Дым и Сигареты

— Друг, мы за этим столом кушаем вообще-то… Раз и всё. Всего одна секунда. И что-то щелкнуло внутри, надломилось с треском прямо в затуманенном подсознании, заставляя мигом уткнуться вспотевшими ладошками в его часто вздымающуюся грудь. Нет, Кейт… Только не сейчас, прошу. Мне так нужно. Так необходимо. Просто чувствать. Эти прикосновения подушечек неумелых пальцев, целовать нежные губы, высасывая поочередно, прикусывая кожу, ласкать языком твои ключицы. Еще немного… Испуг в его глазах. Ох, как он боялся, что она оттолкнет его сейчас, отдалится, оставляя его в таком состоянии. С пылающим чистым огнем сердцем, стремящимся разодрать грудь изнутри, с напряженным пульсирующим пахом где-то в низу живота, не дающим трезво мыслить. Ее взгляд постепенно возвращался, холодел, закрывался от него, какая-то внезапная решительность прослеживалось в нем. Это были уже совсем не те затуманенные глаза, смотревшие на него с нескрываемым, непреодолимым желанием. Слабое сопротивление толкнулось в грудь где-то в районе колотящегося сердца. Вокалист судорожно перехватил ее запястья своими руками, прижимая к собственному телу, не желая отпускать. Карие глаза метались по ее лицу почти умоляющим взглядом, практически кричали «останься», но с ее искусанных до крови, слегка распухших от поцелуев губ слетел обессиленный, чуть слышный шепот: — Прости меня… Одно движение, и она откинула его сдерживающие руки в сторону. Немного вспотевшие бедра легко соскользнули с поверхности стола. Ноги чуть не подкосились, когда ступни коснулись холодной кухонной плитки, а тело осталось без поддержки его сильных рук. Раскрасневшаяся от дикого стыда, растрепанная, Кейт пронеслась мимо беспрестанно хлопающего глазами Томаса в дверях. А Дамиано остался там, у стола. С повисшими в воздухе руками, не сумевшими удержать ее, со в бешеном ритме колотящимся сердцем в груди, которое словно стремилось раздробить изнутри рёбра. Взъерошенный, он, тяжело дыша, повернулся к застывшему в немом замешательстве Раджи. — Томас, иногда я тебя просто ненавижу. Буркнув эти слова, итальянец кинулся следом за девушкой, оставив шокированного товарища на пороге с приоткрытым ртом. — Ладно… эм… А чай-то мне выпить можно?! — крикнул гитарист в пустой коридор, словно очнувшись. Но кроме царящей в кухне тишины и громких шагов бегущего по лестнице наверх Дамиано, никто ему не ответил, и он безразлично побрел к чайнику. А что? Ни для кого не секрет, что между этими двумя что-то такое… Нет, конечно, придя попить горячий чаек с ромашкой, чтобы наконец уснуть, он точно не рассчитывал стать свидетелем такой пикантной сцены. Наливая кипяток в кружку, Томас грустно усмехнулся, покачав головой. Удалось тебе, Дам, все-таки… Правда, успех был под вопросом, ведь Кейт убежала к себе, заперевшись в комнате. Условно заперевшись, конечно, замка-то нет. Миновав порог, запыхавшаяся девушка съехала по закрытой двери вниз, и, облокотившись на нее спиной, обессиленно осела на пол. Хотелось расплакаться, но глаза, как нарочно, оставались сухими, а вставшие комом в горле слезы душили, вырывая из груди рваные всхлипы. Она опускает голову. Медленно выдыхает. В голове пусто, ни одной мысли, хотя казалось бы сейчас ими должен был быть набит целый товарный поезд. С трудом прислушиваясь к себе, Кейт приходит в чистейший ужас. Сожаления нет. Она чуть не переспала с Дамиано. Он чуть не отымел ее прямо там, в кухне, на этом несчастном столе, и это нормально?! Нет, хоть тысячу раз нет. Это не нормально. Не должно быть нормально, но… Почему-то подобное осознание ее нисколечко не смутило. Тогда зачем убежала…? Девушка раздраженно застонала, не понимая саму себя, и запустила пальцы в собственные волосы. И когда только она научилась так быстро терять голову, что мозги отключались моментально от одного соприкосновения с его кожей? …с его горячей кожей, аппетитно обтягивающей выступающие на груди ключицы, так и манящие провести по ним языком, оставить невесомые поцелуи, когда они выглядывают из-под слегка сдвинутой вбок, расстегнутой на три пуговицы влажной от пота рубашки. Кейт лихорадочно сглотнула, смачивая моментально образовавшуюся в горле пустыню. К черту. Всё равно ничего не было. Большое спасибо Томасу. Звучали в голове эти слова с сарказмом или с признательностью, она не успела разобраться, так как размышления прервал гневный стук позади нее. Девушка невольно вздрогнула, отпрянув от двери, которая затрепетала от удара. — Кейт! Озноб пробежался по позвоночнику девушки. Возбужденный голос Дамиано звучал где-то на незримой грани между неистовым раздражением и легким беспокойством. Она приоткрыла рот, но звук застыл где-то глубоко в легких, превратившись в приглушенный выдох. — Открой эту гребаную дверь! Дамиано еле сдержался, чтобы не врезать в дерево кулаком со всей силы, выбивая крупные щепки. Волосы длинными прядями спадали вниз, прилипая ко лбу. Пот