Призраки

***

Сколько прошло времени, Гермиона не знала. Она сидела на железном стуле. Руки туго связаны за спиной. На взмокшем лице прилипшие пряди волос. Повязка на глазах. Вокруг, определённо, были люди, и их было много. Она чувствовала на себе взгляды и слышала тихое множественное сопение. Повязка резко слетела с глаз, тут же ослепив глаза. Бородатый мужчина смерил её взглядом, откинув повязку на пол. Он сложил руки за спину в замок и принялся расхаживать перед ней. Весь его вид внушал страх. У Грейнджер не было сомнений в том, кто перед ней, а также в том, что её участь не завидна. — Кто ты такая? — грубый и хриплый голос. Грейнджер прочистила горло и тяжело сглотнула. — Меня зовут Миранда Буш. Я журналистка. Приехала сделать фоторепортаж о местных жителях, — прохныкала Гермиона, местами запинаясь и бегая глазами по боевикам, коих тут было около десятка. Мерлин. На одну девчонку столько силы. — Я знаю, кто ты. Твои документы были в рюкзаке. Как ты попала в Сомали? — тем временем черноволосый мужчина внушительных размеров продолжал задавать свои вопросы. — Я заблудилась в лесу, — промямлила она, с опаской поглядывая на переглядывающихся боевиков. Казалось, её ответ совершенно не удовлетворил мужчину и знатно повеселил сомалийцев. Бородатый мужчина склонился к её лицу, сощурив глаза и внимательно её осмотрев. — Не ври мне, — прошипел он, отчего из его рта вылетела слюна прямиком на лицо Гермионе. — Кто тебя послал? На кого ты работаешь? Внутренности Грейнджер свернулись в комок. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — она продолжила хныкать и ёрзать на стуле. Пощёчина. Звонкая и резкая. Правая часть лица тут же онемела, а рот наполнился вкусом железа. — Кто тебя послал? Отвечай, — снова проорал он ей в лицо. Снова пощёчина, то же место. Но Гермиона отчётливо ощутила, как треснула губа. Она сплюнула на пол слюну вперемешку с кровью и посмотрела на Намзата, смаргивая слёзы. — Я ничего не понимаю. Я туристка. Отпустите меня. Пожалуйста! — слёзы как по команде хлынули по щекам. Намзат вдруг резко рассмеялся, отстраняясь от неё, и его боевики подхватили нестройным хором его смех. — Думаешь, ты великолепная актриса? — его густые брови взмыли вверх. — Ты даже не представляешь себе, кто сидел до тебя на этом стуле, девка, — выплюнул он, вздёрнув верхнюю губу в отвращении. — Думаешь, я поверю в твои дешёвые слёзы и хныканья? Удар. Снова лицо. На этот раз у Гермионы все полетело перед глазами. — Я не вру. Пожалуйста, отпустите меня, — еле выдавила она, все ещё стараясь сдвоить картинку перед глазами. Он посмотрел на неё, потом повернулся к одному из своих ребят и заговорил на арабском языке: — Я думаю, пора немного поразвлечься, друзья мои. Руки Грейнджер вдруг резко освободили, её под ручки подняли со стула и потащили вперёд на выход. — Куда вы меня ведёте? — голос Грейнджер дрожал, но уже не показательно и не поддельно. Ей действительно стало не по себе. — Сейчас узнаешь, дорогуша — он засмеялся, а Грейнджер тем временем опустили на голову мешок. Чёрный и непроглядный. Путь продолжился. Путь не занял больше пяти минут. Потом резко прекратился, и с Гермионы сдёрнули мешок. Она осмотрелась: это была большая комната. Стены жёлтого цвета были не то в крови, не то в краске. На полу пыль, грязь и такого же цвета лужи, что и на стенах. Грейнджер судорожно сглотнула. В углу стоял стол, а на стене висели ножи, щипцы, верёвки, шланги и множество других предметов, которые она никогда не видела. В другом углу стоял большой стул, вокруг которого валялся длинный зелёный шланг в грязной луже. К потолку прибиты огромные железные ржавые кольца. Желудок судорожно сжался. Это была комната пыток, сомнений не осталось. Грейнджер подобному не обучали, так как их работа заключалась в быстрых и чистых убийствах. Никаких пыток или издевательств. В комнате было светло, окна выставлены, и через проёмы было видно, что они в лесу. Её подтолкнули к большому стулу, но она боялась даже пошевелиться. Толкнули ещё раз, и Грейнджер упала прямо в грязь. Однако её быстро подняли и посадили на стул. — Отпустите меня. Но получила смачную