Теория любви

Жить с Хван Хёнджином в одной квартире для Феликса было одновременно самой лучшей и худшей вещью на свете. Джинни заботливый, весёлый, с ним можно поиграть в приставку вечером и в сотый раз пересмотреть любимые фильмы. С ним было комфортно. Они с Феликсом понимали друг друга с полуслова, были «на одной волне». У них было похожее чувство юмора, которое не разделял больше никто, одинаковые взгляды на жизнь и схожие привычки. Феликс готовил для него, а Хван раз за разом обещал, что обязательно женится на нём когда-нибудь только из-за божественных оладий на завтрак. Они закидывались кофе по утрам, курили в обед и пили пиво вечером. Им было хорошо вместе. Как может быть хорошо вместе друзьям. В целом, Феликса всё устраивало. Ему нравилось быть влюблённым в Хвана. Когда тепло в груди от одной его улыбки. Он наслаждался каждым шутливым касанием и объятием, сохранял эти моменты в своей памяти и вспоминал об этом перед сном, когда становилось особенно одиноко. По-настоящему хороших дней было много. Но и паршивых хватало. Например, когда Хёнджин уходил на свидания и просил Феликса «переночевать у друга». Ликс в такие дни старался возвращаться с пар пораньше, собирать свои манатки побыстрее и свалить подальше из квартиры. Так было и тогда. У него было всего несколько часов, чтобы переодеться и собрать учебники. Он старался ни о чём не думать. Просто возвращался в пока пустую квартиру, собирал вещи и шёл на внеплановую ночёвку к Минхо. Тот, являясь действительно хорошим другом, не спрашивал ничего и соглашался в очередной раз пересматривать «Сумерки», до хрипоты утверждая, что между Эдвардом и Эмметтом он всегда выберет Карлайла. И как назло именно в тот день, когда Хёнджин в очередной раз попросил его свалить и Феликсу нужно освободиться пораньше, преподаватель задержал его на добрые полтора часа. Настроение было ниже плинтуса. Препод мало того, что отправил доклад на пересдачу, так ещё и выебал морально. День и без этого, конечно, был говном, ведь в столовой закончился любимый апельсиновый сок, а Хёнджин... Феликс одёрнул себя и тяжело вздохнул. Нельзя было давать себе раскиснуть ещё сильнее. Он не с первого раза открыл вечно заедающий замок. Нужно было торопиться, чтобы не столкнуться с Хёнджином и его новой девушкой лицом к лицу и не возненавидеть себя после этого ещё сильнее. «С удачей всегда так», — думает он, — «если с самого утра она показала тебе задницу, то весь день будет вонять говном». И каково было его удивление, когда на диване Феликс увидел сидящим в темноте Хёнджина с бутылкой пива. — Джинни? — удивлённо окликнул его Феликс. Фигура в темноте подняла бутылку вверх, помахав ею в приветственной манере. Хван сидел неестественно ровно. Его плечи выглядели напряжёнными, и было что-то странное в этой позе. Феликс пригляделся, но так и не смог рассмотреть выражение лица Хёнджина. У него было плохое предчувствие. Хван никогда не возвращался со свиданий пораньше просто так. — Что-то случилось? Почему ты вернулся один? Хёнджин усмехнулся. Криво и слишком громко. Так, будто он в одном шаге от нервного смеха. — Мы расстались. Хван поднёс бутылку к губам и сделал большой глоток, скривившись после. Он выглядел разбитым и каким-то бесконечно одиноким, открытым и израненным внутри. Без привычной маски и без улыбки на лице Ликсу он показался почти незнакомым человеком. У Феликса ощутимо кольнуло в груди. Он без лишних слов сел напротив друга на пол и взял холодные пальцы Хвана в свои руки. Ликс обычно делал это, когда Хёнджину было грустно, и зачастую тактильный контакт успокаивал соседа. Будто пока Феликс держит его за руку, он не останется один. — Им всем важна только моя внешность, — начал Хван куда-то в пустоту. Слова давались ему с трудом. Он сделал паузу, облизал свои губы, словно тем самым пытаясь отсрочить разговор. Его пальцы, обнимающие бутылку, крепко сжались. — Им плевать, что я чувствую. Мои