Сон в осеннюю ночь, или Ускользающий сон злодея [том 1-2]

      Достав амулет, сделанный из морозного нефрита и имеющий форму снежинки, Ли Сяолун поднёс его к рунам на скалистой стене. Амулет сверкнул голубым, а затем руны на стене вспыхнули подобным же светом. Дети стояли в стороне и восторженно ахали. Седьмой тоже ахнул бы от появившейся красоты, если бы ему не нужно было держать лицо. Но он лишь скупо улыбался, наблюдая за тем, как стена исчезает, а за ней зажигается звёздное небо.       Ли Сяолун шагнул в проход, следом за ним гуськом последовали детишки, Хи Шанг замыкал строй. В конце двадцатиметрового туннеля всех ждало незабываемое зрелище: внутри горы находилась огромная пещера с озером примерно в тридцать квадратных метров посередине. Пещера была хорошо освещена духовными камнями, цвет которых менялся от светло-голубого до тёмно-синего. По краям от входа расположились две лестницы, ведущие на этаж выше. Седьмой залюбовался увиденным, но не забыл, что нужно делать дальше старейшине.       — Учитель Лу Шан должен был вам объяснить, как проходит посвящение, но я напомню. Первым делом подни́митесь на второй этаж – там будет пять бассейнов. Вы должны омыться в каждом из них, пока горит палочка ладана. После этого спу́ститесь на первый этаж и окунётесь в духовном озере. А теперь идите, — Ли Сяолун махнул рукой, отправляя детишек в небольшое путешествие.       — Шиди, а ты умеешь ладить с детьми.       — Думаешь? Мне всегда казалось, что они меня недолюбливают.       — Быть такого не может.       — Скажи это Ха Жуну, который пытается уйти в путешествие, лишь бы не видеть меня, — Ли Сяолун тихо засмеялся, вспоминая вечернюю реакцию юноши.       — Если ты не хочешь, чтобы он уходил, я могу с ним поговорить.       — Оставь его. Каждый должен найти свой путь. А теперь давай окунёмся, всё же нечасто удаётся побывать в столь прекрасном месте.       — Хорошо.       Мужчины подошли к озеру. Старейшина скинул чёрную накидку и погрузился в воду, которая приятно холодила тело. Хи Шанг, сняв верхние одежды, окунулся вслед за Ли Сяолуном. Они наслаждались обстановкой и беседой, а богатая духовной энергией вода, мягко окутывая их тела, успокаивала. Они почти потеряли счёт времени, но неожиданно из равновесия их вывел громкий крик, вслед за которым на озере поднялся сверкающий фонтан брызг. Ли Сяолун потерял чувство спокойствия и расслабленности, а Хи Шанг быстро нырнул под воду. К тому времени, как старейшина мог что-то понять, глава уже вынырнул из воды, держа на руках ребёнка. Он вынес мальчика на берег и начал проверять дыхание. Ли Сяолун, удивлённый происшествием, всмотрелся в лицо малыша, узнавая Яо Юншэна.       Седьмой предположил, что виновниками его неожиданного падения вниз стали другие дети, – это вполне нормальное развитие сюжета для главного героя. Беспокоило только одно: Яо Юншэн не мог быть этим самым главным героем – правда, если… Седьмой не упустил какую-то деталь…       Эта самая деталь в скором времени проявила себя.       Хи Шанг удивлённо вскинул брови, а затем взглянул на старейшину.       — Шиди, почему ты не сказал, что у этого ребёнка мутировавший корень? Ты ведь знаешь, что для таких верхние бассейны противопоказаны.       Тут уже настало время удивляться Ли Сяолуну.       — Что?! У него был корень металла и воды! — отпихнув Хи Шанга в сторону, Седьмой поспешил прощупать духовный корень Яо Юншэна. В этот раз он не чувствовал духовных частиц металла или воды, а ощущал лишь кусающиеся искры молнии, так похожие на стрекочущее электричество из реальности. — И что делать? — спросил он вслух скорее себя, но ответил Хи Шанг:       — Ничего страшного. Позволим ему окунуться в обогащённое духовное озеро, и он восстановится.       