***
Коробки. Это всё, что ты видишь. Нескончаемые ряды этих коробок. Ты много чему научилась на работе. И уже запомнила расположение всего в этом магазине. Затем настроила и укоренила дурацкую картотеку мистера Кана. Ты уже можешь, не запинаясь, выдать полную информацию об обычном выборе картона клиентами для разных целей. Даже научилась правильно обращаться с авторучками. Но сегодня тебе не пригодится вся эта информация. Всё, что ты видишь перед собой – это коробки. Ряды коробок, заполненные товаром, который требует распаковки. Потный Чонгук разгружает последнюю коробку с сочувствующей улыбкой. - Ты ведь не ненавидишь меня, правда? – робко задает вопрос. - Почему это я должна ненавидеть тебя? – недоумеваешь ты. - Потому что каждое твоё утро понедельника бывает несчастным из-за меня, - говорит Чонгук, указывая на все коробки. - Коробки делают меня несчастной, это да, - признаешь ты, прежде чем взглянуть на него и добавить. – Но это лицо. Кто будет чувствовать себя несчастным, глядя на это лицо? Чонгук краснеет, прислонившись к стене и переводя дыхание. Теперь, когда за плечами есть опыт работы сроком в несколько месяцев, у тебя сложились хорошие отношения с добрым мальчиком с доставки. Иногда, когда он заканчивает дневные доставки товара, он заскакивает в гости, даже если мистера Кана нет рядом. На самом деле он тебя многому научил. Как сбросить сигнализацию, если панель или сама система заедает. Где находятся главные достопримечательности города. Где можно найти крутые места для тусовок. Вы также узнали друг друга получше. И оказалось, что у вас много общих увлечений, таких как пение и сочинение песен. Но больше всего вас сближает то, что вы младшие из двоих детей в семье, и в некотором роде, вас обоих можно назвать паршивыми овцами в семье. - И твоя сестра так легко оборвала тебя? – Чонгук спрашивает, пока ты рассказываешь ему свою историю. – Вот так просто? - Это было справедливо, - настаиваешь ты. Он качает головой. - Может и так, но блин, я помню, когда мой брат отказался мне помогать финансово. В итоге мне пришлось растянуть банку анчоусов на полторы недели. Ты смеешься над ошеломлённым выражением его лица, и он улыбается твоей реакции. Слышится звон медного колокольчика со стороны входа, и глаза Чонгука расширяются от неожиданности. - Думаю это мистер Кан, - ты хихикаешь над ним, не совсем понимая, почему Чонгук покраснел еще сильнее. Мистер Кан присоединяется к вам в подсобке, и улыбается, глядя как вы с Чонгуком грузите коробки на тележку. - А, доброе утро! – щебечет он. - Немного припозднились сегодня, сэр? – шутливо подкалывает его Чонгук. Глаза мистера Кана расширяются. И Чонгук указывает на тебя. - Она открывала магазин сегодня совсем одна. Мистер Кан расслабляется и со смешком обращается к тебе. - Извини, Босс. - Чувствуется, как он пытается не рассмеяться. - Что вас так задержало? – включаешься в игру ты, притворно щуря глаза, пока твои губы предательски расплываются в улыбке. - Ну, если вы хотите знать, - мистер Кан отвечает, и глаза его сияют. - У меня было горячее свидание. От этих слов ты буквально застываешь на месте, а Чонгук хмурится. - С кем? – задает он вопрос, который, видимо, волнует вас обоих. - Расслабьтесь, - смеется над вами мистер Кан. – Я был на свидании с миссис Кан. Мы ходили смотреть кино и ужинать. Чонгук закатывает глаза и улыбается. Затем он смотрит на тебя и толкает локтем. – Горячее свидание, однако! Не будь слишком строга к нему, Босс. Ты находишь всё это бесконечно милым. Эта любовь мистера Кана к своей жене. Милый и заботливый характер Чонгука. - Думаю, я могу один раз спустить с рук такое поведение, – подыгрываешь ты, и мистер Кан с довольным смешком усаживается за свой стол. Вы с Чонгуком толкаете тележку с коробками в магазин. Чонгук помогает тебе с несколькими тяжелыми стопками бумаги пастельного цвета, снимая их с тележки и складывая в правильном порядке. Парень начинает по-настоящему тебе нравиться. Ты не