пощёчину вместо ответа от одного из радикалов. — Знаешь, Миранда, — Намзат картинно растягивал её имя, — можно было бы отдать тебя на растерзание моим солдатам, но это слишком просто для тебя. Ты заслуживаешь лучшего приёма, — мужчина засмеялся и махнул своему солдату. Дальше были пытки, о существовании которых Грейнджер и не подозревала. И видит Мерлин, предпочла бы и дальше оставаться в неведение. — Пройдёмся по стихиям? — с усмешкой спросил Намзат, снова закладывая руки за спину. Его чёрные глазки одобрительно моргнули, и два боевика снова накинули Гермионе на голову тряпку и опустили её на стуле назад. Резкий поток ледяной воды. Гермиона сразу вспомнила воронку в том водопаде, куда она угодила из-за малфоевского урока по выживанию. Воздух кончился, боль сковала всё лицо, не давая ни малейшего глотка воздуха. Зато воды было в избытке. Она была всюду. Уши, нос, рот. Гермиона захлёбывалась. Всё, за исключением крепкой хватки на её руках, было в точности как в момент, когда воронка водопада утягивала её на дно. — Ощущение не из приятных, не правда ли? — Намзат засмеялся и махнул рукой, чтобы повторили. Снова лишь вода и боль где-то под слоем скальпа на голове. Адски больно. Грейнджер даже кричать не могла, не захлебнувшись при этом. Она лишь старалась вырваться, но стальная хватка на руках и ногах решила все за неё. Так повторялось ещё раза четыре. Под конец Гермиона едва была в сознании. И в контрольный запуск они сделали напор воды больше. Боль парализовала лицо и внутренности. Гермиона лишь могла скрежетать ногтями по боковушкам стула. — Кто ты? Кто тебя послал? — Намзат наклонился к ней, смеясь, когда Гермиона пыталась откашляться, выпуская изо рта воду. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — прокашлялась она. — Я туристка. Волосы спутанными и мокрыми прядями обрамляли лицо. Жуткий холод пробирал до костей. Она знала, что это только начало. Она знала, что они только разминаются. Удар наотмашь. Звон в ушах, но уж лучше так, чем вода. — Кто тебя послал? На кого ты работаешь? — ровно спрашивал он. Голова кружилась и жутко гудела. Стул снова накренился. — Нет, не делайте этого. Я ни в чём не виновата. Пожалуйста, — сквозь рыдания кричала Гермиона. — Ладно, — Намзат легкомысленно манул рукой, — девка права. Достаточно. Боевики уставились на него. Мужчина поправил свою рубашку и почти тепло улыбнулся Гермионе, вот только у неё от его улыбки кровь в жилах застыла. — Перейдём к следующей стихии? Огонь, — он оскалился и кивнул своим людям. Стул Гермионы поставили на пол и боевики отошли от стула. Грейнджер судорожно заозиралась, когда услышала звуки металла. Мужчины притащили к её ногам какую-то трубку, и уже через секунду из конца трубы вышла струя огня. Глаза Гермионы полезли на лоб. — Нет-нет-нет, пожалуйста, — она заёрзала на стуле ещё сильнее, — умоляю вас. Я всего лишь туристка, я просто хотела сохранить свою работу. — Да-да, запомни, что хотела сказать, договоришь после, — Намзат весело прихлопнул в ладоши и дал знак своим людям. Её ноги положили на маленький стульчик, пристегнули ремнями и медленно поднесли струю огня к пальцам правой ноги. Гермиона извивалась, дёргалась, но крепкие руки держали её в стальной хватке. — Как называется твой журнал или газетёнка? — манерно покривлялся Намзат. — «Солнце»! — выпалила она, глядя как огонь почти облизывает её ногти на ногах. — Она называется «Солнце»! — Давно там работаешь? — Полгода, всего полгода, — Грейнджер ощущала сильнейший жар в ногах, страх и дикую панику. — Всё равно не верю, девочка, — хмыкнул Намзат и, кивнув, стремительно вышел из комнаты. В глазах Грейнджер потемнело, потому как её пальцев коснулся огонь. Она закричала настолько громко, что заложило уши, а голосовые связки засаднило. Она не знала, сколько это длилось. Однако, вернувшись, Намзат присвистнул, глядя на её ступни, и снова задал вопрос. — На кого ты работаешь? Ответишь — и мы убьём тебя быстро, — ободряюще и почти добродушно начал он. — Ты слишком юна для данной работы, детка. Ты не заслужила всего этого. Это слишком, милая. И это только начало. — Я всего лишь журналистка, я