застилал глаза от напряжения. Внутри что-то трескалось. Неумолимо падало на самое дно его растерзанной души с каждой секундой ее молчания. Хотелось заорать, завопить на весь этот дом. Какого черта ты хочешь от меня?! Скажи, что не так… Прошу. Потому что сердце рвется на части, от ощущения этой пустоты внутри, когда ты вновь поворачиваешься спиной, избегаешь взглядом, запираешься в комнате и вот так отчаянно молчишь. И безмолвие это звучит громче всех произнесенных тобой слов. — Пожалуйста… уходи, — послышался сдавленный шепот по другую сторону двери. А ведь там, прижатая бедрами к краю столу, ты просила об обратном. Дамиано шумно выдохнул, в очередной раз прогоняя из головы желание переломать все косточки — все до единой — очень вовремя зашедшему на кухню Томасу. — Ты же понимаешь, что здесь нет замка, — с раздражение в голосе угрожающе спросил он, откидывая рукой спадающие на лоб влажные кудри, — и я зайду в любом случае, если захочу. А я хочу, черт возьми. Дамиано практически физически почувствовал, увидел даже сквозь плотный слой спрессованного дерева и клея, как напряглась девушка, судорожно втягивая в себя носиком воздух. — Понимаю, — хрипло ответила Кейт, не поднимаясь с пола. Он молчал. Ждал, что она откроет, хотя отлично знал, что этого не будет. — А если… я попрошу — ты не зайдешь? Вот оно. Те слова, которые нечем крыть, ведь против ее желания он просто бессилен. Сжатые в кулаки руки мгновенно расслабились, безвольно повиснув вдоль туловища. — Не зайду, — мягко произнес Дамиано, одернул себя, наступил на горло собственным желаниям, лишая воздуха. Оглушенный своим тяжелым дыханием, он в попытке успокоиться коснулся лбом двери, прикрыв глаза. Девушка облегченно выдохнула, и вокалист мог слышать, как ее ногти бессмысленно ковыряют трещинку на половице, издавая тихий скрежет. Он усмехнулся. Нервничает она еще больше, чем возбуждается. Звук мгновенно прекратился. Кейт испуганно замерла, заслышав его бархатный смешок. — Ты еще здесь? — несмело спросила она чуть дрогнувшим голосом. Ни звука. Девушка пожала плечами. Повторять вопрос было как-то неловко. Что если он уже ушел? Скажет громче — кто-нибудь услышит. А вдруг он стоит до сих пор под дверью? — закралась навязчивая мысль в подсознание, не позволяя успокоиться. Ладно… Не важно. Пусть он стоит, где хочет. Какое ей дело? Никакого, но… Недолго думая, Кейт прильнула к полу, осторожно заглядывая в щель под дверью. К несчастью, свет в коридоре не горел, а потому тень от его ботинок она различить не смогла бы в любом случае. Чертыхнувшись про себя, она аккуратно, чтобы не издать лишнего звука, привстала, резко выдохнув из легких остатки воздуха, и коснулась пальчиками ручки двери, медленно поворачивая. Робко выглянув в коридор, девушка сделала первый шажок, выходя из комнаты. Паркет скрипнул. Звук этот, отражаясь от бежевых стен, залил собой воздух, скатываясь по лестнице и, казалось, достигая даже гостиной внизу. Девушка вздрогнула от неожиданности и резко обернулась, заметив самодовольно ухмыляющегося Дамиано рядом. — Не откроешь, да? — он с издевкой заглянул в ее глаза и лениво подошел ближе, перекатываясь с пятки на носок. Широко распахнув свои серые глаза, девушка слегка попятилась назад, пока ее плечи не коснулись шершавой стены позади. Снова паника. И откуда только берется постоянно это дурацкое чувство в ее взгляде? — Всегда так бояться меня будешь? Снова эта дерзкая ухмылка на его губах, принадлежащая самому дьяволу. Кровь внутри холодеет, и сердце замирает в ожидании. …а чего ждать, она ещё не знает. — Я не боюсь, — тут же возразила Кейт, уверенно вздернув свой заостренный носик. — Правда что ли? Дамиано обвел взглядом ее руки, выставленные вперед в попытке отстранить его от себя, и натужно рассмеялся. Девушка смутилась, замерев с удивленными глазами, смотрящими на его почти болезненную усмешку. От его язвительного смеха, который казался чуть ли не истерическим, что-то весьма неприятно саднило между рёбрами. — И что, — спросил вокалист внезапно серьезным голосом, имея в виду ее ладони, слегка упирающиеся ему в грудь, — помогает? Кейт нервно сглотнула, уловив дьявольский отблеск в его практически черных радужках, видящих ее, казалось, насквозь. — Да… — уже не шибко уверенно ответила она. Совсем тихо. Почти не слышно. Злобный оскал, обнажающий слегка пожелтевшие зубы. Секунда. И Дамиано резко схватил ее хрупкие запястья, поднимая их над головой девушки, с силой впечатав в стену. — А так, Кейт? — хрипло прошептал он прямо в ухо, приблизившись, — всё ещё помогает, да? Девушка вспыхнула, попыталась вырваться, но ничего не вышло. Дамиано наклонился. Совсем немного, но этого хватило, чтобы его напрочь сносящий крышу запах окутал легкие, оседая внутри, отключая способность соображать хоть немного. Горьковатый сигаретный дым с легким оттенком ароматной мяты. Такой знакомый, такой нужный. Желанный до тянущего