнет. — Ну что, давайте проводим старый год, — предложил Олег и разлил по бокалам вино. Досталось даже нам с Сашей. По чуть-чуть, правда. — Неплохой был год. Сближающий, в некотором роде. Я слегка хмыкнул и незаметно стрельнул глазами в Сашу, ведь именно про него сказал Олег. Ну да, два брата нашли друг друга. Два не знавших друг про друга человека оказались братьями и легко приняли эту новость. Нормально общались, разговаривали об отце, Саша не ненавидел Олега за свое «безотцовое» детство. Это тоже было для меня чудом. Пока я пялился на Сашу, я не заметил, как мать смотрит на меня. От меня ускользнул ее виноватый взгляд, наполненный горечью. А когда мы чокнулись бокалами, подтверждая слова Олега, она уже выглядела как обычно. Полчаса до боя курантов пролетели незаметно. Мы ели, даже завели какой-то легкий разговор про толкучку на улицах и в магазинах. Олег рассказал, как практически с боем урвал последнюю палку колбасы. Это оказалось действительно уморительно. А потом он быстро вскрыл бутылку шампанского — пробка негромко хлопнула — наполнил всем бокалы, и мы повернулись к традиционному новогоднему атрибуту — телевизору. Я слушал привычную поздравительную речь и в голове быстро перечислял, чего бы хотел от нового года. Безусловно, хотелось беспроблемно сдать экзамены. Это чуть ли не первоочередная задача. Потом хотелось продолжить налаживать отношения с матерью. Я, наверное, рано или поздно смогу ей доверять и забуду про все ее косяки. Еще хотелось творческих успехов. Группа там, то-се. Вон мы до альбома уже созрели! Ну и напоследок, с двенадцатым ударом курантов, я загадал себе отношения, крепкие, счастливые, взаимные. Надоело быть одному. С этими мыслями я почему-то опять посмотрел на Сашу. Он тоже смотрел ровно на меня, словно гипнотизировал. Или раздевал. Воу! Это меня с одного половинчатого бокала вина так развезло? Не порядок. — Десять, одиннадцать, двенадцать, — досчитал Олег и в конце закричал: — Ура! С новым годом! Очнувшись от Сашиного гипноза, я подхватил этот радостный вопль, и мать с Сашей тоже присоединились. Это был радостный момент. Мы чокались бокалами с шампанским, проливая капли себе на руки и на стол, улыбались, Олег чмокнул мою мать в губы, дотянулся и взъерошил брату волосы, мне подмигнул — он явно был в хорошем настроении. Потом ко мне наклонилась мать и легко коснулась губами щеки. Я вздрогнул от неожиданности, но поспешил вернуть ей улыбку, чтобы не оттолкнуть и не разрушить наше хрупкое перемирие. Даже с Сашей мы дали друг другу «пять». Вот что значит магия нового года. — Итак, думаю, время обменяться подарками, потом поедим, и вы, мальчики, наверное, пойдёте гулять, вы же уже договорились с друзьями? — ожила после бокала шампанского мать. Я кивнул, и они с Олегом ушли в свою спальню, а вернулись каждый с коробкой. Мне не терпелось распотрошить свой подарок, поэтому я тут же полез внутрь коробки и нашел просто офигенную зеркалку, несколько объективов к ней и штатив. — Это вам для клипов, — улыбнулась мать. — Мы подумали, вы рано или поздно захотите чем-то таким заняться. — Это… это просто вау! — выдохнул я, подняв на нее глаза. — Спасибо! Сидящий рядом Саша тоже успел вскрыть свой подарок и вытащил студийный микрофон, охрененный такой студийный микрофон. — Не помешает начинающему музыканту для домашней студии, — заметил Олег. — Спасибо, — пробормотал Саша, низко опустив голову. Мне показалось, его голос дрогнул, будто от слез. — Спасибо. Следом настала моя очередь, и я также притащил две коробки, с любопытством наблюдая за реакцией родных. Саша взял в руки кружку, повертел, увидел свое имя и рассмеялся. — Подкол