Наизнанку

      Июль выдался богатым на мелкие события, которые внесли значительное разнообразие в жизнь привыкшего к рутине и затворничеству зельедельца.       Маггловская химия оказалась не такой запутанной, как Снейпу показалось вначале. Он моментально разобрался с периодической системой и основными понятиями, научился составлять формулы и решать текстовые задачи на нахождение разных неизвестных.       Для маггловских школьников химия являлась в большинстве своём сугубо теоретическим предметом. Вместо того, чтобы проводить эксперименты и иметь дело с реальными веществами, ученики всё время что-то считали. Маггловская химия вообще очень походила на математику. Во всех химических задачах требовалось что-нибудь вычислить: массу полученного продукта, массу остатка, количество потраченного вещества, объём раствора, который нужно прилить, объём раствора, который нужно испарить, и так далее. В зельеделии же вопрос о том, сколько реагентов следует истратить, чтобы получить желаемый результат, возникал лишь во время экспериментов при изобретении нового зелья. В остальное время волшебники пользовались уже готовыми рецептами и рассчитывали количество ингредиентов только тогда, когда использовали больший или меньший котёл, чем требовался по рецепту.       Джеймс заявился в библиотеку только в четверг. Северус не возражал. За это время он успел спокойно изучить темы из списка и разобраться с большинством задач. Но когда он принялся объяснять сыну теорию — своими словами, как понял сам — оказалось, что Джеймс совершенно не вникает в суть, и вообще его интересуют только решения конкретных задач из списка. Снейп быстро выяснил, что список действительно предназначался специально для экзамена. Какой-то умник выкрал у Перельмана один экземпляр теста и распространил среди однокашников. Джеймс возомнил себя самым хитрым и собрался просто заучить готовые решения, чтобы на экзамене, как он выражался, «утереть Перельману нос».       Сначала такое халатное отношение к предмету взбесило Снейпа. Уважающий себя профессор и оскорблённый отец кинулся яростно внушать своему творению, что так химия не учится, на экзамене могут оказаться совсем другие задания и вообще Снейпу как «квалифицированному химику» стыдно, что у него растёт такой бездарь. Однако, в отличие от хогвартских учеников, Джеймс оказался невероятно устойчив к психологическому давлению и едкой критике в свой адрес. На все отчитывания он только с недоумением хлопал глазками и безапелляционно повторял: «Мы не успеем ничего нормально разобрать. Мне надо просто хоть как-то сдать, чтобы мать отстала».       — Ты и «хоть как-то» не сдашь с такими знаниями! С чего ты взял, что на экзамене будут именно эти задачи?       — Будет что-то похожее. Перельману что, делать больше нечего, разные задания придумывать?       «Уж я бы придумал! Что я, зря каждый год вам одно и то же долблю?»       — И как ты собираешься их решать, если ты саму суть не понимаешь? Тебе все темы надо заново повторять, а не решения зубрить.       — Мы не успеем ничего разобрать.       — Если бы ты весь год нормально учился, а не страдал всякой хернёй, то у тебя бы не было таких проблем!       — Как я могу нормально учиться, если препод не умеет нормально объяснять?       — А ты что, не мог сам что-нибудь почитать?       — Я же говорю, я не шарю.       — А как другие учатся? Идут в библиотеку, выбирают понятный учебник и разбираются.       — У нас так никто не делает.       — И? У тебя нет своей головы на плечах? Ты что, совсем дебил?       — Да мне не нужна химия, мне надо просто сносно экзамен сдать. А в старшей школе она мне не понадобится.       — Ты не сдашь сносно с такими знаниями!       