чувства в низу живота, которое вынуждало стиснуть бедра от неприятного ощущения, заставляющего мечтать о его прикосновениях. Голова закружилась. Сопротивляйся, Кейт. Борись. Если не против него, то хотя бы против себя. — Немедленно отпусти, — гневно прошипела она сквозь стиснутые зубы. Дамиано и не пытался сдержать улыбку при виде ее злости. Его она явно забавляла, он даже находил Кейт еще более милой, чем обычно, когда ее губки недовольно кривились от раздражения, а бровки сдвигались на лбу, образуя надломленную галочку. — А если не отпущу, — вокалист смотрел на девушку, стоя совсем рядом, от чего была так заметна их разница в росте, — то что? Сейчас Кейт казалась совсем маленькой, почти хрупкой по сравнению с ним, таким высоким, с силой вжимающим ее в стену. Девушка проследила взглядом, как его язык медленно скользит по нижней губе. Черт. Она четко понимала, что в данный момент ее бесстыдно соблазняют. И стоит сказать, это офигеть как работало. Кейт закусила губу, чтобы просто не податься вперед от желания прижаться к его пылающему телу, потеревшись об него бедрами. Даже привкус железа во рту не приводил в чувства. — Дам, хватит уже, — тяжело вздохнув, попросила она, отрывая взгляд от его губ. Это было сложно. — Я ничего не делаю, — возразил Дамиано с напускным удивлением в голосе. — Делаешь, — фыркнула Кейт, мотнув головой с сторону своих рук, — мне больно. Сердце замерло. Дамиано резко поменялся в лице, словно два произнесенных ею слова нанесли ему незримый удар. Ей больно. Опять. Каждый раз, когда он приближается — вновь причиняет ей боль. Так или иначе… Итальянец ослабил хватку, но так и не разжал пальцы. — Прости, — тихо извинился. Уже без этой фирменной улыбки на губах. — Пусти, — потребовала она без эмоций в голосе, как-то слишком пусто, почти безразлично. — Нет, — рявкнул он, озлобленно сверкнув глазами, — я хочу знать, какого хера ты убежала, Кейт? — Может именно потому, что ты постоянно меня принуждаешь?! Дамиано немного сморщил нос, мерзко усмехнувшись. И от взгляда на его лицо девушка невольно содрогнулась. — По-твоему я заставил тебя поцеловать меня? — спросил он с явной издевкой, — а мне так почему-то не кажется. Бледные щеки девушки приняли розоватый оттенок, а нижняя губка дернулась от раздражения. — Не нравится признавать правду, Кейт? Молчит. Снова хранит это чертово молчание, опустив подрагивающие реснички в пол, надеясь скрыть от парня свое смущение. Но нет. Он уже слишком хорошо ее знает. Каждый мимолетный взгляд, каждый ее тихий вздох или стон. — Ты же хочешь меня, — явно не вопрос, — мы могли бы продолжить начатое. Ее взгляд испуганно метнулся к его лицу, к слегка приоткрытым губам, пробежался по сверкающим карим радужкам. Ох, какая же борьба была в ее глазах, но, кажется, здравый смысл все-таки одержал победу, и она вполне уверенно, почти гневно ответила односложное: — Нет. Пару секунд Дамиано сверлил ее полыхающим взглядом, надеясь отыскать в ее чертах хоть капельку сомнения, но не находил. Снова эта ее блядская застенчивость со смущением. Боязнь неизвестности. Как же бесит. Не больше, чем Томас, естественно. Тяжелый выдох. Он подождет. Наступит еще тот момент, когда ее желание всё же пересилит этот неотступный страх, и он научит. Покажет ей всё, что может сделать с ней. Так, что она будет просить его продолжить, а потом умолять остановиться… Наконец Дамиано отпустил ее затекшие запястья и отошел на полшага назад, почти мягко улыбнувшись девушке. — Как скажешь. Кейт ничего не ответила. Лишь кинула на него очередной испепеляющий взгляд и мигом скрылась за дверью, растирая слегка побелевшие пальцы. Дамиано еще немного постоял рядом с ее комнатой, а потом ушел к себе, покачав головой, и многозначительно усмехнулся про себя. — Продолжим в Амстердаме…

***

— Чего вы там застыли? — буркнул вставший с первыми лучиками солнца Итан на стоящих в дверях парней, — еда уже на столе. Томас сморщился и окинул Дамиано каким-то слишком проницательным взглядом. — Кейт на столе всё же будет лучше, верно? — ехидно прошептал он, слегка пихнув друга локтем. Тот раздраженно закатил глаза, но не счел нужным отвечать. Только скрежетнул зубами и уверенной походкой направился к столу. Конечно блин, уверенной, он же Дамиано чертов Давид. Раджи пожал плечами и засеменил следом, слегка побаиваясь, чего будет стоить ему эта безобидная шутка, когда его другу надоест создавать видимость отрешенности. Опустившись на стул, он слегка отодвинулся от сидящего обычно слишком близко Дамиано, ведь эта маленькая дистанция казалась ему сегодня не очень-то безопасной. Вокалист, заметив это, лишь неприязненно дернул уголком рта, и продолжил трапезу, однако Томаса такая ответная реакция не устроила абсолютно. Нетерпеливо постукивая ногтями по столу, он не сводил взгляда с невозмутимо жующего свой завтрак Дамиано, сам же показательно отодвинул от себя тарелку. Не вытерпев этой