***
— Мы… — начала Гермиона, оглядывая местность. — У меня дома, пойдём, я познакомлю тебя со своей семьёй, — Долохов дружелюбно улыбнулся Грейнджер и взял её рюкзак. Гермионе ничего не оставалось, как пойти за ним следом. Виду её открылся двухэтажный дом с белоснежным забором и разбитым на переднем дворе садом. — Надеюсь, ты понимаешь, как я рискую, приводя тебя в мой дом, — кинул он, не оборачиваясь. — Ты, думаю, в курсе, что я всё ещё в розыске. И я выказываю тебе доверие и жду от тебя того же. Антонин открыл калитку во двор и пропустил Гермиону вперёд. — Я не поддерживаю контакт ни с кем из волшебного мира, — обернувшись, отрезала Гермиона. Долохов промолчал, проходя во двор и прикрывая за своей спиной калитку. Дверь им открыла смуглая хрупкая женщина. Она быстро смахнула длинные тёмные волосы за спину и потянулась к мужу. — Добрый день, — она быстро чмокнула Долохова в щёку и повернулась к Гермионе. — Меня зовут Лидия. Мне очень приятно, что ты погостишь у нас, — она протянула Гермионе руку, излучая улыбку. Грейнджер слегка оторопела. Наверное, она всё же ожидала увидеть перед собой какую-нибудь забитую, истощённую женщину. — Добрый день, миссис Долохова, я Гермиона, — девушка улыбнулась и пожала руку хозяйке. — О, я тебя знаю, — кивнула женщина с жаром. — Точнее, наслышана. Очень рада познакомиться вживую. — Спасибо, — неуверенно кивнула Грейнджер, проходя вслед за хозяйкой дома. Её проводили в комнату, как она потом поняла, дочери Долохова — она мило согласилась уступить её Гермионе на время. Вся эта ситуация показалась Грейнджер очень странной. Эти люди так легко принимают её у себя дома, совершенно чужого человека. Что это? Скрытый мотив или злой умысел? Или это действительно так, как выглядит? Ей абсолютно ничего не понятно. Она вообще утратила способность рационально думать. Верить никому нельзя. Никому. Даже себе. Но всё же вся эта ситуация виделась ей совершенно абсурдно. Долохов, тот самый Долохов, что воевал против них. Убивал, пытал магглов и полукровок, протянул ей руку помощи. Как это возможно? Не задал ни одного вопроса, а простодушно впустил её в свой дом, к своей семье. В комнату вошла невысокая девушка со светлыми, коротко стриженными волосами. — Привет, я Лиза, — улыбнулась она и, слегка помявшись у двери, робко притворила её за собой и сделала нерешительный шаг в комнату. — Папа рассказал мне о тебе и о том, какую роль ты сыграла в его мире. Девушка так сбивчиво тараторила, на что Гермиона только растеряно хлопала глазами. Лиза, заметив растерянность Грейнджер, видимо, решила, что она недостаточно конкретна в своих словах. — Я сквиб, — невесело усмехнулась она и тихонько присела на краешек кровати. — Мама маггла, но мы знаем о том, что отец — волшебник, и знаем о войне. Гермиона кивнула. Долохов, воевавший за смерть грязнокровок, порабощение магглов, женился на маггле? Да и, судя по всему, довольно давно. Как ему удалось скрывать от Волдеморта наличие жены-магглы и дочери-сквиба? — Вот, держи, — спохватилась Лиза. — Это чистые вещи, они, конечно, не новые, но я их надевала всего несколько раз. Ещё ночная сорочка, она новая. Щётка и полотенце. Можешь принять ванну и отдохнуть. И спускайся хотя бы к ужину, — девушка улыбнулась и дотронулась до руки Грейнджер. — Чувствуй себя как дома. Друзья Лучника — наши друзья. Что она сказала? Тут что, дом сумасшедших? Друг Лучника? Пора сваливать. Гермиона этого больше не вынесет. Она точно сойдёт с ума. Её жизнь словно перевернулась вверх дном. Сначала убийство родителей, потом мутная полицейская, Волчара, затем «добрый Долохов» с Малфоем, и теперь эта пришибленная семейка, от которой так и прёт «добродетелью».Какого чёрта они строят из себя добрячков? — Лиза, — вдруг выдавила Гермиона, сама от себя не ожидая. — Да? — серые глаза девушки заметались по её лицу. — Не хочу тебя обидеть, но… Как так вышло что… Твой отец, он ведь… — Да, — кивнула с улыбкой Лиза, пробегая пальцами по слегка облупившейся краске на двери. — Знаю, что ты хочешь сказать. Папа говорит, мама изменила его в корне. Он без скрытности рассказывал мне о том, какой он был на войне. Он жалеет, что выбрал не ту сторону. Ещё в самом начале. — Но как он скрывал вас от Волдеморта? — А ему и не пришлось, — пожала она плечами. — Он не знал обо мне, а моя мать была его первой любовью. Волдеморт знал, что отец много лет назад любил магглу. Но, видимо, решил, что дело прошлое. А после окончания войны он вдруг заявился сюда и вот так узнал обо мне. Вот так и остался навсегда. Лиза снова улыбнулась и, махнув рукой, покинула комнату. Бред, полный бред. Ни одна нормальная семья в жизни не примет грязную незнакомку к себе домой, и при этом с такими почестями. Да и принимая её за друга некоего господина Лучника. Это ещё кто такой?! Надо срочно делать ноги. Гермиона торопливо стянула с себя грязную одежду и, наспех ополоснувшись, влезла в чистые вещи Лизы. Стоило ей подойти к дверям, как с первого этажа тут же послышался крик. — Обед! То была Лидия. Свалить, конечно, нужно как можно быстрее, но желудок, болезненно скрутившись, напомнил Гермионе о важности пропитания. — Проходи, — у подножья лестницы стоял Антонин. — Я ничего не хочу знать о том, что с тобой произошло. Это не моё дело. Но я вижу, что ты запуталась. Просто доверься мне, как бы странно это ни звучало. Думаю, других вариантов у тебя и нет. Я не обижу тебя, постараюсь помочь, — он улыбнулся и отошёл, давая пройти Гермионе в столовую. — Мне нужен профессионал. Это единственная проблема, которая у меня есть. — Это не проблема, — тут же отозвался Антонин. — Можешь рассчитывать на меня, а я, в свою очередь, надеюсь на твоё слово. Грейнджер нерешительно прошла мимо него, и её тут же встретила Лиза Долохова со словами: — Идём скорее, мама приготовила пасту, — она мечтательно закатила глаза, а Гермиона, не сдержавшись, подхватила её улыбку. Слишком уж она лучезарная. Рядом с такой хочешь не хочешь, а начнёшь радоваться новому дню. И как у Долохова получилась такая милая дочь? Обед прошёл спокойно. Долохов рассказывал жене о каком-то фильме, что он недавно посмотрел. Лиза нагнулась к Грейнджер и шепнула: — Не обращай внимание, папа осваивает телевизор, — она спрятала улыбку за стаканом воды. Гермиона улыбнулась в ответ. Это и правда забавно. Девушка тут же вспомнила, как Артур Уизли осваивал все эти маггловские вещички. С таким восторгом. А для магглов это было