Madness.

I wanna be the first man you look at tonight I wanna be stuck in your head and make you go wild Кейго не может понять почему вообще идет на это. Голова кругом, на душе кошки скребут , ком в горле, все путается. В ногах словно пружины, так и хочется сорваться с места побежать или полететь лишь бы не ждать на месте, куда-то деться и двигаться, двигаться, двигаться, избавляясь от этой спирающей душу тревожности. Он теребит в пальцах кольцо, напрягает перья, улавливая вибрации звуков, а когда тишина сравнимая с вечностью обрывается, испуганно оборачивается на тяжелые шаги. Сердце заходится ходуном так что даже давит и колит, дышать получается через раз, а в голове становится совсем уж неразборчиво. Он следит за ногами в здоровых ботинках с металическими носами, что неспешно движутся к нему. Даби выплывает из черноты ночи в свет фонаря. От него пахнет накинутой на плечи кожаной курткой и спертым запахом складской пыли. Такой знакомый запах бьет по рецепторам, пьянит до подкашивающихся коленей. - На колени, - шепчет на ухо голос, а ладонь ухватывает за волосы и тянет вниз. Ноги не держат, и он падает на пол, пачкая светлые спортивные штаны подножной грязью. В затылке чужая хватка отзывается болью, так что приходится вскинуть голову. Сердце скулит от непонятного ноющего чувства стягивающего грудь плотными бинтами: ни вдохнуть, ни выдохнуть. Глаза слезятся, щеки пунцовеют. Даби смотрит на него с довольной усмешкой. Его изуродованное шрамами лицо искажено холодным электрическим светом и мрачными тенями, делая его еще более пугающим чем обычно. Белые волосы напоминают жуткие подробности прошлого: их совместного и принадлежащие исключительно Тойе. «Я горел, и ты будешь» - как то раз пообещал ему Даби без особого контекста после совместной ночи, закуривая сигарету. Кейго тогда и не думал про буквальность этих слов. Горящие крылья все еще переодически вспыхивают по ночам фантомными болями, а в мозгах эхом отдавалось данное обещание. I wanna hold you in my arms tonight For your love I'll do whatever you want Руки дрожат в мандраже, цепляются за штанины джинс. Когда в глазах Даби появляется снисхождение, а губы в противовес расползаются в хищном оскале, Кейго радуется, что у него его хотя бы есть крепкая опора и падать ниже некуда. Даби наклоняется к нему и целует вдумчиво, не торопясь. Он чувствует дрожь в чужом теле и улыбается в губы.