В том, что Яо Юншэн восстановится, Ли Сяолун ни капельки не сомневался, но это как раз и было проблемой… Аккуратно взяв ребёнка на руки, старейшина понёс его к озеру.       — Шиди, давай я им займусь.       — Ты – глава! Не позорься, тиская чужих учеников! — Ли Сяолун не постеснялся подколоть друга и в этой ситуации.       Хи Шанг ничего не промолвил в ответ, лишь закатил глаза. Он хотел как лучше – боги знают!       Седьмой вошёл в озеро и, присев на булыжник, полностью погрузил тело ребёнка в воду, оставляя на поверхности только голову. Он внимательно смотрел на лицо мальчика, думая о том, как это ангелоподобное дитя в будущем прольёт реки крови. А кто в этом виноват? Конечно же автор! Авторы всегда создают для героев жанра сянься печальное и трагическое прошлое, заставляя их расти в страданиях, – это предпосылка к будущей беспощадности и жестокости главного героя.       Тут реснички Яо Юншэна чуть дрогнули, а веки приоткрылись.       — Проснулся? — мягким голосом спросил Ли Сяолун, после чего почувствовал, как тельце в его руках напряглось. — Сам виноват в собственных страданиях, но я не стану тебя упрекать.       Мальчик поднял на старейшину свои черные глаза. Ли Сяолун отметил их глубину и проницательность. На секунду он завис, ощутив на себе некое оцепенение, а затем испугался: эти глаза будто заглядывали в его душу и видели все его секреты, которые он пытался скрыть.       — Раз проснулся, то можешь теперь сидеть сам, — он небрежно скинул малыша с рук, окунув его в воду с головой. Хи Шанг засмеялся, увидев эту сцену, – подобное было больше похоже на его друга, нежели та забота, которую он проявил вначале. Мальчик вынырнул из воды и с обидой уставился на старейшину. — Что? Не смотри на меня так. Я ведь гордый старикашка – мне не идёт образ нянечки! — Ли Сяолун фыркнул и отвернулся, пытаясь скрыть своё беспокойство, однако своими словами завёл Хи Шанга ещё больше, заставляя его безжалостно хохотать.       Яо Юншэн сел рядом со старейшиной. Хотя мальчик и смотрел на него со смущением, но от его взгляда не скрылись ни испуг, ни нервозность старейшины. Только ребёнок не мог понять, чем всё это было вызвано? Переживал ли тот за него или была другая причина? Пока Яо Юншэн пытался разгадать, остальные ученики спустились со второго этажа.       — Уважаемые глава и старейшина, мы закончили.       — Что ж, тогда заходи́те в озеро и наслаждайтесь тишиной, — вяло произнёс Ли Сяолун, а затем сел в позу лотоса и начал медитацию.       Он решил, что сейчас будет лучше всего успокоиться и получить максимум пользы от этого места. Хи Шанг, взглянув на друга, последовал его примеру, после чего то же самое сделали и дети. Вот только если взрослым подобное давалось просто и легко, то детям медитация приносила боль и дискомфорт. Впрочем, в этом ничего удивительного не было, ведь духовная энергия в этом месте была слишком концентрированная – она могла пойти на пользу телу, духу и меридианам, но ребёнку, у которого ещё даже не было сформировано Ядро, она приносила больше вреда.       — Не медитируйте, просто отдыхайте, — мягко сказал Ли Сяолун, слыша, как дети стонут от боли.       Ученики, посмотрев на старейшину, уныло сдались, только Яо Юншэн продолжил медитацию, терпя страдания. Седьмой приоткрыл один глаз и взглянул на мальчика. Он знал, что главному герою не повредит подобный опыт, но всё же наклонился и тихо прошептал ему на ушко:       — Будешь так стараться, навредишь себе. Просто расслабься – всё, что необходимо, само поглотится твоим телом.       