обыденностью. Под конец обеда Лидия предложила ей бокал вина, Гермиона тут же согласилась. Долохов сказал, что ему нужно по делам, и покинул столовую. Остаток дня Грейнджер просто бесцельно сидела перед телевизором. А потом просто ушла в комнату. Гермиона спала как убитая всю ночь и почти целый день. Лиза пару раз забегала в комнату. От её долгих разговоров гудела голова. Но что самое интересное — никто у неё не спросил, как долго она планирует задержаться и что же с ней стряслось. Ну, положим, они знали о её роли в войне. Положим, знали о том, что она магглорожденная, подруга Поттера и прочее. Но ведь они должны были задать хоть какие-то вопросы? Учитывая, что Гермиона могла с лёгкостью разрушить их мирок одним патронусом в Министерство. Ближе к вечеру миссис Долохова пригласила её на ужин, но аппетита не было от слова совсем, посему она отказалась. Сколько она здесь пробудет, Гермиона не знала. Долоховы оказались добрыми людьми: приютили её и дали кров, хотя она всё ещё была насторожена. Но злоупотреблять их гостеприимством она не могла. В голове постоянно крутились слова Антонина о том, что найти профессионала — это несложно. И всё, что её сейчас интересовало, так это подробнее расспросить Долохова об этом. Его не было весь день и на ужин он тоже не приехал. Всю ночь она металась в раздумьях, которые не давали ей уснуть. Наконец, под утро Грейнджер беспокойно задремала. Около шести утра её разбудил Антонин, он велел собираться. Куда они отправились, Гермиона понятия не имела, но беспрекословно поднялась с постели и последовала за ним. На её вопросы Антонин отвечал общими фразами, из которых она не понимала ничего конкретного. Оставив позади хмурый Лондон, они направились в сторону кафе, у которого были два дня назад. Через час-полтора они прибыли к назначенному месту. — Ты не передумала? — в лоб спросил он, смахивая со лба чёрные пряди чёлки и серьёзно вглядываясь ей в лицо через зеркало заднего вида. — Нет, — тут же отрезала она. Уточнять суть вопроса было не нужно, она знала, о чём он спрашивает. — Что мы здесь делаем? — Сейчас узнаешь. На парковке возле злополучного кафе стояла та самая иномарка, на которой два дня назад укатил Малфой. Собственно, он самый и стоял у машины, облокотившись о капот. — Выходи, — велел Долохов и открыл дверь. Гермиона осторожно выбралась из машины и они направились к Малфою, который, по виду, был явно не особо рад её видеть. Впрочем, разве это ново? — Итак, Грейнджер, я тот, кого ты ищешь. Как меня зовут, ты знаешь, но в этих кругах я Лучник. Я профессиональный киллер. Гермиона посмотрела на протянутую руку. Она была сильной, слегка загорелой. А ещё это была рука Малфоя. Он хотел пожать ей руку? Малфой? Она медленно сняла капюшон толстовки и всё же приняла протянутую ладонь. — Моё имя ты тоже знаешь, хотя и привык пользоваться только фамилией, — буркнула Грейнджер. Долохов сбоку хмыкнул. — Грейнджер, — протянул Малфой, слегка вздёрнув брови, — насколько мне известно, ты хотела стать профессиональным киллером. Почему? Что движет тобой? — он внимательно посмотрел ей в лицо, полностью проигнорировав её выпад в его сторону. Никак, повзрослел? И что же ей делать? Сказать правду? Нельзя. В голове крутилось множество мыслей, но ни одна не подходила. — Разве это важно? — голос слегка дрогнул, но Гермиона и виду не подала. — Я должен понимать, что ты идёшь на это сама, понимая, чем это может закончиться. Кто-то причинил тебе боль, и вся твоя сущность жаждет мщения. Тобой наверняка движет жажда мести. С этого начинает большинство. Но все они потом оказываются на дне канавы. Я больше чем уверен, что через неделю ты сбежишь назад к Поттеру и Уизли и забудешь всё это, как страшный сон. И где гарантии, что тебя не подослало Министерство? — Я не сбегу, Малфой. И я больше не поддерживаю отношения с кем-либо из магического Лондона. Я устала это повторять. У меня есть деньги. Я могу заплатить. — Я дорого стою, — он улыбнулся своей кривой ухмылкой. — У меня есть деньги, — упрямо повторила Грейнджер, нахмурив брови и скрестив руки на груди. Неожиданно Малфой схватил её за локоть, отчего лицо Гермионы исказилось от боли. Он притянул её ближе к себе, отчего Грейнджер пришлось высоко поднять голову, дабы, не уступая ему, посмотреть в его глаза. — Давай-ка проясним, Грейнджер, — прошипел он. — Я навёл кое-какие справки. Ты пропала с радаров больше года назад, твои дружки даже понятия не имеют, где ты и как живёшь. Сидят себе спокойненько в Министерстве и наслаждаются лаврами. При тебе маггловские деньги, поддельные паспорта на тебя и твоих родителей-магглов, которые, к слову, мертвы. На кого ты работаешь? — Я ушла после войны, поняв что магический мир не примет меня такой, какая я есть, — Грейнджер резко выдернула локоть из его хватки и разъярённо уставилась на Малфоя. — Война выиграна, вот только нихрена она не изменила, Малфой. Я ни на кого не работаю! Не нужно меня запугивать, оставь свои закидоны для кого-то другого. Я не боюсь тебя. Единственное, что мне нужно, так это стать такой, как ты. — Гермиона, зачем? Тебе всего двадцать, ты вообще отдаёшь себе отчёт, на что ты идёшь? — Долохов смотрел на неё вопросительно, качая головой. — Тебе нужно жить нормальной жизнью, подальше от всего этого. Понимаю: после войны это звучит странно, но она окончена. У тебя есть шанс на нормальную жизнь. Это не то, что было на войне. Где ты знала, где чёрное, а где белое. Тебе придётся убивать невинных. Грейнджер вдруг рассмеялась. Ну разве не абсурд? Два бывших Пожирателя стоят перед ней и толкуют о нормальной жизни. Дескать, иди, Гермиона, живи, как нормальный подросток. Сходи на шопинг, влюбись в однокурсника, напейся на вечеринке и упади в бассейн. — У меня нет шанса на нормальную жизнь, Антонин, — выдавила она. — У меня его отобрали. — Кто? — глухо спросил Антонин. — Это мне только предстоит узнать, — Гермиона опустила глаза вниз и носком кроссовка пнула рядом лежащий камушек. Оба мужчины смотрели в сторону, каждый думал о своём. Вся эта ситуация, в принципе, была ненормальной. — Если ты не возьмёшь меня, я всё равно не остановлюсь на этом. Есть другие, которые захотят заработать, — глухо протянула Гермиона, даже не глядя в сторону Малфоя. — Да-да, наслышан о твоей попытке попасть к Волчаре. Если ты ещё раз к нему наведаешься, тебя просто убьют, Грейнджер, — Малфой приподнял левую бровь и нахмурился. — Тебя могут искать? Поттер, семейство