Чужой: Ева

      Когда Чужехищник в очередной раз пришёл за ней, Ева не нашла в себе сил даже на то, чтобы застонать. Всё это повторялось уже столько раз, что её измученный однообразным ужасом разум больше не видел смысла реагировать на происходящее. Всё равно от неё больше ничего не зависело. Ведь тот, кто делал с ней все эти ужасные вещи не был человеком. Будь он таковым и у Евы, возможно, был бы шанс. Человека можно было перехитрить. Как-нибудь обмануть, задобрить, вырубить или убить наконец. Но с ксеноморфом такое не прокатывало. Тем более с предводителем ксеноморфов, продемонстрировавшим наличие силы, достаточной, чтобы усмирять Преторианцев, считавшихся чуть ли не самыми сильными боевыми единицами в Улье. Чудовище было... необоримо.       У истощённой и ослабленной девушки не было ни шанса справиться с ним. Это только в фильмах главная героиня всегда успевала в последний момент выбросить своего врага в открытый космос, вылить ему на голову расплавленное олово или избавиться каким-то иным продемонстрировав своё хладнокровие, смекалку и крутость. В жизни всё обстояло иначе. Ева, может быть, была бы и рада пойти по стопам Эллен Рипли, избавившись от своего обидчика, однако у неё при себе не было ничего, чем это можно было бы сделать. Ни оружия, на самодельного огнемёта ни, тем более ведущей в открытый космос шлюзовой камеры под рукой. Ни-че-го.       Чёрт! Да у неё не было даже одежды, чтобы соорудить из неё верёвку и повеситься на сооружённой из неё петле и покончить со своими страданиями. Только слабеющее день от дня тело и угасающий разум. Депрессия всё сильнее охватывала девушку, запуская в неё свои когти. Плакать уже не хотелось. Всё слёзы были выплаканы в первые дни её ужасного заточение в слизистом коконе, прилепленном на стену пещеры. Бежать она тоже больше не пробовала, зная что это бесполезно. Тяга к сопротивлению угасала и Иллаун не то, чтобы смирилась с происходящим, а скорее отрешилась от него. Отгородилась стеной безразличия. Ничто из происходящего больше не тревожило её. Когда Чужехищник пихал в её рот свою мерзкую трубку, похожу на член, отрыгивая часть переваренной пищи, она покорно глотала предложенное угощение. А когда насиловал – сохраняла позу, пока тому не надоедало.       Девара, имевшая достаточно богатый для своего возраста сексуальный опыт, как-то сказала ей: «Иногда вы занимаетесь любовью, иногда ты трахаешь его, а иногда тебе не остаётся ничего другого, кроме как сцепить зубы и принять это, как хорошая девочка». В жизни Иллаун сейчас настал именно такой момент и она, следуя завету подруги, это и делала. Бездумно и монотонно.       Казалось бы, предводитель ксеноморфом должен был бы устать от ебли её бесчувственного тела, но к сожалению ничего такого не было и в помине. Черный зверь не проявлял ни намёка на потерю интереса к жертве, продолжая являться к ней с прежней периодичностью. Останься от девушки чуть больше, чем сейчас, она, возможно, и задумалась бы о причинах подобного интереса, но если честно – Иллаун было всё равно. Она всё больше спала, в своём коконе, который теперь казался тёплым и уютным, а стакливаясь с насилием, игнорировала его с апатичным равнодушием. В особо тяжёлые моменты, когда Предалиен входил в раж и забавлялся с ней по многу часов без перерыва, ей даже казалось, что она смотрит на себя со стороны. Вне телесное путешествие.       Однако в этот раз произошло нечто совсем уж необычное. Когда монстр вновь встал перед ней, обдавая обжигающим, горячим дыханием, Ева даже взгляд в его сторону не соизволила обратить. Свесив голову на бок она продолжила тупо смотреть на стену, наполовину закрытую дредами ксеономорфа. Тот принялся лапать её, разрушая затвердевшую оболочку когтистыми пальцами и одновременно лаская неотзывчивое тело девушки, но все его попытки пробудить в ней искру были тщетными. В ней не осталось ни ужаса, ни отвращения, на протеста. Лишь пустота, где уже нечему болеть. Её личность коллапсировала, переставая существовать.       