Ребёнок вздрогнул и резко повернулся к старейшине, их лица оказались слишком близко друг к другу, а дыхание переплелось. Оба были удивлены и ошарашены, однако один был взрослым мужчиной и легко взял себя в руки, а второй, хотя и был ментально взрослее многих, всё же не сумел справиться с ситуацией и покраснел как помидор. Ли Сяолун тихо захихикал, прикрывая рот мокрым рукавом, а Яо Юншэн низко опустил голову, пряча лицо. За их поведением молча наблюдал Хи Шанг. Его губы изогнулись в дугу, а в голове зародился план будущих действий.       Ночь отступила. Лунный свет, зажигавший духовные камни, исчез, и пещеру пора было покидать. У входа их ждал учитель Лу Шан, который помог его запечатать и взялся позаботиться о детях. Когда Ли Сяолун поспешил распрощаться со всеми и сбежать к своим грядкам, Хи Шанг попросил его и Яо Юншэна остаться. Старейшина и малыш непонимающе смотрели на главу.       — Куда вы так спешите? Мы ещё не решили один важный вопрос. Мальчик, ты выдающийся талант. Быть обычным учеником – это похвально, но расточительно. Твой талант нужно направлять, укреплять и совершенствовать, поэтому нужен учитель, который будет уделять всё своё время только тебе.       Ли Сяолун посмотрел на серьёзное лицо шисюна, затем на столь же серьёзное лицо малыша и опять на шисюна. Ему показалось – его друг понял, что ребёнок пытался скрыть свои способности, но у Хи Шанга, видимо, были собственные идеи на этот счёт. «Впрочем, меня должно это меньше всего интересовать. Вот только, что я тут забыл?»       Мальчик ничего не ответил главе, лишь нахмурился, плохо скрывая своё недовольство. Хи Шанг, сообразив, что от малыша толку не добиться, обратился к шиди.       — Старейшина Ли Сяолун, ты ничего не хочешь сказать?       Тот вскинул брови, но затем быстро нацепил на лицо улыбку.       — Когда дети проходят посвящение, они не могут покинуть уже выбранную школу и вступить в другую. Однако всегда есть исключения. Как старейшина Северной Лань Хэпин, я готов дать своё согласие на переход Яо Юншэна в другую школу. Мутировавший корень молнии – это то, что встречается реже чем раз в десять тысяч лет. Само собой, ему стоит отдать всё самое лучшее.       Мальчик нахмурился, чего не скажешь о главе, ведь он ожидал подобного ответа.       — Старейшина Ли Сяолун, ты только что сам сказал «отдать всё самое лучшее». Разве Лань Хэпин не более всего подходит под это описание?       — Глава Хи Шанг, вы пытаетесь сказать, что старейшина Ли Цзиньхуа будет хорошим выбором? — улыбка на лице Ли Сяолуна стала шире, не предвещая ничего хорошего.       Яо Юншэн внимательно слушал и следил за старейшиной и главой, а его лицо начало покрываться чёрными линиями. После того как он услышал о Ли Цзиньхуа, его взгляд наполнился тревогой и неприязнью.       — Я очень ценю старейшину Ли Цзиньхуа, но речь сейчас не о ней.       — Тогда не понимаю, чего вы хотите?       — Мне сказать прямо?       — Разумеется.       — Никто лучше тебя не справится с воспитанием этого ребёнка.       После этих слов повисла тишина, а глаза Яо Юншэна быстро просветлели и уставились на Ли Сяолуна в странном ожидании. Тот больше не мог улыбаться. Скинув со своего лица неуютную маску, он строго посмотрел на главу.       — Шисюн, ты ведь знаешь: я не беру личных учеников.       Хи Шанг замер. Он давно не видел своего шиди таким серьёзным, потому что тот всегда скрывался под личиной дружелюбия.       — Разве на этот раз ты не можешь сделать исключение?       — Шисюн, ты ведь знаешь, почему я не беру личных учеников.       — Ты вспомнил?       