Верни меня к жизни, штормит в швах и шрамах кострище. Горю и сгораю в своих же холодных руках. Приди и увидь, и согрей, и молю, сделай тише Тот голос, что рупором вязнет в горящих слезах.
© lolita_black «Потерянная во мгле» *
Замок Дерека Рейна, остров Эйнджел 7 июля 2000, 20.18 — Коннор! — хрипом сорвалось с пересохших губ Адрианы. Она резко распахнула глаза, вздрогнув всем телом, как от разряда тока. Окружающий мир имел нечёткие очертания, в ушах звенело, а по вискам будто ударяли отбойные молотки. Больше минуты Адриана беспомощно моргала, хватая воздух ртом и комкая одеяло руками, прежде чем смогла повернуть голову, попытавшись замутнённым зрением рассмотреть, где она. Первыми заметила знакомые тёмные с золотистым узором обои, бордовые тяжёлые шторы в пол, кровать… Ту самую её кровать, на которой она не спала уже почти четыре года. Де Марко отчаянно застонала, призрачно надеясь, что морок вот-вот развеется, и она проснётся в госпитале. Оттуда можно сбежать, а вот отсюда — проблематично. Но картинка перед глазами с каждой секундой становилась всё более яркой. Адриана приподнялась на локтях и всмотрелась в обстановку, то грустно сдвигая, то недоумённо поднимая брови. Пару недель назад она заходила сюда, и все те мелочи, оставленные ею в девяносто шестом, стояли строго на своих местах. Тогда её поразило до глубины души, что Дерек не трогал ничего с момента, как она уехала отсюда. Хотя чему тут было удивляться: даже бывших членов команды он считал своей семьёй и всегда ждал их возвращения. Сейчас же в комнате не оказалось ни мягкого маленького дивана, ни стола, ни кресел… А привинченная книжная полка была пуста: ни единой книги, статуэтки или другой мелочи. Кровать и полка — вот и всё, что осталось от прежнего интерьера. Адриана села, зашипев от боли под правым ребром. Подняла майку и потрогала пальцами тугую перевязку. Стиснув зубы, она аккуратно свесила ноги с кровати и, шатаясь, подошла к окну. Хотя сомнений и так не было, но окончательное осознание пробрало до неприятной дрожи, стоило завидеть знакомый цветущий сад и залив. Осознание, но никак не смирение или облегчение. — Зачем ты встала? — прогремел голос Дерека за спиной. — Тебе ещё нельзя вставать! Адриана медленно повернулась, держась за бок. Дерек стоял на пороге комнаты и смотрел на неё, сурово нахмурившись и поджав губы. Сердце бешено заколотилось, и зыбкий самоконтроль тут же разлетелся под напором внутреннего огня, который хотел жечь и уничтожать всех, кто вставал у его обладательницы на пути. Стёрлись все мысли, все переживания; даже образ Коннора, который ей почудился минуту назад, выжгло пламенем. Остались лишь она и человек перед ней, строго щуривший глаза. Адриана забыла, что он — близкий и некогда любимый, и позволила вырвавшимся бесконтрольным эмоциям триумфально взять верх над разумом и памятью. Замок, который она некогда считала своим домом, в одночасье увиделся ей тюрьмой, а Дерек Рейн — надзирателем, лишившим её права выбора. Дерек, всё больше ощущая, как воздух обжигает ноздри, уже по выражению лица Адрианы понял, что ею движет новорождённый, ещё не укрощённый огонь, ведь все сдерживающие и усмиряющие барьеры уничтожило ранение, нарушившее целостность главного энергетического канала. Перед Дереком будто снова оказалась одна из учениц, с коими ему приходилось работать ранее. С Адрианой он познакомился значительно позже. Но сейчас и она напоминала ему девочку, которая не умела пользоваться своими способностями, бившими через край, и стала заложницей стихии, диктующей творить хаос и разрушение вокруг. С той лишь разницей, что теперь представляла чрезвычайную опасность и для себя, и для тех, кто оказался рядом: потенциал ребёнка иссякает достаточно быстро, в отличие от взрослого. Дерек краем глаза заметил, как доски полки, намертво привинченной к стене, раскололись в щепки, а с карнизов слетели шторы. Кровать со скрипом отъехала к противоположному концу комнаты, и едва она врезалась в стену, открывая место для движения, Адриана, несмотря на жгучую боль, в несколько резких шагов оказалась возле Рейна, опасно замахнувшись. Он перехватил её запястья и прижал к себе, уверенно стоя на месте. Кровать заходила ходуном и затрещала, также грозясь разлететься. Адриана вскинула голову и вперила яростный взгляд в Дерека. Её зрачки полыхнули, рот перекосился в гримасе злости. Даже запястья, которые обхватил Дерек, сейчас обжигали. Но Рейн, не взирая на опаляющие ощущения в ладонях, крепко сжимал руки Адрианы, и не собирался применять усыпление. На лице Де Марко на миг промелькнуло удивление, но гримаса тут же исказилась болью от пронзившей мозг белой вспышки, мгновенно погасившей силу. Адриана, коротко вскрикнув, обмякла в руках Рейна. — Ненави… — начала она, но осеклась, проседая всё ниже. Дерек подхватил её на руки и понёс к переставшей трещать кровати. Только оказавшись в постели, Адриана увидела стоящего у стены доктора Чена и открыла рот от удивления. В памяти тут же пронеслись картинки её занятий с ним в школе в первый год обучения. Он помогал ей обуздать силу и учил самоконтролю. От этих обрывков воспоминаний и от невозмутимого вида доктора Адриану залихорадило. Он был добр и справедливо строг с ней, но сейчас его вид вызывал страх… И она понимала, почему. Подчинение и укрощение — вот, что ждёт её дальше. Дерек, заметив, как её колотит, аккуратно накрыл Де Марко одеялом и убрал разметавшиеся и прилипшие ко лбу волосы. — Адриана, — чуть мягче, но всё так же строго проговорил он. — Доктор Чен здесь, чтобы помочь тебе. Ты потеряла контроль над способностями, а теперь лишаешь себя последних сил. Постарайся вспомнить всё то, чему тебя учили. Вернись в то место, где тебе хорошо. Вспомни человека, который вызывает