Зацелуй мои раны

– Папа, вставай, – Матильда коснулась плеча Маркуса и провела кружкой с кофе у него под носом. – Встаю, встаю, – мужчина разлепил глаза и понял, что зря он вчера столько выпил. Но как могло быть иначе? Ведь сегодня ему придется работать с маленьким голубоглазым засранцем. Маркус потянулся к сигаретам и, не вставая с кровати, закурил, глубоко втягивая дым. Иногда казалось, что Курт ему начинает нравиться, но он тут же отгонял эту мысль как сигаретный дым. – Побудешь сегодня одна? – спросил Маркус у дочки. – Сириус прилетает. – Прилетает? – Леннарт обещал встретить его в аэропорту. – А где он будет жить? – Мужчина приподнялся на локтях. Он все еще считал Матильду маленькой девочкой, и отношения с мальчиком для него были неким испытанием. После того как он подбил Сириусу глаз, он не чувствовал вины, лишь мелкое неудобство. – Он будет жить с Отто и Леннартом. – Никаких ночевок в нашем доме! – Папа! – Ему стоит пойти в армию, а не слоняться без дела. Маркус встал и направился в ванную, допивая кофе на ходу. Раздражение росло как снежный ком и грозило накрыть его с головой. Нет, дочка тут ни при чем, и Сириус тоже. Курт Шмидт – виновник плохого настроения и неясного отношения к ситуации. Мужчина открыл кран и плеснул в лицо холодной водой, смывая остатки сна. * * * – Итак, вам нужно закрасить это граффити! Ребята? Их куратор недоуменно обернулся и увидел двух мужчин, сверлящих друг друга взглядами. – Вы сейчас насквозь друг друга проглядите, – осторожно сказал он, и Маркус перевел взгляд на стену трансформаторной будки. Граффити было большим и высоким, уходящим под козырек крыши. Объемные зеленые буквы напоминали жирных лягушек, что горланят на болотах. Странно, что им не дали ни лестницы, ни стремянки... Или не странно? Аманда Брукс жаждет их командной работы? Маркус усмехнулся в бороду и посмотрел на Курта. Куратор пожал плечами и ушел, оставив их вдвоем, и парень тут же взял валик и принялся осторожно красить стену, не глядя на Маркуса. Мужчина постоял около пяти минут, а потом последовал его примеру. Красить было скучно и однообразно, и Маркус скоро почувствовал зуд в плече от монотонных движений. К тому же у него получалось не очень аккуратно – потеки и непрокрасы ужасно раздражали. Как только нижняя половина была покрашена, Курт отложил валик и отошел на несколько шагов, осматривая их творение. – Как будем красить верх? – просто спросил Шмидт, и Маркус склонил голову, рассматривая испачканные руки парня. – Примотаем валик к твоей клюке? – спросил он. – Не достанет, – ответил Курт, пропуская сарказм мимо ушей, и посмотрел на Маркуса ясными голубыми глазами. Мужчина перевел взгляд на пухлые губы парня и почувствовал странное желание дотронуться и узнать, насколько они мягкие. Он сжал кулаки, прогоняя наваждение. Это все армия и долгое отсутствие секса. – Маркус? – Я думаю. Курт подошел ближе и почти коснулся его, остановившись рядом. – Я посажу тебя на плечи, – хрипло сказал Маркус. – Я не сяду на тебя, – ответил Шмидт. – Я ведь тебе не на член сесть предлагаю. Курт ухмыльнулся и посмотрел на пах Маркуса, укрытый камуфляжными штанами: – А то, что мой окажется на твоей шее, тебя не смущает? – Ты собрался садиться на меня без штанов, маленький извращенец? Мужчина посмотрел на Курта и заметил озорной блеск в его глазах. Этому щенку что, смешно? – Бери валик, – скомандовал он и опустился на одно колено. – А где кольцо? – усмехнулся Шмидт и тут же