Дым и Сигареты

Кончик темного карандаша скользит по нижнему веку, доставляя уже ставший привычным дискомфорт. Кисточкой наносятся черные тени. Матовый фиолетовый цвет покрывает губы. Заостренная часть помады, ведомая искусной рукой визажиста, касается маленькой ранки, которая еще слегка кровоточила утром. Вокалист едва заметно вздрагивает, сдерживая вырывающееся наружу от острой боли шипение. Дамиано самодовольно оглядывает свое отражение в освещаемом десятком лампочек зеркале, слегка поворачивая голову, осторожно дотрагиваясь рукой до затянувшейся трещинки. Она не чувствовалась тогда, эта боль, когда острые зубы девушки сомкнулись, в порыве страсти обхватив его нижнюю губу, и оттянули назад. Было лишь легкое жжение, подогревающее еще больше, срывающее наконец все оставшиеся на месте остатки крыши. Оно распыляло, возбуждало, вынуждало с еще большим напором проникнуть в рот девушки твердым языком, вырывая придушенный стон из ее груди. И от этого звука отчаянно зазвенело в ушах, отдавая каким-то с болью оттягивающим брюки чувством в паху, выворачивая нутро наизнанку утробным рычанием, вырывающимся из глотки. Дамиано проклинал каждый пройденный метр, не понимая, какого черта он завел девушку так далеко от отеля. Мимо проносились невзрачные домики, перемешиваясь с нелепыми припаркованными у краев дороги автомобилями. Ноги Кейт путались, спотыкаясь об неровную брусчатку, ногти на руках ломались, цепляясь за майку итальянца в попытке сохранить равновесие, и вокалист помогал ей, притягивая за талию к себе. Впивался очередным поцелуем. Резко. Без разрешения. По-хозяйски раздвигал языком искусанные до крови губы, грубо проникая внутрь, чуть ли не до хруста разводя челюсти. Толкал девушку к стене первого попавшегося на пути дома, прижимая ее своей грудью к выступающим кирпичам, неприятно царапающим спину, оставляющим затяжки на бардовой ткани пиджака. Дамиано опускался к шее, прикусывал нежную кожу возле мочки уха, и на рваный стон девушки из окна появлялось встревоженное лицо заспанного жильца. Тогда вокалист хватал засмеявшуюся Кейт за руку — через минуту они были в другом квартале. Он целовал ее, облокотив за кованые перильца моста через канал, прижав спиной к уличному фонарю с перегоревшей лампой, подхватив под бедра и усадив на капот ржавого пикапа шестидесятых годов. Время уже давно перевалило за час ночи. Темная ночь, опустившаяся на город, обволакивала пустынные улочки Амстердама, позволяя вдоволь насладиться разгорающимися ощущениями. Исходящая от остывшего за вечер воздуха прохлада хлестала по коже, зудела в легких, вынуждая против воли вдохнуть снова. Было холодно, а они горели. Перебежками добирались до отеля, отмечая поцелуем каждый мелькнувший мимо переулок, каждый дом, словно вырвавшиеся из дома подростки, впервые вкусившие свободу. Дамиано пару раз отгонял желание плюнуть на всё и затащить девушку в один из этих безлюдных переулков, за очередное промышленное здание, где со стены мерно капает из кондиционера вода, собираясь в мелкую лужицу на потрескавшемся за зиму асфальте. Просто опрокинуть ее на пыльный капот черт знает сколько времени уже не ездившего автомобиля со сдутыми шинами и разбитыми стеклами. Кейт бы позволила. Дрожащими ручками помогла бы избавиться от ненужных элементов одежды и разрешила бы сделать с собой всё, что угодно, прямо здесь, на этой темной улице. Дамиано знал это, видел тот же огонь в серых мутных радужках, что и в отражении собственных глаз, но с горечью проглотил эти мысли. Когда-нибудь он сделает это так, но не сегодня, только не в ее первый раз. Квартал за кварталом. Дома и улочки мелькали, рябили в глазах, подобно воде в бессчетных каналах. Один раз, слившись в очередном поцелуе, они чуть не упали, с грохотом повалив на проезжую часть аккуратно стоящие рядочком велосипеды у заборчика и, засмеявшись, убежали подальше. Здание отеля отозвалось лишь сильнее застучавшим сердцем в груди. Нервно поправляя рукой сбившуюся в сторону белую майку, Дамиано, стараясь не дышать так громко, прошел мимо ресепшена к лифту, волоча за руку Кейт. К лифту… Его ожидание стало персональным адом. Крепко стиснув хрупкую ладошку девушки, запыхавшийся вокалист с улыбкой смотрел в ее искрящиеся серые глаза, в которых хотелось утонуть, исчезнуть, как это делают облачка в пасмурном небе. Уголки ее губ изогнулись в ответ. Под накалившейся до предела кожей слегка покалывало от невозможности коснуться их прямо сейчас, от дикого желания скорее добраться наверх, скрывшись ото всех любопытных глаз. Громкий писк пронзил уши. Металлические двери распахнулись, впуская внутрь. Яркий свет тут же ослепил мгновенно прижатую к холодной стене лифта девушку. — Лжец, — томно выдохнула Кейт, улыбаясь сквозь ощутимый, ставший внезапно мягким и не столь требовательным, как ранее, поцелуй на губах. — Ммм… — протянул Дамиано, не глядя нажимая на нужную кнопку лифта, едва попадая по ней подрагивающими от возбуждения пальцами, — с чего вдруг? — Говорил, что не затянешь потом… к себе в номер, — рвано прошептала девушка почти не двигая ослабшими губами. — Не так, Кейт, — усмехнулся итальянец, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в ее наполненные до краев обжигающим желанием глаза. — А как же? — Я сказал, что ничего не обещаю. Он лукаво улыбнулся, вновь притягивая к себе податливое тело девушки за талию, мгновенно касаясь краешка ее губ своими. Кейт чуть подалась назад и прикрыла его рот ладошкой. — Хорошо, что не обещал… — хрипло прошептала она, тут же убирая преграду, и позволила его губам со стоном обрушиться на ее. Опухшие от нескончаемых поцелуев, слегка кровоточащие, но такие чертовски привлекающие своим растерзанным видом, что хотелось мучить их дольше, заставляя приоткрываться, пропуская внутрь язык. Быстрые движения горячих рук распространяли пылающий жар по телу, заставляя огонь припекать изнутри под ребрами, угрожая поджечь наконец этот великоватый пиджак. Стало нестерпимо жарко. Воздух словно кончился, разгоняемый в стороны тяжелым дыханием обоих. Девушка прикрыла глаза, желая не чувствовать, не видеть ничего, кроме ощущений его горьковатых губ, которые почти больно сминали слишком чувствительную кожу. Земля поплыла под ногами. Что-то качнулось и замерло, не позволяя выдохнуть. Кромешная тьма пеленой застелила глаза, и от страха Кейт слабенькими ручками вцепилась в предплечья вокалиста, почти повиснув на них, ощущая, как под ладошками перекатываются накаченные мышцы. Недовольный выдох возле уха. Почти опаляющий кожу. — Что на этот раз?! — вырвался обессиленный крик из часто вздымающейся под обтягивающей майкой груди итальянца. — Кажется, мы… застряли, — приглушенно ответила девушка, продолжая прижиматься к его телу. — Что? — он не понял. Не услышал, заглушенный своим затрудненным дыханием и бешено пульсирующим членом, весьма ощутимо натягивающим брюки. — Лифт сломался, — тихо повторила Кейт, ловя губами судорожные выдохи парня. — Скажи, что ты шутишь, — обезумевшим голосом потребовал он, не отпуская подрагивающие плечи девушки. — Нет, — ответила она, слегка истерично рассмеявшись, и заставила себя отцепить свои ладони от мягкой кожи вокалиста. Смешно тебе, Кейт, да? А мне вообще ни капельки не смешно, блять, когда я из последних сил сдерживаюсь уже весь последний час, а в итоге застреваю в гребаном лифте в двух метрах от собственного номера. Голова девушки слегка подкруживалась. Оставшись без поддержки сильных рук, ей пришлось сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие, и упереться спиной в прожигающий кожу холодный металл. Ну же, соберись. Соображать почти не получалось. Весь лифт наполнился ароматом мятного шампуня Дамиано, горчащим сигаретным дымом и едва уловимым сладковатым запахом его пота… Кейт обрывисто выдохнула, помассировав гудящие виски средними пальцами, и потянулась к телефону в заднем кармане брюк. Включившийся фонарик залил светом коморку, подсвечивая кнопки на панельке. Дамиано не думал. Не смотрел, что она делает там своими неуклюжими пальчиками. Похоже, что-то экстра важное, что выдернет их из этой до нелепости тупой ситуации. Застрявший лифт, ее затуманенные от желания глаза и его стоящий колом член в брюках. Ироничнее не придумаешь. Телефон пиликнул в кармане, выводя парня из болезненного оцепенения, пока Кейт звонила в какую-то никчемную службу ремонта. Трясущиеся пальцы нащупали продолговатую кнопку включения сбоку. На светящемся экране перед глазами вспыхнуло гневное сообщение от Итана, слегка ослепив итальянца