гнетущей тишины, парень кашлянул в кулак, но и это не привлекло внимание друга. Лишь стоящий у плиты Торкио в фартуке удивленно обернулся на звук. Вокалист продолжил сосредоточенно пережевывать пищу, усердно вперив взгляд в окно, когда Томас решил подать голос. — Утро сегодня просто чудесное, — произнес он. Дамиано лишь сжал губы, но оставил этот комментарий без ответа, прекрасно понимая, что это лишь начало основательного и продолжительного выноса мозгов с самого начала этого прекрасного утречка. — Ну а ты как думаешь, Дам? — спросил он, слегка покачиваясь на стуле и заглядывая прямо в напряженное лицо друга. Боже, да он сейчас просто схватит его за грудки, если тот не заткнется. Голова раскалывалась так, будто внутри кто-то поджег целый ящик фейерверков, взрывающихся в самом верху, под корочкой мозга. — Ничего не думаю, — нашел-таки в себе силы выдавить небольшую фразу Дамиано. — Странный ты… Не выспался что ли? Да, давай… Докапывайся. Просто продолжай и сделай этот день максимально невыносимым, уж постарайся. Ведь сам себя я довести, конечно, не в состоянии, тебя только под боком не хватало. — В норме, — буркнул он, бездумно уставившись в тарелку. Какое шикарно отрепетированное вранье. Сон вчера категорически не шел. Воспаленные глаза испепеляли потолок почти до пяти ночи, пока итальянец наконец не забылся каким-то изрядно мучительным кошмаром, заставившим проснуться в холодном поту под досаждающую мелодию будильника через пару часов. Отмываясь под холодным душем, он старательно отгонял подкидываемые перегретым подсознанием мысли. Пару раз он обрубал на корню желание пойти колотить в дверь ее спальни. Проведя серьезный разговор с собственным мозгом, который никоем образом не мог объяснить, за каким чертом это нужно, он наконец отказался от этой навязчивой идеи, позже, наскоро обтеревшись полотенцем, он натянул первую подвернувшуюся под руку одежду и спустился вниз. И без того отсутствующее настроение пробило несуществующее дно от нежданного столкновения с Томасом в дверях кухни. Вероятно, без вовремя вмешавшегося Итана, который весьма радушно позвал всех за стол, гитарист бы уже валялся на полу, умоляя о скорой смерти на неизвестном языке. Впрочем, этот исход событий до сих пор очень даже реален и вполне выполним, если он не успокоится и продолжит доканывать и без того тихо вскипающего от злости Дамиано. Томас, видимо, заметил, что его молчание длится уже куда дольше нужного и решил включить свое красноречие на полную мощность. — А давно у нас этот стол? До этого момента сидящий с полнейшим безразличием на лице Дамиано внезапно поперхнулся своим капучино, резко возвратившись мыслями в кухню. Отъебись от меня, ради Бога. Вокалист недобро глянул на друга исподлобья, тот тошнотворно улыбался, показывая, что всё тайное уже давно не секрет. Этот херов урод, называемый другом, бесил с каждым днем все больше, и если бы Дамиано можно было выжать, то эта комната сейчас потонула бы в накопившейся внутри него желчи. — Я не помню, — механически ответил Итан, не поворачиваясь, ненамеренно прерывая висящее над столом напряжение. Да уж, пожалуй, оно и правда висело над столом. А если и не над, то уж точно из-за него. Оба парня заметно расслабились от разрядившего обстановку голоса барабанщика. — Жаль, — отреагировал на высказывание Торкио Дамиано, приглушенно прочистив горло. Вот же… Хоть бы он отвалился со своими намеками, этот Раджи. Но сдаваться так просто абсолютно точно не входило в планы юноши, в голове которого уже созрела очередная схема. Инструкция: как вывести друга из себя. Часть вторая. Том первый. — Я это вообще к чему… — начал он, с трудом сохраняя серьезное лицо, ведь приступ взрывного смеха уже давно был на подходе, — стол реально классный. Дамиано усталым движением потёр рукой переносицу. Сколько ещё ему придётся выносить этот дурдом…? — На нём так… то есть, за ним — да, разумеется, за ним — так удобно кушать. Блять, да что ты… Закатив глаза, Дамиано отрешенно выдохнул, решительно не глядя в глаза определенно съехавшему с катушек другу. Гребаный кретин. Вокалист поднес ко рту кружку кофе, нервно делая небольшой глоток, боясь, что друг вновь заставит его поперхнуться, выдав очередной бред, уродившийся в его больной башке. — Дам, ты чего грустишь? Тебе стол не нравится что ли? — Поцелуй его блять, если так с ума по нему сходишь. Выкуси, псих. Со стороны плиты послышался глухой смешок. Подобный комментарий не оставил равнодушным даже Итана, а Томас немного обидчиво надул губы, но позже тоже разразился смехом. Дамиано презрительно глянул на лицо светловолосого и, покачав головой, вновь уставился в одну неподвижную точку перед собой. Заткнул-таки… Вечно его нос мешается повсюду, когда не просят. — Дам, ну что ты сегодня такой? — заныл Раджи, как-то по-дурацки цокая язычком, — говорил тебе — не высыпаешься. Надо ложиться пораньше, а не в три ночи. …и не пытаться