С любовью, ваш Судья
Каждая строчка письма вызывала непонятную дрожь и заставляла сердце биться чаще. Страх от осознания того, что они знают о «Ласточке», затуманил разум, но лишь на мгновение. Всплыли две яркие картины из прошлого, где славянка держала за волосы женщину, заставляя ту посмотреть на своё избитое лицо в треснутое зеркало и где она в тёмном кабинете судорожно ищет бумаги, натягивая сползающие кружевные лямки, и когда нужные бумаги были в дрожащих руках, позади послышался щелчок предохранителя пистолета. Из омута воспоминаний её вытащил Германская Империя, который аккуратно взял ноутбук из её рук и, сев на диван рядом, прочитал письмо. После прочтения мужчина нахмурился и, сведя брови, перечитал его ещё раз с большей внимательностью. — Что это за психопат тебе написал? Какие взломщики? — немец заговорил серьёзным голосом, глядя прямо на хозяйку дома. Та даже вздрогнула от перемены тона, но решила рассказать ему обо всём, что сегодня узнала сама. И, что удивительно, она говорила спокойно, не позволяя страху взять верх над собой. Она никогда не позволяла эмоциям взять верх над собой, и сейчас не позволит. Спустя час подробного введения в курс дел, Польша с каким-то облегчением выдохнула и накрыла руками лицо, стараясь придумать дальнейший план действий. ГИ внимательно выслушал её с отрешонным выражением лица и ни разу не сдвинулся с места, от чего у Польши сложилось впечатление, что тому было всё равно или он пожалел, что попросил рассказать обо всём. Но на самом деле он мысленно проанализировал каждую деталь, пока слушал и размышлял о том, кто и зачем написал. И даже как можно поступить дальше. — Польша, посмотри на меня, прошу, — ласковый и тихий голос, раздавшийся прямо перед ней заставил славянку убрать руки и посмотреть на сидящего перед ней на одном колене немца. Он едва заметно улыбнулся и, взяв её неестественно холодные и дрожащие руки в свои, тихо, но чётко заговорил. — Я помогу со всем разобраться. Сейчас будем думать вместе, — ГИ отстранился и пошёл на кухню, кивнув в сторону, приглашая славянку с собой. Та без раздумий пошла за ним, прихватив телефон и ноутбук. Германская Империя начал ходить по кухне, рассуждая вслух, а Польша сидела за стойкой под лампой и в сотый раз перечитывала одни и те же строчки. Они оба решили, что лучше немного отойти от шока, а уже потом действовать. — Интересно, они ещё кому-нибудь предложили присоединиться? — задумалась она, отпив крепкий кофе, позволяющий освежить усталый мозг и взбодриться. — Наверняка. Но, может, некоторые действительно захотят помочь им, чтобы избежать проблем. Поверь, есть среди государств хитрые крысы. А может кто-то и расскажет организациям о предложении… — ГИ как-то странно посмотрел на фотографию РП на стене возле стола. Но Польша даже не обратила на это внимания и продолжила рассуждать. — А, может, они специально разослали письма, чтобы страны начали подозревать друг друга в предательстве и видели в них врагов, готовых напасть со спины? — славянка посмотрела на время, с досадой отметив, что уже было два часа ночи. — Вполне возможно. Я бы даже сказал, что это может быть одной из главных задач взломщиков. Легче наносить удары на уже разлаженный полк… В военной или политической стратегии нужно брать во внимание главную цель врага, — ГИ приблизился и налил из кофейника остывший напиток в кружку Польши, а после и себе. — Свергнуть нас. Добиться равноправия? Скорей всего они не доверяют странам и хотят… — Не забывай о письме, надзирательница. Тебе предложили помочь им, а значит капля доверия к тебе есть. И судя по манере написания, тот кто его писал был… заинтересован тобой. Но это лишь предположение, — казалось, этот факт немного насторожил его и… опечалил? — Да? Но, может, это у них манера общения такая — снисходительно-ласковая?.. К тому же это похоже на ловушку. — К сожалению, это ловушка внутри одной огромной ловушки. Всё указывает на то, что они всё хорошо распланировали, — заключил ГИ и облокотился на стойку, глядя на Польшу, которая сведя брови смотрела в телефон. Она явно хотела позвонить уже кому-нибудь, но не знала кому именно. — Позвоню ЕС и он немедленно доложит другим организациям, они в свою очередь доложат хакерам, чтобы те попытались вычислить отправителя письма. Взломщики, в свою очередь, быстро узнают об этом… И тогда мы потеряем эту каплю доверия ко мне. Нужно