Killing me hardly — Lezhin
Темный переулок. Тёплый, но тусклый свет исходит от подъездного фонаря. Хенджин, решивший переждать дождь, крутит в руках пачку сигарет. Он с упоением смотрит, как воодушевленный и хихикающий юноша выскакивает из подъезда. — Эй, у вас не найдётся сигаретки? — Феликс задорно прыгает на месте. — Вы чего такой веселый, молодой человек? — Хенджин чуть язвит, умиляясь маленькому личику. — Мэвьюс курите? — Ой, да я не такой уж и старый. — Феликс машет маленькой ручкой, все ещё не теряя позитивного настроя. — Сладкие? — Сладкие. Хенджин протягивает парню сигарету, решая, что это подходящий случай, чтобы и самому пропустить одну. Курит он нечасто, но это особый случай? С кем-то, как никак. — У вас такой тембр голоса, я бы назвал вас своим ровесником. — Допустим, а сколько лет вам? —Феликс снуёт по карманам, ища зажигалку. — Мне тридцать. — Хван всматривается в каждые действия своего подопечного, хихикая в ответку. — Ой. — Не найдя ничего в пустующих карманах, Феликс почёсывает голову. — Мне вот скоро двадцать три! Попытка разрядить обстановку у Феликса вышла не очень, но Хван не придаёт этому значения. Тридцать ему или сорок, от этого он другим не станет. — Все ещё интересно почему ты такой весёлый? — Хенджин подносит сигарету и зажигалку к губам, поочерёдно. — Если, конечно, хочешь ответить. — Эх, а у меня дружбан влюбился. — Ли чуть качает головой, безмолвно прося об огоньке на конце своей сигареты. — У меня тоже. — Сынмин и так странноватый, а теперь нашёл себе какого-то старичка. — Феликс смеётся из-за увиденного в квартире. — Кристофер не старичок. — Хенджин устремляет свой серьёзный взгляд в глаза младшего, щурясь. — Видимо разговор идёт об одних и тех же людях. Лишь стук капель по черепице не даёт Ли рассмеяться ещё громче. Ему становится интересно, знает ли он больше, чем этот дядька. — А можно ваше имя хотя бы, не хотелось бы и дальше думать о вас безлико. — Феликс выдавливает на лице гримасу сожаления. — Так жаль, что мы познакомились только сейчас. — Хван Хенджин. — Что у преподавателя там по странностям? Он не будет плохо действовать на Мина? — Феликс крутит носом у лица старшего, больше и больше наседая на него с собственным растущим интересом. — Ну Сынмин, я думаю, по сравнению с ним ещё цветочек моральных проблем, а вот Чан так целый букетик. — Пытаясь подать предложение в шуточной форме, Хенджин сам напрягается. — Я всё-таки не знаю твоего друга, а вот своего — как три пальца. — Почему же не пять? — Феликсу нравится собеседник. — Потому что сам себя ты не способен знать полностью. Трёх хватит для закадычных друзей, четырёх — для самого себя, а пятый для сохранения рассудка. — Хенджин скурил почти все. — Вы мне определенно нравитесь. А если нравитесь мне, то и Чан хороший человек. — Феликс не очень хочет углубляться в свои мысли после подобных разговоров, но ворошить разум так интересно!***
— Я так понимаю, что это не все, что было в посылке, раз ты так охотно хотел, чтобы я не видел. — Чан бормочет, покачиваясь из стороны в сторону, находясь повернутым спиной, и все ещё держа на себе Джинни. — Тебе недостаточно? — Сынмин воспринимает эти слова как намёк о том, что он вовсе не изящен, как самому хотелось бы. Он все глубже пробирается в свои мысли, теребя коемочку юбки холодными пальцами. — Ты просто слишком красив, я не могу встать только из-за этой чертовой юбки, как мне реагировать на большее? Прости, прости, прости. — Чан опускает Джинни, затем подносит ладони к лицу и разворачивается, оставаясь на корточках. Он дико смущается. — Ты такой глупый. — Мин приседает, после вставая на коленки. Трясущимися руками Сынмин тянется к лицу Чана. Аккуратно, но без раздумий, младший открывает глаза старшего для взора. — Чан, а что ты делаешь? Это плохо. Ты плохой. Почему ты решил, что можешь делать такое? — Яркий звон в ушах расплывается холодными разводами. Кристофер смотрит на объект своего восхищения, но плакать сейчас хочется вовсе не от обожания. Это так надоело. Почему жить нормальной жизнью ему не даёт он сам? — Ты все это придумал. Ты лжец.***