засчитан, — повернулся он ко мне. — Теперь точно не перепутаю. — На здоровье, — хмыкнул я. — А вам как? Мать как раз держала в руках мое сердце. — Туда можно складывать милые записочки с признаниями всякими и воспоминаниями, а потом перечитывать, когда грустно или просто хочется, — добавил я, а мать поднялась и вместо ответа крепко меня обняла. Ву-ху! Второй раз за день. Рекорд. — Пойдем отнесем все, — предложил вдруг мне Саша. Он явно на что-то намекал, но я просто пожал плечами и вышел следом за ним, неся свой драгоценный подарок как можно аккуратнее. Саша уже успел зайти к себе и поджидал меня с коробкой. — Это тебе. Не знаю, понравится или нет… И хоть ты, конечно, огромная жопа, но я тебя люблю, — с ухмылкой выдал Саша. — Чего? — вылупился я на такое странное признание. — Как брата, — Саша сунул мне в руку коробку и ушел обратно в гостиную. Я сглотнул и крепко зажмурился. Нет, пора завязывать с алкашкой. Меня уже с двух бокалов выносит. Вон, как сердце бу́хает, и ладошки вспотели. Это недо-признание очень странно ударило мне по голове. Но думать про Сашины слова сейчас, значит, убить себе все настроение. Поэтому надо оставить их до утра, а лучше до следующего дня. Надеюсь, ко второму января я буду трезв и смогу хоть что-то понять. Я успел за стол как раз к салату — мать раскладывала оливье по тарелкам и улыбалась. Я протянул ей свою и облизнулся: она хорошо готовила, даже обычное оливье у нее получалось круто. Я не успел даже насладиться этим божественным вкусом, как меня отвлек зазвонивший телефон. Это Серый, кто же еще. — Алло, Ганджа, гулять идёшь? — Ммм… — промычал я, стараясь побыстрее прожевать, — пока нет. А вас, что, уже выгнали? — Мои к родственникам уехали, а у Виталика к друзьям ушли, — отозвался друг. — Ясно, повиси-ка, — я убрал телефон от уха и обратился к матери: — А можно Сережа с Виталей к нам сейчас придут? Она кашлянула, кинув на меня тот странный взгляд, которым смотрела на наше прощание с Серым, но тут же взяла себя в руки: — Да, пусть приходят. — Спасибо! — воскликнул я и бросил в трубку: — Приходите! А пока они топают, можно в полной мере насладиться вкусной новогодней едой, ведь я точно унюхал запекающуюся в духовке курочку! Пришедших друзей я сразу утащил к себе и, наткнувшись взглядом на яркую коробку, вспомнил, что так и не распаковал Сашин подарок. — Че это? — цапнул коробку Серый. — Это Саша мне подарил. — Вау! Открывай скорей! — велел друг. Мы втроем устроились у меня на кровати, и я с замиранием сердца открыл крышку. Внутри меня ждали цветные струны для гитары, медиатор и стримовый микрофон. Конечно, не такой крутой, как студийный, но тоже на высоте. — Ни хера себе! — тут же подал голос Серый. — Вот это подгон. — Он просто любит меня, — отстраненно заметил я, ошарашенный стоимостью подарка. — Чего? — в один голос воскликнули мои друзья и пихнули меня в бока с обеих сторон. — Бля! — я подскочил с кровати и потер ушибленные места. — Как брата! Ясно. Хотя, мне кажется, что не совсем. — Это как? — подозрительно сощурился Серый. — А я ебу! — взвился я на него, но тут же схлынул: — Ладно, проехали. Это, кстати, вам. Я подхватил шуршащий пакет и с гаденькой ухмылочкой вручил друзьям. — В чем подвох? — насторожился Серый. — Никакого подвоха, — я поднял ладони. — Все честно. — Ладно, — с подозрением протянул он и вскрыл упаковку. — Хм, это довольно… мило? Спасибо. — Мне нравится, — вклинился в разговор немного сонный Виталик. — Ну раз уж тебе нравится, то придется отдать ему наш подарок, — решил Серый. Очередная коробка, и на этот раз наушники и куча теплых носков. — То, что надо, — я обнял друзей. — Спасибо. — А мы гулять сегодня