знаешь, почему так его любишь. Он хороший, милый и веселый, но дело не только в этом. Он кажется таким искренним, каким-то образом, оставшимся незапятнанным теми вещами, что, как ты знаешь, жизнь может подкидывать порой. - Ты заценила тот зал для скалолазания, о котором я рассказывал на прошлой неделе? – взволнованно и невинно спрашивает Чонгук, словно ты нуждаешься в ещё больших доказательствах своей точки зрения о нём. - Ещё нет, - отвечаешь, кладя на стол стопку бумаг, что он передал тебе. Чонгук разочарованно цокает языком. - Не интересуешься таким? - Нет, это звучит очень весело! – восклицаешь ты сразу же. Но затем вздыхаешь и признаешься. - У меня просто нет кучи денег, отложенных для такого рода мест и вылазок. - Оу, - расстроенно проговаривает он. И тут же ухмыляется, подавая тебе следующую стопку. - Ну что же, тогда мне нужно тебя пригласить туда. Ты смеешься над его словами, словно это была шутка, но когда он продолжает настойчиво смотреть на тебя, неловко откашливаешься. – Подожди, ты это сейчас серьёзно? - Конечно, - Чонгук расплывается в улыбке. – Давай сходим. Когда ты свободна? - Посмотрим, может, кто-то возьмёт одну из моих смен, - ты делаешь вид, будто раздумываешь, оглядывая пустой магазин, пока Чонгук смеётся над тобой. - Значит, в выходной, после обеда, когда магазин закроется, - с теплом в голосе предлагает Чонгук, при этом счастливо улыбаясь тебе. Ты принимаешь очередную стопку бумаги у него и благодарно улыбаешься в ответ, прежде чем продолжить работу. Да, Чонгук всегда такой добрый. Такой искренний. И это так непривычно для тебя – видеть такого человечка. Ну а ты сама? Ты пресыщена. Достаточно пресыщена, чтобы знать, что по меньшей мере, если не в большей, основная причина того, что ты улыбаешься – потому что у этого парня тело Адониса. Ты видишь, с какой относительной легкостью он поднимает коробки каждую неделю. В течении месяца, когда у вас была особенно сильная жара, ты украдкой заглядывалась другими результатами его тяжелой работы: бархатистая кожа струилась и танцевала по его подтянутому телу, пот стекал вниз, словно ручейки, захваченные акведуками его ярко выраженных вен и мышц. Ты уверена, что он ловил твои взгляды на себе. А тебе как-то всё равно. Хотя нет, если это означает, что теперь он приглашает тебя полюбоваться своим телом, пока он будет использовать эти мышцы, чтобы взбираться на каменную стену. Над входной дверью звенит колокольчик, и вы оборачиваетесь, чтобы увидеть, как в магазин заходит Юнги. - Доброе утро, Юнги, - приветствует Чонгук, его голос звучит так радостно, словно Чонгук ещё не знаком с раздражительным нравом этого клиента. Юнги останавливается и смотрит на Чонгука. - Мальчик с доставки, - всё, что он соизволит ответить. Чонгук дуется. Ты нарочито громко прочищаешь горло и делаешь шаг к Чонгуку, частично загораживая его. - Он просто пожелал тебе доброго утра, – обращаешься к Юнги, твои глаза презрительно сужаются. – Ты что, слишком хорош для такого же пожелания в ответ? - Ладно, - вздыхает Юнги. - Доброе утро, мальчик с доставки. Слишком притянуто, но этого оказывается достаточно, чтобы заставить Чонгука снова улыбнуться. Ты поворачиваешься к Чонгуку и закатываешь глаза. Под его хихиканье, раздающееся по всему проходу, ты направляешься к кассе, чтобы обслужить Юнги. - Те блокноты с мягкими обложками «Leuchtturm 1917» в наличии? – спрашивает он. - Нет. Они будут только на следующей неделе. - Хммм, - Юнги прищуривается. – Знаешь, с тех пор, как ты начала здесь работать, инвентаризация в неважном состоянии. - Они всегда приходят к нам в начале месяца, - осторожно отвечаешь ты. - Так было всегда, - подтверждает Чонгук. Юнги нахмурившись, поворачивает к нему лицо. – Прости, но почему ты вообще говоришь? Чонгук снова дуется. И между драгоценным лицом Чонгука и ехидным чувством юмора Юнги ты еле сдерживаешь свою улыбку. - Слушай, каждый твой визит прошёл бы намного быстрее, если бы ты просто говорил, чего хочешь, – замечаешь ты. Юнги моргает. Он засовывает руки в карман толстовки и пожимает плечами. - Тогда только мой заказ. - Прояви немного уважения к Боссу, - подначивает его Чонгук. Вы с ним обмениваетесь игривыми взглядами. Юнги при этом закатывает глаза. - Мой заказ, пожалуйста. Ты ехидно улыбаешься ему в ответ, глаза блестят. - Мой заказ, пожалуйста… - Юнги хмурит брови, поджимает губы и его рот становится смехотворно, микроскопически маленьким, прежде чем он, наконец, добавляет. - ..