всего лишь хотела сохранить свою работу, — обессиленно промямлила она, чувствуя, как по её подбородку стекают не то слёзы, не то слюна. Намзат кивнул, поджал губы и снова ушёл. Гермиону отволокли назад в камеру и бросили на пол, захлопнув дверь. Пролежав на полу около двух часов, Гермиона подобрала ноги под себя и постаралась их осмотреть. Пальцы были обожжены. Волдыри и густой запах жжёной плоти, что она чётко помнила ещё с битвы за Хогвартс. Лязг двери, и её снова волокут в ту комнатку, но на этот раз надевают наручники с цепями и подвешивают к потолку на крюк. Те же вопросы: кто она и на кого работает. Те же ответы: — Я не понимаю, я просто приехала делать статью, пожалуйста, умоляю отпустите меня. Всё то, что Малфой предрекал, то, чего боялся Антонин, воплотилось в жизнь. Она не только не смогла выполнить задание, но и неизвестно сколько проведёт в плену с пытками, а после её убьют. Но Грейнджер, пусть и покинула магический Лондон, всё же осталась гриффиндоркой. Она лучше умрёт, чем предаст Долохова. Лучше так. Она не подставит и Драко, ведь она его ученица. И как бы сейчас ни хотелось ей расплакаться по-настоящему, выдать всё, лишь бы прекратить всё это и умереть как можно быстрее, она упорно сжимала челюсть и держала свои эмоции под контролем. Руки затекли, а запястья посинели. Сколько она так уже провисела? Наверное, больше часа. Периодически Гермиона отключалась, теряя сознания, но её тут же приводили в чувство, окатывая ледяной водой. Она старалась подготовиться морально к следующему этапу. Вскоре им надоест её молчание. Скоро они перейдут к чему-то более жёсткому. Так и вышло. Ещё пара часов — и её сняли с крюка, перед этим хорошенько избив по корпусу. Кулаки. Бита. Кастет. Ноги отказывались толком стоять и машинально подгибались. Очень хотелось есть и пить. Намзат подошёл к ней и схватил за перепутанные волосы, опрокинув голову назад, отчего Грейнджер вскрикнула. — Так и будешь молчать, чёртова сука?! — прорычал он. — Меня зовут Миранда Буш. Я просто фотографировала людей и местность и заблудилась. Я ни на кого не работаю. Отпустите меня, я вас умоляю, — дрожащим голосом молила она. Намзат засмеялся и плюнул ей в лицо, а потом толкнул с такой силой, что Грейнджер упала на колени. — Ты лжёшь, Миранда Буш, — он изо всей силы ударил её ногой в живот. — Миранда-Миранда, ты не туристка, — протянул он, вытерев руки салфеткой. — Ты это знаешь и я это знаю. Но ты продолжаешь молчать. Зачем тебе это, Миранда? Кого же ты так рьяно защищаешь? Мы оба знаем, что живой тебе отсюда не уйти. Так к чему это? Покончи с пытками и умри быстро. — Я не понимаю, что вам нужно, — Грейнджер дала волю слезам, но не словам. — Кто? Ответь мне, кто тебя нанял? И это всё закончится, дорогуша, — спокойно говорил он. — Говори. Он ударил ещё, и ещё, и ещё. А потом взял длинную толстую палку и изо всей своей мужской силы ударил её по спине, отчего у неё залетали звёздочки и закружилась голова. Он ударил опять. Грейнджер заскулила, сжимая зубы до скрежета и погрузилась в темноту. Снова сырая комната. Шаги, едва она успела открыть глаза. Снова наручники. Снова мешок. Грейнджер даже не знала, сколько времени она уже в плену. Казалось, будто прошла добрая половина месяца. А возможно, это были всего лишь часы. В спине стреляло, голова раскалывалась, а горло саднило от криков и жажды. Её тошнило. Мысли путались. И всё, что она чувствовала, — это утопающую обречённость. Та же комната. Ведро холодной воды обрушилось ей на голову. Гермиона стала жадно глотать капли воды, приходя в себя. Её трясло от холода и голода. Правым глазом она почти не видела, предполагая, что он заплыл. — Отпустите меня, я ничего не знаю, — шептала она еле шевелившимися губами, надеясь, что её слышат. Вновь удар, не успевшая толком затянуться губа снова разбита. Гермиона подняла глаза на боевика и неожиданно рассмеялась. Это была истерика. Организм просто не справлялся. А она не могла остановиться, хрипло смеясь. — Эта мразь ещё и смеётся, — по-арабски сказал боевик. — Может, немного подпортим ей улыбочку? — засмеялся второй. — Намзат велел просто избить. — Какая