желания никогда не имеют значения. Я просто оболочка, с которой можно прийти на день рождения к очередной глупой подружке, — он отставил пиво в сторону и потёр глаза, — я как дурацкая кукла из магазина игрушек, которой каждая из них спешит похвастаться перед всеми. Феликс легко сжал пальцы Хвана своими. Он поднял взгляд на Ли и медленно выдохнул. Его плечи стали расслабляться и опускаться, словно всё плохое покидало организм, вместе со словами. Феликс молчал и ждал, пока напряжение не покинет тело друга, и просто гладил его бесконечно знакомые пальцы своими. Он знал, что слова не помогут. Хёнджин был не из тех, кто терпел жалость по отношению к себе. Феликсу хотелось бы обнять Хвана и забрать все его переживания, но он продолжал сидеть перед ним на коленях и мягко перебирать его пальцы своими. Хёнджин был простым и сложным одновременно. Ему не нужны объятия. Ему не нужны слова утешения. Иногда Феликсу казалось, что Хвану вообще никто не нужен, но тот всё равно тянулся к людям и раз за разом обжигался о них. Хван глубоко вдохнул и шумно выдохнул. А после знакомо улыбнулся и отстранился назад, убирая руки с колен и давая понять, что разговор окончен. Настроение в комнате как-то резко поменялось, словно кто-то открыл форточку и выпустил всё плохое на улицу.  Хван потянулся к пиву, оставленному на бортике дивана, но Феликс среагировал быстрее, забрав бутылку первым. Хван усмехнулся беззлобно и вопросительно вздернул бровь. Полностью поменялся, будто и не было никакого монолога с минуту назад. — Если чем и хвастаться, — сказал Феликс, сделав небольшую паузу для глотка из бутылки, — так той фигуркой супермена из детского мира. Хёнджин тяжело вздохнул и тихо засмеялся. — Ты такой придурок иногда, знаешь? — с улыбкой сказал он Ликсу, легко пихая того в бок носком тапка. — Сам придурок, — наигранно обиженно хмыкнул Ли, — возомнил себя самым красивым. Всем известно, что я намного красивее тебя, — передразнил его он и сдавил свои щёки ладонями, сделав губы уточкой и нарочно делая выражение лица глупым и смешным. — Ах, да? — возмущённо выдохнул Хван, слезая с дивана на пол и набрасываясь на Ликса. Словно боевой кот, он принялся ерошить волосы на его голове и спутывать их, превращая Феликса в подобие мини-тролля со взъерошенными волосами из мультиков. — Помогите! — смеясь, закричал Ликс, отбиваясь от цепких лап Хвана и хохоча из-за щекотки. Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, они устало развалились на полу. Хёнджин успокоился лишь тогда, когда на голове Ликса образовался абсолютный хаос из спутанных прядей, которые Ли безуспешно пытался пригладить обратно. Хван пододвинулся к Ли ближе и уложил свою голову ему на плечо, вдруг вновь становясь серьёзным. — Знаешь, только ты по-настоящему понимаешь меня, Феликс. — Конечно, ведь я твой лучший друг, Джинни. Хван вновь взял его ладонь в свою и крепко переплёл пальцы. Он прикрыл глаза, и мелкие морщинки между бровями разгладились. Плечи расслабились, а дыхание стало ровным. Казалось бы, Ликс должен был быть счастлив, что Хёнджин вновь свободен. Ведь на какое-то время, пусть даже короткое, не будет больше ночёвок у Минхо. Хёнджин не будет обниматься при всех с очередной пассией, а сердце Феликса не будет болеть так сильно. Но радости отчего-то не было. Ликсу хотелось бы, чтобы Хван был счастлив. Чтобы больше никогда он не сидел в темноте, не чувствовал себя таким одиноким. Видеть Хёнджина с кем-то больно, но видеть опустошённого Хвана с разбитым сердцем и ничего не выражающим взглядом просто невыносимо. Ликс нежно поглаживал ладонь друга своей, что на фоне руки Хвана выглядела просто крошечной. Он ласкал пальцами его костяшки, оглаживал подушечки и выводил на внутренней части замысловатые символы. Большего ему и не надо. Главное, чтобы Хван был счастлив. А в голове крутится одна лишь мысль. Что, кажется, он больше никогда и никого в своей жизни так сильно не полюбит.