Холодный свет исходит от больничных палат. Оттенки синего растекаются по пространству, отражая блеск глаз. Узкая комната для двух коек. Как долго это будет продолжаться? — Почему ты молчишь? Почему ты думаешь, что нужен кому-то? Почему считаешь, что это все правда? Почему живешь иллюзией? Сынмин открывает глаза первым. Как ни в чем не бывало осматривается по сторонам. Садится на кровать. Взгляд плывет по собственному телу: по мутным синякам. Глаза отрываются от самого себя, резко замечая второго. Лицо такое знакомое. Кучерявые волосы, серость под большими глазами, отчёркнутые брови. Но кто ты? Кто ты такой? Взор фокусируется на шее, грубый шрам, ближе к Сынмину, значит справа, тянется по диагонали вниз. Взгляд следует туда же, перескакивая на руки, выправленные из-под одеяла, оголенные по локоть. «Красуются» и старые, и более свежие отметины. Разной длины, разной ширины. Но почему тебя это заботит? В палату заходит ещё один мужчина. Светлая макушка, расправленные плечи, он довольно высок. Пухлые, но сжатые губы, искусанные до красных подтеков. Он тоже на кого-то похож. За ним следует ещё один гость. Блондин с пустым взглядом, выделенными скулами и скованными действиями. А ты кто? Он проскальзывает в палату, закрывая дверь. — Он в порядке? — Феликс в упор смотрит на Сынмина, задавая, как ему кажется, тупой вопрос Хенджину. — Если жив, то в порядке. Сынмину они стали безынтересны. Сынмину интересен только покалеченный. — Чан? — Феликс бросает взор на второго, он не в состоянии, чтобы смотреть на него дольше нескольких секунд. — С ним хуже. Он жив, думаю, что и сам не будет этому рад. Чан. Интересно, а какое полное имя? Сынмин снимает с себя несколько мешающих липучек. Пол не кажется таким холодным, слова не кажутся такими нужными, он просто, очень медленно, двигается ко второй койке. — Ты хочешь со мной поговорить, Чан? — Муторно и растянуто. — Хван, это не его голос. — Феликс хочет подойти чуть ближе, но сторонится, видя, что Сынмин замедленно начинает разворачиваться. — Такое бывает, сам полежи два месяца в коме. — Хенджин цыкает. Ресницы подрагивают, Кристофер снова открывает глаза. Но когда я? Где я? Это снова? — Привет. — Сынмин присаживается на краешек. Он тянет ладонь к разношерстным шрамам. Легкие прикосновения холодных пальцев. Побитый взгляд на старшего. — А мы с тобой знакомы? Феликс вылетает из палаты, проливая свои последние слёзы в пустую. — Феликс, ты все равно не будешь для него нужным, почему ты плачешь? — Хенджин слепо тычет пальцем в небо, следуя за младшим по больничному коридору. — Не делай вид, что ты меня знаешь. — Ладонь грубо вытирает слёзы и сопли с лица. — Он не помнит даже меня, но откуда-то знает человека, которого не видел никогда в жизни. — Значит видел. Феликс выходит из главного входа, не заботясь о верхней одежде. — Ты совсем с ума сошёл? — Хенджин снимает халат, суя его вдогонку. — Сигареты есть? — Мэвьюс курите? — Если сладкие, то буду.***
I Hear A Symphony — Cody Fry