И всё же, какие-то остатки её прежнего «я» ещё цеплялись за жизнь. А потому когда за спиной навязывающегося ей в любовники монстра мелькнула стройная женская фигура, Ева нашла это событие достаточно интересным, чтобы прервать своё медитативное состояние. Самое по себе, это не было чем-либо удивительным. Ей и раньше приходилось видеть людей, однако ни одному из них не разрешалось разгуливать на свободе. Все смирно сидели по своим коконам, обслуживая чужих своими телами. То, что кому-то как и ей удалось выбраться из слизистого узилища, само по себе было достаточно интересным. Никаких иллюзий Иллаун, естественно, не питала и в то, что кому-то удастся вырваться отсюда не верила, однако... ей за хотелось посмотреть – Что чужехищник сделает со сбежавшей нахалкой? Убьёт? Вернёт на прежнее место? Или возьмёт вместо неё? Не то, чтобы это имело хоть какое-то значение, однако вещи, выбивающиеся из привычного, ставшего обыденным, течения жизни, всегда привлекают внимание.       Вот и Ева, не совладав искушением, заставила глазные яблоки двигаться. Посмотрев туда, где предположительно, шныряла незнакомка, девушка увидела там... себя! Да, в камере, где её поселил похититель было сумрачно, но не настолько,чтобы нельзя было судить наверняка. Это была она и одновременно не она. А какая-то её версия. Более инопланетная и мрачная. Даже готичная.       Да, пожалуй так. Ведь в отличие от неё эта девушка была одета в некое подобие корсетного платья с длинной, но не пышной юбкой, выглядевшей так, словно его хозяйка несколько дней таскалась по пересечённой местности, успев изрядно обтрепать подол и порвать ткань более чем в дюжине мест. Присмотревшись, Ева поняла, что это и не платье вовсе, а похожая на него конструкция из органических материалов. То, что выглядело как блестящий чёрный корсет, оказалось оказалось затвердевшим до состояния пластмассы слизью, плотно облепляющей впалый живот и подчёркивавшей маленькую, аккуратную грудь. Тянувшая же от бёдер юбка на поверку и вовсе оказалась свита из полупрозрачных нитей белого вещества, похожего на необычайно-плотный паутинный шёлк.       Чем-то образ её двойника напоминал Верховную Жрицу, увиденную Евой во время одного из приступов, пережитых на «чёртовом холме». Однако сходство было не полным. Ведь если в той женщине чувствовалась некая мудрость и даже трагизм, то от этой особы исходило одно лишь самодовольство и злонравие. Иллаун никогда особо не нравилось собственное лицо, но увидев его таким, она и вовсе начала испытывать к себе отвращение. То есть не к себе, а к той «себе», которая стояла за спиной Чужехищника. Острое, скуластое оно было белым как мел... или кожа фэйри, о которых Иллаун тоже грезила здесь. Бледную кожу, отливавшую болезненной синевой и прочерченную чёрными венами, оттеняли слегка взлохмаченные, чёрные волосы, и увенчанные роскошной короной с закруглёнными вовнутрь зубцами. Три пары их, расположенные над висками, создавали иллюзию развесистых демонических рогов.       Что-то из этого определённо было одеждой, а что-наоборот – являлось частью хитиновой брони, наросшей на теле девушки с её лицом в результате мутаций. Вот только понять – где заканчивалось одно и начиналось второе не представлялось возможным. Во всяком случае не сейчас – когда она выглядывала из подмышки Чужехищника, надвинувшегося на неё с не добрыми намерениями.       — Кто ты? – спросила Иллаун и это стало ошибкой. Ксеноморф мгновенно воспользовался тем, что его жертва разомкнула губы и быстро всунул её в рот внутреннюю челюсть, войдя чуть ли не до самого горла. Зубы сжались на языке, в горло полилась слюна.       — Поверишь, если я скажу, что Принцесса Фэйри? – со злой улыбкой на посеревших губах спросила девушка с внешностью Евы и сама же себе ответила, беззаботно махнув рукой – Конечно нет. Врать тебе всё равно, что врать самой себе. Какой смысл? Правильно – никакого. Его просто нет. Поэтому скажу так – я та, кем ты становишься. Кем ты пока что ещё можешь стать, Ева Иллаун.       Подвешенная на стене девушка усмехнулась. Её рот был пронзён толстенной штукой, не приятно напоминавшей член. Колечко её губ больно растягивалось его ребристыми краями, а потоки густого секрета заполняли рот, вызывая удушье и страх утонуть в слюне.       «Ну да, конечно. Стать такой такой как ты» – мысленно усмехнулась Ева, глядя в чёрны глаза своего отражения. – «Ты расхаживаешь по Улью свободно, в то время как я вишу, приклеена к стене этими чёртовыми соплями. Ты говоришь, что мы одинаковые, что ты это я, но это не так. Ты не я, потому что ты не страдаешь здесь, на моём месте. А я не ты, и мне не стать тобой, потому что он никогда меня не отпустит». Не смотря на то, что она подумала всё это про сербя, странная собеседница услышла её.       — Вспомни видения, – просто сказала она прохаживаясь между стенами камеры и ловка избегая взмахов хвоста Чужехищника, который, похоже, не видел и не догадывался о её существовании. – В них были женщины, что стояли с чужими на равных. Они не были привязаны к стене и затрахаными, как ты. Они жили своими жизнями, на поверхности и проводили ритуалы, во время которых встречались со своими возлюбленными, чтобы получить удовольствие и силу. Но ты права, это не легко. Нужно обладать яркой личностью, железной волей чтобы чужие приняли тебя за свою. И сверх этого, чтобы самец и вожак Улья принял тебя как равную.       «И что мне делать?» – подумала Ева, решив что у них и правда один мозг на двоих, раз уж они могли слышать мысли друг друга.       — Бороться, – двойник произнесла эту фразу с какой-то ласковой злобой. – Он хочет оставить тебя здесь и трахать до скончания веков. Но ты не обязана принимать его волю. Стань Королевой, а не подстилкой. Борись. Борись с ним. С его силой. С его феромонами, которые он использует, чтобы подчинить тебя. Борись, потому что если ты не будешь бороться, от тебя вскоре ничего не останется. Ты дошла до края. Пришло время делать окончательный выбор. Пришло время решить – позволишь ли своей личности окончательно угаснуть и станешь такой, как другие здесь, или пойдёшь наперекор обстоятельствам и продолжишь бороться за себя.       «Как?! Как я могу бороться когда он так силен!» – закричала Ева в своих мыслях, чувствуя, как на её интимность опять покушаются. И как всегда Чужехищник не церемонился – оторвал её ногу от поверхности, к которой она была приклеена, сжал когтями, царапая нежную плоть до крови. Отодвинул в сторону и вошёл, коротко, мощно и довольно болезненно забивая себя в неё.       — С помощью своего интеллекта и хитрости, конечно, – всплеснула руками тёмная версия Евы. – Ну и силы, куда же без этого?       «У меня нет... сил... Я обычный... человек...» – думать становилось всё сложнее. Трахающий её ксеноморф заботился об этом.       — А может теперь есть, – заговорщицки улыбнулось тёмное отражение Иллаун и, видя что та всё ещё сомневается, подняло руку.       — Не веришь? Ну так смотри, – украшенные когтями пальцы издали сухой щелчок и висевшая на стене девушка обнаружила себя стоящей на полу, в нескольких шагах от той, кто напоминала её сестру близнеца, которой у неё никогда не было. Это существо, эта сущность, кем бы она или оно ни было, освободила Еву от нитей слизи, на которых она была подвешена, простым движением руки.       — Ты всегда можешь пропустить секс с ним, если не хочешь. Смотри, – злая копия её самой утешительно взяла девушку за руку. На мгновение брюнетка даже поверила, что ей удастся спастись, что новая знакомая просто выведет её отсюда на поверхность, вернёт родителям... а потом услышала стон позади себя и обернулась. На стене висела уже третья по счёту Ева, которой сейчас приходилось не сладко. Чужехищник трудился над ней, даря свою любовь с каким-то особенным пылом. Перевозбудился, похоже.       — Я сошла с ума? – абсолютно спокойно спросила Ева у Тёмной Евы. При этом вопрос даже ей самой показался риторическим.       — С человеческой точки зрения? Да. Но это эффект разделения сознания. Ты можешь отделять разум от тела, можешь дробить его, отпуская в полёт. В пределах Улья, конечно, но этого хватит, чтобы пережить эти травмирующие события с минимумом потерь.       — Почему? Кто я? – ничто больше не мешало Еве говорить и она делала это. Они обе стояли и говорили прямо за спиной у распалённого чужехищника, который в данный момент самозабвенно насиловал третью Еву, не замечая постороннего присутствия.       — Я же сказала тебе я – Принцесса Фэйри. А раз я Принцесса, то значит и ты. Ведь мы одно целое, – Тёмная Ева отпустила руку своего оригинала, выражая неодобрение подобной непонятливостью. – В тебе течет кровь фэйри. Кровь чужих. Поэтому ты и пробудилась, придя на холм. Видимо, часть гибридов сумела избежать уничтожения и оставить свой след в генофонде популяции. Гены, переданные ими местным племенам передавались из поколения в поколение, претерпевая мутации. Меняясь и превращаясь.       Переданные тебе родителями в неактивном состоянии, они спали внутри твоей цепочки ДНК в виде генетических пережитков, пока твоей появление на «чёртовом холме» не заставило их проснуться. Видения, повышенная сексуальность – всё это часть твоего инопланетного наследия. Твой разум борется с ним. Пытается отрицать. Из-за этого твоя личность распалась на две разные части. Первая – ты, какой ты и привыкла себя видеть. Вторя – я, которая знает о том, что она нечто большее, чем просто человек и хочет позволить происходящим с ней изменения продолжаться. Мне потребовалось время, чтобы созреть. Чем дольше, чем ты находишься здесь, тем сложнее тебе отрицать меня. Моё существование, моё присутствие в тебе. Именно поэтому мы и говорим сейчас с тобой.       — А там тогда кто? – Ева выразительно указав на жертву Чужехищника. – Вот она, которую жестко трахают сейчас, она кто тогда?       — Это наше тело, – сухо усмехнулась Тёмная Ева. – Сейчас нас там нет. Осталась только наша инстинктивная, животная часть.       Обе двушки синхронно посмотрели на свою «сестру» распростёртую на стене с разведёнными над головой руками и ногами, раздвинутыми так широко, как только было возможно без дискомфорта. Обнажённая, не считая клейкой слизи, фиксирующей её в статичном положении она была насажена на мощный, сегментированный член, погружавшийся в её влагалище. Его широкое основание то появлялось, то исчезало внутри и каждый раз он входило в неё чуть глубже, наверняка доставляя при этом кое-какие ощущения между ног. Вот только особо недовольной эта Ева не выглядела. Скорее наоборот. Она не мучилась, она наслаждалась.       Во всём этом образе крылось нечто и помимо сексуального контекста. Чужехищник не просто овладевала девушкой, он постепенно забирал её волю. Расчётливо, неторопливо и безжалостно – толчок за толчком. Трахал её мозги, превращая их в кашу.       — Всё верно, Иллаун, – прошептала Тёмная Ева, неотрывно наблюдая за происходящим. – Посмотри на неё – голая, беспомощная, красивая в ловушке этого адского существа, доставляющего ей удовольствия. Вначале, когда ты была на её месте, ты кричала и сопротивлялась тому, что с тобой происходит. Не чем дольше это длилось, тем тише становился твой голос. Ты поняла, что твой мучитель глух к мольбам об освобождении и не остановится. Что тебе остаётся лишь плакать, пока твоя воля подчиняется ему. И постепенно твой плач начал ослабевать. Ты начала принимать тот факт, что этот самец владеет тобой навсегда, пусть ещё и не понимала этого. Чужехищник же терпелив и методичен, а его объятия требовательны, голодны и ненасытны. Он никогда не остановится и продолжит толкать тебя за пределы того, о чём может мечтать человек, забирая при этом всё быстрее и быстрее.       — И если ты позволишь ему, то станешь такой, как она, – Тёмная Ева махнула рукой в сторону совокупляющейся парочки. – Это уже начало происходить. Ты становишься ею. Если так и дальше пойдёт, та часть разума, что принадлежит тебе, перестанет существовать. Но видишь ли, вот в чём незадача – исчезнешь ты, исчезну и я. Останется только она. Инстинкт. А я этого не хочу. Я хочу завершить своё превращение и стать той, кем и должна. Но я пока слишком слаба, чтобы захватить контроль над этим телом. Над ней. Поэтому я прошу тебя сражаться за нас двоих. Победи инстинкт, победи апатию. Борись. Борись с собой и борись с ним.       Ева слушала своего злого двойника и смотрела на свою точную копию, подверженную атакам инопланетного существа. Скользкий от её сока член поблёскивал в тусклом свете торчавших из-под слизи, продолжая наступление на её женственность. С ритмичной точностью, которую могла выдать только машина, хитиновый отросток погружался глубоко внутрь неё, стимулируя чувствительные нервные окончания, выстилавшие внутреннюю поверхность любовного канала. И каждое соединение вызывало слабое нытьё. Ребристый жезл так сильно щекотал её внутренности, что пальцы её ног судорожно сжимались в сексуальной агонии.       В какой-то миг глаза Евы встретились с глазами её пустой, лишённой разума оболочки и внезапно... соединилась с ней, осознав, что это она, а не какая-то другая Ева висела всё это время распятая на стене в маленькой камере, пока её податливая и упругая плоть герои чески принимала могучий инопланетный фаллос. Это её удовольствие наполняло воздух, отчётливо ощутимое благодаря крикам страха, паники, унижения, стыда и удовольствия, которое она не могла принять. Встреча с тёмной собой встряхнула Еву, не оставив и следа от её апатии. Осознав, что сдавшись, она не только не прекратит мучения, но а только сделает их вечными девушка возобновила борьбу тем единственным способом, который у неё остался – криком. Она не могла двигаться или сделать ещё что-то, что позволило бы избежать источника сладких мучений или хотя бы выразить своё удовольствие. Крик, фактически, оставался единственным выходом Евы. И она кричала, покорно принимая всё, что Чужехищник делал с отданным ему на растерзание телом.       А делал он, ох как не мало. Ощущения заставляли Еву задыхаться. Из-за стараний инопланетного партнёра она испытывала удовольствие, столь сильное что оно почти не отличалось от боли. Спазмы сотрясали всё её тело, и она дёргалась и тряслась изо всех сил в узком диапазоне, который позволяли клейкими нитями кокона с одной стороны и громадным хитиновым телом с другой.       «Помоги мне!!!» – в отчаянии пленница воззвала в своей Тёмной Стороне, но та лишь развела руками, неохотно опустив голову.       — К сожалению, разделять твоё сознание не просто. Мало опыта. Недостаток воли. Ослабленное состояние. К тому же, я говорила, что я пока ещё слишком слаба. Боюсь, что тебе ещё некоторое время придётся справляться одной. Но подумай об этом с другой стороны – если бы я была сильнее, ты стала бы мне не нужна. Я просто отодвинула бы тебя на задний план, где всегда находилась, а потом сделала бы всё сама. А так мы с тобой болтаем словно лучшие подружки. Ну, я зайду когда вы двое закончите.       