Босс. Вы с Чонгуком заливаетесь смехом, когда ты исчезаешь в подсобке, чтобы по быстрому принести Юнги его еженедельный заказ. Чонгук следует за тобой, чтобы попрощаться, и в то же время в магазин возвращается мистер Кан, шаркая ногами. Он выглядит счастливым, застав Юнги хоть на короткое время. Ты замечаешь, что голос Юнги становится другим, когда он разговаривает с мистером Каном. Он звучит ну очень приятно. Мистер Кан делится с ним некоторыми моментами о своем свидании с госпожой Кан. Затем они говорят о семье Юнги, о его работе. - Это просто какое-то безумие. Я почти закончил все свои запасы с прошлой недели, – говорит Юнги, заставляя мистера Кана расплыться в улыбке. - Я же говорю тебе, тебе надо приобрести одну из тех «Lamy 2000», - отвечает мистер Кан, подходя к стеллажу и, подбирая Юнги одну ручку, чтобы показать. – Это великолепная рабочая лошадка среди ручек. Лёгкая, прочная, но такая незаметная. Да и чернила буквально льются на бумагу так красиво. Юнги улыбается и кивает. – Ладно, ладно, дедуля. Ты меня уломал. Мистер Кан улыбается в ответ и кладет ручку на стойку. - Ты, правда, израсходовал всё это за неделю? – спрашиваешь ты, пока пробиваешь чек. - Я много пишу, – отвечает Юнги. Он бормочет что-то ещё, но ты не можешь услышать что именно. Ты тянешь за ручку кассового аппарата, но внезапно рычаг заедает. Нахмурившись от усердия, ты пытаешься восстановить его, но как не крути, он не поддается. Юнги усмехается, а мистер Кан направляется к стойке, чтобы посмотреть, что стряслось. - Кажется, я сломала его, – обескураженно произносишь ты. Юнги кладет на стойку свою обычную сумму мелочью, которая всегда точно подсчитана, и смеётся. – Отличная работа на сегодня, Босс! – приговаривает и уходит, хихикая. Чувствуя себя неловко, ты поворачиваешься к мистеру Кану, и с удивлением смотришь, как он тоже смеётся. Он поворачивает голову к тебе и улыбается. – Не волнуйся ты так. - А сам вразвалочку подходит к кассе. Затем вдруг со стуком захлопывает её, и видимо бьёт по нужному месту, потому что касса восстанавливает свои функции. Ты больше не испытываешь всепоглощающее чувство смущения. Ты просто рада, что ничего не сломалось. Даже смеёшься с облегчением, пока мистер Кан вздыхает. Его глаза находят твои. - Не позволяй Юнги пробиться через твою кожу, – говорит он тебе, ухмыляясь. - Он просто любит дразнить. Ты пожимаешь плечами. – Ничего не могу поделать с этим, сэр. По мне это грубо. Не знаю, что вы нашли в нём. - Ну, наверно, потому что он так напоминает мне своего дедушку, - посмеиваясь, отвечает мистер Кан и уходит в подсобку. Ты смотришь вслед некоторое время, затем быстро догоняешь. Прислоняешься к дверному косяку, пока Мистер Кан с комфортом устраивается за своим столом. - Вы были друзьями? – спрашиваешь, ласково улыбаясь. Мистер Кан кивает. – Лучшими друзьями. Мы знали друг друга по соседству. Он ушёл из жизни много лет назад. Сердечный приступ. Ты прикусываешь губу и хмуришься, слыша, что его больше нет. - К тому времени Юнги регулярно приходил в магазин, - продолжает Мистер Кан. – Его работа расположена всего в паре кварталов отсюда. Он как раз был здесь, забирал заказ, когда ему позвонили. Ты скрещиваешь руки в защитном жесте. – Воу. - Кажется, ты чувствуешь мурашки по коже, находясь в магазине и узнавая про это сейчас. - Я знаю, - вздыхает Мистер Кан, – всё было очень драматично. - Он качает головой. – Определённо не так хотел уйти из жизни дедушка Юнги. Он был очень скрытным