разница, что велел Намзат, эта сука меня уже достала, — проворчал боевик, и что-то лязгнуло. Гермиона от мысли о том, что она их понимает, а они этого даже не знают, зашлась новым приступом хохота, посчитав отчего-то это дико забавным. Один из боевиков подошёл к ней и запрокинул ей голову. — Ты будешь говорить? — на очень ломаном английском спросил сомалиец. — Я ничего не скажу, — смех; плюнув ему в лицо, Гермиона оскалилась, за что получила очередную пощёчину. Он снова запрокинул ей голову и стал своими грязными пальцами обводить вокруг её рта, улыбаясь. — Какой милый ротик, — говорил он по-арабски. Грейнджер улыбнулась ему, и прежде чем в его глазах отразилось удивление, Гермиона вцепилась зубами в палец боевика и изо всех сил сжала челюсть. Хруст. Он отшатнулся, а Грейнджер сплюнула на пол кровь и фалангу пальца сомалийца. — Ну, сука, ты сама напросилась! — взревел он, продолжая говорить на арабском языке. Второй боевик уставился на руку первого и перевёл взгляд на неё. Ничего хорошего. Ей конец. Руки приковали к стулу ремнями. Один взял щипцы. Второй стоял рядом, скалясь и что-то напевая. Без лишних слов боевик сжал рукой указательный палец Гермионы и захватил щипцами ноготь. Хруст. В глазах потемнело, что-то полетело на пол под дружные смешки боевиков. Средний палец, безымянный, мизинец и большой. Они снимали ногти один за одним. Следом перешли к второй руке. Гермиона взвыла, стараясь не издавать ни звука, но не вышло. Было слишком больно. Она зажмурилась, чтобы не видеть мяса на своих пальцах. Чтобы не видеть кровь и ногтевые пластины на полу. С второй рукой было покончено. Сомалиец бросил в сторону щипцы, взял ружьё и прикладом ударил её по голове, в область виска. Голова закружилась. В глазах задвоилось. Очередной приём холодной воды. Живительная влага. Гермиона тряхнула головой, стараясь принять реальность. Стараясь собрать картинки в глазах в одну. — Ты будешь говорить? — холодный голос. Она лишь покачала головой и улыбнулась. Не дождётесь, ублюдки. Они опрокинули Гермиону со стула на пол и стали бить ногами. Били везде: в живот, по спине, по ногам… Боль. И ничего больше. Так продолжалось примерно минут десять под тихий скулёж Грейнджер. Один из боевиков заметил на руке Гермионы шрам. На ломаном английском прочитал. — Это ещё что значит? Грязнокровка? Грейнджер снова истерично рассмеялась. Было бы интересно посмотреть на встречу Беллатрисы и этих боевиков. Наверняка она бы много почерпнула из их комнаты пыток. Представив как они сидят за чашкой чая и обсуждают, как лучше ломать кость или какой кинжал выбрать для среза плоти, Гермиона ещё больше прыснула со смеху. Боевики нахмурились. — Возможно, она уже не в своём уме, — протянул первый. Тяжёлый ботинок прилетел прямиком ей в лицо. Та же темнота. Тот же звук лязга двери, и в камеру вошли двое боевиков. Они подняли её за руки и потащили. Мешок уже не надевали. Видимо, скоро её убьют. Боль невыносимая. Её посадили на стул и привязали. Гермиона больше не сопротивлялась. Сил не было вообще. Организм истощён и обезвожен. Она не ела Мерлин знает сколько. Иногда давали пить, но очень редко. — Ты не надумала говорить? — спиной к ней стоял Намзат, неизменно сложив руки за спиной. — Я ничего не знаю, — устало протянула она. — Отпустите меня. Просить о таком было бессмысленно, но всё же. Гермионе казалось, что именно так бы себя и вела настоящая журналистка. Намзат резко развернулся и ударил её по лицу. Гермиона подумала, что там уже не осталось ни миллиметра живого места. — Скажи мне, кто заказал меня? И, возможно, я отпущу тебя, — он сощурил глаза, внимательно оглядывая её лицо. — Я ничего не знаю, — она покачала головой и заплакала. — Просто уже убейте меня. — Ты врёшь! — он почти вплотную приблизился к ней, цедя каждое слово. — Если бы ты была обычной туристкой, ты бы не выдержала подобных пыток. Так что не ври мне. Ты наёмница. — Он отошёл к столу, взял кинжал и снова посмотрел на неё. — Я спрашиваю в последний раз: на кого ты работаешь? Гермиона поборола приступ тошноты, поглядывая, как поблёскивает острие кинжала в бликах света. Глубокий прерывистый вдох. — Я