Кристофер апатично переводит взгляд на, наседающего сверху, молодого человека. Тот смотрит так увлечённо, но кажется Чан не может ответить тем же? — Кто ты? — Чан мямлит очень тихо. — Я слышал, что тебя Чаном звали. Я Сынмин. — Сразу переходит на неформальное общение, даже не задумываясь об этом. — Я видел тебя. — Чан закрывает глаза, нестерпимая и нарастающая головная боль, что будто пробирается своими чёрными пальцами в уши, не даёт мыслить. — Сон. — Что сон? — Сынмин, что в данный момент сидит все на том же краю, отвернут. Он не видит, как жмурится старший. — Я не могу. — Чан сгибается пополам, одновременно разворачиваясь от Мина к стене. — Во сне, ты вроде как был мне нужен.***
Минхо подбегает к парадному входу, он одет в бежевое пальто, волосы слиплись из-за мокрого и легкого снега, он видит знакомые лица. — Минхо, он очнулся. — Хван констатирует факт, наблюдая за тем, как поникшее и уставшее лицо чуть приподнимает уголки губ. Хенджин и Феликс продолжают стоять под навесом у самого входа. Легкий снег, что похож на дождь, нежно опускается к промёрзлому асфальту, мгновенно тая и образуя холодные лужицы. Тёплый пар сигарет обдаёт лица, но тут же леденеет вместе с душой Феликса. — Как думаешь, каковы мои шансы? — Феликс выпускает пар из легких, чувствуя мелочность своих чувств. — Легче влюбиться в такого как я, Феликс, чем в одного из них. — Хенджин не знает Сынмина от слова совсем, но насчёт Чана у него нет сомнений. Это сложно. — Ха, — Ли беззаботно улыбается, начиная задыхаться. Он срывается на легкий хохот, когда капли горячих слез тяжело падают под ноги. — смешно. Сынмин так смотрел на него. Когда они успели познакомиться? — Видимо, не наше дело. Ни тебе, ни Минхо не повезло в их отношении. — Хенджин переводит взгляд на чужие искусанные губы, но спрашивать более не осмелится. — Хен влюблён в Кристофера? — Феликс потерянно вздыхает. — Никогда бы не заметил. — Там все немного по-другому, я думаю, но от Чана я бы никогда этого и не узнал бы. Лишь взгляд Минхо тому доказательство, но это не мое дело. — Хенджину хотелось бы просто постоять так, может быть в компании Феликса, но в тишине. Хван распахивает руки, откровенно ёжась от промёрзлого воздуха, крадущегося к лёгким, но хочет успокоить человека, хотя бы чуть-чуть. Сигарета догорает в правой руке, а после приземляется под ноги, которые растаптывают ее порох в конец. — Везёт, наверное, ни к кому не иметь чувств, хен. — Ликси не может сдержать новой волны слез, голос надламывается, а к горлу подкатывает ком тошноты. — Позволь себе минутную слабость, ты из-за всех сил ждал своего друга. — Хенджин впускает уставшего и запутавшегося младшего к своему сердцу. Он так переживал за него в последние два месяца. — На самом деле не так уж и радужно ни к кому не испытывать тёплых чувств, Ли Феликс. А может быть я врал себе все это время, может быть я просто отвергал остальных, может я не встретил хорошего человека, все может быть. — Может и быть, что моя влюбленность в него глупая шутка. — Не смейся над своими чувствами, нужен был горький опыт.***
Минхо несётся по коридору, пару раз удачно запнувшись о собственные ноги. Так хочется увидеть Чана. Так не хочется видеть руки. Он подбегает к белой двери палаты, окно которой закрыто жалюзи. Есть пара мгновений, чтобы успокоить себя. Чтобы настроить себя. Ручка моментально опускается, ведь терять же нечего? Минхо переступает порог, обращая внимание на двух, облокотившихся на головы друг друга, парней, они сидят с закрытыми глазами на койке Чана. — Привет. — Минхо тихонечко подаёт голос. Кристофер открывает глаза на пару с Сынмином синхронно. — Здравствуйте, Минхо-хен. — Сынмин чуть расстраивается из-за вторжения. — Привет, Хо. — Чан еле проговаривает фразу, чувствуя, что не может совершить полного вздоха.Killing Me Hardly — Lezhin
