Глава 22. Жуткое пробуждение
25 декабря 2022 г. в 20:16
Кап-кап… Ува-а-а-ува-а-а… Скрип-скрип…
Странное сочетание звуков тревожило сквозь сон. Хотелось открыть глаза, чтобы найти источник шума, но всё что получалось – это держаться за тлеющие искорки сознания. Казалось, отпусти он их – и больше никогда не проснётся. Вдруг послышались шлёпающие звуки, разбивая обычный ритм, потом детский плач усилился, усугубляя раздражение. Спустя ещё немного времени остался только плеск капель и редкий скрип. «Наконец-то тишина…» — с облегчением пронеслось в голове. Желание забыться сном усилилось, однако внутренняя тревога позволила лишь дремать.
Седьмой с трудом приоткрыл веки, словно свинцом налитые. Перед глазами немного плыло, а полумрак не помогал в понимании того, где он находится. Духота помещения утяжеляла мыслительный процесс, растягивая его на долгие минуты. Постепенно под шум дождя вспомнилось, где он и как сюда попал. Свеча в центре комнаты прогорела, а через бумажные окна просматривались серые блики. День или вечер на улице?
Ли Сяолун собирался поднять руку, чтобы помассировать глаза, да так и застыл. Он не сразу это заметил из-за тяжести в теле и запутанного сознания, но, немного придя в себя, понял, что на его плечо что-то давит. Затаив дыхание, напрягся, тем не менее резких движений делать не спешил. Немного прислушавшись, уловил рядом с собой слабое дыхание, лишь после этого осторожно повернул голову вбок. К удивлению, а также ужасу, обнаружил по левую сторону мирно спящего Шэн Яо, плотно прижавшегося к нему и бесстрашно уложившего голову на его плечо. Седьмой не мог умиляться такой мирной картине, ведь факт того, что он даже не заметил, как к нему приблизился кто-то, внушал страх. Сердце бешено колотилось, а спина покрылась холодным потом… Медленно подняв руку, аккуратно убрал голову юноши со своего плеча и, двумя пальцами тыкнув в лоб, прислонил её к стенке, после чего неспешно начал выбираться из угла. Встав и отойдя в сторону, он вновь взглянул на попутчика, недоуменно хмурясь. В его заработавшем разуме копилось множество вопросов, начиная с того, как он мог вчера уснуть, заканчивая тем, почему юнец продолжает мирно спать, – на уровне Шэн Яо сложно не заметить, если его шевелят во сне. Конечно же, Седьмой мог придумать множество ответов на последний вопрос, но это не поможет ему расслабиться, ведь самое главное – именно он не обнаружил чужое присутствие.
Стоя возле окна, Ли Сяолун сквозь белую бумагу удостоверился, что сейчас на улице день, хотя из-за обложного дождя казалось иначе. Пройдя к входной двери, он открыл засов и выглянул наружу. Ничего не изменилось: белое полотно дождя по-прежнему не давало что-либо рассмотреть дальше вытянутой руки. Вернувшись в комнату, мастер вновь окинул взором юношу – тот продолжал спать, заставляя начать подозревать неладное. Впрочем, будить Шэн Яо он не спешил, а направился в сторону кухни.
