Can you use these tears to put out the fires in my soul? Ты можешь потушить пожар в моей душе с помощью слёз? 'Cause I need you here, woah Ведь ты нужен мне здесь, оу… 'Cause I've been shaking Ведь меня трясло, I've been bending backwards till I'm broke Я лезла из кожи вон, пока не оказалась разбита. Watching all these dreams go up in smoke Я наблюдаю, как все эти мечты тают в воздухе. Let beauty come out of ashes Пусть красота родится из пепла. Let beauty come out of ashes Пусть красота родится из пепла. And when I pray to God all I ask is И когда я молюсь Богу, я спрашиваю лишь об одном — Can beauty come out of ashes? Может ли красота родиться из пепла?
© Celine Dion, «Ashes» *
Замок Дерека Рейна. Остров Эйнджел 2 августа 2000, 17.34 Вечером следующего дня Адриана сидела на небольшом кожаном диване в кабинете Дерека, обхватив и прижав к себе колени. Она уткнулась в них носом, пустым взглядом глядя в пол. — Не расстраивайтесь, мисс Де Марко. Это всего лишь временная мера, — тараторил полноватый доктор Грэм, раз за разом поправляя съезжающие с переносицы круглые очки. — Представляете, какой это прорыв! Возможно, скоро в Залы Конфирмации перестанут попадать те, кто потерял контроль над способностями. Такого рода гипноз безопасно запечатывает взбесившуюся силу. — Его губы расплылись в улыбке. — Теперь вы не несёте никакой опасности ни для себя, ни для окружающих. Когда ваш организм и рассудок придут в норму, и пробитые бреши в энергетическом центре полностью восстановятся — ваши способности вернутся. — Он коснулся тыльной стороной ладони её лба, а затем уложил руку на плечо, чуть потеребив его пальцами, но Адриана так и не пошевелилась. — Видите, вам уже легче. Жар спал, вы пришли в себя. Энергия не будоражит ваш разум, сейчас это прежняя вы… Только без дара. Дерек, до этого молча стоявший в углу, подошёл, присел на корточки перед сжавшейся в комок Адрианой и взял её за руку. — Прости, у меня не было другого выбора, — тихо пробормотал он, чувствуя, насколько холодной стала её ладонь. — Ты мёрзнешь? — Будь осторожна в своих желаниях… — проигнорировав его вопрос, еле слышно прошептала Адриана. — Это твои слова, сказанные мне когда-то. Много лет подряд я хотела, чтобы у меня забрали дар. А сейчас… — Она пожала плечами и задержала дыхание, словно пытаясь понять, что происходит внутри. — Неприятно, конечно, быть подопытной крысой. Но, оказывается, я была ею с самого детства, и половина моих воспоминаний — ложь. — Адриана подняла глаза на Грэма и с леденящим до дрожи спокойствием продолжила говорить, глядя на него. — Прежняя я? Как я могу быть ею, если весь мой жизненный опыт преломлён через мутную линзу внушений? А теперь и вовсе часть моей сущности запечатана. Я себя такой точно никогда не знала. — Она прищурилась. — Ладно, оставим это… Меня интересует другое: к скольким Посвящённым после вашего эксперимента вернулись способности? А главное — когда? Доктор явно обиделся на сравнение своей пациентки с крысой и недовольно надул губы. — Вы — пятая, на ком эта методика испробована. И пока ничьи способности не восстановились. — Спасибо, доктор, дальше я сам. — Дерек недвусмысленно кивнул на дверь. — Мне нужно сказать вам пару слов, доктор Рейн, — нерешительно отозвался Грэм, переминаясь с ноги на ногу. — Наедине. Дерек пошёл за ним следом, прошептав Адриане, что скоро вернётся. — В её память наряду с подменёнными образами вложили установку, — растягивая слова, будто чего-то опасаясь, начал Грэм, когда они отошли подальше от кабинета Дерека. — На суицид, если вдруг она снова причинит кому-то вред. Мне известно, что Члены Совета таким образом перестраховывались вплоть до начала девяностых. Они оставляли в памяти нарушивших Кодекс Посвящённых приказ: в случае ещё одного проступка, у них не оставалось выбора, как покончить жизнь самоубийством. — Так вот что она пыталась сделать на побережье. И это… — Дерек разозлился, до побелевших костяшек сжав кулаки. — Оживший в памяти приказ? — Выглядит весьма тревожно. Сами понимаете, моя техника пока опробована на слишком маленькой выборке. И среди испытуемых не было таких Посвящённых, в голове которых хранятся внушённые Советом команды. Я понятия не имею, как поведёт себя Де Марко сейчас. — Вы можете убрать эту установку? — Доктор Рейн. — Грэм замялся ещё больше. — Я не имею никакого права делать это, вы же понимаете… Даже несмотря на то, что тех, кто вложил ей в голову эти страшные слова, уже нет в живых, а новое руководство категорически не приемлет такие способы решения проблем. Однако нужно письменное разрешение Верховного Наставника. И не думаю, что мисс Де Марко пойдёт на пользу, если в её память снова вмешаются прямо сейчас. Но смею предположить, что раз установка сработала уже один раз, вряд ли она повторится. — Он подумал и добавил: — Однако всё же не могу это гарантировать. Но ведь и мисс Де Марко теперь безопасна для окружающих. Она никому не сможет навредить своими способностями… Всё, что вы можете для неё сделать — это максимально оградить от ситуаций, которые позволят вторично вспомнить суицидальный приказ. — Да, вы правы… Оградить. — Дерек запнулся, потирая подбородок и напряжённо думая. — Есть у неё один детонатор… — Он встрепенулся, нервно мотнув головой. — Ладно, доктор Грэм, я разберусь с этим. Благодарю вас! Вернувшись в кабинет, Дерек сел рядом и обнял Адриану, которая, как каменное изваяние, сидела в той же позе, в которой он её оставил. Потом заметил — в её внешнем виде всё же кое-что изменилось: увлажнились глаза. Раньше он никогда не видел, чтобы она плакала в присутствии других людей, даже близких, к коим он причислял себя и членов своей команды. Порой не позволяла видеть себя даже расстроенной. И его сердце на протяжении месяца сжималось всякий раз от вида отрешённой и потерянной Адрианы, но сейчас особенно… Раньше он понимал — она нестабильна, внутренне готовился к любым