сказать Евросоюзу, чтобы он не распространялся об этом и… — Может, тогда позвонишь Германии? Я думаю, что с ним мы сможем прийти к верному решению. К тому же он отреагирует спокойнее и разумнее одной очень нестабильной организации. — Ты прав… Да… Так будет лучше, — Польша сказала это почти шёпотом и через силу. Ей очень не хотелось держать организаций в неведении, но головой она понимала, что в такой сложной ситуации нужно быть хоть немного хитрей… Она ведь раньше то и дело хитрила, недоговаривала и врала ради достижения цели. А сейчас? Неужели она за столько лет стала настолько покорной собачкой на коротком поводке, что утаить хоть что-нибудь от начальства означало предать. Боже… Да что с ней стало? Если бы её увидела Польша из прошлого, которая мастерски лгала СССР, обманывала Рейха и стравливала Пруссию с Российской Империей, то точно бы плюнула ей нынешней в лицо. «Покорная раба начальства… вот кем я стала, » — заключила Польша про себя и мысленно сняла невидимый ошейник, заставляющий её винить себя за недосказанность. — Вот и решили. Тогда звони ему прямо сейчас, — с явным нетерпением немец сел на стул и выжидательно уставился на Польшу. Но та как-то странно посмотрела на него в ответ, от чего тот поёжился. Ему показалось, что серые глаза загорелись решимостью и одновременно злостью. На него? Ох, нет. На себя. — По телефону такое рассказывать рискованно, — Польша набрала номер Германии, — Лично скажу. Гудки шли долго. Настолько долго, что Польша уже хотела сбросить вызов, но вдруг послышался сонный ответ: — Да… Польша, доброй ночи. Прости, я только приехал домой, присел на диван и уснул… Даже звонок твой не сразу разбудил меня. Забавно, да? — Да, ты очень сильно устаёшь… Германия, я могу с ГИ приехать к тебе сейчас? — Конечно, можешь, но что случилось? Надеюсь он не натворил ничего… — сонный голос Германии дрогнул и стал более твердым и взволнованным. — Нет, ГИ ничего не сделал. Скоро будем. ГИ сцепил руки в замок и с нетерпением наблюдал за непроницаемым лицом славянки. — Конечно, приезжайте. Жду вас, — поспешно отозвался Германия, почувствовав неладное. Польша быстро что-то пробормотала на прощание и отключилась, посмотрев на напряжённого ГИ. — Собирайся, поедем к Германии, — Польша взяла ноутбук и телефон, после чего поспешила в коридор. Внутри взвыла сирена. Она сейчас добровольно поедет к немцам. Боже, помоги… Германия жил в большом доме в тихом районе. Но жил он не один, а со своей семьёй. Не то, чтобы у остальных не было своего места жительства, просто им нравилось жить всем вместе. Огромной и дружной стаей. Сам Германия говорил, что членов немецкой семьи объединяет страх одиночества. Вот все и пришли к решению выкупить огромный участок, на котором они построили целый дворец. Это, конечно, замечательно, но Польшу этот факт немного раздражал. А вот ГИ, наоборот, радовал. Когда Польша и ГИ оказались на пороге дома Германии, ГИ с ласковой улыбкой обнял внука и прошёл внутрь, как к себе домой. А вот Польша неловко мялась на крыльце, не решаясь переступить порог немецкого дома и обнять Германию. Тот это заметил и сам вышел, обеспокоенно глядя на неё в тусклом свете от фонарей, освещающих крыльцо. — Польша, что случилось? Ты меня напугала своим звонком, — он оглядел её с головы до ног, убедившись, что с ней всё в порядке. Та в свою очередь указала на ноутбук в чехле в руках. — Взломщики написали мне письмо с предложением встать на их сторону. Я не хотела говорить по телефону или пересылать его, так как посчитала это очень рискованным. Германия напрягся, посмотрев на Польшу шокированным взглядом. Подул слабый прохладный ветер, вызвавший слабую дрожь по телу обоих. — Так. Сейчас со всем разберёмся. Главное не бойся, хорошо? Пойдём, поговорим внутри. — немец говорил спокойно и ласково, но по глазам было видно, что он очень встревожен. Взяв ноутбук из рук Польши, он зашёл в дом. Польша поджала губы и, переборов волнение, зашла в дом следом за Германией. — Кофе, чай или виски? — поинтересовался германия, приглаживая волосы и оглядывая гостей в полу-тёмной гостинной. Тёплый свет от винтажных абажуров освещал напряжённые лица ГИ и славянки. — Давай сразу к делу. Думать нужно на трезвую голову, — сев на огромный диван в гостинной, Польша включила ноутбук и дала почитать письмо Германии. Тот быстро пробежался глазами по строчкам, потом отставил ноутбук и посмотрел