В печи горел огонь, на плите в чугунном котелке кипела вода, а на столе стояли приготовленные блюда, от которых всё ещё исходил пар, будто их только что сняли с огня. На кухне царствовал полумрак, разбавляемый лишь бликами пламени. Осмотревшись, Ли Сяолун различил две двери: одна выходила на задний двор (через него их вчера проводили до бани), а вторая… заставила нахмуриться. Как можно быть столь невнимательным, чтобы сразу не заметить её? Он сжал ножны крепче, направляясь в незнакомую комнату. Там его встретила сплошная тьма в отсутствии хоть малюсенького источника света. Подождав, пока глаза немного привыкнут, мастер окинул комнату взглядом, однако сумел увидеть лишь слабые очертания мебели и отсутствие окон. Помассировав глаза, вновь всмотрелся во тьму. Результат не изменился, а вот хмурость на лице усилилась. Заклинатель ступени Цзиньдань, может, и не будет видеть как днём, да уж точно не останется на уровне обычного человека. Имея опыт, Седьмой мог сравнивать, однако сейчас его зрение ничем не отличалось от того, как он видел в темноте в своём настоящем теле. Не понимая, что происходит, попытался сконцентрировать поток Ци на сетчатке глаза, но, прежде чем получил результат, заметил странность в теле: меридианы будто потеряли бо́льшую часть своей эластичности, а поток духовной энергии впал в спячку. Хоть двигать её получалось, всё же приходилось хорошенько поднапрячься. Теперь он сообразил, отчего тело ощущалось таким тяжёлым, а сознание вялым: в какой-то момент поток Ци в нём остановился, постепенно переходя в тягучий застой. Седьмой удивился, как вообще сумел проснуться, – наверное, за это стоит благодарить его болезнь. Чтобы убедиться в своей теории, он достал прядь волос – синий оттенок вернулся. Пока его человеческая сущность спала, звериная не теряла времени даром.
Ли Сяолун не стал зацикливаться на проблеме тела, а постарался разогнать застой в меридианах, только вот сделать это было не так уж и просто… Опасаясь встрять в неприятности неподготовленным, вместо того чтобы продолжить исследование дома, он разумно решил отступить и вернулся в комнату к Шэн Яо.
На самом деле, хоть он и старался держать себя в руках, ему было боязно как никогда. Сейчас положение напоминало Седьмому сцены из фильмов ужасов, которые он раньше любил смотреть и которые вызывали в нём больше смеха, чем страха. Однако прямо сейчас он наблюдал за всем не со стороны, а был прямым участником. Слишком жутко находиться в зловещем мраке, где слышится лишь звук льющейся воды! Если на него вдруг из-за угла выскочит призрак, можно получить и разрыв сердца от страха! «Какая гордость? Какая смелость? Какое мужество? К чёрту всё это! Как минимум я должен заручиться помощью. Когда есть два человека, то шанс выживания увеличивается, а страх уменьшается!» — с такими мыслями Седьмой в очередной раз обвел глазами комнату – не скрылись ли жуткие твари в углах? – после чего аккуратно подкрался к юному заклинателю. Из-за сильного испуга решил не будить, а сначала рассмотрел его, пытаясь убедиться, что перед ним на самом деле человек, а не призрак. Готовясь в любой момент отпрыгнуть в сторону, прояви юноша странности, осторожно начал тыкать в него ножнами. После двух десятков касаний в разные точки, Шэн Яо всё так же продолжал спать. Седьмой немного осмелел, подползая ближе, снял одну перчатку, осторожно прикоснулся к его коже на шее, прощупывая артерию, – температура оказалась ниже обычной человеческой, но выше, нежели у хладнокровного Ли Сяолуна. К этому прибавился слабый пульс, снижая бдительность трусливого пройдохи. Вздохнув с облегчением, что перед ним всё же живой тёплый человек, Седьмой расхрабрился.
— Эй, проснись, — зашептал, потряхивая юнца за плечи.
Тот будто спал мёртвым сном, совершенно никак не реагируя на попытки его разбудить. Ли Сяолун начал трясти сильнее, потом стал слегка похлопывать по лицу, но и это не помогло, заставив раздражаться. В итоге спящему прилетели две звонкие пощёчины, яркими пятнами отметившиеся на белоснежной коже.
Громкие звуки заставили Седьмого вновь опасливо заозираться, однако вернувшаяся мрачная тишина разбавлялась лишь стуком дождя. Он сел рядом с юношей и принялся думать. Не в состоянии сейчас жаловаться на жизнь, к вопросу о сложившейся ситуации подошёл оперативно. Прокрутив в голове произошедшее, понял, что не может дать хорошего анализа: у него опять-таки недостаточно знаний, а ещё странным и подозрительным ему казалось абсолютно всё. Короче говоря, он так и остался на том уровне, когда проблемы решаются одним из способов: сдаться на милость или прорваться грубой силой, хотя такая тактика больше подходила против людей, где любой вариант имел шансы на выживание. На данный же момент Седьмой даже не знал, с чем столкнулся, но вряд ли с людьми, поэтому первый вариант автоматически отпадал, уступая место второму. Придя к такому выводу, решил любым способом разбудить Шэн Яо, почему-то уверенный, что с парнем у него больше вероятности на хороший конец.
