Чужой: Ева

      Получив хвостом в плечо, Шон Трой не надеялся открыть глаза. Однако же он очнулся, очнулся и понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Всё его тело увязло в чёрной, смолистой субстанции, покрывающей пол и стены того, что выглядело, как пещера. Он мог дышать жарким, как в бане, воздухом пропахшим слюной, слизью и сексом, но не мог сдвинуться с места. Попытка пошевелить ногами ни к чему не привела – кокон уже затвердел. Словно клей на воздухе. Руки тоже были надёжно зафиксированы. Его пальцы шевелились в вязкой, ещё не до конца загустевшей субстанции, но не могли пробить твёрдую как камень внешнюю корку.       Отказываясь сдаваться, юноша подвигал головой – единственной частью тела, над которой у него сохранился хоть какой-то контроль, но не смог отлепиться от стены силой одних лишь шейных мышц. Чего и следовало ожидать, учитывая где он, и какие существа захватили его. Как и большинство подростков, Шон никогда не был скептиком, а потому мысль о том, что всё это могло быть лишь причудливой галлюцинацией даже не пришла ему в голову. Он чувствовал, как хвостовой наконечник того огромного ублюдка разрывает кожу и мышцы, проникая в тело до самых костей и знал, что всё произошедшее – реальность. А значит реальными были и ксеноморфы, утащившие его своё адское подземелье и подвесившие на стене. Хорошо хоть поза была удобной.       У молодого человека, правда, были сомнения в их происхождении – Шон не был уверен, действительно ли они прилетели на Землю с другой планеты или являлись мистификацией, устроенной Волшебным Народом. Во всех легендах фэйри обожали вводить людей в заблуждение. Насылать видения и путать. А ещё существа могли менять облик, оборачиваясь зверьми и птицами. Кто сказал, что они не могли превратиться и в ксеноморфов, облик которых запросто могли извлечь из его головы с помощью телепатии, или чего-то похожего на неё? Когда дело касалось фэйри ни в чём нельзя было быть уверенным. Так гласила народная мудрость.       Однако если это и была шутка, то очень жестокая. Ведь в процессе его проткнули чуть ли не насквозь. Эта мысль заставила Шона вспомнить о ране. Скосив глаза вниз он увидел, что она заклеена чёрным и клейким веществом похожим то ли на разжиженную смолу, то ли на всё ту чёрную слизь, которая здесь использовалась в качестве декора. Парень сомневался в том, что это гигиенично, но по крайней мере кровотечение остановилось. А ещё эта заплата из соплей каким-то образом уняла боль. Он не знал как. После такой раны он должен был корчиться от боли, однако не испытывал ни малейшего дискомфорта. Лишь онемение в месте прокола, абсолютно неуместное в данной ситуации, возбуждение. Его член стоял колом, покачиваясь в такт биению пульса.       Оказывается, пока он был без сознания, ксеноморфы не только подлечили его, но и раздели, избавив от верхней одежды и нижнего белья. И пожалуй, в этом не было ничего удивительного, у подобных существ не было и не могло быть никаких запретов и социальных табу в отношении наготы. Поэтому они и сделали то, что сделали. В любом случае, Шона это не волновало. Он сознавал, что скован слюной в подземной камере и висит здесь словно украшение – полностью обнажённый и с членом, торчавшим на всеобщее обозрение. Однако он никогда не причислял себя к числу скромников, а сейчас был даже рад избавиться от одежды.       Учитывая насколько жарко было в пещере. Взгляд Шона скользнул по мрачному помещению, скудно освещённому лучами света, падавшими сквозь отверстия в потолке. Со своего места парень не мог увидеть их источник, но зато отлично видел всё остальное. Стены облепленные чёрным материалом, и по форме напоминающие грудную клетку огромного животного, если смотреть на неё изнутри. Свод поддерживали широкие, рёберные дуги, соединённые органическими конструкциями, форма которых казалась парню странно знакомыми, но он никак не мог определить что именно они ему напоминают. Из его тесной камеры был всего один выход.       