яркостью. «Искал тебя в номере. Где ты, черт возьми?» Шумный выдох. Дамиано взъерошил рукой слипшиеся от пота волосы на макушке, стараясь хоть немного успокоиться. Прийти в себя и перестать безостановочно смотреть на обтянутые кожаными брюками бёдра стоящей рядом девушки. «Застрял в гребаном лифте.» «Блять, Дам…» Вокалист усмехнулся. Действительно. Более осмысленного высказывания подобрать было сложно. «Есть кое-какие дела, это важно. Мы с Томасом тебя ждём.» Дамиано проронил себе под нос пару смачных матов, убирая телефон обратно в карман. Мягкий свет от фонарика упал на его широкую грудь, пробежался по слишком заметно выступающим ключицам, по выглядывающим из-под белой ткани майки черным буквам татуировки и зафиксировался на выпуклом шраме, неровной полоской виднеющемся на загорелой коже. Дамиано заметил и мгновенно нахмурился, поджав губы. Если Кейт сейчас решит его коснуться, он за себя не отвечает. Это же просто сведет с ума. Окончательно, хотя он уже давно не в себе. Девушка не видела ни его лица, ни этого выражения, что кричало «не трогай» и подалась вперед, неуверенно протягивая ладошку к шелушащемуся рубцу на коже, но Дамиано резко остановил ее запястье, перехватывая рукой в воздухе. — Нарываешься, — хрипло выдохнул он почти чужим голосом, который отправил по телу девушки неровный строй мурашек. Она вздрогнула, но не отшатнулась. Лишь замерла, не находя в себе сил оторвать взгляд от его шрама. Глаза скользнули выше, туда, куда падал свет фонарика, к ямочке между ключицами. Появилось нестерпимое желание уткнуться в нее носом, вдыхая в себя его манящий, почти запретный запах, выносящий из головы любые мысли. — Кейт, — окликнул Дамиано, замечая ее темнеющие глаза, которые обводили его тело, мысленно въедаясь в кожу на шее, — не надо, — предостерег он, но, кажется, она не услышала. Голова кружилась, но, Боже, как же хотелось коснуться, чувствуя, как теплая венка бьется под кончиками пальцев. Девушка судорожно облизнула губы. Что он там сказал? Просил не трогать…? — Ладно, — механически произнесли губы, не согласованно с непослушной ладошкой, которая уже поползла вверх по майке итальянца. Как завороженная, девушка смотрела, как подушечки собственных пальцев покидают мягкую ткань, касаясь обжигающей кожи. Такой теплой. Нужной. Прикосновения словно посылали электрический ток, импульсами разносящийся где-то под кожей, покалывающий под ногтевыми пластинками. Дамиано задержал дыхание, от чего его мышцы напряглись, еще больше притягивая внимание девушки. В карих глазах читалась мольба. Остановись, Кейт, потому что я не смогу прекратить, если ты продолжишь. Прохладные пальцы скользили по коже, нерешительно, осторожно, слегка подрагивая от желания. Дыхание надорвалось, когда ноготки слегка царапнули линию подбородка, касаясь мелкой щетины. Почему она не остановится?! Он тяжело дышал. Большой палец девушки невесомо оглаживал вскипающую внутри кожу. Неожиданно Кейт подалась вперед, поцелуем припадая к выступающему кадыку. Дамиано лихорадочно втянул в себя воздух, заметно вздрогнув, и прикусил нижнюю губу в попытке сдержать вырывающийся наружу низкий стон. Он резко покачал головой, стряхивая навязчивое наваждение. Итан. Томас. Дела. Ну же, опомнись. Ты не можешь. Не сейчас. Крепкой хваткой итальянец вцепился в подбородок девушки, потянув вверх, заставляя Кейт взглянуть на него. — Какого хера ты делаешь? — охрипший от возбуждения голос. Его дикий взгляд не покидал лица девушки. Черные зрачки почти полностью поглотили теплый цвет карих радужек. — Ничего, — сорвался со слегка приоткрытых небольших губ едва уловимый шепот. Крохотная ладошка переместилась на вжатый в металлическую стену затылок итальянца и медленно заскользила вниз по спине, достигая лопаток, исследуя. А он позволял. Понимал, что дыхания не хватает. Совсем. Задыхался от каждого мимолетного движения ее рук на своем теле, но позволял, не находя внутри себя сил оттолкнуть ее. Что она делала с ним…? Что-то невообразимое вытворяли эти неумелые ручки, вырисовывающие круги на открытых участках оголенной кожи. Просто дышать. Надо просто дышать. Вдох. Выдох. Кейт подняла на него глаза, убирая руки. Казалось, что даже прикосновения майки в тех местах, где только что были ее ладошки, возбуждали теперь не меньше. Кожа горела, пылала, требуя назад эти нежные подушечки пальцев. Взгляд упал на широко распахнутые серые глаза, такие слишком по-блядски растрепанные волосы, хаотично раскиданные по худым плечам. Что-то треснуло в подсознании. Полетели в бездонную пропасть все мысли про Итана и его дела. Не важно. Всё не важно. Кроме нее. И в следующую секунду он поцеловал ее. Снова. Грубо вжав лопатками в стенку лифта. Пиджак слетел с плеч, когда его руки принялись бесстыдно исследовать ее тело, не находя возможности остановиться. Пальцы девушки сжались на обтягивающей его грудь белой ткани, от чего сердце зашлось, колотясь в бешеном ритме о внутренние стенки грудной клетки. Руки Дамиано крепко держали хрупкую талию Кетрин, язык властно толкался в ее горячий, тугой до невозможности рот, выхватывая рваные стоны. Наконец-то, как надо. Влажно. Глубоко. Ему было почти больно сминать ее губы. Черт, как же он хотел ее. Сейчас. Здесь, в этом лифте. Пускай так, ему уже всё равно. Пол под ногами качнулся, задрожав. Кажется, что-то сдвинулось и поехало вверх. Он не заметил. Девушка напряглась, зажмурив глаза от яркого, залившего внезапно кабинку света, и неохотно отстранилась, уперевшись руками в грузно вздымающуюся грудь вокалиста. — Свет включился, — разочарованно выдохнула Кейт в его губы, успев опомниться ровно в тот момент, когда металлические двери разъехались в стороны с жалобным скрипом, демонстрируя недовольных друзей в коридоре. Стоящий со скрещенными руками на груди Итан широко распахнул глаза от удивления, а Томас растерянно перевел взгляд, с большим интересом разглядывая стену напротив. И пусть оба притворились, будто ничего не заметили, назад за один миг вернулась та застенчивая скромняшка, какой девушка всегда была. Густо покраснев, она подхватила упавший на пол пиджак и выскочила из лифта, даже не посмотрев на замершего в оцепенении итальянца. Снова убежала, снова бросила вот так, доведя до края, хотя обещала всё на свете. Сердце вылетало из груди. Боже, это было просто… — Охуеть, — даже не удосужился понизить голос зашедший в гримерную Томас, чем тут же вывел из безнадежной задумчивости вокалиста. Круглые глаза парня бегали от одного члена группы к другому, — вы хоть видели сколько там народу?! Дамиано усталым движением стряхнул пепел с тлеющей сигареты, даже не повернувшись в сторону друга. Ему было плевать, сколько там людей. Лишь бы среди них была Кейт. А в этом он слегка сомневался… Закончив ночью с суперски-важными делами Итана, которому резко понадобилось проверять всю музыкальную аппаратуру, потому что непутевый Томас забыл местоположение своей гитары, что по какой-то нелепой случайности осталась в салоне микроавтобуса, на котором они сюда прибыли, Дамиано решил не тревожить скорее всего уже давно заснувшую девушку. Он не стал писать ей утром, не пытался поймать ее у номера, ведь был уверен, что теперь она вновь начнет его избегать. И был, как всегда, прав. Девушка не показывалась друзьям всё утро. Разве что Виктория могла видеть ее, все-таки они поселились вместе, но расспрашивать подругу значило лишь вызывать еще больше подозрений. Хотя куда уж больше? Растрепанный вид девушки, вышедшей одновременно с Дамиано из лифта примерно в два часа ночи, уже сказал всё, что только было возможно. Ну и пусть. Его не заботит, что кто-то будет в курсе, но… Ее это заботит. Вокалист тяжело вздохнул, отбрасывая в пепельницу на столе недокуренную сигарету, привлекая внимание наносившей макияж Виктории. — Волнуешься? — А? — Ну, — протянула басистка, придирчиво оглядывая себя в зеркале, — на сцену через пару минут. На сцену? А почему он должен… Ах, да… концерт. — Плевать, — ровным тоном ответил итальянец, неохотно возвращаясь в реальность. — В любом случае — соберись, — строго сказала Виктория, поднимаясь со стула. — Соберись… — повторили шепотом будто мгновенно заиндевевшие губы. Всё должно быть идеально, как он давно планировал. Даже специально изменил порядок исполняемых песен, добавив одну, особенно важную. Ту, что он обязан спеть ей, смотря со сцены в эти серебристые радужки. Он выдыхает, напряженно зарываясь недавно накрашенными ногтями в аккуратно уложенные кудри волос. Где-то рядом мечется взволнованный стилист, тихим голоском