Тиша

Тихон всегда был с ним достаточно нежным. Даже когда Серёжа, перебрав с алкоголем, начинал откровенно дерзить, тот ласково обзывал его малолетней пьянью и отбирал бутылку, обещая, что больше Горошко не получит ничего крепче детского шампанского. Естественно, эти обещания моментально забывались. Поэтому сейчас Серёжа сам не понял, как так вышло, что он оказался вдруг вжатым в матрас, ощущая, как сверху на него тяжело наваливается разгорячённый Тихон. Тот настойчиво подминал его под себя, придерживая за затылок, а голос, который во время занятия любовью становился ещё более хриплым, мягко щекотал покрасневшее ухо Серёжи: — Ты куда-то торопишься? — Я не… — Скучно тебе стало, да? Серёжа уловил издевательские нотки в бархатистых интонациях Тихона, замолчал, обмирая от страха и сладкого предвкушения. Пару минут назад, он, сидя сверху на Тише и позволяя тому размеренно двигаться внутри, зачем-то нарочито бросил взгляд на свои наручные часы, состроив утомлённое выражение лица. Да, конечно, Серёжа знал, что было глупо проделывать подобное в постели, но после первого оргазма всегда накатывала эйфория, из-за которой он начинал творить дурацкие вещи. Тупость страшная. Но Тиша ведь не обидится, Тиша взрослый, он на любую выходку Горошко отреагирует добродушным «Вот раздолбай!» и снисходительной усмешкой. Но, видимо, в этот раз Серёжа всё-таки перегнул палку. Тихону хватило одного молниеносного уверенного движения, чтобы подмять его под себя, и теперь Серёжа по-настоящему понял, что Тиша правда сильнее его. И больше. Во всех смыслах. От этого осознания по спине пробежал холодок, а внизу живота горячо заныло — член снова начал вставать, упираясь в матрас под смятыми простынями. В сексе с ним Тиша постоянно был осторожным — даже излишне осторожным, по мнению Серёжи, которому порой хотелось и посильнее, и пожёстче, и «ты можешь меня придушить, Тиш?» — и тем более никогда не позволял себе демонстрировать силу, давая право Серёже самому выбирать желаемую позу. Сейчас было не понятно, играет ли Тихон, или правда разозлился до того, что решил его вот так прижать, но это в любом случае заводило просто невероятно. Тем более, что тот одними словами не ограничился, подсунул подушку Серёже под живот, развёл в стороны его ноги и толкнулся внутрь с непривычной резкостью, тут же получив в ответ протяжный стон. Серёжа беспомощно распахнул губы, вцепившись пальцами в простынь, и Тихон по-хозяйски ухватил его за волосы на затылке, притягивая к себе для грубого, мокрого поцелуя. От каждого движения Тихона Серёжу ощутимо потряхивало, он даже не мог толком ответить на поцелуи, только подставлял губы и коротко выдыхал, почти срываясь в скулёж. Тиша совершенно его не щадил: размашисто и быстро брал сзади, от души шлёпнул по бледной ягодице и, нависая сверху, прикусил за шею под волосами, от чего Сережа издал какой-то звук, граничащий с криком, но явно выражающий, что всё происходящее ему нравится. — Так лучше тебе, да? — Тихон на мгновение сбился с ритма, выравнивая дыхание, медленно вынул член почти полностью, игнорируя разочарованный выдох Серёжи, и тут же снова резко вошёл на всю длину, начав двигаться так быстро, что стоны Горошко слились в один протяжный бессвязный вопль. Почувствовав приближение оргазма, он перехватил Серёжу поперёк груди, заставляя подняться на колени и прижаться к нему спиной. Сильно, почти грубо обхватил ладонью его торчащий член и быстро провёл от головки до основания, попадая в такт собственным движениям внутри. Серёжа кончил сразу, совсем немного не дождавшись Тихона: дрожащие колени разъехались в стороны, и он опять упал лицом в матрас, обессиленный под весом навалившегося сверху, рвано толкающегося в него тела. Впервые за всё время их отношений, Тихон не вынул из него свой член в момент оргазма. Не успел или специально? Впрочем, Серёже это было не важно, потому что внутри стало приятно-горячо, до звёзд перед глазами, и ему показалось, что он сейчас выключится от избытка ощущений. Такого у них ещё никогда не было. Тихон, теперь уже осторожно, отпустил его, развалился на кровати, тяжело дыша, перекинув руку через Серёжину влажную спину, и провёл пальцами по выступающим рёбрам: — Ты как, Серёнь? Живой? Вместо ответа Серёжа неловко повернулся к нему, ткнулся носом под подбородок, потом в грудь, потёрся виском довольный как сто лисиц, заметил с восхищением: — Ты меня укусил! Наверное, даже след остался. — Да ничего не осталось, я же не сильно, — Тихон потянулся за сигаретами, попутно оглядывая Серёжину шею на предмет синяков. — Хочу, чтобы остался! — Заявил невозможный Серёжа, перехватывая его руку с сигаретной пачкой. — Что мне ещё такого придумать, чтобы мы повторили? — Вот же балбес, — пробормотал Тихон, зажимая губами фильтр и щёлкая зажигалкой. — Это должно было наказанием стать, а ему понравилось. Может, мне тебя по-отцовски ремнём отлупить? Но ты согласишься же… — А это идея! — Я просто так ляпнул… Серый, ты куда, блин? Но Серёжа уже не слушал. Свесившись с кровати и просыпая на пол пепел, он с горящими глазами принялся поспешно вытаскивать из валявшихся рядом Тихоновских джинсов ремень.