Ли Сяолун сидел в позе лотоса, старательно разгоняя Ци по меридианам. Спустя половину палочки ладана открыл глаза, понимая, что, хоть застой и убрал, но если сознательно не толкать по меридианам Ци, то он быстро вернётся. Сняв вторую перчатку, мастер развернул юношу к себе спиной и начал медленно вливать в него духовную энергию, усердно разгоняя её по телу, заставляя первоначальный поток двигаться. Результат появился через несколько минут: кончики пальцев Шэн Яо зашевелились, а дыхание углубилось. Юный заклинатель медленно выходил из сна, вот только прежде, чем процедура успела закончиться, острый слух мастера уловил слабый скрипучий звук. В обычное время он подумал бы, что мерещится, однако сейчас Седьмой готов был потешить своего внутреннего труса, даже если это только паранойя. Прервав передачу внутренней духовной энергии, он переместился на одно колено, хватая Лёгкий Снег.
Из-за потери опоры тело Яо Юншэна качнулось, падая назад, голова удачно приземлилась на согнутое колено мастера – не будь атмосфера мрачной, сцена получилась бы довольно романтичной… Он спокойно открыл глаза, будто только что не спал, а просто моргнул. Слегка мутный взор в считаные секунды налился ясностью, уставившись в острые стальные глаза за белой маской. Хоть Яо Юншэн не мог сразу понять, что происходит и как он оказался в данной позиции, только из-за находящегося рядом учителя уже ощущал себя спокойно. Тем не менее Ли Сяолун совершенно не разделял его чувства, ведь только что увидел, как за бумажным окном мелькнула тень! Минута, две, три… он словно мраморная статуя застыл в угрожающе напряжённой позе, уже забыв о существовании Шэн Яо.
От ужаса Седьмому хотелось плюнуть на всё и рвануть не только из этого дома, а и вовсе из деревни! Останавливало лишь знание того, что персонажи, убегающие в туман (в его случае – в проливной дождь), умирают первыми… Из состояния крайнего напряжения, граничащего с неврозом, его вырвал голос юноши.
— Мастер? — тихо позвал Шэн Яо, за что получил безумный взгляд ледяных глаз, заставивший испытать сильное угнетение.
Такого взгляда Яо Юншэн ещё никогда не видел не только у учителя – вообще ни у кого. Юноша не знал, что он означает, но инстинктивно понимал: нельзя делать резких необдуманных движений.
Седьмому понадобилось приложить много усилий, чтобы подавить рвавшегося наружу зверя. В этот раз пришлось тяжелее, ведь эмоциональный всплеск выдался на удивление мощным! До сего момента он и не подозревал, что до смерти боится призраков, – вот и ещё одна фобия в его копилку…
С полминуты глядя в два чёрных обсидиана, полных чистоты и волнения, Седьмой наконец-то почти успокоился: находиться в доме ужасов одному или с кем-то – совершенно разные вещи. Как только понял, что теперь не в одиночестве, сразу же почувствовал прилив смелости, смывающий бо́льшую часть страха.
— Проснулся? Как себя чувствуешь? — выдал первое попавшееся удивительно ровным голосом.
— Голова кружится, и тело тяжёлое.
— Хорошо. Начни разгонять Ци по меридианам – станет легче.
Яо Юншэн, как послушный ученик, сразу же поспешил выполнить указ наставника, закрыв глаза и налаживая внутренний поток Ци.
