Hugging you — Tom Rosental
Чонину грустно. Ему не нравится, что ему грустно. Это так по-детски, считает он. Чонин ежедневно куда-то бежит, старается успеть ухватить каждую частицу того, что будет нужно ему, но как только люди прекращают обращать на него внимание — все исчезает. Замечали ли вы за собой, что лишь малейшая частица поддержки, хотя бы один единомышленник, а вы уже ловите новую волну? Эта зависимость утомляет. Чонин старается для себя, а потом думает, что, кажется, вовсе не для себя. Понять бы. Ян снова пьёт. Эта дурная привычка. Он окончательно разочаровывается в том, что люди теряют настоящую нить, ведущую к великолепному, стремящуюся к искусству. Он никак не может найти такое же творчество, но уже в другой душе. Или никак не может понять, что уже нашёл? Так урчит в животе, это бесит. Гудящий и протяжный, будто крик. Чей? Чонин, уставший торопиться, сейчас теряет смысл в этом времени. Сколько травм было на твоём пути, мальчик? В скольких людях ты разочаровался? Насколько сильно навредил самому себе? Примерное количество в том, какое число коктейлей в себя вливает Ян. Седьмой? Восьмой? Двадцать первый. Алкоголь теряет свою значимость, когда человек сбивается со счета, он просто горячит тело ещё сильнее, словно объятья. Объятья, касания, чувства, которых он также сторонится. Кто он? Человек. Какой? Желающий этого больше всех на свете. Чонин чуть ли не отрубается, делает перерывы между подходами, как настоящий собственный ценитель, но продолжает пить. Желудок сжимается, ведь лучше бы этот юноша ел. Но мы не будем об этом? Чонин осматривает бар. Взгляд не цепляется за людей, единственный человек, который привлёк странствующую душу — Со Чанбин, словно веселящий газ, этот мужчина творит чудеса, когда пишет стихи, когда улыбается, когда говорит. Просто говорит. Время кажется сказало бы о том, почему люди, опьяненные жидким счастьем, следуют к нескольким выходам. Но Чонина выгоняют самым последним, обычно, однако сегодня мордашка бармена смутила его неспроста, потому что молодой человек за барной стойкой оказался новеньким, а поэтому старался намекать людям о закрытии. Разблокировав экран смартфона, с разрешения невменяемого Чонина, конечно же, бармен пролистал приложения, в поиске телефонной книги, которая в итоге слегка смутила этого парня, потому что кроме единственного номера, подписанного как «стихотворец», контактов не было. — Странно, стало быть, ровеснику не иметь связей. — Юноша слегка усмехнулся, нажав на кучку цифр. — Не удивлюсь, если никто не ответит. — Стрелки настенный часов приближались к последнему числу. Пара гудков, но спокойный Чанбин всё-таки берет трубку. Он проверяет телефон на реальность, завидя номер абонента в первые секунды, пытаясь вспомнить, когда же дал малому свои контакты, а может наоборот, безусловно. Тихое и теплое воспоминание вспыхивает в памяти, потому что Чанбин умудрился сам выпросить у младшего номерок, тогда, на позапрошлой неделе, в первый день их знакомства. — Доброй ночи, малявка. — Здра-а-авствуйте, тут юноша слегка, — Парень запивается. — очень сильно напился, а мы, к сожалению, закрываемся. — Боже правый, подскажите адрес, — Чанбин прокручивает в голове, как только что обратился к собеседнику. — я постараюсь подъехать в ближайшее время. — *************. — Благодарю, я скоро буду. Чанбин обновляет ленту свободных такси чуть ли не каждую секунду, в суматохе одевшись, сидит у самой двери в коридоре. Он нажимает на первое попавшееся предложение, тут же выходя на улицу. Февраль. Это все безусловно очень романтично, но рассуждать на эту тему нудно и скучно. По крайней мере сейчас, когда Чанбин рассматривает летающие снежинки, которые только что где-то родились и рассыпались по земле. Намного восхитительнее, то, что только начинает свой путь, а не существует в мире давно. 