её выпадам и истерикам. Но весьма радикально успокоив её бушующее пламя, невыносимо больно было видеть Адриану такой — полностью осознающей своё расколотое на осколки прошлое, искажённое тысячей кривых зеркал настоящее и будущее, скрытое за плотным чёрным куполом, накрывшим сверху врождённый дар. — Ты же понимаешь, что твой постоянно извергающийся вулкан силы рано или поздно убил бы тебя. Или ещё кого-нибудь. Не расстраивайся, ты продолжишь тренировать концентрацию, и уверен, твои способности уснули ненадолго. — Он чуть отстранился и улыбнулся. — Зато сейчас я смогу наконец-то вернуть тебе телефон и на выходных отпустить домой. Только не плачь… Хоть от твоих слёз уже не прыгает мебель, всё же как мужчина я их… боюсь. — И ободряюще погладил её по спине. Глаза Адрианы моментально расширились, а подступившие слёзы высохли. Дерек улыбнулся ещё шире и кивнул. — Возвращение домой — единственное, что меня радует и убеждает, что ты поступил правильно, — глядя ему в глаза, проговорила Адриана. — Не терзайся, я не виню тебя. Я бы приняла такое же решение, если бы вы у меня спросили. В этом переплетении нитей энергии я не одна, поэтому не могу думать только о том, чего лишилась сама, и о своих интересах. — Она тоже нервно улыбнулась, и её взгляд начал метаться из стороны в сторону. — Дерек, а отец здесь? — Нет, он ушёл. Хочешь с ним поговорить? — Да… — снова всмотревшись в пустоту, глухо отозвалась она. — Наши с ним отношения… Я всю жизнь носила за пазухой камень, обвиняя его, что он бросил меня тогда, когда был так нужен. Я даже представить себе не могу, что отец… — Её плечи затряслись, но лицо осталось безэмоциональным. Она отчаянно пыталась совладать с собой, спрятав эмоции под одной из своих масок. И Дерек задавался вопросом, зачем? — Адриана. — Он тяжело вздохнул, крепче прижал её к себе. — Ты не виновата. Они заставили тебя забыть то, что произошло на самом деле, а Уильяма поставили в такие условия, в которых у него не было выбора. Или Зал Конфирмации, или школа. — Выходит, я с самого детства поставила себе цель попасть в Зал. — Уголки её губ задёргались, Адриана часто заморгала до потёкших слёз. — Господи… — Это был несчастный случай. Ты не виновата, но Совету было всё равно, ты же понимаешь. Они и тогда ставили эксперимент, и сейчас… Может, теперь более гуманный, хотя всё в этом мире относительно. Только четырнадцать лет назад твой отец принял решение, а теперь я. Но мне хочется верить, что этот метод не искалечит тебя, а действительно поможет восстановиться. — Может, и не стоит моим способностям возвращаться. Они либо бесполезны, либо приносят другим людям страдания. Я хотела защитить Аманду, а в результате погибла Мэри. Хотела помочь Коннору, — обмякая в руках Дерека всё больше, она наконец позволила слезам градом потечь по щекам, — и что теперь? Может, мне будет лучше без дара? Раз уж я такая бестолковая. — Кстати, о Конноре. Не уверен, что ты готова сейчас к этому разговору, но куда уже дальше тянуть… Я хотел поговорить и о тебе, и о нём, и о вашей связи. Слёзы на её щеках моментально высохли. Дерек тут же про себя отметил и взял на заметку — на Адриану два слова действуют весьма успокаивающе: телефон и Коннор. — Говори. — Мы до сих пор не выяснили, — ровно начал он, — кто доносил на тебя в Верховный Дом, но твоя аудиенция полностью прояснила для них моменты, что ты пользовалась способностями на глазах у Дойла. Да, он тогда был в бреду, но ты создала с ним связь, и этого уже достаточно для инициации заседания Трибунала, чтобы детальнее разобраться в случившемся. Благо про то, что и он привязал тебя к себе, они пока не знают, но ведь узнали бы на заседании, которое состоялось бы в скором времени. Нам срочно нужно было оправдать твои действия. Именно поэтому я сделал Дойла официально Посвящённым. — Что? — Адриана ошарашенно уставилась на Дерека. — Ты… Ты что, сфабриковал дело на Коннора? Сделал его Посвящённым по документам? Дерек! — Она взвизгнула и отстранилась. — Да, потому что тебя могло спасти только это… В этом случае твои действия полностью оправданы. Я нашёл упоминание в архивах, что некто Лукас Дойл в 1897 году состоял в «Наследии». По счастливой случайности, у Коннора нашёлся родственник с таким же именем, правда, годы жизни не совпали. — Ты с ума сошёл? — От каждого его слова её лицо вытягивалось всё сильнее, а голос повышался. — Ты понимаешь, что будет, если Верховный Дом поймёт, что это фальсификация? — Во-первых, — абсолютно спокойно продолжил Дерек, не реагируя на её эмоциональные выпады, — мой статус вряд ли запустит карусель проверок уже после того, как Слоан подписал внесение Дойла в нашу базу. Сколько вот таких случаев потерявшихся Посвящённых мы находим ежегодно? Сотни. Одним больше, одним меньше. Во-вторых, даже с учётом того, что Коннор пока и сам не в курсе, что он — один из нас, это снимает с тебя все обвинения. Ты помогла Посвящённому. Даже если они узнают, что ты привязана к нему, как и он к тебе, это будет легко объяснить, что Коннор тебе тоже помог, просто не осознавая свою силу тогда. Это, конечно, не даёт нам самим никаких объяснений, как у него это получилось, но для Верховного Дома такой вариант выглядит правдоподобно. Слоан поручил мне поговорить с Дойлом и для начала мягко ввести его в курс дела. — Всё равно. — Она чуть притихла, нервно то поглаживая, то царапая ногтями предплечья. — Не стоило так поступать ради меня. Ты себя круто подставил. — Я надеюсь, что после этого ты начнёшь наконец думать тем местом, которым я тебя учил, — грозно сказал Дерек и, чуть подумав, спешно добавил: — А не эмоциями. — Отец знает? — мрачно спросила Адриана. — Знает. — Дерек посмотрел на неё, наклонив голову к плечу. — А вот самому Дойлу об этом знать необязательно. Пусть для него эта фальсификация будет правдой. — Ну да, учитывая его гипертрофированную честность. — Адриана картинно возвела глаза к потолку и