человеком. Говорят, что когда он лежал на полу и смотрел всем в глаза, его последними словами было: «К чёрту всё». С губ срывается смешок, быстрее, чем ты успеваешь осознать это. Ты быстро прикрываешь рот ладонью, но видишь, как мистер Кан сам тоже смеётся и оживает от ностальгии. Вы разделяете этот момент, оба хихикаете и представляете, как постаревший Юнги хмурится даже при смерти. - В любом случае, - мистер Кан говорит, когда вы оба переводите дыхание. - Я полагаю, именно поэтому Юнги до сих пор приходит сюда каждый день. - Для своего дедушки, - предполагаешь ты. - Нет, – проговаривает мистер Кан с теплой улыбкой. – Для меня. - Его улыбка становится шире, когда он добавляет. – Чтобы дать мне возможность хоть мельком увидеть своего лучшего друга.***
Зал для скалолазания выглядит вполне стандартно. Веревки, камни и взбудораженные люди разного возраста карабкаются по стенам, улыбаясь и смеясь друг с другом. Единственное, что привлекает твоё внимание – это то, что по сравнению с другими залами, определённо есть в этом зале: невероятно привлекательный Чонгук, завязывающий шнурки и улыбающийся тебе со скамейки, когда ты подходишь. - Привет! – Он радостно восклицает, затем встаёт и машет тебе рукой. Ты присоединяешься к нему у более надежной на вид, стене и нервно улыбаешься. - Пожалуйста, скажи мне, что мы не с этой начнём. Чонгук смеётся. - Давай сначала разогреемся. Ты следуешь за ним к матам, где он проводит тебя через кардиотренажеры и пытаешься растягиваться, чтобы подготовить своё тело к нагрузке. Но Чонгук не знает того, что в действительности ты уже достаточно разогрелась. С того момента, как ты вытащила свою лучшую тренировочную одежду из сушилки этим утром, до момента, как ты припарковалась снаружи, в голове крутилось только одно: как добиться того, чтобы Чонгук прикоснулся к тебе в том месте, где до сих пор всё отчаянно зудит и требует внимания. Ты решила это ещё на той неделе, когда будучи в магазине, Чонгук пригласил тебя на свидание. Он потрясающе привлекателен, но возможно больше чем это, тебе невероятно комфортно рядом с ним. Ты не ожидаешь от этого какой-то романтики или глубоких чувств. Тебе просто нужно кончить. Чонгук с его идеальным телом и кокетливой энергией, должен быть тем, кто сможет помочь тебе с этим. Становится всё труднее и труднее не наброситься на него, когда ты наблюдаешь за тем, как он работает до седьмого пота. Вот он приподнимает плечо, чтобы вытереть лоб рукавом. Вот ты смотришь, как его губы приоткрываются, когда он пьёт воду. Чонгук подмигивает тебе, прежде чем один из тренеров подходит, чтобы поздороваться с ним, а затем радостно представляет тебя ему. Тебе нужно вдыхать и выдыхать воздух почаще, чтобы голова не взорвалась. Но это становится особенно тяжело, когда Чонгук помогает тебе со снаряжением для скалолазания, его руки задевают твой торс, пока он смотрит, чтобы увидеть какое именно тебе подойдет лучше. Как только выбирает одну, он протягивает тебе распутанные петли. Ты цепляешься за него, чтобы сохранить равновесие, скользя рукой по его спине, когда просовываешь ноги внутрь, одну за другой. Чонгук усмехается про себя, пока ты поворачиваешься к нему, чтобы он закрепил все пряжки. - Хорошо и плотно? – спрашивает тебя. - Всегда, - шутливо мурлычешь в ответ. Чонгук ухмыляется. – Я имел в виду снаряжение, - проговаривает, понизив голос. Его глаза блестят, когда он наклоняется к тебе. Ты хихикаешь. - И как ты это определишь? - Мм, два пальца, - тихо бормочет Чонгук, просовывая указательный и средний палец под одну из лямок на твоём бедре. Ты прикусываешь нижнюю губу, когда он пытается повернуть пальцы вбок. И когда у него это не получается, Чонгук ухмыляется и шепчет. - Да, хорошо и плотно. - При этом сжимая твоё бедро на несколько секунд, прежде чем медленно вытащить пальцы. Вы качаете головами и улыбаетесь друг другу как придурки. Тренер наблюдает за вами, пока вы по очереди взбираетесь на всё более и более сложные