трахнуть Кейт на этом гребаном столе. Может, стоит ему напомнить, что он забыл добавить эту фразу в конце? Дамиано усмехнулся, незаметно облизнув крохотную ранку, оставленную на губе остренькими зубками девушки. Хотелось надкусить ее посильнее, чтобы она не заживала, вечно напоминая о вкусе ее губ и ощущении ее неумелого языка. Чертов мазохист. Да, добиваясь Кейт — точно им станешь. — Будешь мне нотации читать? — с недовольством с голосе буркнул Дамиано. — С огромным удовольствием, — растягивая гласные прощебетал Томас с приторной улыбочкой на губах. — Сам научись сперва по дому ночью не шататься, а потом уже мне подобную хуйню втирай. Сам нарвался. Итан неодобрительно скосил глаза на Дамиано, смекнув, что дело здесь явно не чисто, и эти двое перед ним шифруются, не договаривая что-то весьма важное, но решил промолчать, ожидая продолжения этого циркового выступления. Скрестив на груди руки, он облокотился на столешницу позади, вслушиваясь в каждую деталь диалога и высматривая эмоции на лицах друзей. — Прости, что помешал тебе вчера… в одиночестве выпить чай. Дамиано сощурил глаза, неприязненно скривив губы. — Прощаю, — процедил он сквозь плотно стиснутые зубы, от чего слова больше напоминали скрежет. Осталось только добавить фальшивое рукопожатие в знак примирения и восстановления дружбы. Подайте мусорное ведро, чтобы он мог просто выблевать туда этот разговор и, вытерев губы, пойти как ни в чем не бывало дальше. — Кстати… Ну конечно. Дамиано, ты ведь не думал, что на сегодня пытка кончилась…? — Что еще? Томас подался чуть вперед и оперся локтями о стол, чуть наклонив любопытно голову. — Как там у тебя с Кейт? Боже, чтоб тебя… Дайте сил, чтобы прямо сейчас не размазать его всезнающую физиономию по поверхности этого знаменитого стола. Хорошо смотреться будет, очень эстетично. — Чего? — сделал вид, что не понял. — Ну знаешь, девушка такая… брюнетка, у нее еще комната напротив твоей. Раджи хотел сказать что-то еще, но его наигранная серьезность дала трещину, и он издал нервный, но всё же смешок. — Завались, — грубо отрезал Дамиано. — Да что ты так заводишься? — протянул Томас, не прекращая улыбаться. Заводился я ночью, а сейчас меня просто воротит. Избавь меня от своего лица, пока на нем не оказалось содержимое моего желудка. — Прекрати, пока я тебе не вмазал, — Дамиано гневно схватил его за рубашку, от чего тот испуганно попятился и даже хотел подскочить со стула. Разыгравшаяся на кухне драма мигом перестала забавлять Итана, и он кинулся разнимать друзей. Концерт завтра. Не хватало еще выступать с заплывшими глазами. — У вас двоих проблемы? — гаркнул он недовольно. — Нет, — одновременно воскликнули с раздражением оба. Дамиано расслабил пальцы, выпуская из них скомканную ткань и подался назад, Томас же принялся разглаживать руками помятую на груди одежду, беззвучно чертыхаясь себе под нос. Угораздило же ему сегодня так насолить вокалисту, начиная с самого утра. Хотя постойте, главный его промах был совершен в три ночи. Оба сидели с перекошенными от глубокой неприязни лицами, словно в каждую секунду готовые сорваться с цепи тигры, но появившаяся на пороге девушка мигом утихомирила их непомерную злость. Ее крохотный силуэт мелькнул на пороге, легко впорхнув в комнату. Мечтательная беззаботность на лице сменилась потерянностью и смущением при виде взгромоздившегося за стол Дамиано. И этот его прожигающий взгляд, жадно исследующий ее тело, почти вынудил опустить реснички, замерев в дверях. — Доброе утро, Кейт, — поприветствовал со сдержанной улыбкой на губах заметивший девушку Итан. — Доброе, — не мешкая, ответила она. — О, Кэти пришла, — обрадовался мгновенно притихший Томас, завидев девушку, — присоединяйся к нам с Дами, мы тут завтракаем. Вокалист промолчал, лишь злобно скривившись от слов Раджи, но продолжил прожигать стоящую в дверях Кейт пылающим взглядом. Она подняла глаза на друга и вымученно улыбнулась. Слишком неуверенно, почти с извинением и раскаянием. Дамиано ощутил, как какое-то неприятное чувство печет в груди. С какой стати она так смотрит на него?! Ей стыдно, что он увидел ее в таком виде? …или она не хотела, чтобы тот ревновал? Или может хотела, чтобы вместо его рук ладони Томаса задирали вчера ее шелковый топ, чтобы губы гитариста оставляли те горячие поцелуи на шее, чтобы его никчемное тело доставляло то удовольствие, которое… Боже, Дам, о чем ты вообще думаешь? Бред. Выкинь это из головы. Нет, она не такая. Нет, Кейт не станет так грязно думать. Скажите ему, что не станет. Пожалуйста — почти простонало подсознание. — Кэти, ты идешь? — поторапливал Томас. — Эм… Да, конечно, — она опасливо перевела глаза на вокалиста, но все же прошла ко столу. Карие радужки голодным взглядом прошлись по ее слишком четко облегающим бедра черным джинсам и по этому коротенькому топику на бретельках… Пусть его просто добьет ее выбор одежды. Во рту пересохло. Девушка