Ли Сяолун был ошеломлен не столько покорностью юнца, сколько его беззаботностью. Расслабившись, мастер заметил их странную позицию: сам он сидел на одном колене, второе же в напряжении выставлено вверх, так что нога готова в любой момент сорваться на бег, а юноша, разлегшись на полу, уютно и будто бы привычно устроился головой на его бедре. Нет, не то чтобы Седьмому жалко было подставить руку… ой, то есть ногу помощи – просто, куда ж делась эта во всеуслышание китайская скромность? Тревожить парнишку он не стал, подозревая, что тому никакой стыд не известен, лишь перевёл взгляд на комнату, поддерживая бдительность.
Спустя полпалочки ладана Яо Юншэн закончил процедуру и открыл веки. Не торопясь вставать, вновь принялся наблюдать за серыми глазами напротив. На этот раз ему удалось рассмотреть голубой ободок среди всего серебра – зрелище довольно красивое, но заставляющее переживать.
— Закончил? — спросил Ли Сяолун, поняв, что юнец его рассматривает.
— Да, мастер.
Уже прошло несколько секунд, а их положение не поменялось. Шэн Яо так и не соизволил освободить его ногу, это заставило Седьмого взглянуть вниз с некой беспомощностью.
— Вставать не собираешься?
— Ой, простите, сейчас!
Яо Юншэн быстро поднялся, развернулся и сел на колени лицом к мастеру. Часто ли ему выпадала возможность побыть в столь близком и мирном контакте с учителем? Такой случай вообще первый, поэтому Яо Юншэн решил использовать его по полной.
Сам же Седьмой ничего не подозревал и лишь укоренил своё мнение о необычности парня, характер и поведение которого были подобны глотку свежего воздуха среди местного китайского люда. Такой простотой, как этот юнец, не мог похвастаться даже его помощник Ха Жун.
— Ладно, забудем. Раз с тобой всё в порядке, расскажи, что произошло.
— Хм, ничего необычного не припомню. После того, как этот младший расстался с мастером, он вернулся в дом. На кухне хозяйка приготовила ужин. Лун Ли и Цзюнь Юнмо ушли почивать первые, а я нашёл мастера в этой комнате, после чего принялся медитировать. А потом… не помню – видимо, уснул. Дальше мастер знает.
— Бестолочь! Ты ещё и поесть на досуге умудрился? Ох, не удивительно, что ты уснул во время медитации. — Седьмой прикрыл глаза рукой. «В этом мире все беды, что ли, начинаются с еды? Уверен, поешь я вчера со всеми, и моя звериная сущность не помогла бы очнуться – может, уже и верх взяла бы. Хм, но я не ел… значит, основная проблема не в этом…»
Яо Юншэн зарделся на слова наставника. Ему было немного стыдно, но больше радостно. Когда ещё учитель столько разговаривал с ним, учил и ругал одновременно? Обычно либо ворчал, либо игнорировал, выстраивая стену между ними, так что для юного заклинателя это мрачное место казалось очень даже приятным. Со звёздами в глазах он махал невидимым хвостом от удовольствия до того самого момента, пока не увидел руку мастера… Тонкие длинные пальцы, узкая кисть, хрупкое запястье в точности соответствовали воспоминаниям Яо Юншэна об изящной руке учителя, вот только всю красоту портил синий покров, жадно пожирающий кожу от кончиков пальцев. Звёзды в обсидианах погасли быстрее, чем зажглись, превращаясь в жуткие тёмные озёра, в которых невозможно стало разглядеть конца края глубокой тьмы. Юноша схватил эту руку, столь же холодную, нежно-хрупкую, как и в воспоминаниях, впиваясь в неё взглядом.
— Учитель, что с вашей рукой?
Ли Сяолун сначала опешил, не успевая выдернуть ладонь, а затем так и застыл под глубокой темнотой бездонных глаз. Вырвать руку? Отругать? Да вы шутите! Этот взгляд будто одержимого злым духом человека до жути пугал! Смелость у Седьмого ушла в минус сразу же, а старый ворчун спрятался глубоко внутри, остался лишь трус в его лице. Он не успел понять, почему так сильно испугался, даже мимо ушей пропустил совершенно неприемлемое обращение к нему.