И так по кругу. Джеймс умело апеллировал одними и теми же фразами, и все тщетные попытки Снейпа хоть как-то вразумить своего упёртого отпрыска разбивались в пух и прах. В конце концов, суровый профессор сдался. Обучить Джеймса химии должным образом он в любом случае не мог, а подросток пришёл к нему за помощью не столько как к учителю, сколько как к отцу. В результате, химик-самозванец и ленивый ученик сошлись на том, что прорешают вместе задачи из списка, а дальше пусть Джеймс пеняет на себя. Джеймс охотно согласился.       Северус был уверен, что после ожесточённого спора Джеймс перестанет к нему тянуться. Однако, заполучив решения задач, подросток продолжил навязывать своё общество. Он всё так же звонил Снейпу по телефону, всё так же интересовался, как у Снейпа дела и что он сегодня делал. Эти глупые беседы уже не раздражали Северуса так сильно, но он по-прежнему испытывал бурю противоречивых эмоций: от недоумения и даже отторжения, что подросток лезет в его жизнь со всякой ерундой, до тщательно скрываемой радости, если не благодарности за то, что сын принял его.       На выходных Снейп соглашался пересечься с Джеймсом в центре города. Джеймс, с детства приученный к самостоятельности из-за постоянной работы матери, вёл активную социальную жизнь, а потому знал Коукворт как свои пять пальцев. Хотя он и не мог похвастаться большим количеством близких друзей (в отличие от своего отвратительного тёзки из магического мира), у него была куча знакомых как в Коукворте, так и за его пределами. После школы подросток чаще шёл не домой, а к кому-нибудь в гости, либо просто болтался по городу один. Почти с каждым зданием или улицей у Джеймса была связана какая-то история.       «А вот здесь я сломал палец, когда учился делать олли», — с энтузиазмом рассказывал Джеймс, когда они проходили мимо магазина «Всё для дома». «Вот тут я однажды чуть в канализационный люк не свалился!» — со смехом говорил он, когда они шли по Айленд-стрит. «А у Макдональдса раньше статуя клоуна стояла. Мне десять лет тогда было, я его так боялся. Думал, что это Пеннивайз».       Излюбленным местом Джеймса была набережная, по которой он и другие подростки рассекали на скейтбордах на большой скорости, и западная часть городского парка, что располагалась на возвышенности и потому изобиловала лестницами с кривыми перилами. На этих лестницах молодой экстремал набил себе кучу шишек, постигая мастерство своего кумира, скейтбордиста Родни Маллена, но теперь знал там каждую ступеньку и с гордостью демонстрировал отцу свои умения.       Северуса не покидала горечь и даже злость от того, что его сын не обладал магическими способностями. Сама мысль об этом ранила зельедельца до глубины души. Магглам не дано понять, каким горем считалось для волшебника рождение сквиба. После встреч с Джеймсом Снейп подолгу сидел в кабинете за историческими манускриптами, описывающими немногочисленные истории известных магическому сообществу сквибов, и размышлял о том, почему произвёл на свет такое недоразумение. В голове часто возникал образ Аргуса Филча. Северус мало знал о жизни хогвартского завхоза, хоть и общался с ним, пожалуй, чаще, чем с коллегами-преподавателями. Филч ненавидел себя за то, что родился с таким постыдным дефектом, и изливал свою злость на детей. В этом они были похожи. Снейп тоже любил отвести душу на детях. Северус часто пытался представить, как его сын воспринял бы свою магическую несостоятельность, если бы тогда, пятнадцать лет назад, мужчина завязал со Скарлетт серьёзные отношения. Джеймс выглядел обычным мальчишкой: нахальным, самодовольным, порой чересчур жизнерадостным — такой вряд ли счёл бы сквибство большой трагедией. Этими качествами Джеймс напоминал другого Джеймса — Снейп проводил между ними параллель больше из-за имени. Северус с яростью гнал эти мысли прочь, а на душе становилось мерзко от того, что даже в родном ребёнке он выискивал черты, которые его раздражали.