на Польшу серьёзно, но не слишком удивлённо. — Похожее письмо написали Швейцарии три часа назад. Но она тут же связалась с членами совета. Об этом узнали взломщики и написали ещё одно, в котором сказали, что разочаровались в ней. Так мы потеряли хоть какую-нибудь связь и зацепку. Хорошо, что ты об этом сообщила мне, а не совету напрямую. По всей видимости в центре есть стукачи, — Германия слегка улыбнулся, а потом оглядел ГИ, стоящего возле камина. — Мне достался хороший немецкий стратег, не позволивший совершить импульсивную ошибку, — прошептала она, облокотившись на спинку дивана. — Думаю, нужно написать ответное письмо с согласием, — высказалась она тихим тоном. В конце концов, в доме полно лишних ушей. ГИ повернулся к Польше, потом пересёкся с задумчивым взглядом внука и подошёл ближе, оперевшись руками о спинку кресла. — Это очень рискованное решение. Сделаешь это — и ты будешь куклой в их руках. Ещё и под наблюдением скорей всего окажешься… Осмелюсь предположить, что у них на тебя, как и на Швейцарию, особые планы, — высказал свои опасения Германская Империя, глядя прямо на Польшу. — Согласен. Но это шанс связаться с ними на прямую. Если Польша заслужит доверие, то к ней будет особое расположение. — А это значит, что у нас будет шанс поймать их. Хотя мы и не знаем, что они приготовили и чего конкретно от меня хотят, — устало закончила Польша. Повисло молчание. Немцы обдумывали сомнительный план. — Пиши письмо, — твёрдо произнёс Германия, уперевшись локтями о колени и опустив голову. Ему было тревожно, за Польшу, как и ГИ. Империя, прикусив губу, отвернулся. — Можно ли считать это началом нашей шпионско-расследовательской жизни? — попыталась отшутиться она, на манер ГИ, но вышло не очень удачно. Никто не улыбнулся. Польша неспеша написала только одно словосочетание: «Я согласна» и, слегка колеблясь, отправила письмо. Немцы нависли над ноутбуком в ожидании скорого ответа. — Сомневаюсь, что они моментально ответят, — хмыкнула Польша. — Тогда предлагаю перебраться ко мне в комнату. Поспите немного… Хотя, у нас есть одна гостевая, но она не готова. Поэтому… — Я бы всё равно сейчас не уснула одна здесь. Пошли, — закончила Польша и встала с дивана. Небольшая группа перебралась на второй этаж в просторную комнату с огромной дубовой кроватью. Польша без стеснений легла на неё, рядом рухнул ГИ и подполз к славянке ближе. Германия немного смутился такой близости деда и Польши, хоть и не до конца понимал природу их отношений. — Может этот вопрос не к месту, но о какой ласточке они знают? — спросил ГИ, тихим и мягким тоном, глядя на Польшу сверху вниз. Германия сел рядом, с интересом взглянув на неё. Видимо тоже задался таким вопросом при прочтении письма. Польша тяжело выдохнула и посмотрела в потолок, не желая вспоминать не самые приятные моменты… О которых стыдно рассказывать Германии и Германской Империи. Нет. Она не расскажет им пока об этом. Не сейчас. — Не хочу говорить об этом, — твердо сообщила она, приподнявшись на руках. Оба немца понимающе кивнули, хоть и умалчивание чего-либо сейчас могло сыграть не в их пользу. — Не будем давить на тебя вопросами, — ГИ отполз дальше, пробубнив что-то на немецком. Германия вымученно улыбнулся и встал с кровати, переместившись за рабочий стол. — У меня есть ещё работа. Если что, я сообщу об ответном письме. Поспите, вам нужно отдохнуть, — Германия включил лампу и приступил к печатанью по клавишам компьютера. Славянка ощутила укол совести. Как она вообще посмела прийти к Германии со своим письмом. У него обязанностей и дел выше крыши, а теперь ещё и с ней возиться. Кошмар. — Спасибо, Германия, — поблагодарив его, она легла на подушку рядом с ГИ и уснула. Как бы это странно ни звучало, но сейчас, в этой комнате и именно с этими немцами ей было спокойно, как никогда. Уснуть не составило труда. Даже несмотря на обстоятельства, из-за которых они все оказались вместе. И спящие члены немецкого семейства за стеной не смущали в присутствии Германии и ГИ. А те в свою очередь закончили и тоже задремали: ГИ рядом с Польшей, без стеснения приобняв ту поверх одеяла, а Германия за рабочим столом, на импровизированной подушке из собственных рук.***
