Жители городов, построенных вблизи гор, всегда готовились к зиме раньше других. В этой местности постоянно дули холодные ветра, вихрями гуляя сквозь горные перевалы. Даже летом простому населению приходилось быть осторожными, чтобы не попасть под сквозняк и не простыть. Вот только последние несколько дней жители Пинъяо не слышали и не ощущали завываний, доносившихся с гор, – казалось, дух ветра решил сделать перерыв и временно взял выходной. Из-за этого дни стали жаркими и даже душными…
Солнце, давно перевалив через зенит, уже приближалось к заходу, а у городских ворот по-прежнему собирались путники, ожидая своей очереди на въезд или выезд. В длинной очереди перед городом стояла телега, запряжённая худым заиндевевшим от древности буйволом. Протёртые поводья держал деревенский старик в соломенной шляпе, рядом с ним сидел монах в простой льняной мантии. Волосы его были полностью сбриты, оголяя блестящую макушку. Дед рассказывал какую-то историю о своей былой молодости, заставляя попутчика изредка кивать головой и улыбаться, при этом в уголках его спокойных глаз и тонких губ вырисовывались усталые сухие морщинки.
Монах потёр на груди ожерелье из больших орехово-бурых бусин, затем достал из рукава чётки и начал медленно их перебирать. Взгляд тёмно-карих глаз переместился со старика на городские ворота, а дальше на небо, нависшее над горами. В самой верхней части хаотично метались ветра, будто бы волны разбивались о скалы. Чтобы заметить такой неестественный для природы феномен, нужно быть не только внимательным, но и иметь некоторую близость с элементом ветра. Пилигрим задумчиво склонил голову, пытаясь понять, кто и зачем поставил столь большой барьер в горах вблизи города. Недалеко от того места, где находилось невидимое ограждение, сгущались тяжелые свинцовые облака. Они постепенно собирались в огромную зловещую тучу, медленно плывущую по направлению к барьеру. Монах заметил это в тот момент, когда телега подкатила к воротам и его окликнул стражник:
— Достопочтенный брат-настоятель! Этот страж приветствует вас от имени Пинъяо.
Тот улыбнулся и кивнул головой. Он не был незнакомым человеком в этом городе: путешествуя по континенту, раз в несколько лет путник возвращался сюда, чтобы проведать своего давнего друга. Учитывая то, что монахов очень жаловали на всём континенте, а лицо пилигрима было знакомо многим горожанам, его приветствовали как уважаемого гостя – даже не брали платы за вход.
Благодаря хорошей репутации попутчика, старый возница также удостоился привилегии и проехал бесплатно. Сэкономив столько денег, он был очень счастлив и начал болтать ещё оживлённее, будто до этого недостаточно усердно молол языком. Что касается монаха, то он спокойно пропускал каждое слово мимо ушей, придерживаясь молчаливого образа своих собратьев и изредка качая головой. Они спокойно доехали до центра города, где и распрощались.
Путник, поблагодарив старика, медленно пошагал вдоль улицы и, дойдя до невзрачного переулка, свернул вглубь, а спустя ещё несколько завитков вступил в район бедняков. Уже много раз проходя по этим местам, он быстро добрался до старой лачуги и постучал в дверь. Через некоторое время она со скрипом приоткрылась, выпустив наружу чёрную макушку и два ярких глаза.
— Сяо Фан, давно не встречались, — монах нежно улыбнулся, увидев настороженного подростка, – тот всегда отворял дверь в одной и той же манере: словно пугливый кот, почуявший посторонних.
Стоило парнишке рассмотреть пришедшего, как он сразу же просиял, выбежал из дома и бросился к нему с объятиями. Монах, позволяя Сяо Фану проявить свою привязанность, гладил кипу его растрёпанных смоляных волос.
— Дядюшка-монах, почему тебя так долго не было? Я уже практически забыл, как ты выглядишь! — обиженно проворчал паренек.
— Ну-ну, давай для начала войдём.
Тот неохотно отпустил гостя, и они прошли в дом, где их поджидали ещё несколько детишек. Некоторых монах уже знал, а других видел впервые.
— Здравствуйте, — поприветствовал он всех.