умоляя не портить прическу, но тут же затыкается уловив на себе яростный взгляд карих глаз Дамиано. Громкий голос делает объявление, громогласно разнося звук по всему залу. Темно-фиолетовый дым застилает сцену, неоновые лучи падают со всех сторон, подсвечивая медленно отступающее, уже ставшее почти сиреневым, марево, и выходят они. Тысячи глаз прикованы к ним, сотни голосов и восторженных возгласов сливаются в один, заглушающий все остальные звуки гул, и зрители ахают, пораженные их внешним видом. Заворожённые, они, начинают подбадривать ребят, заливая зал аплодисментами. Слышатся ударяющие друг об друга палочки, умело вращающиеся в руках Торкио — зал затихает, задержав дыхание. Пальцы Раджи ложатся на струны гитары, и замершие сердца оживают вновь, встрепенувшись от начальных аккордов любимой песни. Первый проигрыш заканчивается, и чарующий голос Дамиано произносит первые строчки из ZITTI E BUONI. Слова льются сами, а он ищет, ищет глазами ее. Шагая по сцене, с воображаемой, зажатой между пальцами сигаретой, Дамиано поворачивает голову в сторону толпы, видит ослепляющие вспышки камер, горящие фонарики телефонов, видит восторженных фанатов, но только не ее. Он замирает в низком поклоне — добрый вечер, дамы и господа, — а глаза метаются по незнакомым лицам в поисках одного единственного, желанного. В своем излюбленном жесте Дамиано проводит рукой по кожаным брюкам, хватаясь рукой за блестящую ткань в области паха, впервые отводя взгляд от зала, побоявшись увидеть девушку именно в этот момент. Он уже знает, на что способен один лишь вид ее слегка приоткрытых алых губ. Таких влажных и тугих, но податливо открывающихся для него. …да, именно для него. Вокалист поднимает глаза в полоток, массивные кольца в виде свернувшихся вокруг пальцев золотых змей касаются зажатого в руках микрофона. И его взгляд — вверх, как у альпинистов. Так нужно, но он хочет смотреть вниз. …туда, где можно увидеть её. Только её, потому что все остальные в зале сливаются, теряясь в рассеянной по воздуху синеватой дымке. Но он не находит Кейт, и темные глаза в исступлении носятся по оживленному залу. Он не в своём уме, но отличается от них. От тех, кто стоит сейчас, вероятно, рядом с ней. От тех, кто лишь завороженно смотрит на сцену, не понимая, что самая яркая из звезд сияет гораздо ближе. Он безмолвно завидует, даже не зная, кому… …потому что не в своём уме. Капелька пота скользит по лбу, опускается ниже, миновав густые брови, бежит по верхнему веку, оставляя соленую дорожку на месте слегка смазанного макияжа, пока Дамиано с бархатной хрипотцой в голосе разносит по залу следующие строчки. Зрители овациями подхватывают, начиная подпевать, и многие из них даже не понимают смысла, ведь не каждый из них знает итальянский. Говорят… И правда, они говорят, к сожалению, даже не понимая о чем. А часто ли он сам понимает собственные слова? Это было раньше, а сейчас он не в своем уме… Её нет. Каштановые кудряшки застенчиво затерялись среди подскакивающих кверху фанатов, выкрикивающих наизусть заученные любимые песни. А Кейт не знает ни слова из них и, возможно, стоит среди множества людей, словно чужая, хотя из всех находящихся здесь, лишь она одна ему дороже всего света. Неоновые лучи кидают на сцену ярко-фиолетовые полосы, свет отскакивает от поблескивающих нарядов музыкантов, возвращаясь назад, к залу. Ее нет, и здесь ему не хватает воздуха… Дамиано опускается на корточки — кожаные брюки издают жалобный скрип — и подносит указательный палец к сверкающему от пота в лучах света виску. Он вне себя… Он не в своем уме. С трудом выдыхает последнюю фразу, откидывая назад голову, от чего влажные волосы касаются затылка, и ослепляющий свет гаснет, на мгновение оставляя на сцене лишь темные силуэты их фигур, подсвечиваемые фонарями. Зал вспыхивает рукоплесканиями и безудержными овациями, заглушая криками даже собственные мысли. Дамиано отводит микрофон от губ, с трудом выдыхая. Ловит напряженный соберись-уже-черт-возьми взгляд от Итана, пытаясь побороть желание плюнуть на сцену в ответ на него, и возвращается взглядом к залу. Тысячи. Гребаные тысячи людей, среди которых невозможно найти её. Такая маленькая и хрупкая, словно крохотный ангелочек. Где затерялась она в окружении этих сходящих с ума зрителей? Дамиано волновался. Так сильно, что чуть не забыл слова следующей песни. Казалось, что губы сами произносили заученные сотнями репетиций строчки в то время, как мысли блуждали где-то там, среди обезумевшей толпы. Какие-то три мучительные минуты. И вновь затянувшаяся пауза. Дамиано нервным движением прокручивает неудобный, слегка выпадающий из уха черный наушник. Неприятное чувство покалывает в груди. Как оно зовется… волнение что ли? И сердце с каждой секундой все больше сжимается, угрожая однажды не разжаться. Зазвучали натянутые струны гитары. Дамиано выходит в центр сцены, отдаляясь от барабанщика и остальных, вновь чаруя своим хрипловатым голосом всех присутствующих. Кажется, кто-то потерял сознание в первых рядах. Безумные фанатки кричали и пищали, подпрыгивая на месте в ритме музыки, вовсе не замечая какие разъярённые черти скребут на душе их любимого вокалиста, стремясь стереть своими ногтями в пыль его рёбра. Энергично двигаясь по сцене, Виктория, одетая в сетчатый топ с черными крестами на груди, вышла вперед, приблизившись к Дамиано. Вот уж, кто точно всё видит… Начался затянувшийся проигрыш, и она вопросительно изогнула губы. Безмолвно — в чём дело? Дело — дрянь, если я опять прав. И очень бы хотелось ошибаться. Дамиано только с силой стиснул зубы до тихого скрежета и сдержанно кивнул — всё нормально. Нормально… Всё хорошо. Просто чертовски прекрасно, охуенно. Меньше, чем через пару минут последняя, заключительная песня, та самая. А он не видит, не знает, где сейчас Кейт. И Дамиано искал. Искал, лихорадочно шагая по сцене, искал, вперив уставший от беспрестанный метаний по залу взгляд в толпы бесхозных лиц — безрезультатно. Остался один куплет, какие-то сорок секунд. Ничтожно мало, почти бесполезно. Глаза пекло, словно что-то внутри щипало саму роговицу. Дамиано опустил взгляд, с грустью прожигая матовое напольное покрытие. А когда поднял — перед ним стояла она. Рука с микрофоном замерла на полпути, не доходя до приоткрывшихся от изумления губ. Остановилась от той свалившейся на голову груды облегчения, которая упала с грохотом откуда-то сверху, оглушая. Боже. Он еле заставил себя устоять на ногах. Упал бы, наверное, со скрипом прямо на этот темный пол под подкосившимися ногами, если бы не микрофонной стойка. Осталось лишь молиться, чтобы никто из зрителей не заметил, как нещадно на неё облокотился вокалист. И одно лишь слово набатом застучало в голове, внутри, даже в той вздувшейся венке на лбу — нашёл. Музыка затихла — снова пауза. Совсем небольшая, но уже не столь мучительная, по сравнению с остальными. Последняя песня. И с первых ее секунд обжигающий взгляд карих глаз намертво прикипел к застывшей среди оживленной толпы Кейт. Дамиано увидел, как девушка вздрогнула всем телом от его возгласа в микрофон, от которого всё внутри похолодело, и, кажется, мурашек на коже стало больше в два с лишним раза от одной секунды. В серебристых радужках, перемешавшись с этим изумительным изумрудным отливом, виднелось восхищение, и он знал, был чертовски уверен, что был первым мужчиной, на которого она посмотрит этим вечером. Она уже смотрела. Знал, что давно засел в ее голове и сводил с ума одним небрежно кинутым в ее сторону взглядом своих глаз цвета колы и горького шоколада. Весь вечер Дамиано искал своего невинного ангелочка, а сейчас нашел его, спрятанным в шкурке чертёнка. Но на то он и Дьявол — он не мог не заметить. Черный кружевной топик на завязочках… Слишком короткий. Слишком откровенный. Просто чертовски соблазнительно подчеркивающий ее небольшую чувственную грудь, что тяжело поднималась и опускалась от частого дыхания. И Дамиано знал причину. Он был причиной. Ведь ее глаза пораженно, почти с легким испугом метались по его самодовольному лицу, по ответно непрерывно въедавшимся в изгибы ее тела карим радужкам. Девушка судорожно втянула в себя воздух, чувствуя, как кислород неотвратимо покидает легкие, а под веками мутнеет, когда взгляд против воли проследил за небольшой сверкающей капелькой пота, скатывающейся по напряженным мышцам его шеи, исчезая под обхватывающими грудь черными ремешками из кожи… Он видел ее взгляд, следил, как неоновый свет мягко ложится на подернувшиеся розоватым оттенком от