Утро в немецкой семье начиналось с негодования Пруссии, чью любимую кружку для кофе с орлёнком опять кто-то стащил. — Я на чистом немецком всем говорил миллион раз: не берите МОЮ кружку. Купите себе такую же, неужели это так трудно? Денег нет? Берите кредит… — ворчал сонный Пруссия, открывая тёмные деревянные шкафчики в поисках кружки. Сидящий за столом Веймар улыбался, читая электронную книгу и попивая свежезаваренный кофе. — Папа, как же мне не хватало твоего утреннего ворчания в отъезде, — Веймар, усмехнувшись, сделал глоток и посмотрел на только что вошедшего Рейха в халате и с бумажной книгой в руке. В этом семействе читать за завтраком — традиция? — Тебя из ванны слышно. Когда ты наконец угомонишься? Германию разбудишь, а он вчера поздно лёг, — Рейх недовольно поморщился от хлопка ящика и сел рядом с Веймаром, забрав из мисочки последнее печенье прямо перед носом Веймара. Пруссия посмотрел на внука сведя брови. Ну прям сама суровость (в трусах и футболке). — Если я сейчас поднимусь к нему и обнаружу свою кружку на столе… — Пруссия вышел из кухни и направился решительным шагом в комнату Германии. — Старческий маразм, не иначе, — выдохнул Рейх, наливая себе кофе под глухой смех Веймара. Тем временем, Пруссия резко открыл дверь в освещённую солнечными лучами спальню и внимательно осмотрел обстановку в поисках кружки и обнаружил её на комоде у двери. Взяв её и цокнув себе под нос, он уже хотел выйти, но заметил, что Германия спал за столом в окружении разбросанных документов. Работяга… но кто тогда лежит на кровати в обнимку с какой-то девушкой? Старший немец приблизился, чтобы внимательней рассмотреть гостей правнука. И, увидев спящую в объятиях ГИ Польшу, Пруссия чуть кружку не выронил от удивления вместе с глазами. Он покрутил головой, переводя взгляд с Германии на гостей и наоборот, а потом поспешил выйти. — Надеюсь, я сплю, а это сон… Очень странный сон, — пробубнил Пруссия, потерев рукой лицо, спускаясь по лестнице и возвращаясь на кухню. — Что-то ты в этот раз тихо провёл воспитательную беседу. Даже мы не услышали, — высыпая печенье в миску, Веймар посмотрел на прошедшего к раковине Пруссию и удивленно вскинул бровь. — Ты призрака увидел по дороге? Ты чего удивлённый такой? — А как бы ты отреагировал на спящих в обнимку Польшу и Германскую Империю на кровати Германии? — съязвил старший немец, отмывая кружку резкими и быстрыми движениями. — Что?! — Рейх чуть ли не подавился от услышанного. Веймар посмеялся наигранно, не понимая шутку и быстро переводя глаза с племянника на отца. — Не верите? Идите сами полюбуйтесь. Только не разбудите, а то засмущаете голубков, — Пруссия сел за стол, взяв из хрустальной мисочки шоколадное печенье. Рейх и Веймар переглянулись. — Что они вообще тут делают интересно, — выдавил Третий, приходя в себя от такой «шутки». — Скорее всего их Германия ночью пригласил, — спокойно предположил Веймар, вернувшись к чтению. Его видимо данная новость не огорчила и не опечалила. Можно даже сказать наоборот, внутри он сгорал от желания снова увидеться и познакомится заново со старшим братом, с которым разорвались связи ещё до приговора. Веймара в принципе не особо волновали семейные конфликты, поэтому на время правления ГИ он отстранился от семьи и на долгое время уехал знакомиться с искусством разных стран. Одним словом Веймара всегда волновало только искусство, а под конец и теплая семейная идиллия, без которой он так долго жил. Однако в глубине души ему не хватало ГИ. Но показывать этого нельзя. Не при Пруссии. — Не предупредив нас? Нет. Что-то у них случилось. Я уверен в этом, — нахмурившись Рейх оглядел членов семьи, которые не стали отрицать догадку. В конце концов, проснутся — расскажут. Не беда. — И… Вы чувствуете это? Польский дух в доме. Сейчас голова будет болеть от переизбытка хитрости в воздухе, — язвил Рейх, ехидно ухмыляясь. Пруссия, оценив юмор внука, усмехнулся, уминая печенье. — Что за привычка, говорить колкости в её адрес? — искренне не понимал Веймар. — У нас семейная традиция — плеваться ядом в присутствии белобрысой славянки. Жил бы с нами тогда, понимал бы, — пояснил Рейх безмятежно. — Ну, судя по тому, что Пруссия только что увидел в комнате Геры, в скором времени наша семья пополнится одной «белобрысой славянкой» и придёт конец этому сомнительному юмору. И будет у нас немецко-польская идиллия на радость журналистам и политикам, — с легкой улыбкой Веймар покинул кухню в прекрасном расположении духа, оставив Пруссию и Рейха возмущаться и отрицать сказанный им «бред». Увы, философию Веймара многие не принимают всерьёз.***