подошла ближе и осторожно опустилась на стул, не поднимая больше глаз на парня. От ее разлетавшихся в стороны от каждого движения каштановых прядей исходил тот самый аромат кокосовой стружки. Дамиано еле сдержался, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия, когда его нежные нотки заполонили внутри каждую клеточку легких. — Эй, могла бы просто попросить — я бы с радостью уступил тебе место радом с Дами, — добродушно пролепетал Томас, мягко улыбаясь девушке. Кейт густо покраснела, уставившись на свои лежащие на коленях руки. — Томас, — гневно прошипел Дамиано. На лице заходили желваки, придавая ему пугающее выражение. Хотелось схватить его за шкирку и просто выставить из комнаты, чтобы неповадно было. Девушка распахнула глаза от удивления. Ей не послышалось или… Да нет, точно послышалось. Дамиано не заступился бы за нее даже в мечтах. — Чего тебе, Дам? — Доедай молча свой завтрак и проваливай, — скрежетнул зубами вокалист от скопившегося внутри яда. Томас заметно уменьшился, вжав голову в плечи, и неестественно подмял побелевшими губами кусочек омлета, сухо пропихивая его в глотку. Озадаченный взгляд девушки скользнул к облокотившемуся на столешницу Торкио, который недвусмысленно покрутил у виска, вызывая смешок. Кейт прикрылась ладошкой, чтобы не захихикать. Ближайшие минуты Томас усердно растягивал никак не кончающийся, к несчастью Дамиано, омлет, пока тот с таким же рвением отпивал мелкими глотками капучино. Всё это представление порядком утомило спозаранку вставшего Торкио, и он, протяжно зевнув, удалился, оставляя этот дурдом на выезде без присмотра. Дамиано даже не пытался скрыть свой интерес и в открытую наблюдал за девушкой. Пару раз она хотела поднять глаза или завести беседу, чтобы нарушить неуютное молчание, но тут же встречающий ее серебристые радужки пронзительный взгляд итальянца мгновенно выносил из головы все мысли. Он следил, как мягкий кусочек надломленного ее слабенькими пальчиками бискотти исчезает во рту, как она медленно скользит языком по нижней губе, на которой осталась едва заметная крошка печенья… Дамиано лихорадочно сглатывает, чувствуя, как заходится сердце и как начинает покалывать ниже живота даже от мимолетного движения ее губ. Он переводит взгляд. Куда угодно, хоть бы не смотреть на нее. На эти нежные, слегка прикушенные губы, из-за которых внутри все сжимается от желания коснуться их своими. Взбудораженный взгляд ложится на Раджи, и Дамиано замечает, куда устремлены его глаза. На те же самые губы. — Кэти, у тебя вот тут что-то… Не замечая бушующее пламя в радужках друга, Томас легонько потянулся к лицу девушки с зажатой в руке салфеткой. Дамиано чуть не задохнулся от рвущейся наружу ярости при виде этого. Как тошнотворная романтическая сцена из дешевой французской комедии. В отличие от светловолосого юноши, Кейт сразу заметила направленный в ее сторону гнев вокалиста и сдержанно отшатнулась назад. — Слушай… Я лучше сама, ладно? — она легонько перехватила пальчиками бумажную салфетку, неловко улыбнувшись, — спасибо. Дамиано, уже можно выдыхать. — Не за что, — Томас тут же положил перед собой на стол глуповато зависшую в воздухе протянутую руку, поджав губы. Девушка слегка поерзала на стуле. Ей было весьма некомфортно от витающей в воздухе напряженности, в которой она определенно винила себя. Кейт задержала взгляд на впервые отвернувшемся в другую сторону Дамиано. Его молчание беспокоило больше всего прочего. — Дамиано… — несмело позвала она. Вокалист не обернулся, — я ведь лечу с вами и… не напомнишь… когда у нас рейс? Почему ее голос звучит всегда так слабо и неуверенно, если разговор касается его…? Страшно. От его возможных слов, последующей реакции или гневного, направленного не нее, взгляда. Стоит увидеть эту ярость в его глазах — и она просто сломается, словно хрупкая фарфоровая куколка, внутри что-то оборвется, лишая сердце возможности размеренно стучать в груди. Сейчас оно просто замерло, пока она наблюдала за его плотно сжатыми губами. — В восемь, — произнес он, не поворачивая головы. Кейт хлопнула глазами. Сердце ожило, возобновляя ритм. — Тогда… Нам нужно ещё всем собраться… Боже, ты ничего лучше не придумала? Да уж, оригинальность на уровне… Она выжидающе уставилась на вокалиста. Пожалуйста, скажи хоть слово, хоть фразу. Можешь даже выдавить из себя эту самодовольную ухмылку, пошло пошутить или обозвать меня грязной шлюхой, вешающейся на твоего друга, но только не молчи вот так. Пожалуйста… Но Дамиано сидел, не двигаясь, и равнодушно смотрел в сторону окна отсутствующим взглядом, словно и вовсе не слышал девушку. — Да, сейчас пойдем уже, — отреагировал, не растерявшись, Томас, — время есть пока. — Угу… — Кейт механически кивнула, опустив голову. Упавшие на лоб пряди волос искусно скрыли ото всех выступающие на глазах слезинки, — я пойду… Скрип отодвигающегося стула. Кажется, Раджи говорит что-то. Слова теряются, с колющей болью тонут в израненном подсознании, разрывающемся от сдавленных, запертых глубоко в груди рыданий. Почему он снова, после всего, что вчера казалось таким реальным, вот так просто, ничего не делая и не говоря, одним своим безразличием буквально ломает, разрывает ее на части, вынуждая вновь сглатывать соленую влагу, что катится, прокладывает мокрые дорожки на покрасневших щеках. Сколько раз еще это будет, Дам? Ты ведь обещал, что тот был последним…