Вопрос повторился, да с такой настойчивостью, будто подпитанный колоссальным давлением:
— Что с рукой?
Однако, как бы на него ни наседали, ему совершенно нечего было ответить, даже если бы и захотелось. Он сам не знает, почему кожа синеет!
Глядя в пустые серебряные глаза, Яо Юншэн понял, что ответа не добьётся. Его учитель всегда был таким: скорее умрёт, нежели откроет рот, – упрямый до мозга костей!
— Это яд? Или проклятье? Скажите мне и я сделаю всё, чтобы помочь!
После нового вопроса Ли Сяолун понял, что слова больше не давят на него, но стоило угнетению уйти, как на смену пришло смущение. Он вообще не понимает этого парня – разве ему недостаточно просто следить за ним и вовремя докладывать Шо Цзяну? Болен, проклят или отравлен – ничто из этого не поможет выяснить его истинную личность, а такая настойчивость в помощи вообще не к месту! Ничего умнее Седьмому в голову не пришло, ведь он полагал, что Шэн Яо хочет втереться к нему в доверие. Выяснив для себя причину, сразу же придумал, как можно использовать эту ситуацию для личности господина Сяо Мина.
— О, это проклятье Дьявола. Чтобы его снять, нужно испить крови чистокровного демона, — тихо усмехаясь про себя, Ли Сяолун недовольно выплюнул первый пришедший на ум бред.
Стало интересно, как юнец отреагирует на сказанное. Седьмой намеревался посмеяться, когда тот сдуется. Чистокровного демона не так-то просто встретить и практически невозможно получить его кровь. В этом мире могут сработать лишь три известных ему способа. Первый: огромной толпой заклинателей пойти войной на клан Дьявола – там, глядишь, может, и получится одного прибить, взяв кровушки в качестве трофея. Второй: отыскать чистокровного демона, заключив с ним сделку. Но для начала их хрен найдёшь, пока они сами не захотят показаться. А потом – попробуй сторговаться. Это ж демоны! Если им не интересно, то, предложи им даже весь мир на тарелочке с голубой каёмочкой, ничего не получишь – тут хоть бы с носом не остаться, ведь у них хобби обманывать других! Ну и третий способ – это протагонист, для которого возможно всё, как-никак сама вселенная подстраивается под него.
В общем, Седьмой специально ляпнул, по его мнению, глупость, совершенно не подозревая, что попал пальцем в два из двух. Хотя и не угадал с проклятием, зато угадал с противоядием – для решения проблемы вот он, главный герой собственной персоной.
Яо Юншэн в свою очередь вполне серьёзно воспринял ответ учителя. Его одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, накатывала радость от доверия наставника, с другой – возрастала ненависть к дьявольским отребьям. Копаясь в прошлом, юноша вспомнил два случая, когда старейшина пересекался с демонами. Один раз произошёл в деревне Та Ся – тогда из-за его бесполезности учителю пришлось одному противостоять демону, спасая Ха Жуна. Второй случился после Собрания Союза Клинков. Этот момент Яо Юншэн всегда вспоминал с болью в сердце, ведь он не только стал для своего лаоши обузой, но ещё хуже – непочтительным учеником, предателем… Воспоминания нахлынули бурным потоком, заставляя сжимать драгоценную руку учителя с дрожью, прикусывая губы в бессилии, при этом сдерживая непролитые слёзы раскаяния. Все шесть лет он не забывал о том дне, а сожаление накатило лишь сейчас, когда в полной мере осознал весь вред, принесённый им наставнику.