Уизли, какие-то дальние родственники? — Только если маггловская полиция. Быть может, ещё Джинни, — Гермиона прикусила губу, — но не факт. Мужчины переглянулись. — Это уж точно не факт, — хмыкнул Долохов. Гермиона нахмурилась и хотела было спросить у Антонина, что он имел ввиду, но Малфой не дал ей шанса озвучить её вопрос. — Почему полиция тебя ищет? — заинтересовался Малфой. — Моих родителей убили. На столе отца была записка, что он убил нас и наложил на себя руки. Полиция не нашла моё тело, вероятно, его будут искать. Малфой нахмурился, пару секунд что-то обдумал и резко повернул голову к Долохову. — Возьми это на себя, — хмуро кивнул блондин. Антонин тут же, поджав губы, кивнул. — Лучше тебе вернуться, Гермиона, и забыть об этой безумной затее. Это не нужно тебе. Пойми: то, о чём ты просишь — это не сладкая жизнь, — не успокаивался Долохов. Грейнджер коробило то, с какой интонацией он все это говорил. Будто заботливый отец нравоучает дочь. — Ты хоть представляешь, что киллеры убивают, Грейнджер? Убьёшь молодую женщину просто так? Старика? Невинного мужчину? А ребёнка, Грейнджер, если придётся? — Малфой, кажется, взял за цель отговорить её. У неё свело желудок. Долохов покачал головой. Молчание и тяжёлый вздох Малфоя рассёк воздух. — Я предлагаю только раз. Если ты сейчас едешь со мной и не сбежишь от меня через неделю, то я дам тебе всё то, что ты хочешь. Но это будет непросто. Ты должна понимать, что просто так профессионалом никто не становится. Это долгий и кропотливый труд. Это муки ада, которые никогда и никому не пожелаешь пройти, — Малфой посмотрел на неё, его лицо не выражало никаких эмоций. Абсолютно. Он был спокоен. — Драко, ты же не серьёзно, — огрызнулся Долохов, вставая между Малфоем и Грейнджер. — Мы же хотели вправить ей мозги, а не учить, — Антонин резко развернулся и посмотрел сначала на Малфоя, потом на Гермиону. — Она не сбежит, Драко, но это перелопатит всю её жизнь. Малфой пожал плечам, и уставился куда-то сквозь Антонина. — Я не сбегу, Антонин! Спасибо за всё, прощай. — Гермиона обошла машину Малфоя и села на пассажирское сиденье. Она дрожала, тело бросало то в жар, то в холод. Малфой улыбнулся и, махнув Долохову, сел за руль. Антонин проводил машину понурым взглядом. Показалось ли ей, или в его взгляде чётко читалось сожаление? — Мой мир — это мир жестокости, смерти, больших денег и одиночества, как правило. Ты уверена, что хочешь такой жизни? — он вопросительно посмотрел на Гермиону. – Да. – Хорошо, нас ждёт длинный путь. – Куда мы едем? — спросила она, пристёгиваясь. – Норт-Йоркшир. – Как давно ты этим занимаешься? — Первое убийство я совершил в семнадцать лет, сейчас двадцать. Считай, — он улыбнулся, оголив ровные белоснежные зубы. — Значит… Сразу после войны? — уточнила она. — И ты за три года стал профессионалом? — У меня был лучший учитель, — отрезал Малфой, слегка покосившись на неё. — Не факт, что у тебя выйдет так быстро. Гермиона отвернулась к окну, мысленно закатив глаза. Всё тот же самоуверенный засранец. Городок на севере Англии в Норт-Йоркширском регионе стал их новым домом. Город был тихий, спокойный, с населением около четырёх тысяч человек. Люди приветливые, дружелюбные, в основном, население среднего возраста, молодёжи мало. Но она была и не нужна. Почему Малфой выбрал именно этот город, она не знала. И почему он согласился взять её с собой, она также не знала. Грейнджер было ясно одно: он пытается сбежать, сбежать от самого себя. От проблем, о которых она понятия не имела. Да ей это было и не важно. Она полностью закопалась в своих. Они поселились на окраине города, возле заповедника, в небольшом двухэтажном коттедже. Дом был обыкновенный, без пафоса и без всего лишнего, чего она уж точно не ожидала от Малфоя. Пришлось даже докупать кое-какую мебель, но, в целом, в доме было неплохо. Две спальни наверху, а на первом этаже кухня и гостиная. Большой гараж и огромный подвал. Грейнджер догадывалась, что именно из-за подвала Малфой и снял этот дом. На полное обустройство дома ушло две недели. Для всех легенда гласила: Малфой, что выглядел более зрело, чем Грейнджер, приходится ей старшим братом, и так как у неё нет близких родственников, кроме него, то ему ничего не оставалось, как взять Гермиону под свою опеку. По легенде Малфой — инженер-архитектор, работающий на дому. Хотя это и был маленький городок, но любопытных зевак и здесь хватало, поэтому они придерживались этой легенды. Долохов, что привёз документы на Гермиону и Драко, сообщил, что он уладил дело с её розыском полицией. Как — ей было всё равно. Поэтому она всего лишь кивнула, выдавила «спасибо» и сконцентрировала своё внимание на документах. В них было указано, что она теперь Дороти Милкович, что не могло её не возмутить. Дороти? Она кинула злобный взгляд на прятавшего ухмылку Малфоя и опустила глаза назад в документы. Малфоя же звали Август Милкович, двадцатитрёхлетний мужчина, опекающий семнадцатилетнюю сестру Дороти. Ну что за идиот? В первые же дни Малфой прогонял её по базовым наукам. Школьные программы, на середине он уже заскучал, прекрасно понимая, что у Гермионы всё от зубов отлетало. Нашёл кого проверять. Первый месяц пролетел незаметно, в обустройстве дома и прогону по школьной программе. С Малфоем Гермиона практически не разговаривала. Единственное, что они делали вместе, так это бегали утром и вечером. Это и была вся их тренировка на данный момент. Гермиона всё присматривалась к нему и не могла понять, что он за человек. Она помнила его в школьные годы. Он был противным белобрысым змеёнышем. Помнила его на последних курсах, его провальная попытка убить Дамблдора. Его мелькающая платиновая макушка на поле боя. Его испуганные родители, бегущие, абсолютно безоружные, по Хогвартсу в поисках своего сына. Казнь его отца после вынесения ему приговора о поцелуе Дементора. Слёзы и вскрик его матери, и его отсутствие в зале суда. Но, видимо, война перекроила всех, даже тех, кто был на иной стороне. Так как сейчас Гермионе казалось, что Малфой, живущий с ней в одном доме, иной. Более рассудительный, что ли. Он был, определённо, симпатичный. Высокий, крепкий, спортивный. Светлая кожа, тронутая загаром лишь на руках, светлые, спадающие чёлкой на глаза волосы и тускло-серые глаза. Любая другая девчонка в двадцать лет, живя под одной крышей с таким мужчиной, давно потеряла бы голову и влюбилась, но не Гермиона. Это сейчас её волновало