Обратная сторона медали

      — Здравствуй, Польша, не отвлекаю? — раздался серьёзный мужской голос, вызвавший у славянки радость и волнение одновременно.       — Нет, на данный момент я свободна. Что у тебя стряслось? — спросила она уже серьёзным тоном.       Повисло молчание. Это заставило Польшу напрячься, но чтобы не стоять столбом посреди коридора, она неспеша направилась к выходу из больницы, огибая пациентов и врачей, наблюдавших за ней и Империей. Сам же ГИ пошёл вперёд, чтобы не мешать Польше и не подслушивать.       — Ничего криминального, просто женюсь. Но уверен, что это для тебя сродни преступлению, — отозвался, наконец, Варшава в язвительной форме.       Польша внутри громко выругалась, ощутив раздражение. Ну, в конце концов, это случилось, и что теперь? Польша будет ругаться? Выругалась уже давным давно, чем усугубила положение. Сейчас нужно было пойти на встречу и смириться.       — Поздравляю, — устало буркнула Польша.       — Спасибо, но это ещё не всё. Я прилетаю на остров в конце месяца на пресс-конференции и хочу предложить тебе встретиться и поговорить за чашкой кофе. Давно мы с тобой не виделись, правда? Я же знаю, что ты по мне соскучилась, хотя и не показываешь этого, — голос Варшавы стал совсем тихим на последней фразе.       — Можно ли считать это первым шагом к примирению? — не скрывая ликующей улыбки, Польша открыла машину, чтобы ГИ сел, а сама облокотилась на капот и переложила телефон в другую руку.       На другом конце трубки Варшава недовольно засопел, чем вызвал у матери умиление и хриплый смех. Слишком гордый, чтобы признать это самостоятельно.       — Я принимаю предложение, — согласилась Польша, повернув голову и посмотрев на Германскую Империю через затемнённое стекло; немец внимательно изучал содержимое папки и даже не мог предположить, что подал идею Польше.       — Ты где собираешься остановиться?       — В отеле.       — Не хочешь пожить у меня? Не нужно будет с бронировкой заморачиваться и деньги тратить, — попыталась привести какие-то аргументы она, но получилось не очень убедительно. Приличный номер можно забронировать в пару кликов, а деньги никогда не были проблемой для него. Но она сказала это так воодушевленно и ласково, что Варшава поспешил согласиться.       — Смотрю, ты тоже решила шагнуть мне на встречу? — не остался в долгу он. — Но учти, что я приеду с Евой. Присутствие чужого человека тебя не смутит? Ах да… У тебя же сейчас Германская Империя гостит.       Польша закатила глаза при упоминании будущей благоверной. Ну вот она ей нужна, Ева эта? Нет. А Варшава? Очень нужен… В таком случае нужно проявить благоразумие и потерпеть эту девицу несколько дней. Польша попыталась убедить себя в том, что Ева лишь маленький каприз Варшавы, и скорее всего на пару лет, а потом развод, суд и деление денег, в конечном итоге перекачующих в карманы некой Евы. А шанс примирения упускать нельзя.       — Вы можете спокойно занять гостевую комнату, а ГИ не будет против. К тому же ему не терпится с тобой познакомиться, — твёрдо произнесла Польша, взглянув на затянувшееся тучами небо и ощутив порыв ветра, обжигающего холодом ноги, руки и лицо. Что творится с погодой? Передавали солнечный и жаркий день, а в итоге намечается дождь.       — Ого, по правде говоря я сам хотел познакомиться с этой легендарной персоной. Кстати, раз уж мы затронули эту тему, какие у тебя с ним отношения? А то такое пишут, что просто глаза резать начинает.       Польша сделала глубокий вдох и с досадой вспомнила слова Франции о снимке из кафе на развороте в журнале.       — Мы стали неплохими друзьями, у которых есть похожие проблемы в жизни и духовная связь. Не мне тебе говорить о том, что люди любят додумывать и приукрашивать детали нашей личной жизни.       — Согласен, люди сейчас хотят нас унизить и опозорить как никогда. К сожалению, это естественная реакция тех, кого ни во что не ставят. Нужно быть осторожнее и внимательнее, — слова Варшавы прозвучали твёрдо и уверенно, точь-в-точь как у Польши. Это было очень заметно для других, но не для них самих.       — И мы будем, не сомневайся.       — Последний вопрос: как твоё ментальное здоровье?       — Мне в разы лучше, не смотря на то, что постепенно отказываюсь от таблеток и сеансов со специалистами, — Польша вдруг повернула голову и снова взглянула на ГИ.       — Я знал, что отношения с ЕС пойдут тебе на пользу. Он сейчас мне часто рассказывает о том, как любит и хочет сделать тебя счастливой и помочь поправиться. Ну разве он не идеален?       — Никто не идеален, родной, —процедила она сквозь зубы, пытаясь не выдать удивления от сказанного Варшавой.        Выходит, Евросоюз действительно её любит. Или искусно врёт? Если врёт, то какой ему смысл поддерживать дружеские отношения с Варшавой? Но вот что самое странное: Польша даже не знала о том, что ЕС общается с Варшавой вне работы.       — Рад, что решился позвонить тебе, мам. Надеюсь, теперь у нас всё будет только налаживаться. До скорого.       — И я, до скорого, родной.       Варшава завершил звонок, но Польша продолжала сидеть, сжимая телефон в руках и чувствуя холодный ветер. Хотелось сесть за руль после того, как переосмыслит этот разговор с сыном.       Но не смотря на смешанные чувства, на лице девушки сияла ласковая улыбка, при мысли о том, что она скоро сможет обнять сына, прижать к груди, поцеловать в гладко выбритую щёку и увидеть его улыбку с ямочками. Да, придётся засунуть свой характер поглубже (это уже стало нормой) и уступить Варшаве. В конце концов, большой мальчик, который сам в праве распоряжаться своей личной жизнью… Да, с чего бы Польша стала такой лояльной? Неужели это влияние ГИ? Наверняка. А вот что касается ЕС и его слов, то Польша решила пока не делать поспешных выводов, а потом спокойно сесть и обсудить это с ним.       Стоило ей сесть в машину, как Империя тут же закрыл папку и внимательно посмотрел на Польшу. Ждёт подробностей телефонного разговора, надо полагать.       — Расскажешь или это личное? — подал голос ГИ, пристёгиваясь, но не отрывая заинтересованного взгляда от неё.       — Расскажу, куда я денусь? — Польша усмехнулась и посветила ГИ в детали разговора с сыном. Немец почему-то слушал с улыбкой до ушей, не отводя внимательного взгляда от сосредоточенной на дороге Польши. Ему было приятно наблюдать за мелькающей улыбкой девушки, когда та произносила имя сына. Ох, как же ГИ хотел, чтобы кто-то так же произносил его имя, с нежностью и лаской, даже едва заметной. А что касалось новостей про брак и проживание в его комнате, то ему было всё равно. Ну, правда, ему-то какое дело? Главное, чтобы это примирение и знакомство с невесткой не привело к скандалу.       В день, когда ГИ и Польша снова поехали в центр, шёл сильный дождь. В такую погоду хотелось остаться в теплой кровати и выспаться, но нужно было возвращаться к прямым обязанностям, коих было энное количество, и осваиваться на новом рабочем месте. Оба с самого утра молчали и старались не говорить друг с другом, чтобы позволить настроиться на работу в тишине. Они даже завтракали в разных комнатах — Польша в гостинной, а ГИ на кухне. И тот факт, что оба даже не договорились об этом, а просто почувствовали желание друг друга, просто поражал.       Стоило Германской Империи появится в научном крыле, как на него начали коситься с интересом и опаской работники в халатах, оборачиваться и шептаться, но его это только забавляло, а Польшу бесило неимоверно. Ведь пару дней пройдет и немец очарует всех своим обаянием и харизмой. Так и будет, Польша даже не сомневается в этом.       Пройдя через прозрачные двери в лабораторию-кабинет, послышалось гудение одного из аппаратов. Польша огляделась в поисках хозяйки столь огромного и полностью оборудованного помещения.       По сути это были три комнаты, но соединённые прозрачными стенами, благодаря чему можно было увидеть все шкафы, широкие столы, заставленные колбами, кейсами и неизвестной Польше техникой. Что поделать, её не интересовала наука и всё с ней связанное. РП раньше пытался привить дочери любовь ко всем наукам, но после ряда очень неудачных опытов, оба решили отказаться от химии. То ли дело математика, расчеты и схемы.       — Доброе утро, коллеги, дайте мне минуту и я буду в вашем полном распоряжении, — звонкий голос раздался у огромного белого стола в самом углу, за которым сидела Япония, быстро записывающая цифры в таблицу. Она не поднимала глаз на пришедших, но улыбалась. Польша без лишних слов положила готовые документы Империи.       — Благодарю, Польша, — Япония кивнула и, поправив очки, переложила документы на край стола.       — Я пойду, если ко мне нет никаких вопросов. Хорошего дня, — Холодно бросила она и, переведя на ГИ задумчивый взгляд, словно её разум был уже занят рабочими вопросами, кивнула и покинула кабинет. Почему-то удаляющийся звук каблуков вызывал у немца странную тоску. Неужели уже начал скучать?       — Ну что же, — Япония бодро поднялась и приблизилась к ГИ, протянув руку для рукопожатия, — рада с вами познакомиться, Германская Империя, меня зовут Япония. Мы с вами никогда не пересекались, поэтому будем знакомы только как коллеги по науке.       — Я рад познакомится с Вами, Япония, — ГИ аккуратно взял жилистую руку и поцеловал, вызвав у той бесшумный смех.       — Рискну предположить, что Вы единственный мужчина, который сохранил такой стиль приветствия, Германская Империя.       — Меня вполне устраивает мысль, что я могу сильно отличаться от современных мужчин. — расплывшись в дружелюбной улыбке, ГИ изучил собеседницу заинтересованным взглядом.       Япония была высокой женщиной с изумрудными волосами в идеально тугом пучке, пронзительным и немного смеющимся взглядом и тонкой линией губ. ГИ словно считывал ауру, исходящую от неё в поисках чего-то плохого, злого или агрессивного, но ничего подозрительного не смог ощутить.       — И это замечательно, в наше время нужно отличаться и запоминаться, что у вас непременно получается, — Япония улыбнулась в ответ и, взяв со стола прозрачный пакет с белоснежной формой, протянула ГИ.       Переодевшись в раздевалке, Германская Империя чувствовал себя нелепо, но, когда Япония начала водить его по лаборатории и рассказывать про реагенты, всё ушло на второй план. Ему хотелось услышать больше, увидеть и рассмотреть абсолютно все колбы и машины, занимающие почти половину лаборатории. Япония увидела в глазах немца знакомый блеск, когда отвлеклась от экскурсии, надевая перчатки. Да, именно такими горящими любопытством глазами она читала учебники и книги, с которых началась любовь к науке.       — ГИ, Польша упоминала, что Вы изучали химию в теории. Но, чтобы понимать, что находится в этих колбах, зачем они нужны и как взаимодействуют друг с другом — нужно знать больше теории. Поэтому, пока Вы будете изучать эту науку, придётся поработать моим ассистентом. Позже сможете стать моим коллегой.       — Я буду стремиться к этому, — он произнес это уверенно и твердо. Япония удовлетворенно кивнула и протянула пару перчаток ГИ.       Попав в свой кабинет, Польша без замедлений начала готовиться к работе: доставать записи, документы и включать компьютер. Ей не давал покоя переполох в холле и на ресепшене утром. Обычно сотрудники более спокойные и не избегают взглядов государств, более того не спешат скрыться из виду. Неужели кто-то провинился и отчитали абсолютно всех? Ну это в духе некоторых особенно строгих персон… Польша вспомнила, как однажды одна новая сотрудница выкладывала фотографии из центра в соц. сети, и на одной из фото засветились Великобритания с Грецией, бурно дискутирующие о чём-то в кафетерии. Ох, как же тогда оба лютовали; сотрудники после профилактического монолога Великобритании боялись не то, что фотографироваться в стенах центра, но и даже телефон при странах доставать. Потом всё подутихло, Британия сменил гнев на милость, и все вели себя спокойно. А сегодня… И ведь дело было даже не в ГИ, на которого поднимали глаза лишь из чистого любопытства и волнения. Дело в чём-то другом.       Когда Польша закончила и уже приступила к чтению отчётов от чиновников, раздался рабочий звонок, на который Польша ответила без замедлений, но с опаской.       — День добрый, Польша, через двадцать минут состоится собрание членов НАТО во втором зале первого корпуса. Убедительная просьба присутствовать лично, — прозвучал монотонный голос сотрудницы, после которого последовали гудки. Польша недовольно свела брови, достав из ящика стола пропуск и без замедления выйдя из кабинета. «Что-то случилось или случится», — тут же подумала она, став в одно мгновение холодной и собранной. В чём же была причина такой реакции?       