Agnosthesia

Через 9 лет 9 декабря За окном с неба валилась какая-то мерзость, не похожая ни на снег, ни на дождь, убивающая любое предпраздничное настроение. Подумать только: так много раз я встречал Рождество, когда этот праздник походил на красивую зимнюю сказку, но никак не на то, что я сейчас наблюдаю на улице. Особенно было хорошо на Рождество девять лет назад… Оно, несомненно, было полно приятных воспоминаний, которые должны были остаться со мной надолго, но не выдержали под давлением ежедневной рабочей рутины и необходимой для работы, но бесполезной лично для меня информации. И тем не менее, я вспоминаю то время с великим благоговением… Как хотел бы я вернуться в этот отрывок прошлого хотя бы ненадолго, но даже помечтать об этом достаточно долго мне не предоставлялось возможным. Я сидел и лениво листал портфолио художников, которые мне периодически присылал мой друг. Здравствуй, двадцать первый век — даже не нужно видеться с человеком, чтобы понять, подходит ли он для той или иной работы. В мой новый бар нужна была серия картин для оформления интерьера. А точнее — серия портретов знаменитых музыкантов и не только. Сейчас в том здании проходит капитальный ремонт, и через несколько месяцев всё должно завершиться. Если дело пойдет хорошо, это будет не одно заведение, а целая сеть. Всё должно быть так, как я задумал! За сегодняшний день я открываю уже, наверное, десятую или пятнадцатую ссылку с примерами работ. Я не считал. И в каждом случае что-то мне не нравилось, всё было не то. Кроме последнего. Перед глазами пробегают портреты людей и животных, пейзажей почти нет. Только один. Судя по датам, это одна из самых старых работ этого мастера. Очень похоже на съёмку с дрона или вид из окна высотки: дома изображены в нижней трети картины небрежными мазками, справа, чуть ли не в самом углу, угадывается Берлинская телебашня. Но вот небо! Я, как загипнотизированный, вглядывался в изображение. Через небольшие просветы в громоздких свинцовых облаках прорываются яркие солнечные лучи. Как будто прямо над облаками висит гигантский прожектор. В нижнем углу стоит витиеватая подпись, состоящая из двух заглавных букв, стилизованных под какой-то замысловатый готический шрифт. По самому краю сознания проскальзывает мимолётное, неуловимое узнавание и исчезает. Странно. Мог ли я уже это видеть…? Вряд ли. Мои размышления прервал стук в дверь.  — Войдите! В кабинет вошёл мой давний друг и верный помощник — Оливер. Два метра ходячего умиротворения.  — Привет, Рих. Ну как, выбрал кого-нибудь, или тебе опять всё не нравится? — он подошел и присел на край стола, заглядывая в монитор. — Пора бы уже принять какое-то решение, ты с начала недели копаешься в этих рисульках. Скоро в Берлине закончатся художники! А нам хотя бы к концу весны нужно уже открываться.  — Олли, ты не понимаешь, всё должно быть идеально! А они все какие-то одинаковые, — я откинулся на спинку кресла и устало потёр глаза ладонями. — Но один вроде есть. Я скину тебе ссылку на его работы, свяжешься с ним сам? Мне ещё нужно разобраться с подарками на Рождество, а то кто-нибудь обидится.  — Да уж, смотри ничего не перепутай, как в прошлом году. В результате голова тогда болела не у тебя одного, — Ридель состроил кислую мину. — Не надоели тебе твои силиконовые куклы? Выглядят они, конечно, эффектно, но мозгов ни грамма. Нашел бы уже себе жену нормальную, а то скоро пятый десяток разменяешь, а всё никак не успокоишься.  — Боже, опять! — я закатил глаза и тяжело вздохнул. — Каждый год ты говоришь мне это. Не нужна мне никакая жена, дети, вообще вот это вот всё, — я неопределённо помахал руками. — Что бы какая-то баба пилила меня из-за всякой бытовой ерунды? Нет, спасибо, мне и так хорошо!  — Ну как знаешь, Рих. Просто, как твой друг, я за тебя беспокоюсь, — Оливер похлопал меня по плечу и улыбнулся. Поднявшись во весь рост, он слегка потянулся, почесал лысую голову и направился к двери. — Завтра свяжусь с твоим художником, не забудь скинуть мне информацию. Пока!  — До завтра. Оставшись в тишине, я снова повернулся к экрану монитора. Прокрутив ленту с фотографиями в обратную сторону, попутно рассматривая некоторые из них, я понял, что мне нравится то, что я вижу. Немного странно, что ни одного натюрморта не наблюдалось. Ни с фруктами, ни с цветами, ни с чем там они ещё бывают… Сейчас, как я заметил, все поголовно рисуют букеты и завтраки с каким-нибудь кофе и круассанами. Их отсутствие меня порадовало. Вроде бы портреты были самые обычные, но была в них какая-то еле уловимая общая черта. В некоторых деталях просматривались небрежные штрихи, но это совсем не портило общей картины, а как раз и создавало единый стиль, который почему-то очень радовал глаз. На долю секунды промелькнуло чувство дежавю. Вскинув голову, расфокусировал взгляд, уставившись в одну точку в пространстве, попытался ухватить это состояние и понять, что происходит. Ничего не вышло. Я посмотрел обратно на экран. В имени профиля было написано: П. Ландерс. Эта фамилия абсолютно ничего мне не говорила. Может быть, усталость просто сыграла злую шутку с моей головой. Надо ехать домой и отдохнуть. Я скопировал и переслал нужные данные Оливеру, выключил компьютер и собрался на выход. Усевшись за руль, я думал, куда сейчас отправиться. Сразу домой или заехать к одной из тех самых силиконовых кукол, как выразился Олли. И чего он пристал ко мне? Отношения, женитьба — скучно. Зачем мне выбирать какую-то одну, если я могу получить их всех? Пока ещё могу…  — Не нужна мне никакая скучная жена, понятно? — зло сказал я своему отражению в зеркале заднего вида и завёл мотор. Проезжая уже сверкающие праздничными огнями витрины, я решил, что поеду сразу домой. Очень странный был сегодня день. Мне нужно было просто расслабиться и поваляться перед телевизором, отключив мозги. На потоки бессмысленной и бесконечной болтовни над ухом меня в этот вечер уже не хватит. Вооот… А была бы жена, про такое времяпрепровождение можно было бы смело забыть! Когда я уже парковался у своего дома, ожил мобильник. На дисплее высветилось фото очень миленькой длинноволосой брюнетки с пухлыми губами и распахнутыми в наигранном удивлении огромными глазами. Я всегда ставлю фотографии на входящие от них. Запоминать имена нет никакого смысла — слишком быстро они сменяют друг друга. Намного проще использовать всякие милые прозвища: зайки, малышки, котики и тому подобное. Шансы ошибиться с именем нулевые. Я решил всё же ответить на звонок, иначе она не отвяжется.  — Слушаю.  — Приветик, Риш! Ты сегодня заедешь? Я ужасно соскучилась! — тоненький голосок из динамика звучал умоляюще. — Или может сходим куда-нибудь поужинать?  — Прости, малыш, но сегодня очень много работы, — я смотрел в боковое окно на идущих мимо людей и меня охватывала необъяснимая апатия, даже двигаться не хотелось. Не то, что куда-то ехать, ещё и изображать крайне заинтересованный вид. — Давай на следующей неделе, хорошо?  — Ну-у… Ладно, — в голосе послышались едва скрываемые нотки обиды. — Но тогда ты пойдёшь со мной в тот новый ночной клуб, моя подруга пригласила нас на день рождения! Я ей все уши прожужжала, теперь она очень хочет на тебя посмотреть. Может быть, ты видел…  — Хорошо, хорошо, договорились, — «только заткнись» добавил я мысленно. Меня начинала раздражать её манера вываливать мне на голову горы абсолютно ненужной информации. — Я позвоню. Пока, малышка. Не слушая, что она ответила, сбросил звонок. Закуривая и продолжая смотреть в окно, я пытался заставить себя выйти из машины и пойти уже домой. Очень странный день. Нужно выспаться. *** Мягкий небольшой диванчик. Я лежу на нём, почему-то, абсолютно голый. В такой странной позе: в голову приходят кадры из фильма «Титаник», где Роуз позирует Джеку, когда он её рисует. Напротив, недалеко стоит мольберт и за ним сидит неясная фигура. Кажется, он или она, я не могу понять, рисует меня? В спину неизвестному художнику бьёт яркий свет и как бы я не старался, разглядеть его не могу. Хочу оглядеться по сторонам и с ужасом понимаю, что вокруг полно народу! Люди сидят за столиками, едят, пьют, болтают, и совершенно не обращают