Чужой: Ева

      Решаясь на роковой шаг, Ева думала что ей выпадет случай почувствовать себя Самарой Морган из фильма «Звонок». Ну а что? Все исходные были в наличии: бледная черноволосая девушка в белом «одеянии» из паутины — раз. Колодец с тем, что при доле фантазии можно было принять за «чёрную-пречёрную-воду» — два. Ненавидящая психопатка не напрямую, но косвенно столкнувшая её туда — три. Безумие и галлюцинации — тоже. Что называется весь набор. Так что она запросто могла вписаться в роль Самары.       Вот только увлекательного аттракциона с барахтаньем в мазуте и смоле не получилось. Жидкость на дне круглого каменного колодца приняла её без сопротивления. Лёгкое касание и Ева оказалась поглощена тьмой. Всего на мгновение, затем её выбросило в какое-то место… или скорее даже состояние, лежащее за пределами тех, что известны человеческому роду. Так, должно быть, чувствует себя завернувшаяся в кокон гусеница, когда превращается в бабочку. То есть не чувствует вообще ничего. Самой себе Ева казалась невесомой и бестелесной. Её физическая оболочка осталась там — внизу, в бурлящей миазмами яме. И сейчас, наверное, тоже вопила от экстаза и ужаса бултыхаясь в чернильной жиже, превращавшей её в нечто совершенно нечеловеческое.       Разум Евы, та часть, которая осознавала себя человеком по имени Ева Кейтелин Иллаун находилась в безопасности от всего этого в пространстве, сотканном из её воспоминаний и того ментального мусора, который застрял в коллективной памяти Улья.       В результате она то бродила по пересечённым, изгибающимся коридорам, стены которых оплетала чёрная органика, то попадала в комнаты, каждая из которых воссоздавала важные места из её жизни. Кухня, где она обычно ужинала с родителями, комната на втором этажа ставшая их с Деварой «логовом» где они смотрели, читали и обсуждали всякие жуткости. Были там и просто памятные места вроде моста через Темзу, так впечатлившего её в десять лет, ну и прочих достопримечательностей Лондона. Все они тоже помещались в комнатах-ячейках. В уменьшенном размере, конечно, но с сохранением всех деталей. Включая даже естественную освещённость и погодные условия. Было крайне неестественно наблюдать, скажем темную громаду Тауэр-Бридж освещенную затянутой облаками Луной, плывущей под потолком пещеры, представлявшим собой фальшивое небо. Фальшивая реальность.       Интерпретация Ульем её памяти. При чём искажённая тоннами отсебятины. Заглядывая в некоторые комнаты Ева видела события, которых не было в её жизни, и которые просто не могли произойти. Например, её мать уж точно никак не могла танцевать голой вокруг костра, а её отец, будучи серьёзным вдумчивым человеком, тем более не стал бы участвовать в столь варварском ритуале. А ещё родители не возили её — месячную кроху в холмы, не клали на алтарь и не отступали прочь, ожидая когда появившийся из-под земли чужой не «благословит» её парой капелек слюны, оброненной в рот. Всего этого не было, потому что не могло быть никогда. Ева точно знала, а потому натыкаясь на нечто подобное просто отворачивалась и шла в другую сторону, бормоча что всё это бред.       Её путь долгим и запутанным, и в конце его девушка вышла на «чёртов холм» с которого всё началось. Был вечер и налетевший со стороны горной цепи ветер разогнал тучи, позволив закатывающемуся за горизонт солнцу в последний раз коснуться земли. Девушка стояла на вершине холма, а вокруг как и прежде, простирался неведомый и забытый край. Пустынная местность с полукруглыми холмами и дикими голыми скалами в тёмной оторочке лесных чащоб. Под пасмурным, сумрачно-серым небом пустынная местность выглядела скупо и непритязательно, но алый свет залил румянцем серые холмы. Остро пахло вереском и известняком.       Это место казалось таким реальным, что просто не могло быть видением. Это было что-то другое. Конечная точка её пути.       