меньше всего, так как боль от потери родных была слишком свежа. Но это очень волновало миссис Чбоски, живущую с ними по соседству. Эта женщина не давала Малфою проходу. Буквально. Миловидная, симпатичная вдова, воспитывающая дочь, сразу смекнула, что Малфой для неё — самая подходящая партия. Отвратительная, стервозная сучка (и дочь у неё такая же мерзкая). Почему-то она Гермионе сразу не понравилась. Распустила слюни, как бульдог. Слава богу, Малфою она тоже не пришлась по вкусу, и он деликатно ей намекнул, что не нужно караулить его каждый день на улице в ожидании чуда. Чуда не будет. Видит Мерлин, Гермиона никогда особо не испытывала такой неприязни к кому-либо. Но эти дамы стали первопроходцами. Перестав замечать эту мерзкую сучку, Грейнджер углубилась в учёбу — да, Малфой по-прежнему настаивал на повторении обычных маггловских предметов, в особенности физики, химии и точных наук. Дни летели со скоростью света. По утрам она бегала, днём училась, вечером очередная пробежка — вот и весь распорядок дня. Плюс питание: белки, углеводы, минимум жиров и холестерина, максимум витаминов. Малфой же, вооружаясь палочкой, пропадал всё время в подвале. Вообще, если посмотреть со стороны, жизнь с Малфоем казалась странной. Они совершенно ничего не знали друг о друге. И он не стремился узнать её. Чего нельзя было сказать о Гермионе. Ей было интересно узнать о нём больше. И через два месяца совместного проживания она не выдержала. Грейнджер надоело его молчание в ответ на её вопросы. Ей надоели пустые тренировки, включающие в себя только бег по утрам, подтягивания и отжимания и ничего серьёзного, настоящего. Больше ведь они ничего не делали. Абсолютно ничего. Гермиона сидела в своей комнате и пыталась найти ответ на один и тот же вопрос, который не давал покоя уже несколько дней: «Что я здесь делаю?». Грейнджер окончательно достала молчаливость Малфоя и безучастность в её развитии, и посему Гермиона решила взять «быка за рога». Она решительно отправилась в его комнату. Ей нужно было знать, как он намерен с ней поступить и почему он до сих пор не делает из неё профессионала. Гермиона без стука открыла дверь, он стоял спиной в полумраке ночника, в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг бёдер. — Я так больше не могу, либо ты учишь меня как положено, либо мне нечего здесь делать! — она была решительна, но поджилки всё-таки предательски затряслись. Она даже палочку взять забыла. — Что конкретно ты не можешь? — он повернулся к ней и посмотрел в глаза. — Бегать? Я думаю, бег — это самое простое занятие. Гермиона невольно скользнула взглядом по его оголённому торсу.Теперь её поджилки затряслись с новой силой, вот только страха она больше не испытывала. Было что-то иное. Что-то гораздо сильнее. Блондин поймал её взгляд и ухмыльнулся, задрав подбородок. — Это не входит в учебный план, Грейнджер, — протянул он, проводя пятернёй по груди по направлению к пупку. Гермиона тяжело сглотнула, проследив за его рукой, что уже переместилась на низ живота, где виднелась тёмная дорожка волос, и усилием воли вернула свой взгляд на его лицо. — Мы живём здесь уже два месяца, я только и делаю, что бегаю, и больше ничего, — гнев закипал и бурлил в ней, однако голос предательски дрожал. — Бегая по утрам, я вряд ли стану тем, кем хочу. — А кем ты хочешь стать, Грейнджер? — Малфой сделал осторожный шаг в её сторону. — Ты что, издеваешься, Малфой? — злость закипала, а к щекам подступил румянец. — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Либо ты меня нормально тренируешь, либо… — Либо что? — он чуть прищурил глаза, но лицо его было серьёзным. — Что? Что ты сделаешь? Ещё один шаг. Осторожный. Словно Малфой боялся спугнуть добычу. Он слегка отклонил голову назад, сохраняя прищур глаз, и его губы медленно искривились в усмешке. — Да иди ты к чёрту, Малфой, — Гермиона резко повернулась и пошла прочь. С силой открыла дверь в свою комнату и упала на кровать. Вот тебе и взяла быка за рога. Какого чёрта она тут тратит время? Дверь почти тут же резко распахнулась настежь. — Завтра в семь утра в подвале. И не опаздывай, — она подняла голову с подушки и посмотрела на Малфоя, который стоял в дверях. — И научись контролировать себя, — добавил он, растягивая губы в ухмылке. Гермиона не знала, что сказать. Потому она задала вопрос, первый, что пришёл ей на ум. — Где твоя мать? — стоило вопросу слететь с её губ, Гермионе тут же захотелось хлопнуть ладонью по губам. Ухмылка Драко медленно сползла с лица. Он склонил голову набок, нахмурился, и Гермиона заметила, как на его лице заходили желваки. — Вот тебе самое главное правило, Грейнджер, — процедил он, едва разжимая зубы. — Никаких привязанностей. Никогда. Малфой сделал шаг назад и прикрыл за собой дверь, оставляя в комнате такое напряжение, что его можно было потрогать. Этой ночью Гермионе еле удалось уснуть. В комнате вдруг стало слишком душно, слишком темно и слишком одиноко. В шесть утра Грейнджер как штык уже стояла возле двери в подвал, на которой был кодовый замок. Малфой возник неожиданно через секунду позади неё. Не удивительно, что их называют призраками. — Набирай 060918. Это код, — прошелестел он где-то над её ухом. Набрав нужную комбинацию, они прошли внутрь. Два месяца назад этот подвал представлял собой обыкновенную большую тёмную комнату, заваленную хламом. Сейчас же это выглядело просто потрясающе. Комната была огромная, стены светло-серые, везде горел свет. Это был миниатюрный спортзал. В одном углу стояли тренажёры, в другом висела груша, возле стены Гермиона увидела шкаф, кулер с водой. Они прошли к шкафу, и он открыл его. Мерлин! Сколько здесь было оружия! Такого и столько она ещё никогда не видела. Много. Разного. Огнестрельное. Ножи. Мечи. Лук и стрелы. Грейнджер была просто в восторге. Адреналин нарастал. Она была в предвкушении. Малфой наблюдал за её реакцией. Но её реакция была просто неописуема. Наконец-то они начнут тренироваться по-настоящему. Это было облегчение. Тренировки, о которых она так мечтала, очень изматывали. Гермиона продолжала бегать по утрам, занималась на тренажёрах, училась самозащите, боксировала, изучала оружие… В первую очередь она освоила винтовку с оптическим прицелом: именно она позволяет достаточно далеко находиться от клиента во время выполнения «работы». Чем больше опыт, тем ближе клиент. Холодное оружие осваивают в последнюю очередь. Хотя она и не совсем понимала, зачем