4Д Адрианы Де Марко

Госпиталь святой Анны, Вашингтон 6 июля 2000, 19.55 — Она это знает, профессор, — глядя на Коннора, Уильям еле заметно улыбнулся. Дойл хотел что-то ещё сказать, но из-за спины Де Марко послышалось недовольное шипение. — Колебания ваших эмоций, мистер Дойл, — Алексей вышел из палаты и, смерив презрительным взглядом Коннора, остановился рядом с Уильямом, — очень сильно мешают нашей с доктором Рейном работе. Адриану с трудом удаётся сдерживать из-за вас! Вы вредите ей! — он осклабился, злобно сверкнув глазами. — Спокойно, Алексей, профессор уже уходит, — тень улыбки бесследно исчезла с лица Уильяма, а взгляд снова стал холодным. — А я возвращаюсь к дочери, — сказал он с нажимом и скрылся за дверями. Коннор поджал губы и отвёл руки за спину, борясь с непреодолимым желанием посильнее врезать Дёмину и стереть напрочь эту надменность с его физиономии. Он сам с не менее сильным презрением лишь на секунду глянул в ледяные голубые глаза и тут же застыл, в одночасье закрученный в кокон белой паутины из невидимых нитей. — Оставь свои мысли, — прошептал Дёмин, не моргая. — Никакого оружия ты брать не будешь, звонить Рэю и Доггетту для подстраховки тем более. Ты поедешь на встречу с Фрэнком абсолютно один, никому ничего не сказав, и не станешь сопротивляться, полностью приняв свою участь быть в эту ночь застреленным. Считай это своим избавлением. Прими с благодарностью, — последние две фразы он буквально выплюнул с отвращением. Алексей умело мог регулировать степень своего вмешательства, влезая в чужую голову. Сейчас он абсолютно не щадил Коннора, поняв, что тот обладает достаточной силой воли, которую нужно было сломать на корню и подавить любое желание противиться тому, что он услышал. Поэтому обычно невесомые белые нити, которые помогали Дёмину пробудить его силу, теперь буквально сверлом вкручивались в голову Коннора, а зрительный контакт усиливал воздействие в десятки раз. Попав под такой гипноз, жертва не могла ни пошевелиться, ни даже скривиться от боли, полностью подчиняясь «пауку», оплетающему разум своей сетью. — Адриана никогда тебя не полюбит, ты ей не нужен, — Алексей приблизился к Коннору, нахально усмехаясь, и взял его за галстук, притянув к себе. — Ни ты, ни твои чувства, ни твоя боль… Она достойна кого-то большего, чем кролик, сбежавший из мясорубки. Ты меня понял? — Да, — обескровленные губы Коннора чуть шелохнулись. — А сейчас ты развернёшься и поедешь на встречу, Дойл. В следующий раз мы с тобой если и увидимся, то только в аду, — Алексей зловеще улыбнулся. — Иди! Он посмотрел в спину Коннору, который зашагал прочь, и с облегчением выдохнул, всё шире улыбаясь. Однако расслабляться было некогда. Пока Дойл будет ехать на верную гибель, нужно в ближайшие часы максимально усыпить их связь с Адрианой через внушение, чтобы ни одна его эмоция и тем более боль от ранения не коснулись её. Иначе в госпитале будет поистине жарко, и слова про встречу в аду станут пророческими… Перекрёсток Плезент Стрит и Баркли Роуз, Вашингтон 6 июля 2000, 22.51 Место встречи с Элсингером находилось почти на другом конце города, и дорога туда заняла более двух часов. Прибыв на место, Коннор не спеша вышел из машины и огляделся. Скривился, подумав, что у него ведь было время заскочить в аптеку и купить таблетки от мигрени, но почему-то эта мысль громко зазвенела только сейчас. А за ней следом резанула следующая: они ему уже не понадобятся. Скоро боль навсегда покинет его, освободив от бесконечных обручей, сжимающих тело. Коннор мотнул головой и на секунду удивился странной обречённости, не характерной для него. Но он знал, что ему не суждено вернуться обратно с этой встречи, и это осознание не вызывало ни страха, ни протеста. В попытке обдумать происходящее, Коннор будто упёрся в некий белый блок, и карусель мыслей тут же побежала в другую сторону. Он медленно втянул ноздрями ночной прохладный воздух, на пару секунд прикрыв глаза. Затем медленным шагом побрёл в сторону стройки. Мимо проезжали машины, и в целом место не казалось безлюдным. Коннор по привычке осматривался по сторонам, хоть глаза нестерпимо болели. Раз за разом темноту разрезали белые блики, и, чувствуя, как противно стало сосать под ложечкой, Дойл