Кроме встречавшего, остальные дети не проявили ни радости, ни инициативы – лишь вежливо поздоровались в ответ. Мальцы, знакомые с ним, подошли ближе, а другие остались наблюдать в стороне.
— Дядюшка, ты принёс подарки?
— Ах, расскажи, где в этот раз путешествовал?
— Хорошо-хорошо, я принёс вам подарки, и истории у меня имеются интересные. — Монах отвязал мешочек с пояса. — Сяо Фан, возьми и подели между всеми.
Парнишка, забрав мешочек, повёл ребятню в большую комнату, откуда сразу донеслись детские весёлые голоса и смех. Хоть они и хотели поскорее услышать истории гостя, они также знали, что ему нужно сначала встретиться с дедушкой, поэтому не стали проявлять нетерпение. Разделить подарки тоже было важно!
Проводив детишек взглядом, монах вернулся в небольшой тёмный коридорчик, толкнул хорошо скрытую дверцу и вошел внутрь. Не то чтобы эта комната была какой-то секретной или важной, просто хозяин хотел сделать дверь менее броской – не каждый гость должен её видеть.
— Мой старый друг, я вернулся.
— Хм, на этот раз ты припозднился. Я уж думал, ты помер, — старик ворчал, однако взгляд его был мягким и дружелюбным.
Комнатка, очень скромная по размеру, вмещала лишь книжный шкаф, узкий письменный столик да пару стульев. В углу, между шкафом и стеной, стоял скрученный матрас – по-видимому, здесь не только работали, но ещё и отдыхали.
Монах сел на свободный стул, пододвинул маленький чайник, две потрёпанные пиалы, расположенные в углу столика, быстрыми умелыми движениями извлёк из мешочка на поясе коробочку трав и начал готовить напиток. Хозяин наблюдал за всем процессом, не тревожа своего гостя. Спустя некоторое время горячий ароматный чай был разлит по пиалам.
— Твоя техника заваривания чая всё так же хороша, — одобрительно кивнул старик.
— Я иногда практикуюсь.
— Хм, хорошо, что у тебя есть на это время.
Два друга смотрели на жидкость в своих пиалах, о чём-то вспоминая. На комнату опустилась длительная тишина, но она совсем не удручала обстановку, наоборот, этим двоим было комфортно и уютно. Когда пиалы опустошились, старик разлил новую порцию. Он покрутил старую потрёпанную чашечку пальцами и тяжело вздохнул.
— Мой век подходит к концу… Когда ты решишь вернуться в следующий раз, меня может уже не стать.
Брови монаха слегка нахмурились, и он поставил пиалу перед собой.
— Я найду способ помочь тебе, у меня уже есть некоторые зацепки. Так что не сдавайся и продолжай пить пилюли долголетия.
— Они не смогут вечно поддерживать моё старое тело, да и эффект уже не тот. Обычные пилюли долголетия уже бесполезны, а моих личных запасов недостаточно.
Монах сжал кулаки, стараясь сдержать гнев и беспомощность.
— Ты должен держаться, верь в меня.
— Я верю, только поэтому я ещё жив. Кстати, ты уже познакомился с тремя новыми детишками?
— М-м… я видел их. Кто они?
— Ученики Свежих Ветров. Кажется, они последние члены своей секты.
— Кажется?
Старик подробно рассказал, кто эти дети, что с ними случилось и как они к нему попали. Монах внимательно слушал, а к концу рассказа был немного удивлён.
— В это дело замешан даже Седьмой лорд Поднебесной Юйлун… Собирается ли он за ними присмотреть или его заинтересовала тайна гибели Свежих Ветров?
— Кто знает, кто знает… — старый мастер задумался, вспоминая свою последнюю встречу с этим занимательным человеком.
Он был совсем не похож на того самого Ли Сяолуна из его старых воспоминаний – Павший Доктор тогда даже дерзнул спровоцировать его. В ночь после их встречи, уверенный в своих подозрениях, старик не спал, а ожидал ответного удара. Он не сомневался, что Седьмой лорд захочет убрать всех свидетелей и обязательно явится за его жизнью. Но вот ночь прошла, следом ещё одна и ещё, а Ли Сяолун так и не явился. Подобный исход сбил старика с толку, теперь он колебался, правильно ли понял Седьмого лорда Поднебесной Юйлун. У Павшего Доктора осталось много вопросов, но он не мог получить на них ответы. Впрочем, старый мастер пришёл к выводу: настоящий это был Ли Сяолун или нет, но встреченный в этот раз человек не был плохим, поэтому он готов держать свои подозрения при себе, не сообщив о них даже монаху.