этого ее дурацкого, но такого родного и милого смущения, что уголки губ изогнулись в легкой ухмылке. И она ответила на нее, приоткрыла накрашенные — впервые накрашенные — темно-бардовой помадой привлекательные губки, едва заметно обнажая ряд передних сверкающих зубов. Сегодня он был достоин того, чтобы видеть ее нежную улыбку. Она накрасилась. Это было впервые. И это было для него — он уверен в этом на херов миллиард процентов. И от этого осознания сердце подскакивает в груди, совершая бешеный кульбит. Что-то щелкает внутри, где-то в мозгах, отдавая трелью по стенкам черепной коробки, и Дамиано заставляет себя опустить взгляд ниже, стараясь не задерживаться на аккуратном пупке, слегка скрытым от взора черными свисающими сверху завязочками. Зал ревет тысячами голосов. И никто не видит, не замечает, как итальянец практически раздевает девушку со сцены, не спуская с нее прожигающего взгляда, пылающего от дикого пульсирующего где-то в брюках желания. Дамиано не думал о контроле, не думал, заметит ли кто-то его натянутую у паха одежду. Ему было плевать. Просто алмазно поебать. Вся эта бессмыслица, крутящаяся вокруг него, не имела ни смысла, ни значения. В мыслях была только эта удивительная девушка… И эта черненькая мини-юбка на ней, практически кричащая, кто в этом зале главная шлюха. Темная ткань чересчур сильно облегала тоненькую талию и мелкими складочками расходилась книзу. Обтянутые черными колготками на подвязках худенькие ноги сводили с ума. Дамиано старался не представлять, каково будет развести их коленом в стороны, касаясь со внутренней стороны пальцами, но… не получалось. Он хотел скользить между этих бёдер, сжимая жесткими руками пылающую кожу. Трахать так, чтобы она заплакала, давясь стонами удовольствия и выкрикивая его имя бесчисленное количество раз. Для всех вокруг это были слова песни, но лишь Кейт знала, что это нечто большее, от чего мгновенно пересыхало в горле и начинало дико тянуть в низу живота, ведь это была правда, сказанная лишь ей одной. Дыхание потяжелело, воздух неохотно проходил сквозь напряженное горло, и девушка не выдержала, не смогла дождаться окончания концерта, понимая, что воздуха предельно мало. Голова подкруживалась от осознания всех озвученных за этот вечер слов, которые просто не укладывались, не уживались внутри вместе с воспоминаниями о вчерашнем дне. Она впервые видела его на сцене, в этом моментально сводящем с ума образе, при виде которого хотелось стиснуть вместе бёдра, чувствуя, как между ними неизбежно становится влажно. Боже. Ведь и раньше его крепкие руки касались ее тела, и Кейт знала… В крайнем случае, могла представить себе, на что способно его тело. Тогда почему сейчас в голове такой крышесносный ураган, готовый выплеснуть все накопившиеся внутри чувства и желания? А этот голос… Она даже и вообразить себе не могла, насколько сильно может возбуждать один лишь голос. Даже сейчас, когда Дамиано медленно опускается вниз и разводит колени перед краем сцены, единственное, что остается — это сдержать рвущийся наружу стон, потому что фантазия уже нарисовала в голове что-то весьма грязное с участием его изгибающегося на полу тела. Кейт судорожно выдыхает и, торопливо расталкивая своими худенькими ручками всех стоящих рядом людей, бормоча под нос чуть слышные извинения, она бросается прочь из зала, понимая лишь одно… …он сделает, что угодно, ради её любви.

***

— За лунный свет, парни! — восторженно воскликнула Виктория, поднимая крохотный бокал виски над головой. Ребята заулюлюкали и присоединились, повторяя ее жест, тут же подхватив воодушевленный настрой. Концерт удался на славу, это уж точно. — Это всё наш Дами, — протянул сияющий от увиденного количества выпивки Томас, чьи щечки уже подрумянились от веселящего напитка. Светловолосый принялся по-дружески хлопать вокалиста по плечу, чуть не расплескав случайно виски из стакана, который держал во второй руке. — Без тебя мы никто! — выкрикнул он наконец, едва ли не выплюнув эти слова прямо в ухо слегка уставшего друга. — Обижаешь, — фыркнул Итан, наполняя очередной бокал темной янтарной жидкостью, — Дам, ты не будешь? — Нет, — безразлично ответил тот, по-хозяйски закинув руку на спинку дивана. — Нам больше достанется, — улыбнулась Виктория, забирая бутылку у Торкио, и скоро она уже пустовала, подпирая стеклянным боком деревянную ножку стула. Томас сделал небольшой глоток, смаргивая слезы. Дамиано закатил глаза, наблюдая за абсолютно не умеющим пить другом, и откинулся макушкой на спинку дивана. Наверное, стоило бы уже переодеться, снять с себя все кожаные ремешки, пойти в душ и наконец крепко уснуть в мягкой постели, но он был уверен, что об этом можно сегодня забыть. — Вик, а где твоя соседка? — перебил наконец всеобщий нескончаемый гогот Дамиано своим строгим голосом. Уже довольно прилично опьяневшие ребята не стали удивляться подобному вопросу. — У меня двухкомнатный люкс, забыл? — хихикнула басистка, махнув рукой в сторону коридора, — Кейт у себя… Говорит, что головка приболела, — расстроенно добавила девушка, шмыгнув носом. Вокалист лишь неудовлетворительно хмыкнул в ответ, скривив сжатые в полоску губы, и закурил. Черта с два он поверит в ее выдуманную болячку. Беги дальше, Кейт, тебе же так это нравится. Ты же всегда так делаешь. Это же легче, чем просто признать, что ты меня хочешь. От зажатой между пальцами сигареты исходил горьковатый дым, растворяясь в свете включенных ламп. Внутренняя злость на девушку постепенно затихала, предоставляя возможность мыслить чуть более здраво. Несмотря ни на что, Дамиано добился своего. Видел, каким желанием было пропитано всё ее тело. Оно отражалась даже в потемневших до безумия серых радужках, но пусть. Пусть бежит. Избегает его. Снова и снова, боясь подпустить ближе. Дамиано и вправду мог напугать её сегодня. Своим дерзким взглядом, не покидающим ее лица ни на секунду, или этим чертовски сексуальным образом — да, он видел, что творил с ее телом, что она текла лишь от одного его вида — ну и добить, признавшись в своих желаниях с помощью слов собственной песни. Перегнул палку походу… Вокалист с раздражением отбросил сигарету и поднялся с дивана. Создавать тошнотворную видимость своего присутствия здесь уже слегка поднадоело. — Я к себе, — кинул он на последок, удаляясь из комнаты. Друзья даже не повернулись в его сторону. Слишком увлеченные включенным телевизором, они и вовсе не заметили его уход. Сделав пару шагов по небольшому коридору, итальянец на мгновение остановился у двери во вторую спальню — её спальню. Паркет предательски скрипнул под тяжелой обувью. Кейт неосознанно вздрогнула, прижав обтянутые колготками колени к груди, и с легким испугом в глазах уставилась на запертую дверь. Казалось, вот-вот и она распахнется, демонстрируя стоящего за ней Дамиано с самодовольной — сегодня она точно у него была бы такая — улыбкой на лице. Но круглая золотистая ручка осталась без движения. Облегченный выдох вырвался из груди. Сейчас Кейт уже не понимала, зачем нужен был весь этот маскарад на концерте. Ведь это же не её, совсем не в её характере или стиле. Поступок этот казался теперь таким детским, необдуманным, абсолютно лишним и не нужным ни ей, ни ему. Да, она специально нацепила на себя всё это чертовски привлекательное тряпье, желая победить. Показать, что не только он способен сводить с ума одним лишь своим появлением на сцене, но… Похоже, Дамиано вновь остался непревзойденным. Девушка опустила лоб на колени и накрепко зажмурила глаза, повторно выдыхая долго сдерживаемый в легких воздух. Глупая. Глупая. Глупая. Сидит, обвиняя себя в этом бредовом ребячестве, боясь сделать лишний шаг из комнаты, потому что, если только… если увидит эти карие глаза — это будет конец. Всему. Кейт пропадет, не будет больше ее в этом мире, ведь она навсегда исчезнет, растаяв в плавящих нутро темных радужках цвета колы. Она и сама не знала, какая неведомая сила и каким чудом унесла ее часом ранее из наполненного аплодисментами зрительного зала. Как только ноги, спотыкаясь об ровный пол, вынесли ее из того злосчастного помещения, девушка, запрыгнув на ходу в такси и наскоро сообщив водителю адрес отеля, за минут двадцать добралась до номера и замерла в одном положении — на краю заправленной постели с одной стянутой с ноги туфлей. Что ж, Кейт… Впечатляет. Ты просто умница. Девушка чуть не застонала от бессилия, от нелепости и глупости. От своей. От его. От невозможности до конца понять саму себя и справиться с разъедающим ее изнутри страхом, что