***

Заметив слегка красноватые и воспаленные глаза подруги, Виктория напряглась, поглядывая на Кейт обеспокоенным взглядом. Встречаться с ее голубыми радужками как-то не хотелось, и девушка всю дорогу от дома до аэропорта провела бездумно уткнувшись в окно заказного микроавтобуса. Где-то сбоку постоянно слышались восторженные возгласы смеющегося Томаса и сдержанные ответы как всегда хмурого Торкио. За стеклом автомобиля мелькала проселочная дорога, затем стянутая парапетами скоростная трасса и, наконец, их место назначения. Солнце лениво катилось за горизонт, а потому миланский аэропорт Мальпенса встретил ребят окрашенным в оранжевый цвет небом над уходящей вдаль взлетной полосой. Когда тонна формальностей осталась позади, группа наконец побрела к арендованному заранее небольшому частному самолету. Кейт не часто летала и на обычных, поэтому в подобных точно не разбиралась. Вообще, вся эта поездка представлялась девушке затянутым дымкой сном. Она наблюдала за окружающим миром, словно сквозь затуманенные стеклышки, прилепленные на глаза. Всё казалось таким… нереальным. Почти невозможным. Для остальных подобный перелет был уже привычным делом, но не для нее. Кейт потерянно шла следом за Викторией, как за светом маячка, не понимая, куда идти или что говорить. К счастью, та с радостью помогала девушке разобраться во всем новом и необычном для нее. Однако она просто не могла не обращать внимание на состояние подруги и наконец решилась заговорить. — Кейт, ты плакала? — с беспокойством спросила Виктория, волоча за собой к самолету черную дорожную сумку на колесиках. Ее светлые волосы развевались по ветру, добавляя невесомости к этому образу с расстегнутым, как обычно, пиджаком из темной кожи. — Нет, — постаралась заверить ее девушка, тоже катившая огромный чемодан. — Но… у тебя глаза такие красные и опухшие, — подруга смерила Кетрин недоверчивым взглядом, — я же вижу, что плакала. — Тебе кажется, — чуть замявшись, ответила Кейт отводя взгляд в сторону. Девушка поскорее надела поднятые до этого момента на макушку солнцезащитные очки, чтобы ее глаза не вызывали лишних вопросов. Да и как могла бы она объяснить подруге причину своего испорченного настроения, которое теперь катилось глубоко вниз по наклонной? Разве стоило рассказывать, как она набивала свой чемодан различными никчемными вещами, пока соленые капли мочили одежду, стекая вниз по щекам? Нет, вряд ли. А все из-за Дамиано, который всего лишь не посмотрел в ее сторону за завтраком. Это определенное лучшее оправдание для ее слёз. Всё из-за холода в его почти ледяном тоне и этой чужой отстраненности, словно прошлая ночь, эти горячие поцелуи на шее и его язык, скользящий по ключицам, ничего не значили. Словно под утро он и не вспомнил об этом. — Эй, — Вик остановилась, дергая подругу за рукав бежевой блузы, заставляя Кейт вздрогнуть от ее неожиданного прикосновения. — Это он да? — Кто? — непонимающе хлопая ресницами, переспросила девушка. — Снова Дамиано? Девушка замерла, поджав губы, и кинула быстрый взгляд, скользнув по спине уверенно шагающего впереди вокалиста… Идёт так, будто ему плевать, даже ни разу не обернулся. Тогда почему она должна изводить себя всё утро, если второму человеку нет до нее ровным счетом никакого дела?! Вот именно — не должна. Не обязана. — Что значит снова Дамиано? — отозвалась Кейт, подернув плечиками, словно от холода. Виктория недовольно вздохнула, скептически глядя на подругу. — Я знаю, что он вновь чем-то тебя расстроил, — наскоро выпалила девушка, — рассказывай, — приказала она, выжидающе прожигая подругу взглядом. Да уж, от любознательности Виктории сложно отделаться парой общих слов. Придется либо врать, либо рассказывать. — Нет, он… ни при чем, — выдавила из себя Кейт, нервно покусывая губу. Она так часто стала это делать, что эта сильно ощутимая при поцелуе трещинка уже, казалось, никогда не заживет. Виктория нахмурилась, выискивающе вглядываясь в замученное лицо подруги. — Я вижу, что он еще как при чем, — фыркнула Виктория, отпустив наконец одежду девушки. Та вздохнула, одергивая рукав. — Нет, — грустно замахала Кейт головой, — не при чем. — Тогда кто? — допытывалась Виктория. Ну должна же она наконец понять, что творится такого между этими двумя. Но рассказывать правду Кейт не хотелось. Она не желала видеть этот сочувствующий взгляд на лице подруги, выслушивать никчемные ободряющие слова, потому что это ничерта