пойдем? — после наших групповых обнимашек уточнил Виталик. — Ага. Как насчет сначала поесть? — Я за! — тут же отозвался он. — Только схожу кое-куда. Он быстро вышел из комнаты, а мы с Серым задержались. — Держу пари, ты знатно пересрал, когда Саша сказал, что любит тебя, — заметил проницательный Серый. — И как ты догадался, — буркнул я и упал на стул, запуская руки в волосы. — Удивился, но на секунду даже захотел, чтобы это было правдой. — Давай начистоту, — Серый положил мне ладонь на плечо, сжал пальцы. — Он может тебе нравиться. — Наверное. — Просто тебе надо это принять. У меня с Виталей то же самое было. Сначала думал, что с ума схожу и неправильно это, но потом понял, что он самый лучший. Просто помни, что бы ты ни решил, мы на твоей стороне. — Вы на моей стороне, — повторил я как болванчик. — А теперь тебе надо развеяться и отвлечься. — Уверен? — глянул я на друга из-за плеча. — На все сто! В гостиной за столом обнаружились мои домашние и Виталик, который вовсю уплетал салат. — А вы фуда? — с набитым ртом проговорил он. — Гулять! Срочно! — расширив глаза, выдал Серый и кивнул на выход: — Давай, догоняй. — Спасибо, все было очень вкусно, — услышали мы уже из прихожей звонкий Виталикин голос, и он быстро нас догнал. Я немножечко углубился в свои мысли от слов Серого и совсем не заметил, как мы вышли на улицу. Но поразмышлять мне дали: кто-то налетел сзади и уронил в сугроб. Я выбрался из снега и встретился с насмешливым взглядом Саши. Ну держись, засранец! Подобрал горсть снега, слепил снежок и запустил в него, а потом ко мне и друзья подключились. Мы бегали, смеялись, перекидывались снежками, и очередной мой снаряд попал Саше в лицо. Он стряхнул снег, недобро прищурился и кинулся на меня. Я, конечно, попытался убежать, но недалеко. Саша меня быстро догнал и снова уронил в сугроб. Навис сверху, заслоняя собой темное небо. Он был близко, очень близко. Смотрел потемневшими глазами в мои и шумно дышал. Изо рта у него вырывались облачка пара и оседали у меня на коже. Я сглотнул и поерзал: такой тесный контакт был неприятен. — Хей, слезь с меня! — не выдерживаю я и извиваюсь под ним всем телом. — У меня уже яйца замерзли! Саша приходит в себя, быстро поднимается, я встаю следом и отряхиваю куртку. Серый с Виталиком подлетают к нам. Они, безусловно видели и падение и Сашино «зависание», поэтому Серый спешит сгладить неловкий момент: — Ну че, пошли? — Ага, — киваю ему в ответ, и мы все вместе, вчетвером отправляемся по заснеженным улицам. Новогодняя ночь, никто не спит. Нам постоянно попадаются шумные празднующие компании. Люди пьют, поют песни, танцуют, взрывают хлопушки и запускают фейерверки. Мы периодически останавливаемся и разглядываем цветные всполохи в небе. Саша каждый раз оказывается рядом со мной, и я даже на морозе и через куртку чувствую жар его тела. Иногда скашиваю глаза и замечаю, с каким выражением он смотрит вверх. Детский восторг, удивление и жажда чуда. Дома мы возвращаемся под утром. Наверняка мать с Олегом уже спят, и мы с Сашей тихонько расходимся по комнатам, посмотрев друг на друга напоследок. — Спасибо за праздник, — произносит Саша с теплой улыбкой. — Мне очень понравилось. Все было почти как раньше. Я просто киваю, потому что не могу проглотить комок в горле. «Как раньше» это наверное когда была жива Сашина мама. Сколько лет назад это было? Я ведь даже не спросил, когда она умерла. Прошлый новый год Саша встречал в детском доме? Так наверное все было не так… Он мне еще раз улыбается и скрывается за дверью, оставляя меня наедине с моими мыслями, сомнениями и опасениями. Но думать про все это сейчас, у меня нет сил. Я валюсь