Присмотревшись, Трой заметил тёмные фигуры, скользящие в темноте. И они приближались. Страх пронзил сердце юноши подобно острию копья. Безумно напуганный он начал дёргаться, пытаясь разломать кокон. Смерть была совсем рядом. Бродила на краю сузившегося поля зрения, ожидая возможности взяться за него всерьёз. Кожа юноши покрылась холодным потом. Его мутило от страха, а мысли были спутаны и текли, словно слипшийся мёд. При этом он не мог перестать думать о Деваре, как ни старался.       С одной стороны, Шон был рад, что ей удалось спастись (по крайней мере он надеялся на это) с другой, не мог выбросить из головы то, чем они занимались, пока звонок Евы не прервал их. Девара оказалась горячей девушкой и в постели им было кайфово.       На мгновение приятные воспоминания вытеснили страх, и его член наполнился приятной тяжестью, дёргаясь в жажде внимания.       «Это их феромоны», – внезапно понял Шон. – «Их феромоны каким-то образом усилили моё либидо! Надо сматываться отсюда».       Решив так, молодой человек сконцентрировался на простой и понятной мысли – выбраться из этого подземелья, и найти девушек, где бы они ни были. Он был так захвачен этой мыслью, что не замечал, появления одной из обитательниц Улья до тех пор, пока она не зашипела на него, привлекая к себе внимание. Шон судорожно повернул голову и увидел собственное отражение в гладком панциря смотрящей на него ксеноморфихи. В том, что была именно самка, сомневаться не приходилось – женственные очертания её экзоскелета, свидетельствовали об этом так же, как и лицо, чётко просматривавшее на конце фаллической головы.       Жёсткое и рельефное, будто из гипса вылепленное оно обладало точёными чертами и было абсолютно бесстрастным. Чёрная кожа, туго обтягивающая череп, не двигалась и, кажется, начисто была лишена мимических мышц. Лишь рот, обрамлённый полными губами открывался и закрывался, словно ксеноморфиха пыталась сказать что-то, но не знала слов или не имела речевого аппарата.       Шон сглотнул, увидев собственное испуганное отражение в гладком хитиновом щитке, закрывавшем глаза и решил заговорить с похитительницей. В отличие от напавшего на них монстра она выглядела более человечной и, возможно, была способна к общению:       — Могу я спросить, чего ты хочешь? – спросил Шон, с надеждой всматриваясь в лицо замершего перед ним существа. Ксеноморфиха выглядела озадаченной и несколько секунд просто смотрела на него склонив голову на бок и как будто размышляя о чём-то. Затем зашипела сквозь зубы. Звук вышел не угрожающим, и почему-то по телу молодого человека побежали мурашки.       — Дай угадаю, ты говоришь, что произошло недоразумение и ты здесь, чтобы отпустить меня? – съехидничал Трой. Вообще-то сарказм не был его коньком, но ситуация прямо-таки располагала к тому, чтобы сказать что-нибудь едкое как кислота чужого.       И это было ошибкой. Ксеноморфиха, может и не понимала человеческую речь, но явно могла ориентироваться по интонации. Как собака. И его ответ ей не понравился. Она зашипела, взмахнув костяным хвостом и резко подалась вперёд. Приблизилась к нему вплотную и прижалась огромной, выпирающей из отверстий в экзоскелете грудью. Такой же упругой, как силиконовый филлер.       «Не чужие, а порно-косплей какой-то» – подумал про себя Шон, отдёргиваясь настолько, насколько позволяли путы. На мгновение мысль о том, что всё это может оказаться чудовищной мистификацией, устроенной сектой безумных чужефанов, о которой говорила Девара, завладела им. Но, как бы сильно юноше не хотелось поверить, что перед ним сейчас стоит самая обычная девушка в костюме и гриме, он ясно видел, что это не так. Ни один даже самый талантливый специалист не смог бы сотворить чего-то настолько реалистичного. Прижавшаяся к нему самка, может и выглядела женственно, но оставалась при этом чуждым существом.       