никак не хочет покинуть грудную клетку. И что теперь? — крутится на языке этот бездарный вопрос уже почти сутки. Но ответа на него нет. Словно запертая в замкнутый круг, она бежит от неминуемого, прекрасно понимая, что уже готова сдаться. Что уже давно хочет сдаться. Тень от чьих-то ботинок падала на темный паркет, виднеющийся в узенькой щелке под дверью. Пальцы на носочках бесшумно коснулись прохладного пола, когда девушка осторожно привстала с кровати и тихонько подошла ближе. Она прислушалась, когда чьи-то костяшки трижды ударили в двери. Аккуратно. Почти скромно. — Пришел сказать тебе спокойной ночи, Кейт, — хрипло прошептал Дамиано, тяжело вздохнув, и под веками девушки довольно ясно нарисовалась картина, как слегка приоткрылись при этом его до ужаса правильные губы, которые чертовски хотелось ощутить на своей коже. Она сухо сглотнула от тут же подкинутых подсознанием воспоминаний о его жестком языке внутри своего рта, но промолчала, сводя ноги вместе. Это движение уже стало навязчивой привычкой. Она всегда делала так при звуке его голоса, потому что низ живота загорался нестерпимым пламенем. Пару раз девушка сдерживалась, отгоняя желание приспустить лишнюю одежду и коснуться себя там, где хотела ощутить его. Интересно, каково это — чувствовать его внутри? Насколько грубо? Насколько… …больно? Чёрт, просто не думай об этом, когда он стоит в полуметре от тебя за не запертой на замок дверью. Кейт приложила пальцы к пульсирующим вискам, слегка надавливая, надеясь выгнать из головы все неприличные мысли. Это же всё так… Как? Мерзко…? О нет, Кейт, ты ведь уже давно так не считаешь. Кожаные ботинки вокалиста тоскливо скрипнули, касаясь паркета, и девушка задержала дыхание, мысленно зажав ладонью рот во избежание лишнего звука. — Не ответишь, да? — горький смешок, — можешь молчать. Я знаю, что ты стоишь у двери и слушаешь. Ты всегда так делаешь. Каждый раз, когда бежишь от самой себя, скрывая истинные желания. Дамиано грустно покачал головой, зарывшись ладонью в слегка спутанные волосы на затылке. — А ещё знаю, что ты сегодня тоже не уснешь… Шумный выдох. Тяжелая подошва отлепилась от пола, и в коридоре раздался затихающий звук удаляющихся шагов итальянца, а в след за ним грохот резко захлопнувшейся входной двери. Словно в каком-то леденящем душу оцепенении девушка тупо смотрела перед собой, уперевшись в деревянную поверхность невидящим взглядом. Сквозь полупрозрачную пелену, застилающую ее серые глаза, она удивленно смотрит на собственную ладонь, которая медленно проворачивает по часовой стрелке золотистую ручку. Дверь распахивается, а Кейт стоит, будто в анабиозе, наблюдая за собой, словно зритель — со стороны. Заливистый смех Виктории, бурчания Итана под нос и хихиканья Томаса вперемешку с громким шумом телевизора — всё это где-то далеко, в соседней комнате, за задернутым плотно занавесом дикого, пылающего под рёбрами желания. И это не важно. Так до охуения не важно, ведь всё внутри сошлось клином на вышедшем только что из номера вокалисте. Темная дверь аккуратно захлопывается в сопровождении почти не уловимого человеческим ухом звука, и девушка делает шаг. Один. Второй… Десятый. Руки подрагивают от легкого постукивания черных каблуков, что эхом разносится в ночном коридоре отеля. Осталось каких-то пять метров. Зловещий чертенок тянет за руку, подводя все ближе и ближе к логову самого дьявола, и девушка знает, поддается и на полпути отпускает руку чертенка, говоря одним лишь взглядом — я сама. Шаги замедляются и Кейт замирает, ощущая легкую дрожь по всему телу. Прямо перед глазами — его дверь. В голове веером пронеслись, оживая, воспоминания — сколько же раз она неуверенно заносила кулачок прежде, чем постучаться к нему. Сейчас же она точно знает, чего хочет. Три мерных удара. И плевать, что внутри сердце колотит так, словно готово выскочить из груди. Плевать, что колени бешено трясутся, а ноги подкашиваются, отказываясь делать шаг — и Господи — что будет, когда Дамиано покажется на пороге?! Она не знает, не хочет думать об этом и отбрасывает в сторону все отвлекающие и приводящие в себя вопросы. Сегодня… она не хочет быть в себе. Серые глаза не покидают темной двери. Девушка прислушивается — ни звука. Только лишь отдаленно напоминающий воду в душе шум. Тоненькая ручка обхватывает дрожащими пальчиками ручку и проворачивает, с распахнутыми от удивления глазами Кейт таращится на отворяющуюся перед ней дверь. Он не закрывал на замок… Ждал её — подсказало подсознание ответ на нелепый вопрос, бьющийся о стенки грудной клетки. Несколько тихих шажков, и порожек остался позади прикрывшейся за девушкой двери. Замок она провернула за два оборота, ведь теперь ему точно некого ждать. Шум воды гудел в ушах, словно подталкивая, заманивая зайти внутрь, в ванную, где сейчас умывается Дамиано или купается. Без всей этой кожаной одежды и ремешков, без сдавливающих брюк и без нижнего… …белья — не успела подумать Кейт. Послышался тихий скрип провернувшегося вентиля крана, и шум моментально затих, оглушив девушку наставшей в номере тишиной. Словно что-то резко пробудило от напавшего анабиоза, будто включился усыпленный на время здравый смысл, заставляя легкую панику растечься по всем конечностям, сковывая девушку по рукам и ногам. Ошеломленная внезапностью нахлынувших страхов, Кейт, боясь пошевелиться, смотрела, как медленно открывается дверь в ванную, а за ней он. И прежде, чем карие радужки успели поглотить девушку своим обжигающим взглядом, в голове успела промелькнуть лишь одна мысль — ещё в одежде. — Зачем ты здесь? — почти холодный, незаинтересованный тон вырвался из груди вокалиста. Сердце замерло, Кейт потерянно следила за каждым его шагом — к ней — не понимая, что сказать, как отреагировать. Стоять ей или отшатнуться? Быть может еще не поздно выскочить за эту дверь позади…? — Эм… я… Просто потрясающая лаконичность, Кейт. Еще скажи, что заблудилась. Дамиано еле сдержал усмешку, заметив легкий румянец, выступивший на щеках девушки. Нет, кажется, это никогда не перестанет поднимать ему настроение — наблюдать за тем, как она смущается, ведь сама не понимает, что делает здесь. …или понимает? — У меня немного голова болит, — наконец выдавила из себя Кейт, нервно сглотнув ком в горле, — а у Виктории телевизор и… шумно… Уголки губ вокалиста поползли наверх, пока глаза не покидали заметно подрагивающую девушку в дверях. Дамиано в приглашающем жесте махнул рукой в сторону комнаты, и лишь одна фраза вырвалась наружу из его изогнутых в самодовольной усмешке губ, когда брюнетка неуверенно прошла мимо, чуть не споткнувшись. — Врать ты не умеешь, Кейт… Она слегка опустила голову, чтобы избежать взгляда карих радужек, надеясь, что стук собственного сердца звучит так громко лишь в ее ушах. Шагая подгибающимися ногами в указанном направлении, девушка широко распахнула глаза, понимая, что теперь стоит в помещении с кроватью. Просто неприлично широкой, стоит заметить. И, наверное, весьма удобной. Только не показывай ему, что ты боишься. Ведь это глупо, это же… он. Кейт несмело подошла к тумбочке у стены, осторожно проводя рукой по раскрытой тетради со стихами. Серебристые глаза пробежались по тексту, изумленно останавливаясь на еще недописанных строчках. Ранее она и не догадывалась, кто является автором этих песен. — Я не знала что… — Ты многого не знаешь обо мне, Кейт, — самодовольно заметил итальянец, глядя на девушку сверху вниз. Он позволил ей взять тетрадь в руки и пораженно разглядывать уже слегка потрепанные страницы, на которых виднелись знакомые строчки, выведенные карандашом, множество раз стертые ластиком и переписанные заново. Дамиано лишь стоял в полуметре, облокотившись оголенной спиной об стену, с легкой улыбкой на губах наблюдая за тем, как подрагивают от волнения кончики ее пальцев. Видел, как девушка хватается за этот старенький блокнотик в руках, как за спасительную соломинку. Вокалист прекрасно знал, зачем она здесь, но не давил, позволяя девушке начать самой. И позволяя передумать. — Знаешь, я… — помялась Кейт, напряженно постукивая ногтями по деревянной тумбочке, — хотела сказать, что концерт был просто… невероятный. Незабываемый и крышесносный настолько, что перед глазами до сих пор представляются все его чарующие движения на сцене. Карие радужки итальянца не покидали сосредоточенного лица девушки, в то время, как она прожигала взглядом собственные руки, касающиеся края столика. Дамиано прикусил щеку изнутри, стараясь сдержать улыбку при виде ее волнения, хотя самого