в кровать и засыпаю быстрее, чем голова успевает долететь до подушки. Проснулся я уже ближе к вечеру. Вставать дико не хотелось. Где-то в голове гулял увиденный мною сон: что-то незапоминающееся, но приятное. Я полежал некоторое время, но решил, что надо хотя бы сходить в душ, кряхтя, как старый дед с похмелья, поднялся, взял чистые штаны и кофту и потопал в ванную. В квартире было на удивление тихо. Я долго стоял под горячей водой, она просто лилась на меня сверху, и я чувствовал, как постепенно оживаю. Выскользнул из ванны и встал перед зеркалом. Длинные волосы топорщились после мытья, и я критически осмотрел сильно поблекшие пряди. Перекраситься что ли? Вот только в какой цвет? Неожиданно щелкнула ручка на двери, и в ванной появился Саша. — Ебана! — воскликнул я, неловко прикрываясь ладошками. — Занято вообще-то! — Прости-прости! Я думал, ты спишь! — Саша вылетел из ванной. Бля… Я хлопнул себя по лбу. Докатились. Он видел меня голым. Что успел рассмотреть, интересно… Еще один неловкий момент в мою личную копилку. Ммм! Она все наполняется и наполняется. Я вытерся и побрел на кухню — хотелось есть. Так, что тут у нас? О, салатик! И бутеры с икрой еще остались. Кайф, живем! Когда с едой было покончено, я задумался, чем же себя занять? Никаких полезных занятий я не придумал, в голову лезла одна похабщина. Ну а кто я такой, чтобы этому сопротивляться? Однако, первым делом, я проверил школьный чат. Ничего нового не было. Только предполагаемая Сонькина беременность. Ее самой в сети не было, и соответственно, эту новость никто не подтверждал, но и не опровергал. Кто-то скинул видео со мной и собаками, но бурной реакции оно не вызвало. Так, пора и к основному действию приступить. Я открыл ПорнХаб, ткнул на первое попавшееся видео и уставился в экран. Первые минут три особо ничего не происходило, обычная завязка такого рода роликов. Мы с Серым и Виталиком в свое время столько их посмотрели! А потом как-то сами втянулись, и секса нам стало хватать вживую. Наконец парочка в ролике перешла к активным действиям, и девушка громко и ненатурально застонала. Я спохватился, что дома не один и подключил к телефону наушники. Парочка вяло шпёхалась, а я лежал бревнышком и ничего не ощущал. Вообще. Видео попалось какое-то скучно. Я пролистнул сайт и снова во что-то ткнул. Девушка соло. Она лежит на кровати, раскинув ноги, и вставляет в себя резиновый член. Показушно стонет, но я не верю, что она прямо наслаждается. Скучища какая. Желание подрочить все увядает. Отчаявшись, а может эксперимента ради, заливаясь краской стыда, я лезу в категорию для геев, и на меня тут же вываливается обилие членов. Воу! Какое разнообразие: длинные, короткие, толстые, тонкие. Стоящие, сочащиеся смазкой и в потеках спермы. Я краснею еще сильнее, но страницу не закрываю, а смотрю во все глаза. Вспоминается подсмотренная на студии сцена с минетом. Там было горячо и классно. У меня даже привстал, но я тогда заставил себя успокоиться. Но сейчас не хочу. Поэтому решительно открываю первое видео с худыми парнишками и сосредоточенно смотрю в экран. Они сначала целуются, сидя на кровати и поглаживая друг друга. Вполне так невинно. Вот только с каждой секундой их поцелуи становятся все глубже, все яростнее, и очевидный актив ныряет ладонями пассиву под белье. Они не стонут, они скорее пыхтят и влажно причмокивают в поцелуй. И я не замечаю, как сам начинаю вдыхать глубже. Черт! То, что они делают, выглядит так красиво! Скользящие по телу ладони, мягкие поглаживания члена, вся та страсть, с которой парни целуются. Они похожи на парочку, а порно от влюбленных всегда смотрятся выигрышнее, чем