замолчала на минуту, а потом снова продолжила серьёзно. — Меня вот что только мучает. Как Коннор смог создать связь со мной? Он ведь обычный человек… И очень беспокоит то, что до сих пор неизвестно, кто стучит на меня в Верховный Дом. Главное, чтобы этот неизвестный своими доносами не навредил нам ещё сильнее. Даже несмотря на твой опрометчивый поступок с документами. Кто же этот подлец? Уверена, что не ты. Но ведь и не отец… Хотя я его подозревала. — Адриана вцепилась в плечи, снова сжимаясь. — Он тебя очень любит. И никогда не сделает ничего во вред. — Но кто ещё может знать об этом? Если это не человек, который чувствует мою силу на расстоянии, как ты и папа, то кто? — У меня есть одна догадка, но боюсь, она тебе не понравится, — пробормотал Дерек. Адриана уставилась на него, забыв, как дышать. — Я много думал об этом… — Дерек потёр висок и возвёл глаза к потолку. — Действительно, кто мог узнать, что ты сняла приступ у Коннора в больнице? По сути, это даже никак не отразилось на канале энергии, который связывал тебя с отцом и мной. Такие всплески силы невозможно почувствовать. Но ты ведь думала о том, что произошло? — Ну конечно, об этом невозможно было не думать. Я тогда всю голову сломала, как помочь Коннору. И много раз в мыслях… — Она осеклась, и её глаза округлились ещё больше, а рот приоткрылся. — Телепат? — Не люблю выдвигать беспочвенные обвинения, но я знаю в твоём окружении только одного телепата, который вдобавок ко всему, кажется, ещё и влюблён в тебя. — Алексей, — ошарашенно вымолвила Адриана. — У него есть мотив. Он хотел оградить тебя от Коннора. В больнице была слишком заметна его антипатия к Дойлу. И с чего бы это? Он почему-то даже на Доггетта никак не реагировал, но я видел, как Алексей прожигал ненавистным взглядом Коннора. И даже от упоминания его имени у Дёмина перекашивало лицо. Зная о связях Алексея с Советом, вполне можно предположить — он доносил на тебя. — Ты говоришь, Алексей любит меня… Возможно. Но разве он не понимал, что меня посадят за это в Зал Конфирмации? — Может, он хотел, чтобы они тебя всего лишь образумили. За один сеанс помощи вряд ли бы тебя сразу упекли в Зал, а вот строгое предупреждение вынесли бы точно. И на какое-то время запретили бы общаться с Дойлом. А вот за последующие нарушения расплата могла стать более серьёзной. Может, поэтому Слоан и не знает ничего до сих пор? — Возможно. — Адриана кивнула и задумалась. — А как у Алексея сейчас дела? Я ведь и его чуть не убила. — Он исчез из больницы, — монотонно ответил Рейн, заметив, что Адриана всякий раз плачет, думая, что причинила боль Коннору, но про Алексея, которому она сломала десяток костей, спросила без тени эмоций на лице и в голосе. Очень странно у неё замкнулась та установка Совета, ведь Дёмина Адриана реально чуть не убила, но, кажется, совсем не сожалела об этом. — Через сутки после случившегося на очередном обходе медсестра обнаружила, что палата Алексея пуста. Мы связывались с Дмитрием Дёминым, и он понятия не имеет, куда мог деться его сын. Усиленно ищет Алексея, но пока безрезультатно. — Так, ладно, — она хлопнула себя по коленям, — про Алексея я подумаю потом. Но всё же, Дерек, у тебя есть версии, как вышло, что Коннор смог привязать меня? Ты же упомянул, что хочешь ещё и про связь поговорить. Дерек отвёл от Адрианы взгляд. Уильям категорически запретил пока делиться с ней догадкой, что это она перестроила канал энергии Коннора, сделав из него Посвящённого. Не стоило сразу все догадки скопом на неё вываливать, не зная, как она на них отреагирует. Поэтому решил как можно быстрее минуть подводку к этой теме. — Да, ваша энергия каким-то непонятным образом закольцевалась. Не будучи Посвящённым от рождения, Коннор действительно создал с тобой связь, которую может инициировать только наш круг. Правда, Уильям сразу отметил, что твоей энергии в Дойле не осталось, когда тебя ранили и ты впала в кому. Потом ваша связь пробудилась после того, как ты очнулась, и Коннору на глазах твоего отца сразу же сделалось дурно. Через сутки мы вновь погасили твой дар, и, кажется, для Дойла снова всё нормализовалось. Уильям сказал, что сейчас не чувствует никаких намёков на частицы твоей силы внутри Коннора. Думаю, пока связь спит, он не будет ощущать никаких колебаний энергии. — Самый волнующий вопрос для меня как раз заключается в том, как всё-таки прошёл этот месяц для Коннора. Вот эти твои: «Всё у них нормально» меня как-то не успокаивали. И есть ощущение, что вы с отцом на пару что-то скрывали от меня. — Она смотрела на Дерека, не моргая и явно пытаясь считать каждое его микродвижение и мимику. — Как Коннор себя чувствует? Только скажи мне правду. — Правда в том, Адриана, что Дойл ни на что не жаловался. — Дерек снова отвёл взгляд. — Кому не жаловался? Тебе? — Твоему отцу. Он часто в твоё отсутствие навещал Николь. И заодно интересовался самочувствием Коннора. Адриана усмехнулась. — Вы плохо знаете Коннора. Он даже на смертном одре умудрялся раздавать приказы, стойко перенося все муки. — В любом случае, ничего критичного с ним не произошло, а в детали он никого не посвящал, — невозмутимо произнёс Дерек. — Мне важно понять. — Её голос дрогнул. — Это я своими руками причинила ему вред и нарушила восстановительный процесс? И я очень хочу знать, что происходит с ним сейчас. — Может, дело вообще не в энергии? — всматриваясь в её побледневшее лицо и чувствуя, что Адриану опять ведёт в сторону собственной вины, спросил Дерек. — Почему ты думаешь, что дело обязательно в тебе, а не в том, что с ним сотворили в лаборатории? Его столько раз оперировали, та тварь, насколько я знаю, выела его органы. Кто знает, насколько функциональны эти заново отстроенные, насколько их хватит… — он резко осёкся, заметив, как её затрясло. «Успокоил, называется… — шикнул он на себя. — Надо срочно уводить её в сторону от этого разговора». — Знаешь, Дерек, — Адриана