Седьмой молчал: ничего он не вспомнил и не сможет никогда вспомнить, ведь у него не было воспоминаний прошлого владельца и он никогда ничего не забывал на самом деле! Конечно, сделать исключение возможно, но точно не для главного героя романа, в конце которого он всех нашпигует. Седьмой, хоть и не боялся смерти, ведь во сне она не может быть настоящей, однако ему будет очень неприятно, если ученик, о котором он станет заботиться, в итоге окажется монстром. Всё это пошатнёт его веру в реальности. Седьмой мысленно почесал голову. «А какая вообще разница, что у меня там в реальности пошатнётся? Ведь я и так был затворником, ни с кем не общался, никому не доверял…»       — Много помнишь? — последовал очередной вопрос главы, выводя Ли Сяолуна из раздумий.       На самом деле Седьмой сейчас играл на чувствах Хи Шанга, сам ничего особо не ощущая, – это и к лучшему. В романе его предшественник был злодеем, о его прошлом говорилось очень мало и бо́льшая часть пропускалась читателями, но историю о том, почему Ли Сяолун никогда не брал личных учеников, знал каждый читатель. В общем-то, ничего особенного не было, всё как всегда: ученик вырос, предал и умер. Предал он учителя, а потом умер от рук того же учителя. В секте эта история скрывалась, но все старейшины знали об этом.       Ли Сяолун не стал отвечать шисюну, он посмотрел на Яо Юншэна, глаза которого были наполнены ожиданием.       — Я убил своего единственного ученика собственными руками. Кроме меня, тебе никто не скажет правды, поэтому не трать свой талант на такого никчёмного старикашку, как я.       Увидев растерянность в глазах ребёнка, он окинул взором Хи Шанга, который выглядел мрачнее тучи, а потом, заложив руки за спину, поспешил скрыться. Ученик и глава проводили старейшину взглядом, но даже после того, как тот исчез из виду, они всё ещё смотрели в том же направлении.       После того случая, произошедшего в день посвящения учеников, прошла неделя. Ли Сяолун наслаждался тишиной и спокойствием – кроме Ха Жуна, никто не приходил. Седьмой не был этим удивлён, ведь сестру он напугал до чёртиков, шисюна заставил стыдиться и сожалеть, а главного героя потряс своей откровенностью. Всё шло прекрасно: он сделал всем гадость, но его душа пела. Сейчас вот Ли Сяолун корпел над своими грядками под жарким солнцем, кое пекло как никогда раньше. Правда, в отличие от растений, он не испытывал дискомфорта от его палящих лучей, а умело воспользовался особенностью своего духовного корня и покрыл кожу тонким слоем льда.       Седьмой думал, что его день вновь пройдёт в режиме сурка, но Ха Жун решил преподнести ему сюрприз.       — Старейшина, сегодня вы должны спуститься со мной.       — Зачем?       — Чтобы подтвердить сдачу документов.       — Разве ты не можешь заняться этим сам?       — Этот ученик может делать за вас работу, может даже пользоваться вашей печатью, но не может быть вами.       Ли Сяолун замер. Он увидел в глазах своего милого помощника нескрываемое принуждение: казалось, откажись он сейчас, последует взрыв, который не остановится даже после полного сожжения. Неловко потерев измазанный край рукава, старейшина опустил глаза к земле.       — Твоя взяла, пошли.       Лёгкий взмах руки – и до сего чумазый мужчина превратился в ослепительное божество. Ха Жун довольно хмыкнул: он был рад своей маленькой победе, но немного расстроен, что не сможет воспользоваться этим случаем и объявить старейшине холодную войну.       Они начали спускаться с горы. Ха Жун крепко прижимал к себе кипу свитков, а Ли Сяолун странно на него косился. Каждые десять метров один из свитков падал на землю, после чего помощник его поднимал и продолжал движение. На пятый раз мастер не выдержал и спросил:       — Ха Жун, обязательно нести свитки в руках?       