Зацелуй мои раны

Когда Маркус зашел в дом, он первым делом снял ненавистный теперь свитер. Усмешка Курта еще стояла перед глазами, вызывая зубовный скрежет. В госпитале, сидя верхом на парне, ему хотелось переломить того бедрами, сжать до хруста костей. Кулак ныл, и Маркус подставил его под холодную воду, пытаясь уменьшить боль. Конечно, лед нужно было приложить сразу, но кто думает об этом после драки? – Папа? – Матильда вышла из своей комнаты и оперлась плечом о косяк. – Что случилось? Почему ты рано? – Все нормально, – сухо ответил мужчина. – Тебя выгнали? Ты опять подрался? – Голос дочери стал недовольным, ей было обидно за отца. – Щенков нужно сразу ставить на место, иначе они начинают наглеть. Кто испек блинчики? – Отто заходил. Маркус завернул кран, и вода перестала шуметь, погружая кухню в тишину. – Я больше не пойду к психологу. – Папа... Мужчина кинул пару блинчиков на большую круглую тарелку и щедро полил их жидким клубничным джемом. Он ненавидел блины, но сейчас ему как никогда хотелось убить что-нибудь, что он ненавидел. Взяв липкий блин в руку, Маркус поднес его к губам и замер, глядя на дочь: – Ты бегала сегодня? Матильда закатила глаза и молча вышла, выказав этим свое мнение. – Ты бегала сегодня? – снова спросил Маркус, но уже громче, чтобы девочка слышала это из своей комнаты. Он засунул блинчик в рот и облизал пальцы, прежде чем пойти следом. Он хотел лучшего для дочери, а она отказывалась это понимать. Бег – это здоровое тело. В чем он не прав? – Матильда? – Маркус постучал в дверь и прислушался. – Сириус любит меня такой, какая я есть! Почему ты не можешь этого сделать? – Голос дочери прозвучал глухо, словно она говорила в подушку. Возможно, так и было. – Я люблю тебя, родная, и поэтому забочусь о тебе. – Ты считаешь меня толстой! – Немного лишнего веса не помешает сбросить. Это хорошо для организма. – Уйди, прошу. – Пойдем побегаем вместе. – Уходи. Маркус постоял еще минуту, а затем вышел на крыльцо и закурил. Глядя на тусклое солнце, скрытое неровными облаками, мужчина думал о будущем, рисовавшемся таким же неясным. Когда подъехала машина, он уже тушил окурок в пепельнице. Удивительно, но его друзья бросили все в Дании и двинулись следом, пытаясь помочь Маркусу пережить смерть жены. – Я не буду туда заезжать! Я там не развернусь! – раздался голос Леннарта. – Ты всегда так говоришь! – воскликнул Отто и вышел из машины. – Маркус! Мы заезжали, но Матильда сказала, что ты у психолога. Как прошло? – Никак. – Это отличный психолог! Эмментайлер нашел про нее все! Леннарт заглушил машину и неловко вышел из нее. Пока они шли к дому, он несколько раз запнулся и уронил сэндвич с тунцом. Эмментайлер остановился, посмотрел на выпавший из сэндвича лист салата и вздохнул. – Я больше не пойду туда, – сказал Маркус, глядя на друзей. – Можно собираться домой. – Тебя не допустят к службе, – воскликнул Отто. Он прошел в дом и сразу направился на кухню, где взял холодный блин и засунул в рот. – Матильда! Это снова мы. – Нужно сходить еще раз! – настойчиво произнес Леннарт. Маркус промолчал и, развернувшись, пошел следом за Отто. Он испытывал странные чувства – радость от присутствия друзей, смешанную с раздражением от них же. Немного шумные, неуклюжие, они суетились в доме и искренне желали ему счастья. Толстый Эмментайлер схватил блюдо с блинами и ушел в гостиную, не предложив стряпню другим. Маркус спрятал усмешку в бороде и сделал серьезное лицо. – Ты должен найти там друзей! – воскликнул Отто. – Там ведь много военных. – Заткнись, – спокойно ответил Маркус, вспоминая Курта. Раздражение на парня с тростью вновь закипело в груди, все нарастая и создавая плохое настроение. Что такие сопляки вообще смыслят в военном деле? Считают себя крутыми Рэмбо, а на деле еще молоко на губах не обсохло. Маркус сел в кресло и достал пачку сигарет. Всплыло воспоминание о дерзких голубых глазах, что смотрели снизу вверх на занесенный кулак. Не было в них ни страха, ни злости. Ехидство, и только. Мужчина коснулся губами фильтра сигареты и закрыл глаза. Да кто вообще этот Курт такой, чтобы из-за него не ходить на терапию? Нужно просто быть сдержаннее самому. – Маркус? – Отто, прекращай мельтешить. – Скажи, что вернешься туда завтра. – Вернусь. – Если хочешь, Леннарт тебя подвезет! – Могу и подвезти! Маркус представил себе эту картину – как он высаживается из машины, полной датчан. Каждый из них своеобразный и нелепый. Если бы Курт увидел его друзей... Сколько шуток он бы отпустил? – Я доеду сам. – Мы настаиваем! – воскликнул Отто и поправил свою немощную руку.