совладала с собой, уняв дрожь, — меня любой из вариантов очень беспокоит. И то, что эта его перестройка аукнется чем-то непредсказуемым и страшным в том числе. Но мне крайне нелегко жить с осознанием, что именно я хотела помочь Коннору, а в итоге превратила его жизнь в ад. Я уж не знаю, то ли мне это внушили в детстве, то ли я такой родилась, но меня действительно до отчаяния доводит мысль, что я могла навредить ему в слепой попытке помочь. Её глаза на какое-то время остекленели, и Адриана застыла, как восковая фигура. Дерек побелел сам, глядя на неё, и хотел уже потрясти за плечи, но Адриана через пару секунд сама мотнула головой и спокойно продолжила: — Пойми, мне нужно разобраться до конца и понять, действительно ли я виновата в ухудшении его здоровья и, самое главное, можно ли всё исправить. — А почему ты так уверена, что с ним сейчас что-то не так? Ведь ваша связь спит. — Но рано или поздно она проснётся, да? — будто не спрашивая, а утверждая, проговорила Адриана. — На побережье я почувствовала, как Коннору больно. Если допустить, что колебания в его самочувствии вызваны моей силой и основная проблема кроется в циркуляции энергии между нами, то мне с лихвой хватило тех ощущений, чтобы не желать возвращения способностей и связи, как приложения к ним. Хотя… Чёрт! — Она закрыла лицо одной рукой, а другой коснулась солнечного сплетения. — Я не могу быть уверена, что это его боль, может, моя… Но сильно болел желудок, который меня никогда особо не беспокоил. — Мне очень жаль, но вряд ли найдётся кто-то, кто сможет помочь с ответами на твои вопросы. Если даже ты не понимаешь, где заканчиваются его ощущения, а начинаются твои, это проблема… Ваша связь с ним действительно уникальна. Кроме вас двоих, вряд ли в ней кто-то сможет разобраться. «Уникальна настолько, что глядя на тебя, мне придётся принять ещё одно волевое решение, за которое ты точно потом будешь меня ненавидеть, моя девочка», — подумал Дерек, и его горло сжалось от волнения. — А пока… Попробуй наладить с ним другую. Дерек встал с дивана и решительно подошёл к столу. Достал ключ из кармана, открыл верхний ящик и вытащил оттуда телефон. — С окончательным возвращением. — С улыбкой он отдал его Адриане. Она молча взяла аппарат из рук Дерека, вложив благодарность во взгляд. И тут же быстрым шагом покинула кабинет. А Дерек сел в кожаное кресло, откинулся голову на спинку. Он так и не нашёл в себе сил затронуть в разговоре ещё одну тему… Ту, которая так волновала Уильяма. И сейчас уже сам Дерек понимал, что это скорее необходимость, хоть от осознания и чувствовал себя крайне паршиво. Но безопасность и благополучие Адрианы для него до сих пор оставались превыше всего. Её стеклянные глаза на моменте, когда она заговорила про вину, слишком сильно врезались в память, заставляя мучиться и думать, что с ней будет дальше… Он мог спорить с Уильямом сколько угодно, но то, как Адриана враз сломала барьеры прошлого внушения, пугало Дерека не меньше, чем его друга. Никому не под силу разрушить настолько мощное телепатическое воздействие. Но, тем не менее, Адриана смогла вскрыть и выпустить настоящие воспоминания. И почти сутки в бреду она повторяла лишь имена Мэри и Коннора… Бесконечно просила прощения то у одной, то у другого, сбиваясь на рыдания. Она ничего уже не могла исправить в ситуации с Мэри. Другое дело Дойл… Гнетущая вина в союзе с обоюдной энергетической связью между ними, которую ни Дерек, ни Уильям, ни даже Чен не могли понять до конца, явно способна расколоть или даже разнести вдребезги созданный купол вокруг дара Адрианы. Никто из них не был уверен, что её канал с Коннором приглушился до конца. И мечущееся беспокойство Адрианы лишь убеждало в правильности догадки. Да и вряд ли даже наброшенный купол мог помешать ей вглядываться в тёмные уголки сознания, пытаясь найти доказательства своей причастности к произошедшему с Коннором. И одному Богу известно, насколько быстро она при необходимости сможет подобрать ключ к тем замкам, которыми заперли её способности сейчас. Дерек видел, насколько сильно Адриана срослась с установкой про нетерпимость к чужой боли. А теперь её состояние было слишком шатким, и что-то подсказывало Рейну, что если она останется один на один с Коннором, который, по словам Уильяма, действительно чувствовал себя не очень хорошо последний месяц, то никто не может даже предположить, насколько далеко Адриана будет готова зайти. И, самое главное, не заставит ли состояние Коннора ожить в памяти проклятый приказ, если вдруг она снова подумает, что является причиной его страданий? Как это отразится на ней и скажется ли на барьерах? А они обязательно должны устоять и рухнуть сами, когда Адриана восстановится. И интуиция твердила Дереку — у Адрианы появился тот, ради которого она подберёт ключ, отпирающий любые врата. А если ключ всё же затеряется в закоулках сознания, она сорвёт замки, разодрав себя в клочья. Дерек наклонился к столу, спрятал лицо в ладонях. Решение запечатать её способности далось куда легче, чем то, которое он обдумывал сейчас. Жертва, принесённая во имя сохранности барьеров, явно не заслужила быть возложенной на воображаемый алтарь. Дерек сжал зубы, чувствуя, как его начинает мутить, ведь он сам так ратовал за их отношения. Но на что же его теперь толкает здравый смысл? Или больше иррациональный страх? Однако в отличие от суровых и негуманных методов лишения памяти или её блокировки, Дерек не собирался прибегать ни к каким особым техникам. Только разумная беседа, только самостоятельный выбор без принуждения… Ведь как бы сам Рейн ни хотел уберечь Адриану от её же неконтролируемого потока, ключ к укрощению или к распылению разбушевавшейся стихии хранился в сердце другого человека. И только от его выбора сейчас зависело, в какую сторону повернёт поток энергии Адрианы: созидания или разрушения. Замок Дерека Рейна, остров Эйнджел 2 августа 2000, 