Ученик бросил на старейшину уязвлённый взгляд.       — А как их ещё нести?       — Может, воспользоваться пространственным хранилищем?       Юноша сдержал возмущение, напоминая себе, что с дураками не спорят. И всё же его взор наполнился раздражением, которое сложно было не заметить.       — Старейшина, видимо, не знает, но совсем не каждый может позволить себе иметь пространственное хранилище.       — Оно настолько редкое? — задумался Ли Сяолун.       — Нет, но оно дорогое.       — А разве в нашей секте не выдают сумки?       — Выдают.       — Тогда где твоя?       — На поясе.       Мастер странно посмотрел на маленький белый мешочек, что висел на поясе помощника, а затем вопросительно взглянул на Ха Жуна.       — Пространство в ней слишком маленькое, чтобы переносить ещё и свитки.       — Вот как?       Ли Сяолун решил воздержаться от новых вопросов. Он вспомнил собственные два пространственных кольца, которые были размером с большую комнату. «Хорошо быть богатым», — подумал он, не замечая прожигающего взгляда юноши. Ха Жун негодовал изнутри. «Если ты понял, то помоги мне нести свитки!» — восклицал он про себя, однако Ли Сяолун оказался совершенно толстокожим.       Старейшина улыбался и отвечал на приветствие учеников, которые бросали на него странно любопытные, но почтительные взгляды. Пройти весь средний уровень горы оказалось делом непростым – местность была больше, чем Ли Сяолун предполагал изначально, и количество внутренних учеников превысило его представление. Иногда встречались и учителя, которые держались возвышенно и гордо, заставляя его задуматься над тем, как ведут себя истинные заклинатели.       В конце пути Ха Жун остановился около небольшой каменной площадки, бросил на старейшину последний взгляд и шагнул вперёд, после чего воздух исказился и человек перед Ли Сяолуном исчез. Дыхание старейшины замедлилось, заставляя мысленно испытать восторг: перед ним находилась формация телепортации. Мастер внимательно посмотрел на каменную плиту, на которой были вырезаны неизвестные руны.       Проведя два года в затворничестве, он многое сумел узнать и изучить. Среди этих знаний упоминались и формации, но прошлый владелец ими мало интересовался, поэтому больше основ выяснить не удалось. Сейчас же Ли Сяолун имел возможность не только осмотреть схему, но также испытать на собственной шкуре, каково это – телепортироваться. Жаль, что ожидания не оправдались: шагнув внутрь, он почувствовал, как его выворачивает наизнанку. Это ощущение длилось всего секунду, но её хватило, чтобы он позеленел, сдерживая рвотные позывы.       — Старейшина, с вами всё в порядке?       Седьмой поднял расфокусированный взгляд и кивнул. В своей жизни он переносил вещи в разы хуже, поэтому справиться с «укачиванием» было делом его гордости. И всё же он решил, что не очень хочет повторять подобный опыт.       В основании горы находилась большая равнина. Эта территория принадлежала внешним ученикам, а также была своего рода «фермерской» местностью. Ли Сяолун осмотрелся по сторонам. Обширные земли походили на вспаханное поле, на котором трудились дети разных возрастов. Где-то вдалеке виднелись дома. Ха Жун бойко пошёл вдоль плантации, а старейшина поспешил не отставать. Однако его интерес был сразу же остужен, когда он понял, что идти придётся долго.       — Ха Жун, если меня не подводит память, разве место, куда ты меня ведёшь, не находится далеко впереди?       