ей оружие, если есть палочка. Но Малфой сказал, что они ими почти не пользуются. Чёрная магия калечит душу. А Непростительные отмечают в Министерстве. Оптимальный вариант — маггловское оружие. И Гермиона сочла это логичным. К концу года, благодаря физическим нагрузкам, тело преобразилось. Гермиона стала выше, талия уже, ровная осанка, проблемы с кожей сами собой исчезли, кожа выглядела гладкой и чистой. Отношения с Малфоем с мёртвой точки не сдвинулись. Они по-прежнему говорили лишь о тренировках, её питании, и изредка Малфой позволял себе свои саркастичные игры. А иногда, совсем редко, когда настроение Малфоя было особенно хорошим, с саркастичных игр он переходил на игру «смути Грейнджер». — Как прошёл день? — спросил Малфой, разбирая пистолет. — Какой-то идиот у маркета пытался меня склеить, — усмехнулась Гермиона, наматывая бинты на руки. — Помоги. Она подошла к нему. — Ты помнишь, о чём я тебе говорил? — Никому не доверять, ни с кем не откровенничать. Держать маску, — протянула Грейнджер заучено. Он задержал её руку в своей. — Ещё не поздно передумать, — с нажимом произнёс он, вглядываясь ей прямо в глаза. — Уже слишком поздно, и ты это прекрасно знаешь, — она выдернула руку и выплеснула весь свой гнев на боксёрскую грушу. В последнее время он стал часто задавать ей этот вопрос. И Гермиона невольно начала задумываться: а может быть, нет однозначного «нет». Она сама выбрала этот путь и пойдёт до конца. Мысль о том, что она будет одна, её не пугала. Она уже одна. Ведь то, что было дороже всего, у неё просто отняли. Глядя на молодых людей её возраста, она окончательно решила, что не хочет быть, как они. Бессмысленные люди. Их ничего не интересует, кроме вечеринок, бухла, секса, наркотиков. Они деградируют. Всё больше зависают в интернете. Всё меньше читают книги. Гуляют всю ночь напролёт, а на уроках спят. Кое-как окончат школу, еле-еле поступят в колледж, не закончат его и пойдут во все тяжкие, прожигая жизнь. Конечно, не все, но большинство. В один из вечеров Гермиона решилась на ещё один вопрос. Они сидели перед телевизором, ужиная салатом и тостами с руколой. — Почему ты выбрал этот путь? Что двигало тобой? — осторожно начала она, ковыряясь вилкой в салате. Малфой молчал почти с минуту. Гермионе даже показалось, что он либо не услышал вопроса, либо решил на него не отвечать. — Это лучше, чем оставаться в мире, где ты до конца жизни будешь носить на себе клеймо, — глухо отозвался он, не сводя глаз с телевизора. — Скольких ты убил? Малфой медленно повернул голову в её сторону, однако Гермиона упорно старалась что-то отыскать в своей тарелке. Но кожей она чувствовала, как её буквально прожигает его взгляд. — Я никогда не считал и тебе не советую, Гермиона, — Малфой поднялся с дивана и скрылся в дверях на кухню. Оставляя после себя уже привычный тяжёлый и густой осадок. Весна выдалась очень тяжёлой. Тренировки усилились. Грейнджер и Малфой занимались целыми днями напролёт. Тело болело. Кости ломало. Разум говорил ей: «беги». Но она не слушала его. Малфой был всё так же неразговорчив. Говорил только по делу. Но Гермиона стала замечать, что как-то уже по привычке Малфой готовил две кружки чая, две порции вафель, разогревал для неё завтрак. Она стояла посреди подвала, в полумраке. — Закрой глаза. Почувствуй меня. Ты не видишь меня, но чувствуешь. Ты чувствуешь, когда я наступаю. Ты знаешь, куда я ударю. Ты это чувствуешь. Он бил. Сильно. Всё тело было как один большой синяк. Один раз был вывих ноги, было даже сотрясение мозга, разбиты колени. О том, что у неё не заживают костяшки на руках, говорить не стоило. Она стерпит и продолжит тренироваться. Она должна научиться драться. Как он. Чтобы никто не смог её победить. Это было трудно. Очень трудно. Иногда, стоя в душе, Гермиона беззвучно плакала от боли. От боли, которую невозможно терпеть. Но она молчала. Об этом не нужно говорить. Он сам всё это видит и наверняка помнит эту боль по себе. На войне было иначе. Там была магия. Она и сейчас у неё была, разумеется. Вот только они магией почти не пользовались. Малфой только использовал её, чтобы что-то изменить с спортзале. Гермиона — только когда нужно было приготовить зелье от вечной боли. Но и так было только поначалу — Малфой сказал, что зелье стопорит процесс тренировок, и она отказалась и от этого. Теперь палочки, в основном, лежали в комнатах. Каждый день они тренировались в лесу на поляне. Это было их тайное место, скрытое магией от чужих глаз. Сначала Гермиона стреляла по бутылкам, изредка попадая в цель. Но с каждым разом у неё получалось лучше и лучше. Это было даже интересно. До тех пор, пока Малфой не установил десять деревянных мишеней и не вручил ей в руки лук и стрелы. Грейнджер понятия не имела, как с ним управляться. Натянув тетиву, она попыталась выстрелить, но стрела не пролетела и пары метров, упав практически у её ног. Малфой не рассмеялся, а взял лук и буквально за пятнадцать секунд поразил все десять мишеней прямо в центр. Грейнджер даже не успела опомниться, как он взял нож и кинул его в направлении мишени. Разбив стрелу на две части, нож попал прямо в десятку. Как он это сделал? Он был быстр и силён. Она сглотнула и глубоко вздохнула, наблюдая, как он ловко проделал то же самое с остальными. Гермиона смотрела, словно зачарованная. Возможно, поэтому он и был Лучником. Грейнджер подошла к мишени и оглядела все стрелы. Одни упали от поражения, другие свисали, болтаясь «на волоске». Одна стрела, разрезанная ножом, так и осталась в мишени. Нож практически вошёл в цель, но остановился в миллиметре, зацепившись за металлический наконечник. Вытащив стрелу, она увидела, что нож так и не упал, оставаясь в металлических оковах. Гермиона оставила её себе на память, как знак того, что когда-нибудь и у неё получится точно так же. — Развлекайся, — бросил он через плечо, передавая ей нож и отходя на несколько метров от мишени. Отойдя на такое же расстояние, Гермиона прицелилась, кинула нож, но промахнулась. — Позови меня, когда у тебя начнёт получаться, — сказал он и удалился. Интересно, когда она сможет попадать в цель? Такое чувство, что никогда. Гермиона попадала куда угодно, но только не в яблочко. Нервничала, бесилась, злилась и даже пару раз едва не расплакалась. Ничего не получалось: ни лук, ни нож. Проходили дни, но успех не приходил. Она даже стала плохо спать, думая об этом. Она должна попадать в цель. Должна. Через