стены. Особенно тебе нравится, когда Чонгук взбирается на вершину, таким образом ты можешь наблюдать за его футболкой, его мускулы такие твёрдые и рельефные, как и стены, которые он преодолевает. Ты достойно выдерживаешь эти моменты, стараясь вслушиваться в то, что говорят Чонгук и тренер, когда они дают тебе наставления по самым сложным переходам. У тебя возникает такое чувство, будто Чонгук тоже пялится на тебя. Иногда наставления Чонгука требуют больше поворотов и изгибов тела, нежели первоначальные наставления тренера, и ты можешь слышать, как они хихикают, наблюдая за тобой, когда ты пытаешься следовать им. Хотя, если признаться, тебе нравится внимание. Ты погружаешься в него, не забывая вознаградить их игривость улыбочкой или едва уловимым стоном. Когда ты спускаешься после последней стены, Чонгук смотрит на тебя, покусывая нижнюю губу и склонив голову набок. - Голодная? – спрашивает он, стоя перед тобой. - Больше, чем ты думаешь, - отвечаешь ты, наслаждаясь ощущением его большого пальца на пряжке твоего снаряжения, прямо у пупка. Он ведёт тебя в ближайший ресторан, где вы оба заказываете невероятное количество еды. Вы узнаёте больше деталей о жизни друг друга. Чонгук рассказывает о том, что первоначально он переехал в город для работы с известным фотографом, у которого была своя студия. - Я хотел стать моделью, - немного смущенно делится он. Ты вздыхаешь и ставишь на стол свой стакан. - Боже. Конечно. Это вполне логично. Он смеётся в ответ. - Но это не совсем сработало. - Не может этого быть! – восклицаешь ты. - Я имею в виду, ты сам себя видел? Чонгук снова заливисто смеётся, и отмахивается от твоих комплиментов. - Я не воспринимал это достаточно серьёзно, - он откидывается на спинку сидения. – Но мне нравится, как всё сложилось. Быть моделью требует большой работы. Заказы, примерки, просмотры и диеты. С доставкой не слишком много обязанностей, и у меня не так много расходов. Да и ещё есть несколько небольших съёмок теми, кто ищет таланты. Сумасшествие. - Типа работай с умом, а не батрачь, – замечаешь ты. Он поднимает взгляд со стола на тебя. - Вот именно, – и улыбается. – Что на счёт тебя? Как проходят вечера открытого микрофона? Ты пожимаешь плечами. – Если не считать того лаунж бара, про который я тебе уже рассказывала, я почти не выступаю. - Тот призрачный бар? – Чонгук спрашивает с широко раскрытыми глазами. Ты смеешься над его шутливой реакцией. – Это не призрачный бар. - Но я никогда не видел ни одной живой души там. - Говорю же тебе, он открывается поздно ночью, и там тусуются одни старички. В ответ Чонгук содрогается всем телом, заставляя тебя рассмеяться громче. - Что на счёт сочинения? – спрашивает он через некоторое время. - Я написала не так много, тоже, - признаешься ты. – У меня… что-то вроде блока. Ты ерзаешь на стуле, пока говоришь об этом. У тебя там что-то побольше, чем просто блок. Внутри тебя словно целая стена, которая должна рухнуть для того, чтобы написать хоть что-то. И ты надеешься, что Чонгук предложит помощь - разбить её своим молотом. - Смогу ли я услышать, как ты поёшь? – его голос отвлекает тебя от пошлых мыслей. - Ты никогда не спрашивал, - отвечаешь ему. - Кажется, на следующем свидании нам надо будет пойти в караоке, - решает Чонгук, заставляя тебя улыбнуться. Он предлагает проводить тебя до дома, и вы идете по улицам вместе, бок о бок. Вскоре вы оказываетесь рядом с магазином канцтоваров, и Чонгук тихо посмеивается. - Всегда так странно видеть закрытый магазин посреди дня, - замечает он, слегка дёргая железные ворота. – За те несколько лет, что я езжу по этому маршруту, кажется, я видел магазин закрытым только один раз. Ты понимаешь, что Чонгук не знает причину, учитывая склонность мистера Кана держать многие секреты при себе. Но ты всё же задумываешься, почему интересно он был закрыт. Был ли это тот самый день, когда дедушка Юнги умер? Был ли это повод посчастливее? Или это просто был один из выходных мистера Кана? - В