17.58 Войдя в свою комнату, Адриана включила телефон и быстро начала пролистывать список сыплющихся градом уведомлений. Среди прочих, приходили многочисленные извещения о звонках с незнакомых номеров, но её это не удивляло, так как по работе номер Адрианы часто могли набирать разные люди. Домотав список почти до конца, в числе прочих она обнаружила несколько неотвеченных вызовов от Коннора и Джона. Все они были сделаны в первые два дня после ранения. Затем Адриана открыла смс и оторопела. Больше тридцати сообщений, и все от Коннора. В первом, отправленном в ночь после её ранения, он писал, что не может успокоить Николь. Адриана закусила губу и начала лихорадочно просматривать остальные. Их он отправлял уже после её выписки, и все послания также касались только Николь. Каждый вечер Коннор писал мини-отчёт, как прошёл день у его дочери. И ни слова о себе. Лишь последнее сегодняшнее его сообщение заставило Адриану широко открыть глаза и обмереть на секунду: «У Никки всё отлично, новостей особо нет. Но я очень жду вестей от тебя. Твой отец сказал, что сегодня наконец решится, вернёшься ли ты в ближайшие дни… И что если всё пройдёт хорошо, тебе отдадут мобильный. Поэтому я жду! И волнуюсь». Она опустила телефон и прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Адриана ждала и горела желанием поскорее заполучить в руки средство связи и позвонить Коннору, но теперь стояла и отчего-то медлила. Стараясь вернуть дыханию ровность и унять участившееся в ожидании сердцебиение, она начала считать вдохи и выдохи. И полностью вернув самообладание через пару минут, Адриана наконец позволила себе набрать его номер. Коннор ответил почти сразу. — Привет, — тихо сказала она, всматриваясь в спокойные волны плещущегося океана за окном. — Это я. Наконец-то с телефоном в руках, поэтому только сейчас прочитала все твои смс. Спасибо, что держал меня в курсе. — Здравствуй, — ей показалось, что его приветствие прозвучало радостно и взволнованно одновременно. — Как ты? Как всё прошло? — Вроде хорошо. И всё наконец-то закончилось, — коротко ответила она, не желая углубляться в своё состояние. — А как у тебя дела? Как ты себя чувствуешь? — Я тут как раз держу Николь на руках, и она улыбается, — в одну секунду его интонация изменилась на мягкую и вкрадчивую. — Сладкая моя, хочешь поговорить с тётей? Адриана услышала гуление, лепет и радостные вскрики племянницы. В глазах предательски защипало, но она, не отрывая взгляда, смотрела в одну точку на водной глади и заставляла себя ровно дышать. — Никки, солнышко, — зашептала Адриана, — я так по тебе соскучилась! Я скоро приеду, родная. Совсем скоро… — Слышишь, она смеётся? — тоже с усмешкой сказал Коннор, и тут в трубке раздался треск. — Оп, Никки, ты сейчас оставишь папу без телефона… И без ушей заодно. Так… — он ойкнул и шутливо шикнул: — Николь! Адриана, подожди минуту, иначе мы не договорим. Я уже раскусил её настроение и коварные планы. Видимо, он отложил мобильный и понёс дочь на коврик или в кроватку — громкие крики начали отдаляться. — Всё, я здесь, — нетрудно было догадаться, что говоря, он всё ещё улыбался. — Думаю, она очень хочет тебя увидеть. — И я, поверь. — Так ты… Возвращаешься? — чуть просевшим голосом спросил Коннор. — Да, Дерек купил мне билет до Галифакса в эти выходные. Ты ведь не против, если я прилечу сразу к вам? Я, правда, безумно соскучилась… — Мы тоже по тебе соскучились, — Коннор выделил первое слово в реплике. — И знаешь, я хотел бы прилететь за тобой. Как бы там ни было, тебе пока нежелательно одной куда-то лететь из-за серьёзности ранения. Тем более, перелёт займёт более десяти часов. Взгляд Адрианы дёрнулся, потеряв точку опоры на воде, она часто заморгала и приоткрыла рот. — Адриана? Ты тут? — спросил Коннор, почувствовав, что пауза затягивается. — Да, тут. Спасибо, но я справлюсь. Не стоит за мной лететь. Будь с Николь. — Ты уверена? Может, всё же подумаешь над моим предложением? — Не надо, — она опустила глаза. — Ты нужнее дочери в свои выходные. — Пока ты не положила трубку, — с лёгкой иронией в голосе произнёс Коннор, — хотел попросить… — и снова стал серьёзным. — Звони мне. В любое время дня и ночи. Нам с Николь небезразлично знать, как у тебя дела и как ты себя чувствуешь. Будем тебя ждать. Адриана хотела снова задать вопрос про его самочувствие, который он проигнорировал, переключив разговор на Никки. Но дверь тихо скрипнула за её спиной. Адриана обернулась и увидела нерешительно мнущегося на пороге отца. Она приоткрыла рот и вздрогнула, сморщив лоб и прищурив глаза, тут же наполнившиеся слезами. — Хорошо, тогда до связи! — быстро попрощалась она с Коннором. — До связи! — тихим бархатным голосом ответил тот и первым нажал на отбой. Но Адриана не услышала его прощание. Будто плёнкой на перемотке пронеслись настоящие воспоминания, когда отец дарил ей ласку и объятия в детстве, смыкаясь с захлестнувшим желанием снова упасть в его руки. И ей это было нужно сейчас, как никогда. — Папа, — дрожащим голосом выдавила Адриана. — Папа, прости меня… Уильям в несколько стремительных шагов оказался рядом с ней и прижал к груди. — Это ты меня прости, доченька! — хрипло произнёс он, зарываясь носом в её волосы. — Теперь ведь всё наладится? — осипшим тонким голосом спросила Адриана, будто снова вернувшись на четырнадцать лет назад в тот последний день до их расставания, когда ничто ещё не могло пошатнуть её веру в отца. — Конечно, мы со всем справимся, милая… Я тебе обещаю. По щекам Уильяма потекли слёзы. Но в этот раз слёзы долгожданного облегчения… Потеряв много лет назад дочь, сегодня он надеялся лишь на одно: обрести её снова… …Адриана уткнулась в воротник его рубашки, чувствуя, как растворяется во времени и пространстве. Она закрыла глаза, погружаясь в серую дымку. Солнечные лучи, расслабленно ползущие по полу её комнаты, медленно начали окрашиваться в тёмный цвет. В воздухе немыслимыми