месяц все её старания с ножом дали плоды. С луком Гермиона пока не справлялась. Однажды на рассвете, когда Грейнджер уже практически подошла к их поляне, она вдруг почувствовала, как что-то резко ударило ей в грудь. Опустив голову, она увидела ярко красное пятно на груди. — Ты убита. Она попыталась что-то сказать в своё оправдание, но Малфой махнул рукой: — Ты не можешь говорить, ты мертва. Нахмурилась: — Конечно, я же не ожидала, что в меня будут стрелять, — выпалила она, отчаянно натирая место ушиба. Будет синяк. — Ты должна быть готова ко всему. Везде. В любое время, Грейнджер. Представь, что это не краска, а настоящие пули, — менторским голосом издал он и вернулся назад в дом. Если бы Малфой на самом деле решил стрелять в неё настоящими пулями, то Гермиона действительно уже умерла бы, как минимум раз сто. Она не успевала среагировать, как яркое пятно красовалось у неё на груди, на спине, на кепке. Весь костюм был в разноцветной краске. Она не могла ничего с этим поделать и только слышала каждый раз его приговор: ты мертва, ты убита. Ей даже стали сниться кошмары, в которых она только и слышала: «я убил тебя», «ты умерла». Иногда Гермиона просыпалась в холодном поту и кричала. По крайней мере, кошмаров о войне больше не было. Они продолжали тренировки. В подвале. В лесу. Что-то получалось, а что-то нет. Грейнджер все силы тратила на это. Но отдачи пока не было. Были только боль и поражение. Эмоции захлёстывали. Но она вытерпит. Должна научиться контролировать чувства, эмоции. Малфой оказался очень жестоким учителем, вот так открытие, да? Он не щадил её. То, что она девушка, вообще в расчёт не принималось. Он обращался с ней, как с равной. А она продолжала терпеть. Терпела и училась. С каждым днём познавала новое и новое. Это затягивало. Оружие вообще манило её. Они много занимались в лесу. Стреляли по мишеням. Нож. Лук. Получалось плохо. Но Грейнджер совершенствовалась. Прицел настраивался. Цели достигались.***
Жили они на окраине, дальше были лес и река. Почти каждые выходные они отправлялись на охоту. Это было отличной тренировкой выносливости, её, в основном, терпения и сосредоточенности. Иногда они могли весь день пролежать в засаде, ни разу не пошевелившись. Иногда часами бродили в поисках хоть какой-то дичи. Охотились, в основном, на диких уток, гусей и куропаток. Естественно, во всём этом магии не было места. Грейнджер всё ещё удивлялась, как такой, как Малфой, спокойно живёт без палочки и даже невербальной магии. Максимум, иногда он варил зелья, коими пользовался за закрытыми дверями своей комнаты, возвращаясь после своих редких встреч. Он всё так же был неразговорчив, но не задирался, что уже не могло не радовать. Гермиона с удивлением обнаружила, что они с Малфоем даже вроде как нашли общий язык. По крайней мере, перепалок и склок у них не было. Поначалу охота ей не удавалась от слова совсем. Гермиона не попадала в птиц. Она скорее слегка «трепала» им пёрышки. Не могла сосредоточенно лежать на одном месте. Ей вечно что-то мешало или отвлекало. Иногда не хватало сил сидеть, не двигаясь, много часов подряд. Вся её усидчивость испарилась после войны. Ранее, в Хогвартсе на уроках, в библиотеке и даже в гостинной Гриффиндора, она могла часами сидеть за каким-то одним делом. Сейчас же это было для неё мучительно сложно. То ли так сказалась её маггловская жизнь, то ли отказ от магии. Факт оставался фактом: поначалу сосредоточиться и усидеть на месте было испытанием. И как Малфою это удавалось? Годы тренировок? Почему он был так невозмутимо спокоен? Гермиона иногда, повернувшись к нему, прислушивалась, дышит ли он вообще. Он лишь иногда сурово глядел на неё и продолжал так же спокойно сидеть или лежать, не меняя положения. Постепенно и Гермиона научилась быть тише воды и ниже травы. Очень часто они могли порознь охотиться и встречаться где-нибудь в лесу, а потом сравнивали добычу друг друга. У Малфоя всегда было на пару убитых куропаток больше. Это даже напоминало соревнование, и Грейнджер, конечно же, всегда стремилась победить. Всегда быть первой, совсем как в школе. Но, увы, безрезультатно. Всё потому, что она чаще промахивалась, чем попадала в цель. А Малфой ехидно ухмылялся — у Грейнджер даже невольно проскальзывала мысль, что он так отрывался на ней за вторые места в Хогвартсе. В ней просыпался уже спортивный интерес. Гермиона себе давала задание: сегодня убить пять уток, или за час выследить и убить трёх кроликов, и так далее. Малфой каждый раз говорил, что у неё получается всё лучше и лучше. Хоть и неохотно, кривя при этом лицо так, будто проглотил флоббер-червя. Особенно хорошо у Гермионы получалось стрелять из рогатки в маленьких птиц возле дома. Она вспомнила, что у близнецов Уизли когда-то была такая. И они даже пытались её научить ею пользоваться. Несмотря на то, что это был полностью маггловский предмет, предрасположенности к нему у неё не было. А значит, все их попытки пошли прахом и закончились одним разбитым окном в сарае Норы. За домом у них было дерево, и на нём стаями сидели ненавистные ей птицы, которые мешали Гермионе своим чириканьем. Вот на них она с котами, которые зачастили к ним во двор со всей округи, и охотилась. Она стреляла, а коты бежали за упавшей добычей. Они хорошо сработались. Котов было то больше, то меньше, но трое постоянно бродили возле их дома. На рассвете они поджидали её с пробежки, усевшись на крыльце в ряд и облизывая свои голодные мордахи. Малфою поначалу они не нравились, но потом он к ним привык. А в один вечер Грейнджер даже удалось вытянуть из Малфоя информацию. Оказывается, у него был кот, Вельзевул. Грейнджер купила в магазине для животных миски для воды и поставила их на заднем дворе. Всухомятку есть ведь не очень полезно. Коты за воду блаженно её благодарили своим тихим урчаньем. Малфой, проходя мимо, закатывал глаза, однако против ничего не имел. Однажды, Гермиона бы поклялась, что она видела, как он сюсюкался с белой кошкой, которую Грейнджер окрестила Белкой. Ну он, разумеется, даже под Круцио не признался бы. — Привет, Дороти, — да чёрт бы их покарал, — Август у себя? — Гермиона подняла голову, к ней приближался Рик Адамсон, сосед, живший через дорогу. Когда он узнал, что они с Малфоем иногда выезжают в лес охотиться, то просто пищал от радости, что у него теперь будет с кем ездить на охоту. Грейнджер сначала насторожилась, а Малфой, наоборот, порадовался, мол, так будет