любом случае, это было весело, - говорит Чонгук, вырывая тебя из мыслей. – Спасибо, что выбралась погулять со мной. - Спасибо, что пригласил меня, - отвечаешь, пока твоё сердце начинает колотиться быстрее. - Я знаю, каково это быть новичком в городе, - делится он. – Трудно знакомиться с людьми. - Подозреваю, что как раз с этим у тебя не бывает особых проблем, - прищуриваешься ты. Чонгук на это лишь хохочет, затем, не отрываясь, смотрит прямо в глаза. Именно этого момента ты так долго ждала. В каком-то смысле, это всегда тот самый момент, который ты так ждёшь. Мгновение, когда вы решаете, будет ли всё двигаться дальше или закончится, так и не начавшись. Закончится ли всё это тем, что Чонгук войдет в твою квартиру, и наконец, даст тебе то, что ты так сильно хочешь или же Чонгук повернется и пойдёт дальше по тротуару. Сколько раз в твоей жизни это заканчивалось последним. По большей части парни просто не видят в тебе тех особых качеств, которые им нужны, а те, кто, в конечном счёте, развлекают тебя как вариант, оказываются отстоем. Ты надеешься, что в этот раз, произойдет что-то волшебное. Что этот удивительный парень даст всему этому шанс, что он устремится вместе с тобой по лестнице наверх, не желая откладывать свою страсть ни на минуту. Чонгук приближается к тебе, его глаза прикрываются, а губы приоткрываются. Ты начинаешь двигаться навстречу к нему, будучи возбужденной настолько, что едва сохраняешь рассудок. Но вдруг чувствуешь, как будто атмосфера меняется. Открываешь глаза и видишь, как Чонгук выглядит как-то неуверенно. - Оу, - вырывается с твоих губ, пока ты отводишь взгляд, краснея. - Нет, это всё я, - говорит Чонгук, неловко посмеиваясь и хватаясь за железные ворота. – Я просто… Не знаю. Когда я сейчас посмотрел на тебя, я представил себе мистера Кана. Ты сдвигаешь брови. - Не самое горячее, что можно сказать девушке в такой момент. - Прости, - более расслабленно смеётся Чонгук, притягивая тебя в свои объятия. – Ты знаешь, что я имею в виду. Тебя от этого тошнит. То, как легко он ведёт себя с тобой, теперь, когда он точно знает, что чувствует по отношению к тебе. Как он подбрасывает тебя вверх вниз, заливаясь от смеха. Как он слегка щекочет тебя. С теплом в глазах убирает прядь с твоего лица. Ты понимаешь, что ничего сексуального в его голове не осталось. Закатываешь глаза, и хотя ты разочарована, всё равно падаешь в его объятия. - Ты, наверно, знаешь, что я считаю тебя великолепной, - бормочет Чонгук тебе в ухо. - А ты уже знаешь, что я считаю тебя великолепным тоже, - раздраженно бурчишь ты, заставляя Чонгука почти мурлыкать от восторга. Он опускает тебя на землю, и вы нежно смотрите друг на друга. - Черт, - восклицает Чонгук, вздыхая. – Если бы я только встретил тебя при других обстоятельствах. Но я не знал, до … - До сих пор, я знаю, - заканчиваешь его речь, кивая. Ты не должна удивляться. Это случается каждый раз, думаешь ты. Особенно с очень, очень милыми парнями. Чонгук переплетает свои пальцы с твоими и раскачивает руки вперед-назад. – Друзья? - Друзья, - отвечаешь ты, мучительно растягивая губы в улыбке.***
Друзья. Ты врубаешь свою дружелюбную музыку, поправляешь плотнее свои дружелюбные наушники, и направляешься в подсобное помещение, чтобы распаковывать дружелюбный груз, который дружелюбный Чонгук доставил этим дружелюбным утром. Приятно иметь магазин в своём распоряжении, особенно в такое унылое, дождливое утро как сегодня. Ты можешь открыто сердиться из-за того, что твоя новая игрушка не оправдала даже самых элементарных ожиданий. Можешь позлиться из-за провалившегося шанса с Чонгуком, особенно сейчас, когда он ушёл на весь день. И ты можешь вдоволь посокрушаться по поводу того, как это раздражает, что каждый раз, когда ты встречаешь кого-то с внешностью, талантом, мозгами, и сердцем, все они видят в тебе не более чем просто друга. Но музыка, как всегда, помогает. Наконец ты усмехаешься про себя, когда начинает звучать одна конкретная