Номер пятьсот семнадцать

      В ушах шумели помехи. Йоргун прервался на координацию действий «Горгоны», отвлекаясь от описания текущей ситуации. Неприятель — кем бы он ни был — показывать себя и нападать не спешил, предпочитая висеть у станции.       Собирал рой — мрачно сравнил Йоргун.       И им обоим это не нравилось.       Летная группа Цириха была готова и ждала только приказа. Орудийные батареи «Горгоны» заряжены и приведены в боеготовность.       — Если станет жарко, улетайте.       — Капитан…       — Это приказ, — жестко отрезала она. — С «Вендиго» делайте, что вам угодно. Если так сильно не захотите бросать его — поднимите на боевой гребень и тащите на себе сквозь подпространства.       Йоргун прерывисто вздохнул.       — Я не о нем хотел сказать.       Она криво улыбнулась.       — Я знаю.       — Вы должны быть здесь, — с непонятной интонацией сказал ее старший помощник. Будто тоскливо и грустно.       На карте быстро приближались значки, обозначавшие группу Рану. Далеко за ними она видела еще одни — враждебные, неизвестные. Те, от которых веяло синей боевой тревогой и запахом крови. И их становилось все больше.       Сняла с бедра второй пистолет.       — Возможно, я как раз на своем месте.       Тьямра судорожно глотала воздух, отшатнувшись от нее в сторону. Энергопуля даже не оцарапала ее шлем.       — Эти штуки, — показала она Тьямре на источники на карте, — реагируют на присутствие биологических существ, верно?       — Вы ненормальная, — выдохнула она.       Ухмыльнулась.       — Не стану отрицать. Так я права?       — Да, — процедила Тьямра сквозь стиснутые зубы.       — Ага, — кивнула удовлетворенно. — Как вы изменили прошивку скафандров?       — Это… Сложно. Долго.       — Как с ними сражаться?       Тьямра молчала, отвернувшись.       — Доктор Тьямра, будете молчать — я вас ударю. Клянусь.       — Я не знаю, — тихо сказала она. — Все, кто сражался, погибли. Мы потеряли треть экипажа.       Проклятье.       — Йоргун?       — Челнок под конвоем двух истребителей готов лететь к вам.       — Успеем?       — Не знаю.       — Рану?       Но в ответ она услышала только тишину.       — Рану!       И лишь тогда увидела, что источники слились со второй группой.       — Капитан, что вы делаете? — обеспокоенно окликнул ее Йоргун. — Капитан!       Но она уже не обращала на него внимания.       — Хийнар, Нарал, остаетесь с доктором, — быстро отдавала приказы она, неотрывно глядя на карту. — Жизнью ради нее разрешаю не жертвовать.       — Есть, капитан, — переглянувшись, отозвались штурмовики.       — Тейун.       — Капитан?       — За мной.       И они сорвались с места, побежав так быстро, как только позволяло отсутствие гравитации. Йоргун пытался дозваться до нее, но она не слушала. Не слышала.       Она слышала лишь помехи.       — Рану!       На карте ничего было не разобрать.       Тейун бежал рядом, не задавая вопросов.       — Рану!       Выстрелы по внутренней связи, обрыв и помехи — она так боялась этого. Но теперь впереди гиб ее экипаж, но теперь позади готовился к битве ее корабль. И разорваться она не могла.       Точки на карте рассыпались, и часть двинулась к ним. Не те, что были детьми Йистейе.       Не сговариваясь, они с Тейуном свернули в сторону, укрываясь в одной из кают. Металл переборок должен был хотя бы частично заглушить биосигнатуры. Они перекрыли дверь, замерли по обе стороны от глядевшего в коридор небольшого иллюминатора и выключили фонари, оставшись уповать на свет звезд.       — Рану!       И напряженную тишину разорвал кашель.       Она едва не задохнулась от облегчения.       — Капитан…       — Доложить обстановку.       Рану хрипло дышал в динамиках.       — Капитан, вы верите в Создателя?       — К чему вопрос? — тут же подобралась она.       — Не… не важно, забудьте. Помимо меня живы двое. Я не знаю, где они. Капитан…       — Рану, не смейте отключать связь!       Он отрывисто рассмеялся.       — Я таких тварей никогда не видел. Но они не живые, это точно.       — Механизмы?       — Да. Я… Я убью их всех. Меня хватит.       — Оставайтесь на месте.       — Я положу этих тварей.       — Рану!       — Они убили моих парней!       — Назад, солдат! Это приказ!       — Капитан…       — Еще шаг, и я запру вас на гауптвахте до самой Земли!       Рваный смех стал еще злее.       — Постарайтесь не умереть, капитан. Мы рискуем не дождаться помощи с «Горгоны».       Она медленно выдохнула. Рукояти пистолетов в руках придавали уверенности.       — Йоргун?       — Капитан…       Но она не услышала, что он хотел сказать.       По ушам ударил крик.       Из горла вырвался стон боли. Раскрыв рот, она схватилась за голову, неосознанно пытаясь стащить шлем, забывая, что держит в руках пистолеты. Перепонки натянулись и, казалось, вот-вот разорвутся. Стремясь сбежать от этого звука, случайно ударилась о стену, но уходить было некуда. Оглушительный вой длился секунда за секундой, пока не оборвался так же резко, как начался.       В ушах звенело.       Смаргивая слезы, она отняла ладони от шлема.       Перед глазами плясали темные пятна.       Горло саднило.       По подбородку стекала слюна.       И за болью она не сразу поняла, что связь пропала.       Тейун, тяжело мотая головой, повернулся к ней. Она показала пальцем на ухо. Он кивнул. Он тоже ничего не слышал.       Зло ударила кулаком стену.       Проклятье!       Тейун тронул ее за руку и постучал себя по запястью. Непонимающе опустила глаза, но тут же зло оскалила зубы: они остались еще и без глаз. Сенсоры скафандров тоже вышли из строя.       «Надо уходить», — жестами сказал Тейун.       «Нельзя», — рубанула она ребром ладони, качая головой.       Он показал на нее, потом на себя, потом на винтовку у себя в руке. «Я отвечаю за твою жизнь».       Она махнула рукой в сторону двери. «Нужно узнать, что с остальными».       Он сжал пальцы у нее на запястье.       Но потом они оба почувствовали это. Пусть они и застряли в безмолвии и тишине, пусть и с выключенными фонарями, но мир не ограничивался слухом и зрением. По полу расходилась едва заметная вибрация.       Они прижались к двери и осторожно выглянули в иллюминатор.       Что-то приближалось.       Первыми тьму разрезали тонкие лучи света. Они отпрянули, боясь, что блеск визоров шлемов выдаст их, но тут же вновь вернулись обратно.       «Капитан, вы верите в Создателя?»       Она сглотнула.       Механизмы. Рану был прав. Живые существа так не выглядят.       Красноватые лучи проскользнули мимо, и они увидели тех, кому этот свет принадлежал.       «…и сядут они подле Создателя, и лики их будут исполнены света. И отведем мы глаза свои, ибо вид их столь прекрасен, сколь и ужасающ, и не дано нам выносить его».       Пальцы судорожно стиснули рукояти пистолетов.       У существ не было лиц — только золото пластин масок. У них не было тел — только ворох подобия железных крыл. Они парили в темноте в красном свечении, и свет отражался в их масках-лицах, и пустые глаза камер смотрели отовсюду равнодушно и холодно. За ними шли двое, ступая механически-тяжело. Высокие, схожие фигурами с детьми Йистейе, они совсем не походили на них. Из золотого металла, мягко светящиеся потусторонним красным, закованные в странную имитацию перьев и заключенные в раскаленные кольца.       Почувствовала, что внезапно кислорода стало слишком мало.       В горле пересохло, а шерсть встала дыбом. Что-то тяжелое свернулось на дне живота. В ушах стучала кровь.       Тейун вцепился в ее плечо.       «Они…»       Она замотала головой.       «Это…»       «Нет. Не говори».       Она знала, что у нее еще достаточно энергопуль в обоймах, что где-то там готовится к сражению ее корабль, что кто-то из ее штурмовиков уже погиб. И этих знаний ей было достаточно.       Красный свет погас, но ощущение, что существа видели их и видели насквозь, не позволяло пошевелиться.       Поэтому Тьямра не говорила ничего о… них? Поэтому молчала?       Дыхание никак не получалось успокоить.       Красный свет, отблеск золотых перьев и мертвые глаза-камеры — как не думать о них?       Каюту озарила белая вспышка.       Она резко обернулась. За смотровым иллюминатором шел бой.       «Горгона» подошла ближе к станции. Истребители кружили вокруг корабля, поднявшего щиты, отбиваясь от неизвестного врага. По глазам ударила еще одна вспышка взрыва.       