С этими словами Тёмная Ева ушла, шлёпая босыми ногами по влажному полу. Иллаун вновь осталась наедине с насильником. Однако вместо того, чтобы просто свисать со стены, как мешок с мясом, она принялась бороться. Не с ним – пока ещё нет, а с собой. Со своим телом, которое желало подчиниться чудовищу. Просто расслабиться и обрести извращённый рай в его когтистых объятьях.       Это было нелегко. Чертовски нелегко, при таком-то уровне возбуждения. Девушке с трудом удавалось сопротивляться желанию прикрыть глаза, отдавшись во власть ощущений. Однако она не делала этого, помня о предупреждении, вынесенным её альтер-эго. Тёмная Иллаун была права – часть её хотела подчиниться Чужехищнику. Отпустить свой разума плавать по волнам инстинктов, став его игрушкой. Разве это было бы не прекрасное зрелище – Красавица, покорившаяся Чудовищу? Бездушному существу, попав в полную зависимость от него? Именно такие мысли появлялись в её голове в такт толчкам ксеноморфа, раз за разом подбрасывавших её таз. Ева корчилась, изо всех сил пытаясь подтянуть тельце вверх, уводя промежность от источника безжалостной стимуляции.       — Я не поддамся тебе... – всхлипнула Иллаун с ненавистью уставившись в безглазую морду Предалиена. – Не поддамся... тебе.       И как всегда её слова были проигнорированы. Самец лишь крепче сжал её взмокшее от пота, и натёкшей из рта слизи, тело, двигая по нему корявыми лапами. Текстурные ладони проявили особое внимание к соскам Евы, подогрев удовольствие до максимума.       Мощный толчок был всем, чего не хватало, чтобы прикончить её. И Чужехищник обеспечил этим свою жертву. Тело Иллаун яростно содрогнулось в оргазме – одном из лучших, какие она когда-либо испытывала. И это заставило её ненавидеть монстра ещё сильнее. Она ненавидела всё в нём – его чудовищный облик и чужеродный запах, а главное – то, как он доводил её до экстаза, заставляя выплёскивать свои женские соки на его покрытый хитином пах. Ева заставляла себя ненавидеть, потому что в глубине души знала, что Тёмная Ева права – какая-то её часть наслаждалась тем, что только что произошло. Нет, нельзя было поддаваться!       В противном случае её ждала бы участь племенной кобылы, вынашивающей отродье, этого чудовища, или секс-игрушки, которую оно использовало для собственного удовольствия Этого нельзя было допустить. Поэтому Иллаун собиралась сражаться. До конца.       — Я не поддамся тебе! – уже более уверенно повторила она, показывая что не смотря на насилие всё ещё не сломлена и собираться бороться с ним до конца. Логичным было ожидать, что Чужехищник накажет её за дерзость (особенно с учётом того, что он сделал с тем Преторианцем за открыто брошенный вызов), но он не стал. Заметно смягчившись после полученного удовольствия, он хитро и немого злобно ухмыльнулся её, раскрыв окружённую жвалами пасть, и нежно провёл сгибом когтистого пальца по щеке.       Странный жест с намёком на привязанность, лишь усилил уверенность Евы в принятом решении. Не смотря на стыд и унижение перед возбуждением, которое Предалиен заставил её испытать, и боль причинённую насилием, она больше не собиралась впадать в апатию и покорно терпеть его издевательства. И уж точно не стала бы называть «привязанностью» те инвазивные стимулы, которыми он её одаривал. Инопалнетному существу просто нравилось «играть» со своей добычей, осыпая её своей «любовью». Только и всего.       Она не собиралась поддаваться ему. Нужно было дождаться возвращения Тёмной Евы и придумать план, чтобы выбраться отсюда. При этом Иллаун понимала, что увиденная ей девушка вполне может оказаться видением, но это её больше не волновало. Сумасшедшая или нет, она собиралась уйти, попутно разнеся здесь всё к чёртовой матери. Принцесса Фэйри разбушевалась.