тёплые чувства. Вернись к той себе, которая могла удерживать огонь внутри. Не давай ему течь бесконтрольно. Она слышала голос Дерека, такой же властный, как и много лет назад. Он успокаивал, ослабляя волю, но подчиняться ему Адриана не желала. Или не могла. Зато безумно хотела просто встать и уйти отсюда, даже осознавая, что путь будет слишком коротким: сил для перехода у неё не было, а с острова так просто не сбежишь. Бесконтрольные сполохи силы подхлёстывали её сделать снова какую-нибудь глупость, но Дерек крепко держал её, а Чен на расстоянии с помощью гипноза осаждал бушующие вспышки. Адриана тихо заплакала от боли и беспомощности, понимая, что не может противиться ни им, ни самой себе. Остатки здравомыслия жалили, заставляя принять факт: она безвозвратно потеряла себя прежнюю после ранения. — Ты больна, тебе нужно время! Пуля пробила твоё тело очень близко к центру энергии, поэтому она бесконтрольно сочится из тебя, делая нестабильной, но ты можешь с этим бороться, — вторил её мыслям Дерек, глядя на Адриану в упор. Она то пересекалась с ним взором, то отводила его, беспокойный и горящий, в сторону доктора Чена у стены. Её злоба и ненависть от бессилия сейчас разбивались об уверенное выражение их лиц. — Дерек, доктор Чен, Лондон срочно требует вас по видеосвязи, — мягкий женский голос прервал Дерека и заставил Адриану тут же обрадоваться призрачному шансу на высвобождение. Александра Моро стояла с подносом на пороге. Её черные кудри были распущены, а смуглая кожа в лучах заходящего солнца казалась ещё более темной. Наполненным болью взглядом Адриана смотрела на подругу, взывая к спасению. Алекс также с тревогой глянула на неё, грустно улыбнувшись. Но появление в дверях второго верного союзника Дерека — Рейчел Корриган — в одну секунду отрезало Адриане все пути к спасению из этой надуманной ею тюрьмы. Корриган пришла в «Наследие» как раз после истории с древними гробницами, одна из которых погубила подругу Адрианы и Алекс — Джулию Уокер. Эта история заставила Адриану пересмотреть свои жизненные позиции и покинуть «Наследие». Поэтому ей пока не довелось слишком близко познакомиться с Рейчел. Она слышала лишь несколько историй о ней от Алекс. Но знала, что, несмотря на то, что взгляды Рейчел и Дерека часто расходились, она редко ставила под сомнение его решения, которые касались здоровья и безопасности членов «Наследия». Дерек, с беспокойством заглянув в глаза притихшей Адриане, встал. Доктор Чен вышел из комнаты первым. — Присмотрите за ней, — приказным тоном проговорил Дерек. — Мы скоро вернёмся. Алекс подошла к кровати и села на край, поставив поднос у ног Адрианы. Та, снова задрожав, кинулась в объятия подруги и заплакала уже навзрыд. — Помоги мне, я должна выбраться отсюда, — прошептала Адриана на ухо Алекс. — И куда же ты пойдёшь, девочка? — с некой материнской заботой сказала Рейчел, заправляя выбившуюся светлую прядь своих волос за ухо, отчего её вид показался не таким уверенным и грозным. — Куда вернёшься? Адриана на секунду захлебнулась от гнева, но усилием подавила вспышку и снова попыталась мыслить здраво, адекватно оценивая своё состояние. Перед глазами тут же всплыли Николь и Коннор, к которым отчаянно рвалось её сердце. Тысячи миль и невозможность сделать переход отделяли её от них. Но важнее всего — стремительно пробившее сердце опасение, что сейчас в ней пульсирует угроза. Как для неё самой, так и для них. И эта мысль заставила Адриану похолодеть. Образ тюрьмы тут же рассыпался, и обоняния коснулись ароматы ромашкового чая и булочек с корицей — запах дома. Она не могла вернуться к любимым людям, с которыми хотела быть больше всего, но и не могла отрицать, что попала в объятия тех, кем бесконечно дорожила. Почти все близкие люди сейчас находились рядом с ней. Дерек и доктор Чен, ставшие её Наставниками, скоро вернутся сюда. Алекс уже прижимала её к себе, шепча на ухо слова успокоения. Чем был занят Ник Бойл — ровесник Адрианы, бывший морской котик и по совместительству самая большая заноза в пятой точке Де Марко во время её работы здесь — она не знала, но и он был для неё по-своему значим. Адриану сжигало желание приникнуть к плечу Филиппа, приходского священника из Ирландии, который много лет работал в команде Дерека, но после сложной ситуации вернулся в свой приход, лишь изредка приезжая в замок погостить или по каким-нибудь неотложным делам «Наследия». Она любила Филиппа как брата, находя с ним общий язык и ощущая невероятное спокойствие в его присутствии. И была солидарна с ним — на остров Эйнджел хотелось возвращаться. Так почему же её так долго здесь не было? Адриане, успокоившейся и усилием шаткой воли охладившей пламя внутри, стало совестно за свой порыв, направленный против Дерека. Но он поймёт, а она обязательно попросит прощения. Осознавая, что в таком состоянии, как сейчас, ей, наверное, придётся сделать это ещё не раз, пока её будет раздирать бесконтрольная стихия. От этого осознания она обмякла в руках Алекс, свернувшись калачиком на её коленях. Та ещё крепче сомкнула объятия, а Рейчел положила руку на плечо Адрианы, тихо прошептав: — Ты дома, милая, успокойся! Дай себе отдохнуть! Для начала ты должна вернуться к себе, а уж потом ко всему остальному миру. Замок Дерека Рейна, остров Эйнджел 8 июля — 1 августа 2000 Вечером следующего дня Дерек толкнул дверь в комнату Адрианы, не в силах больше выносить эту пугающую тишину внутри. Ему постоянно казалось, что вот-вот пространство замка наполнится душераздирающими криками или звоном стекла, и это предчувствие мешало работать. Весь замок и его обитатели погрузились в тревожное молчание, постоянно прислушиваясь и вздрагивая от каждого звука. С одной стороны, Рейн был рад: значит, терапия доктора Чена