песня. Одна из твоих любимых. Теперь ты начинаешь подпевать, и твои голосовые связки ловко справляются с хроматическими интервалами, где определённые звуки повышаются и понижаются в песне. Твои небольшие вибрации голосом ложатся идеально вместе с ритмом произведения. Но когда песня доходит до бриджа, который, следует признать, очень высокий, ты понимаешь, что выбрала не самое лучшее время, чтобы таскать тяжелые коробки. Ты поднимаешь коробку, которую только открыла, повыше к груди, чтобы дать своим лёгким возможность расшириться и получить побольше воздуха, который понадобится для пения. Всё, что ты теперь видишь перед собой – это картон, но мышечная память сама ведёт тебя обратно к твоему месту за прилавком. Бридж выходит у тебя идеально, чисто и легко, риффы получаются одними из самых веселых, что ты когда-либо пела. Ты закрываешь глаза и тянешь последнюю ноту, пока ставишь коробку на стойку администратора. Улыбаешься себе, когда нота звучит естественным вибрато, закрепляя уверенность, которую ты испытываешь после стольких месяцев практики. Лучась довольством собой, ты делаешь заслуженный вдох и открываешь глаза. И вдруг видишь его. Юнги прислонился к стойке, разинув рот и не сводя с тебя потрясённого взгляда. Ты резко срываешь наушники с ушей. После долгого переглядывания, по ощущениям длившегося вечность, Юнги, наконец, моргает. - Кхм. - Заткнись! – инстинктивно выпаливаешь ты. - Я вообще-то хотел сделать тебе комплимент, - поспешно говорит Юнги. - Правда? - ты смотришь на него, пытаясь решить, верить ли ему или нет. В раздумьях поджимаешь губы и через несколько секунд решаешь дать ему шанс. – Что ты хотел сказать? Юнги вдруг выглядит таким смущённым. – Ну, я… - Он неловко почесывает затылок. - Ты… ну, ты действительно хороша, - произносит, бормоча тише и слегка краснея щеками. Ты смотришь на него выжидающе, ожидая оскорблений, которые должны неизбежно последовать за этими словами. - Серьёзно, - говорит он. – Твой голос на самом деле сильный. - Его собственный голос звучит громче и энергичнее, словно он черпает силу из твоего. – Я имею в виду, что ты определённо попала в такт, и отлично справилась с теми вокальными пробегами… и со сложным ритмом. Но в твоём тоне есть кое-что. Это очень… Ты морально готовишься к тому, что подразумевает Юнги под своим «очень». Теперь у тебя сложилось хорошее чувство по поводу обширного словарного запаса, которым он, оказывается, владеет. И хотя ты перестала воспринимать некоторые вещи лично, его слова всё еще кусаются. - … дружелюбное, – наконец произносит он. И это, наверно, первый раз, когда ты видишь его улыбку. - Дружелюбное? – повторяешь. Он бормочет. - Да, дружелюбное. Ты принимаешь его слова, будучи всё еще в шоке. – Эм, спасибо. Юнги отводит свой взгляд, но на его лице остается намёк на улыбку. – Да не за что. А ты всё смотришь на него, просто ожидая. - Э-эм, это всё, что я хотел сказать, - произносит Юнги, слегка съёживаясь под твоим взглядом. - Оу, нет, Я… Да, прости, - выпаливаешь ты. – Я просто ждала, когда ты озвучишь то, что тебе нужно? Юнги непонимающе моргает. - Зачем ты тут? – говоришь ты, облокотившись на стойку прилавка. – Ну, скажем так: что тебя привело сюда сегодня? - Точно, - наконец отвечает Юнги, качая головой. – Ты сказала, что новая партия с мягкими обложками «Leuchtturm1917» прибудет на этой неделе? Ты ухмыляешься такому совпадению. Затем открываешь коробку, которую только что поставила, и вытаскиваешь оттуда два черных блокнота с линованными страницами. - Что-нибудь еще? - Вообще-то да, - отвечает Юнги, роясь в кармане. Он вытаскивает авторучку «Lamy 2000», которую купил в последний раз, когда ты его видела и немного возится с ней. – Она не очень хорошо работает. Я надеялся, что мистер Кан посмотрит. - Его сегодня нет, - говоришь ты, протягивая руку к ней. Юнги выглядит неуверенным, но всё равно отдает ручку. - Что ты чувствуешь, когда пишешь? – спрашиваешь, попутно поднося ручку к настольной лампе. - Не