не помогает. Она протяжно выдохнула. — Я сама виновата… всегда жду чего-то от людей, чего-то гораздо большего, чем то, на что они способны, — девушка развела руками в воздухе, — вот и разочаровываюсь… Виктория в замешательстве открыла рот, но так и не сообразила, что ответить на подобное высказывание. Одно она точно знала — причиной ее слёз был Дамиано. Что он натворил в этот раз, ей было не известно. А расспрашивать Кейт было бы слишком бестактно с ее стороны, и потому басистка поспешила сменить тему, заговорив о чем-то нейтральном, и потащила девушку к самолету. Маленький бизнес-джет уже ждал ребят с подкаченным к нему трапом. По фюзеляжу разгуливали, отражаясь во все стороны от полированного металла, блики заходящего солнца. Пусть Кейт и не разбиралась, но одного взгляда хватило, чтобы понять, что аренда такой птички обошлась явно недешево. Это слегка смущало, но… черт возьми, одновременно с этим ее просто подбрасывало от мысли, что скоро она будет на борту такого шикарного самолета. Поднявшись в салон, она убедилась, что слова «шикарный» будет не достаточно, и она слегка умалила его качества, применив подобное определение. Немного подумав, девушка нашла более подходящее. Роскошный… Внутри всё сверкало белизной. Вместе со вдыхаемым воздухом в легкие попадал настоящий запах богатой жизни, натуральной кожи кресел и дорогой отделки светлых тонов. Почти весь салон занимал кожаный диван, в мягкости которого уже утопал развалившийся на нем Томас. Черно-белые подушки, лежащие сверху, прекрасно сочетались с орнаментом на полу. Других цветов в самолете практически не было, если не брать в счет блестящий столик между двумя креслами, отливающий холодным оттенком темно-коричневого. Места в салоне было немного: помимо ребят, там могло поместиться еще лишь два или три человека, но это нисколько не уменьшало комфорт. Как ни странно, Кейт держалась вполне уверенно, хотя слегка побаивалась находиться в столь дорогом самолете. Вероятно, ее самообладанию по большей части способствовала находящая рядом Виктория, которая с довольным лицом пыталась настроить висящий над одним из кресел телевизор. Кейт мило улыбнулась, наблюдая за девушкой и за сидящими с ней на диване Томасом и Торкио. Пусть она и была немного в обиде на Раджи за его непрекращающиеся теперь ни на минуту подколы и косые взгляды, но злиться на него просто не получалось. При виде его сверкающих глаз, в которых порой сверкали веселые смешинки, у нее никогда не получалось сдержать улыбку. И всё шло неплохо, настроение постепенно улучшалось. Кейт расположилась на кресле у иллюминатора, что было совсем рядом с диванчиком, где сидели трое ребят. Только вот Дамиано, как на зло, решил занять место напротив девушки, испортив все удовольствие от перелета, так как теперь, каждый раз, когда девушка поднимала глаза, ей приходилось встречаться с его карими радужками. Кейт обреченно вздохнула и решила провести ближайшие два часа наблюдая за клубящимися облачками за стеклом или же затеряться в новой книге. Еще не факт, что она будет интересной, но это как-никак неплохое средство, чтобы не смотреть на сидевшего в метре от нее итальянца, который испортил настроение не только ей одной, но и всем здесь, пожаловавшись на шум от телевизора. Виктория чуть не расхныкалась, когда тот его выключил. Кейт могла бы вступиться за подругу и этот несчастный работающий гаджет над креслом, но слышать пропитанный ядом голос вокалиста желания не было. Все-таки она хотела получить максимум удовольствия от перелета, даже если кое-кому напротив вздумалось включить режим кретина. Кейт выглянула в иллюминатор, когда самолет тронулся, постепенно набирая скорость. Они взлетели. Земля постепенно отдалялась, холодный воздух охватывал фюзеляж, обдавая порывистым ветром. Через некоторое время самолет вышел на нужный эшелон, и Кейт могла созерцать раскрашенное во все существующие оттенки небо, мерно плывущее за круглым стеклом. Заходящее за мнимую линию горизонта багряное солнце золотило облака, обращая их пушистые, напоминающие вату, края в насыщенный оранжевый цвет, плавно перетекающий затем в розово-сиреневый и даже темно-синий тон. Хотелось оставить, сохранить в памяти навсегда этот чарующий и вдохновляющий момент, унести глубоко в сердце кусочек закатного миланского неба. Она бы оставила для него отдельный уголочек в своей душе, чтобы возвращаться в него, когда что-то начинает тоскливо скрести по ребрам. Возвращаться и вдыхать этот вечерний воздух, наполняющий изнутри чем-то легким и невесомым, чем-то волнующим и успокаивающим одновременно, таким, что хочется просто жить, осознавая, что все проблемы и трудности лишь незначительная пыль, стряхнув которую можно обнаружить под ней что-то прекрасное. Голова освобождается от всех мыслей, и девушка почти забывает о сидящем напротив Дамиано, думая лишь о том, каким встретит ее город. Каким встретит ее Амстердам…