помогла Адриане с первыми неконтролируемыми порывами. С другой — всё же такой резкий перепад настораживал и беспокоил. Возможно, не зря, так как от вида Адрианы, лежащей на кровати, ему резко сделалось дурно. — Сколько она уже так лежит? — Дерек тяжело вздохнул, скосив глаза на невозмутимого Чена у кровати. — Около двенадцати часов, — абсолютно спокойно отозвался тот. — И сколько ещё так будет лежать? — Рейн поводил рукой перед её открытыми глазами, но отсутствующий взгляд Адрианы не оживился. — Дерек, даже такое на первый взгляд коматозное состояние может быть процессом восстановления, — всё тем же спокойным голосом произнёс японский доктор. — Его неотъемлемой частью. Ей нужны силы, не стоит её тревожить сейчас. Ресурс только внутри неё, она должна его найти сама, и только тогда Адриана сможет пойти дальше, выйдя к свету. Иначе ей никто не поможет. — Ладно, если что-то понадобится, зови. В таком состоянии или очень близком к нему, Адриана провела ещё два дня. Нашла ли она тот самый ресурс в глубине своего сознания, Дерек не знал. Но на четвёртые сутки его бдительность притупилась этим заторможённым состоянием Адрианы, и он беспечно проигнорировал просьбу Чена не входить в её комнату, когда она там одна. В Рейна тут же полетел поднос с фруктами, который он принёс. Стадия упадка снова сменилась резкими и бурными вспышками агрессии. — Отдай мне телефон! — заорала Адриана. — Ты не смеешь так со мной поступать! Я хочу знать, что с Коннором! И как Николь! — Тише, — Дерек выставил руку вперёд, чувствуя, как пальцы начал обжигать агрессивный жар. — Поверь, с Коннором всё хорошо. С Никки тем более. Твой отец присматривает за ними обоими. Но ты должна понимать, что всплески твоей силы могут неосознанно бить и по ним. Поэтому… — чувствуя пробирающееся пламя дальше по коже, он ещё увереннее постарался произнести. — Тише… В одну секунду содержимое подноса закружилось вокруг Дерека, а воздух обжёг лёгкие. Доктор Чен оказался в спальне как раз в момент, когда кровать подлетела под самый потолок, а Дерек закашлялся, осев на пол… Больше запреты Чена Дерек не игнорировал, мрачно наблюдая со стороны за сменяющимися состояниями Адрианы, которые порой язык не поворачивался назвать восстановлением. На шестые сутки Чен разрешил Адриане в его сопровождении покидать комнату, и, в зависимости от погоды, рано утром она шла либо на побережье, либо в специально отведённое помещение для занятий. Там они занимались техниками восстановления через медитацию, концентрацию и асаны, но Дерека пугало, что Адриана относилась к этому процессу то с рвением, то с полным безразличием. Будто это было нужно кому угодно, только не ей. Вечером она гуляла либо по замку, либо по территории с кем-то одним из команды Рейна. Бурные выпады по поводу телефона и связи с Коннором сменились на жалобные просьбы, но Дерек и Чен категорически запретили Алекс, Рейчел и Нику поддаваться на них, отключив даже стационарную телефонную линию. Иногда тихие просьбы всё же оборачивались скандалами, а в один из вечеров Адриана в кабинете Дерека снесла взмахом рук и энергетическим ударом все книги с полок и предметы на его письменном столе. — Видишь? — грозно указав пальцем на разбросанные вещи, сказал Дерек. — О каком телефоне идёт речь? Пока ты не станешь эмоционально стабильной, можешь забыть о разговорах с кем-либо. — Я всего лишь хочу поговорить с Коннором! Минуту. Дерек, прошу! Рейн тяжело вздохнул, но всё-таки отказал. Он и сам не понимал до конца логику Уильяма, но клятвенно обещал ему, что без одобрения Чена никаких средств связи Адриана не получит в руки даже на пару секунд. Спустя ещё пять дней после ужина Дерек с меланхоличной грустью, безмолвно застывшей на лице, наблюдал, как Адриана сносит всё те же аккуратно расставленные книги, но уже не прибегая к своей силе. Чен не рекомендовал гасить обычные вспышки ярости, позволяя выплеснуть всё до последней капли. И вот в очередной раз во имя терапии в жертву приносился кабинет Рейна… — Почему вы не даёте мне с ним поговорить?! — орала Адриана, со скоростью фурии двигаясь по просторному помещению и круша всё подряд. — Я хочу сама убедиться, что у него всё хорошо! А не слушать только эти ваши отговорки. Что ты скрываешь от меня, Рейн? Где Коннор? Она не останавливалась ни на миг около десяти минут, а затем покачнулась, села на пол и уставилась в одну точку, словно окаменев. Ещё через минуту за ней пришёл Чен и унёс Адриану в комнату на руках. А Дерек достал мобильный, быстро набрал номер Уильяма, желая так же бурно высказать ему всё, что накопилось на душе за полторы недели, и дать субъективную оценку такому восстановлению. — Я знаю, что мне нельзя лезть в этот процесс. Но она и так нестабильна, может, хотя бы минута беседы с Коннором немного её успокоит! — после разговора на повышенных тонах, попытался воззвать к разуму упрямого Де Марко Рейн. — Адриана думает, что мы что-то скрываем от неё. — Скрываем. То, что Дойл тоже нестабилен сейчас! Чен убеждает меня, что заглушил на время связь. И да, чёрт возьми, — Уильям не собирался успокаиваться и уступать, — я даже отдалённо не чувствую свою дочь. И Николь также закрыта от неё, кстати. Так какого хрена я каждый вечер лицезрею белого, как лист бумаги, Коннора, который ни на что не жалуется, но выглядит всё хуже и нервничает всё больше? Тебе Адриана нервы мотает своими истериками, а мне Дойл своим молчанием! Причём он подробно расспрашивает, что происходит с Адрианой, но я поражаюсь его способности игнорировать и обходить все темы, связанные с ним самим. Иногда мне кажется, что их связь не спит, так как в дни особо бурных всплесков Адрианы он тоже сам не свой. — Опять ты про связь! — разошёлся пуще прежнего Дерек. — Уильям, ты что, не любил