Тиша

— Что смотрим? Серёжа с размаху плюхнулся на диван, привалился спиной к задумчивому Тихону. Тот глянул на мерцающий экран телевизора. Честно говоря, он не следил за тем, что там происходило последние двадцать минут, пока Серёжа был в душе. Ушёл в свои мысли, вспоминая события сегодняшнего дня, репетиции, разговоры с агентом, постоянные телефонные звонки и, наконец, вечернюю встречу с Серёжей. Горошко привычно налетел на него встрёпанным вихрем, обнял, прижался, радостно объявил, что соскучился. Усталость от неизбежно изматывающей дневной рутины моментально исчезла. — Тиш, ты спишь уже, что ли? — Серёжа — настоящий, не из мыслей — весь извернулся, пытаясь заглянуть ему в лицо и одновременно нашарить пульт в складках диванного пледа. — Мы же хотели ещё… В голосе послышались нотки разочарования, Тихон быстро сбросил с себя сонливость: — Не сплю, Серёнь, — перехватил Горошко поудобнее поперёк груди, подтянул его к себе довольного и тяжёлого. — Так, что смотрим? — Я первый спросил! И Серёжа принялся переключать каналы, вместо того, чтобы просто выбрать фильм онлайн. На экране мелькали лица, пейзажи; кто-то торопливо говорил в микрофон; очень хорошенькая девушка пела, старательно хлопая кукольными ресницами; пронёсся табун лошадей, вздымая пыль — а он всё продолжал нажимать на кнопку, нигде не задерживаясь более пяти секунд. Тихон наблюдал за этим, даже не думая ворчливо заметить, что от этого мельтешения его вот-вот приступ эпилепсии хватит. Он почти не смотрел в сторону телевизора. Перед ним маячила чуть взлохмаченная макушка Серёжи, а сам Серёжа так горячо и уютно опирался на него, что Тихон был согласен даже на самое затрапезное ток-шоу — в такой-то компании. Наконец, Серёжа остановил свой выбор на киношке, которая могла бы с успехом зайти и за психологический триллер и за драматичную любовную историю. Начало они уже пропустили, пришлось внимательно следить за происходящим, чтобы хоть немного понять сюжет. Тот разворачивался крайне неспешно. Главный герой вёл пространные, ни к чему не обязывающие диалоги, перемещался из комнат с минималистичным дизайном в шумную суету пятничного бара, а затем в сомнительный номер мотеля, и постоянно с кем-то говорил, говорил, глядя в сторону, забывая про собеседника. Тихон украдкой зевнул. Не сказать, что фильм был скучным, но накопившееся за день утомление давало о себе знать. Хорошо бы пойти в спальню, вытянуться на просторной кровати, придвинуть к себе неугомонного Серёжу, закрыть глаза на пару минут… Серёжа, сидевший до этого относительно спокойно, вдруг завозился, пытаясь подсунуть под голову диванную подушку, и ощутимо пихнул Тихона в бок острым локтем. Тот в ответ шутливо дёрнул его за длинные пряди на макушке: — Полегче! В ответ раздался смех, Серёжа повернулся, моментально забыв про фильм, полез с поцелуями — Тихон не возражал. Сам прижался к нему губами, поймал ласково, настойчиво пробуя и раскрываясь, отвлёкся на их общее тепло. Только, когда Горошко резво принялся оттягивать резинку его штанов, пытаясь пролезть под неё пальцами, пришлось остановиться: — Фильм пропустишь, — Тихон легонько пихнул Серёжу, повернув его к экрану. — Да ну его, — пробормотал тот, снова потянувшись к Тише, мазнул по губам, неудобно выворачивая шею. — Что ты как уж на сковородке, — Тихон сильнее обхватил его, фиксируя в крепких руках. — Сиди спокойно и смотри, а то спать пойдём. Угроза сработала. Спать Серёже всегда было скучно. Он засыпал, только вымотавшись после занятий любовью или перебрав с алкоголем. Тихон ни разу не видел, чтобы тот добровольно отправился в кровать и смирно лёг на подушку. Зато, уставший после репетиций Серёжа неоднократно начинал сопеть, сидя рядом, привалившись к его плечу, сладко вздыхая и тыкаясь носом. Всегда подкупавшая непосредственность беспечной юности. С этой же самой непосредственностью Горошко закидывал длинные ноги Тише на колени или укладывался на них лохматой головой, стоило им оказаться вместе на одном диване. Это началось давно, ещё до того, как они стали встречаться, но Тихону даже тогда не приходило в голову, что подобное поведение может смахивать на пресловутое нарушение личного пространства. Серёжа не рушил его границы, он просто раздвигал свои, словно делясь с Тихоном собственным взбалмошным, искристым миром, приглашая зайти в гости или даже остаться надолго. Удивительно, но Серёжа опять притих, направив