на уровне интуиции словил жуткое желание развернуться и уехать отсюда, но ноги вели его сами по себе. Что-то было не так, он это прекрасно понимал, но всё равно послушно шёл, раз за разом соскальзывая в мыслях в молочную пустоту и игнорируя здравый смысл. И когда до дома осталось несколько футов, Коннор остановился, увидев застывшую в дверях фигуру. По силуэту он догадался, что это Элсингер, и тут же ускорил шаг. Но тот, увидев стремительное приближение, скрылся внутри дома. Коннор перешёл на бег и, оказавшись у дверей, резко дёрнул их на себя. Откуда-то сверху эхом доносились звуки удаляющихся шагов, и Коннор сломя голову побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Спустя несколько пролётов он с удивлением обнаружил, что позади осталось четыре этажа. Дойл услышал лязг тяжёлой двери и, несмотря на сбившееся дыхание, сам не заметил, как глотая воздух через раз, преодолел ещё два пролёта и долетел до чердака. Оказавшись на крыше, Коннор осмотрелся и тут же увидел человека, который являлся ему в кошмарах последние три года. Тот, кому Дойл хотел отомстить. Тот, который в девяносто седьмом отправил его и команду учёных на верную гибель. Тот, кого он считал до ранения Адрианы мёртвым. Но он оказался живее всех живых, и теперь скалился прямо на расстоянии вытянутой руки. Внезапно разум Коннора и закипевшие на минуту эмоции стихли. Дойл безразлично глянул на пистолет, который Фрэнк лениво поднял, и сделал шаг навстречу своему долгожданному избавлению… Госпиталь святой Анны, Вашингтон 6 июля 2000, 22.58 Адриана, остановленная и усыплённая силами Алексея и Дерека, видела во снах странные образы. Такие чёткие, словно и не сны вовсе. Ей чудилась дорога, по которой ехал Коннор, и множество машин, слепивших ему глаза. Она хмурилась, чувствуя его усталость и сильную головную боль. Он безумно хотел спать, но им будто управляло какое-то стороннее желание, заставляющее куда-то ехать. Адриана заволновалась ещё больше, увидев перед глазами территорию стройки, на которую шагнул Дойл. Резко вздрогнула, почувствовав, как его состояние в одну секунду изменилось. Она оскалилась во сне, ощутив ярость и злость. Шумно и часто задышала, увидев бесконечные ступеньки. Он куда-то бежал. Спустя несколько минут Коннор влетел на крышу, и его тут же окутала темнота ночи. Из которой неожиданно блеснуло дуло пистолета, направленное ему в грудь. Эмоции Коннора тут же уснули, уступив место смирению и безразличию. Адриана распахнула глаза и истошно закричала, срывая голос. Сидевшие рядом Рейн и Дёмин в одну секунду оказались возле неё. — Что случилось? — почувствовав пока ещё едва ощутимые вибрации в палате, Дерек схватил Де Марко за руку. В эту же секунду в палату вбежал Уильям, выходивший позвонить и узнать, почему до сих пор не прибыла долгожданная помощь из Лондона. Они втроём обступили Адриану с разных сторон, рассматривая раскрасневшееся лицо и безумный блеск в слезившихся глазах. — Он его убьёт! — не своим голосом захрипела Адриана, вцепившись в воротник склонившегося Рейна. — Дерек, он его убьёт! — Кого? Кто убьёт? — он с трудом расцепил её пальцы, пытаясь уложить Адриану обратно на кровать, но она грозно зарычала и сбросила его руки, пытаясь встать. Её слабость в одну секунду словно растворилась, а тело заполнила невероятная физическая сила. Адриана размашистыми движениями ударила пытавшихся удержать её Рейна и Дёмина, ловко вырвавшись из их рук. Уильям, который стоял дальше всех, стараясь удержать её ноги, подошёл ближе и рывком опустил Адриану на подушку, увернувшись от её ударов. — Дочь, остановись! — взревел Уильям. Через тонкую рубашку на ней, моментально ставшую мокрой, он почувствовал, что Адриана вся горит. В её зрачках то вспыхивало пламя, то гасло, а тело раз за разом напрягалось, сжимаясь, и тут же расслаблялось до бессилия. Воздух всё сильнее раскалялся, предметы в палате и кровать ходили ходуном, свет заморгал. Дерек обхватил её лодыжки, также желая удержать. Алексей же отошёл к стене, молча глядя на двух рослых мужчин, которые никак не могли справиться с хрупкой Адрианой. Она, сотрясаемая судорогой, на секунду замерла и вдруг заплакала, а взгляд в одну секунду с яростного сменился на жалобный, а ещё через