никогда? Может, дело в другой связи? Конечно, он переживает… — Дерек, — сквозь зубы процедил Де Марко, — отложи лук и стрелы, сними с себя крылья и перестань играть в Купидона раньше времени! Думаешь, мне их не жалко? — заметил он обиженно. — Жалко! Но меня волнует пока лишь моя дочь! Слышишь? — и почти заорал в трубку: — Пока она не восстановится, никаких разговоров с Дойлом! — Странное всё же восстановление выходит! — никак не унимался Дерек. — Мы пытаемся подавить шквал её эмоций, распаляя всё сильнее. — А теперь на минуту представь, как она распалится, если не дай Бог узнает, что с Коннором что-то не так, — с обманчивым спокойствием проговорил Уильям, с нажимом на каждом слове. — Подключи сюда её чувство вины перед ним. Ты уверен, что она неосознанно не повторит его поступок в Архангельске, подорвав своей силой твою уютную обитель? — Так ты сам сказал, что Коннор молчит! Не производит он впечатление человека, который обрушит на Адриану в ту короткую минуту вести о том, что сам не в порядке. — Он молчит, да, но я знаю свою дочь, — тон снова стал раздражённым. — Ей и полминуты не понадобится, чтобы вытащить клещами даже из мёртвого всё, что ей нужно. А учитывая клиническую честность Дойла… Дерек, не дослушав друга, абсолютно не по-академически выругался и швырнул мобильный в ящик стола, закрыв его на ключ. Последующая неделя также не принесла никакого облегчения для обитателей замка. Адриана то впадала в бурные приступы гнева и ярости, применяя либо способности, либо физическую силу, то сидела в ступоре. Она плакала, кричала, через минуту уже смеялась до слёз, а ещё спустя мгновение могла просто лечь посередине комнаты и уснуть, будто смертельно устала. Но что бы она ни делала, Чен всё так же оставался абсолютно невозмутимым. Алекс, Ника и Рейчел Дерек от греха подальше на какое-то время отправил в Чикаго — помогать коллегам с древней коллекцией артефактов, но сам всё больше терял спокойствие, не видя никаких улучшений в состоянии Адрианы. И печально думал, что самому придётся восстанавливаться, когда всё завершится. После недели медитаций по вечерам в тщетной попытке успокоиться, Дерек достал из ящика стола виски и сменил тактику расслабления. Но дни шли, заканчивалась уже вторая бутылка вместе с дорогими сигарами, привезёнными из Таиланда на крайний случай, а конца и края этому самому случаю никак не наступало… Однако уже через день после того, как у Дерека закончились все возможные способы снятия собственного стресса, долгожданные изменения в состоянии Адрианы наконец-то задребезжали мелкими каплями на горизонте. Она проснулась утром в бодром расположении духа, спустилась на кухню и приготовила Чену и Дереку завтрак. Весь день Рейн с опаской наблюдал за ней, отказываясь так просто принять на веру, что желанный самоконтроль возвращается к Де Марко. Он уже несколько раз обжёгся, и теперь недоверчиво следил за каждым её взором и микродвижением. — Знаешь, Дерек, — тихо сказала Адриана вечером, спокойно зайдя в кабинет и присев на краешек кресла, — я должна попросить прощения у тебя. Сейчас я понимаю, насколько нестабильна была, и мне действительно не стоило в таком состоянии никому звонить. Я верю тебе, что с Коннором всё хорошо, и наше молчание имеет какой-то смысл. Может, вы правы, и мне нужно сначала получше разобраться с тем, что внутри. А потом уже обращаться к внешнему. После этих слов она долго смотрела в одну точку, а затем встала и молча вышла. А Дерек впервые за две с лишним недели спокойно выдохнул и уснул в ту ночь, как убитый, не прибегая ни к каким техникам релаксации. С этого дня она сама начала вставать до рассвета и проявлять пламенное усердие в занятиях. День за днём Дерек видел ту самую Адриану, которой она была до ранения. Терапия наконец вошла в завершающую стадию. Дерек подметил, как пару раз Чен сам пытался спровоцировать её на всплеск эмоций, но Адриана не поддалась. И на исходе третьей недели восточный целитель сказал, что сделал для неё всё, что мог. Последние штрихи довершить должна она сама. И если в течение предстоящих двух-трёх дней Дерек не заметит никаких тревожных сигналов, то Адриана вполне готова к возвращению домой. Утром первого августа, после долгой беседы с Адрианой, Дерек твёрдо решил про себя, что во второй половине дня отдаст ей телефон и вручит билет домой. Он со спокойной душой отправил Адриану на побережье одну и попросил вернувшихся в замок пару дней назад Рейчел и Алекс приготовить праздничный обед. Хотелось отметить окончание этого испытания, которое изрядно подорвало им всем нервы, постоянно удерживая в напряжении. Адриана же, уединившись на берегу, абсолютно не догадывалась, что этот день может стать последним в сроке её «заключения». И она привычно хотела провести его за техниками концентрации. Череда жарких дней наконец-то сменилась прохладой. На улице стояла пасмурная и безветренная погода, и можно было провести несколько часов, занимаясь медитацией и не отвлекаясь на палящие лучи солнца. «Сто восемь вдох… Сто восемь выдох… Сто девять вдох… Сто девять выдох…» Ни одна мысль не колебала сознание спокойной и сконцентрированной на дыхании Адрианы. Даже океан полностью растворился, уступая место желанной внутренней тишине. «Сто десять…» И вдруг алой молнией медитативное состояние разрезал не виденный ею ранее образ. Девочка на школьном газоне… По виску стекает тонкая алая струйка, голова неестественно откинута. Крики вокруг… И кровь… Паника. Безумие. «Что же я наделала?! Я ведь только хотела защитить Аманду! Я же не… не хотела её убивать!» — Убийца! — эхом ревёт чужой женский голос откуда-то издалека. Перед глазами снова возник бескрайний океан. Адриана ошарашенно смотрела на волны, но вместо них — перед ней был только тот самый