актерские. Вот они дрочат друг другу, не прекращая поцелуй, и я не выдерживаю, приспускаю штаны и белье и сжимаю свой член. Шиплю от первого касания, быстро сплевываю в руку и провожу по всей длине. Да, вот так хорошо. Лучше бы было, если бы меня ласкал кто-то другой. И от минета я бы тоже не отказался. Парни в ролике несколько раз меняют позиции, отсасывают друг другу в позе «Шестьдесят девять», а на моменте, когда один все-таки входит в другого, я отбрасываю телефон и берусь за свой член уже двумя руками. Облизываю пересохшие губы — дыхание вырывается из меня со свистом, и быстро ласкаю себя, не смотря на экран, а только слыша короткие стоны пассива и шлепки тела о тело. И кстати, так даже лучше, потому что я могу дать волю фантазии и представить на месте парочки кого-то другого. Я настолько отключаюсь от мира, что совсем не замечаю, как дверь в мою комнату открывается, и на пороге показывается Саша. Он стоит некоторое время, разглядывая меня, а потом подходит ближе и пинает кровать. Я дергаюсь, открываю глаза и замираю испуганным кроликом. Черт-черт-черт! Саша разглядывает меня, потом его взгляд падает на экран телефона, где один парень ебет другого, и он как-то недобро ухмыляется. Я вожусь по кровати с желанием спрятаться от его внимания, задеваю наушники, они слетают с моей головы, и стоны теперь слышны и Саше тоже. — Интересно, — тянет он, склоняя голову к плечу. — Экспериментируешь? Я сглатываю и не успеваю ответить, потому что Саша склоняется ко мне и прижимается к моим губам. Это и не поцелуй вовсе, не похоже ни капли, но меня прошибает. Кулак сжимается сильнее, и я кончаю, пачкая себе живот. Саша быстро выпрямляется, любуется результатами своей выходки и просто исчезает из комнаты, прикрывая дверь. Он оставляет меня одного, кончившего и немного униженного. Через некоторое время я все же прихожу в себя, убираю следы спермы салфетками и строчу Серому сообщение: «СЕРЫЙ, ВСЁ ПЛОХО, ВОТ ПРЯМ ПИЗДЕЦ!» «Че ты орешь?» — отзывается он минут через пять, когда я уже успеваю почти до мяса сгрызть ноготь на большом пальце. Я, немного путаясь в словах и истерически хихикая, записываю для него голосовуху, где пытаюсь рассказать, что и как со мной приключилось. «Ничего себе. Ну у вас и страсти!» «Ёбнуться можно какие страсти!» «Слушай, а может просто забить?» — еще через пять минут молчания вкидывает Серый идею. «Просто сделать вид, что этого не было» Я скривился и набрал в ответ: «Идея на миллион долларов просто» «Что ты от меня хочешь услышать?» — я прямо вижу, как Серый закатывает глаза. «Ничего. Мог бы хотя бы поддержать. Я к тебе за советом больше не пойду» — напечатал я и отбросил телефон. А может и правда сделать вид, что ничего не произошло? Просто послать все куда подальше и жить, будто ничего и не было? Не было внимательного взгляда голубых глаз и немного шершавых губ, что прижимались к моим… *** Школьные будни начались как-то слишком быстро, кажется, только был конец декабря и каникулы, и вот снова надо топать на учебу. Слишком короткое время для отдыха. И что же я успел сделать? Записать пару треков, порисовать, неожиданно для себя начал осваивать новое хобби — вязание, волосы перекрасил, теперь блондином с пучком хожу. А еще научился виртуозно избегать Сашу в квартире. Мы реально с того недо-поцелуя ни разу не пересеклись. Я прятался или в своей комнате или забирал Графа и уходил на студию. Ну, конечно, если ее не занимали мои голубки. Нужно же им где-то миловаться. Я действительно старался меньше думать обо всем произошедшем и даже почти убедил себя, что мне это все приснилось, и я в реале не дрочил на гейское порно, а мой «брат» меня не