Закусила губу до боли.       Будто кто-то пробил грудную клетку и сжал внутренности в кулак.       Какой бы выбор она ни сделала, она всегда приходит к одному. К трассерам выстрелов и взрывам в тишине. К молчанию в эфире.       Бесполезные пистолеты лишь мертвый груз.       Она сама — мертвый груз.       Тейун вновь тронул ее за плечо.       «Роботы».       Она непонимающе посмотрела на него в ответ.       Но потом схватила его за руки, не в силах иначе выразить охватившее ее ликование.       Это роботы. Это всего лишь роботы. Точно как и те, что сейчас атаковали «Горгону». А значит, должно быть что-то, что управляет ими. Центральный контроллер.       Корабль!       «Их можно отключить!»       Тейун кивнул, но развел руками. «Как?»       Искусанные губы расплылись в длинной безумной улыбке.       «Взорвем их корабль».       Он смотрел на нее долго, несколько секунд.       И постучал кулаком по лбу. «С ума сошла?»       Она похлопала ладонью по крепившемуся к его броне подсумку.       Он покачал головой.       Она кивнула.       Он поднял лицо к потолку, будто взывая к Создателю.       «Я с тобой».       Каюту озарила очередная вспышка.       «Ладно».       Они осторожно выглянули из-за двери. Коридор был темен и пуст, но включить фонари они не рискнули. Лишь выкрутили светочувствительность визоров на максимум.       Идти пришлось по памяти.       Где-то там в темноте прятались Рану и другие, но они должны были отступить: протокол диктовал необходимость вернуться к начальной точке, если связь потеряна. И если все же «Горгона» пришлет за ними челнок, если он пробьется, их заберут на корабль. Десант спасется. Если они с Тейуном успеют, если смогут — спасутся все.       Слишком много «если».       Они не невидимы, как команда «Вендиго». Рано или поздно их найдут.       Вряд ли корабль пуст. И вряд ли никак не охраняется. Но все, что им нужно — это немного времени, чтобы найти корабельный реактор, или что там отвечало за генерацию энергии.       И была какая-то причина в том, что на них не обратили внимания. Их заметили, их биосигнатуры распознали, она готова поклясться в этом.       Но почему-то прошли мимо.       Они завернули за угол, когда увидели посреди коридора темную фигуру.       Нырнув обратно, они переглянулись. Тейун снял с предохранителя винтовку и медленно выглянул. И, повернувшись к ней, пожал плечами: фигура не шевелилась. Она в ответ кивнула. Другого пути к кораблю они не знали.       Держа фигуру на прицеле, они медленно двинулись к ней.       Но чем ближе они подходили, тем яснее видели очертания абордажного скафандра с «Горгоны».       Кто-то из группы Рану!       Вновь вернув пистолет на предохранитель, она бросилась вперед к своему штурмовику. Один из ее солдат! Нужно отправить его к месту прибытия челнока, ко всей остальной группе, чтобы…       Штурмовик был слишком неподвижен.       Тейун тронул ее за руку и указал на его шлем. В раскрытом цветке углепластика в темноте виднелись поджаренные синие мозги.       Она прижала ладонь ко рту.       Сердце билось так быстро, будто пыталось вырваться из того кулака, что все сильнее и сильнее стискивал его в груди. Тейун тем временем снял с трупа подсумки и отдал один ей. Машинально приняла его и так же бездумно прикрепила к поясу. Труп раскачивался из стороны в сторону.       Нужно было идти дальше.       Они умрут здесь. Умрут, останутся стоять на вечном посту, примагниченные к полу, и никто о них не вспомнит и не позаботится о том, чтобы их тела стали продолжением чьей-то жизни. Они превратятся в еще одни тени мертвой станции, и только красный свет будет отражаться в визорах их шлемов. Паника подступила к самому горлу. Она подвела всех. Она подвела даже саму себя.       «Дадим безумной девке корабль, какой не жалко, и пусть подохнет где-нибудь на рубеже. Ее все равно никто контролировать не может. Хоть избавимся от нее незаметно».       Тогда она подумала, что этот разговор ей лишь послышался.       «Безумная девка».       