мгновение переполнился страхом. — Папа! — взмолилась она. — Папа, помоги ему… Я не могу. Он убьёт Коннора. Этот человек, который стрелял в меня. У него пистолет. Умоляю, спаси. Я же… не могу. Адриану снова затрясло, и Уильям с ужасом понял, что его усыпление на неё не действует, и в эту минуту она пытается совершить переход. — Да что вы стоите?! — что есть мочи заорал Уильям. — Остановите её! Алексей! Дёмин рванул к кровати, пытаясь пересечься взглядом с Адрианой и подчинить её. Наконец их глаза встретились, и она тут же обмякла в руках отца. — Где там ваша помощь, профессор? — нервно выкрикнул Алексей. — Я перестаю с ней справляться. — Уже с минуты на минуту будет тут. Но о чём это она? — Уильям нахмурился. — Бредит, — переводя дух, сказал Дерек, уложив руку на плечо старого друга. — Или ты так не думаешь? — Не думаю, — напряжённо отозвался Де Марко. — Коннору кто-то позвонил, и он сразу же изменился в лице, а потом уехал, хотя до этого рвался к ней. — Уильям, связь так не работает, — Дерек уже и сам начал хмуриться, косо глянув на Алексея, который с невозмутимым видом присел возле Адрианы, поглаживая её по руке. — Она может его чувствовать, но не видеть, что с ним происходит. — Знаю, — мрачно сказал Де Марко, тоже странно поглядывая на Дёмина. — Но и ты должен помнить то, о чём мы говорили. — Что тебя смущает? — Дерек сел на стул, вытирая пот со лба платком. — Я чувствую энергию своей дочери в Дойле. Прямо сейчас. И я могу совершить переход туда, где он находится. Я должен проверить, что с ним происходит. Если я не выполню её просьбу, и с Коннором что-то случится, то, думаю, это навсегда разрубит наши и без того сложные отношения с Адрианой. Она меня никогда не простит, — на этих слова Уильям заметил, как Алексей нервно дёрнулся. — Оставайтесь с ней! И не спускайте глаз! Перекрёсток Плезент Стрит и Баркли Роуз, Вашингтон 6 июля 2000, 22.59 Элсингер улыбался, глядя на растерявшегося и машинально поднявшего руки Коннора. Он сорвал маску и бросил её в сторону, обнажив лицо, исчерченное шрамами и рытвинами. — Ну, здравствуй, Дойл. Какая встреча! — Здравствуй! — безразлично отозвался Коннор, глядя на дуло пистолета. Он опустил руки и шагнул в сторону, но прицел проследовал за ним. — Я знаю, для чего я здесь, и что произойдёт. Не могу понять, откуда, но это ведь уже неважно. Только перед смертью я хочу задать пару вопросов, — он моргнул, словно на мгновение вырвавшись из липкой белой паутины. — О чём мне с тобой говорить, Дойл? — с той же противной улыбкой спросил Фрэнк. — Всего несколько вопросов. Будь любезен, удовлетвори моё любопытство. — Спрашивай, — нехотя кивнул Фрэнк, сплюнув себе под ноги. — Во-первых, — абсолютно спокойно начал Коннор, сглотнув вязкую слюну, — очень хочется понять, чем я мог так тебе насолить в девяносто седьмом, что ты целенаправленно отправил меня в Россию в лапы тех, кто заразил меня этим паразитом. По твоей же просьбе меня потом переправили из Архангельска в «Улей». — Впечатляет, Коннор. Всё же не зря я считал тебя одним из лучших следователей. Я знал, что ты сможешь связать меня и «Улей». И в этом ты, конечно, прав. Но твой подрывной эксперимент перетасовал нам все карты. Ты даже умирая наделал слишком много шороха. — Не льсти мне, — зло прорычал Дойл. — Или ты не читал папку с компроматом, что я на тебя собрал? Длинный перечень твоих грязных деяний. Я в курсе, что моя инвазия являлась лишь вопросом времени. Гусакова должна была подложить мне лёд с яйцами паразита либо в еду, либо кинуть кубик незаметно в кофе, но на её счастье я травмировал руку и сам предоставил возможность сделать это без привлечения особого внимания, ведь Клэр и Антон были заняты в тот момент. Но и мне следовало остановить её, я же прекрасно знал, что лёд не прикладывают к ране. Только чего уж тут теперь… Единственное, я так и не понял, ставили ли вы цель заразить остальных членов моей команды. — Ты был главной мишенью. Остальные — по возможности. — Ясно, — Коннор повёл плечами и отошёл чуть дальше, но Фрэнк снова тут же перевёл прицел на него. — Знаешь, я долго пытался понять, почему у Управления сейчас финансовые трудности, ведь Скотт по образованию экономист? При тебе у нас всего было в достатке, а Блевинс из