Сначала Яо Юншэна преследовало простое желание доказать всем, чего он стоит, желание силы, влияния, власти, ресурсов… Глупый жадный ребёнок, считающий себя недооценённым, обиженным, самым умным. Учитель изначально видел его насквозь, знал о его тёмных намерениях, порочных мыслях, но даже так постоянно делал ему поблажки, шёл на уступки, исполнял практически каждый каприз. Хочешь положения? Хорошо, носи гордо титул единственного личного ученика лорда Северной Лань Хэпин. Хочешь больше ресурсов для совершенствования? Хорошо, бери всё что желаешь. Хочешь лучшие техники? Хорошо, держи пропуск в любую библиотеку на территории Поднебесной Юйлун. Хочешь…? Хорошо…
Яо Юншэн добивался всего, считая, что прикладывал достаточно усилий, используя свой ум по достоинству. Благодаря влиянию звания личного ученика Ли Сяолуна, сосредоточенный на белой нефритовой дощечке и значку, он мог с гордо поднятой головой ходить по территории секты, пользуясь статусом. В то время уже никто не решался бросать ему в лицо оскорбления или унижения, лишь втихаря шептались за спиной, скрипя зубами от зависти, очень редко находились смельчаки, выплёвывающие необдуманные слова перед ним. Избиения также прекратились – стоило только упомянуть имя лорда Северной Лань Хэпин, как многие разбегались. Появились приспешники, слабое подобие товарищей. Он пользовался сполна своими привилегиями и единственно перед учителем играл кроткую овечку.
Вспоминая собственное легкомыслие того времени, свою глупость и высокомерие, Яо Юншэн испытывал жгучее чувство стыда каждый раз при взгляде на него серебряных глаз. Он считал себя хорошим артистом, однако, задумываясь об этом сейчас, осознал: наставник всегда видел все его уловки насквозь. Возможно, учитель и сейчас всё понял, но, продолжая притворяться слепым, тихо наблюдал за тем, насколько далеко его ученик зайдёт.
Яо Юншэн уже сам не соображал, чего поистине хочет, ведь изначально его цель заключалась лишь в использовании положения старейшины Ли Сяолуна. Он должен был послушать совета наставника, должен был пользоваться всеми благами и не претендовать ни на что большее. Когда же его жадность вышла за грань? Он всё ещё хочет власти, силы, ресурсов. Всё ещё желает нависать над всем миром! Но каждый его шаг или действие словно причиняют учителю вред. Из-за него на Ли Сяолуна пало проклятье Дьявола, из-за него тело старейшины претерпело столь сильные изменения, из-за него учитель покинул секту. И именно он ударил в спину человека, который закрыл его грудью от удара вместо мщения! Юноша стиснул зубы, а из глаз скатились две влажные дорожки… Наконец-то он осознал, какими пустыми изначально были его цели. Ну добьётся он самой высшей точки в мире, а что дальше? В памяти всплыли давние слова наставника, которые он никогда не мог понять, считая пустым красноречием:
«— Ты знаешь, почему отношения ученика и учителя находятся на особом счету во всём мире? Заклинатели – это люди, которые живут дольше обычных из-за умения управлять энергией в своём теле. Нас зовут бессмертными, но на деле мы никогда не достигаем уровня Небес. В летописях говорится, что были те, кто сумел достичь бессмертия и вознестись на Небеса. Правда же в том, что нет никаких доказательств, что за Небесами что-то есть. Дао, Небеса, вознесение – всё это красивые слова. Рано или поздно умирают все. На протяжении всего существования мира жизнь и смерть – единственные два пути, идущие всегда рядом. Жизнь и смерть взаимосвязаны, неразлучимы, без одной нет другой. Это истина мира, а также истина Дао, который мы постигаем в стремлении достичь бессмертия. Глупо, не правда ли? Мы желаем постичь Дао, чтобы стать бессмертными и вознестись на Небеса, противореча учению Дао о том, что жизнь не может существовать без смерти. Если внимательно об этом подумать, то вознесение – это и есть смерть. Ты всю жизнь живёшь, чтобы приблизиться к богам, но в итоге умираешь, так и не достигнув своих целей. Нас учат тому, что противоречит естеству мира. Об этом не говорят, потому что людям всегда нужно то, что заставит их двигаться вперёд. Как думаешь, так для чего создаются узы ученика и учителя?
— Это для того, чтобы передать знания?