кончики тёмных ресниц в сторону экрана. Он удобно устроился между расставленных коленей Тихона, практически улегшись спиной тому на грудь и задевая подбородок шелковистыми волосами. Тихон иногда зарывался в них лицом, думая, что рядом с Серёжей он и сам становится раздолбаем, заряжаясь его хаотичной энергетикой. Давно пора выключить телевизор, чтобы нормально выспаться к завтрашнему дню, но ему совершенно не хотелось шевелиться, выпускать из рук привалившегося к нему Серёжу, отрываться от него даже на пять минут, чтобы встать и дойти до порога спальни. С Серёжей хорошо, даже когда вот так — ничего не происходит, и по стенам тёмной комнаты скачут сине-оранжевые блики от телевизора. Был бы Серёжа хоть чуть-чуть полегче или сместился немного —Тихон почувствовал, что мышцы от долгого сиденья в одной позе уже начинает тянуть. Он немного сполз по спинке дивана, подтолкнув и Серёжу, чтобы тот подвинулся поудобнее, снова по-хозяйски обхватил его поперёк талии, сминая ткань футболки, помедлив, просунул под неё ладонь, коснулся гладкой горячей кожи. Серёжа отреагировал мгновенно: громко выдохнул, чуть выгнулся, подставляясь, давая Тишиной ладони больше пространства для манёвра. — Не отвлекайся, — хитро шепнул ему на ухо Тихон, продолжая гладить поджавшиеся мышцы плоского живота, по памяти обводя подушечками пальцев Серёжины татуировки, поднялся выше, коснулся затвердевших сосков. Серёжа задышал чаще, терпеливо следя за фильмом, но явно уже потеряв к нему всяческий интерес, пока ладонь Тихона начала спускаться вниз, подбираясь к завязкам на его домашних шортах. — Тиш… Тихон ничего не ответил, прижался губами к тонкой коже за ухом, наслаждаясь реакцией Серёжи, тем, что он сидит смирно, будто на самом деле не может оторвать глаз от экрана. Или ослушаться Тишу. Наверное, Серёже очень хотелось помочь Тихону, но он включился в импровизированную игру, продолжая делать вид, словно не замечает происходящего. Только по закушенной нижней губе и быстро бьющейся синей жилке на шее можно было понять, как напряжённо он ждёт продолжения. Тихон не любил заставлять себя ждать: справился с шортами, чуть стянул их вниз, просунул руку под ткань, сразу нащупав стоящий член с влажной от смазки головкой, обвёл её подушечкой большого пальца. Замер, слушая, как сбивчиво выдыхает Серёжа, как трещит под его короткими ногтями ткань диванной обивки — тот держался из последних сил, позволяя Тихону довести начатое до конца. Тиша редко был в подобном настроении. Дразнить — прерогатива Серёжи. Именно Горошко мог нагло полезть к нему в штаны, в то время как Тихон вёл серьёзный телефонный разговор, или красноречиво оттопыривать щёку языком, поймав его взгляд на очередной официальной встрече. Для него точно не существовало запретов и границ, когда речь шла о соблазнении. И от того, что сегодня именно Тихон решил первым начать эту игру, у Серёжи голову вело, заставляя полностью подчиняться негласным правилам. — Как фильм? — хрипловатый голос рядом с ухом. Надо же, ещё и издевается! Об этом подумалось почти с восторгом. Почти — потому что, задав вопрос, Тихон вынул руку из Серёжиных шорт и даже подтянул резинку пояса на место, словно скрывая следы преступления. — Охеренно, — пробормотал Серёжа, изнывая от желания, но продолжая сидеть, не делая лишних движений. Он знал, что если развернётся, залезет на диван с ногами, усядется сверху на колени Тихона, вопьётся в него поцелуем, не оставляя шансов на отступление — Тихон не устоит, подхватит его под задницу и оттащит в спальню или возьмёт прямо на этом диване. Его терпение тоже имеет свой предел, а Серёжа уже хорошо знал, как и где трогать, чтобы у Тихона слетели последние сдерживающие механизмы. Но вместе с этим он понимал, что если прервёт Тишу, не дав ему довести до конца задуманное, тот ещё не скоро вновь будет готов начать с ним вот так заигрывать, будто они ролями поменялись. Поэтому Серёжа терпел, стараясь особо заметно не ёрзать, чтобы стоящий член не тёрся чувствительной головкой о шорты изнутри. Рука Тихона теперь легла на ткань сверху, пальцы несколько раз медленно сжались, умело лаская, очерчивая контуры выступающего члена, Серёжа еле слышно всхлипнул, стараясь не трястись от возбуждения: экран плавал перед глазами и диалоги персонажей звучали как сквозь вату. Зато любимый голос был очень близко: — Нравится? О чём он? О фильме? — Да, — выдохнул Серёжа, непроизвольно