Зацелуй мои раны

Курт никогда бы не признался, как сильно ждал прихода Маркуса. Он то и дело смотрел на часы в мобильном, расстраиваясь, что время идет слишком медленно. Лучи солнца до сих пор проникали в палату, но окрасились в розовый цвет. Скоро закат. Дверь приоткрылась, и Шмидт приподнялся на подушках, но это была медсестра: – Добрый вечер, мистер Шмидт. Как самочувствие? – Я бы с радостью отправился домой, – ответил Курт. – Это вряд ли. Вот, держите ваши таблетки. – Во сколько заканчивается посещение? – обеспокоенно спросил Курт, забирая две пилюли и закидывая их в рот. Медсестра посмотрела на часы: – Через час. Вы кого-то ждете? – Друга. – Ему следует поторопиться. Дверь снова открылась, и парень радостно повернулся, однако встретился глазами с дородной дамой угольно-черного цвета. – Ужин, солдатик. – Она вкатила маленький железный стол на колесиках и сразу вышла. – Надеюсь, ваш друг успеет, – сказала медсестра и покинула палату вслед за негритянкой. Курт взял со стола сэндвич с тунцом и откусил сразу половину. Запивая еду яблочным соком, он чуть не подавился, услышав шум и ругань в коридоре. – Пусти, или руку сломаю! – Нельзя в верхней одежде! Возьмите халат! – Если я спущусь за халатом, посещение уже закончится, так что, будь добр, убери руку, пока не занял соседнюю палату. Шмидт довольно улыбнулся и положил на стол оставшуюся половину сэндвича. Дверь открылась в третий раз, и прямо ему на грудь прилетела сетка с апельсинами. Он охнул, ловя их словно бейсбольные мячи. Затем в палату ворвался Маркус, одергивая на себе спортивную куртку и выталкивая санитара за дверь. – Не хотели пускать, – усмехнулся он. – Ты поздно. – Проспал весь день и пропустил собрание нудных плачущих мужичков. Звонила Аманда и долго читала мне мораль. – Мораль? – Я переломал четверых отморозков, и они очень расстроены. – Маркус подошел к койке и сел на стул. – Как ты? – Тоже спал весь день. Курт сел и, разорвав сетку, достал апельсин. Только сейчас он сообразил, что у него нет ножа. Парень осмотрелся в поисках подходящего предмета, чтобы почистить фрукт, и, ничего не найдя, вцепился в шкурку пальцами. Почистив, он разделил апельсин на дольки и забросил одну в рот, с удовольствием ощущая сладкую и сочную мякоть. – Тебе не префлафаю, – пробубнил он с полным ртом. Маркус усмехнулся и схватил Курта за руку, в которой тот держал оставшиеся дольки. Шмидт засмеялся, но продолжал бороться, пытаясь удержать сочный фрукт. – Жадный мальчик! – Маркус встал и навалился на Курта, прижимая его руку своим телом и отнимая апельсин, уже смятый и пустой. Сок стекал по их рукам, но они не замечали этого, глядя друг на друга. Шмидт высвободил руку и затолкал дольку мужчине в рот, смеясь и щурясь: – На, нахальный старик! – Нахальный?! Вот вытолкаю тебя с койки и улягусь сам, а ты будешь сидеть вон на том ржавом стуле. – Силенок-то хватит, отец? Маркус оскалился и демонстративно уселся на койку, отвоевывая себе место. Он отмахнулся от рук возмутившегося Шмидта и вскоре вытянулся рядом, даже не удосужившись разуться. – Какой наглый и отвратительный поступок! – в притворном гневе воскликнул Курт. – Вообще-то, я тут болею! – Серьезно?! Будь добр, подай апельсин. – Это мои апельсины! – Ну, принес-то их я. – Для меня. – И ты ими поделишься со мной как добрый мальчик. – Ты где здесь такого увидел? В палату заглянул санитар: – Часы посещения закончились. – Закрой дверь! – хором крикнули Маркус и Курт и громко заржали, запуская шкурками от апельсина в санитара. Тот недовольно крякнул и поспешил ретироваться, со всей силы хлопнув дверью. Шмидт замер, ощущая тепло тела Маркуса, кажется, он только сейчас понял, что они лежат в одной кровати. Маркус чистил апельсин и не смотрел в его сторону, отчего Курту было немного спокойнее. – Маркус? – М-м? – Тебя ничего не смущает? – Я с тобой поделюсь, – спокойно ответил мужчина. Курт кивнул, сделав вид, что он это и имел в виду. Раз Маркусу нормально, значит, и он не будет придавать этому значение. Парень взял протянутую дольку и засунул себе в рот. – Скоро придет охрана. – Маркус посмотрел на Шмидта и улыбнулся. – Придется уйти. – Я был бы не против, если бы ты остался. – Я тоже. Курт чувствовал своим плечом плечо Маркуса, крепко прижавшегося к нему. Было странно ощущать его так близко. Парень отвел взгляд и положил голову на это плечо, боясь, что Маркус сейчас дернет им, прогоняя. Но мужчина отреагировал спокойно, он посмотрел на Курта и улыбнулся: – Удобно? – Не ехидничай. – И не собирался. Маркус приподнял руку, и Курт не сразу смог поверить в увиденное. Суровый и холодный Маркус ждал, когда Шмидт положит голову ему на грудь, чтобы они успели хоть немного полежать обнявшись. Курт поднырнул под руку и с удобством устроился, разглядывая липкие от апельсинового сока пальцы. – Ненавижу тебя, – сказал он. – Взаимно, – ответил Маркус. Они лежали молча, думая каждый о своем, пока в палату не вошли охранник и тот санитар, что убежал пятью минутами ранее. – Прошу вас... – начал охранник. – Через пять минут, – процедил Маркус и махнул рукой, прогоняя посетителей. – Я должен идти, – его голос смягчился, когда он обратился к Курту. – Знаю. – Шмидт отстранился, отпуская мужчину. – Не хочу больше здесь лежать. Завтра буду просить выписку и долечиваться дома. – Я не хожу по гостям, – усмехнулся Маркус. – Да я тебя и не приглашал! Ты, знаешь ли, так себе компания! – О, неужели? «Маркус, я не хочу, чтобы ты уходил», – передразнил мужчина и получил удар апельсином в грудь. В палате раздался громкий смех. – Дубовая аллея, дом пять, квартира восемнадцать. Маркус повторил адрес и крепко сжал руку Курта, прощаясь. Дойдя до двери, он обернулся: – Березовая аллея? Липовая? Сосновая? Я забыл... Апельсин пролетел над головой, а мужчина юркнул в дверь, громко хохотнув.