узорами закружилась чёрная взвесь, заполняя собой просторную спальню. Тьма поползла по стенам, не оставляя шанса мерцающим бликам гаснущего светила задержаться ещё хотя бы на миг. Но мгла не только заполняла собой комнату, она, будто искусный творец, превращала стены замка в другое здание. Всё ещё чувствуя крепкие объятия и уверенное сердцебиение прижимающего её к себе мужчины, Адриана вдруг уловила едва различимый запах мяты вместо древесного одеколона и встрепенулась, понимая, что рядом с ней уже не отец. Адриана чуть отстранилась, моментально забыв то, что происходило с ней пару мгновений назад. Или с той секунды прошла целая вечность? Но сейчас она чётко и ясно осознавала, куда попала, хоть и никогда не была там. Понимала она и то, кто оказался рядом с ней и что неминуемо должно произойти дальше, словно это уже случалось не один раз. Липкий сумрак начал то и дело озаряться призрачными огненными вспышками, которые по-прежнему не позволяли рассмотреть происходящее вокруг. Языки пламени то опаляли спину, то отступали, сменяясь на коже ледяными покалываниями. Запах гари душил и заставлял тихо покашливать, вздрагивая от страха, что звук привлечёт внимание тварей за спиной. Шорохи становились более явными, а огненные вспышки обжигали всё сильнее. Но Адриана не хотела слышать копошение паразитов за спиной, ей было плевать на ожоги. Она вслушивалась в хриплое дыхание стоящего рядом с ней. Весь мир сомкнулся до желанных объятий того, в чьих руках она так хотела оказаться. Счастливыми безоблачными воспоминаниями, не омрачающими настроение, вернулись те, в которых отец прижимал её к себе, когда она была ребёнком. Но теперь ей до дрожи в коленях был нужен другой мужчина, чьё смыкание рук за спиной дарило ей спокойствие и умиротворение. Но только не здесь и не сейчас… Ужас пронзал Адриану тысячей острых игл, ведь она понимала, что им обоим уже через пару секунд суждено истлеть, когда огонь вырвется наружу. И если длинные тёплые пальцы, успокаивающе поглаживающие дрожащие плечи Адрианы, дарили давно утраченное чувство безопасности, то в её ладонях крылась настоящая угроза и погибель… Огонь, вожделеющий поглотить их с минуты на минуту… Готов ли он был вырваться из недр гудящего компрессора или из её собственного солнечного сплетения? Угроза исходила из темноты, окружившей их, или только от неё самой? Есть ли что-то более опасное, чем пылающий вихрь, скрытый под холодной оболочкой? — Ты должна уходить. Беги! Сейчас здесь всё взлетит на воздух, — разрезал тишину надорванный голос. Границы прошлого и настоящего стёрлись, заставляя сомневаться, случилась ли уже трагедия в Архангельске или сейчас Адриана каким-то чудом перенеслась в ту страшную ночь, чтобы разделить её с ним. И если тот пожар остался за его спиной, то не сгорит ли Коннор в прорывающихся потоках, сочащихся сквозь поры её кожи? — Оставь его, — повелевающим тоном произнёс мужчина, не менее знакомый, но безнадёжно чужой, вызывающий теперь только отвращение. — Он не тот, кто нужен тебе. Уходи, пока не сгорела с ним. Иди ко мне, Адриана, я жду тебя… — Нет! — своим выкриком она заставила замолчать оба голоса, и даже противный шорох затих. — Я останусь здесь, даже если прозвучит приказ уйти. Я… Я смогу подчинить этот огонь, он больше не навредит тебе, Коннор! — Ты забрала его у меня! — выкрикнула с ненавистью Линдсей из темноты. — Разрушила и уже испепелила наше счастье! Убирайся прочь, пока ты не выжгла его дотла… Адриана оторопела, задрожав. Она знала, что пламя не сможет уничтожить голоса вокруг. Оно не способно навредить кому-то ещё, кроме них с Коннором. Или… только ему? И ей так отчаянно захотелось увидеть в этой темноте любимые серые глаза. Она до раздирающей боли в сердце желала знать, винит ли Коннор её в том, что она сделала. Адриана смогла бы понять это и почувствовать, заглянув в зеркало его души… Но даже участившиеся вспышки не давали рассмотреть лицо напротив. Она чувствовала только силу рук, прижимающих к себе в безуспешной попытке закрыть и уберечь от надвигающейся опасности. Будто он верил, что угроза существует где-то вне, но только не заключена в кольцо его объятий. — Коннор? Посмотри на меня, пожалуйста. Я хочу видеть тебя! Очередная вспышка озарила небольшую комнату, дав ей наконец рассмотреть его глаза, наполненные любовью, нежностью и… благодарностью? Спустя секунду сердце пропустило удар от того, что серый цвет стремительными грубыми росчерками пополз по лицу Коннора, окрасил волосы, шею, плечи… Его руки ослабли, и через миг огненная волна, точно исходившая из глубины её сердца, не причиняя самой Адриане никакого вреда, заставила испепелённого Коннора рассыпаться в прах. Адриану оглушил собственный крик. Срывая голос, она села на кровати, схватившись за грудь и за живот. Холодея от ужаса в тёплой постели, она ещё несколько минут никак не могла прийти в себя и осознать, что чернота ночи, окружившая её, не таит в себе угрозы. Она не сразу поняла, что находится в замке Дерека. С трудом вспомнила, что встреча с отцом и их разговор, во время которого плакали оба, настолько вымотали её, что она уснула у него на руках. Сейчас его рядом не было, осталась лишь она, уложенная под одеяло в обнимку с кошмарами, услужливо заставляющими пережить случившееся в них, как наяву. И поверить в то, что самая большая угроза для связанных с нею сокрыта в ней самой. Задыхаясь и чувствуя бесконтрольные потоки слёз, текущие по лицу, Адриана прижала к себе подушку, ожидая, что в спальню влетит Дерек или Алекс, проснувшиеся от её криков… Но минуты шли, дверь оставалась плотно затворённой. Её не услышали. Это радовало и расстраивало одновременно. Всхлипывая, Адриана глянула на часы, показывающие полпервого ночи. В грудь свои когти всадили страх и беспокойство. С губ Адрианы то и дело слетало имя Коннора. Она сверлила взглядом телефон, не решаясь позвонить, но внутри всё буквально