никакого внимания на мою обнажённую персону. Откуда-то с потолка тихонько звучит медленная необычная мелодия. Музыка для секса. Что? Что за бред… Какого нахрен секса в такой толпе? Но она так расслабляет, не могу пошевелиться. Переводя взгляд вниз, обнаруживаю у себя крепкий стояк. Какого…? Снова пытаюсь рассмотреть фигуру за мольбертом. Ничего не выходит, свет слепит. Хочу встать, подойти, понять кто это. Почему мне так невыносимо необходимо знать? Не могу пошевелиться, как будто всё тело, кроме головы, парализовано. Может нужно просто спросить? Силясь сказать хоть слово, понимаю, что и это мне не удастся. Как же узнать…  — Готово! — внезапно фигура поднимается и разворачивает ко мне мольберт. Но я по-прежнему ничего не вижу. Как будто по контуру всё закрасили черной краской. От яркого, бьющего в глаза электрического света начинает раскалываться голова. Чем усердней я пытаюсь заставить мозг работать, тем сильнее становится боль. Я резко сел в постели и схватился за виски. Боли нет. Это был сон. Твою мать, привидится же такая бредятина! Пора завязывать с этими художниками, а то ещё и не такое сниться начнёт. Хорошо, что вчера долгий поиск художника для моей идеи вроде завершился. Видимо, я слишком забил себе голову этой ерундой, вот и снится теперь всякое. Где-то я слышал, что по ночам мозг отфильтровывает полученную ранее информацию. Вот так отфильтровал… На часах семь утра, спать дальше смысла нет, зато есть смысл пойти на кухню сделать кофе. И покурить. Если бы не надо было сегодня ехать на работу, то ещё и выпить… Смыть неприятный осадок от этого идиотского сна. *** Приближаясь к дверям здания, в котором находился офис, я встретил Оливера. Он подошёл с другой стороны, неся два стакана с кофе и протянул один мне. Хотя в его стакане, скорее всего, был чай. Что бы я без тебя делал в это гадкое утро, дружище?  — Доброе утро!  — Не уверен. Спасибо, это именно то, что мне сейчас нужно! Ты как знал, — осторожно отпивая горячий напиток, мы вошли в стеклянные двери и направились в сторону лестницы. Олли принципиально не пользовался лифтом, мотивируя это тем, что он и так большую часть дня просиживает на одном месте, так хоть тут будет какое-то подобие физической активности. Я был склонен с ним согласиться, поэтому мы игнорировали существование лифта вместе. Ридель бодро шагал по ступенькам, а я сонно плёлся следом. На третьем пролёте он обернулся с вопросом:  — Что-то у тебя видок сегодня кислый. Не выспался? — как в воду глядел. Хорошо, когда есть такой друг, которому можно рассказать всё, что творится в твоей жизни, и он тебя поддержит, а то и советом поможет. Не всем так везёт.  — Да сон приснился совершенно идиотский, — и я пересказал Оливеру весь тот бред, который, к слову, я запомнил очень хорошо. А я редко запоминаю сны, как и все люди, скорее всего. — Ладно, мозг был загружен кучей работы, связанной с темой рисования, но причём тут явный сексуальный подтекст? От недотраха я уж точно не страдаю!  — Да причём тут твой недотрах? — он тихо рассмеялся и положив мне руку на плечо, заговорщически понизил голос. — Ты знаешь, что сон с четверга на пятницу — вещий? И предвещает он любовь, — Олли поднял указательный палец и чуть не ткнул им мне в нос. — Ты видел во сне свою вторую половинку, а значит, у вас будет долгая и счастливая совместная жизнь!  — Да какая к чёрту половинка! — я сердито сбросил его руку. — Тебе только дай повод меня женить поскорее, как какая-то надоедливая мамаша, ей-богу! Я даже не уверен, что во сне была женщина. Вот так поддержал советом, спасибо, друг называется! Не ожидал я очередного наезда с этими стереотипными ценностями. Семья это конечно не плохо, но сейчас она мне совершенно точно не нужна… На себя-то времени иногда нет.  — А вот совсем и не обязательно, что это должна быть женщина, — двухметровый тощий засранец гаденько хихикнул и скрылся за дверью своего кабинета. А я так и остался стоять и ошарашенно пялиться на эту самую дверь.  — И как это понимать? — спросил я в пустоту, пытаясь понять, пошутил сейчас Оливер или нет.