Её груди – слишком тугие чтобы быть натуральными, её скелетные рёбра и хвост, покачивавшийся за спиной. Её горячее дыхание, оседавшее на лице и волосах – подделать всё это нельзя было даже с помощью профессионального грима в сочетании с аниматронными протезами. Его действительно схватила самая настоящая самка чужих и, судя по всему, собиралась отобедать им.       Её рот широко раскрылся, демонстрируя второй ряд зубов, венчавших внутреннюю челюсть, с которой капала горячая слюна.       «Ну вот и всё, конец» – мелькнуло в голове Шона, но вместо того, чтобы нанести ему смертельный удар, вонзив зубы в голову или сердце ксеноморфиха схватила его за волосы и оттянула голову назад, больно приложив, при этом о стену. Видимо, чтоб не рыпался. От удара перед глазами парня вспыхнули миллионы ярких точек, а рот приоткрылся, пропуская внутрь вторую челюсть чужеродной самки. Полностью выдвинув эту ужасную, ребристую штуку, она проникла ею к нему в рот, достав до самого горла, после чего прижалась губами к губам, в извращённой имитации поцелуя. Без сомнения – самого ужасного поцелуй в жизни.       Внутренний рот ксеноморфихи оставался у него во рту и давил на заднюю стенку нёба Словно горловой кляп. Или член, засунутый слишком глубоко. От этой мысли и неприятных прикосновений к нёбному язычку парня скрутил жёсткий приступ тошноты. Он захрипел, издавая жалкие, задыхающиеся звуки и задёргался в коконе, всеми способами давая понять, что ему не нравится происходящее. Но его любовнице, похоже, было всё равно. Проигнорировав протесты, скользнула чёрными руками по его груди и животу, быстро добравшись до промежности. Когтистые пальцы обхватили его член и Шон почувствовал, как кровь утекает вниз.       Он понимал, что не должен так охотно реагировать на столь причудливых существ, но ничего не мог с собой поделать. Собственное тело предало его, ответив наслаждением на навязанные ему ласки. Несколько последующих минут, показавшихся несчастному парню вечностью, ксеноморфиха насиловала его рот своей внутренней челюстью и, одновременно, дрочила ему. Ей явно нравились спазмы его горла, поэтому она всё время так и норовила втиснуть этот ребристый стержень поглубже. Шон задыхался, изо всех сил борясь с тошнотой и глотал, глотал, глотал ту вязкую мерзость, что лилась ему в горло, оседая на стенках.       Кормила ли его любовница таким образом, или накачивала стимуляторами для последующего процесса, парню не оставалось ничего другого, кроме как принять каждую каплю того, что она дала ему. В конце концов, когда бедняга почувствовал себя наполненным, ксеноморфиха вытащила пыточное орудие у него изо рта, позволив проплеваться. Отпускать его член, при этом, она явно не собиралась, и продолжала манипулировать им со злобной улыбкой, обнажавшей поблёскивавшие металлом клыки. Вот сучка!       Не рискуя злить представительницу чуждого вида, Шон стиснул зубы и подавил рвущиеся из горла протесты. Во-первых, они всё равно бы не возымели никакого эффекта. Во-вторых он слишком сильно наслаждался происходящим. Его член выпрямился и окреп после первой же пары движений, а теперь и вовсе горел огнём наслаждения как рождественская ёлка. Но кончить ему не давали.       Ксеноморфиха ещё некоторое время натирала его своими чёрными, латексными руками, а затем опустилась перед ним на колени. Рот её открылся, внутренняя челюсть выскочила наружу проглотила его мясной стержень за один присест. Шон чуть было не заорал от ужаса, уверенный, что эта тварь отхватит его достоинство под корень, но зубы, контакта с которыми он так боялся, даже не коснулись драгоценной плоти. Лишь липкие стенки её глотки сжали стержень по всей длине. Это была ошеломляющая стимуляция.       Шон застонал, атакованный приятными ощущениями. Как бы он ни хотел дистанцироваться от этого существа и оказываемого ему насильственного минета, он не мог отрицать, что ксеноморфиха знала, что делает, и заставить его выпустить всё, что скопилось в его яичках. Ничуть не смущаясь она шумно заглатывала его член, шипя и двигаясь своим внутренним ртом вперёд и назад, сжимая и стимулируя приятной вибрацией. Парень сдался и прекратил сдерживаться уже на первой минуте издавая стоны всякий раз, когда самке удавалось добраться до него, доставив особенно сильное удовольствие. Его ствол пульсировал, глаза начали закатываться.       