***       Отношения с мисс Сайрус вызывали у Снейпа не меньшую бурю эмоций. Скарлетт вела себя с ним настолько тепло и дружелюбно, что он окончательно перестал понимать, почему она так расположилась к нему. Повинуясь природной подозрительности, Северус отказывался верить в то, что смог просто понравиться такой роскошной, самодостаточной женщине. Ему казалось, что Скарлетт что-то замышляет, рассчитывает получить от него какую-то выгоду. Его теории не находили подтверждения. Снейп строил новые, опять терпел фиаско и продолжал страдать от подозрений и страхов.       Все его сомнения легко развеялись бы, загляни он Скарлетт в сознание. Но он не делал этого, убеждал себя, что применять легилеменцию по отношению к магглу нечестно. Северус не хотел признавать, что на самом деле до дрожи боялся узнать, каким Скарлетт Сайрус видит его со стороны. Боялся разочаровать её, боялся раскрыть ей свою истинную сущность, боялся, что она отвергнет его. И вместе с тем ему хотелось проводить с ней время, хотелось ей нравиться, хотелось, чтобы в конце концов она его полюбила. Бесконечное противостояние между жаждой любви и страхом всё испортить так изводило его, что Северус не раз подумывал самому отказаться от её чувств. Но стоило им договориться о встрече, он забывал обо всём и вновь бежал к мисс Сайрус, как жалкое насекомое летит на пламя свечи.       В отличие от своего спонтанного сына, Скарлетт зависела от рабочего графика, поэтому о каждой встрече они тщательно договаривались. Снейп дожидался её у полицейского участка, они доезжали до центра или парковой зоны, гуляли там и иногда заходили перекусить в кафе. Порой Скарлетт оказывалась без машины, и тогда Снейп вёл её пить пиво в паб.       Общаться с мисс Сайрус было одновременно и просто, и тяжело. Она любила говорить, а он умел слушать. Скарлетт рассказывала Северусу о работе, пересказывала интересные уголовные дела, жаловалась на Джеймса, ругалась на начальство, делилась опытом, куда стоить ездить отдыхать летом и как лучше экономить на продуктах. Снейп был идеальным слушателем: соглашался выслушать любую историю, не перебивал, старательно вникал во все её рассказы. Но стоило ему самому открыть рот, чтобы поддержать беседу, как его охватывал сильнейший дискомфорт. Подземельный затворник не привык к обмену любезностями и не умел болтать о пустяках. Снейп с будничным видом делился с мисс Сайрус нейтральными случаями из своей преподавательской практики, советовал, как лучше воздействовать на сына, а изнутри его разрывала чуть ли не истерика от того, насколько он вёл себя фальшиво и искусственно. Оттого притворяться было особенно тяжело, и Снейп предпочёл бы провести очередные переговоры с Тёмным лордом, нежели мило беседовать с этой женщиной.       — Вы всегда так напряжены, — заметила однажды Скарлетт. — Вы себя плохо чувствуете?       Северус ощутил, как у него перекрутились внутренности. От неловкости перед Скарлетт не спасла бы даже окклюменция.       — Да. Старая травма опять беспокоит.       Скарлетт сочувственно коснулась его плеча. Северус отстранился от её ласки. На душе стало гадко. Женщина верила, что Снейп отравился парами химикатов во время аварии в школьной лаборатории, из-за чего теперь страдал головными болями и был вынужден оставить преподавательскую карьеру. Если бы только она знала, что он пережил на самом деле.       — Извините, если я иногда веду себя странно, — пробормотал Северус, пытаясь хоть как-то оправдать своё нелюдимое поведение. — Я закрытый человек, мне всегда было тяжело общаться с людьми.       Пожалуй, Скарлетт была первой, кому он в этом признался. Да что там ей — Снейп и себе признавался впервые.       — Ну что вы, всё хорошо. Надеюсь, я не сильно вас нагружаю?       О Мерлин, она ещё извинялась перед ним за то, что вела себя нормально!       — Что за чушь! Конечно, не нагружаете. Я очень рад, что познакомился с вами. Не каждый день встретишь такого умного и образованного человека.       У Скарлетт порозовели щёки, а Северус почувствовал себя очень глупо и мысленно обругал себя за то, что ляпнул слово «чушь».       