толкнувшись бёдрами навстречу ласкающей руке. Тихон крепко придержал его, впечатываясь грудью в худую спину: — Давай, я сам. Ты смотри-смотри, а то самое интересное не увидишь. Это отбирало у Серёжи любое право на инициативу, но он поддался, чувствуя, как ладонь Тиши снова оказывается в его шортах, на этот раз уже не плавными, а уверенными и точными движениями проходясь сверху вниз по стволу. Сдерживаться становилось всё труднее, но Серёжа терпел. Шорты уже сползли до середины бёдер, Тихон полностью освободил его член, взял в ладонь поджавшуюся мошонку, нежно оттянул, вернулся к стоящему члену. Другой рукой он задрал к подбородку Серёжину футболку, снова коснулся розовых сосков, облизал свои пальцы, опять задел уже влажно-скользкими. Серёже казалось, что он больше не выдержит. Он закусил изнутри щёку, чтобы не сорваться на умоляющий скулёж, пытаясь сосредоточиться на фильме, чтобы немного сбить градус напряжения. Происходящее с героем доходило до него отрывками, будто кто-то постоянно щёлкал выключателем, погружая весь мир в темноту. Из обрывочных кадров совершенно невозможно было сложить цельный сюжет, способный отвлечь его от нарастающего наслаждения, вспыхивающего в нём каждый раз, когда Тихон плотнее обхватывал ладонью его член и ускорял движения. Наконец, Серёжа сдался. Ему стало наплевать на всё, кроме ласкающих его рук, и он откинул голову на плечо Тише, слепо тыкаясь в сторону его лица, громко простонал прямо в поцелуй, когда Тихон нашёл его губы своими. Оргазм длится будто целую вечность. Обычно он прошивает короткой острой вспышкой, растекаясь угасающими токами удовольствия по всему телу, постепенно оставляя только флёр приятной усталости. Но сейчас Серёжа чувствовал, как сладкий зуд, нарастающий в паху, не затихает вместе с выплеснувшейся спермой. Тихон продолжал водить рукой по его члену, легко, без нажима, и Серёжа каждый раз крупно вздрагивал, когда тот задевал подушечкой большого пальца слишком чувствительную после оргазма головку. — Чёрт, — Серёжа прищурился: по чёрному экрану медленно ползли титры. — Конец пропустили. Повернулся, чтобы успеть заметить реакцию Тихона. — Жалеешь? — проникновенно спросил тот, хотя прекрасно знал, что Серёжа про фильм ляпнул из вредности, чтобы не показывать, как легко Тиша может заставить его плавиться. Но дальше вредничать нет смысла: — Не-а, — мотнул головой Серёжа, неловко выворачиваясь, чтобы натянуть спущенные шорты, поморщился от подсохшей спермы, стягивающей кожу. — Опять в душ надо. А глаза под чёлкой хитрые-хитрые, с обожанием смотрят на Тихона, который удобно закинул руку на спинку дивана, весело хмыкая: — Ну давай, пожалуйся тут ещё. И вдруг ухватил, уже успевшего подняться Серёжу, подтащил к себе, поцеловал, погладив скулы и оторвался, чтобы поймать взгляд. Серёжа от такого Тиши млеет, смотрит прямо, будто ждёт чего-то, старается момент не спугнуть. В голове только «Люблю» и «Тиша». Но сказать страшно, хоть и хочется. Сердце сладко тянет, будто на американских горках вниз: раз, и в пропасть. — Иди в душ, — Тихон легко хлопнул Серёжу по заднице. — Не долго только, а то я выключусь. Серёжа сполз с дивана, улыбнулся, кивнул немного грустно, ведь не зря в глаза Тишины заглядывал, затаившись, ждал, что тот скажет другое. Но, видимо, не то время. Ладно, он готов ждать, Тихон его учит терпению, ненавязчиво так учит, интересно. Он уже взялся за ручку ванной, когда сильные руки развернули его к себе, не больно впечатывая в дверь лопатками. И опять взгляд Тихона, и опять в груди ноет и тянет — не наигрался ещё за вечер? Но что-то сегодня с Тишей не то, что-то хорошее, хотя и незнакомое совсем. Тихон ласково оглядывает запрокинувшееся лицо Серёжи, будто давно не видел и любуется. Серёжа не дышит, Серёжа поджимает пальцы босых ног, Серёжа весь в нём, в Тихоне, сосредоточенно смотрит, как тот приоткрывает губы, чтобы что-то сказать. То самое? Или? Сердце, наверное, не выдержит этой пытки. Серёжа отводит взгляд, жалобно шепчет: — Тиш… Тихон, будто очнувшись, признаётся: — Люблю тебя, Серёнь. Про себя думалось: «Пиздец как люблю», но вслух не сказал, чтобы романтику момента не портить. Хотя какая, к чёрту, романтика, когда всё и так у них ясно. Давно. Серёжа не отвечает «я тоже» или что-то подобное, сейчас ненужное. Он просто утыкается Тихону в шею и дышит часто, чувствуя, как тёплые широкие ладони успокаивающе гладят его по спине.