чуть ли не трясло от одной лишь мысли о том, что она пришла к нему, в его комнату. Сама. До чертиков смущенная и раскрасневшаяся, но пришла. А сейчас пыталась выдавить из себя хоть какие-то слова, чтобы разбавить неловкое молчание. — Еще мне очень понравилась последняя песня, — тихо призналась Кейт, едва слышно. И от ее голоса кровь ударила в голову, с шумом вынося оттуда любые мысли, кроме одной. Ей. Понравилась. Та песня. Та самая. Которую он специально добавил в список, чтобы спеть для нее. — Чем же? — вкрадчивый шепот откуда-то слева. Тоненькие ручки соскользнули с тумбочки, и девушка медленно обернулась, поднимая свои слегка потемневшие глаза на Дамиано. — Тем что… ты смотрел на меня. Вокалист глубоко вздохнул и, запрокинув голову к потолку, оттолкнулся от темно-бежевой стены, сделав пару шагов в сторону девушки, заставляя ее слегка попятиться назад. Боже, когда она уже перестанет так сильно его бояться? Бедра вжались в острый край тумбочки, когда Дамиано подошел почти вплотную, оперев руки о деревянную поверхность по обе стороны от нее. Воспоминания мигом вспыхнули в голове. По кругу пронеслись разом и кухня в общем доме, и тот стол, и горячие руки, ласкающие грудь, заставляющие соски моментально твердеть, и его колено, разводящее ее напряженные ноги. И там внутри так мокро. Так жарко. — Стой, — вскрикнула Кейт, с паникой в глазах вглядываясь в лицо парня. И он замер, сдержав разочарованный стон, который хотел вырваться из груди, — что ты… что ты делаешь? — голос дрогнул, и она судорожно сглотнула. Дамиано хотел усмехнуться, но смешок начал умирать на его губах при виде этого испуга, так четко видневшегося в ее серебристых радужках. — А что я делаю? — Стоишь так близко, — шепнула она, мазнув взглядом по обтянутой кожаными ремешками оголенной груди. Так близко. Только бы вытянуть руку и коснуться. Медленно и осторожно. Исследуя. Обводя руками каждую татуировку… Подушечки пальцев закололо от разлившегося по ним жара, и Кейт в ужасе заметила, как ее ладошки упираются в грудь итальянца. Сердце замерло. Горячая волна прокатилась по телу от ее невесомого касания. Дурной знак. Дамиано пытался сосредоточиться на лице девушки, но глаза сами опустились сперва на нежные пальцы, неуверенно прижавшиеся к часто вздымающейся груди, а позже соскочили, скользя вниз — по стройным ножкам девушки, виднеющимся из-под черной юбочки со складками. Ее чертовы ноги. От которых так легко свихнуться. Утонуть, захлебнувшись в пробежавшей по телу волне возбуждения. Дыхание сбилось. Что она там говорила только что? Он стоит слишком близко? О, нет… Это ее ноги слишком близко, просто нестерпимо близко. Дамиано быстро облизнул губы, с трудом возвращая взгляд к упирающимся в грудь ладошкам. — Оттолкнешь уже или так и будем стоять? Накрашенные ногти тихо скрипнули, царапнув краску на лакированной деревянной тумбочке. Конечно она оттолкнет. Прямо сейчас оттолкнет. Непременно — шепнуло сознание, когда подрагивающие пальчики, не слушаясь, поднялись выше по невыбритым мелким волоскам на груди. Кейт почувствовала на себе напряженный взгляд карих глаз. Почти болезненный. И сердце сжалось, тоскливо заныв под рёбрами. — Что ты делаешь? — спросил хриплый голос, опалив волосы на макушке горячим дыханием. — Ничего, — почти беззвучно в ответ. Указательный пальчик скользнул в удерживаемое ремешками прямо под впадинкой между ключиц металлическое колечко и, обвившись вокруг него, легонько потянул на себя. Дамиано едва ли успел сдержать рваный выдох. Кисти рук вцепились в край тумбочки, мешая итальянцу толкнуться вперед бедрами, костяшки пальцев побелели, от того, с какой силой от стискивал деревянную поверхность. Тяжелое дыхание стало прерывистым, когда девушка поднялась чуть выше, достигнув замысловатых клепочек, закрепленных на ремешках возле шеи. Терпеть эту пытку стало невыносимо, когда нежные пальчики коснулись небольшой пряжки одного из кожаных ремней. Она вообще понимает, что творит? — Кейт, — голос дрогнул, когда взгляд коснулся ее томных глаз. Расширенные зрачки почти полностью поглотили серый оттенок радужек. Дамиано облизнул мгновенно пересохшие губы. — Ты зря пришла сюда в этом. Вокалист окинул взглядом тело девушки. Карие глаза возбужденно пробежались по облегающему черному топику, спустились ниже, почти вылизав аккуратный пупок, и затерялись в небольших складочках слегка помятой юбки. Кейт заметила прикованный к ее одежде взгляд Дамиано и лихорадочно втянула в себя носиком воздух, вопросительно заглядывая в радужки итальянца. — Так мне снять это…? Невесомым шепотом разнеслись по комнате эти слова, отскакивая от панорамных окон. И оба замерли оглушенные озвученным вопросом. Словно что-то неимоверно тяжелое упало на голову, заглушив все крутящиеся в голове мысли и даже бешеный стук разрывающего грудную клетку сердца. Остановились. Ошеломленные. Глядя друг на друга неверящими взглядами. А в следующую секунду он подался вперед. К ней. Сразу захватывая небольшие — уже приоткрытые для него одного — накрашенные темной помадой губы Кейт, впиваясь в них глубоким требовательным поцелуем. Влажно. Туго. Именно так, как нравилось ему, принимал ротик девушки его жесткий язык, грубо проникающий глубоко, вылизывающий нёба изнутри. Приглушенный стон вырвался из груди девушки, когда Дамиано с силой толкнул ее в лопатками в темную стену, не разрывая жаркого поцелуя. Затылок больно приложился к бетонной поверхности, но Кейт не почувствовала. Были лишь его требовательные губы, жесткий язык и медленно скользящие руки по телу. Сотни. Нет. Тысячи мурашек побежали вверх по позвоночнику от его прикосновений, от каждого мимолетного ощущения прохладных подушек пальцев на обнаженных участках кожи. Дыхание тяжелое у обоих. Заполняющее комнату рваными стонами и низким рычанием, звучащими в унисон. И как чертовски правильно раздавались эти звуки… Горячие губы вокалиста на мгновение отдалились, и Кейт порывисто обхватила тоненькими ручками его шею, испугавшись, что он отстранится. Дамиано тихо рассмеялся, уткнувшись носом в каштановые кудряшки, вдыхая дурманящий аромат раскиданных по плечам мягких волос. Кокосовая стружка. И цитрус. Такой привычный, почти родной. Итальянец прикрыл глаза, блаженно перекатывая на языке этот запах. Ладонь Дамиано нечетким движением нащупала выступающий на стене перламутровый выключатель. Яркий свет, заливающий спальню, с раздавшимся во вскипающем подсознании щелчком мгновенно погас, охватывая полутьмой целующуюся пару. — Так лучше, — шепнул на ушко Дамиано, лишь на миг оторвавшись от влажных приоткрытых губ девушки, которая едва заметно кивнула, что-то неразборчиво простонав тихим голоском. Даже в темноте можно было различить легкий оттенок улыбки на лице вокалиста, когда его пальцы мягко сжались вокруг маленькой ладошки девушки и потянули к кровати. Кейт несмело последовала за медленно подводящим ее к постели Дамиано, поглядывая на их переплетенные пальцы. Было страшно, но ведь так и должно быть в первый раз, верно…? Когда желание становится сильнее, перебарывая все лишние сомнения и опасения. Когда понимаешь, что просто хочешь этого, откинув в сторону все отвлекающие нелепости. И сейчас было так. Прохладная простыня коснулась оголенных плечиков, слегка подрагивающих от волнения. — Подожди, — не успела выдохнуть Кейт, прежде, чем горячие губы снова врезались в ее рот. Нависнув над девушкой, Дамиано прижался к ней всем телом, позволяя почувствовать его возбуждение, этот жар, исходящий даже через плотную ткань брюк. Язык нежно обвел нижнюю губу девушки, оставляя блестящую дорожку на искусанной коже. — Дамиано, — тихо окликнула она, чувствуя, как обжигающие движения его рук спускаются к завязочкам на топе. Остановился. Замер в ожидании, пытаясь сообразить, что на этот раз… Он задержал дыхание, наполняя до предела раскаленные легкие ее восхитительным запахом, вызывающим легкую дрожь по телу, боясь, что она вновь прервет его, оттолкнет… — Что случилось? — спрашивает на выдохе. Голос низкий. Чужой. Он не узнал его. Девушка легонько прикусила губу, чувствуя, как щеки наливаются краской при мысли о тех словах, что нужно произнести. Она не хочет, стесняется этого, но просто обязана сказать. — Нет, ничего… — неохотно выдавила она, растягивая на выдохе гласные, — просто… ну… Господи, Кейт, договори уже, что бы там ни было. Серые радужки забегали по комнате в поисках ориентира. Дамиано чуть не выпустил из груди раздраженный вздох, но сдержался, не желая торопить девушку. Не время делать ошибки, когда она