Было уже почти восемь. Солнце до сих пор торчало над горизонтом, обдавая их приятным теплом. Они брели по улочке в сторону оживлённого проспекта, где каждый мог сесть на свой автобус. Вернее, села бы только Скарлетт, а Снейп бы сделал вид, что пользуется транспортом, а сам трансгрессировал домой.       — Не хотите завтра сходить на холм? — предложил он.       — С удовольствием, — курлыкнула Скарлетт. И чмокнула его в щеку. Снейп залился краской и промямлил что-то невнятное в ответ.       Подъехал автобус. Мисс Сайрус юркнула в салон и помахала ему рукой сквозь стекло. Снейп махнул ей вслед и побрёл прочь, чувствуя себя опьянённым.       Он долго не решался поцеловать Скарлетт. Боялся тем самым оскорбить и стеснялся, считая себя уже слишком старым для подобного проявления чувств. Перед каждой встречей Северус подолгу прокручивал в голове сценарий этого действа: представлял, как уверенно подойдёт к ней, возьмёт за плечи, притянет к себе… А потом она ударит его по лицу и с отвращением оттолкнёт, как какую-нибудь склизкую мерзость.       Холм находился за пределами Коукворта на левобережье. Никто точно не мог сказать, существовала ли эта насыпь здесь всегда или являлась результатом промышленных разработок, что активно шли близ города в пятидесятых годах. Теперь же подножие холма заросло мелким леском из тонких осинок, склоны покрыла густая сорная трава, а с вершины хорошо просматривались все окрестности Коукворта.       Снейп много слышал про холм раньше. Говорят, коуквортцы любили выбираться туда на пикник. Однажды, в детстве, Лили ездила к холму с родителями и предлагала Северусу поехать с ними. Снейпу ужасно хотелось поехать с Лили на холм, но он не желал знакомиться с её семьёй. А после ему было уже не до холмов.       С высоты виднелись обе части города: западная и восточная. Левый берег отчётливо напоминал о бурном индустриальном прошлом Коукворта. Над усеянным серыми крышами домов горизонтом торчали ржавые трубы полумёртвых заводов. Стояла безветренная погода, и дым из труб столбами поднимался в лазурное небо. Западная часть Коукворта отличалась отсутствием трущоб и пестрела жизнерадостными красками. За пятнадцать лет центр города знатно отреставрировали: обновили фасады исторических зданий, возвели офисные комплексы, отремонтировали набережную (теперь её выстилала плитка, а не растрескавшийся асфальт), натыкали повсюду яркие рекламные щиты. С высоты, в ярком свете солнца, город даже казался симпатичным.       Скарлетт показала рукой в западную часть, между шпилем кафедрального собора и вытянутой, как булавка, телевышкой.       — Мы живём вон там.       В той стороне лежал Нортмур — один из самых благополучных районов этого не самого привлекательного городка. Снейп никогда там не был. В детстве он считал, что в Нортмуре живёт аристократия. Его отец всегда нелестно отзывался о жителях западного района, обзывал их мажорами и богатыми бездельниками. Однако с высоты холма Нортмур казался похожим на все остальные районы: тот же скучный массив крыш, только разбавленный зеленью, а вместо заводских труб из земли торчала вышка.       Северус отыскал глазами свой район, Скэмдаун, и просмотрел территорию вокруг. Где-то там находился дом родителей Лили. Эвансы жили на левом берегу, но севернее, в Бёрнингтоне, вдали от трущоб. Снейп сомневался, были ли они в живых сейчас. Профессор Дамблдор говорил, что у Поттера осталась из родственников только тётя — сестра Лили. Его взгляд вновь переметнулся на правобережье. Нортмур располагался довольно далеко от центра и уж тем более — от дома Эвансов. Северус прикинул, могли ли Скарлетт и Лили пересекаться в те годы. Мисс Сайрус вряд ли была сильно моложе их, хоть и выглядела максимум на тридцать. Судя по её рассказам из молодости, она, как и сын, тоже любила гулять где попало и дружила с выходцами из разных районов.       — Мы с вами почти из разных миров, — сказал Снейп, кивая в сторону Паучьего тупика. — Вы в молодости никогда не бывали в наших краях?       Скарлетт прикрыла глаза рукой от палящего солнца и поглядела на левый берег.       — Где я только не была, — усмехнулась она. — Вон там сейчас живёт мой друг, Гордон, — она указала в ту часть Бёрнингтона, где примерно обитали Эвансы. — Мы вместе в школе учились. Сейчас он владелец паба, кстати, довольно не плохого. «Весёлая черепушка», не слышали?       — Нет, — Северус в задумчивости глядел, куда показывала Скарлетт. Он давно не ходил в те места, не хотел предаваться печальным ностальгическим воспоминаниям из детства.       — Ваш друг всегда там жил?       — Нет, он тоже из Нортмура. Просто квартиру там снимал, когда от родителей съехал. А сейчас переехал окончательно, поближе к бизнесу.       Значит, в детстве у мисс Сайрус не было причин ездить на левый берег. Может, оно и к лучшему. Северус сошёл бы с ума, если бы встретил похожую на Лили девочку в окрестностях своего района.       Он покосился на Скарлетт. Взгляд сам собой приковался к её точёной фигуре. В рабочее время инспектор Сайрус одевалась строго, деловая одежда частично скрывала её выпуклые формы. Но сегодня, в субботу, она нарядилась в обтягивающее платье, и Снейп не мог не обращать внимание на её красивую грудь, тонкую талию, изящный изгиб бедра. До встречи с мисс Сайрус хогвартский затворник никогда не позволял себе так заглядываться на женское тело.       Северус бесшумно подшагнул к Скарлетт и неуверенно приблизился лицом к её голове. Затем поспешно отстранился. Подумал и осторожно приблизился опять. Скарлетт смотрела в сторону и не видела его смятения. Снейп никак не мог выждать подходящий момент и уже раздумал совершить этот дерзкий поступок. Внезапно мисс Сайрус резко развернулась и сама впилась ему в губы. Это было так неожиданно, так импульсивно, что Снейп отдёрнулся. Скарлетт оторвалась от его губ, но он вовремя совладал с собой и подался вперёд, позволяя ей припасть к своим губам вновь. Её руки обвили его за шею, она прижалась к нему всем телом. Северус ощутил, как его окатила мощная волна жара. Ноги стали ватными, в ушах гремел пульс взбесившегося сердца.       Ему казалось, они целовались целую вечность. Когда Скарлетт отпустила его, он чувствовал себя пьяным. Поцелуй был одновременно и приятен, и нет. Северусу понравились ощущения в теле, но вместе с тем хотелось скорее стереть со рта влагу. Когда мисс Сайрус отвернулась к городу, Северус вытер рот рукавом.       — Как же жарко сегодня, — будничным тоном произнесла Скарлетт, глядя в сторону. Её грудь вздымалась чуть чаще обычного.       — Да уж, по сравнению с прошлым годом…       Снейп не соображал, что говорит. Мисс Сайрус выглядела так, будто ничего не произошло. Её взгляд с интересом блуждал по панораме города, на губах застыла хитрая ухмылка. Казалось, она поцеловала его специально, чтобы подразнить. Снейп никак не мог поверить, что она сделала это искренне, и уже терзался ожиданием подвоха.       Скарлетт отошла от края холма и нежно заглянула ему в глаза. Под этим взглядом Северус готов был сгореть, а в голове крутилось бешеное: «Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь?».       — Пойдёмте вниз, — Скарлетт взяла его под руку.       Снейп повиновался и повёл её по тропинке по пологому склону. Мисс Сайрус вцепилась ему в локоть, боясь поскользнуться на мелких камушках, усеивавших тропку. Ему было приятно ощущать близость её тела, и в то же время он продолжал сомневаться.       У реки было много народа. Субботний день и впрямь выдался жарким. Песчаный пляж с жёлтым речным песком усеивали полотенца, сумки, корзины для пикника и шлёпанцы. Люди загорали на песке, плескались на мелководье. Отдельные компании заняли укромные уголки в зарослях камышей и под ветвями осин. В воздухе витал ядрёный запах барбекю.       В чёрной водолазке, полностью скрывавшей руки и горло, Северус чувствовал себя чужим среди толп полуголых горожан. Скарлетт уже не в первый раз заостряла внимание на его одежде не по сезону. Снейп честно признался, что у него изуродована шея, только вместо змеи раны нанесла собака. Объяснение вроде бы удовлетворило детективного инспектора, но опытный шпион чувствовал её остаточный скептицизм. Поэтому, спустившись с холма, Северус сразу повёл Скарлетт по тропинке через заросли осин, подальше от пляжа, чтобы не выделяться лишний раз среди разодетых в купальники отдыхающих.       У трассы их ждал автомобиль Скарлетт. Снейп по-джентельменски открыл перед своей спутницей дверь в салон. В машине уже не воняло сигаретами так сильно, как тогда, когда он впервые ехал в участок на опознание. Возможно, волшебник просто привык к этому запаху, а может, Скарлетт и правда начала меньше курить. Северус не высказывал своего неодобрения открыто, но она догадывалась о его неприязни к табаку.       — Вы когда-нибудь были у озера? — спросила Скарлетт по дороге в Коукворт.       — Это которое около деревни Коусварт?       — Да.       — Я много слышал про него, но никогда там не был.       Мисс Сайрус хитро прищурилась.       — А вы точно коуквортец? Туда весь город ездит, это же наш главный курорт!       Снейп развёл руками.       — У моей семьи были альтернативные интересы.       — Давайте съездим к озеру в следующие выходные. Вы, я и Джеймс.       Северус невольно содрогнулся при мысли, какого ему будет находиться в обществе обоих Сайрусов. Что мать, что сын были до ужаса разговорчивы и энергичны. Учитывая магическую и душевную слабость, вызванную «змеиной» болезнью, он точно не выстоял бы против них двоих. Снейп поискал вменяемый повод отказаться от совместной поездки.       — Разве Джеймсу не надо готовиться к экзаменам? У него большие проблемы с химией. Сомневаюсь, что он её вообще сдаст.       Скарлетт обречённо махнула рукой.       — Вы всерьёз верите, что он вот так сядет и будет что-то учить?       — Хотелось бы надеяться.       — Вы слишком высокого мнения о нашем ребёнке, — Скарлетт хихикнула, после чего добавила уже серьёзно, — не переживайте, в математический класс его точно возьмут. Он сделал свой выбор. А химия… что ж, ну нарисуют ему «D», что поделаешь. Я уже устала с ним бороться.       По голосу Скарлетт чувствовалось, что она не меньше Снейпа переживает за успеваемость сына по химии, но в отличие от этого гордого зельедельца с задетым самолюбием уже смирилась с прогнозируемым провалом.       — В любом случае, я бы заставил его посвятить выходной подготовке, — сердито сказал Снейп. — Он и так целыми днями валяет дурака, пусть хотя бы на выходных займётся чем-то полезным.       — О, вы заговорили моими словами! — Скарлетт рассмеялась. — Пожалуй, вы правы, — она метнула в него одобрительный взгляд. — Возьмём Джеймса на озеро в августе, а в следующие выходные съездим вдвоём.

***       Откладывать вылазку на Косую аллею больше не представлялось возможным. Запасы ингредиентов для лечебных зелий совсем иссякли, о продолжении собственных экспериментов и вовсе не могло идти речи. Повторный рейд на магическую улицу Снейп распланировал гораздо тщательнее предыдущего. Всеобщий предатель собрался не только пополнить запасы в лавках зелий, но и пройтись по другим заведениям Косой аллеи, чтобы прояснить, что происходит в магическом мире после войны.       Для оборотного зелья Северус выбрал себе идеального кандидата — своего коллегу из библиотеки. Боб Браун подходил волшебнику по возрасту и отличался совершенно заурядной внешностью. Такой человек никогда бы не привлёк внимание прохожих. К тому же у просчётливого зельедельца был неограниченный доступ к его биоматериалу, а значит, внешность мистера Брауна можно было использовать ещё не раз.       Северус давно не испытывал такого волнения перед тем, как выпить оборотное зелье. После добавления волос библиотекаря варево приобрело консистенцию киселя мерзкого серого цвета. Снейп не знал, как его израненный организм отреагирует на метаморфоз. К счастью, перевоплощение прошло успешно, и через пару минут волшебник-путешественник по имени Боб Браун переступил порог «Дырявого котла». Многие волшебники знали друг друга в лицо, поэтому посетители паба сразу обратили на незнакомца свои взоры. Проходя мимо бармена Тома, Снейп-Браун вежливо поздоровался с ним. За свою долгую службу на пропускном пункте между двумя мирами Том повидал уйму всяких странных людей (через его кабачок проходили даже неколдующие родители некоторых учеников), поэтому не стал одёргивать незнакомого волшебника. Тем не менее, как и в прошлый раз, Северус всеми фибрами ощущал, как его спину сверлят десятки пристальных глаз.       