сил выбивается, пытаясь наладить финансирование. И тут я понял. Вот те самые коммерческие фонды, которые нас снабжали: «Улей» и ещё несколько лабораторий. Наши привычные независимые расследования были лишь частью большого налаженного механизма. Мы находили людей со сверхспособностями, странных существ, мутантов, а ты поставлял «Улью» биологический материал. Живой, как Анжела Корбиэль и её дочь, которые в один момент пропали вместе с домом с лица земли. Ты приказал мне свернуть дело. Полагаю, что и команду Мартина Ша снабжали нанитами учёные «Улья». Парадокс. Это дело я тоже закрыл по твоему приказу. А вот расследование моей гибели уже ты сам свернул, заткнув приказами рот Эксону и Доннер, которые не соглашались с твоим решением. — Да, Дойл, ты был большой занозой в заднице. Задавал слишком много вопросов, игнорировал мои приказы, спорил. У тебя на всё было своё мнение. Но в твоей папке не было самого главного. Яйца того паразита впервые обнаружили не в Архангельске, а в Мурманске в начале девяносто шестого. Думаю, ты знаешь, что сначала попал в российскую лабораторию, похожую на «Улей». Вот там и работала Анна Гусакова. Когда стало известно, что ещё одного милодона обнаружили в Архангельске, она и её коллеги очень обрадовались, что появилась возможность заполучить новые образцы и испытать R-клетки, созданные на основе биоматериала мурманского паразита. Они хотели также изучить процесс заражения и развития этой твари в теле человека, в котором уже размножались R-клетки. Коннор нахмурил брови, понимая, куда клонит Элсингер. — Ты хочешь сказать, что первые образцы R-клеток в меня вкололи ещё до взрыва и попадания к русским учёным? — Бинго, Дойл, — Фрэнк злобно засмеялся. — Разве это непонятно? Ты вроде не супергерой, способный пережить взрыв. Ну да, тебе повезло, что пол провалился, и ты упал в подвальное помещение, не повредив голову. Система ускоренной регенерации разве что повреждённый мозг отстраивать заново не умеет. Но к моменту, как на пепелище догоравшего завода прибыли русские, паразит уже доел твои органы, и только R-клетки продолжали поддерживать в тебе жизнь. Они же не дали вырваться ему из тела, чувствуя родственную среду обитания. — Но… как? И тут, не дожидаясь ответа, Коннор возвёл глаза к небу и прикрыл веки. Как же он сразу это не понял… Анна Гусакова рыдает и трясётся, одну руку прижимая к животу, а второй удерживая бутылку водки. Странный, но действенный эксперимент. Паразит моментально реагирует на глоток обжигающего напитка, желая тут же покинуть тело хозяина. — Я же говорила, я лучше умру! — выкрикивает она. — Слишком поздно! — Неправда! — с уверенностью проговаривает Коннор. Он и вправду верит, что ещё не поздно найти спасение для них, но может, и у него есть шанс выйти отсюда живым? Ночью он проснулся от раздирающей внутренности боли. Наивно было полагать, что это отравление или нервные спазмы, хотя он безумно в первые минуты хотел верить и в такую нелепость. Но, подняв свитер, увидел движение чужеродного организма под кожей. И вот сейчас Анна в его руках всхлипывает и прислушивается к внутренней реакции на алкоголь. Несколько раз вздрагивает с резким вздохом, но уже спустя минуту облегчённо смеётся. Она не заражена. Коннор пытается улыбнуться ей, чувствуя, как паразит снова прокатывается по брюшной полости. Когда движение стихает, он присаживается на диван рядом с Анной и обнимает её, а Гусакова протягивает ему бутылку. Наверное, она по его взгляду уже понимает, что что-то не так. — Нет! — он мотает головой, и Анна замирает, рассматривая его бледный вид. — Коннор, ты нам нужен! — зовёт из коридора Эксон. Он встаёт, делает шаг к двери и со вскриком падает на одно колено. — Я скоро буду! — собирая остатки самоконтроля, выкрикивает Коннор в надежде, что Питер его услышит. — Господи, вы заразились! — в ужасе шепчет Анна, обхватывая его за плечи, и снова начинает громко плакать. — Мы все умрём! Эта тварь… Вы понимаете, что будет, если она выберется отсюда? — Анна, — стиснув от боли зубы, шепчет Коннор. — Как вы думаете, паразита можно извлечь хирургическим путём? Он смотрит на неё, широко открыв глаза, с нескрываемой надеждой. — Я не думаю, — с искренним сожалением произносит Гусакова. — Почти