лежит под ним, в его постели, и пытается произнести уже известные для него слова. И если надо, он смог бы произнести их сам. — Что, Кейт? — мягко прозвучал голос, не торопя, но помогая сказать вставшие комом в горле слова. — Дамиано, я еще… Никогда… — она сглотнула, пряча взгляд, вперив его куда-то в черный узор змея-искусителя, — никогда, — снова замялась, не находя нужного термина, ведь одурманивающий горьковатый запах любимых сигарет вокалиста вскружил голову, вынося любые здравые мысли. Внутри что-то вспыхнуло ярким пламенем, разгоняя жар по онемевшему телу, туда, ниже, где уже нестерпимо пульсировало, оттягивая кожаные брюки. И сердце зашлось, ревущим набатом стуча по мозгам — я у нее первый. Господи, Дам, что это? Частое дыхание и практически бесконтрольная нежная улыбка на в миг пересохших губах. Словно у тебя это впервые, а не у нее. Успокоиться. Надо срочно успокоиться. — Кейт…? — очнувшись, позвал он. Девушка нерешительно подняла на него свои серые радужки, в которых смущение и неловкость навечно сплелись в прочную косичку с почти диким, горящим желанием, которое заставляло тонуть, расплавляясь в этих глазах. Дамиано тихо вздохнул, вглядываясь в ее лицо, как бы подбадривая продолжить неозвученную фразу. — Я никогда… не была с мужчиной… — застенчиво произнесла девушка, не отводя от парня своих глаз, — это мой первый раз. — Мне остановиться? — спросил Дамиано, выгнув бровь, но Кейт поспешно замотала головой. — Нет, нет… я не это… Имела в виду — хотела сказать девушка, но не успела, ведь нежный поцелуй на губах не позволил договорить. Такой мягкий и осторожный, словно вокалист боялся спугнуть ее. Он был обещанием. Этот поцелуй. — Я буду осторожен, — заверил Дамиано, немного отстраняясь, и заметил легкую улыбку на лице Кетрин. Она едва уловимо выдохнула в попытке расслабиться. Дамиано вновь коснулся нежных губ девушки своими, отвлекая от собственных пальцев, что быстро развязывали веревочки на черном топике. Плотная ткань полетела в сторону, от чего прохладный воздух спальни опалил кожу оголившегося животика, и Кейт вновь напряглась, испуганно втягивая в себя воздух. Сильные пальцы осторожно обхватили аккуратный подбородок девушки, отводя в сторону голову, чтобы тут же припасть губами к бледненькой коже на шее. Мягко, не прикусывая, чтобы случайно не оставить следов, которых Кейт потом будет стыдиться. Дамиано хорошо знает, что будет. Он скользит ниже, утыкаясь носом в крохотное углубление ключицы, втягивая в себя аромат кожи, вбирая весь без остатка, принадлежащий ему. Только ему. Девушка несмело выгибается под его прикосновения, помогая рукам итальянца найти путь к застежкам бюстгальтера на спине. Лишний предмет гардероба летит в сторону, и Дамиано обхватывает губами затвердевший от возбуждения сосок, не удержавшись, и слегка прикусив нежную кожу. Кейт захныкала от желания, выгибаясь еще сильнее, чуть ли не до тихого хруста в позвонках. Подалась вперед грудью, откинув голову на подушку. Вокалист приподнялся, и от вида ее опущенных, слегка подрагивающих ресничек, чуть не сорвало всё самообладание. Ее каштановые волосы были раскиданы по его подушке, словно в тех фантазиях, когда он мечтал о ней, доставляя себе удовольствие. А сейчас она лежит перед ним, в его руках. Выгибается, подставляя его губам свою часто вздымающуюся от прерывистого дыхания грудь. Уже не в фантазиях. Это было словно несбыточная мечта, ставшая реальностью. В ушах шумело, стучало от желания, отдавая в напряженный до предела член, больно оттягивающий брюки. А сейчас, глядя на ее запрокинутую голову на подушке, вокалист чуть не кончил от ощущения трущейся о пульсирующий пах ткани. Рваный стон вырвался из груди, и Дамиано, не в состоянии далее медлить, ухватился руками за странную застежку на черной юбке. Она никак не поддавалась. — Я сама, — тихо выдохнула девушка, слегка приподнявшись на кровати. Послышался звук расстежки, и Дамиано отшатнулся назад, завороженно наблюдая, как с худеньких бёдер девушки соскальзывает ненужная ткань. Она раздевается перед ним. Для него… И это осознание словно ударило по мозгам, вынуждая резко податься вперед, вжимая девушку в кровать всем своим весом. С ее губ слетел вскрик удивления, когда накрашенные ногти Дамиано судорожно подцепили колготки и потянули на себя, разрывая сетчатую ткань, царапая чуть ли не до крови покрытую мурашками кожу на коленках. Кейт прикусила губу, чувствуя как колено вокалиста касается внутренней стороны бёдер, разводя их в стороны. Она не смогла сдержать стон, когда большой палец медленными движения стал поглаживать клитор прямо через насквозь мокрую ткань трусиков. Тоже черных. Кружевных. Будто бы Кейт… — Специально надела такое сексуальное белье? — прошептал возле уха Дамиано. — Нет, — выдохнула вместе с очередным стоном. — Уверена? — переспросил итальянец, осторожно стаскивая последний элемент одежды с подрагивающего от желания тела девушки. Кейт смогла только обессиленно кивнуть в ответ, выставив вперед хрупкие ладошки, уперевшись ими в широкую грудь перед собой. — Постой… — попросила она, потянувшись к кожаным ремешкам, обхватывающим его ключицы. — Чего ты хочешь, Кейт? — чарующий шепот, где-то за гранью действительности. Тебя. Девушка облизнула пересохшие губы, слегка потерявшись под его пристальным, видящим насквозь, взглядом. — Хочу… чтобы ты снял это, — смущенно произнесла Кейт, тяжело дыша, — всё это. Дамиано чуть не задохнулся этими словами, чувствуя, что еще немного, и он просто войдет в нее без какой-либо подготовки, потому что стоит только взглянуть в эти томные глаза и… И всё. Просто всё. Чертов край обрыва. Берег бескрайнего серебристого моря — нет, океана — этих радужек, и он лежит на нем, как рыба, хватая ртом воздух, стремительно ускользающий из пылающих легких. Довела. Снова до этого херого края. — Не хочешь помочь мне с этим? — прошептал сквозь сведенные зубы. Глаза Кейт непонимающе распахнулись, и она задумчиво оглядела сложные переплетающиеся ремешки. — Не думаю, что я… — Тсс… — Дамиано приложил палец к ее распухшим от поцелуев губам, заставляя мгновенно замолчать, — я сам. Он завел руку за спину, щелкая каким-то креплением на шее, и Кейт как-то слишком оглушенно смотрела на то, как с его загорелой груди спадают ослабленные ремешки — один за другим — оголяя тоненькие полосы кожи. Девушка не удержалась и потянулась рукой к нему, желая коснуться, но вокалист грубо перехватил ее запястья, отводя от собственного тела. Еще одного прикосновения он сейчас просто не вынесет. — Ляг, — приказал Дамиано низким голосом, не терпящим возражений. И он легла. Моментально подчинилась, боясь ослушаться. Абсолютно нагая, она глядела на нависающего над ней итальянца из-под опущенных, слегка подрагивающих, ресничек. Внутри всё затрепетало от желания с силой сжать ноги вместе, когда его ладонь опустилась на внутреннюю сторону бедра, поднимаясь выше, но он не позволил. Девушка закусила губу в попытке сдержать стон, когда его рука приблизилась к запретной зоне, но вокалист резко остановился, усмехнувшись. — Всё равно не получится, Кейт, — покачал он головой, оглядев ее сжатые в тонкую полосочку губы, — не сдерживайся, — заговорчески шепнул, нежно огладив одним пальцем клитор. И она послушалась. Снова. Поняла бессмысленность своих попыток, когда один палец медленно вошел внутрь. Наружу вырвался громкий протяжный стон, и она сжала в кулачках черную простынь под собой. Хотелось сжать бёдра, удерживая в себе его руку, но Дамиано снова не позволил, коленями удерживая на месте ноги девушки. Она резко втянула в себя воздух, когда Дамиано завел еще один палец, начиная слегка разводить их внутри нее. — Больно? — с беспокойством спросил он, вглядываясь в ее лицо, видя, как Кейт смаргивает — хоть бы только ему это показалось — выступающие на глазах слезы. Она молчала, лишь прерывисто вдыхая и выдыхая воздух. — Кейт? — прохрипел он, сдерживая рвущийся стон от ощущения того, насколько в ней узко. И влажно… для него. — Всё… хорошо, — выдохнула она, открывая зажмуренные глаза. Ага, как же… По ней так и видно, как всё хорошо. По этим вздрагивающим от каждого движения пальцев внутри ресничкам, по трясущимся в попытке сжаться коленям и всё сильнее сжимающим черную ткань рукам. Теперь он точно знал, что надо будет максимально сдерживать себя, чтобы не сделать больно. Дамиано осторожно вынул влажные от смазки пальцы и отстранился. Низ живота нестерпимо заныл, требуя обратно его тепло внутри себя, его ласку и эти прикосновения. Кейт против собственной