зудело от этого желания. Ей хотелось убедиться, что с ним всё в порядке. Даже понимая, что связь усыпили вместе с даром, и Коннор никак не мог почувствовать её жар, ровно, как и она то, что с ним происходило сейчас. Именно это и доводило её до парализующего исступления. Слушая равномерный стук капель дождя по подоконнику, Адриана с мобильным в руках, прихрамывая, подошла к окну. Она абсолютно нормально чувствовала себя после ранения уже спустя пару дней после пробуждения в замке Дерека, но, упав на побережье, повредила ногу и совсем иначе стала ощущать швы под правом ребром. А после сеанса гипноза все эти неприятные ощущения лишь усилились, ведь она осталась без природных способностей, позволяющих быстрее избавляться от физических ран и самостоятельно приглушать болевые импульсы. Но сейчас совсем другая боль терзала сильнее. Образ рассыпающегося в прах Коннора никак не хотел уходить вместе со сном. И Адриана поняла, что вслед за пепельным отпечатком кошмара осыпается и здравый смысл в слепом желании услышать голос Коннора. Прямо сейчас, и ночное время не помеха. Их разделяли не только тысячи миль, но и четыре часа разницы во времени. В Галифаксе сейчас половина пятого утра. Но ведь Коннор и сам сказал, что она может звонить в любое время, а Дойл точно никогда просто так слов на ветер не бросал. И на удивление быстро, всего после одного короткого гудка, он поднял трубку. — Я тебя разбудила? — Адриана очень постаралась, чтобы её голос звучал максимально нейтрально. — Нет, что-то случилось? А вот его голос громыхнул одновременно слишком бодро для ночного времени и крайне обеспокоенно. Вдобавок ещё и очень отрезвляюще. Вся эта затея в одну секунду показалась Адриане сущей глупостью. — Нет… — она растерялась. — У меня всё хорошо. А ты… Ты в порядке? — Да, — уверенно ответил он. — Но почему ты звонишь в такое время? «И что ему сказать? Мне приснился кошмар, и я решила тебе позвонить? Идиотка!» — она закрыла глаза ладонью, качая головой. — Адриана? Она прикусила губу и задумалась, что же ему ответить, но слова никак не пробивались через ком в горле. Главное, что с ним всё нормально. Это и по интонации улавливалось, а за месяцы знакомства она очень хорошо научилась различать даже полутона его голоса. Правда, раньше больше те, которые подсказывали, что она его-таки вывела из себя своими придирками и добилась желаемого. Как же глупо она тогда себя вела… — Слушай, прости, это неважно. Надеюсь, что всё-таки не разбудила. Спокойной ночи, Коннор! Адриана уже отвела трубку от уха, как услышала громкий выкрик: «Стой!» Она вздрогнула и снова прижала телефон. — Да? — Если что-то побудило тебя позвонить в такое время, очевидно, на тот момент это было важно. Даже если сейчас это не так, может, я всё же могу тебе чем-то помочь? — его вкрадчивый голос довёл её до мурашек. — Да, можешь, просто не бери в голову, — отмахнулась она и прислушалась. — А почему ты не спишь? — на фоне его голоса явно что-то гудело. — Блевинс попросил меня сегодня заменить заболевшего коллегу на ночном дежурстве. Учитывая, что директор всё время идёт мне навстречу, отказать я ему не мог. Поэтому дежурю перед мониторами. На которых показывают лишь зелёную тоску. — Хочешь спать? — Безумно! — она чётко услышала, как он зевнул. — А я вот уже совсем не хочу, — честно призналась она, присев на кровать и вслушиваясь в каждый звук его речи. — Можем поболтать немного, если ты не против. — Я только за, — он запнулся. — Ты будто мысли мои прочитала. Я как раз думал о тебе… — Правда? — её глаза округлились, а улыбка стала шире. — Пытался разогнать сон, вспоминая меня? — В каком-то смысле, — он обронил короткий смешок. — Воспоминания о некоторых наших с тобой телефонных разговорах до сих пор отгоняют сон. — Я догадываюсь, о каких, — она усмехнулась, и тон стал более шутливым, а дурное предчувствие и переживания как рукой сняло. — Что ж, Дойл, допрос с пристрастием сегодня о том, какой смесью ты кормил Николь и сколько раз сам менял подгузник, оставим позади. Предлагаю тебе добровольно рассказать, как дела у Никки и у доктора Дженнерса. И у тебя. — Да, — он хмыкнул, — я помню эти допросы, но на самом деле я вспоминал другие разговоры… — голос стал серьёзным. — Я хотел отложить это до момента, как ты вернёшься, но иногда совесть заставляет меня быть крайне нетерпеливым. Поэтому… Адриана замерла, слыша, как с каждым звуком его голос становится всё более напряжённым, а привычно шумное дыхание ещё более слышимым. — Я хочу извиниться за ту ссору по телефону в первую ночь моего пребывания в Хеллворке. И тем более за ту, которая случилась в день твоего ранения. У меня было много времени, чтобы переосмыслить некоторые моменты и узнать о вашей организации больше, благодаря твоему отцу. Хочу, чтоб ты знала, что несмотря ни на что, я очень ценю то, что ты сделала для меня. Тогда я не знал… Нет, не понимал и, чего уж, не хотел даже думать, что ты так сильно рисковала собой, помогая мне. Я был несправедливо груб с тобой. Единственное, чего я точно не хочу, — чтобы ты навредила себе или как-то скомпрометировала себя в дальнейшем. Ты… — Вы помирились с Линдсей? — вдруг выпалила Адриана, ясно и чётко почему-то услышавшая вместо его последних фраз тот голос Доннер из сна, твердивший о разбитом счастье. Коннор запнулся и замолчал на пару секунд, которые показались ей вечностью. Адриана даже успела выругаться на себя за этот вопрос и порыв озвучить его в тот же миг, явно сбив Коннора. — Нет, — с удивлением и уверенностью ответил он. — Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? — последние слова прозвучали с толикой разочарования. — Знаешь, а я тоже извинюсь за наши ссоры, в них виноваты мы оба. И в том разговоре в Хеллворке я явно перегнула палку, когда сказала, что сама решу за тебя и эту проблему, раз уж ты с женщинами разговаривать не умеешь. Так что понимаю, из-за чего ты разозлился. Словесный