уверена, что нет. Коннор обречённо кивает. Шевеление не такое сильное, как ночью, и уже почти стихло, но боли меньше не становится. — Тогда я могу вам пообещать, что эта тварь не покинет стены завода. Но сейчас… — он привстаёт, стирая пот со лба, — я нужен своей команде. — Я могу вам чем-то помочь? — лепечет Гусакова, цепляясь за его локоть. — Вам же, наверное, адски больно? Коннор и вправду шатается, сжимая зубы до скрежета. Если уже ничего нельзя сделать, если шансов нет, какой смысл будоражить команду и сеять панику? Он должен собраться и сделать всё, чтобы спасти их и не допустить, чтобы эти твари действительно выбрались наружу. Вот только с каждой минутой терпеть боль действительно всё сложнее. И от него полуживого толку мало. — Профессор Дойл, у меня есть обезболивающее в аптечке. Если вы хотите, я вколю вам… В тот момент Коннор не сомневается, что этот укол действительно то, что поможет ему хотя бы собрать силы… И с едва заметной тенью улыбки кивает Анне. Стоявший на крыше Коннор вдруг разразился нервным хохотом. Согнувшись и уперев руки в колени, он не смог сдержать этот порыв, поняв, что сам тогда согласился на введение R-клеток. — Однако Анна блестящая актриса и прекрасный психолог. А я — идиот! — он смеялся так громко и до слёз, брызнувших из глаз, что удивившийся такой реакции Элсингер отступил к краю крыши. — Я помню мелькнувшую в голове мысль, что этот укол — моё спасение. Интуиция, мать её… Смех прекратился, оборвавшись всхлипом. Дойл, нервно вздрагивая всем телом, выпрямился с кривой болезненной улыбкой. Его взгляд, переполненный отчаянием, никак не хотел фокусироваться на чёрной фигуре. А в голове билась лишь мысль: «За что?» Он опустил подбородок, зажмурился, шумно выдохнул и поднял тяжёлый взгляд из-под опущенных ресниц, собрав волю и выдержку в кулак. — С Гусаковой всё понятно, — сквозь зубы произнёс Дойл. — Я был нужен ей как подопытный кролик. Полагаю, никто из тех русских на заводе даже не подозревал, что участвует в научном эксперименте? — Рудольф знал, они с Анной работали вместе. Но его, как ты помнишь, убила взрослая особь. Техники и механики были расходным материалом в этой истории, ты прав. На них испытывалось что-то другое. Не очень успешно. — Понятно, — Коннора передёрнуло от слов про расходный материал. — Возвращаясь к твоим деяниям, полагаю, ты решил избавиться от меня таким изощрённым способом, убив двух зайцев одним выстрелом? И занудного кейс-менеджера убрал, и что-то получил от «Улья» взамен. — Это была отличная возможность, — Фрэнк пожал плечами, хищно оскалив зубы. Коннор, чувствуя першение в горле от неуместного смеха минуту назад и глядя на своего бывшего шефа, подумал, что и Элсингера до неузнаваемости изменило это сотрудничество с теневой лабораторией. Дойл снова криво усмехнулся с болью в глазах. За шаг до смерти его до неприличия сильно заинтересовало, что же стало с Элсингером. Он всегда был тёмной лошадкой и интриганом, которого вели собственные приоритеты и амбиции. Но всё же то, что Коннор видел сейчас, никак не вязалось с его воспоминаниями о директоре ОНИР, которого он знал раньше. Не видь он всё это своими глазами, никогда бы не поверил, что Элсингер будет бегать по лабораториям и крышам с оружием наперевес. Что же его ведёт? — Могу я спросить, Фрэнк? Чем же они тебе отплатили за поставку биоматериала? И что с тобой произошло? — с неким злорадным сочувствием спросил Коннор. — Ты прав, они финансировали новые расследования. Но у меня также был личный интерес в нашем сотрудничестве. Вот только препараты, которые благодаря твоему вкладу в науку были разработаны, оказались не столь совершенны, как предполагалось, — выплюнул Фрэнк, а его ноздри гневно раздулись. — Препараты, которые они изготовили для тебя, верно? И поэтому ты сейчас решил со мной разделаться? — Коннор наклонил голову к плечу. — Я и в этом, по-твоему, виноват? — Ты виноват в том, что, когда Аманда Райз «умертвила» тебя, сразу несколько исследований приостановились. И то, что должны были разработать для меня и испытать на тебе, как на единственном человеке, который выжил после заражения паразитом и перенёс все этапы предыдущих испытаний, было больше не на ком тестировать. И мне отдали этот