Ли Сяолун не знал, как правильно выразить свои мысли, чтобы не использовать не существующих в этом мире слов, но по его меркам идти нужно было километров двадцать.       — Старейшина прав.       — Хм, а нет ли способа сократить расстояние?       — Старейшина может полететь туда.       Ли Сяолун сглотнул. Он, конечно, освоил технику полёта на мече, но с этим были ещё некоторые маленькие проблемы.       — Тогда почему бы не полететь вместе? — Ли Сяолун надеялся побыть попутчиком.       — Этот ученик только на пятой ступени Золотого ядра.       Ли Сяолун поник. Освоить технику полёта на мече можно было только на стадии Эликсира ядра, который обычно достигался к тридцати годам, если ты не был исключительным талантом.       — Тогда пройдёмся, иногда нужно и гулять, — неловко засмеялся старейшина.       Ха Жун в очередной раз странно покосился на него, но промолчал.       Прогуливаясь по равнине, Ли Сяолун полностью отдал себя приятному дуновению ветерка и жарким лучам солнца. Спустя некоторое время его взгляд привлекла одинокая, но до боли знакомая фигурка в поле. Ха Жун заметил интерес старейшины и тоже присмотрелся.       — Это тот ребёнок, что приходил к вам на прошлой неделе? — спросил юноша.       Ли Сяолун удивлённо вскинул брови: это и правда был Яо Юншэн. Седьмой усмехнулся «судьбоносной» встрече – по закону жанра главный герой и главный злодей всегда должны пересекаться. «Интересно, что он тут делает?» — проговорил он про себя, хотя в глубине души уже знал ответ.       Старейшина с помощником подошли ближе к мальчику и остановились. Ребёнок не заметил гостей и продолжал вырывать сорняки. Так пробежали долгие две минуты, после чего Ха Жун не выдержал и прокашлялся. Мальчишка подпрыгнул в испуге и обратил на них настороженный и нервный взгляд. К тому времени Ли Сяолун стоял с фирменной улыбочкой на лице, однако его глаза не выражали дружелюбия.       — Старейшина, старший ученик! — вежливо поклонившись, Яо Юншэн поприветствовал неожиданных гостей.       — Младший ученик, почему ты работаешь в поле? Разве ты не внутренний ученик Северной Лань Хэпин? — осторожно рассматривая одеяния ребёнка, поинтересовался Ха Жун.       Седьмой мысленно закатил глаза: «Да потому что он главный герой! Работать и страдать – это его удел!» Малыш нервно сжал кулаки, сдерживаясь, чтобы не взглянуть на старейшину.       — Этот ученик провинился и наказан.       Ха Жун был внимательным человеком и сразу понял, что ребёнок испытывает некоторое опасение по поводу Ли Сяолуна. Он кинул на старейшину испытующий взгляд.       — Старейшина Ли, неужели этот ребёнок серьёзно провинился?       Седьмой от неожиданности чуть не подскочил и не закричал в ответ, но сдержался. Годы практики и его ранее затворническое «я» дали свои результаты.       — Почему ты меня спрашиваешь?       — О-о, так это не вы распорядились его наказать?       — Ты обо мне слишком плохого мнения!       Ли Сяолун с обидой посмотрел в пытливые глаза юноши, только сейчас осознав, что его помощник слишком уж многое позволяет себе в последнее время. И всё же он лишь гордо отвернулся, больше ничего не говоря. Ха Жун, хоть и стал довольно наглым, но Седьмой готов был терпеть подобное, так как чувствовал себя уютнее в этих отношениях, чем в тех холодных, что были поначалу.       — Ну вот, опять надулся как ребёнок малый, — пробурчал он себе под нос, однако сделал это с такой громкостью, чтобы его расслышали.       Конечно же, старейшина уловил его слова и злобно сверкнул глазами.       — Кстати, я тут недавно приобрёл новый чай…       — Младший ученик, какую провинность ты совершил? — услышав про чай, Ха Жун поспешил сменить тему.       