Пробуждение для троих было тяжёлым и неохотным. Хотелось, чтобы вчерашние события были лишь страшным сном, но нет… Ответ на Польское согласие уже был отправлен. Германия, как только открыл глаза и вытянулся после неудобного сна сразу полез в почту славянки и, прочитав следующее письмо, выругался на немецком и пулей полетел будить гостей. И уже трое растрепанных, помятых и сонных государств сидело на кровати перед ноутбуком и читало письмо. Милая Польша, Я приятно удивлен вашему положительному и скорому ответу. Предлагаю сегодня попрощаться со своими прошлыми ошибками и начать жизнь с чистого листа. Вам всего навсего нужно будет приехать по адресу, который я вам отправлю за час до начала. Там вы сами поймёте что к чему. Убедительная просьба приехать без сопровождения. До вечера, милая Ласточка. С любовью, ваш Судья Польша раздражённо закрыла глаза и сжала челюсть на последнее обращение. Этот человек знает и издевается на ней. Если от прочтения этого прозвища хотелось прострелить голову Судье, то что будет, если её вслух окликнут «Ласточкой»? Она не хотела об этом рассуждать. Стоило подумать о другом. А точнее о вечере. — Ехать одной опасно, — прервал тишину Германия, заставив обоих посмотреть на него. — Полностью согласен. Поэтому я еду с тобой, — быстро решил ГИ. Польша подняла руку и свела брови. — Так. Давайте не будем торопиться. Я предлагаю поступить следующим образом: мы дождёмся адреса, поймём что это за место и уже отталкиваясь от этого решим, кто со мной поедет и поедет ли вообще. Очень рискованно приходить не одной. Подумают ещё, что мы за одно и всё сорвётся. — Может, прослушку и маленькую камеру установим в сумочку? В том случае, если… поедешь одна, — предложил Германия, отвернувшись к окну. Но даже по голосу было понятно, что он напряжён и не на шутку встревожен. Кажется, мысль отпускать Польшу без присмотра его пугала. А Польша на это лишь устало улыбнулась. — Так рисковать в первую встречу… Думаю не стоит, — Польша закрыла ноутбук и прикусила губы, слегка зависнув. Всё же она только проснулась и голова соображала плохо. Да и Германия походил на зомби с кругами под глазами. «Нет. В таком состоянии никто ничего путного не решит, » — подумал ГИ и быстро встал с кровати. — Так! Всё, хватит пустых мыслей. Я так понимаю, сегодня никто на работу не едет? Замечательно. До вечера время есть. Германия, тебе бы сейчас выспаться не помешало. Надзирательница, тебя нужно взбодрить завтраком, — ГИ заговорил как командир: громко, но с улыбкой. Он решил, что упадок морального духа сейчас никому не нужен. — Ой, и правда. Какой из меня хозяин негостеприимный. Вам же нужно ванную показать, кухню, и родственникам представить, — Германия суетливо встал с кровати, надел тапочки, снял халат с вешалки и открыл дверь из комнаты, но быстро закрыл прям перед носом ГИ. — Ты чего? — удивился Германская Империя такому хлопку дверью. — Как мы объясним ваш неожиданный приезд? Может расскажем им… О письме? — Германия с мольбой в глазах посмотрел на только что вставшую с кровати Польшу, в чьих глазах отчётливо читалось: «Ты идиот?». — Польша, перед тем как вырезать мне язык, представь, как Рейх может нам помочь с расследованием. Он прирождённый сыщик и найдёт кого угодно. — Он с удовольствием нашёл бы мой труп, — съязвила Польша, закатив глаза. ГИ округлил глаза от такого ответа. — Не говори глупости. А Пруссия с Веймаром? У них куча связей в разных областях. Смогут нарыть информацию на что и на кого угодно, — не убавляя энтузиазма, продолжал Германия. По особому блеску в глазах и лёгкой улыбке можно было предположить, что таким образом он хотел наладить между любимыми государствами отношения и помочь делу. Иными словами убить двух зайцев. Польша же даже не сомневалась в том, что немцы не станут помогать. А если и станут, то всё испортят намеренно. Но как же ей было тяжело ответить отказом, смотря в такие наивно-ласковые глаза через покосившиеся очки. — Германия прав. Идея что надо, — поддержал ГИ внука, приобняв того за плечо и ободряюще посмотрел на Польшу, улыбнувшись. Они сговорились? Смотреть на эти два растрепанных и сонных чуда сурово не получалось. — «Ну и ладно. На вашей совести будет моя смерть (хотя это физически невозможно) и запоротое дело, » — подумала она и, глубоко вздохнув, Польша отвела глаза в сторону, чтобы не размякнуть