целовал. Иногда я верил в это на сто процентов, но какая-то мелочь способна была выбить меня из колеи. Например, я видел Сашину именную кружку на сушилке и вспоминал искорки в его глазах, когда он заметил, что я смотрю. Или Серый с Виталиком начинали сосаться, не стесняясь меня, а я четко ощущал, что к моим губам прижимаются Сашины губы. И эти моменты воспоминаний мой мозг просто горел. Вот поэтому я и стал вязать… Первый день в школе не стал каким-то выдающимся. Только вот Сонька не пришла. Неужели она реально беременна? Только вот от кого? Вряд ли я могу быть отцом, а вот Саша вполне да. Вот забавно-то будет. Третий урок, «любимая» всеми история. Татьяна Александровна что-то бубнила у доски, класс занимался своими делами: все в основном залипали в телефонах, на задних партах кто-то спал, уронив голову на стол. Я сосредоточенно вырисовывал отдельные волоски на ушах у Графа и совсем пропустил момент, когда всё в классе затихло. — Ганджа, что я сейчас спросила? — прозвучал вопрос исторички. — Татьяна Александровна, я вас не слушал, потому что вы не интересно преподаёте, — вскинулся я от рисунка. — Да как ты смеешь! — она аж задохнулась от возмущения. — Живо к директору! — Обязательно пойду, — я еле удержался, чтобы не скорчить гримасу. — Дима, хватит, — зашипел сзади Серый и отвесил мне несильный подзатыльник. — Серый! Совсем что ли? — развернулся я к другу всем корпусом. Класс с интересом наблюдал за разборками. Кто-то опять все записывал на видео. С первой парты на меня с небольшим укором смотрел Саша. Он покачал головой, словно призывая меня к спокойствию. Я чуть не показал ему средний палец. — Ганджа, встал и вышел, — продолжила Татьяна Александровна, — а ты Кашаташян не трогай его, свои личные отношения выясняйте после школы. — Какие отношения? — взвыл я. — Да мы просто друзья! — Знаю я таких друзей, пошёл к директору, — рыкнула историчка и повела меня к директору. Вот же стерва. Я молча закатил глаза и поплелся за ней. Наша директриса, в отличие от Татьяны Александровны, хорошая женщина. И рассудит нас по справедливости! — Ирина Геннадьевна, здравствуйте, — я просунул голову в директорский кабинет. — А, Дима, входи, — она приветливо улыбнулась. Я прошел вперед и уселся на стул. Историчка, кипя от гнева, зашла следом. — Татьяна Александровна, что произошло? — Ирина Геннадьевна отложила свои бумаги и взглянула на нас по очереди. — Дима сорвал мне урок. Я его не устраиваю, как преподаватель. А потом он еще и отношения стал выяснять с дружком своим, — Татьяна Александровна показала пальцами кавычки на слово «дружок». — Я все поняла, — кивнула директриса. — И поговорю с Димой. Спасибо, Татьяна Александровна. Историчка зло зыркнула на меня и выплыла из кабинета. Я снова еле сдержался, чтобы не передразнить ее. Повернулся обратно и наткнулся на внимательный взгляд Ирины Геннадьевны. Почему на меня все сегодня так смотрят?! — Итак, Дима, что произошло? — Она неинтересно преподает, — дернул я плечом. — Я ей это и сказал. — Дима-Дима, — покачала директриса головой. — Это уже не первый случай, когда на тебя жалуются. Да и с Сережей тоже. Мне придется вызвать твою маму в школу. Я скривился, но промолчал, чтобы не сделать себе еще хуже. Ну вот, отношения с матерью, что стали немного налаживаться, сейчас опять полетят в пизду. — Иди, — отпустила меня Ирина Геннадьевна, — и постарайся не сорвать остальные уроки. — Постараюсь, — буркнул я. До звонка я просидел в туалете и пришел сразу на четвертый урок. Мои вещи принесли Серый с Виталиком. — Дим, ну что? — Серый выглядел виноватым. — Мать в школу вызывают. Фигня, забей, — отмахнулся я. — Бля, прости, братан. Мир? — Да