обычная туристка. Я ни на кого не работаю. Я приехала сделать фоторепортаж о стране, — как мантра. — Ты не работаешь в журнале, Миранда Буш. Такого человека вообще нет, — он почти нежно провёл кинжалом по губам Гермионы. — За тебя даже не у кого просить выкуп. — Я ничего не знаю, — прокричала она, вложив последние силы. — Может быть, это поможет тебе вспомнить, — он схватил её руку и приложил лезвие к шраму Гермионы. — Последний раз спрашиваю. Тишина, нарушаемая лишь её сбитым дыханием. Резкая боль во всей руке. Её крик разлетелся по всей округе, сгоняя птиц с деревьев. Гермиону окатили холодной водой, приводя в чувство. — Ну что, так и не вспомнила? Она посмотрела на свою руку, на которой была свежая надпись Беллатрисы. Намзат по старым шрамам обновил ей порезы, покрывая открытые раны чем-то красным. — Перец, — пояснил он. — Сомалийский. Те же вопросы. Но иные пытки. Её раздели до белья и снова подвесили на крюк. Орудуя плетью вымоченной в солёной воде, Намзат покрывал бёдра Грейнджер тонкими полосками, из которых тут же сочилась кровь. Грейнджер хотелось умереть. Только бы всё это закончилось. Она эгоистично допустила мысль о том, чтобы всё рассказать, облегчить свой уход. Но здравый смысл напомнил: Намзат пойдёт за Шестовым, а Шестов за Долоховым и его семьёй, и за Драко. О, Драко, он ведь её предупреждал. Гермиона искренне надеялась, что Малфой действительно сдержит слово и не попробует её спасти. То, что она тут пережила, она не хотела для Драко. Она бы не пожелала такого вообще никому. Она действительно надеялась, что Антонин и Драко просто поймут, что с ней, когда она не вернётся, и будут жить дальше, изредка вспоминая её добрым словом. Родители. Она так и не смогла отомстить. Так и не смогла узнать правду. Всё началось с этого, всё было ради этого, но завело её совершенно не в ту сторону. Хотя винить было некого. Только она принимала решения. Её даже не похоронят на кладбище Лондона, рядом с мамой и папой. Её тело, скорее всего, сожгут или сбросят в воду. В любом случае, её не опознают. Факт. Это было печально и больно. Осталось совсем немного. Грейнджер на это надеялась. Ещё немного и всё закончится. Из темноты Гермиона различила чей-то голос. Арабский. Намзат стремительно выбежал из комнаты, и почти сразу же раздались мелкие шаги. Её окатили водой, руки стремительно развязали. — Давай, Дороти, очнись, — прошептал кто-то. Она рухнула на пол вместе с цепью. — Давай, очнись! — снова вода. Грейнджер разлепила один глаз. — Нужно бежать, Дороти, быстрее, — перед ней мелькал силуэт мальчишки. Она тряхнула головой, пытаясь прийти в чувство. Всё тело трясло и било в конвульсиях. У неё было шоковое состояние. — Ахмед?! — она ничего не понимала. Не понимала даже того, что перед ней: бред или явь. Возможно, это какой-то защитный рефлекс её организма? Она настолько обессилена, что уже видит сон на яву? Может, так и наступает смерть? — У нас мало времени. Ты сможешь бежать? — шептал Ахмед. Мерлин, бежать? Она встать не может. — Я не знаю, я постараюсь. Но как ты… — Я тебе расскажу по дороге. Бежим, — прошептал он. Она встала, снова сжимая зубы от боли. На ходу заметив висящие на стене мачете, Грейнджер недолго думая схватила его, морщась от боли в пальцах. — Нет времени, — торопил Ахмед. — Да-да, просто… — договорить не удалось. Гермиона повернулась лицом к двери и встретилась глазами с Намзатом. — Ах ты чёртова, — рывок — и он ухватился за ручку мачете. Гермиона пнула его в грудь, каким-то чудом подчинив своё тело себе, и, когда Намзат рухнул на груду стульев, она недолго думая подбежала к нему. Всё её тело поглотил приток адреналина. Как второе дыхание перед смертью. — Нет времени, вот-вот все вернутся, — причитал Ахмед. Гермиона опустила обожжённую ногу на грудь Намзата и, встретившись с ним глазами, занесла мачете, с чавкающим звуком отрубая голову мужчине. Судорожно схватив мешок с пола — предположительно, тот, который она носила все это время — она сунула туда отсечённую голову Намзата и побежала за шокированным Ахмедом. — Теперь можем идти, — шептала она, покидая злосчастную комнату. — Теперь я готова.