окончательно под этим зрительным натиском. Ужас. — Ваша взяла. Расскажем как есть, — выдавила она из себя еле слышно, после чего Германия прильнул к ней и чмокнул в щёку. Славянка уже пожалела о своём решении. — Как же я рад, что ты решилась им довериться. Я считаю это первым шагом к налаживанию дружеских отношений, — Германия словно перенял от ГИ такую же воодушевлённость и, забыв про больную спину после дремоты за столом, открыл дверь и вышел, поманив гостей за собой на экскурсию по тёмному немецкому дворцу. Польша, покорившись ситуации, пошла за ним и ГИ. Частный немецкий дом действительно был тёмным изнутри из-за обилия коричневого вокруг. Всё, начиная от самого дома и заканчивая мебелью, было из тёмной древесины. Польша ни разу не была в общем доме немцев, как и ГИ, поэтому шла по коридору за Германом и крутила головой по сторонам, разглядывая картины, вазы и ковры. Неплохо, но Польша предпочитает минимализм. А вот ГИ всё понравилось. Ну, в конце концов, чему удивляться? Наверняка ему и огромный настоящий камин в гостиной понравился куда больше её электронного камина. ГИ и Германии потребовалось несколько минут, чтобы умыться и причесаться, а вот пока Польша приводила себя в порядок в ванной, в которой, к её большому удивлению, было много уходовой косметики и прочей бурды для ухода за собой, немцы решили не терять зря время и спустились вниз на кухню, где уже наверняка кто-то готовил завтрак. ГИ был в приятном предвкушении, как и Германия, хотя внутри до жути боялся реакции членов семьи на обоих гостей. Благо на верху они никого не встретили раньше времени, славянке было бы неприятно встретить кого-то из них в растрёпанном виде. По дороге на кухню их заметил Веймар, сидящий в гостиной (караулил). Он шустро приблизился к ним, не в силах сдержать радостной улыбки. — Германская Империя, это ты, или мне кажется? — произнёс Веймар громко, встав позади Германии и ГИ. Те резко обернулись на голос. Германия решил отойти чуть дальше, чтобы не мешать моменту. А ГИ словно обомлел, увидев своего брата. Столько лет прошло и ни капли не изменился. Всё те же точёные черты лица, тёмные глаза, волосы в хвостике. Одежда современная, и только. Внутри ГИ был счастлив, как никогда. — Не кажется, Веймар, — ГИ сделал один шаг навстречу. Затем ещё один. Но в итоге Веймар не сдержался и первым приблизился к брату, оглядывая его с ног до головы, словно не веря собственным глазам. Они тут же заключили друг друга в крепкие объятия. ГИ сжимал младшего брата и еле как сдерживал переполняющую его радость. А тот робко проводил по крепкой спине старшего брата рукой и не вольно вспоминал все самые тёплые моменты, связанные с бывшей Империей: и как вишню вместе воровали, и как ночью сбегали, как пили отцовский коньяк и много разговаривали ночи на пролёт на крыше дома. Беззаботная юность. — Я рад снова увидеть тебя, брат, — тихо, почти шёпотом произнёс Веймар, отстранившись от ГИ и ещё раз осмотрев его тёплым взглядом. — Ты даже не представляешь, как счастлив я, — не остался в долгу ГИ. Германия, наблюдавший за столь трогательной картиной, не смог сдержать глупой улыбки. Как же он давно мечтал воссоединить семью. Это была его самая глобальная и важная мечта, к которой тот стремится до сих пор. Ну, хоть увидел, как Веймар ласково принял брата. — Ну, пошли на кухню. Отец завтраком занимается. А мы с тобой ещё успеем поболтать наедине, — подмигнул Веймар ГИ и прошёл дальше в сторону кухни. — Доброе утро! — Германия радостно вошёл на кухню, похлопав прадеда по плечу. Взбивавший яйца в миске Пруссия чуть не уронил посуду из рук от неожиданности. Он обернулся и оглядел пришедших, растянув губы в улыбке. — Напугали… О-о-о, ГИ. Добро пожаловать в нашу скромную обитель, — Пруссия поставил миску на стол и протянул сыну руку, на что ГИ пожал её и приветственно улыбнулся. — Здравствуй, а ты, я вижу, в этом доме ответственный за завтрак? — ГИ с интересом оглядел огромную кухню в таком же коричневом цвете. — И не только. Ужины и обеды тоже на мне. А что поделать? Рейх и Веймар не так хороши в этом, как я. А наш Герман и готовка вещи не совместимые. Как-то раз яичницу хотел пожарить, так чуть кухню не спалил, вместе с этими несчастными яйцами. После этого я его к плите не подпускаю, — беззлобно пошутил Пруссия, на что Германия неловко потёр шею, а Веймар и ГИ мягко усмехнулись. Вдруг ГИ заметил, как Пруссия