препарат со словами, что я могу вколоть его на свой страх и риск. — И что же они для тебя разработали? Эликсир бессмертия? — сыронизировал Коннор. А вот Элсингеру было не до шуток, и он ощетинился ещё больше. — Да ладно? — Коннор поднял брови и недоверчиво коротко засмеялся. — Неужели угадал? Серьёзно? — А ты не смейся, Дойл. Что бы «Улей» ни разработал для меня, у любой из вакцин есть побочные эффекты. Или ты ещё не понял этого? Думаешь, ты всё тот же, кем был до взрыва? Неужели доктор Дженнерс не боится оставлять тебя наедине с малышкой Николь? Очень опрометчивый шаг! — Я никогда не смогу навредить своей дочери, — процедил Коннор сквозь зубы, чувствуя, как его всё сильнее пробирает озноб. — Ты всё спросил? — целясь, прицокнул языком Фрэнк. — Или ещё поболтать хочешь? — Хочу. Коннор мотнул головой, зажмурив глаза. Его не покидало ощущение, что он спит. Дойл даже пару раз ущипнул себя, и без того понимая, что бодрствует. Однако даже осознавая реальность, безумно хотелось проснуться и избавиться от чужого воздействия, но он никак не мог, чувствуя, что кукловод продолжает дёргать за ниточки, управляя им, как марионеткой. Коннор, снова пытаясь стряхнуть белую паутину, закрутившую в кокон разум, посмотрел вниз с крыши. Никаких шансов на спасение. Пронеслась печальная мысль, что ему так и не удалось вкусить все прелести неизведанного ранее чувства, которое опьянило разум и заставило почувствовать себя живым человеком, а не машиной по выполнению приказов. Но лучше так, хоть убедился, что это всё не выдумки и не вранье. Сердце сжалось от боли, но мысли тут же снова угодили в молочную пелену. Его чувства всё равно не нужны ей, это он запомнил хорошо… Он и сам ей не нужен. Но его малышка, его Никки… Коннор тяжелее задышал, снова чувствуя себя угодившим в плен. Сердце заколотилось о рёбра. Никки. Он должен был спросить о дочери. — Это ты брал кровь у Николь в моей квартире? — грубо спросил Коннор, снова не чувствуя никакого подвоха в том, что даже дочь не будоражит его смирение с гибелью этой ночью. — Я. — Кто был с тобой? — А эту тайну я тебе даже перед лицом смерти не открою. Уж извини, дал честное слово. Я теряю терпение, Дойл. — Честное? Ты? — Коннор хмыкнул. — Ещё один вопрос. Почему ты стрелял в Адриану? Где она тебе перешла дорогу? — Видимо, тебе суждено умереть без ответов. Одно могу сказать. Твоя дальняя родственница и милая дочурка не останутся одинокими после твоей кончины. Правда, я им не завидую… — О чём ты? — Коннор нахмурился, и в глазах моментально всполохнула ярость. Фрэнк лишь снова злобно осклабился, махая дулом пистолета. Глядя на его издевательскую улыбку, Коннор ощутил, что головная боль, которая донимала его последних пару часов, вдруг резко растворилась. Молочная паутина перед глазами моментально разорвалась, и тут же в сознании мелькнула малышка в кроватке и её огромные серые глаза, затем силуэт Адрианы с его чашкой в руках в свете ночника. Мир вокруг Коннора погрузился во мрак, и откуда-то из темноты показалась ещё одна картинка. Адриана смеялась сквозь слёзы, прижав к себе плачущую Николь. Она не могла видеть, что у неё за спиной вдруг возникла чёрная тень, быстро принявшая мужской облик. Коннора качнуло. Он дёрнулся к ним, но видение растворилось, и его резко зашатало. Всё ещё охваченный нечёткими следами образов, в этот раз он даже не успел привычно испугаться, зная, что происходит после того, как всё вокруг него начинает кружиться. Прикрыл веки, а когда открыл их снова — ночь заиграла алыми красками. Коннор по-звериному оскалился, обнажая зубы в страшной улыбке. Безумие засверкало в горящих красным светом глазах. Раскинув руки, Коннор хищным взглядом принялся пожирать Фрэнка. Пошёл вперёд, не обращая внимания на направленное в грудь дуло. Его слух, зрение и нюх обострились в десятки раз. Он слышал, как тяжело дышит нелепый охотник, который понятия не имел, что через миг станет жертвой. Широко раздув ноздри, Коннор вдохнул то, что одурманило его ещё больше: дикий страх, парализовавший Элсингера. Смешение долгожданного аромата и желания прыгнуть на Фрэнка, разорвать его голыми руками, окончательно пробудило монстра. Коннора Дойла больше не существовало. Вместо него на крыше оказался тот, кто