газон и следы крови на нём. Вдруг ей показалось, что она видела его, вот только давно забыла. Не успела она прийти в себя, как следующее ослепляющее озарение вернуло её в другое воспоминание. Настолько далёкое, будто его показывали по телевизору. Но то настоящее, когда отец принял решение отправить её в школу в Лондоне. — Милая, я должен отвезти тебя туда, там тебе помогут, — отец касается её волос, а затем обнимает и прижимает к себе. — Мне так больно, папа, — она начинает рыдать, в надежде, что он как-то поможет ей. Или те люди, куда он её везёт. Хоть кто-нибудь… — Папочка, я так хочу всё исправить! Я же не хотела! Ты мне веришь? — Конечно, моя родная, — он целует её в висок. — Мы что-нибудь придумаем, обязательно! — Я не хочу иметь этот дар! Не хочу! Можно его как-то… убрать? — она всматривается с надеждой в его наполненные болью глаза. — Я не хочу причинить ещё кому-то боль. Я… — она задыхается от рыданий, — я не хочу, чтобы мне было так больно… Умоляю, папа, сделай что-нибудь. Забери это у меня, прошу! — Если бы я только мог, детка… Образ отца погрузился во тьму, из которой донёсся только чей-то властный монотонный голос и звук метронома. — Убийство Мэри Стюарт навсегда сотрётся из твоей памяти. Ты забудешь это… Ты станешь нетерпимой к боли других людей, боясь вызвать её или усилить. Даже мысль о том, что ты можешь причинить боль, будет ломать тебя, вызывая страх и ужас. Мрак отступил, и Адриана ясно увидела искривлённое болью лицо Алексея. — У меня так болит голова, Адриана, — стонет Алексей. — Чёртовы видения. Я схожу с ума от них. Она физически ощущает боль друга и интуитивно касается его висков. И уже через минуту кровь вскипает, когда Алексей вдруг целует её. Его счастливые глаза смотрят на неё с восхищением и… влюблённо? — Кажется, в тебе проснулся ещё один дар, Адриана, — профессор Паркинс хлопает её по плечу. — Поздравляю, теперь будем работать и с ним! Овладев им полностью, ты сможешь помогать другим Посвящённым. Но только им, Адриана, запомни это… Адриану затрясло от этих образов, старых и новых для неё. Оборванные куски и картинки кружили в голове, сцепляясь между собой и даруя понимание, что произошло в детстве на самом деле. Но картина никогда бы не стала полной без… — Поклянись мне. Я не могу больше… — Коннор кричит и задыхается от боли на больничной кровати, умоляя её не оставлять Николь одну после его смерти. Будто она может так поступить с малышкой, но отпустить его она не в силах. Адриана берёт Коннора за руку, зная, что должна сделать… Он не Посвящённый, но это не имеет никакого значения для неё сейчас. Она не помогла Аманде, и не может простить себя за это. И теперь Де Марко не позволит себе снова допустить тот же промах. Даже если за это наступит расплата. На минуту Адриана на побережье задышала спокойнее, вспомнив умиротворённое лицо уснувшего Коннора, но тут же задохнулась снова, так как память услужливо подкинула следующий эпизод. — Я не знаю, как ты это делаешь, но прошу тебя… Я так устал от этого кошмара, — морщась и держась за живот, бормочет Коннор с закрытыми глазами, лёжа на диване в комнате Адама. Демоны сомнений терзают её душу, ведь буквально вчера она клялась Совету, что никогда больше не будет пользоваться даром во благо обычных людей. Но, прикрываясь металлическими интонациями и каменной маской, Адриана боится дрогнуть, чувствуя, что больше не может бездействовать… В какой-то момент приходит понимание, что помочь Коннору важнее, а что будет с ней дальше — плевать. Белые вихри оплетают их в момент слияния тел. Всё, что движет Адрианой, — желание растворить до последней капли боль Коннора… Раствориться самой, чувствуя брызги его внутреннего шторма, охлаждающие и мягко усмиряющие её пламя. Противоположные стихии в одночасье становятся одной, опаляюще смывая все страхи, смыслы и боль. Где-то на задворках лишь набором бессвязных звуков бьётся мысль: «Хочу, чтобы тебе стало легче… Держись, умоляю!» Его муки действительно на время растворяются, но вместе с ними уходит их обоюдное спокойствие, уступая место раздражению и бессильной злости друг на друга. Две стихии снова становятся враждебными, расшибаясь в миллионы искр и брызг. — В следующий раз, когда тебе захочется использовать свой дар, спроси у другого человека, насколько приемлем для него такой вид помощи. Его слова и строгий взгляд в одну секунду разбивают сердце. За что он так? Тогда его терзала адская боль, а сейчас ей невыносимо больно от выражения его холодных глаз. Одна лишь фраза разбивает на мелкие ледяные осколки, тут же расплавив их, ощущение близости и единства двух стихий. Был ли шанс у огня устоять против накрывающего с головой шторма? Каким же глупым и бессмысленным было интуитивное чувство, что они могут быть тандемом… То хмурое лицо Коннора растворяется в воспоминаниях, но бесконечно стучит внутри осознание, что дарованное ему исцеление оказалось таким же иллюзорным и рухнуло уже через пару дней. — Коннору постоянно плохо, а так быть не должно, если судить по информации, указанной в документах учёных, — она снова смотрит на отца с надеждой, что он знает ответ на беспокоящий её вопрос. — Могла я ему навредить своей энергией? Всё погружается в темноту. Она просыпается ночью от режущей боли в животе, чётко понимая, что это не её боль. — Неужели это действительно из-за моего вмешательства? — Адриана начинает тихо плакать, сжимаясь. — Что же теперь делать? — всхлипывая раз за разом, повторяет она. Лица и голоса забрал выедающий мысли сумрак, а перед глазами осталась лишь колышущаяся гладь. Адриана расплела ноги и встала, глядя в упор на воду, но не видя ничего, кроме нахлынувших воспоминаний. Её резко затрясло, а дыхание спёрло. — Бред… Какой-то бред! — она дотронулась до