Зацелуй мои раны

Летний воздух прогрелся достаточно рано, и Курт, выйдя из дома, тут же снял рубашку, оставшись лишь в белой футболке. Он посмотрел в небо, выискивая облака, но голубой купол был девственно чист, не было даже следов самолетов. – Ну и жара, – прошептал Шмидт себе под нос и направился к остановке, слегка прихрамывая. Он надеялся, что сегодня на собрании не будет Маркуса, и его не выгонят с позором как нашкодившего щенка. Этот мужлан совершенно не владеет собой, и объясняться на кулаках – верх его интеллекта. Парень сел на скамью, скрытую в прозрачных стенах остановки, и вытянул ноги, обутые в летние берцы. Линялые камуфляжные штаны были порваны, и Курт, просунув палец в дырку, почесал коленку. – Жарко сегодня, – улыбнулась подошедшая молодая девушка, поглядывая на Шмидта с интересом. Парень прищурился на солнце, разглядывая ее лицо, усыпанное веснушками. – Жарко, – ответил он и попытался закрыть дырку на колене ладонью. Давно с ним не знакомились на улице, и он почувствовал смущение от своего неопрятного вида. Война накладывает отпечаток и стирает значение некоторых ценностей, и поэтому Курт мало беспокоился о внешнем виде. Но сейчас ему хотелось выглядеть прилично – брюки и рубашка с коротким рукавом, летние туфли на тонкой подошве... – Сегодня наш парк празднует юбилей. Будут танцы и фестиваль мороженого. – Я не люблю мороженое. Девушка потупила взгляд и переложила маленький черный клатч из одной руки в другую. – А я люблю! – Она посмотрела на Курта и снова улыбнулась. – Приходите. Шмидт рассеянно кивнул и с облегчением выдохнул, когда увидел подъезжающий автобус. * * * Шагая по госпиталю, Курт твердо решил сходить на фестиваль и развеяться, чтобы хоть немного поднять себе настроение. Парень остановился, когда услышал быстрые шаги за спиной. Кто-то вновь спешил на собрание, и этот кто-то сейчас влетит ему в спину. Курт чуть посторонился, пообещав себе быть сдержанным и молчаливым. Но как это возможно с Маркусом? – Странно, – раздался хрипловатый голос, – вроде бы я шел в госпиталь. Как оказался в детском саду? Шмидт сжал зубы и промолчал. Маркус, поравнявшись с ним, хмыкнул и окинул пренебрежительным взглядом. Сегодня он был в военной форме, подчеркивающей его крепкую фигуру. Высокие берцы туго зашнурованы, а китель заправлен в брюки. Ремень ослаблен, и пряжка смотрит вниз, на кафельную плитку. – Какой яркий румянец! – Маркус усмехнулся и остановился рядом. – Ты меня стесняешься? А нет, я забыл! Это же я вчера разукрасил твою щеку ссадинами! Курт переступил с ноги на ногу и посмотрел в янтарные глаза, внимательно изучающие его лицо. Он перехватил трость и резким движением ударил набалдашником в промежность Маркуса, отчего тот сдавленно хмыкнул, но положения не поменял. Более того, он даже не дернул руками, потирая ушибленное место. «Завидная выдержка,– подумал Курт. – Я бы так не смог». – Отличный удар! – оскалился мужчина и, оглянувшись вокруг и поняв, что в коридоре, кроме них, никого нет, схватил Курта за яйца. – Только вот мой член стальной, в отличие от твоего. Маркус сжал кулак, и Курт зашипел, пытаясь стерпеть боль. Только вот боль ли это? Парень дернулся, пытаясь освободиться от хватки, но был отброшен к стене. Маркус прижал его шею локтем, заглядывая в глаза. – Не тягайся со мной, щенок, – прошептал он. Его лицо было непозволительно близко, и Курт почувствовал запах кофе, что мужчина пил на завтрак. – Эй! – резкий возглас заставил их вздрогнуть и синхронно повернуть головы. Аманда Брукс шагала по коридору, на ходу снимая тонкий плащ. – Все предварительные ласки только дома, господа, – ее голос звучал громогласно, как у крепкого мужика. – Быстро в кабинет! Маркус выпустил яйца Курта и убрал локоть, посмеиваясь над ярко-алыми щеками парня. – Старый извращенец, – прошипел Шмидт и поправил брюки, ставшие неудобными. Мужчина, как ни странно, не причинил боли, сжимая его скорее ласково, чем со злостью, и это никак не соответствовало его настроению. Курт смотрел на спину Маркуса, шедшего следом за психологом, и мечтал вонзить трость меж его лопаток, скрытых под формой офицера. – Итак, – начала Аманда, – кто хочет начать? – Давайте я, – откликнулся мужчина средних лет с налысо обритой головой. Его затылок пересекал толстый и розовый шрам, полученный, как позже выяснилось, от разрыва снаряда. Мужчина, представившийся Биллом, говорил монотонно, иногда щелкая суставами пальцев рук. Он изредка замолкал, вспоминая взрыв, который повредил его голову, а потом