хотел убивать и не остановился бы ни перед чем, чётко выбрав мишень. Но сегодня у него была иная цель. И ею был не только тот, кто стоял перед ним. Монстр в обличье Коннор широко улыбался, подходя всё ближе и что-то бормоча себе под нос. Смертельная опасность для него в одну секунду превратила ситуацию в увлекательную игру, а жертвой в ней должны стать двое. Один за одним. Сначала он, а потом и она… — Ты спятил? Что ты несёшь? — выкрикнул Элсингер, увидев бушующее красное пламя в глазах Коннора, и отступил на ещё один шаг назад к краю крыши. Он чётко разобрал, что говорил Дойл, но смысла в бредовых для него фразах не уловил. До ушей монстра донёсся звук взведённого курка, но он всё равно шёл вперёд, всё шире расставляя руки и растопыривая пальцы. И когда дистанция между ними сократилась до пары шагов, тишину ночи разрезал выстрел. Госпиталь святой Анны, Вашингтон 6 июля 2000, 22.59 Алексей и Дерек, как и просил Уильям, не спускали с Адрианы глаз. Она погрузилась в беспокойный сон, постоянно вздрагивая и морщась. Дёмин с момента, как ушёл профессор Де Марко, не снимал ладони с её висков, пытаясь понять, что с ней происходит, но видел перед глазами лишь алую пустоту. Проникнуть в разум во сне являлось сложной задачей, но обычно какие-то импульсы от мозга всё же можно было считать. Однако сейчас Адриана полностью закрылась от внешнего воздействия, и Дёмин не понимал, как она это делает. Он снова оказался в тупике, ведь ею словно что-то управляло изнутри, и это что-то не подчинялось. Возможно, так сказывалась связь с Дойлом, которую Алексей никак не смог за прошедшие часы ослабить, что доводило его до паники. Он с ужасом ждал момента, когда она почувствует, что Коннору конец. И если Адриана хотя бы на миг снова откроет глаза, хотел приложить максимум усилий, чтобы сразу ворваться в её разум. Пока она не убила себя или… его. — Ты внушил новой смене медперсонала не входить в палату? — тихо спросил Дерек, боясь потревожить зыбкий сон Адрианы. — Да, — нервно отозвался Алексей. — Сейчас только мы один на один с ней. Вы видели что-нибудь подобное? — Никогда. — Дерек помотал головой. — И даже будучи связанным с ней, я никогда не ощущал ничего даже близко похожего на это. А здесь любое касание вызывает яркие вспышки моей энергии, хоть наша связь с Адрианой распалась. — Да где там уже эта помощь! — шикнул Алексей в сторону, наблюдая за дрожанием век Адрианы. — Знаете, кто за ней едет? Де Марко сказал, что кто-то из Лондона. Дерек отрицательно мотнул головой и отмахнулся от него. И уже через секунду они оба одновременно побледнели и застыли, увидев, что Адриана буквально на глазах снова покраснела и задрожала, а из носа у неё потекла кровь. Её тело выгнулось на кровати, и она мучительно захрипела. — Коннор! — не открывая глаз, раз за разом шептала Адриана. Затем замерла на несколько секунд, словно вслушиваясь во что-то, и истошно закричала: — Нет! Видя, как её начало подбрасывать в судорогах на кровати, Дерек схватил Адриану за плечи. В одну секунду её мышцы будто превратились в стальные жгуты, и Дерек перестал справляться с попытками удержать её на месте. Уголки губ Алексея боязливо задёргались, когда он склонился над ней в ожидании очередного контакта глаз, интуитивно чувствуя, что мерзавец Фрэнк до сих пор не убил Дойла. С другой стороны, слыша, как Адриана страшно хрипит, ему безумно хотелось набрать Фрэнка и отменить сделку. Состояние Адрианы не только пугало. Оно заставляло дрожать и думать, как бы она не обратила их в пепел одним взмахов ресниц, почувствовав разрыв связи с Дойлом. — Вы усыпляете её? — спросил Алексей у Дерека. — Да, но она и так спит. И моё воздействие на ней никак не сказывается… Адриану снова резко выгнуло, и она тут же распахнула веки, устремив взгляд на говорящего Дерека. Яркое красное пламя, вырывающееся из зрачков и полностью поглотившее радужку, опалило его. Он отвёл взгляд, чтобы не попасть под власть непонятной силы. Хватило мгновения, чтобы понять: перед ним уже не Адриана. Даже потеряв связь с ней, через прикосновение к её телу он чувствовал, как из переплетения нитей энергии рвалась некая чужая, злая сущность, полностью захватившая сейчас её сознание. Лицо Адрианы исказила жуткая