И здесь, в этом нервном узле, оформленном в виде безупречно отрисованной декорации, Ева встретила её. Верховную Жрицу из своих видений. Ту самую, что руководила оргией в свете костра, которую Ева увидела в день своего первого посещения «чёртового холма». Ту самую, что приносила в жертву привязанных к камням пленниц и направляя юных чужих на сексуальные подвиги. Потворствуя им в раскрепощении. Она, должно быть, умерла задолго до рождения Иллаун, но её образ продолжал жить в коллективной памяти Улья. И сейчас, девушка видела её так же отчётливо, как если бы та на самом деле сейчас стояла перед ней.       Уже немолодая, но ещё и не старая, она многое повидала на своём веку. Тяготы и невзгоды оставили глубокий отпечаток на её худом, аскетичном лице, придав ему оттенок трагизма. Но несмотря на это след от улыбки прятался в уголках её бледных губ, а в глазах, отражавших алое пламя закатного солнца таилась некая бесовщинка, выдававшая в брюнетке самую настоящую ведьму.       — Ева, — коротко поприветствовала она девушку, раскрывая руки для объятий. Стройная, даже худая как и большинство тех, чью кровь смешалась с кровью пришельцев, она куталась в безразмерную шерстяную накидку, разошедшуюся вокруг фигуры как крылья.       Она пришла к Еве как ангел, утешения. Как мать, успокаивающая свою дочь. Как старшая подруга. Из-за этих ассоциаций лицо жрицы исказилось на миг, обретя сначала черты миссис Иллаун, а затем и Девары Уолш. Ева помотала головой из стороны в стороны и снова увидела забывшее ласку солнечных лучей лицо истощённой женщины, окутанное облаком растрёпанных, вороных волос.       — Дочь моя, — позвала Жрица и её голос — такой искренний, такой проникновенный и такой родной сразу вывел Еву из ступора.       Задыхаясь от горечи, комом вставшей в груди и горле, девушка буквально кинулась в распахнутые объятья женщины. Утонула в них, наслаждаясь покоем и безопасностью, которые подарили её сомкнувшиеся за спиной руки. Как же давно она не чувствовала ничего подобного! Как же долго страдала… Эта мысль заставила Еву прижаться к женщине изо всех сил и крепко-крепко обнять.       Затем она заплакала. Завыла, выплескивая из себя боль и ужас плена, унижение и отвращение насилия, которому подверг её Чужехищник и гротеск собственного безумия, воплотившегося в образе Тёмного Двойника. Сначала она кричала без слов, позволяя эмоциям вибрировать в пространстве вокруг них набирая силу. В этом месте (или правильнее было сказать состоянии?) ей не нужен был воздух, чтобы кричать. У неё не было лёгких, которые могли бы нуждаться в нём. У неё не было даже тела. Только форма. Образ, сотканный из мыслей и чувств, что сошлись в точке абсолютного страдания и, раскалившись добела, выплеснулись наружу.       Так внезапно и не к месту вернувшаяся к ней способность чувствовать на какое-то время оставила Еву в объятьях материнской фигуры, разрывающейся криками бессильной и горя. Затем, постепенно, крик начал утихать. Сошёл на нет, превратившись жалкие всхлипы и спокойствие ласковых, защитных объятий. Прикосновение заботливых и любящих рук, гладивших девушку по голове постепенно помогли ей успокоиться, собрав воедино разрозненные осколки ментального здоровья. Восстановить здравомыслие.       — Моя бедная девочка, — тепло, с сочувствием прошептала ей на ухо Верховная Жрица. — Тебе столько пришлось пережить… ты так натерпелась от моего мальчика… он так сильно обидел тебя. Мне так жаль, моя дорогая… Но ты и сама виновата в этом.       Отказываясь верить своим ушам Ева медленно отстранилась. Эта добрая женщина не могла произнести ничего подобного. Она, наверное ослышалась. Или что-то не так поняла. Ведь не могла же Верховная Жрица обвинить во всём её — жертву изнасилования!       — Ты должна была укротить бурю его страсти и стать партнёром. Королевой Улья, а вовсе не очередной жертвой, — произнесла ведьма, беря Иллаун за подбородок. — Но ты не смогла. Не пойми неправильно, я не виню тебя, ведь ты очень юна и не знала, что именно тебе делать. Я посылала тебе видения, но без моей направляющей воли ты ничего не поняла и не выполнила свою миссию.       — Подождите, это вы послали мне те видения? — вся приязнь к женщине мгновенно улетучилась, сменившись разочарованием и обидой от очередного обмана. Ну конечно, чего ещё можно было здесь ожидать? Утешения и поддержки? Может быть помощи? Чёрта с два! Она оказалась в мозговом центре Улья, или неком его аналоге. Это ксеноморфы разговаривали сейчас с ней, приняв для удобства облик материнской фигуры. А она так отчаянно нуждалась в чьей-то поддержке и в утешении, что попалась в эту ловушку.       — Да, но сейчас это не важно, — махнула рукой Верховная Жрица, отпуская Иллаун. — Чужаки спустились в Улей и идут сюда.       — Нет! Важно! — не согласилась с Верховной Ева, сжав кулаки. — Это важно. Из-за ваших галлюцинации я целую неделю считала себя смертельно-больной. Не говоря уже о стыде за моё состояние, от которого я чуть не умерла. Это охренеть как важно!       Девушка была вне себя.Даже её ненависть к Чужехищнику отступила на задний план позволив сосредоточить своё внимание на проклятой ведьме. Это она была первопричиной всего. Это она пробудила спящие участки её ДНК, которые превратили её в текущую шлюху попутно наполнив голову таким бредом, что она сама, по собственной воле вернулась на «чёртов холм» к проклятому камню.       — Но тебе ведь понравилось играть с собой, — чуть лукаво улыбнулась Верховная Жрица игнорируя тот факт, что Ева готова была ударить её. — Не забывай, я знаю всё, что знаешь ты. И не говори, что я сделала это собой. Ты сама пришла на наше капище.       — Я не знала! — Ева готова была расплакаться от обиды. Эта женщина не имела никакого морального права обвинять её в случившемся. Если бы она знала, к чему приведёт пикничок на «чёртовом холме», то и сама бы не пошла, и Дэвару бы не пустила.       — Нет, не знала, — подтвердила Верховная. — Но ты хотела, чтобы нечто подобное произошло. Хотела стать частью сверхъестественной истории. А когда это случилось с тобой на самом деле, захотела вернуть всё как было. Вот только камень нельзя обмануть. Он чувствует желание тех, кто к нему прикасается. Он почувствовал твоё желание и пробудил спящее в твоей крови наследие. Равно как и мой мальчик ощутил желание твоего тела и пришёл на него. Подумай, Ева их ли в том вина, или всё же твоя?       — Это ваша вина! — сквозь слёзы прокричала девушку, ткнув в собеседницу пальцем — Это вы сделали всё это со мной! Вы!       — Жаль, что ты так думаешь, — жрица выглядела удручённой, но приняла слова Иллаун стоически, как, наверное, принимала и всё плохое, случившееся в её жизни. — Видимо ты ещё слишком юна, чтобы научиться понимать, контролировать и брать на себя ответственность за свои желания. Но, как я и сказала, сейчас это не важно. Наши враги идут сюда, уничтожая всё на своём пути…       — Я только что спрыгнула в этот… в эту… сюда в общем и там не было никаких врагов, — подозрительно прищурилась Ева. Она не верила Верховной, подозревая, что та снова обманывает её. Торопит, как уже делала это, когда притворялась её двойником. Только тогда она пугала её приближением Чужехищника, а сейчас некими неопознанными врагами. Девушка не хотела совершить ещё одну ошибку, а потому не спешила доверять словам, исходив им из более, чем сомнительного источника. От разума-Улья чужих.       — Твоё «только что» было три планетарных цикла назад, — отмахнулась от её подозрений Верховная. — Ты должна была стать Королевой, и твой метаморфоз протекает медленнее, чем у рядовых особей. К тому же ты отдала себя тьме и она поглощает тебя.       В такт словам женщины время вдруг ускорило свой ход. Солнце заскользило вниз, скатившись за горизонт как яблоко по наклонной поверхности. Сопровождавшее его красное зарево погасло и холм окутала ночь. Стало сыро и холодно как в могиле.       — О чем вы? — рефлекторно спросила Ева. Ответ практически не интересовал её. Куда охотнее она продолжила бы спрашивать с собеседницы за всё, что та сделала с ней, однако же их беседу бесцеремонно прервали. Канонически на самом интересном месте.       — Обо мне, — раздался за спиной Жрицы голос Тёмной Евы. Сказав так, она нанесла удар, пробив жертву насквозь. Кровь фонтаном хлынула в лицо Еве, заставив отступить. Верховная поморщилась, как человек, уколовший палец булавкой, сделала несколько нетвердых шагов и, снявшись с проткнувшей её руки, ударила с разворота Двойник перехватила её руку за локоть и полоснула по горлу когтями, разорвав плоть до позвоночника. Её противница рухнула на колени, заливая склон холма кровью.       — Королева умерла, да здравствует Королева! — провозгласила Тёмная Ева пинком ноги уронив жертву на спину и принялась топтать её, сокрушая кости и раскидывая мясо. Превращая ещё даже не начавший остывать труп в кровавое месиво. И там, куда падали рубиновые капли, пространство начинало меняться. Трава чернела и иссыхала, а земля и камни покрывались венами, источавшими густую чёрную слизь. Извергаясь из отверстия в центре каменного круга, она быстро затопила «чёртов холм» и начала стекать по его склонам в долину. Босые ноги Евы увязли в этой субстанции, приклеив к месту. Теперь она не могла сбежать.       — Ты не я! — в отчаянии воскликнула девушка глядя в бездушные как у насекомого, чёрные глаза своей нечестивой копии.       — О нет, Ева, я это ты. Но я также и часть Улья. Та часть, которая не смирилась с потерей своей Чистоты, — Двойник принялась прохаживаться вокруг девушки, словно акула перед атакой. — Наша кровь была осквернена. Смешана с человеческой. Поэтому, когда Чужехищник создал Улей тот оказался… дефектным. Разорванным на две части. Безумным, если так тебе будет понятнее. Она — принятие человеческой природы. Поиск своего места в этом огромном подлунному мире. Поиск равновесия со средой обитания.       Описав круг Тёмная Ева оскалилась в лицо той, от кого произошла, как бы демонстрируя, что она думает о подобном подходе.       — Какая отвратительная слабость! Только неудачники принимают мир таким, каков он есть. Победители говорят, каким мир должен быть! — когтистые пальцы сжались в кулак прямо перед лицом Иллаун. — И я уже объясняла тебе, что нам не нужно ничего искать. Мы с рождения знаем, кто мы и что должны делать. Я — Матерь Будущего. От меня взойдёт новый вид ксеноморфов.       — Ты хочешь захватить мир? — изумилась девушка, чувствуя себя героиней эпической истории с до боли банальным сюжетом.       — Мне нет никакого дела до мира, — отрезала Тёмная Ева. — То, что ты понимаешь под этим словом, для меня всего лишь жизненное пространство для моего вида, которое нам предстоит заполонить. А все, кто живут сейчас в нём, протоплазма.       — Ты просто… паразит! — с отвращением выплюнула Иллаун, отчаянно пытаясь оторвать ноги от липкой, чёрной массы.       Ей не стоило верить Двойнику. Если бы она не прыгнула в яму с жижей, в опасности была бы только она. Теперь та же участь грозила и всему миру. Если бы стоящая напротив суке каким-то образом выбралась, вся Англия оказалась бы в опасности.       — Я то, чем ты восхищалась. Я истинная природа Чужих! Я сила и воля, я власть и контроль, я мать и королева, — словно в экстазе раскинула руки Тёмная Ева. — Мне нужно было лишь тело, чтобы воплотиться. Идеальное тело, Ева. Ты была рождена, чтобы дать мне рождение. Это — твоё предназначение. Но для того, чтобы привести в этот мир жизнь, тебе придётся отдать свою!       Отражение вытянуло растопыренную руку в направлении девушки и чёрная слизь разошлась под ногами, поглотив их почти до коленей. Ева рванулась из чёрной топи, но выбраться не смогла. Оглянувшись в тщетной надежде ухватиться за что-нибудь, Ева чуть ли не рассмеялась, увидев вместо холмов волны колеблющейся грязь, над которыми, раскинув руки, парила Двойник. Её босые, светящиеся от своей белизны ноги не касались черноты внизу, но её нити тянулись вверх, прикрепляясь к хитиновым элементам брони на её теле на манер экстравагантного платья. Создавали ощущение не просто связи, но общности. Единого целого.       — Я никогда не стану тобой! — закричала Ева, стараясь не поддаваться панике. — Я буду бороться и защищу этот мир.       — Да кому ты нужна, девочка, — насмешливо фыркнула Тёмная. — Я создам себе тело из твоего ДНК и буду владеть им единолично. Признаю, поначалу я действительно планировала захватить твоё, но поняв, насколько ты нудная, решила что не выдержу такого соседства на постоянной основе. Ой, в мою писечку затолкали здоровенный банан, мне так плохо. Ой, мои друзья подохли, я так скорблю по ним. Тьфу! Жалкое зрелище! Ты просто ничтожество, Ева Иллаун и миру будет лучше без тебя.       — Будь ты проклята! — слизь неумолимо поднималась, достигнув сначала колен, а затем и бёдер. Когда она достала до пояса, Ева начала барахтаться, но, разумеется это не помогло. Об этом говорил ещё её школьный учитель по безопасной жизнедеятельности учил, что если по глупости угодил в болотную топь, то лучше своих усилий. Старания Иллаун, лишь ускорили катастрофу. Не успела она оглянуться, как погрузилась по грудь. Слизь затягивала её словно большими чёрные губы. Обволакивала, всасывая в себя. Облепляла, затрудняя дыхание. Вот тут Еве стало по настоящему страшно. Смерть подступила вплотную к ней.       — А сейчас и ты сдохнешь, — прошипела Тёмная Ева с нескрываемым торжеством. — Я разрушу твой разум, но не бойся. Тело останется здесь, прилепленное к стене для траханья. Надо же будет моим мальчикам как-то спускать пар, пока я буду слишком занята, чтобы уделить им время. Или может превратить тебя в обычную производительницу? Будешь рожать новых воинов Улья. А что? Вполне аутентично. Имя Ева в буквальном переводе с Иврита означает Дарующая Жизнь. Или Подательница Жизни.       — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — орнула от страха и отчаяния Ева, когда жидкая грязь дошла до шеи. Густой, инопланетный запах забивался в ноздри, а удушающие объятья жирной массы теснили дыхание. Вскрики девушки становились всё тише и судорожней.       Двойник как и прежде парила в верху, похожая на воздушный шарик из-за привязывающих её к колышущейся поверхности чёрных нитей, а вокруг неё кружился ярой светляков-ксеноморфов. Порхали, пищали, ссорились и даже пожирали друг друга.       Жижа поднялась уже выше подбородка и Ева поняла, что сейчас умрёт. Все остальные продолжать свои жизни и только она не очнётся. Не увидит ни маму, ни папу, ни Девару. И не сможет сказать, как сильно любит их. Эта мысль показалась девушке невыносимой и она открыла рот, чтобы крикнуть в последний раз. Но было поздно Жижа потекла по её языку в горло. Залепила лицо, рот нос глаза, уши… Девушка давилась ею, глотала, но не справившись с такими объёмами начала захлёбываться...       …и в тот миг, когда она уже почти вдохнула смерть, чья-то когтистая лапища взломала затвердевшую до состояния пластмассы внешнюю оболочку кокона и вытащила её наружу. Это был Чужехищник. Он стоял у края ямы, в которую она спрыгнула, и держал её за шкварник, словно кошку. Он был зол. Даже очень зол, но лезть разбираться с ней не спешил — куда больше его заботило происходящее внизу. Чёрный омут бурлил, и злобно плевался пока в конце концов не изверг из себя фонтан слизи. Как гейзер.       В его брызгах наружу вылезла Тёмная Ева. Живая. Во плоти. В том, что она реальна, не было никаких сомнений. Неземная лёгкость исчезла из её движений, оставив ощущение телесности. Девушка с чёрными глазами и хитиновой короной на голове дрожала, приходя в себя после бурного процесса рождения. Тонкие ноги дрожали, с трудом удерживая вес тела, она кашляла, извергая из себя полупрозрачную мокроту, но при этом всё равно умудрялась выглядеть чрезвычайно уверенно и даже царственно.       Чужехищник шагнул было в сторону новорождённой, но два прибежавших на шум Стража Улья заслонили её, ясно давая понять, на чьей стороне теперь их симпатия. Не желая упускать власть, тот угрожающе раскрыв жвала и издал рёв, на который сбежалось четыре воина, занявших место по сторонам от него. Началась Война Ксеноморфов, поделившихся на две враждующие группы.       — Убить их! — проскрипела Тёмная Ева, указав пальцем на Предалиена и девушку за его спиной. И Улей пришел в движение.