If you wanna get with me you gotta keep it on one hundredhttps
I'mma make you scream my name,
I'mma make you glad you came.
Если ты хочешь связаться со мной, то должен быть уверен в этом на все сто.
Я заставлю тебя кричать мое имя.
Я сделаю так, что ты будешь рад, что пришел.
SoMo. "Or Nah"
– Когда ты здоров и полон сил, тебе кажется, что ты можешь свернуть горы для достижения своей цели. И даже возможность гибели тебя не может остановить. Нет страха. – Джек тяжело вздохнул. – Но когда переступаешь черту и заглядываешь на ту сторону, приоритеты меняются. Ты готов на все, чтобы пожить хотя бы еще немного. Я молчал, глядя на Кроуфорда, лежащего на своей кровати. Он осунулся, под глазами залегли тени, придающие ему зловещий вид. Унитиол начал действовать, и отравление прекратилось, но мышьяк изрядно потрепал внутренние органы, сократив его и без того короткий остаток жизни. – Умирать здесь красиво, Джек, – улыбнулся я. – Разве смерть может быть красивой? – Если она найдет тебя на побережье, когда солнце коснется воды... Когда зной сменится прохладой и смолкнут крики чаек, уступая место цикадам... Шезлонг будет мягким, а коктейль – вкусным. – Та́к ты желаешь умереть? – Возможно. – Где Ганнибал? Я посмотрел в окно и улыбнулся: – Провожает Элизабет. Ты ведь хотел, чтобы она улетела? – Спасибо. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая хриплым дыханием больного. – Беделия не заслуживала смерти, – вдруг прошептал Джек. – Это личное. – Личное... – Да, как мозоль. Ты вроде и ходишь с ней, но она все время напоминает о себе. То лопнет, исчезнет на время, то вновь наполняется и мешает жизни. – Так почему ты не избавился от нее сам? – Ганнибал у нас врач. – Я наклонился и прошептал: – Только он может вылечить то, что меня беспокоит. Кроуфорд усмехнулся и приподнялся на подушках. Слабые руки подрагивали, когда он взял стакан с водой, протянутый мной. Сделав глоток, Джек прикрыл глаза и глубоко вдохнул. * * * Шагая босыми ногами по кромке воды, я чувствовал покой. Ветер стих, а волны были ленивы и тихи. Солнце жгло затылок как раскаленные угли. Оно играло бликами на воде, ослепляя, притворяясь бриллиантовой крошкой на поверхности. Пенные барашки завивались и распадались на сотни мелких пузырьков, что оставались на песке, после того как волна отступала. Я зашел в воду по щиколотку и улыбнулся приятному ощущению прохлады. Кинув вьетнамки, что держал в руках, на песок, я закатал по колено льняные штаны, чтобы иметь возможность пройти дальше. Рубашка взмокла под мышками, и я расстегнул ее на груди, подставляя горячую кожу прохладе, идущей от воды. Покой. Здесь и сейчас он особенный. Зная, что в мотеле лишь Джек и старая хозяйка, можно расслабиться и быть собой. Пальцы коснулись шрама на животе и замерли, подрагивая как мотыльки, готовые к взлету. – Ты очень красив. Хочу запомнить этот момент и нарисовать его. – Я бы хотел, чтобы ты нарисовал нас вместе. Я обернулся к Ганнибалу, стоящему у воды. Волны облизывали его ноги, покрывая мельчайшими крупинками соли. Если поцеловать их, на губах останется соль как напоминание об этих минутах. Лектер скинул рубашку на песок и протянул мне руку, улыбаясь и щурясь на солнце. От его глаз разбежались морщинки, и сейчас он походил на того Ганнибала, которого я увидел впервые. – Иди ко мне, Уилл, – сказал он, и я тут же ухватился за его руку, почти прижавшись к нему. – Боишься ли ты чужих глаз? – С тобой я не боюсь