воли обхватила его за плечи, стараясь притянуть к себе, но он мягко отвел ее ладони в сторону. — Не двигайся, — произнес он, поднимаясь с кровати, чтобы освободить себя от брюк. Руки коснулись кожаного ремня и, быстро расправившись с креплением, отшвырнули одежду в сторону, оставляя итальянца в одном нижнем белье. Глаза девушки широко распахнулись, зацепившись за татуировку в виде трех крестов на лобке, а затем Дамиано приспустил боксеры, отбрасывая их в кучу остальной одежды, стоя над девушкой абсолютно обнаженным. В серых радужках мгновенно застыл испуг и растерянность, словно ей резко захотелось вскочить, но она судорожно сглотнула, начав дышать еще чаще. Приоткрывшиеся от увиденного размера в удивление губы замерли в немом вопросе — как оно… — Смотри мне в глаза, Кейт, — строго сказал Дамиано, в одно движение оказавшись между ее разведенных бёдер. Он нависал над ней, стоя на коленях в постели, а она… Господи, распахнута перед ним. Не закрывается, не боится, а делает всё как он просит. Дамиано опустился ниже, подавшись желанию захватить ее губы своим ртом, отвлечь… Но хоть он и попросил, ее взгляд все равно то и дело скользил вниз — туда, где его напряженный член почти касался раскрытой промежности. Кейт задохнулась собственным выдохом, когда почувствовала, как он приставил головку ко входу. А в следующую секунду Дамиано был в ней. Громкий вскрик на мгновение заполнил спальню. Она выгнулась, неосознанно подавшись навстречу его движению. Он замер, почти не дыша. С тревогой заглядывая в ее лицо, пытаясь отыскать там что-то… хоть что-нибудь. Кейт судорожно вцепилась в напряженные плечи вокалиста, спрятав голову у него на шее и тяжело дыша. Оглушенный собственным сердцебиением, Дамиано стискивает руками кожу ее ягодиц, прижимая к себе. Не шевелится, ждёт. Столько, сколько ей будет нужно. — Ты как? — сдавленным голосом, почти задыхаясь от ощущений. Какого черта это за вопрос?! Сам же видишь, как она. Девушка с трудом сглатывает, пытаясь расслабиться. Ее сбивчивое дыхание приятно холодит кожу возле уха. — П-продолжай, — тихо-тихо выдыхает она, находя руками каштановые кудри вокалиста и наматывая их на свои пальцы. И повторять не нужно. Осторожно подхватив девушку под колени, делая так, чтобы они теперь обхватывали его талию, Дамиано осторожно толкает вперед, входя до конца. Она дрожит. Покусывает кровоточащую нижнюю губу, вцепившись в слипшиеся пряди волос вокалиста. Он чувствует как катится по спине леденящая кожу капелька пота. Заглядывает в напряженное лицо девушки. Кейт подается назад и откидывается головой обратно на подушку, неосознанно сжимая Дамиано внутри себя. Из его груди вырывается низкий стон, а глаза прикрываются от ощущения этой тесноты и влажности. А когда карие радужки распахиваются, он замечает легкую улыбку на лице девушки и слабый кивок, разрешающий, а вслед за ним невесомое движение безмолвных губ. Не останавливайся. Это конец. Просто конец его терпению. Низко зарычав, Дамиано припадает к ее приоткрытому рту, глубоко целуя, оттягивая изрядно искусанную, им же, нижнюю губу, пока возобновляет толчки. Нежно. Осторожно. Сдерживает себя, чтобы ей не было больно, старается притупить бешено пульсирующие в паху желание резко податься вперед, грубо входя до конца, потому что сейчас есть то, что важнее его собственного удовольствия. Тоненькие ручки смещаются на спину, царапают почти до крови кожу под лопатками, впиваясь в нее крохотными ноготками. Девушка расслабляется. Жжение в низу живота постепенно растворяется в скользящих, плавный движениях внутри, в тепле сжимающих ягодицы крепких рук и этом огненном взгляде карих глаз, в котором сейчас страсть граничит с нежной заботой. — Дамиано… — шепчет едва слышно, непроизвольно, и итальянец слегка вздрагивает от произнесенного вслух имени. Если она еще раз простонет его вот так, он же просто… Вокалист хрипло зарычал, утыкаясь носом в кудри девушки, шепча какой-то неразборчивый бред, легонько прикусив зубами мочку уха. Кейт судорожно охнула, резко подавшись тазом навстречу его движениям. Тоненькие колени задрожали, с силой обхватывая талию движущегося внутри итальянца. Заметив эту грань, на которой сейчас балансирует девушка, Дамиано толкнулся вперед, впервые не сдерживаясь — до самого конца, и Кейт вздрогнула, выгибая спину от пронзившего тело удовольствия. Приглушенный стон отразился от панорамных окон, отдаваясь эхом где-то в ушных раковинах. Мир покачнулся, трескаясь на части, и девушка откинулась, вжимаясь затылком в подушку. Дамиано смотрел на ее разметанные по его кровати каштановые кудри, на часто вздымающуюся грудь, где кожа аппетитно обтягивала выступающие рёбра, чувствовал как ее влажные стенки, яростно пульсируя, сжимаются вокруг твердого члена, пока губы приоткрываются от сводящего с ума оргазма. Собственное удовольствие пылающим клубком сворачивалось внутри, и долгожданная разрядка наконец горящей волной прошлась по телу, заставляя замереть, напрягая все мышцы, чувствуя, как горячая жидкость заполняет собой девушку. И оба замерли, оглушенные тяжелым дыханием, глядя в сияющие глаза друг друга. Пара мгновений — и он осторожно отстранился, выходя из девушки. Кейт слабо улыбнулась и обессиленно подняла ладошку, касаясь щеки нависающего над ней мужчины. Мелкая щетина привычно покалывала кожу, но ей нравилось. Дамиано мягко прижал ее руку своей к собственному лицу, а затем опустился и захватил приоткрытые от затрудненного дыхания губы со смазанной помадой. Нежно, почти невесомо, лишь слегка коснувшись языком уголка рта. Из груди девушки вырвался приглушенный стон, когда он отстранился, глядя на трепещущие реснички прикрытых глазах. — Я не сделал тебе больно? — обеспокоенно спросил Дамиано, напряженно сглотнув. Одна его рука переместилась на низ живота девушки, ласково поглаживая. Кейт слегка покачала головой, спутывая волосы на затылке. — Нет, — мягко улыбнувшись, — всё прекрасно… Вокалист недоверчиво цокнул языком и приподнялся с постели, даже не стараясь прикрыться. Глаза девушки испуганно метнулись к телу итальянца, когда его ноги коснулись пола, и она замерла с непроизнесенным вопросом на губах. Дамиано сразу заметил напряжение и страх в ее глазах. Он нагнулся, подхватывая с пола валяющиеся в куче одежды боксеры и двинулся в сторону ванной комнаты. — Сейчас вернусь, — поспешил он успокоить девушку, на глазах которой едва ли не успели выступить слезы при виде его отдаляющихся плеч. Кейт только сейчас заметила, что лежала, задержав дыхание, и рвано выдохнула, успокаиваясь. Со стороны коридора раздавались мерные звуки шагающих по полу голых ступней итальянца, а затем послышался шум льющейся из-под крана воды. Девушка принялась натягивать на себя одеяло, как только услышала скрип закрывающегося вентиля, но руки не слушались. Дамиано вернулся. Уже в наскоро натянутых на бёдра боксерах и намоченным полотенцем в руках. Он мягко улыбнулся, окинув взглядом безрезультатно борющуюся с одеялом девушку. — Стесняешься? — вопросительно выгнул бровь, приближаясь к кровати. Кейт недовольно фыркнула, оставив попытки прикрыться. — Зачем это? — спросила она, посмотрев на полотенце. Дамиано не ответил. Только через секунду прохладная ткань коснулась низа живота, успокаивая легкое жжение внутри. Девушка блаженно прикрыла глаза, положив свою ладонь поверх его, прижимающей полотенце к телу. — Лучше? Кейт улыбнулась, не поднимая подрагивающих ресниц. — Намного… — А ведь говорила, что не больно, — едва слышно буркнул под нос итальянец, вызвав приглушенный смех у девушки. — Врешь ты и правда плохо, Кейт… Укоризненно помотав головой, Дамиано осторожно прилег рядом, привлекая девушку рукой к себе, и накрыл обоих пуховым одеялом. Ее бледная кожа, прижатая к загорелой груди итальянца, выглядела почти прозрачной на фоне черного постельного белья. Дыхание обоих наконец-то выровнялось, когда девушка уткнулась своим аккуратным носиком в углубление ключиц Дамиано, пока ее пальчики невесомо касались кожи, несмело обводя различные татуировки, до которых она могла дотянуться. Каштановые кудри разметались спутанными прядями по плечам, и вокалист нежно пропускал их сквозь свои пальцы. Дамиано осторожно коснулся губами макушки головы, оставляя на ней нежный поцелуй, вдыхал одурманивающий аромат ее волос, смешанный с горьковатым запахом дыма, повисшим в воздухе. Девушка сонно простонала, тихонько обдавая своим умиротворенным дыханием кожу на его груди, когда до задворок сознания долетел едва слышный шепот в самое ушко. — Ti amo, Ketrin.