похолодевшего лба, кусая до крови губу. — Я… Я что, убила Мэри? И мне внушили… забыть? Господи… Это вызволение из липкой белой трясины кусочка памяти настолько поразило, что раз за разом вихрем прокручивая его в голове, Адриана закричала и упала на землю, уткнувшись носом в песок. Набатом по всему телу било озарение: память пустила её в тот наглухо закрытый закоулок, который тщательно блокировался чужим воздействием. И то, что она там увидела — это отрывок из её истинной памяти. А её воспоминания до сегодняшнего дня хранили ложь о том, как отец через скандал отправил её учиться в Лондон. — Папа! — захлёбываясь, закричала Адриана, одновременно желая, чтобы он в эту минуту оказался рядом, и испытывая потребность провалиться куда-нибудь под землю от нахлынувших чувств. Горящей стрелой пробивало то, что она сама просила отца избавить её от дара, потому что содеянное разрывало на куски. И он избавил! Как смог. А что сделала она? В слепом безрассудном желании помочь привнесла боль и ужас в жизнь другого человека, который стал ей так дорог за последние месяцы. Адриана вскинула взор в серое небо, и тут же увидела такого же цвета глаза. Ещё одна вспышка ослепила её буквально на мгновение, а налетевший из ниоткуда ветер донёс до ушей фразу: «Ты мне нужна», сказанную дрожащим бархатным голосом. — Но ведь ты никогда не говорил мне этого? — Адриана обмерла и застыла, всматриваясь в небо, будто оно могло ей ответить за Коннора. В желудке словно зашевелилась изворотливая змея, и под рёбрами начала стремительно разливаться сильная боль. Адриана заплакала, схватившись за живот. В солнечном сплетении начала нарастать пульсация как предвестник критического порога утекающей энергии, несущего угрозу для жизни. Вот только… Её жизни или… его? — Ты сломаешься до основания, если серьёзно навредишь своими способностями безвинному человеку или Посвящённому, — тиканье маятника становится всё тише, а голос — всё громче. — В этом случае у тебя будет лишь один выход, так как ты не сможешь с этим жить… — Нет, нет! — шёпотом запричитала она, отказываясь осознавать, что сила снова сочится бесконтрольно через каждую клетку, а налетевший ветер создаётся исключительно ею самой. — Я ведь хотела тебе помочь. Не хотела превратить твою жизнь в кошмар. Прошу, прости меня! Коннор, это ты мне нужен! Только ты… Один. Но ведь… — Смерть уничтожает неразрывную связь, какой бы она ни была, — произносит в воспоминаниях Уильям, сочувственно глядя на неё. — Что если связь — причина твоей боли? — зашептала Адриана. — И если её не станет… Ты исцелишься окончательно? А эта связь… — слёзы моментально высохли на её щеках. — Её сотворила я. Я… — Лишь один выход… — монотонный голос стихает на мгновение, а затем отчеканивает приказом: — Признав вину, позволь своей стихии выжечь тебя и уничтожить. Она снова всмотрелась в небо, на секунду залюбовавшись серыми глазами, которые виделись ей там. Пульсация внутри нарастала, да и сердце грозилось разорвать грудную клетку бешеным ритмом. — Ты теперь… один. Прости, — тихо прошептала она, прикрывая веки. Разгоревшийся под ними огонь в одну секунду вышел за границы зрачков, обращая в пепел заново выстроенные барьеры и мосты. Замок Дерека Рейна, 1 августа 2000, 14.18 — Кто-нибудь видел Адриану? — спросил Дерек без тени беспокойства. — Кажется, она пошла на берег, — бросил в ответ Ник, рассматривая выставленную на стол запечённую утку и пытаясь беззвучно проглотить слюну. — Позови её, пока обед не остыл. — Дерек кинул взгляд на Ника, и, еле сдерживая улыбку, добавил: — И пока ты слюной тут всё не забрызгал. Ник недовольно вздохнул, цокнул языком и покинул столовую. Просьбы Дерека всегда звучали примерно так же, как и приказы на флоте. И хоть его можно было послать отнюдь не к королевской матери, Ник предпочитал не спорить по мелочам. Всё равно бесполезно, только время потеряешь, а вот обед действительно скоро остынет. Ник вышел на улицу, прекрасно зная, где стоит искать Адриану. На территории острова было не так много мест, которые она выбирала для отдыха. И первым делом Ник отправился к беседке. Однако её излюбленное место пустовало. Ник, продолжая ворчать на Адриану, поплёлся на побережье и, спускаясь с холма, обрадовался, завидев её спину. Благо, недалеко ушла. Но чем ближе он к ней подходил, тем больше его смущала неподвижность стоящей Адрианы. Ник нахмурился, когда прохлада пасмурного дня резко сменилась жаром, но всё же не предал значения странной перемене температуры воздуха. — Адриана? — неуверенно позвал он. Она медленно повернулась к нему с закрытыми глазами. Её грудь вздымалась ровно и спокойно, а лицо застыло, как восковая маска. Ник начал безмолвно ругать себя за мнительность — Адриана всего лишь медитировала. Но в следующую секунду, когда её веки распахнулись, остолбенел и чуть не упал на землю от неожиданности. — Твою ж мать! — выкрикнул он, сделав два заплетающихся шага назад. Радужки и даже белки Адрианы поглотил бушующий огонь, а вокруг глаз проступила чёрная сеточка сосудов. Адриана хищно осклабилась, её ровное дыхание сбилось и перешло в надрывный хрип. — Беги! — рыкнула она, поднимая раскрытые ладони вверх. Несколько огромных каменных пластов, высотой с человеческий рост, с треском оторвались от земли и зависли в воздухе. Лёгкий морской бриз в одно мгновение усилился энергетическими сполохами силы Адрианы, всё больше электризуясь и раскаляясь. Мощная волна сбила Ника с ног, и он, лёжа на земле, беспомощно смотрел, как камни на побережье взлетают вверх, закручиваясь вокруг Адрианы. А она стояла, всматриваясь в небо, будто зачарованная. Самая большая глыба поднималась всё выше и выше, и Ник, неотрывно наблюдая за ней, похолодел: Адриана заносила её над своей головой. — Адриана! — что