хищная гримаса. Она оскалилась и раздула ноздри. Её и без того полыхающие глаза налились кровью, а сквозь тонкую кожу снова проступила сеть почерневших вен. — Облегчи мне задачу, Фрэнк… — Голос был совсем чужим, не женским, и чем-то напоминал голос Дойла. — И тогда я получу то, что хочу, избавившись от этого ненужного балласта. — Да Бога ради, Алекс, сделай с ней что-нибудь! — заорал Дерек Дёмину. Тот повернул голову Адрианы к себе и с трудом выдержал испепеляющий взор, внутренне содрогаясь от парализующего ужаса, но всё же попытался проникнуть в уже захваченный кем-то разум. Но её сознание действительно будто растворилось, а чужая сущность никак не реагировала на гипноз. Кровь по-прежнему тонкой струйкой текла из носа Адрианы, её мышцы скручивались судорогой, а жар от тела опалял кожу мужчин, которые уже выбились из сил, пытаясь удержать её. Она горела изнутри, не чувствуя ничего, кроме бесконечной пытки своим же огнём, который сейчас не отличался дружелюбием и не собирался укрощаться даже ею. Нечто абсолютно чужое в ней и Конноре подчиняло своей воле, заставляя его и её идти на верную смерть. Только Коннору от уготованной пули в грудь, а ей — от своих же выжигающих способностей, которые сокрушительной лавой рвались из неё, грозясь не только уничтожить свою обладательницу, но и тех, кто находился поблизости. — Он не пустил меня в сознание, когда я так этого хотел, — снова сказал чужой голос устами Адрианы. — И он заплатит за это… Я уничтожу и его, и её, разорвав все связи и освободившись… Алексей резко отпрянул от неё и оттолкнул Дерека, сбивавшего поток его энергии. Ослабленный и почти истощённый, Дерек упал на пол и отключился, ударившись головой о поручень кровати. Дёмин грубым движением прижал Адриану к подушке. Она мотнула головой и снова захрипела, начав выкрикивать имя Коннора. — Коннор! Н-е-е-е-т! Папа, где ты?! — Вибрация от голоса прошла по всему её телу, и Алексей еле поборол желание закрыть уши от душераздирающего крика. Её ещё раз тряхануло, и Адриана обессиленно упала на кровать. — Адриана! — заорал Алексей, пытаясь уловить её дыхание. Грудь Адриана замерла, спазмы отпустили тело в одночасье, а кровь ещё сильнее потекла из носа по щеке, пропитывая наволочку. — Господи, что же я наделал? — зашептал трясущийся Алексей. И едва эти слова сорвались с его губ, как Адриана снова тихо застонала, повернув голову в другую сторону. Она сильнее зажмурилась, выжимая слёзы. — Коннор, нет! Пожалуйста… Где ты? — Она начала метаться по кровати, будто желая пробудиться от страшного кошмара. Алексей дотронулся до её плеч, желая обнять. Адриана снова прошептала имя Коннора с закрытыми глазами, а затем открыла дрожащие веки и вперила взгляд зелёно-карих глаз в Алексея. Теперь это была она, он ни минуты не сомневался. И в её зрачках в одну секунду полыхнул врождённый огонь. — Ты сделал мне больно! — надорванным голосом зарычала она. Алексей отшатнулся, увидев, как Адриана приподнялась на локтях, а затем присела на кровати. — Я… Я… — залепетал он. — Остановись! Ты больна… Сейчас любая эмоция может вызвать мощнейший всплеск и исказить реальность. Всё не так… Но она его не слышала. Её силы действительно почти угасли, но и их хватило, чтобы отшвырнуть Алексея к стене. Одним взмахом ресниц она подняла его под потолок палаты, алыми нитями энергии заставив кости конечностей провернуться в несколько оборотов. Белоснежная рубашка на нём в одночасье окрасилась в красный цвет, а кровь брызнула на стены и на пол. Дёмин коротко вскрикнул и потерял сознание от боли, повиснув, как поломанная кукла на ниточках. Взгляд Адрианы проскользил от его рук к центру туловища, пытаясь проникнуть вглубь грудной клетки. Она почти уцепилась за рёбра, желая разломать их и вырвать сердце, но вдруг чьи-то пальцы сомкнулись на её лодыжке, и Адриана тут же отпустила контроль над зависшим Алексеем. Тот рухнул на пол, а она бессильно опустилась на подушку. Дерек, держась за ушибленную голову, поднялся на ноги. Глянул на притихшую Адриану, а затем, шатаясь, подошёл к Дёмину и нащупал слабый пульс. Затем кинулся к двери и во весь голос заорал: «Нам нужна помощь!», прекрасно понимая, что медперсонал, бдительность которого усыпил Алексей, его не услышит…