Минхо просто наблюдает, стоя у самой двери. Что он чувствует? Разочарование, но почему? — Почему ты сделал это, Кристофер? — Не разговаривай со мной, словно с пятилетним, Минхо. — Чан чешет отросшими ногтями шрамы. — Неважно, сам может догадаться. — Ты никогда не договариваешь мне! — Обидно, что он никогда не был первым. Чан молчит. Он зол на себя. Он не заслуживает людей, что проявляют заботу по отношению к нему. — Прости. — Крис закрывает глаза, подгибая к себе колени. Он обхватывает руками ноги, утыкаясь глазницами в коленки. Бензинные разводы отвлекают. — Тебе я задал бы тот же вопрос, но воспринимать меня всерьёз никто и никогда не пытался. — Минхо открывает холодную ручку двери со спины, мгновенно исчезая за стеной. Хо плетётся по коридору, задевая металические стулья длинным пальто. Ему жаль себя. Или кого-то другого? А что вообще произошло? Давай я попробую тебе объяснить, врачом себя считать здесь могу только я. Воспоминания перепутались в их общем, скомканном и романтичном, сне. Джинни сейчас является моим питомцем. Я не работаю ни бариста, ни ветеринаром, лишь подобрал бездомного котёнка на улице. Феликс — влюблённый дурень, что носился за Сынмином хвостом с начала учебы в университете, который почему-то предстал во сне второго как развязный и весёлый друг. Минхо — мужчина, что мечется между больной матерью и работой, метался из города в город лишь из-за неудачной влюбленности. Полгода назад он был сопровождающим, истекающего кровью, Чана. Не смог простить себе то, что не смог настоять на терапии, поэтому теперь он — вечный посетитель этого госпиталя. Тот, что помладше, как я уже говорил, Феликс, вызвал неотложную два месяца назад, когда, после очередных избиений родителями, Сынмин наглотался снотворного у него дома. Не очень сложилось, что эти двое встретились именно в этой палате, именно в собственных снах. Откуда я знаю это? Я разум этого текста. Я Хван Хенджин. Моя история примерно такая же, как и была вне. Она почти не искажается, можно лишь дополнить. Да, Чан был влюблён в меня, это все неинтересно. Это все пройдено. По крайней мере им. Я чувствую вину за то, что когда-то не ответил взаимностью маленькому мальчику, возглашающему такие большие надежды на первую влюбленность. Наверное я выглядел идеальным в его глазах. Только вот я — букет из всех этим детей. Моя мать пичкала меня таблетками, чтобы быть вечной опекуншей. Как-то не вышло. С ней случилось то же, что и с котёнком Кристофера. Ее убил какой-то мужик в подворотне. Не думаю, что это то, о чем я жалею. Почему Крис преподаватель ботаники? Под моим руководством он посадил первые для себя ландыши. Может поэтому? Почему метод справится с эмоциями у него именно такой? Я напоролся на игольницу в раннем детстве, из-за тех же препаратов, моя нога до сих пор в шрамах, но они выглядят как прелестный узор. Лезвие? И почему именно семь, а используется лишь одно? Семь смертных грехов, но без гордыни; я не такой. Я хотел бы рассказать историю моих малышей до конца, не раскрывая себя полностью, извините. Не думаю, что вам хотелось бы погружаться в это склизкое красное болото. Одному итак не повезло. — На реабилитацию обоих потребуется минимум месяц, Сынмин живет с тобой? — Хенджин и Феликс уже возвращаются, видя Минхо, что пытается собраться с силами. — Да, он как бы переехал, но прожил со мной всего, от силы, дней пять. — Ликси снова удрученно вздыхает. — Знаешь, я поеду к матери. — Минхо останавливает самого старшего, невесомо крепясь плеча. — А твоя работа? — Я уже предупреждал руководство, Чан будет заменой, а пока пары могу и отменить, знаешь. — Минхо рыщет второй рукой в кармане. — Отдай ему второй ключ от квартиры, Хван. — Ли передаёт ему брелок, опуская глаза. — Пожелай ему удачи, вот.