— Подъезжая к городу, я заметил необычное явление в горах. Кто-то установил барьер на огромную площадь. Ты знаешь что-нибудь об этом?
— Барьер в горах? Не уверен, но я слышал: Седьмой лорд отправился в горы на какое-то собрание. Возможно, это их рук дело.
— Не нравится мне всё это. Злая энергия сгущается возле того места, — по лицу монаха пробежала тень.
— Хочешь сходить проверить? Тогда возьми учеников Свежих Ветров прогуляться, им скучно сидеть дома.
— Думаю, не стоит откладывать – познакомь нас. Мы отправимся сейчас.
— Не хочешь сначала отдохнуть? Уже почти темнеет.
— Нет, у меня нехорошее предчувствие.
***
В Поднебесной Юйлун, на Пике Цзылюцзинь, в кабинете главы секты.
Рабочий стол Хи Шанга был безжалостно завален бумагами. Поскольку их становилось всё больше и многие уже не помещались на стол, свитки начали укладывать рядом, на пол. Главу секты будто совсем не тревожила столь небрежная картина. Он спокойно сидел на софе в центре кабинета и, держа в руке рабочую кисть, играл ей между пальцами. Взгляд чёрных глаз загадочно устремился через окно в самую даль…
Сегодня тот самый день, когда в их плане должен произойти решающий момент. Хи Шанг был уверен, что они поступают правильно, однако сейчас его не покидало тревожное чувство. Впервые за всё время он засомневался. Это всего лишь на грани ощущения, но даже если не так, что-то менять в середине процесса было уже поздно, непрофессионально и глупо. Просто Хи Шанг не мог взять в толк, откуда взялась тревога? Был ли их план плохо проработан? Может, их информация оказалась неполной или же вмешались внешние нестабильные факторы?
Глава уже приучил себя прислушиваться к собственным ощущениям, ведь интуиция культиваторов и воинов в этом мире была той вещью, которая помогала сделать правильный выбор и выжить. Именно потому, что она не давала никакой реакции, Хи Шанг и другие рискнули связаться с главным героем. Они не считали себя злодеями, хоть и делали неэтичные вещи, – у них просто не было альтернативы, они должны были прожить немного дольше и избавиться от оков этого мира.
Хи Шанг иногда завидовал неосведомлённости Седьмого, ревновал к его спокойной жизни, ведь тот мог делать всё что захочется и не переживать. Таково преимущество главного злодея? Или же была совершенно иная причина, о которой они не знали? Впрочем, сейчас уже поздно думать о чём-то подобном… Хи Шанг набрал полные лёгкие и медленно выдохнул: что бы ни произошло дальше, он просто постарается избежать наихудшего конца.
***
В воздухе витал слабый запах мертвечины, смешанный со свежей кровью. Крики, редкий лязг металла и топот разносились по всей площади. В этом хаосе издалека доносился звонкий девичий смех, потрясающе красивый, но в нынешней обстановке наводящий ужас. Под этот смех разные виды химер безжалостно наступали со всех сторон. Сколько их было, люди не могли сосчитать – в панике грезились сотни, а то и тысячи. Казалось, чудовища валили нескончаемым потоком, на самом же деле их число не превышало и ста.
В столь невыгодном и несчастном положении когда-то величественные, гордые и элитные культиваторы были просто пушечным мясом. В обычное время они могли легко разделаться с любым таким монстром в считаные минуты, а то и секунды, однако благодаря своей неудаче теперь они находились в самом жалком состоянии и были не сильнее обычного человека: не говоря уже о том, чтобы сражаться с десятью химерами, они не могли защитить себя ни от одной. Некоторые и не пытались сражаться, а спасались бегством: кому-то фартило, а кого-то настигала страшная смерть.