есть мочи заорал он. — Что ты делаешь? Очнись! Она опустила подбородок, и из её носа засочилась струйка крови на белую майку. Камень с жутким грохотом рухнул на землю, не задев её. Но тут же над Ником воспарил другой, размером чуть поменьше. — Ник… Убей меня! Умоляю! Он меня не отпускает… — Она продолжала хищно скалиться, но по щекам текли ручьями слёзы. Вовлекая в воронку, кружащую вокруг неё, всё больше камней, Адриана утробно закричала. Ветер, являющийся ураганом её силы, уже был готов содрать не только одежду с Ника, но и кожу. Ник цеплялся за траву и вросшие в землю камни, не зная, что лучше: держаться или отпустить, ведь над ним зависло то, что способно размозжить череп. — Адди, пожалуйста, вспомни слова Дерека! — взмолился Ник. — Ты должна удержать свою силу внутри. Он снова мысленно выругался на себя — слишком невнимательно отнёсся к процессу её восстановления. Даже понятия не имел, какие слова нужно сказать, чтобы остановить её. Оставалось верить, что Дерек почувствует неладное и выбежит на помощь. Хотя что он может сделать с Адрианой? Усыпить? Но для этого нужно подобраться к ней как можно ближе. Не поэтому ли она создала вокруг себя убийственную воронку? Ник всё же попытался отползти подальше от нависшей угрозы, но поток бушующей силы не дал сдвинуться по земле даже на несколько дюймов. Адриана же, запрокинув голову, продолжала смотреть вверх сквозь тысячи камней, вихрем кружащих над ней. — Отпусти меня! — не своим голосом закричала она в небо. — Прошу… Ник коротко вскрикнул, когда в одну секунду Адриана упала, как подкошенная, а все камни разлетелись в стороны, не задев ни её, ни его. Он часто заморгал, увидев в шаге от лежащей на земле Адрианы её отца. Уильям опустился к дочери и перевернул её лицом к себе. Не помня себя от страха, Ник встал и шатающейся походкой также поспешил к ним, но остановился, не дойдя пару шагов. Строгий и надменный профессор, которого знал Ник, прижал к себе дочь, начав баюкать, как маленькую, а затем, уткнувшись в её волосы, громко взвыл и заплакал. Замок Дерека Рейна, 1 августа 2000, 16.25 — Уильям, — устало пробормотал Дерек, глядя, как его старый друг, совершивший переход прямиком в кабинет замка из Галифакса, начал широкими шагами мерять пространство, будто загнанный лев, и махать руками в опасной близости от полок. Дерек, у которого, в отличие от Уильяма, было время немного успокоиться и прийти в себя, меркантильно и абсолютно неуместно подумал, что надо бы всё же убрать книги на время, пока у него гостят все представители семьи Де Марко. Или заставить хоть одного из них своим даром поставить разбросанное по своим местам, чтобы не тратить потом уйму времени, подбирая вещи с пола. — Что Уильям? — заорал тот, окончательно теряя контроль. — Что, я у тебя спрашиваю? Мы чуть не отпустили её домой, Дерек! Ты представляешь, что могло случиться, окажись она в самолёте? А рядом с Николь? — Его голос предательски дрогнул. — Никки… Дерек, этот всплеск ударил не только по мне, он и до Коннора с моей внучкой дошёл. — Что с ними? — испуганно спросил Дерек, опускаясь на край стола. Разозлился на себя: про полки подумал, а про Коннора и его дочь даже спросить не удосужился. А ведь не зря Уильям так спешно отправился к ним сразу же после того, как принёс Адриану в замок. — Дойл потерял сознание, и, кажется, в один момент с ней. Когда я пришёл к нему домой, его солнечное сплетение пульсировало, будто Коннор проглотил бомбу с часовым механизмом. Жуткое зрелище, никогда такого не видел. — Уильяма передёрнуло. — Он или её истощение так чувствует, или она его… Или они оба, да чтоб черти побрали эту связь! — Он громко выругался и вонзил злой взгляд в Дерека. — И скажи мне только хоть слово, что она и тут ни при чём! — А с Николь что? — нейтрально парировал Дерек, сам чувствуя пробирающий всё сильнее озноб. — Она чуть не разнесла мебель в доме, но я вовремя успел… Слава Богу, её силы восполнять не пришлось, мне Дойла хватило с его пульсацией. Бедный парень… Зная историю его прошлого, всё это выглядит просто какой-то издёвкой судьбы. Мне и самому на секунду показалось, что внутри него что-то чужеродное бьётся, а мышцы вот-вот порвутся. — Ну так ты ему объясни, что поскольку они с Адрианой связаны, так переживается естественный процесс упадка сил… Только да, вопрос — чей? — А его бессознательным кошмарам тоже это объяснить прикажешь? — огрызнулся Уильям, покачав головой. — Уильям, ты и сам на нуле почти. Тебе тоже стоит подумать о восстановлении, пока и у тебя не началась пульсация, — сочувственно сказал Дерек, рассматривая разметавшиеся чёрные с сединой волосы, бледное лицо и съехавшие в сторону очки. Уильям, который обычно не допускал, чтобы в его внешнем виде был хоть один изъян, не обращал никакого внимания на то, что рубашка вымазана кровью и грязью. — К чёрту… Дерек, что нам делать? — Уильям закрыл лицо ладонями и снова продолжил метаться по кабинету. — Дойл, едва очнувшись, опять начал рваться сюда. Я не смог его убедить, что всё нормально, и понял, что он всё так же молча послал меня с моими уговорами и успокоениями. Не удивлюсь, если он прилетит в замок завтра или послезавтра. Коннор взял больничный, чтобы побыть с Николь, которая последние дни вела себя беспокойно. И вроде собирался выходить на работу, но сомневаюсь, выйдет ли… Вчера я убедил его, что Адриана вот-вот вернётся и всё будет, как прежде. А теперь что? Я же не бессердечная скотина какая-то! Уильям словил призрачную улыбку Дерека и наклонил голову к плечу, приоткрыв рот. — Чему ты улыбаешься? — Да так. — Он махнул рукой, но Уильям продолжал на него вызывающе смотреть, и Дерек пожал плечами. — Дойл её защищает. — Что за вздор?! — шикнул сквозь зубы Уильям. — От кого? От меня? — Могу