Вино Вавилона

Иногда казалось, что её мечты достижимы лишь во снах. Что бороться за них наяву бесполезно. Она всё равно не сдавалась, но каждое пробуждение отдавало горечью. Там, в мире невозможного, с ней сидели на мосту Апрель и Дженни, и в кои-то веки обсуждали не проекты оружия для обороны поселения — в грёзах тому ничего не угрожало — а что-то, над чем они все смеялись, будто старые подруги. Мысли Апрель складывались в бумажные самолётики и треугольнокрылых журавлей из листов блокнота, летающих вокруг, и не нужно было слов, чтобы разделить это счастье. Ведь оно было таким простым. Всего лишь шанс будущего для города Анконы; всего лишь поцелуи для каждого из её лиц... Верила ли та в неё и в реальности? Мало кто воспринимал эту утопию всерьёз. Но она до сих пор приходила помогать ей даже между собраниями; значит, должно быть, хотя бы сочувствовала. Впрочем, сегодня о посетителе сообщили раньше обычного. — У вас на редкость прекрасные сны, Беатрис. Он отвернулся от зеркала в приёмной, чтобы улыбнуться ей. Отражение осталось неподвижным, тоже смотря на неё. — Спасибо, — сухо отреагировала она на странный комплимент. — Только, пожалуйста, не называйте меня так. — Прошу прощения, — медово-приторная учтивость сочилась сквозь улыбку, как вязкий яд с клыков змеи. — Как к вам обращаться? — Для начала хотелось бы знать, кто вы. Отражение за его спиной пропало вовсе, уже потеряв интерес. — Каждый город давал мне новые имена. Даже Лондон подарил несколько. Так что только вы можете ответить, как наречёт меня ваш. Взгляд из визора шлема остановился на его руке, протянутой для приветствия. — Ах, да. Наслышана. Если, конечно, разумно верить свидетельствам сумасшедших и жутковатым песенкам беспризорников, — догадалась она. Вместо того, чтобы подать кисть для поцелуя, она ответила равнодушным рукопожатием, не снимая безразмерной рукавицы шпалоукладчика. — Вы и впрямь слишком оптимистичны, раз говорите так, словно он уже почти построен. — Будущее всегда ближе, чем вы думаете. Всего лишь в одном ударе сердца от настоящего. Говорящие загадками и вычурными метафорами Анконе никогда не нравились. — Судя по тому, что мне рассказывали о Полифреме, у вас уже есть... опыт... не так ли? Значит, вас послали меня резать... — она отвела глаза. От его усмешки мороз пробежал по коже. Но едва он собирался что-то ответить, к ним постучали. Апрель вытирала ладони о комбинезон от угля и машинного масла, чтобы взять блокнот. При виде неё фиглярство Весёлого Джентльмена тут же прекратилось. — Эмилия! Ты жива! — воскликнул он. Та заметила его секундой позже. Через считанные мгновения она уже была в его объятиях, едва доставая головой ему до плеча, но обеими руками прижимая к себе блестевший латунными пуговицами фрак с подлинно неистовой силой. — Боже, я не вынес бы, если ещё... если ещё один... — он не обращал внимания на то, что белые перчатки покрылись пятнами от её рабочей формы. Апрель вытерла слёзы с его лица, оставив тёмный масляный след. Анкона не стала задавать лишних вопросов. Только удивлённо смотрела на них. — Что ж, возможно, не самый худший вариант, — вполголоса рассчиталась она за долг ответного комплимента.