— Правильно. Хоть об этом и не говорят, все заклинатели в глубине души знают, что конечным пунктом станет смерть. Но и это не совсем всё. Когда ты юн, этого ещё не понять. В конце пути самое страшное не смерть и не то, что твои знания и опыт канут в лету. Одиночество – вот что страшнее всего. Чем выше твой уровень, тем больше ты отдаляешься от обычной жизни. Сначала ты теряешь свою семью, затем друзей, любимых, а в конечном итоге всё, что у тебя остаётся, – лишь ты сам. Отношение учителя к ученику – это не просто обучить и отпустить. Оба они сопровождают и поддерживают друг друга на протяжении веков, приобретая узы, прочнее которых в мире не существуют. Эти узы становятся крепче уз семьи.
— Учитель, тогда… сможем ли мы…
— А ты как думаешь?
— …
— Видишь? Наша проблема заключается в наших сердцах. Это касается и совершенствования. Пока сердце имеет ограничения, ты не можешь двигаться дальше. Я могу с уверенностью сказать, что в твоём сердце есть тьма…»
Столь напыщенные фразы в голове ребёнка вызывали лишь насмешку и боязнь того, что его мысли разоблачат. Сейчас же вспыхнувший в памяти диалог заставлял стыдиться и раскаиваться. Если бы только тогда Яо Юншэн не считал всех остальных глупее себя, если бы только чуть глубже задумался над этими словами, тогда всё могло бы быть по-другому…
Былого не воротишь, с ним приходится мириться и жить дальше. Впрочем, Яо Юншэн знал, что посеянное далеко в детстве зерно тьмы в сердце, о котором говорил учитель, искоренить невозможно, только если это самое сердце не вырезать из груди. Однако он больше не будет считать своей целью покорение всего мира – тот слишком большой и необъятный, а в итоге такой конечный пункт лишит его единственно по-настоящему желанного. Если, чтобы добиться наивысшей точки в этом мире, придётся отказаться от уз, связывающих его с учителем, тогда ему не нужно туда стремиться. Он больше не хочет быть одиноким, не хочет предавать доверие лаоши. Последние пять лет изоляции, вдали от единственного заботившегося о нём человека, заставили с лихвой понять, какое будущее его ждёт. Пусть весь этот мир катится в бездну! Пока учитель рядом, всё остальное неважно.
Пребывая в тишине, Седьмой в ошеломлении наблюдал за притихшим юношей. На свои лживые слова он ожидал любой ответной реакции, вот только результат превзошёл все самые смелые предположения. А что его больше всего поразило, так это собственная реакция на слёзы. Обычно он начинал пугаться или нервничать, когда перед ним представал плачущий человек, сейчас же находился в каком-то извращённо возбуждённом наслаждении. Честно говоря, Седьмой никогда не понимал фразы «плачет столь красиво, будто роняет жемчуг», никогда… до этого момента. Сердце вдруг предательски зачастило, а он всё не мог отвести взгляда от такой красоты, словно находился под техникой соблазнения. Потребовалось время, чтобы заставить себя отвернуться, но очаровательная картина не желала развеиваться, по-прежнему стоя перед глазами.
Неизвестно, сколько они просидели в таком положении, но в чувство их привёл душераздирающий крик, исходивший будто со всех сторон.
Ли Сяолун напрягся, сосредотачивая опасливый взгляд на окнах и дверях. Через несколько секунд его зрение уловило тёмное расползающееся пятно под входной дверью.
Яо Юншэн также взял себя в руки. Хоть он и пришёл к какой-то новой определённой цели, однако пока не сумел понять до конца собственные желания.
Юный заклинатель встал, осторожно двигаясь в направлении двери, а у Седьмого от такой смелости волосы дыбом встали. Ему хотелось схватить юнца, оттянуть назад от необдуманных поступков, вот только силы в себе не нашёл.
— Мастер, тут кровь…
Услыхав произнесенное вслух мучающее его подозрение, Седьмой закатил глаза, про себя причитая: «О Небеса! За что вы так со мной?! Мы ведь неплохо ладили в последнее…» Мысль так и не была закончена, ведь то, что предстало перед ним, оказались вовсе не Небеса и даже не ожидаемый деревянный потолок…