даже и веселее. — Ты завтра с нами в лес или как? — спросил он и остановился возле ступенек. «Хм, ну, скорее, ты с нами. Прицепился же». — Да, конечно. Август в гараже, готовит машину на завтра. Загляни туда. — Лук берёшь с собой в этот раз? — он заулыбался. — Думаю, возьму, я, кстати, уже хорошо стреляю. Эй, и не надо закатывать глаза! Гермиона встала со ступенек, а рыжий кот недовольно спрыгнул с её коленей на землю, зевнул и пошагал прочь. — Да, да, завтра и увидим. В прошлый раз ты даже толком тетиву не могла натянуть, — смеясь, он направился к гаражу. Ну и засранец же. Прошлый раз был три месяца назад, а теперь Грейнджер — почти профи по стрельбе из лука. Она шла следом за ним, предвкушая завтрашнюю охоту. Рик, конечно, не догадывался об истинных мотивах стрельбы из лука, но не был удивлён, когда впервые увидел её с ним во время охоты (Гермиона иногда брала его, чтобы потренироваться, пока они с Малфоем долго выслеживали дичь). — Привет, Август, ну что, всё готово? — он пожал руку Малфою и заглянул в багажник. — Вроде, готово. Отправляемся в три часа, — коротко бросил он. — Хорошо, у меня тоже почти всё готово, так что в три я буду вас ждать. Едем как обычно? — Да. — Ну и отлично. Будет весело, особенно если учесть, что Дори будет с луком, — он подмигнул Гермионе. — Я думаю, она должна нас удивить, — оба засмеялись, а Грейнджер закатила глаза. Засранцы. — Ладно, ладно, Дори, надеюсь, у тебя уже получается намного лучше, завтра мы оценим твои успехи, — Рик махнул рукой и отправился домой. Гермиона тоже отправилась в дом. Нужно хорошенько выспаться: дорога дальняя. Они всегда, когда ездили с Риком, старались уезжать подальше. Там, где больше дичи, есть за кем поохотиться. В этот раз отправятся в лес на юг, они там уже были несколько раз. Ехать примерно часа три-четыре, зависело от загруженности дорог. В выходные многие не хотели сидеть дома. На рассвете лес завораживал. Тихо, спокойно, от свежего воздуха кружилась голова. Пахло сыростью и мхом. Вдалеке стучал дятел, нарушая тишину. Потихоньку ступая по траве, боясь спугнуть птицу, за которой Гермиона уже наблюдала минут пятнадцать. Пот маленькими каплями выступил на лбу. Натягивая тетиву, затаив дыхание. Стрела полетела со скоростью звука и… мимо. — Чёрт! — почти шёпотом выдохнула Гермиона. И таких штук пять неудачных попыток. Сегодня не её день. Малфоя с Риком не было слышно, наверное, ушли вглубь. Интересно, сколько куропаток они уже подстрелили?! Так не хотелось слышать их насмешки. А они обязательно будут над ней смеяться, ведь у неё пока ноль. Ружьё она принципиально не взяла: ей нужно было тренироваться в стрельбе из лука. Из ружья она хорошо стреляла, без промахов. И почему у неё никак не получалось стрелять из лука, ведь это не так сложно! Гермиона глубоко вздохнула, подняла голову вверх и закрыла глаза. Тишина. Лишь только вдалеке раздавались еле уловимый стрёкот, свист и монотонное постукивание. Она стояла неподвижно минут двадцать-тридцать, ей не хотелось никуда уходить. Она ни о чём не думала, просто наслаждалась тишиной и спокойствием. Резкий хруст и треск раздался неподалёку от Гермионы. Она быстро повернула голову, порыв ветра сдул с её лица волосы и она увидела, как осторожно пробирается олень. Это была самка, примерно 150-160 фунтов весом. Она не видела Гермиону и не чувствовала. Ветер дул в её сторону. Грейнджер присела и огляделась по сторонам. Ни души, только олень и она. Она осторожно проходила между деревьями, жуя траву и периодически оглядываясь и принюхиваясь. Сердце забилось чаще. Гермиона подождала, когда она подойдёт ближе, и натянула тетиву. Затаив дыхание, она стала выжидать нужного момента. Она не слышала ничего вокруг — только олень и она, биение сердца и её размеренное дыхание. Она опустила голову, как вдруг встрепенулась и насторожилась. Гермиона натянула тетиву до упора и готова была уже выпустить стрелу, как вдруг камень, стукнувшийся об дерево, спугнул животное, и оно умчалось, скрывшись в кустах. От неожиданности Грейнджер выпустила стрелу, и та попала в куст, как раз туда, где всего несколько секунд назад была её добыча. — Брось, Дороти, ты бы её всё равно не убила, а лишь поранила, зачем мучить бедное животное, — Малфой медленным шагом шёл в её сторону, а Рик стоял позади и улыбался. — Чёрт! Это была моя добыча. Ты не имел права пугать её. Я бы попала, — её злости не было предела, она готова была убить его. — Тебе надо было как минимум целиться в шею, чтобы убить её одной стрелой, — спокойно протянул он. — Ты бы не смогла. — Откуда тебе знать? — Судя по тому, что у тебя недостаёт десятка стрел, и нет ни одной убитой птицы, в стрельбе ты явно не преуспела, — Малфой повёл бровью и криво улыбнулся. — Всё равно ты не имел права мне мешать! — Гермиона готова была взорваться: упустить такую добычу из-за его глупых доводов было нелепо! — Ну, допустим, ты бы её убила, — Рик подошёл поближе и продолжил, — и что? Куда бы ты её дела? До машины её не дотащить, она крупная и тяжёлая, а нас могло и не быть рядом. Одна бы ты не справилась! В итоге ты бы бросила её, и если даже мы бы вместе вернулись, то её уже могли к этому времени растащить стервятники, и не факт, что ты запомнила бы место, и… — Идите к чёрту! — не выдержала Грейнджер и отправилась к машине. Грейнджер была зла. Нет, не так: она была просто в ярости. Впервые за всю охоту ей попалось что-то больше кролика. Настоящий олень. Добыча была так близко, так реальна! Всю дорогу домой Гермиона хранила молчание. Малфой также не проронил ни словечка. Один лишь Рик болтал без умолку, восхищённо вспоминая свою добычу. А Гермионе тем временем хотелось что-нибудь разнести. Не исключено, что даже счастливую рожу Рика. Ей было необходимо выплеснуть энергию. Нужно было выплеснуть злость и горечь от поражения. Посему, стоило машине остановиться на подъездной дорожке, как Грейнджер тут же выскочила из неё и, схватив лук и стрелы, помчалась на поляну. Она стреляла из лука долго. Со злостью, с гневом и яростью. Стрелы никак не слушались и не хотели попадать в цель. Она злилась ещё больше. Руки были стёрты почти до крови, в ранках занозы, она готова была взорваться. Гермиона приближалась ближе к мишеням, но и это не помогало, было ощущение, что мишеней нет и она стреляет сквозь них. Она задыхалась и плакала от своей беспомощности. Никчёмная и слабая! Схватив стрелу, она стала втыкать её в центр мишени, круша