вновь начинал бубнить, глядя на присутствующих. – С тех пор я боюсь громких звуков, – закончил Билл и посмотрел на психолога. Маркус все это время сидел неподвижно, глядя прямо перед собой, и Курт мог лишь догадываться, о чем он думает. Может быть вспоминает свою жену, погибшую при взрыве поезда? Брукс что-то советовала, что-то рассказывала, но Курт не слушал, он смотрел на Маркуса и мысленно макал того головой в унитаз. – Курт? Шмидт вздрогнул, услышав свое имя, и посмотрел на психолога: – Да? – Вам плохо? – Нет. – А нам кажется, что плохо, – вкрадчиво произнес Маркус. – Жить с тросточкой разве хорошо? Как давно ты бегал, мальчик? – Чтобы тебя догнать и всадить трость в твою задницу, мне не нужно бежать. Я найду тебя по следу из песка, который из тебя сыпется, старче. Аманда топнула ногой и посмотрела на Маркуса, взглядом показав, чтобы он молчал и не вздумал отвечать. – Вы двое, – сказала она, – с завтрашнего дня ходите на общественные работы. Возможно, так вы приучитесь к порядку. – Мы что, преступники? – возразил Курт. – Я никуда не пойду, – добавил Маркус. – Тогда ни один из вас не получит справку о допущении на военную службу. Брукс закинула ногу на ногу и довольно улыбнулась. – Ну хоть избавлюсь от присутствия детского сада, – проворчал Маркус и посмотрел на Шмидта. – Я такого не говорила. Курту показалось, что он ослышался, когда психолог добавила спокойным тоном: – Вы будете работать в паре. * * * Фестиваль мороженого был в самом разгаре, когда Курт вошел в парк. Дневной зной сменился вечерней прохладой, но люди продолжали есть мороженое, продающееся тут и там. Дети, чумазые и липкие, бегали по дорожкам и хохотали друг над другом, показывая языки, цветные от красителей. Шмидт подошел к одному из вагончиков, на котором красовался огромный рожок шоколадного мороженого. Эту сладость он действительно не любил, но, раз уж сегодня праздник, он возьмет пломбир и пройдется по парку, вспоминая сливочный вкус. – Выбрали? – поинтересовался продавец. Молодой юноша с куцей бородкой, он был неимоверно худ и высок, и ему приходилось стоять в наклон, чтобы не касаться потолка вагончика. – Пломбир, – сказал Шмидт и протянул кредитку. Мороженое оказалось подтаявшим, а рожок – мягким, но Курт решил не обращать на это внимания, в конце концов, сегодня все идет не по плану. Работа с Маркусом – что может быть хуже? Ужасная и нелепая перспектива. – Привет! Шмидт обернулся и увидел девушку, что стояла с ним на остановке этим утром. Она улыбалась, глядя на мороженое: – Я думала, вы его не любите. – Это правда, – ответил парень. – Не знаю, зачем купил. Хотите? – Я уже съела три пломбира. – Девушка протянула руку и рассмеялась: – Изабель. – Курт. – Вы военный? – Да. – Можно мне пройтись с вами? Шмидт кивнул, и они пошли вдоль аллеи, усаженной шиповником, над которым летали толстые шмели. Девушка молчала, Курт тоже. Перебирая в голове вопросы, он не мог выбрать правильный, а оттого просто поджал губы и смотрел под ноги. – Я работаю здесь, – вдруг сказала Изабель. – Сажаю цветы и смотрю, чтобы они не завяли. – Это... должно быть интересно, – ответил Курт, но подумал о том, как это скучно. – Да. Например, розы требуют особого ухода. Вы любите розы? – Наверное. – Мне нравятся белые. Они такие невинные. Изабель заглянула ему в глаза, и Курт увидел, что ее радужки бледного зеленого цвета и напоминают речную тину. Проходя мимо урны, он выбросил мороженое и направился к скамейке – дать отдых ноге. – Почему вы хромаете? – спросила Изабель, присаживаясь рядом. – Мне прострелили бедро. – Бедный! – девушка округлила глаза и коснулась его руки, показывая сочувствие, которое было неуместно и ненужно. Курт легонько дернул рукой, сбрасывая ее теплые пальцы. Даже прикосновения Маркуса были наполнены смыслом и оттого более приятны. Вспомнив о нем, Шмидт закрыл глаза и сосчитал до десяти. Прикосновение крепкой мужской руки должно было вызвать негатив и дискомфорт, так почему не вызвало? Почему Маркус был осторожен, сжимая его член? – Курт? Да чтоб тебя! Парень посмотрел на девушку и слабо улыбнулся. – Я устал, – сказал он, вставая. – Хотите, я вас провожу? – Уверен, у вас есть дела важнее, – ответил Курт. – Вообще-то нет. «Она что, намеков не понимает?» Шмидт поморщился и отрицательно покачал головой, отказываясь от сопровождения. – Хорошо, – легко согласилась Изабель. – Мы еще увидимся? – Вероятно. Парень поспешил к выходу из парка, искренне надеясь, что девушка стоит на месте и не попытается его догнать.