Чувствуя себя законченным извращенцем, получающим кайф от орального сношения с такой тварью, Трой пытался представить, что это Девара делает ему минет, но не смог заставить себя поверить в это. Инопланетная глотка совершенно не походила на человеческую, и ему достаточно было почувствовать очередное её сжатие, чтобы вспомнить – где он находится и кто ублажает его.       В конце концов юноша смирился со своей судьбой и отдался ксеноморфихе. Она была слишком хороша в том, что делала, а потому он позволил ей довести себя до оргазма. Наверное самого сильного в жизни. Когда её плотный и влажный рот послал очередной разряд удовольствия по его нервам, Шон выгнулся и закричал, сражаясь со своими ограничениями. Его ноги дрожали, а член дёргался выплёскивая сперму, заполняя рот самки. Та часть его разума, что не отключилась даже во время столь фееричного финала, испытала злорадства от мысли что теперь не она вливает в него что-то, а он в неё. Однако инопланетная любовница не проявляла признаков дискомфорта, проглатывая всё, что попадало ей в глотку. Видимо, её органы дыхания были в другом месте.       Шон же чувствовал головокружение. Его оргазм длился неестественно-долго и когда его член, наконец, прекратил пульсировать и подёргиваться, бедняга находился уже на грани оргазма. Ксеноморфиха же дождалась, пока он прекратит кончать, выпустила его многострадальный орган, выскочивший из её ребристой глотки со смачным звуком «поп». При этом действовала она очень осторожно, явно боясь повредить хрупкий инструмент. И лишь когда он оказался снаружи, самка втянула внутреннюю челюсть обратно и, захлопнув пасть, сорвалась с места и убежала куда-то, размахивая хвостом словно флагом. Она явно была воодушевлена.       Однако у Шона не было ни сил не желания анализировать случившееся и просто обмяк в своём рабстве. Голова свесилась на грудь и он смог увидеть своего опавшего, но всё ещё слабо пульсирующего друга. Он был скользким от покрывавшей его слюны и быстро уменьшался в размерах. Парень чувствовал головокружение и лёгкую тошноту. Получивший серьёзное ранение, лишённый нормального отдыха и опьянённый наркотическим действием феромонов, он вскоре потерял сознание, провалившись в забытье...       ...он не знал, сколько провёл вот так, стоя привязанным в тюрьме из липкой смолы, но открыв глаза обнаружил перед собой двух ксеноморфих, которые тянули к нему свои загребущие руки и гладили его потное, поблёскивающее тело – от плеч и груди до пространства между его бёдрами. Одна из двоих радостно зашипела, схватив его вялый член, лаская его и заставляя его встать.       Мысль о том, чтобы снова поднять свой член и доставить удовольствие этой паре самок не обрадовала Шона. Он был истощён и, к тому же, ничего не ел и не пил с тех самых пор, как попал сюда. Ну, если, конечно, не считать жидкости той жидкости, которой предыдущая партнёрша кормила его изо рта в рот. Он совершенно определённо не хотел трахаться с этой парочкой ксеноморфих или получать от них минет, но у его тела, похоже, были другие планы. Потому что стоило этим экзотическим существам навязаться ему, как его член мгновенно обрёл твёрдость стального стержня. Они с пугающей лёгкостью вызвали у бедняги крайнее возбуждение.       Не согласный с этим, Шон демонстративно отстранился, всем своим видом показывая, что не желает быть использованным ими. Как будто это могло помочь! Он был едва в состоянии двигать пальцами, не говоря уже о том, чтобы отклонить свой таз от жадных пальцев, попеременно ласкавших его достоинство. Однако ксеноморфихи бурно отреагировали даже это незначительное проявление неповиновения. Человек пытался лишить их то го, чего они хотели – такое никак нельзя было оставлять безнаказанным.       