Яо Юншэн наблюдал за взаимодействием старейшины и старшего ученика, отмечая про себя все тонкости. К его удивлению, оказалось, что на самом деле старейшина Ли Сяолун не имел никакого отношения к его наказанию, и злость в сердце мальчика немного утихла.       — Этого ученика обвинили в краже Золотой пилюли, но этот ученик не крал её!       Седьмой вскинул брови, забыв про недавнюю войну с Ха Жуном. Вроде вспоминался подобный сюжетный момент в романе, но разве виноват тогда был не Ли Сяолун? А в этот раз он ничего не делал. Тогда кто закрывает дыры в сценарии вместо него?       Ха Жун, увидев искренний взгляд ребёнка, посочувствовал ему. Однако это было не его дело и помочь он ничем не мог.       — Старейшина, кража – это серьёзное преступление, и наказание должно быть соответствующим. Разве вы не должны разобраться в этом деле лично?       Ли Сяолун беспомощно взглянул на Ха Жуна, говоря всем своим видом: «Ты уверен, что именно я должен?» Юноша вернул старейшине тот же беспомощный взгляд, как бы отвечая этим: «В самом деле, чего я только ожидал?» Молчаливый диалог прошёл успешно, и Ли Сяолун закатил глаза.       — Ладно, твоя взяла! Я разберусь с этим, но ты будешь помогать.       — Этот ученик и так постоянно помогает старейшине.       Ли Сяолун хотел возразить, но просто стиснул зубы и фыркнул. Ха Жун был его правой рукой, всегда и везде делал всю самую сложную работу. Седьмой мог только возмущаться про себя: «Никто и никогда не говорил, что в мире совершенствующихся тоже есть работа с документами! Они обманывали читателей с самого начала, говоря, что совершенствующиеся только тренируются, медитируют и путешествуют!» Из-за своих внутренних препирательств, он не замечал, как Яо Юншэн из-под чёлки наблюдал за ним со странным ожиданием.       — Как зовут младшего ученика? — игнорируя ворчание старейшины, спросил Ха Жун.       — Этого младшего ученика зовут Яо Юншэн.       — Этого старшего ученика зовут Ха Жун, можешь обращаться ко мне «старший ученик Ха». Я постараюсь заставить этого… нашего старейшину отыскать правду.       — Как ты хотел меня назвать?!       — Не понимаю, о чём вы, о великий и благородный.       — Эй, Ха Жун, не переходи границы!       — Прошу прощения, старейшина, — Ха Жун смиренно склонил голову, но в его глазах играли чертята, празднуя победу.       Увидев жест Ха Жуна, Ли Сяолун вдруг почувствовал себя виноватым и поспешил задобрить помощника. Слегка наклонясь, он прошептал ему на ухо:       — При других будь немного учтивее, у меня тоже есть гордость.       — Этот ученик перегнул палку, старейшина, такого больше не повторится, — юноша поднял голову и улыбнулся в ответ.       Мастер увидел дружелюбную улыбку вместе с полным ликования взглядом Ха Жуна и не смог сдержаться, чтобы не потрепать того по голове.       — Вот проказник!       В это самое мгновение Яо Юншэн испытал ревность к их взаимоотношениям. Малыш пока не мог доверять людям и в особенности старейшине Ли Сяолуну, но всё же захотел, чтобы и его по-доброму потрепали по голове, ведь никто и никогда так ласково его не гладил.       — Ха Жун, нам нужно поспешить.       — Да, старейшина. Тогда вы поможете мне нести свитки?       — Нет, — ехидно улыбаясь, тот поспешил вперёд.       — Старый пердун, — втихую проворчал Ха Жун. — До скорого, младший ученик Яо.       Мальчик проводил странную парочку взглядом. Он никак не мог понять, почему старейшину Ли Сяолуна называли стариком, ведь по внешнему виду он едва дотягивал до двадцати лет. Даже его характер был ребяческим… «Хотя ворчит он как старик,» — заключил Яо Юншэн и продолжил вырывать сорняки.