странно что-то высматривает позади них. Германия и ГИ почти синхронно обернулись но там никого не было. — Там кто-то был? — удивился Германия, на что Пруссия махнул рукой и вернулся к приготовлению завтрака. Он-то ждал появление ещё одной ночной гостьи. — Что? Да нет, я так это… А, ГИ, ты когда приехал? — беззаботно спросил Пруссия, обернувшись и налив взбитую массу на сковороду, закрывая крышкой. ГИ пересёкся взглядом с Германом, и получив утвердительный кивок, продолжил. — Мы с Польшей ночью приехали по одному важному делу. Тайному делу, — тише добавил ГИ, садясь за стол вместе с Германией. А Веймар принялся доставать тарелки, вилки и чашки. — Вот оно что… Погоди, с Польшей? Но тогда где она сама? — актёрски удивился Пруссия, вспомнив утреннюю картину и повернувшись к ним лицом, оперевшись руками на столешницу позади. Ему непременно хотелось подколоть её лично на эту тему в духе «под немецким боком спится слаще?». — Так в ванной на втором этаже. Наводит красоту, — ответил Германия, протирая очки об рукав халата. — И, как все приличные дамы, — очень долго, — улыбнулся ГИ, потянувшись за яблоком в миске. — Она же не душ принимает? У нас он на втором этаже сломанный, — уточнил Пруссия. — Стоит включить, как начинается фонтан «Дружба народов», — усмехнулся Веймар, поставив посуду на стол. Но, заметив тихий ужас в глазах Германии, быстро убрал улыбку. — Твою ж… Я забыл ей сказать… — спохватился Германия, выбежав из кухни, как ошпаренный. Пруссия, Веймар и ГИ, переглянувшись, поспешили за ним. Уже с лестницы послышался шум воды и чьи-то крики, похожие на ругань. Германия вбежал в открытую настежь ванную, где Польша в одном полотенце вместе с Рейхом пыталась завернуть слетевший кран, пока их обдавало мощной струёй воды. — На себя крути! Сильней давай, сил нет? Ну! — Рейх стоял в ванной и пытался зафиксировать кран, но из-за струи воды это не получалось. Вокруг образовалась огромная лужа, в которой стояла босиком славянка. — Заклинила… Грёбаная ручка! Куда ты вертишь этот чёртов кран? Воды только больше! — Польша попыталась через силу прокрутить на себя, но ручка не поддалась. — Чего встали? Перекройте кто-нибудь эту ебучую воду! — Рейх пытался перекричать шум воды и держать кран одновременно, чтобы он не слетел и вода не текла сплошняком. — С-сейчас перекрою, — Германия пулей подбежал к трубе у стены и завернул красный и синий краны. Вода перестала идти. Польша села на бортик ванны, вытирая воду с лица рукой. Рейх начал вылезать из ванны, полностью сырой и недовольный. — В душ приспичило? Кран сломала к чертовой матери окончательно. Ручки теперь нет, болта нет. Спасибо, что смеситель с краном целы, — раздражённо отчитывал он Польшу, снимая с себя футболку и штаны. Пруссия подскочил мгновенно, доставая сухие и чистые вещи с полотенцами из сушилки и протягивая внуку и славянке. И судя по поджатым губам, Пруссия был на грани и сдерживал свой поток смеха. Смешно ему. Он словно вернулся в те весёлые времена, когда эти двое каждую вместе проведенную минуту ругались. Эх! Всё поместье ходуном ходило… Как сейчас. — Я кран сломала? Замечательно. К вашему сведению, это «чудо сантехники» до меня уже кто-то разломал. Кран не успела открыть, как меня всю окатило. Давай сюда, — Польша также раздражённо ответила, беря в руки сухое полотенце и укутываясь в него. — Так может не надо было вообще лезть мыться в сломанный душ? — почти прорычал Рейх, переодеваясь в сухое за Пруссией и Германской Империей, послужившими в данный момент ширмой. — Пап, это моя вина. Я не сказал Польше про сломанный душ, поэтому злись не на неё, а на меня, — Германия еле как смог втиснуться в их словесную перепалку и прояснить ситуацию, после чего, приблизившись к напряжённой гостье, он виновато протянул той свою рубашку. Польша смерила Германию взглядом, после чего приняла сухую вещь и, сунув тому банное полотенце, принялась снимать сырое с себя. Германия шустро раскрыл полотенце и отвернулся. — Проехали, — остыв, хмыкнул Рейх, окончательно переодевшись и бросив сырые вещи в машинку, намеренно глядя в стену. ГИ и Пруссия молча переглянулись, не решаясь повернуться в сторону славянки, которая уже закатывала рукава рубашки и была готова убить кого-нибудь. И желательно, чтобы это был немец. Нет, ну просто верх гостеприимства и мужской галантности! — Главное никто не пострадал, — нарушил напряжённую тишину