Чётко понимая это одна из самок бросилась на него. Её реакция была молниеносной – бедный парень даже не успел понять, что происходит или, как следует испугаться. В один момент он смотрел на чёрную фигуру шипящей инопланетянки, а в следующий, она взбиралась по его телу. Тот факт, что он висел на стене в вертикальном положении, не имело для неё никакого значения, учитывая что она, как и все особи её вида, могла взбираться по стенам. Когда их лица оказались на одном уровне ксеноморфиха провела рукой по его волосам, пачкая их слизью, а затем потянула назад. Шон уже знал, что за этим последует, но всё равно вскрикнул.       И вновь проскользнувший между женскими губами слизистый стержень проник в его рот, заглушая протесты и мольбы. Одновременно с этим Шон почувствовал, как слюна второй самки капает в большом количестве капает на член, подготавливая его.       Он думал, что она сделает ему минет, пока её подруга заставляет его делать минет ей (потому что охарактеризовать этот извращённый поцелуй как-то иначе не представлялось возможным), но у парочки оказалась чуть более богатая фантазия. Заполнив его желудок некоторым количеством жидкости, от которой Шона сразу охватила дымка возбуждения, ксеноморфиха вытащила у него изо рта свой язык, так неприятно похожий на член, и зашипела на подругу. Та мгновенно выпустила его уже проглоченный кол изо рта и приставила его к полночно-чёрной промежности висевшей на человеке самки, отодвинув в сторону остроконечный хвост.       Шон чувствовал, как её гладкая и тугая пизда прижимается к пульсирующей головке его члена, но ничего не мог поделать с этим. Она толкнулась несколько раз, примериваясь, после чего проглотила его мужественность горячим, сжимающим отверстием.       Глаза юноши закатились, а его стон разнёсся под сводами пещеры, едва тугие, шелковистые стены окутали каждый дюйм его чувствительного члена. Прилегание было по-настоящему плотным, но слюна, выделенная второй самкой, подготовила его, позволив скользить внутри. Ксеноморфиха зашипела от удовольствия и принялась трахать его, скользя своим гладким и узким отверстием по его члену и сжимая его. При этом её рука то и дело поглаживала щёку и волос парня, а указательный палец танцевал по его мускулистой груди в попытке выразить симпатию. В какой-то момент ему даже начало казаться, что эта самка... влюблена в него.       Так продолжалось полчаса, а может, и больше; в то время как тугая, ксеноморфная киска скользила вверх и вниз по его пульсирующему стволу, сжимая и лаская его плотными бархатистыми стенками. В конце концов она кончила первой и это зрелище было столь же завораживающим, сколь и ужасным. Ксеноморфиха прижалась бёдрами к его тазу и испустила громкий визг, разлетевшийся по пещере. Этот звук оказался более выразительным и, в некотором роде даже женственным, а потому напомнил Шону вопль баньши. Теперь он абсолютно уверен, за этих духов в древности принимали именно. ксеноморфов. Это объясняло и почему издаваемый ими звук считался предвестием смерти – мало кто выживал столкнувшись с чужими. Так и родилась легенда.       Впрочем, Шону быстро стало не до размышлений. Внутренние стенки сжались с такой силой, что он аж застонал от чувства абсолютной стеснённости вслед за которыми пришло сладостное освобождение. Искры удовольствия фейерверком вспыхнули в нём.       Из-за воздействия феромонов его оргазмы и так были неестественно долгими, а тут его продлило ещё и то обстоятельство, что чужеродная самка продолжала удерживать его член в ловушке своих узких глубин, пытаясь выдоить каждую каплю драгоценной жидкости. И только убедившись, что он больше ничего не сможет ей дать, она с чавканьем соскользнула с его опустошённого члена.       В тот же миг, вторая самка, всё это время наблюдавшая за ними со стороны, накинулась на подругу. Встав на колени между её хорошо оттраханными бёдрами, она погрузила свой телескопический, внутренний рот в её влагалище, собирая человеческое семя.