поток невысказанных ему слов вдруг потёк с такой скоростью, что Адриана напрочь потеряла желание выслушать Коннора до конца, чувствуя, как важно произнести то, что терзало её саму несколько недель. И вытрясти из него, наконец, ответы на волнующие вопросы. Больше всего её заботило его здоровье. Она прекрасно помнила, как плохо ему было в ту ночь после разговора с Линдсей. И не могла слепо относиться к этой взаимосвязи. Наверное, новость о том, что они помирились, больно бы ударила по её чувствам. Но куда сильнее било осознание, что вся эта ситуация заставляет до сих пор мучиться Коннора. — Понимаешь, я искренне хочу, чтобы у тебя всё наладилось, и не хочу быть причиной бедствий в твоей личной жизни. Вы ведь любите с Линдсей друг друга. И она будет хорошей матерью для Николь… — Только она? — Коннор уверенно перебил её. Адриана осеклась и замолчала. Нить разговора порвалась, и все мысли рассыпались, слово бусины, упавшие в траву. Теперь он сбил её своим вопросом. — Можно я закончу? — спросил Коннор с нажимом. — Хотя, наверное, я всё же зря затеял этот разговор по телефону. Ненавижу говорить, не видя глаз собеседника, — он тяжело вздохнул. — Адриана, за этот месяц действительно многое изменилось, и да, наверное, лучше будет, если мы продолжим эту беседу после твоего возвращения. Просто, пожалуйста, не вини себя за то, что ты что-то разрушила в моей жизни, потому что привнесла в неё что-то новое и более ценное. От незнакомой ранее интонации, объединяющей мягкий тембр и некую сокровенную искренность, нотки которой она всего пару раз слышала только в его обращении к Николь, у Адрианы где-то прямо у глотки затрепыхалось сердце, окончательно не давая больше выдавить из себя ни звука. А Коннор будто ждал её ответных слов, но пауза всё затягивалась. — Что ж, — он вздохнул и продолжил уже другим голосом, более раскрепощённым и лишённым оттенка той призрачной сокровенности, — давай я тебе лучше про Николь расскажу… Далее беседа потекла в непринуждённом ключе. Адриана усилием воли заткнула поток вопросов и каких-то обрывочных фраз, которые хотела озвучить дальше. А Коннор ещё никогда не был таким разговорчивым по телефону, полностью переключив её внимание на то, о чём он говорил. То ли его действительно сильно морил сон, и он пытался его разогнать, то ли, когда речь заходила о Николь, он мог болтать целую вечность. — А я всё говорю, говорю… — Коннор вдруг тихо засмеялся и тут же осёкся. — С ума сойти, мы проговорили почти час?! — И даже ни разу не поругались, — она тоже усмехнулась, прикрыв рукой рот. — Прогресс, Дойл. — Ты же спать, наверное, хочешь? — спохватился он. — Надо было меня остановить. — Чтобы уснул ты? — она улыбнулась в темноту. — Не хочу, чтоб ты провалил задание. Что там на твоих мониторах? — По-прежнему тоска… Но знаешь, спать мне уже совсем перехотелось. И от нашего разговора о Николь безумно захотелось скорее к ней домой. — Кстати, о Николь. Как ты там говорил про совесть и нетерпеливость? — Адриана попыталась прикусить кончик языка, но поняла, что всё же одно откровение стоит озвучить ему прямо сейчас. — Мне ещё одна вещь в нашем прошлом не даёт покоя. И за неё я тоже хочу попросить прощения. За то, что считала тебя плохим отцом. Это было очень несправедливо и эгоистично с моей стороны. Я только теперь под другим углом увидела ситуацию, понимая, что я непроизвольно выплёскивала на тебя отношение к своему отцу, свою злобу на него. Пыталась найти подвох там, где его не было. Это очень сложно объяснить, да и не имеет оно к тебе никакого отношения. Ты замечательный отец, Коннор. — Спасибо, — в его голосе промелькнуло едва слышимое волнение. — Знаю, что многие не понимают и удивляются, как я так быстро принял этого ребёнка, зачатого в лаборатории и без моего согласия. Но как бы там ни было, я полюбил Николь и уже не представляю своей жизни без неё. И ты… Внезапно в трубке стало глухо. Адриана отняла телефон от уха и громко выругалась, поняв, что села батарея. Она метнулась к тумбочке, закусив губу, прекрасно понимая, что пока аккумулятор её телефона наберёт хотя бы минимальный заряд для звонка, пройдёт минут десять. И как только экран мобильного зажёгся, она быстро набрала смс: «У меня разрядилась батарейка. Придётся подождать». Ответ пришёл почти моментально: «Давай уже утром созвонимся. Отдыхай!» «Ты только поспи, когда сможешь. И сам мне позвони, как проснёшься, ладно?» «Обязательно! Спокойной ночи!» Адриана долго смотрела на потухший экран, растерянно думая о том, насколько сильно и стремительно внутри неё происходили некие метаморфозы, которые она не до конца пока понимала. Не зная, радоваться ли такой проснувшейся резко эмоциональности или нет, она осознала, что никогда в жизни не зависела ни от кого и никому не подчинялась. И уж тем более не вслушивалась в чей-то голос, пытаясь по полутонам определить настроение и состояние его обладателя. Лишь слова и интонации Коннора могли моментально отрезвить, обрадовать, успокоить… Наверное, могли бы и убить. Но сейчас Коннор легко развеял её кошмары, и Адриана ложилась в постель с уверенностью, что остаток ночи будет спать спокойно. Глупо улыбнулась, вдруг вспомнив, что Коннор педантично и весьма занудно на её взгляд записывал ход расследований на диктофон. Отчаянно захотелось получить те плёнки в личное пользование, чтобы не будить его среди ночи такими вот звонками. «Боже, я совсем с ума спрыгнула, — несерьёзно прошипела она сама на себя. — Какие ещё записи на ночь глядя приспичило слушать, чтобы успокоиться? Я совсем что ли… — её губы растянулись в широкой улыбке. — Влюбилась?» Адриана шумно выдохнула и прикрыла глаза, поудобнее устраиваясь на кровати. А огненный поток, столь опасно подступивший к границам и лизнувший своими полыхнувшими искрами холодную оболочку изнутри, окончательно остудился бархатным спокойствием и умиротворённо свернулся в клубок в солнечном сплетении.