предположить, что Коннор не знает и не понимает, как действует его связь с Адрианой, и вряд ли может отличить, где его ощущения, а где её. Видимо, боится сказать лишнего, чтобы не навредить ей своими словами. И это хорошо… — Да что хорошего? — возмутился Уильям, но тут же поник. — Хотя если моя дочь сомневается во мне, чего хотеть от Дойла… — Он резко встрепенулся. — Думаешь, он может чувствовать и её сомнения? Адриана ведь продолжает думать, что это я донёс на неё Верховному Дому. — Вряд ли их обоюдная чувствительность развилась так глубоко, — быстро проговорил Дерек, но крайне неуверенно. — Боже… — Уильям потёр ладонями раскрасневшееся лицо. — Но больше всего меня в этих переплетениях связи беспокоит Никки. Дерек, я не переживу, если с внучкой что-то случится! — Уильям, а может рассмотрим всё-таки тот крайний вариант? — Дерек поднял брови и кивнул, зная, что его поймут без лишних уточнений. — Нет, я не могу опять так поступить с Адрианой! — беспомощно взревел Уильям, остановившись и вцепившись в полку. — Вот теперь она точно всё вспомнила! Я слышал, как Адриана в бреду шептала имя Мэри, пока я нёс её к замку. Тогда она была ребёнком, но сейчас… Это должно быть только её решением. — Ты у неё в бессознательном состоянии спрашивать собрался? Или ждёшь, что после сна барьер снова отстроится сам по себе? — Дерек вытянул шею и скрестил руки на груди. — Ты же понимаешь, что Адриана снова опасна для себя, для тебя, для Дойла с Никки. И для всех остальных. Сколько мы ещё сможем так вешать лапшу на уши Верховному Дому? — Я не повторю это снова, Дерек! — твёрдо проговорил Уильям, нервно пригладив растрёпанные волосы. — Разве ты не понимаешь, что они сделали с ней в прошлый раз? Пойми, они извратили суть её дара! — Крик сорвался на беспомощный хрип. — Ты не можешь знать это наверняка, — менее уверенно отозвался Дерек, мрачнея на глазах. — Могу, — с горечью отозвался Уильям, снова пряча лицо в ладонях. — Я никому не говорил… В семь лет Адриана коснулась Маргарет и та потеряла сознание от боли. Естественно, она не связала это с Адрианой, но я знаю, что дочь унаследовала именно такую форму дара. Наш род может вызывать резкую нестерпимую боль через прикосновения, заставляя почувствовать себя так, будто ты горишь заживо. Но руки Адрианы лишь на секунду усиливают неприятные ощущения, а затем растворяют их. Как думаешь, чья это заслуга? Уильям на секунду прикрыл глаза и вспомнил своё последнее применение дара, который не использовал десяток лет. Уши до сих пор оглушал истошный крик Элсингера и бессильный рык Коннора, пытающегося удержать своего бывшего начальника от падения с крыши. Невероятных усилий стоило пропустить врождённый огонь таким образом, чтобы не травмировать Дойла и сделать так, чтобы ублюдок Элсингер, принёсший столько боли и Адриане, и Коннору, и даже Никки, отправился к праотцам. Уильям ни секунды не сомневался: Фрэнк вряд ли бы отблагодарил Коннора за своё спасение должным образом. Смертельная игра продолжилась бы, и с чердака спустился бы только один из них. Доблесть и самоотверженность Коннора до сих пор вызывали у Уильяма восхищение, но Адриана бы испепелила отца и без наследственного дара, если бы Дойл не вернулся к ней с той крыши… Любить честного героя посмертно — вряд ли это то, о чём она мечтала. — Не стану с тобой спорить, — тихо проговорил Дерек. — Но, может, она сама трансформировала врождённый дар? Ей ведь внушили, что она будет бояться причинить другому боль. — Какая разница, Рейн? Эти эксперименты изменили её сущность. И меня мало заботит, это она сама сделала или они так хотели. Факт остаётся фактом! А сейчас ты мне предлагаешь и вовсе забрать у неё то, что дано ей при рождении? — Он сдвинул брови и прищурил глаза, повернувшись к Дереку. — Ну а у тебя какие варианты прохождения кризиса остались? Держать её тут до второго пришествия? Раз за разом видя, как она убивает себя вихрями энергии? И не только себя, — Дерек также пристально смотрел на Уильяма. — А теперь на минутку представим, что от следующего такого всплеска пострадает кто-то из связанных с нею. Что будет тогда? А если это будет Никки? Кто из вас троих сможет пережить это? Адриана первая пустит пулю себе в висок… — Он замолчал и сокрушённо покачал головой. — Чен был уверен, что всё плохое позади. Его гипноз не может длительно сдерживать её способности. И что делать нам? Жить в постоянном страхе за её жизнь и за Коннора с Никки? Они, в отличие от тебя, связь прерывать не умеют. Это-то и пугает больше всего. Уильям молчал, продолжая ходить по кабинету со сцепленным замком из пальцев за затылком. — Давай хотя бы пригласим специалиста и выслушаем его, — не унимался Дерека. — Я знаю доктора Грэма, он хороший человек и талантливый учёный. Он использует совсем иную технику… — Дерек, я не приму такое решение, — отчеканил Уильям. — Можешь думать обо мне, что хочешь. Что делать — не знаю. Понимаю, что спрашивать у Адрианы бесполезно: она снова не в себе. Хотя я помню, как в детстве она просила забрать у неё этот дар. Но то было в детстве. — Я приму такое решение, — волевым тоном сказал Дерек. — Я — её Наставник, и имею право на это. Но сначала выслушаем позицию доктора Грэма. Уильям, наконец остановившись, тяжело вдохнул и прерывисто выдохнул. То ли от напряжения, то ли от облегчения. Он ненавидел себя за то, что в этой ситуации переложил ответственность на другого человека. Ведь речь шла о его дочери. Но он бы предпочёл, чтобы его самого разорвали на части, лишь бы не отдавать второй раз разум Адрианы на растерзание. Однако здравый смысл в тандеме с уверенным голосом Рейна твердили: выбора нет и теперь… И ради благополучия Адрианы и всех, кто с ней связан, придётся попытаться пожертвовать частью её естества…