Они, там, в Адмиралтействе, ждали, что она погибнет. Чуть ли не мечтали о том, что она утянет за собой к безмолвным звездам кого-нибудь еще. Они же так неудобны — те, кого Адмиралтейство лично заклеймило тремя цифрами.       Красное свечение они заметили слишком поздно.       Они вдруг увидели собственные тени на полу, черные на красном, и бежать стало некуда.       С гулко бьющимся сердцем обернулась и едва на ослепла от нестерпимого золотого блеска. Тело сковало ужасом.       Существо бесшумно и стремительно летело прямо к ним.       Тейун выстрелил первым.       И попал.       Оно затряслось, заискрило золотым. Совладав с собой, она вскинула руку с пистолетом и спустила курок. Раз, другой.       Тейун схватил ее за запястье, и они кинулись бежать.       Коридор закончился. Они влетели на полной скорости в разрушенный ангар, понимая, что прятаться больше негде.       Золотой и красный становились все ярче.       Тейун выстрелил еще раз, но энергопуля прошла выше, чиркнув по металлическому перу. Красное свечение стало еще ярче, злее. Она выстрелила. Маска раскололась на две части. Жгучий свет вырвался из-под нее, и на секунду она ослепла.       Тейун толкнул ее в сторону. Бок обожгло жаром.       Тварь дрожала. Она выстрелила еще раз, прямо в трещину в маске, и свет погас.       Легкие отказывались дышать.       Дрожа, тяжело опустила пистолет.       И только тогда поняла, что что-то не так.       Тейун стоял, неловко завалившись набок, и выпущенная из рук винтовка медленно дрейфовала куда-то прочь. Левое плечо его скафандра было разорвано изнутри.       Капли крови шариками парили над ним.       Нет.       Только не так!       Выдохнула, отбрасывая пистолет в сторону. Проклятье! Смерть от удушья и декомпрессии…       Черные трупы в безмолвной темноте.       Нет. Она не позволит.       Путаясь в пальцах, с трудом вытащила из подсумка ремонтный баллончик. Он поможет залепить дыру. Лишь бы только в невесомости сработал. Лишь бы.       Руки тряслись, когда она распыляла мгновенно твердеющую смесь над обнаженным плечом. Скафандр прочно схватился прямо с рукой, и воздуху стало некуда уходить.       Головная боль напомнила о себе, мягко коснувшись виска.       Дыра была небольшой. Слишком много воздуха не могло улетучиться, верно? И система обогрева не нарушена. Он ведь выживет? Правда? Он ведь не погибнет?       Только не из-за нее.       Только не еще один груз чьей-то смерти на шее.       Тело била мелкая дрожь.       Механически поймав пистолет и винтовку, она повернулась к твари. Та выглядела мертвой. Из расколотой маски вытекала какая-то темная жидкость.       Отвернулась и, вручную отключив магниты на подошвах ботинок Тейуна, взяла его за руку. До корабля оставалось не так уж и много. Она его здесь не бросит. У нее еще целая полная обойма. Они выберутся отсюда.       Не знала, жив ли он еще. Тащит ли она за собой живого штурмовика, или уже мертвеца.       Она знала точно лишь одно: энергопули брали этих тварей.       Их можно убить.       Сбившись с нервного шага, перешла на бег. Корабль уже виднелся в разломе в стене, притаившийся во вскрытом нутре отсека. Текучей формой зеркальных серебряных бортов он не был схож ни с чем, что она видела до этого. Человеческие корабли просты и бесхитростны в своих геометрических очертаниях, корабли Империи перенимали черты животных, именами которых их называли. Этот же, словно капля ртути: гладкий и сулящий смерть всем, кто не будет достаточно осмотрителен.       Входной люк был гостеприимно распахнут. Из него скалилась тьма.       — Я вернусь, — отпустив руку Тейуна, тихо сказала она, зная, что ее все равно никто не услышит.       Вогнав в пистолет новую обойму, повернулась к кораблю лицом.       Шесть бомб в подсумках могли либо спасти ее корабль, либо обеспечить ей яркий уход к предкам среди безмолвных звезд.       Уходить не хотелось.       Корабль по размерам сильно уступал «Горгоне» и больше напоминал малый транспортник. Механизмы не нуждались в пространстве для жизни, им не требовалось столько места, сколько живым. Шести бомб должно хватить.       Перчатки липли к ладоням.       Понимая, что медлить больше нельзя, она осторожно шагнула в оскаленную пасть темноты.       