её, стрелы ломались, под ногти впивались занозы. Она ломала и топтала стрелы, разбивая на мелкие кусочки. Бросала щепки вместе с землёй в разные стороны, захлёбываясь слезами и всхлипами. А потом она упала на колени и оглянулась по сторонам. Разрушать у неё получалось лучше всего. Она сломала всё, что сделал Малфой, за считанные минуты, не контролируя свои действия и эмоции. Что с ней происходит? Что на неё нашло? Она не знала ответа. Но ей стало легче. Ей было хорошо и она могла дышать полной грудью. Грейнджер нужен был этот выброс адреналина, он будоражил её застоявшуюся кровь. Весь вечер Малфой молча извлекал занозы из рук Гермионы, лишь изредка озабоченно на неё поглядывая. Руки болели, и было трудно даже сжать их в кулак. Но она улыбалась, ей было хорошо. Гермиона успокоилась и поняла, что Малфой был прав: она недостаточно сильная, сдержанная и сконцентрированная, ей многому нужно учиться. Научиться сдерживать себя, отключать эмоции и включать здравый смысл и мозги. Хорошо стрелять, драться. Научиться быть смелой, быстрой, внимательной, сильной. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты чокнутая, Грейнджер? — пристально на неё взглянув, спросил Малфой. Гермиона пожала плечами. — Это плохо? Малфой не отрываясь смотрел ей в глаза, отчего Гермиона почувствовала, что в её коленях появилась дрожь, но взгляда не отводила. — Напротив, для таких, как мы, бонус. Только научись всё контролировать, — Малфой поднялся на ноги, сохраняя зрительный контакт, и постояв над ней ещё пару секунд, ушёл. Позже он установил новые мишени, и она продолжила свои одинокие тренировки. Через пару месяцев, в конце лета, на рассвете, пока Малфой ещё не успел проснуться, она отправилась в лес. Это был первый раз за долгие месяцы, когда Гермиона опередила его. Она была готова сказать первой: «Я убила тебя». Она должна это сделать, это был новый уровень, на который Гермиона хотела попасть, и была готова к этому. Дыхание ровное и монотонное, никакой тревоги или беспокойства. Она стояла ровно, выпрямив спину и натянув тетиву. Прицелившись, на выдохе, Грейнджер выпустила стрелу. Десятка. Следующая попытка — точно в цель, и так подряд все десять. Вдалеке послышался хруст веток и еле заметный шум. Схватив лук и винтовку с краской, Гермиона спряталась за небольшим холмом. Наблюдая через оптический прицел, как Малфой подходит к мишеням, Гермиона нажала на курок. Яркое красное пятно красовалось у него на кепке прямо в районе лба. «Мгновенная смерть». Он снял кепку и ошарашенно огляделся по сторонам. Натянув лук, Грейнджер выпустила стрелу. Он поймал её в миллиметре от своего уха. — Ты что творишь? — он был поражён, это было видно по его растерянному виду. — Я убила тебя! — она подошла к нему и вытащила нож из чехла. Глядя на него, Грейнджер кинула нож в направлении мишени, поражённой её стрелой. Он влетел прямо в цель, разбив стрелу пополам. Она ликовала. Развернувшись, Грейнджер направилась к дому, гордо вздёрнув подбородок. Оставив растерянного Малфоя стоять на месте. — Куда ты… — Ты не можешь говорить, я убила тебя, — она быстро подмигнула ему и едва смогла сдержать улыбку. Грейнджер побежала, а потом резко остановилась и свистнула ему. — Да, и в следующий раз будь начеку: я могу быть где угодно, — увидев, как он улыбнулся, она закусила губу и продолжила свой путь. Это была её победа. Она победила его. Она победила себя. В начале осени, когда тело Грейнджер стало ещё более спортивным, а уверенность в себе очевидной, она стала замечать, что парни в округе всё больше и больше пытались навязать ей своё внимание. Получая отрицательный ответ, они злились, психовали. Но ей не было до этого никакого дела. Она занималась своими делами. Осень подошла к концу. Гермиона и Малфой заимели привычку в совместных ужинах перед теликом. Малфой, в основном, молчал, пока Гермиона так или иначе комментировала то или иное шоу или программу. Гермионе нравилось хоть и изредка, но искренне ловить его усмешки и гримасы с закатанными глазами. Это был новый уровень в их общении. Также в конце осени пришло время осваивать цифровые технологии магглов. Малфой сказал, что волшебники давно углубились в маггловские вещички, да и на магглов заказы поступают довольно часто. Посему к ним пожаловал маленький полноватый японец. Суджу Цао — весёлый, славный малый. Благодаря ему Гермиона стала просто компьютерным гением. Полдня она проводила за тренировкой, а остальные полдня её мозг оккупировал японец. За месяц она научилась взламывать любой засекреченный код, информацию, банковские счета, базу ЦРУ и ФБР, менять одну информацию на другую. Иногда её мозг даже не успевал уловить одну информацию, как они переходили к другой. Иногда к процессу подключался Малфой. У него было не меньше знаний, чем у японца. Вся жизнь «мчалась» с бешеной скоростью, Грейнджер даже потеряла счёт времени. С удивлением обнаружив, что ей уже скоро двадцать один. О чём ей напомнил Малфой. Сухо спросив за тренировкой, хочет ли она чего в этот день. Но даже это было удивительно для Гермионы. Ведь она и сама забыла об этом дне. День её рождения. День, когда убили её родителей. День, когда вся её жизнь перевернулась с ног на голову, в очередной раз. И, несмотря хоть на какой-то прогресс в их общении, Гермионе было одиноко. Она была одна. И Малфой был один. Они были похожи. Но он никак не сближался с ней по-настоящему. Может, дело было в его заповедях? Никому не верь, ни к кому не привязывайся. Их совместное существование было основано лишь на тренировках. Иногда она задумывалась о том, что он ведь мужчина. А у него нет никакой личной жизни. Вот уже год они вместе, а он всё время с ней. Он долго и упорно тренирует её, отказывая Антонину в очередном заказе. Он как-то сказал ей, что ему нужен был перерыв, поэтому он и согласился взять Гермиону. Но он скоро вернётся, почему-то она была в этом уверена. И вот как раз-таки за день до её дня рождения Малфой отчего-то не смог отказать Антонину. Он собрал свои вещи и укатил на неделю, бросив на прощанье лишь наставление о том, что ей не стоит забывать о тренировках. И изучающий взгляд, всего лишь мельком. Гермиона и сама это знала. Она уже и не помнила себя без вечных тренировок. Она даже не помнила, когда в последний раз вставала не на рассвете. Она Гермиона Джин Грейнджер. Магглорожденная волшебница, дочь двух ныне мёртвых дантистов, Героиня войны. И завтра ей исполняется двадцать один.