Номер пятьсот семнадцать

      Незаинтересованно размазывала по тарелке кашу, лениво наблюдая за Хето.       Должно быть, она слишком мягка.       — Странное наказание, капитан, — заметил Царт, гревший ладони о стакан с простой горячей водой.       Она пожала плечами.       Мальчишка вихрем носился по столовой, стремясь угодить всем и сразу: принести порцию ужина, унести грязные тарелки, протереть стол, подать напитки.       — Увы, мое воображение спасовало перед этой задачей, — она ухмыльнулась нарисованной в тарелке рожице. — Не отправлять же мне и вправду парня на гауптвахту. Герой дня, как никак.       Царт покачал головой.       — И все-таки…       — И все-таки, — взмахнула она ложкой, будто шпагой, — он нарушил Устав. Даже несмотря на то, что он гений, который спас наш корабль. Или вы считаете, что я должна была приставить его к награде?       — Ваше право.       — Мое.       Хето на другом конце столовой тащил опасно покачивающуюся гору тарелок. Подумав, она решила, что не будет заставлять его отмывать их вручную. Напрасная трата запасов воды.       «Горгона» едва выдержала безумную скачку, которую ей устроили Рьех и Кьярла. Обшивка разошлась над отсеками пять-один-девять и три-шесть-три. Один из двигателей погружения вышел из строя, и их выплюнуло на нулевой уровень пространства. Хето мгновенно среагировал, запустив сигнал на трансляцию. Они сидели в тишине, выжидая. Пахло тревогой и сгоревшей проводкой. На лбу Кьярлы вздулась вена, и эта некрасивая, замкнутая молчаливая женщина впервые на ее памяти обнажила хоть какие-то эмоции: безмолвное удовлетворение и опасение, что вся ее безупречно проделанная работа пойдет прахом.       Но курс, проложенный Рьехом, помог им оторваться.       Но перекрывающий сигнал Хето работал.       Но радары ничего не зафиксировали ни через час, ни через четыре.       «Вендиго» отрапортовал, что пережил тряску. Требовалась лишь небольшая починка.       Выдыхая от облегчения, которое вдруг стало таким неподъемным, что плечи ссутулились сами собой, она скомандовала отбой тревоге. Им предстояло хорошенько поработать.       Смотровые экраны включились, и все пространство перед ними заняла бело-красная планета.       Она пораженно привстала с кресла, сжав до посеревших костяшек подлокотник. Этого не было в планах курса.       — Это что еще такое? — сорвался голос до опасного шипения. — Лейтенант Рьех, комментарии!       Откуда здесь взялась целая система?       Они едва не столкнулись с ней!       Рьех растерянно переводил взгляд с консоли на экраны и обратно.       — Я не знаю, капитан. Ее нет на картах.       — Сенсоры, господин навигатор! Они же еще функционируют?       Он обернулся к ней с немым возмущением.       — Функционируют, капитан, — и улыбнулся с каким-то мрачным довольством, будто все его подозрения, что ничего не может идти хорошо, разом подтвердились. — Но на них ее тоже нет.       Йоргун неслышно подошел к ней со спины.       — Разведка?       Она отрывисто кивнула.       — Десант?       — Нет, — она тяжело опустилась обратно. — У нас тут целый корабль якобы ученых. Вот пусть и исследуют, пока мы на ремонте.       Голова шла кругом.       — Рьех, рассчитайте минимальную необходимую мощность двигателей, чтобы мы не свалились с орбиты.       Проклятье. Системы не поотключать.       Бело-красная планета медленно вращалась на экранах, пока из-за ее бока всходила желтая звезда.       Как Солнце.       Как Отец-Огонь.       — Буран, отправьте-ка ваших ребят погулять, — вызвала она командующего летным крылом, — пусть осмотрят пространство. У нас тут белое пятно на звездной карте.       — Есть! А вы, Снежный-пять?       — В другой раз, — натянуто улыбнулась она.       Напряжение постепенно разжимало свои стальные когти.       — Следить за показателями, — приказала она дежурному офицеру. — О любых изменениях докладывать лично мне. Запросите данные с «Вендиго», может, их сенсоры работают. Простите, Кьярла, но отдохнуть вам пока не удастся. Господин Йоргун.       — Да, капитан?       Она состроила самое торжественное лицо, на какое только была способна.       — Окажите мне любезность, господин старший помощник. Поговорите с доктором Тьямрой вместо меня.       Он спрятал улыбку.       — А вы?       — А я мудро дождусь окончания вашей беседы.       И — о, конечно же, как она могла забыть — текучим грациозным движением поднялась со своего места, развернула кресло Рьеха и на глазах у всего мостика звонко чмокнула навигатора в нос.       В конце концов, она обещала.       В столовой было шумно: все обсуждали последние события. Йах и Чано, которых Инуш отпустил на короткий перерыв, громко жаловались целой толпе слушателей, что никто не ценит и не щадит малышку «Горгону» и их, техников, спины. Штурмовики громко смеялись и советовали им не прибедняться, а то господин старший механик услышит, и тогда их спины и правда пострадают. Те обиженно отвечали, что и штурмовикам осталось недолго прохлаждаться: Рану сдал их Инушу со всеми потрохами. Работы было слишком много. Но они успеют. Теперь они все успеют.       — Но вы же не о моем связисте хотели поговорить, верно? — посмотрела она на Царта поверх своего стакана.       Он замялся.       — Да, я…       — Впрочем, мне без разницы, знаете, — тут же равнодушно перебила она. — Мои вопросы еще не иссякли. Спрашивать буду я.       — Вы правы, — Царт вернул обычную мягкую улыбку. — Вопросы должны быть заданы.       Кивнула удовлетворенно:       — Прекрасно. А теперь объясните, зачем вы с доктором Юрсой мне все это рассказали.       — Боюсь, я не совсем вас понимаю.       — Такой информацией не делятся просто потому, что так сложились звезды, господин посвященный. Не держите меня за дурочку. Это плохая идея.       — Я и не пытался, капитан, — улыбка Царта стала настороженной.       — Весьма разумно с вашей стороны, — только теперь она заметила, как похолодел ее голос. Собственные жесткие интонации неожиданно напомнили Крайша, и она с отвращением поморщилась. — Доктор Тьямра отнюдь не просто стремилась оскорбить меня, бросив в лицо весьма неприятный факт о состоянии моего здоровья. Эмоциональная компрометация капитана в глазах экипажа служит неплохим поводом для его смещения. А какую цель преследовали вы? Зачем вы рассказали мне про Йистейе и Империю? Я приходила за другими ответами.       Царт подобрался.       — Я бы хотел поговорить об этом не здесь, если вы не против.       — Против.       — Капитан…       — Вот именно, — она ухватилась за эту ниточку, ощутив, что, потянув за нее, отыщет нечто важное. — Я капитан, пусть и пятьсот семнадцатого корабля. Ценный союзник. Так что же вы, говорите, сколько примерно займет ремонт?       Секунду в глазах Царта стояло кристально чистое непонимание.       Но затем он едва заметно усмехнулся:       — Инуш пока боится строить прогнозы. Господин лейтенант, не стесняйтесь, скажите, что хотели. Наша капитан не кусается.       И они оба повернулись к Хето, который неловко переминался с ноги на ногу рядом с их столом.       — Вообще-то, кусаюсь, — подмигнула она, и его лицо еще сильнее пошло голубыми пятнами смущения. — Но вас, так и быть, пощажу. В конце концов, вы сегодня спасли наши жизни. Если бы не ваш гениальный ум, мы бы сейчас здесь не сидели.       Хето густо посинел.       — Спасибо, капитан, — пробормотал он.       — Это всего лишь правда, Хето. Вы молодец. Для меня честь иметь на своем корабле такого офицера, как вы.       Мальчишка прижал к груди кулак, отдавая честь.       — Служу Империи!       — Вольно, солдат, — ухмыльнулась она. — Так чего вы хотели?       — Извините, — спохватился он. — Могу я забрать тарелки?       — Они полностью в вашем распоряжении, лейтенант.       Повернулась обратно к Царту, но тот уже исчез.       Ее не покидала мысль, что посвященный от нее банально сбежал.       Напряжение, крепко державшее корабль в узде последние двое суток, наконец отступало. Да, им предстояло сделать так много всего, чтобы «Горгона» могла продолжать путь, но они наконец вырвались из оков поджимавшего времени. Инуш на коленке составил план работ, задействующий всех свободных членов команды, включая медиков. Обшивка и двигатель погружения. Они справятся.       И можно было бы выдохнуть, расслабиться, но делать это она разучилась давным-давно. И в коридоре жилой палубы, запакованная в пропахший сигаретным дымом рабочий комбинезон, она столкнулась с Йоргуном, который, в конечном счете, был таким же, как она. Потрепанный комбинезон смотрелся на нем чужеродно и неправильно.       — Куда это вы собрались, Лярша? — со строгостью, под которую хорошо замаскировалось нечто для нее более острое и болезненное, поинтересовался он.       — Я…       Но тот перебил, жестко и мягко одновременно:       — Они справятся без вас.       — Да что вы…       — Вы почти не спали. Лейтенант Зуно, как бы вы выразились, сдал вас со всеми потрохами. Отдыхайте, иначе мне придется прибегнуть к помощи доктора Юрсы.       И она хмыкнула, сдаваясь:       — Ладно. Это и впрямь звучит угрожающе.       Пришлось сдаться.       Она правда устала.       Но, лишь вернувшись обратно в свою каюту, столкнулась с тем, с чем сталкиваться не хотела: внутри все еще было пусто. По-прежнему. Все, что у нее было — цифры на стене, и это не изменилось каким-то чудом за те, в общем-то, множество часов, что ее здесь не было. Чудеса с ней не случаются. Не с такими, как она.       Она отодвинула стул.       Села.       Ладони положила на стол.       Самым страшным в безделье было то, что она начинала думать. Иногда ей начинало казаться, что Создатель ее проклял, наделив беспокойным, не способным замереть разумом. И — да. Это происходило снова. Она положила ладони на стол, не представляя, чем занять себя, и мысли вновь вернулись к уже изведанным звездным трассам. Йистейе. Империя. Головные боли. «Аматерасу».       «Аматерасу».       Рьех был прав. Ей не нравилось это, но он был прав.       Прошлое грызло ее изнутри, и пора было ставить точку.       Пережить заново. Переосмыслить. Понять, что не было иного выхода. Отпустить.       Но просто прийти в тир и пройти до самого конца лишь небольшой отрывок не было чем-то достаточным. И что-то, за чем стояли пять зим жизни плечом к плечу, подсказывало, что это была не вся программа целиком. Обезличенный фрагмент. Существовала полная версия.       Она привыкла жить в убеждении, что все, что она умеет - это работать руками. Отчего-то так было проще. Удобнее. Куда-то полететь, что-то взорвать, поработать кулаками, залезть под истребитель и вымазаться с ног до головы в машинном масле. Строить из себя этакую машину для убийства, не приспособленную к тонкой аналитической работе.       Преодолевая внутреннюю неуверенность, развернула виртуальный экран терминала и открыла консоль с командной строкой.       Это то, что она делает всегда — идет наперекор. Даже самой себе.       Потому что быть машиной для убийства, прыгать в истребитель и лететь, чтобы что-нибудь взорвать, гораздо легче, чем позволять себе быть чем-то большим. Это механическая работа, в которой она безусловно хороша — и которая так ей подходит, так подходит ее сломанному носу, лающему громкому голосу, рваной челке и грубым рукам. Так легко запереться в одном надуманном образе и верить, что все происходит на самом деле совсем не с ней.       Но теперь она собиралась взломать личный терминал своего навигатора, потому что только там был весь код, который ей нужен. И нет, просить полную версию «Аматерасу» она бы у Рьеха не стала. Это слишком личное. Это только для нее.       