21 минута, и вот Чанбин уже на месте. Он спешит, когда открывает дверь, спешит, когда спускается по лестнице, спешит, когда уж видит тело, мирно спящее за барной стойкой. — Здравствуйте, извините за беспокойство, он что-нибудь должен? — Старший уже достаёт кошелёк. — Нет, за то, что вы так оперативно прибыли, нет. — Юноша чуть улыбается и скрывается в подсобке. Молчание, пару оживляющих движений, а потом Чанбин чуть ли не отрывает лицо Чонина от поверхности. — Хороший мой, что ж ты так приложился. — Со поглаживает его покрасневшую щеку. Он поднимает младшего, держа под подмышки, но не находит ничего лучше, чем посадить того на спину. Телефон, кошелёк и Чонин, вроде бы все забрал он, а поэтому двигает к выходу. Нащупывая в куртке Яна что-то похожее на телефон, старший думает, что при потере гаджета Чонин сильно расстроится, однако уже шагает по ступенькам, выталкивая дверь наружу, выходит на улицу. Сейчас ощущается по-другому. Ночь такая светлая. Снег искрится под лунным куполом, заставляя Чанбина чуть приподнять уголки губ. Мужчина почти не чувствует веса, что его настораживает не мало, однако пока ещё рано о таком разговаривать, тем более пока обладатель нетрезвой головы посапывает. Снежинки разлетаются по улице, кружась в белом стихе, словно несвязанные слова, переплетаются друг с другом, но имеют свою эмоциональную окраску. Чанбин не знает куда он идёт. — Я могу поинтересоваться, — Человеческий рюкзак подаёт заспанный голос. — а я где? — А ты ещё хорошо разговариваешь для своего состояния, — Чанбин останавливается, наблюдая за собой контраст темного университета и белого бордюра. — протрезвел? — Нет. — Чонин прогружается. — Спусти, пожалуйста, хен. Чанбин присаживается, опуская юношу на собственное попечение, однако сразу же подхватывает после того, как нескоординированное начинает закаливаться на холодный асфальт. — Я сам. — Ну вот опять, приехали. — Старший придерживает Чонина за плечи. — Я же уже забрал тебя, так что мы не противимся, а идём за ручку, хотя бы, договорились? — Ладно. — Ян бурчит негромко. Они просто стоят в тишине. Чонин, стоящий с задранной к небу головой, рассматривает падающий снег. Со, насмотревшийся на зимние красоты, просто расхаживает вокруг младшего. — Я закончил. — Чонин переводит взгляд на Чанбина. — Что закончил, побоюсь спросить? — Думать. — О чем надумал? — Старший подходит ближе. — О том, как ты вообще меня забрал оттуда? — Чонин пялится в чужие глаза. — Смотри, я немножко алкоголик, но меня никто никогда не выгонял, я просто спал там же, — Он медленно проговаривает столь длинное предложение. — а сегодня что? — Мне позвонили, — Чанбин чуть ухмыляется. — бармен, я думаю. — То-то я его не признал, новенький. — Чонин трёт висок ладошкой, чувствуя сильную пульсацию. — У тебя есть пары завтра… То есть сегодня? — Нет, воскресенье же. — Тогда спешу огорчить, мы почти дошли до моего дома, а это значит, что ты останешься у меня. — Эй, ты чего, я вполне самостоятелен. — Чонин водит пальцем у носа старшего. — Я не знаю где ты живешь, да и, я думаю, для тебя это дело не из легких. — Это с чего такие выводы? — Младший щурится. — Ты думаешь, я не догоняю, что у тебя один единственный номер телефона — мой? — Чанбин щурится в ответ. — Кого догоняешь? — Чонин начинает топать в непонятном, но правильном, направлении. — Ну и мелочь. — Старший следует за ним.***
Sweet Chaos — DAY6