Приглушенный свет зажегся автоматически. Вздрогнув, метнулась за первый попавшийся выступ, но металлически-серый шлюзовой отсек был полностью пуст. В противовес этой пустоте сердце стучало так сильно, будто бы пыталось пробить нагрудник изнутри. Подняв руку, она сняла пистолет с предохранителя.       Для того, чтобы дверь в следующий отсек открылась, к ней достаточно было лишь подойти. Быстро заглянув внутрь и убедившись, что и он пустовал, торопливо двинулась дальше.       Система безопасности наверняка засекла ее. Наверняка твари уже знают: на их корабле чужак. У нее не так много времени, чтобы убраться отсюда.       О «Горгоне» и штурмовиках, оставшихся на станции, думать себе она запретила.       Миновав подобие арсенала, где на стенах висели золотые маски, она открыла следующую дверь. И отшатнулась назад, слыша, как застучала в ушах кровь.       Десятки тварей висели в приглушенном свете и будто бы спали. Но дрожать от адреналина пальцы заставляло не это. Не это ускоряло дыхание, вынуждая тратить драгоценную воздушную смесь.       Твари были без масок.       И они по очереди открывали тысячи слепых глаз.       Она побежала, бросив в самом центре отсека первую бомбу.       Две минуты.       Твари открывали глаза, и она бежала сквозь их строй, задевая головой и плечами твердые золотые перья. Скорее, скорей, пока они не понимают, что происходит! Двери, новый отсек. Другие твари, рядами стоящие вдоль стен. «Исполнены очей они, дабы видеть все и знать все, ибо они стражи, и дело их — защищать». Безликие твари, золотые маски, слепые глаза.       Еще одна брошенная бомба.       Она вихрем летела вперед, понимая, что на выход не пробьется.       Безумная девка подохнет подальше от вас, как вы и хотели, господа адмиралы. Ваша взяла. Ликуйте.       Перед ней зажигался свет, а позади собиралось красное свечение.       На запястье замигало предупреждение, что она слишком быстро расходует воздух. Но она лишь расхохоталась, чувствуя, как болят легкие.       Твари преследовали ее, не отставая.       Она бросила им еще одну бомбу.       Предположительный командный пункт ослепил ее золотым и алым. На секунду она замерла, заслонив визоры локтем.       Светочувствительность мгновенно подстроилась. Она вновь обрела зрение.       Под прозрачными панелями управления струился золотой свет, закованный в провода.       Машинное отделение было бы предпочтительнее, но и этого должно хватить.       Она успела закрепить под панелями оставшиеся бомбы прежде, чем твари настигли ее. И с губ сорвался хрип ужаса, когда она впервые рассмотрела их по-настоящему.       Двадцать секунд.       Пистолет во вскинутой руке оплавился. Как и тут же выхваченный второй.       Задыхаясь, она сжала кулаки и встала в оборонительную стойку.       Пятнадцать секунд.       Пусть она сдохнет. Они последуют за ней. Ее корабль выживет. Ее команда спасется.       Образ тварей расплывался в алом золоте, но глаза — слепые, мертвые — словно смотрели куда-то в глубь нее.       Одна из тварей медленно вышла вперед. Сияние вокруг нее было нестерпимым, и смотреть на нее было больно.       Двенадцать секунд.       Ужас, смертельный, первобытный, сковал ее по рукам и ногам.       Тварь протянула к ней ослепительные золотые ладони и положила их на шлем.       — Нет, — прошептала она. — Нет, пожалуйста. Не надо, не…       На шею будто легла удавка, когда тварь, потянув за края шлема, без усилий сняла его с ее головы.       Кожу овеяло легкой прохладой. В мыслях за одну наносекунду пронеслись все лекции об опасности нахождении в вакууме, и она с силой зажмурилась и выдохнула, чтобы легкие не взорвались, подобно воздушному шару. У нее есть десять секунд. Но она уже все равно, что мертва.       Семь секунд.       Поняла внезапно, что может снова дышать. Шлем вновь плотно сидел на голове.       Тварь смотрела на нее так, будто бы увидела в ее лице нечто невероятно важное, и с глаз ее срывались мелкими синими шариками слезы.       Три секунды.       Вокруг нее взметнулись золотые крылья, заключая в сверкающий кокон.       Две.       Она закрыла глаза. Вот и все. В горле запершило, и умирать не хотелось отчаянно сильно.       Одна.