Глубоко вздохнув, она вбила первую команду.       Ей предстояло вспомнить все, что она умела.       Они играли так в академии — ставили самые хитроумные ловушки, которые только могли выдумать, на виртуальные машины своих терминалов, а после менялись ими и ломали все средства защиты. Выигрывал тот, кто первым получал доступ к системе. Рьех не проиграл ни разу. Язык машин был для него будто родным.       Она брала другим. Она не умела так же ловко обращаться с компьютерами, но не умела сдаваться.       После первой попытки удаленного подключения стало ясно, что Рьех не изменил своей студенческой привычке. Ее встретила первая задачка, простая на первый взгляд. Но она была западней, не имеющей выхода. Если попытаться решить ее, запускался генератор создания новых и новых задач с самыми безумными условиями, а система оповещала о попытке вторжения.       Подумав, она попробовала обойти ее. Безуспешно.       Все команды ломались о выставленные запреты, и не обмануть их, не переписать. Почесав переносицу и проглотив дозу стимулятора и обезболивающего, она попробовала последнее средство и вызвала машинный код.       И программа поддалась.       Консоль запестрила обнаженными шестнадцатеричными значениями. Она тут же ринулась в бой, ища проплешину. Любая найденная уязвимость была способна стать лазейкой к следующему уровню защиты. Почти слышала, как гудит ее собственный мозг. Бежали энергетические импульсы, выли кулеры, скрипели их лопасти, увязшие в пыли, разгоняя сухой застоявшийся горячий воздух. Она словно превратилась в живой вычислительный механизм, забывший о том, что время все еще существовало.       Она изменила одно значение, и первый уровень защиты пал.       Потребовалась следующая таблетка стимулятора.       На новую команду программа выдала ошибку. Такой не существовало в контексте используемого языка программирования. Поизучав ее еще немного, она грязно выругалась: язык оказался слишком стар и примитивен, а синтаксис вызывал желание побиться лбом о стол. Такой она не знала. Но азарт уже захватил ее с головой, и подвязать интерпретатор оказалось не слишком трудно. Она смогла проломить и этот уровень.       Но консоль осталась пуста. И больше не отвечала ни на какие команды, даже не принимая их: курсор равнодушно мигал, оставаясь на месте.       Она подперла щеку кулаком, раздраженно барабаня пальцами.       Все не так просто.       Где-то скрывался подвох.       Ответ пришел неожиданно, овеянный пасмурным весенним днем и приближающимися экзаменами. Она уже сталкивалась с таким. В тот раз Рьех долго потешался над ней, сумев запретить вывод информации на экран.       С трудом выуживая из памяти строчки скрипта, она прошла дальше.       Система сдалась, пустив ее в качестве бесправного гостя.       Будто хищник, почуявший, что преследуемая добыча ослабевает, она широко оскалилась. Предвкушение победы зарождалось в груди. Одним за другим она отключила все графические интерфейсы и вновь окунулась в голые машинные значения. И, обращаясь напрямую к ячейкам памяти, вытащила на свет зашифрованный пароль.       У нее был полный доступ.       Сдержать ликующий вопль не получилось.       Еще чуть-чуть — и бросилась бы плясать. Прямо на столе.       Рыться в терминале Рьеха не стала, лишь быстро отыскала нужное. Рядом с файлом «Аматерасу» было еще два — «академия» и «Ангрбода», и от последнего названия вдоль позвоночника прокатилась морозная дрожь. Быть не может. Он и ее написал. Даже ее.       Но, мотнув головой и напомнив себе, зачем она здесь, скинула полный код «Аматерасу» себе на терминал, подчистила все логи и отключилась.       Отчего-то чувствовала себе так, будто собиралась прыгать без парашюта.       И больше всего ее пугало то, что она не боялась.