знаю. Чернила плохо вытекают. Как бы неровно. - Неровно, словно царапая бумагу? - Да, точно. - Такое случается, - ты проверяешь выравнивание пера, прижимая перо к столу и раскачивая его из стороны в сторону. Пытаешься писать ручкой, но получаешь то, же что озвучил Юнги. Открываешь ящик. – Обычно полировка и чистка зубцов помогает. - И ты принимаешься за работу, полируя кончик пера майларовым листом. Юнги поджимает губы. – Это займет много времени? - Несколько минут. Он барабанит пальцами по столу. – Не возражаешь, если я подожду здесь? Ты пожимаешь плечами, и Юнги наблюдает дальше за твоей работой. – А вообще, почему ты пользуешься авторучками? - ты не можешь не улыбнуться ему слегка неловко. – Фактически говоря, зачем ты всё записываешь? Разве у тебя нет телефона? Или ноутбука? - Я не знаю, - признается Юнги. – Наверно это просто вошло у меня в привычку. Мой дедушка подарил мне на день рождения мою первую в жизни авторучку. Он дал мне и мой первый блокнот фирмы «Moleskine». - А, да? - Да, он был классным мужиком, – говорит Юнги, тепло улыбаясь. – Мистер Кан знал его. - Он рассказывал мне, - киваешь его словам. – Кажется, он был забавным человеком. Юнги усмехается. Затем его обычное нейтральное выражение лица начинает возвращаться на место. - Так… - произносит он. – Почему ты начала работать здесь? Ты смеёшься. - Я думала, ты не из тех, кто любит вести светские беседы. Он пожимает плечами, от чего молнии на его рюкзаке позвякивают. – Просто попытка убить внезапно образовавшееся время. И я не хочу оставлять тебя одну с этой ручкой. Ты молча закатываешь глаза в ответ. - Так, почему? – повторяет свой вопрос. - Почему люди вообще работают где-то? – говоришь ты. – Мне нужна была работа. - Затем киваешь головой в сторону входной двери. - Я живу по соседству. Увидела, что мистер Кан ищет работника. Мне показалось это удобным. Юнги облокачивается на прилавок, осторожно, чтобы не потревожить тебя. - Значит, ты поёшь просто как хобби? - Не по своей воле, - отвечаешь ты, завершая работу. - Так ты не специалист по канцелярским товарам, - комментирует он, пока ты возвращаешь ему ручку и начинаешь пробивать блокноты. - Нет, просто выживающий в этом мире музыкант. Но ручку я таки починила. Юнги наблюдает, как ты помещаешь его блокноты в пакет и протягиваешь ему. Он, как обычно, кладет точную сумму мелочью на прилавок. Вы понимающе улыбаетесь друг другу, пока ты аккуратно берёшь их и вносишь в кассу. - Дай мне знать, когда будешь выступать так снова, - внезапно произносит Юнги. Ты чувствуешь, как к щекам приливает кровь. – Почему? - Мне понравился твой голос. Я бы хотел услышать, как ты снова поёшь. Ты хмуришь брови, раздумывая несколько секунд, прежде чем ответить. - Окей, ладно… Если ты серьёзно… Вообще-то у меня на этой неделе есть выступление. Так, подработка. Юнги сразу же молча вытаскивает блокнот, кладет на прилавок и протягивает тебе исправленную ручку. Ты нервно хихикаешь. Затем открываешь первую страницу и в углу пишешь дату, время и адрес следующего выступления в лаунж баре. Чернила красиво вытекают с пера, и ты мысленно похлопываешь себя по спине за работу. Юнги ухмыляется и кладёт всё обратно в сумку. - Тогда до встречи, Босс, - и его голос звучит также, как будто он разговаривает с мистером Каном. Ни намёка на иронию или сарказм. Приятный голос. - Конечно, - ошеломлённо отвечаешь ты. Ты смотришь ему вслед, когда он уходит, пока колокольчик всё еще звенит. Юнги останавливается у входа в магазин, и к нему подходят двое мужчин повыше. Похоже, они его ждали снаружи, стоя под навесом, чтобы не попасть под лёгкую морось. Он говорит им что-то, пока один из них поворачивается и вглядывается в магазин, но Юнги толкает его плечом и уводит их. Ты пожимаешь плечами и надеваешь наушники назад, теряясь в следующей песне и в оставшейся работе. Через некоторое время ты всё же ловишь себя на одной очень надоедливой мысли о том, что же именно значит «дружелюбное» для Юнги.