Между тем среди всей этой ужасной сцены оставалось одно место, где время будто застыло, – даже монстры не спешили нарушить «идиллию», которая там происходила. Учитель и ученик, находившиеся в двух шагах друг от друга, пребывали в собственном волнительном мире, словно смертельная паника вокруг вовсе их не касалась. Сначала Ли Сяолун спокойно смотрел в ошеломлённые большие глаза Яо Юншэна, а затем опустил взгляд вниз, где из-за спины, в собственном боку, торчала чёрная рукоять кинжала…
Несколько минут назад он, как и все, был в растерянности от внезапного нападения химер, но в отличие от остальных не впал в панику, наоборот – обрадовался, ведь это был идеальный, хоть и опасный шанс сбежать от Шо Цзяна, человека в маске и странной организации за ними. Он очень сильно не хотел становиться чьей-то марионеткой, но и умирать уже не желал, поэтому застрял в тупике на этом Собрании Союза Клинков. Любой внешний враг или нарушитель, создающий возможность, был практически благодетелем для старейшины.
Они явились и напали без всякого предупреждения в тот самый момент, когда развлекательная программа на арене подходила к своему завершению. Сначала многие подумали, что появление химер – это продолжение игры, однако, увидев реакцию Шо Цзяна и слуг, быстро поняли: что-то не так. Ли Сяолун, сидя рядом, стал свидетелем разговора между хозяином мероприятия и человеком в маске. Те шептались тихо, и ему мало что удалось узнать, но главную деталь он всё же уловил: барьер пал.
Волна химер обрушилась вместе со звонким девичьим смехом. Ли Сяолун схватил Ли Цзиньхуа за руку и побежал к ученикам своей школы. Раньше он бы не задумываясь поспешил спасти собственную шкуру, наплевав на всех остальных, но теперь, в критической ситуации, его тело было честнее, чем мысли. Прежде чем успел обдумать всё и принять самый благоприятный для себя исход, он уже тащил сестру за собой в поисках детей.
Паника разрослась быстро. Хотя людей оставалось немного, однако в моменты опасности им нужно время, чтобы начать действовать разумно, если только они изначально не были к этому приучены. Что уж говорить о нынешней группе заклинателей, которых нельзя назвать ни друзьями, ни товарищами? Каждый думал только о себе, и это было вполне естественно. Пока они суетились и паниковали, совершенно не похожие на уважаемых и смелых культиваторов, Ли Сяолун добежал до учеников своей школы. Те были послушны, держались вместе и направлялись в сторону лордов своей секты. Всё проходило довольно плавно, и старейшина успел даже обрадоваться, планируя отступить, найти спокойное место и использовать свиток телепортации, который готовил накануне. И вдруг неожиданно произошло нечто до невероятия странное…
Ли Сяолун смотрел на чёрную рукоять кинжала, торчащую у него в боку со спины, и чувствовал сильную пульсацию покалывающей боли. Его голова была пустой, казалось, он стал совершенно глупым, не умеющим связать ни одной мысли воедино. Старейшина поднял руку, обхватил рукоять длинными белыми пальцами и выдернул лезвие. От резкой боли его губы сжались. Словно зачарованный, он взирал на то, как на обоюдоостром лезвии мерцают алые струи, а на одежде распространяется тёплое влажное пятно… Кровь умеренным потоком сочилась по телу. Ли Сяолун заинтересованно осмотрел кинжал, будто совсем не понимая, что истекает кровью. Он узнал этот красивый клинок и горько усмехнулся – именно его он подарил Яо Юншэну, когда они гуляли по Гуйлинь.
Тогда цель Седьмого была довольно проста: задобрить маленького главного героя и вручить ему предмет для самозащиты. Кто ж знал, что так скоро этот кинжал ударит ему в спину? Это что же получается – Седьмой сам себе соорудил гроб?..
Старейшина вновь поднял глаза на ошеломлённого и потерянного мальчика. В обычное время такой удар не нанёс бы его телу повреждений, но то было обычное время. Сейчас же Ли Сяолун ещё не оправился от воздействия вина из Призрачной травы и был не сильнее простого человека, без духовной энергии он не мог даже остановить кровотечение, не говоря уже о большем.
Седьмой не отрывал взгляда от детского личика с большими оленьими глазами, а сердце его наполнялось грустью и одиночеством. Он совершенно не злился на Яо Юншэна и не ненавидел его, он просто вспомнил, почему не любил привязываться к людям…