Сынмин убирается на кухне. Пару минут затишья, но вскоре включается музыка. Чан выходит посмотреть на шоу. — Как дела? — Крис усмехается, как только видит Сынмина, держащего в руках воображаемую электрогитару. Видимо, пока в этой комнате было тихо, он просто подключал аппаратуру. — Спать не пора? — НА-НА-НА-НА. Чан подходит ближе и врывается на рок-концерт новым гостем. Младший скрещивает их руки, словно бокалы на брудершафт, мотая головой. Однако неполадки со звуковой аппаратурой нарочито заставляют прервать выступление, звук отключается, а расстроенный Сынмин отбрасывает электрогитару в сторону. — Ужас, провода же порвёшь. — Ты вот такой не постоянный, это ты ужас. — Ким присаживается на диван у окна. — Ну я весы. — Кристофер падает рядом. — А какие весы? — Большие. — А я поменьше? — А ты поменьше. — Ну, и правда, я не настолько импульсивен. — Младший потягивается, а потом, легким движением руки, кладёт ее Чану на плечи. — У меня кажется плюс одна симпатия, — Заминка. — ты кого импульсивным назвал? — На-на-на-на. — Сынмин демонстративно затыкает ухо свободной рукой. — Иди спать, ты не в норме. — А давай экскурсию? — Какую ещё? — Чан освобождает себя от чужой руки, поднимая ее над головой, а потом сжимая в своей ладони. — По моему шкафу, — Сынмин пользуется ситуацией и тащит Кристофера его же хваткой к себе. — ты же так давно желал. Ким переступает через порог первым, продолжая вести за ручку старшего. — Хен, что увидеть хочешь? — Не называй меня хеном. — Чану не нравится то, насколько резко реагирует его тело и сердце на такое обращение. — Разве тебе не нравится, хен? — Сынмин закрывает за ними двери, хоть и квартира не содержит больше никаких личностей.***
Чанбин уложил Чонина в своей комнате, а сам ушёл работать в зал, надеясь уснуть на диване. Освещение от открытого ноутбука слепит глаза, Со щурится, отворачиваясь от экрана. У него было несколько идей, которые очень хотелось набросать, чтобы не вышибло из памяти.о чем ты думаешь, скажи,
своё обличие покажи,
все уголки твоей души
не прячь, а просто обнажи.
и зачем пялишься скажи
ты в пустоту своей души?
о чем, в раскате темных дней,
ты думаешь, ответь скорей!
пойми, прими,
прости, уйди,
зачем тебе все эти дни?
зачем огни твоей души
стали раствором ретуши?
и почему ты стал столбом,
уткнулся носом или лбом?
зачем ударился лицом
и убегал, стал подлецом?
бегут столбы,
строки бегут,
но мысли что-то не уйдут.
года снесут сотни минут
когда-нибудь, мой юный плут.
Чанбин не замечает никаких лишних движений, он привык к одиночеству. Именно поэтому, когда Чонин подходит почти вплотную, старший чуть ли не подпрыгивает от испуга. — Ай, прости, хен. — Ян отходит на пару шагов назад. — Ничего, ничего. — Чанбин чуть опускает крышку ноутбука. — Чего не спишь? — Ляжешь со мной? — Ты негативно отреагировал на мои касания в прошлый раз, а тут уснуть со мной… — Старший захлопывает экран. — Я тебя сам прошу. — Ладно, пошли. Чанбин оставляет ноутбук на диване в зале, берет Чонина за руку и аккуратно шагает по маленькой квартире, по углам которой неизвестно чего можно ожидать, особенно в темноте. Старший закрывает за ними дверь в комнату, как только оба перешагивают через порожек. — А это ещё зачем? — Чонин не может найти чужого дыхания в этой чувствительной тишине, а поэтому насторожен. — Чтобы тебя барабашка не украл. — Чанбин снова хватает того за руку и, придерживая за талию, направляет к кровати. Младшего дергает весьма сильно, а Чанбин, в свою очередь, подмечает его бесячую миниатюрность, но оба решают, что лучше промолчать, а поэтому Ян забирается в постель, забираясь под плед. — Тебе не будет холодно? — Со пододвигает к нему одеяло. — Или я могу тебя обнять. — Чанбин чуть усмехается. — Да, давай. — Чонин двигается ближе, желая почувствовать тёплые и большие руки, хотя бы через ткань. — Ты шутишь? — Нет, хен. — Прекрати. — Чанбин обхватывает тельце Чонина, придвигает к нему подушку, чувствуя, что чужая нога уже лежит на нем. — Спокойной ночи, хен. — Младший съёживает своё тело от холода.