Начнем с того, что напоминают о грядущем собрании лично государству только тогда, когда случается что-то чрезвычайное или очень важное. Но о важных собраниях предупреждают заранее, скажем за неделю или день, а не за двадцать минут. Но это ещё не всё. Обычно, все собрания проходили в залах, попасть в который можно было и без ключей, да и лишний никогда просто так не попадал на такое собрание. Зачем? Камеры на каждом шагу и внимательная охрана следят за абсолютным порядком. Тогда зачем же были вообще нужны такие залы, раз в центре и так безопасно? А их изначально и не должно было быть, но некоторые организации решили на всякий случай сделать один такой зал, доступ в который можно было получить лишь будучи бессмертным существом. И на памяти Польши было всего пять-шесть собраний, проведённых там, так как необходимости не было, а сейчас?       Выйдя из лифта, Польша попала в поток государств, спешащих в зал. Все встревоженно обсуждали друг с другом что-то и вели себя нервозно, словно были напуганы. Некоторые, как и Польша, ничего не понимали и просто заходили, поднимались на нужный ряд и садились на своё место. В таком шуме, состоящем из смеси разных языков и диалектов Польша села на средний ряд, рядом с Венгрией, Чехией и Словакией. Трое были словно на иголках и даже никак не отреагировали на подсевшую к ним Польшу, что последнюю удивило. Да что происходит?!       — Что случилось? — ледяным тоном спросила она, глядя на рядом сидящего Венгрию.        Тот нервно прокручивал в руке вейп и просверливал разочарованным взглядом Америку, который сидел на самом первом ряду, опустив голову и сжимая в руках солнцезащитные очки.       — Ты не в курсе? — он повернул голову в её сторону и изобразил неподдельное удивление, после которого последовал кивок в сторону, указывающий на Америку. — Ночью прошёл митинг против США и других государств. И его организовал кто-то, кто пытается взломать наш сайт и не только…       Венгрия замолчал, увидев, как НАТО зашёл в уже наполненный зал в сопровождении других организаций, среди которых был и ЕС.       НАТО был мускулистый, рослый мужчина с мощной челюстью и грубыми чертами лица, его водянистые глаза пылали недовольством и раздражением.       — Сейчас всё сама узнаешь, — бросил тот, затянувшись и нервно выпустив клуб дыма в сторону Чехии, который раздраженно ударил друга. Словакия и Польша шикнули на обоих.       НАТО встал перед микрофоном и, осмотрев строгим взглядом зал, кивнул ответственному за проектор и немного отошёл, чтобы все увидели на экране утреннюю запись новостей. Молодая девушка вещала о ночном митинге от площади и до самого центра. Люди шли гневно размахивая плакатами с оскорблениями в адрес государств и организаций, крича о том, чтобы всех до одного посадили под замок, ведь таким животным как они место в клетке. Но это ладно, митинги бывали и похлеще, но то, что произошло после разгона людей, предвидеть было нельзя. Ровно в полночь по всем телевизионным каналам показали черно-белый фон и искаженное голосовое обращением с призывам к людям не бояться совершать самосуд над бессмертными, ведь они не боги, которые могут убивать и оставаться безнаказанными. И что они, борцы за справедливость, объявляют войну «бессмертным мразям». После они отключились и, сразу после этого, произошла попытка взлома государственной системы.       Польша сидела в ужасе, но с виду слишком спокойная, словно каменное изваяние. В это время другие нервно зашептали, начали крутиться, пытаясь пересечься взглядом с другими, но продлилась эта паника не долго.       — Паниковать уже поздно, нужно обсуждать план дальнейших действий, — раздался басистый голос НАТО, заставивший заткнуться всех. Стоявшие позади организации вышли в перёд уже с микрофонами.       — Данную ситуацию можно считать как призыв к тому, чтобы начать меняться в лучшую сторону. Каждый из вас в большей или меньшей степени виновен в том, что произошло. Нам стоит признать это и начать относиться к людям не как к пушечному мясу, — высказалась на этот счёт высокая и кудрявая женщина, повысив голос. ООН была на нервах не меньше других, но держалась достойно.       — Также с этого момента любое нарушение, начиная с пьянки и заканчивая убийством, будет караться по всем правилам. Простых предупреждений больше не будет, — продолжил Евросоюз, угрожающе громким голосом, смотря прямо на Америку, на что тот лишь покорно кивнул и снова опустил голову. Он явно сгорал от стыда, желая провалиться или исчезнуть, чем на мгновение вызвал подобие улыбки на бледном лице ЕС. Потом организация оглядел весь зал, как бы намекая, что это он сказал всем, а не только американцу.       — Что касается рабочих вопросов, то теперь у нас есть риск утечки секретной политической информации не только из государственного сайта, но и из стен центра. Вероятность внедрения шпиона велика, поэтому если вы заметите подозрительного сотрудника, то обращайтесь к одному из организаций.       — На этом собрание закончено, всего доброго, — завершила ООН собрание натянутой улыбкой, после чего покинула зал вместе со всеми организациями.       После минуты молчания страны начали шумно покидать зал, возмущаясь всему тому, что сказали организации. Друзья Польши тоже не остались в стороне и высказали пару ласковых в адрес ЕС и НАТО. И славянка даже ничего не возразила, так как даже не обратила внимания. У неё в голове звучало обращение, и особенно слова об объявлении войны. Какая война? Насколько далеко эти люди вообще могут зайти? Наверное их уже ищут. Но тогда почему внутренний голос Польши кричал и предупреждал о скорой опасности? Можно спихнуть на простую паранойю или панику. И чтобы полностью убедиться в том, что это пустое волнение, Польша решила поговорить с тем, кто знает больше всех. А именно с великим и ужасным Европейцем. Да, она сейчас бессовестно зайдёт к нему, чтобы узнать больше, чем той полагалось. Но что в этом плохого? К тому же ей просто хотелось побыть рядом с ним, ведь и дураку понятно, что у ЕС был сильный нервный срыв. Об этом говорили залитые кровью глаза и трупная бледность.       Как только ЕС зашёл к себе, Польша тут же прошла без стука, словно к себе домой на кухню зашла. ЕС не заметил тихих шагов за спиной, поэтому вздрогнул от удивления, когда сел за рабочий стол и поднял глаза.       — Польша, по какому вопросу Вы ко мне пришли? — серьёзный и строгий тон заставил славянку сохранить ту рабочую отрешённость и холод во взгляде. Он сам не захотел перейти на неофициальный, томный тон. Польше же лучше.       — Я хочу узнать о том, как проходят поиски взломщиков сайта, — безэмоционально и твёрдо заявила она о цели визита. ЕС как-то странно усмехнулся, после чего жестом указал на стул перед собой и опустил взгляд на разложенные бумаги. Польша села, покорно ожидая ответа.       — Никак. Пока нет ни единой зацепки, улики или ещё чего. Наши хакеры в тупике. Следователей и подключать бессмысленно пока… Чисто сработали суки, — осознав, что он позволил себе сматериться в её присутствии, ЕС понял, что смысл держать рабочую дистанцию и отрешённость пропал. — Мы не сказали на собрании об этом по причине нехватки информации. Если же мы сможем узнать что-то важное, то немедленно сообщим всем на собрании, — голос стал мягче, спокойнее, но общее напряжение ещё было.       — Буду иметь это ввиду, — всё также холодно отозвалась она. — Тогда не буду больше вас отвлекать.       Евросоюз измерил взглядом славянку, вставшую со стула и уже собравшуюся уходить. Постучав пальцами по столу, он улыбнулся уголком губы.       — Вы ведь пришли ещё по какой-то причине, я прав?       — Нет, меня интересовало только это. Хорошего рабочего дня, ЕС.       Но не успела она пересечь и половины кабинета, как позади послышались мягкие шаги. Польша остановилась и, повернувшись, встретилась с ЕС лицом к лицу. Он оказался так близко, что можно было услышать бешенное сердцебиение и тяжёлое дыхание — побочный эффект срыва.       — Завтра вечером мы поедем ко мне. Ситуация сейчас хоть и напряжённая, но она не должна мешать нам в личной жизни, верно? — прошептал он едва слышно, после чего отстранился и заправил ей прядь за ухо. Польша внутри ощутила приятное возбуждение и… Спокойствие?       — Верно, — Польша приблизилась и, положив руку на бледную щёку, поцеловала того в губы так страстно, насколько смогла. Евросоюз растянул губы в томной улыбке, притянув славянку за талию ближе. Они давно не сливались в страстном поцелуе, ограничиваясь в сухом прикосновении к губам друг друга. А сейчас славянка не постеснялась прикусить нижнюю губу мужчины, чем вызывала удивленный стон. Польша словно пришла в себя и резко отстранилась, не понимая причину такого порыва страсти. Евросоюз же с досадой сжал ту ладонь, которой мгновение назад прижимал её к себе, в кулак. На лице заиграла удовлетворённая улыбка, а в красных глазах заблестело от возбуждения.       — Что-то не так? — лукаво осведомился он, предприняв попытку прикоснуться к ней, но Польша тут же снова стала серьёзной, холодной и собранной, почувствовав что кто-то постучится сейчас в кабинет.       Через секунду действительно раздался громкий стук в дверь, заставивший обоих вздрогнуть. ЕС тут же сник.       — Войдите, — ЕС развернулся и сел за стол, вернув раздражённый и недовольный вид. Польша поспешила к двери и столкнулась на пороге с Францией, которая резко открыла дверь, сжимая в руках какие-то бумаги. Франция удивленно измерила её голубым взглядом и, кажется, даже немного смягчилась.       — Добрый день, Польша. Европейский Союз, надеюсь не помешала? — тактично уточнила она, почему-то глядя прямо на Евросоюза с издёвкой.       Тот улыбнулся, стиснув зубы и подавив желание свернуть шею француженке. «Эта курица всегда приходит невовремя», — сказал он про себя.       — Нет, Польша уже как раз собиралась уходить, — сухо пояснил тот, окончательно избавившись от сладкого возбуждения и игривого настроя.       — Хорошего дня, — Польша кивнула Франции, скрыв радость от приезда подруги и вышла в коридор. Обе бы сейчас обнялись, но не в кабинете организации. Не сейчас.       По хорошему Польше и целовать Евросоюза не стоило. Но тогда почему она это сделала? Сама Польша решила для себя, что это была попытка помочь Евросоюзу почувствовать себя лучше. К тому же в тот момент всплыли слова Варшавы о том, что он говорил о любви к ней. Да, возможно, это были пустые слова, но всё же разум славянки слепо верил и отбросил уже привычную тревогу на второй план, пихая страсть и возбуждение. Странно, но уж лучше так.       А вот что касалось вопроса о взломщиках, то не утешительный ответ ЕС послужил пищей для дальнейших предположений и размышлений о том, что будет дальше. Но она и так потратила много времени в пустую! У неё рабочих незаполненных бумаг тьма, а запланированных рабочих звонков с послами и чиновниками ещё больше. Поэтому она вернулась в кабинет как можно скорее.       К вечеру дождь прекратился и лучи заходящего солнца отражались в лужах на парковке. Польша стояла возле машины выкуривая третью сигарету в ожидании Германской Империи. Приятная прохлада освежала мысли и позволяла немного расслабиться. Сегодня было много плохих новостей от чиновников и послов, ещё и отсылать рабочие письма нельзя — сайт чинят. Приходилось звонить и зачитывать распоряжения вслух. И вишенкой на торте послужил звонок Оливии, которая поведала о том, что Польше перемывают кости министры. Видимо это обращение сняло невидимые ограничители и теперь каждый хочет отыграться, но по своему. Или точнее кому статус позволит. Обычные сотрудники молчат в тряпочку и глаз не поднимают. А эти…       По пути домой Германская Империя с интересом рассказывал о том, как ассистировал Японии в огромной лаборатории. Как с первого раза смог безошибочно смешать нужные реагенты и со смущением пересказывал то, как чуть было не сломал машину, дёрнув не туда рычаг и разлив все колбы. Польша слегка улыбнулась, наслаждаясь его веселым артистичным тоном. Казалось, что все проблемы остались там, в центре. Сейчас напряжение куда-то делось. Осталось спокойствие.       Чтобы отметить первый рабочий день ГИ Польша решила остановиться и купить по бутылочке немецкого пива на ужин. Ох, как карие глаза Империи заблестели при виде бутылок в руках Польши. Словами трудно передать.       — Хочешь яичницу на ужин, надзирательница? — послышался громкий голос из кухни. Немец что-то напевая под нос вытащил несколько яиц, покрутив в руках. Польша не отвечала.       — Не хочешь? Я могу куриные ножки запечь в духовке. К пиву самое то будет. Польша? — ГИ решил выйти в гостиную и наконец докричаться до неё. Но увидев, как Польша нервно перечитывает какой-то текст в ноутбуке, судорожно теребя пальцами пряди волос, почувствовал неладное и приблизился. Славянка тут же посмотрела прямо на него испуганными глазами и тихо ответила:       — Взломщики прислали мне письмо.