"Прикрой меня"

Седые брови приподняты. Сухие бугристые губы едва видны из-под усов и бороды. Губы говорят: — Сержант Денвер, я не могу удовлетворить вашу просьбу. — Шеф полиции, он больше похож на пожилого морского льва из зоопарка, нежели на матёрого полицейского. Отвечаю: — Шеф, я требую сменить мне напарника, иначе я буду вынужден избить офицера Флориду и покинуть ряды полиции. Шеф хмурит брови, поворачивается к Флориде, он спрашивает: — А вы что можете сказать? Рядом с книжной полкой стоит он — чертов офицер Эрвин Флорида, разглядывает названия на корешках. На правой щеке багровое овальное пятно, он отвечает: — Шеф, вы и впрямь все это прочитали? Вам должно быть не меньше сотни лет. Шеф полиции протяжно вздыхает, он говорит: — Эрвин, выйдите, пожалуйста. Флорида отдает честь, щелкает каблуками, улыбается. Закрывает следом дверь в кабинет, закрывая разговор от посторонних ушей, в том числе и своих. Профессиональная этика запрещает негативно отзываться о коллегах среди коллег. Но положение дел вынуждает наступить на горло профессиональной этике, даже если ты был лучшим в академии и лучшим в участке на протяжении 10 лет. Я говорю: — Вы не понимаете, он общается со мной, подобно женщине. Он закатывает глаза, когда я ему что-то объясняю, он подкатывает ко мне. Шеф складывает огромные узловатые пальцы в замок, он говорит: — Именно поэтому ты ударил своего коллегу по лицу? Я вытягиваюсь по стойке смирно и говорю, чеканя слова: — Прошу прощения, готов принять любое наказание. — Наблюдаю за реакцией: старик по-прежнему спокоен. Добавляю: — Он меня по заднице шлёпнул. — Подобные вещи вызывают осуждение, не только потому, что ты вырос и воспитан в патриархальной, католической семье. Но ещё и потому, что ты с детства окружен по большей части такими же консервативными семьями, потомками шахтеров, расселившихся в небольших городках по всему штату Колорадо. Я говорю: — Его перевели к нам из Таллахасси. Не думаю, что там все так сладко, чтобы разбрасываться людьми. Шеф отмахивается, он говорит: —Его перевели, потому что он повздорил с начальником, но это вовсе не значит, что он плохо работает. Это значит, что начальники бывают разные. И вообще, в нашем болоте не помешает новый человек. — Он отодвигает тяжеленный стул от такого же тяжеленного дубового стола, встает. Он говорит: — Эрвин - хороший коп, поэтому, будь добр, найди с ним общий язык. Сходите в бар, не знаю, только сразу объясни, что это не свидание. — Старик ехидно смеётся. Он берет меня под локоть, ведёт к двери. Звонкий шлепок расходится по комнате, расходится покалываниями в правой ягодице. Он продолжает: — Ну давай, здоровяк, ударь меня, — он смеется, говорит: — Флорида не стучал на тебя, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы в синяке на его лице разглядеть контуры твоего кулака и мотива. Он открывает дверь: через проем на нас смотрит не менее двух дюжин глаз — дневная смена. Он говорит: — Сержант Денвер, вы поняли приказ. Отдаю честь, щелкаю каблуками, чеканю: — Так точно.