Не успевшая прийти в себя ксеноморфиха застонала и выгнулась всем телом. Дрожь прокатилась по её позвоночнику – от головы до кончика хвоста и она вынуждена была прислониться к стене, чтобы сохранить равновесие. Её аж потряхивало. Кунилингус в инопланетном исполнении был так же хорош, как и минет. Шон усмехнулся бы бредовой мысли, если бы не накатившая усталость.       От сексуального истощения глаза парня уже начали слипаться и он надеялся, что в этот раз ему дадут отдохнуть. Хоть он и наслаждался тем удовольствием, которое ксеноморфихи навязали ему но даже сластолюбию юнца был положен предел. Он хотел отдохнуть и с тревогой смотрел на новых самок, заявившихся в переполненную камеру. Как говорится – в тесноте, да не в обиде.       Когда одна из них посмотрела на его скользкий от слюны и других жидкостей член и оскалилась Шон застонал, что отдохнуть ему всё-таки не дадут. Эти твари собирались по максимуму использовать своего нового пленника и просто... пустили его по кругу!       Заставили пройти через унизительное насилие десятки раз. В Улье он стал чем-то вроде общего вибратора, которым могла пользоваться любая проходящая мимо самка. И они не отказывали себе в удовольствии покататься на человеческом члене до оргазма, прежде чем вернуться к своим естественным обязанностям в Улье. Правда большинство из них, всё-таки, но периодически отсасывали ему. То ли для того, чтобы собрать его семя для каких-то целей, то ли им просто нравился его вкус. Без штанов, которые могли бы помешать им, самки просто подходили, гладили его до наступления эрекции и сосали пока не кончал. Хотел он того или нет.       За время его пребывания ксеноморфихи настолько хорошо узнали его тело, что научились манипулировать им, так как хотелось заставляя ублажать себя. Не имеющий аналогов в их анатомии, человеческий язык очень приглянулся похотливым самкам, а потому они частенько забирались к нему на лицо, прижимая свои полночно-чёрные щёлочки к его рту, требуя оплаты за минет и кормёжку. Поначалу Шон сопротивлялся, но быстро понял, что это бесполезно. Разъярённые отказом самки сразу же принимались душить его, и парню приходилось подчиняться. Поэтому теперь, каждый раз когда перед его лицом оказывалась промежность очередной инопланетянки, он просто высовывал язык и брался за работу, пытаясь заставить её кончить как можно скорее, что было не просто.       Чёрные сучки обладали впечатляющей выносливостью, а потому Шону приходилось изрядно попотеть, чтобы ублажить каждую из них. Но это того стоило. Ведь каждый раз, когда очередная ксеноморфиха достигала кульминации на его языке, испуская пронзительные вопли, он чувствовал себя настоящим мужчиной, самцом. Переполняющая сердце Шона гордость заставляла его пожирать промежности инопланетянок с ещё большим энтузиазмом, пронзая отверстия их языком. И они любили это – очень сильно.       А ещё им нравилось целоваться. Для столь агрессивных существ, ксеноморфихи были прямо таки одержимы поцелуями и насиловали рот Шона при каждом удобном случае. И как будто этого было недостаточно, каждая считала своим долгом покормить его. Может это был такой своеобразный ритуал ухаживания, а может срабатывал материнский инстинкт, но чёрные сучки не упускали случая накачать его своей гадостью. Их пленнику же оставалось только глотать. За время заключения в него влили объём жидкости, эквивалентный небольшой бочке и этого оказалось достаточно, чтобы поддерживать его. По крайней мере какую-то часть жизни.       Ксеноморфихи, столько раз насильно доставляли ему удовольствие и вынуждали доставлять его им, что в какой-то момент Шон сломался и подчинился им. Чем больше они трахали его, тем быстрее его разум превращался в кашу. В конце концов, он деградировал до такой степени, что уже больше не мог думать ни о чём, кроме секса с похитившими его инопланетными самками.