получил ладонью в пах, отчего согнулся пополам и застонал. Стон этот, сдавленный и протяжный, заставил руки Маркуса покрыться мурашками. Он мотнул головой, отгоняя наваждение, и зло выплюнул: – Садись! Шмидт взял валик и осторожно перекинул одну ногу Маркусу на плечо. – Поднимай, – выдохнул он. Маркус поднял левую руку и ухватил парня за протянутую ладонь, позволяя держаться за себя. Он чувствовал крепкие и горячие бедра, крепкую хватку... Да он, черт возьми, чувствовал все! Мужчина осторожно подошел к стене, и Курт коснулся ее валиком. – Неудобно, – прошептал парень, сглатывая слюну. Ладони у обоих вспотели, и хотелось вытереть их о штаны, но они боялись отпустить друг друга. Шмидт красил медленно, аккуратно, стараясь не запачкать ни себя, ни Маркуса. – Тяжело? – спросил он. – Мне? – усмехнулся Маркус. – Не смеши. Я удивлен, как тебя с недовесом вообще в армию взяли. – Это у меня недовес? Курт свел бедра, ехидно улыбаясь и стараясь причинить Маркусу дискомфорт. Мужчина почувствовал давление ног и выпустил руку Шмидта, обхватывая ладонями его бедра и сжимая их. Сжимая больно, надеясь оставить на них синяки. Чувствуя под пальцами горячую плоть, Маркус внезапно осознал, что ему приятно. А когда ладонь Курта легла на его голову, он вообще замер, впитывая тепло чужих рук. – Маркус, – прошептал Курт, – мне больно. – А ты думал, я буду ласковым? – мужчина опустил руки и усмехнулся. – Держи меня, – Шмидт обхватил левой рукой мужчину за шею и нервно сглотнул, уже представляя, как он падает на спину. – Держать тебя? – Маркус сделал шаг назад, чуть качнувшись. – Попроси хорошо, Курт. – Пожалуйста, держи меня за ноги... Эта простая просьба прозвучала так интимно и сексуально, что Маркус живо представил себе, как держит Шмидта за бедра, разводя их в стороны. «Что за хрень?» – подумал он, хватаясь за парня. Он явственно почувствовал легкое возбуждение, ощущая под пальцами крепкие ноги Курта. – Ближе, – произнес парень, имея в виду стену, что они красили, но Маркус воспринял это «ближе» совершенно иначе. «Ближе», – шепчет Шмидт своими развратно пухлыми красивыми губами, и мужчина склоняется над ним, обхватывая голые бедра и ведя ладонями выше, к паху... – Всё, слазь с меня! – воскликнул Маркус, резко приседая. – Мы еще не докрасили! – У меня плечи устали! Курт, несмотря на ранение, соскочил довольно ловко и тут же подхватил свою трость. – Я думал, у меня недовес, – съязвил парень. – Ты думал? Та субстанция, что ты называешь мозгом, думать не может. – Почему не признать, что ты слабак? Курт нахально улыбнулся, и Маркус впервые понял, что что-то неладно. Нет больше злости и раздражения. Нет неприязни, что он почувствовал впервые. Шмидт поднял брови, и на его лбу собрались морщины, выказывая иронию. – Я слабак? – прошипел мужчина и схватил Курта за ворот футболки. – Я тебя одной левой уложу! «И сверху лягу!» Маркус прикусил язык и отпустил растянутый теперь ворот. Он пнул ведро с краской, и белая густая масса расплылась толстым слоем по тротуару, ловя солнечные блики. – Рехнулся?! – воскликнул Курт. – Мы так никогда справку на получим! – Тебе и не надо. Какая тебе война, мальчик? – Тебя что, в голову контузило?! – Докрасишь... Маркус засунул руки в карманы штанов и пошел прочь, отмеряя ногами длинные шаги. Он чувствовал спиной злой взгляд Шмидта, оставшегося рядом с разлитой краской. Тому, что происходит, не следует развиваться дальше, это должно зачахнуть еще на стадии ростка.