мы вроде и не ссорились. Вот наконец и последний урок — физкультура. И кто додумался ставить физру сразу в первый день учебы, после праздников? А еще у нас учитель сменился. Говорят, он раньше в полиции работал и лютый, как черт. Какие-то нехорошие у меня предчувствия. — Ты че опять завис? — приземлился рядом со мной на лавку Серый. — Давай после урока обсудим, — потер я лицо. — Серьезное что-то? — подобрался Серый. — Да. После уроков идем ко мне. — Заметано. — Дожить бы… — выдохнул я. Серый недоуменно поднял брови. — Новый физрук, говорят, какой-то садист. Типа гоняет всех жестко. — Слухи, — отмахнулся Серый. — Самим все увидеть надо. Со звонком учитель появился в зале и наши мучения начались. Разминка была еще нормальной, я сделал все упражнения, но простые повороты головы и наклоны любой сделает, а вот потом физрук свистнул в свисток, привлекая общее внимание, и скомандовал: — Бегом марш. Бег пятнадцать минут. Ну вот собственно садизм и начался. Я бы не сказал, что я уж совсем какой-то слабак или задохлик, пережить урок физры должен точно, но не сегодня. По ощущениям мы бегаем уже где-то часа три, у меня в глазах плывут цветные круги, трудно дышать, и голова кружится. Надо бросать курить, хоть я и не курю почти, так, балуюсь. Повторному свистку, отправившему нас на передышку, я был рад, как малыш Деду Морозу. — Дим, с тобой все хорошо? — ко мне подошел запыхавшийся Серый. — Не знаю, — выдавил я из себя. — Разговоры! — окрикнул нас физрук. — Упор лежа приняли. Отжимания под мой счет. Вот это моя остановочка, тут-то я и сдохну. Руки трясутся, а пресс сейчас просто порвется. Со лба капает пот, пол подо мной уже, наверное, скользкий. Меня хватает всего на тридцатку, а физрук требует еще. Я удерживаю себя от падения только чудом. Ведь если растянусь, просто сломаю нос. — Отдыхайте, — милостиво разрешает этот садист, что зовется учителем физкультуры, и я все-таки падаю на пол прямо в лужицу своего пота. Как же душно и хочется пить! — Продолжаем. Приседания. Нет, это я уже не осилю. Я поднимаюсь с пола, но присесть не могу, а просто заваливаюсь назад, больно трескаясь затылком об пол. Слышу чьи-то крики, но отключаюсь, теряю сознание. Прихожу в себя от резкого запаха нашатыря. — Фу! — отталкиваю от себя руку медсестры с ваткой. — Дим, ты как? — тут же сбоку показывается Серый. — Живой, — хриплю я, мне все еще хочется пить. — Что случилось? — Перенапрягся, — отзывается медсестра. — Слишком хорошо отжимался. Она мне улыбается и слегка похлопывает по груди. Я отзываюсь кислой улыбкой и сажусь. В голове летают вертолеты, я прикрываю глаза, чтобы прийти в себя. — Я выпишу тебе освобождение на три дня по болезни, — продолжает медсестра. — Иди домой сейчас, отлежись. Полный покой. Никакого телевизора и интернета. Понял? Вон брат за тобой присмотрит. Я открываю один глаз и вижу, что в кабинете кроме меня, медсестры и Серого еще и Саша. Стоит рядом с дверью, скрестив руки на груди, и выглядит недовольным. Я морщу нос и снова закрываю глаза. Не помер на физре, помру дома. Саша будет за мной присматривать! Ха! Стремненько. — Все, идите, — медсестра сует Серому справку. Друг подхватывает меня, поднимает и перекидывает мою руку через свои плечи — так меня тащить проще. Саша идет где-то сзади с нашими вещами. — Может, на такси? — спрашивает Серый почему-то у него. — Давай. Так быстрее получится, — вздыхает Саша. Они вдвоем помогают мне одеться и устроиться на заднем сидении. Серый на прощание машет рукой, и машина плавно отъезжает от школы. Я приваливаюсь лбом к окну и закрываю глаза. Меня немного мутит, и это будут три самых долгих и странных дня в моей жизни.