ничего, – прошептал я. Его глаза напоминали гречишный мед, такие же сладкие и тягучие, невозможно отвести взгляд. Я таял в его руках, чувствуя крепкие объятия. – Хорошо, – прошептал он, и его улыбка погасла. Лектер вдруг стал серьезен, словно что-то обдумывал. Его ладони легли мне на плечи и оголили их, стягивая рубашку. Голубая ткань без сопротивления заскользила по моим рукам, пока не оказалась на воде, покачиваясь в такт волнам. Нарисованные на рубашке пальмы сморщились и потемнели от влаги. – Ганнибал... – прошептал я, потянувшись за поцелуем. Он сразу же крепко прижал меня к себе и поцеловал, грубо раздвигая мои губы. Наши языки коснулись друг друга, и я почувствовал вкус апельсинового сока, что он пил недавно. Его дыхание было жарким, возбуждающим. Мне хотелось стать еще ближе, и я буквально вцепился в его задницу, прижавшись к его паху и дав нашим членам соприкоснуться через тонкую ткань брюк. Лектер простонал и запустил ладони под резинку моих трусов, поглаживая копчик, осторожно заводя пальцы меж ягодиц и касаясь ануса. Я выдохнул и запрокинул голову, подставляя под поцелуи шею, покрытую соленым потом. – Мой сладкий, – прошептал Ганнибал и обвел языком мой кадык, а затем чуть прикусил его, оставляя еле заметный след от зубов. – Твой... – я застонал, почувствовав внутри себя палец, и потянул Лектера за волосы, заставляя отстраниться. Именно сейчас мне был важен зрительный контакт. Я хотел знать, как выглядят его глаза, когда он возбужден. Из светлых они стали темными, как крепкий кофе. Я впился губами в его шею и оставил багровый засос. Ну и пусть... Из горла вырвался громкий стон, когда Лектер ввел в меня второй палец и коснулся простаты. Удовольствие пронзило меня с головы до ног, молнией пронесшись по всему телу. Мне казалось, еще минута, и вокруг нас закипит вода. Я осторожно двинулся навстречу его пальцам и был вознагражден поцелуем, уже соленым, как море... Горячая рука доктора легла на мое плечо и заставила опуститься на колени, а когда я сделал это, он осторожно, чтобы не задеть рану, приспустил штаны и трусы, немного оголяя лобок, покрытый темными волосками. – Уилл, ты еще можешь уйти, – хрипло прошептал Ганнибал, и шепот утонул в звуке волн. Уйти? Сейчас? Я обеими руками потянул его штаны и трусы вниз, освобождая стоящий член. – Ты бы, – я сглотнул, глядя на темную кожу, увитую венками, – отказался попробовать меня? – Никогда. – Тогда почему ты думаешь, что я откажусь? Его ладони легли мне на голову, пальцы ласково перебирали кудри, успокаивали, расслабляли, словно я был маленьким мальчиком, впервые пробующим секс. Взяв его член в рот, я услышал сорвавшийся с его губ громкий и хриплый стон, прекрасный в своей первобытности. Он сводил с ума, заставляя меня чувствовать некое превосходство. Чуть солоноватый, Лектер был вкусен. Сомкнув губы, я провел языком по уздечке, а затем коснулся уретры, лаская ее. – Боже, Уилл... Ганнибал сжал мои волосы руками, и я почувствовал, как он начинает двигаться, входя все глубже. Его ритмичные движения завораживали и возбуждали. Хотя, казалось бы, куда сильнее? Член уже и так напряжен до боли. Я думал, еще немного, и Лектер потеряет контроль, но нет, внезапно он оттолкнул меня и опустился на колени, обхватывая мое лицо и глубоко целуя, пробуя себя на вкус. Стоны нетерпения то и дело срывались с наших губ и тонули в мерном рокоте волн. Руки сталкивались, когда мы ласкали друг друга, и Ганнибал