Пруссия, не сдержав хриплого смеха, а ГИ тяжело выдохнул, чувствуя что весь план идёт ко дну… Ещё и ситуация хуже не придумаешь. Он бы на руках Польшу вынес из ванной, но если прикоснётся к ней сейчас, то получит. Веймар, всё это время стоявший на пороге ванной и тактично не смотревший на Польшу, не хотел вмешиваться в напряжённый конфликт и ждал момента, когда он пригодится, но тут почувствовал запах чего-то сгоревшего. — Пруссия, ты же снял омлет с плиты? — тактично осведомился Веймар. — Блять, — Пруссия мгновенно убрал улыбку, выскочив из ванной, чуть не поскользнувшись, но Веймар придержал того за руку у порога и побежал за ним. Польша и Рейх пересеклись недовольными взглядами и вышли из ванны в разные стороны. Германия и ГИ поспешили за Польшей в комнату. И не дай Господи сейчас они что-нибудь скажут про письмо. Польша утопит их обоих в луже у ванной. Оказавшись в комнате Польша сразу же села на край кровати и начала сушить волосы полотенцем. Ей было необходимо успокоится, уложить в голове последние события, которые никак не могли быть реальными. Может это всё сон-комедия? Тогда почему Польше не смешно, а наоборот? Нет, ну бороться с душем будучи полуголой да ещё с помощью Рейха, который как раз проходил мимо, — просто верх разумного. Она не винила Германа. Да, она никогда его и ни за что не винит. В любом случае ей хотелось как можно скорее покинуть этот дом. Ей не хотелось говорить с немцами, завтракать и прочее. Нет. Хотелось уехать куда-нибудь. Рядом сел ГИ, пригладив волосы и дав знак Германии, чтобы тот дал им поговорить наедине. Младший кивнул, поправив очки и кашлянув. — Я это… Ну… Пойду уберусь в ванной, — Германия поспешил уйти. Ему было стыдно перед всеми. Но перед Польшей особенно. Выставил её в глупом виде. Да ещё из-за него она чуть ли не нагая перед всей немецкой семьёй стояла… Да. Хорошее начало для примирения. Ничего не скажешь. — Позволь помочь, — Германская Империя взял из её рук полотенце и принялся сам промакивать длинные локоны. Славянка даже растерялась, но ничего против не сказала. Да и приятно стало… И спокойнее на сердце. — Вы с Германией не успели ничего рассказать без меня? — Нет. Без тебя ничего важного не сказали, — ласково и спокойно ответил он. — Хорошо, — мурлыкнула она, закрыв глаза. Почему она сейчас словно в каком-то расслабленном трансе? Движения Империи были мягкими, бережными. На душе становилось легче… Как он это делает? Что за магия? Он колдун какой-то? Польша не знала. — Я не вижу смысла просить их о помощи. Да и мне помочь они не захотят… Уедем сейчас домой? — спросила она, на что ГИ ответил не сразу. Он уважительно относился к выбору и желаниям славянки, но сердцем чувствовал, что нужно остаться. — Надзирательница, я прекрасно понимаю, что тебе сейчас хочется покинуть это место и больше никогда сюда не возвращаться. Но давай вспомним про письмо и про ситуацию, в которой ты оказалась. Сейчас нельзя принимать решения на одних эмоциях. — Я не испытываю эмоций. В этом моя проблема. — О, нет, маленькая, ты ошибаешься. Сколько я за тобой наблюдаю, ты всегда испытываешь какие-то эмоции и чувства. Ты способна на это. Беда лишь в том, что ты испытываешь много негативных эмоций. Из хорошего в твоём доме только я и кухня. Остальное тебя только печалит, злит и пугает. Это ты смешала всё в кучу и потихоньку убиваешь себя изнутри. А тут, как бы странно это не прозвучало, много хорошего. Куда больше, чем в твоём унылом царстве. Поверь, утренний инцидент не показатель. Да, между вами с Рейхом всё напряжено, но я не заметил больше агрессии и злости к тебе от других. Ну? Попробуем ещё разок? Польша повернулась к Империи лицом и увидела его лёгкую и искреннюю улыбку. Может, ей показалось, но он смотрел на неё с особой нежностью. Это заставило её опустить глаза вниз и испытать учащённое сердцебиение. Как странно. Вроде такие простые слова, улыбка, действия, взгляд… Но какой эффект это всё на неё производит. ГИ почему-то испытал резкое желание поцеловать эту славянку в рубашке в лоб, прижать покрепче к себе и просто сидеть. Сама же Польша задумалась о сказанном ГИ. И чёрт возьми, он был прав. — От проблем бежать нельзя. И огорчать Германию я не хочу, — Польша сама придвинулась к ГИ, чтобы поправить тому волосы. Империя, улыбнувшись, приподнялся и поцеловал Польшу в лоб. — Ну вот и славно. Тогда спускаемся и всё им рассказываем.