улыбался, чувствуя, в каком возбуждении я нахожусь, – словно спичка, поднесенная к коробку. – Пожалуйста, – прошептал я, испытывая жгучее желание. – Я возьму тебя сейчас. – Лектер развернул меня и поставил на четвереньки лицом к заходящему солнцу. Его ладонь уверенно легла меж лопаток и слегка надавила, заставляя прогнуться в спине. – Я буду брать тебя, – он оголил мои ягодицы, и я почувствовал легкое движение воздуха, сменившееся поглаживаниями, – так. Коснувшись членом моего ануса, он осторожно ввел его на глубину головки, а затем на минуту замер, давая мне время привыкнуть. К черту! К черту, твою мать! Я стал двигаться сам, желая заполнить себя полностью. От наслаждения сводило скулы и хотелось кричать, выть, царапаться, словно я был животным. Ганнибал, поняв, что ванили мне не нужно, ухватил меня за шею и вошел на всю длину, заставив меня стонать от боли и восторга. – Да! – выдохнул я. – Только попроси, – голос Ганнибала раздался совсем близко. Он просунул руку мне под мышку и заставил подняться, прижаться спиной к его груди, чтобы он мог коснуться моего члена. – Быстрее, – прошептал я и обхватил его за шею. – Так... Так... О боже!.. Ганнибал держал меня одной рукой за живот, а второй мастурбировал, одновременно входя сзади. Такого каскада эмоций я никогда прежде не чувствовал, не испытывал такого наслаждения. Оно было острое, словно нож, входящий в масло. Лектер двигался уверенно, глубоко, дыша мне в затылок, отчего волоски на шее щекотали кожу. – Уилл, – губы доктора коснулись моего уха, а язык пробежался по мочке, вызывая мурашки. – Мой... – Твой, – простонал я, вновь опускаясь на руки, не в состоянии более сдерживать себя. Оргазм прошелся по мне как танк, прижимая к побережью Карденаса. От наслаждения и облегчения тело дрожало мелкой дрожью, испытывая доселе неизведанные ощущения. Я чувствовал, как кончил Ганнибал, наполняя меня горячей влагой. Он сдержанно простонал, цепляясь за мою спину. Его лоб коснулся моих лопаток, и я улыбнулся: – Ты жив? – Более чем, Уилл. Я закрыл глаза, позволяя Лектеру расслабиться, а он и не думал вставать и все еще держал меня за талию. На горизонте показалась яхта, и я усмехнулся, представив, что за зрелище мы собой являем – двое мужчин, стоящих без штанов по колено в воде. – Ганнибал, мы не одни. – Я знаю. – Давно? Лектер отодвинулся и сел на песок, позволяя штанам намокнуть. Он посмотрел вдаль, а потом упал на спину, раскидывая руки в стороны. – Ганнибал? – Давно. – Ты хотел, чтобы нас видели? – Я растянулся рядом и посмотрел на небо. – Я хотел, чтобы ты не боялся чужих глаз. Тебе стыдно? – Нет, – я удовлетворенно вдохнул и закрыл глаза. – Я бы... – Еще? Щеки зажгло, и отнюдь не солнце было тому причиной. Руки судорожно ухватились за штаны, и я натянул их, пряча член. – Уилл, – ласково прошептал Ганнибал, – не нужно стесняться. Я повернул голову и внимательно посмотрел на доктора. Он был серьезен, но глаза смеялись, переливаясь карими искорками. – Я его видел множество раз, – выдохнул он и засмеялся, заключая меня в объятия. Волны касались наших ног, любовно оглаживая их, пока мы лежали полуголые на песке. Солнце опустилось к воде и коснулось своим краешком, словно пробуя, достаточно ли она теплая. Так купающиеся осторожно заходят в холодную воду, пытаясь охладиться после жаркого дня. Скоро нас накроет прохлада, и дневной зной отступит, дав передышку. Я уткнулся Ганнибалу в шею и замер, наслаждаясь покоем.