Проход в стене послушно открылся от прикосновений волшебной палочки, и добровольный изгой ступил на брусчатку Косой аллеи. В прошлый раз внимание Снейпа было так занято осторожностью, что он совсем не заметил, как выглядит улица после войны. Косая аллея почти полностью вернула себе былое великолепие. Если летом девяносто шестого и девяносто седьмого окна всех магазинов были наглухо забиты досками, по углам ошивались подозрительные личности, а на стенах висели чёрно-белые плакаты с изображениями сначала разыскиваемых пожирателей, а затем — «нежелательного лица №1», то теперь витрины волшебных лавок вновь сияли и пестрели всевозможными товарами. На окнах кривых домиков висели горшки с яркими цветами, разноцветные объявления рекламировали магические товары. У дверей жилых домов стояли лавки со всякой всячиной вроде волшебных сувениров, шерстяных носков с движущимися изображениями дракончиков, остроконечных шляп всех цветов радуги, сладостями и банками с самодельным вареньем (всю эту продукцию Снейп называл «лютым ширпотребом»).       В отличие от прошлых годов Косая аллея кишела детьми. Хогвартцы наслаждались долгожданными, а главное спокойными каникулами, прогуливались шумными компаниями по магазинчикам, сидели в кафешках, толпились у витрин магазинов «Всё для квиддича» и «Всевозможные волшебные вредилки». В лавке мороженщика Флориана Фортескью был полный аншлаг. Теперь кафе заведовал другой владелец. В память о Фортескью он украсил окна кафе огромными фотографиями погибшего мороженщика.       При виде кучи знакомых лиц Северусу стало дурно. С какой же ненавистью и презрением эти лица смотрели на него в его последний день из прошлой жизни. Северусу казалось, что они вот-вот узнают его под личиной Боба Брауна и немедленно бросятся убивать. Снейп с трудом добрёл до поворота в Лютный переулок и шмыгнул на территорию зла. Впрочем, Лютный переулок тоже постигли большие перемены. Если во времена правления Тёмного лорда улица переживала свой ярчайший подъём и кишела жизнью, то сейчас она, казалось, полностью вымерла. Лишь пара бродяг сидела у входа в «Горбин и Бэркес» и просила милостыню.       Снейп остановился на стыке двух улиц и стал думать, стоит ли наведаться в зельедельческий магазин Целиуса Блэкхола на тёмной стороне или же посетить такие же магазины — на светлой. У Блэкхола можно было купить те ингредиенты, каких не продавали на Косой аллее, однако Северус подозревал, что в Лютном переулке теперь дежурят мракоборцы, а появление незнакомца в таком непопулярном месте уже выдавало его причастность к тёмной стороне и могло привлечь нежелательное внимание. Снейп вернулся на Косую аллею и направился к аптеке «Слизень и Джиггер».       У владельца аптеки, Гелия Ламиума, нашлись почти все лечебные зелья из составленного Снейпом списка.       — Вы сильно отравились? — полюбопытствовал мистер Ламиум, выдавая Северусу последнее лекарство.       — Да, на конференции в Индии у одного из участников сбежали змеи.       — Ох, змеи — дурные твари, — посетовал аптекарь. — Сколько несчастья они приносят людям, когда оказываются не в тех руках. Вы много путешествовали по Индии?       — Я работал там пять лет. Занимался исследованиями новейших антидотов. А в этом году у меня закончился контракт, и я решил вернуться на родину.       — Вы вернулись очень удачно. У нас как раз закончилась война.       — Да, я слышал. Ужасное событие.       В этот момент в аптеку зашло несколько женщин в жёлтых мантиях. Снейп узнал среди них целительницу Дороти Скорпинсириндж — талантливую когтевранку. Она с отличием закончила Хогвартс в девяносто третьем.       — У нас большой заказ, — бодро крикнула Дороти.       — Помню-помню. Сейчас всё вам отдам.       Снейп не стал больше задерживаться в аптеке, чтобы не привлекать внимание и не сболтнуть лишнего и двинулся в соседний магазин. В аптеке Малпеппера — главном конкуренте «Слизня и Джиггера» — тоже хватало покупателей. В магазине проходила акция: «Купи товары на десять галлеонов и получи скидку в пятьдесят процентов на эликсир против угрей». Естественно, толпы девочек-подростков не смогли пройти мимо столь выгодного предложения и выстроились в очередь за ингредиентами в надежде получить заветную скидку. Средство от угрей поблёскивало в изящных розовых пузырьках на самом видном месте. Северусу хватило доли секунды на то, чтобы по внешнему виду эликсира определить, что мистер Малпеппер здорово схитрил, впаривая безмозглым девчонкам далеко не самое лучшее средство по завышенной цене. Снейп учил третьекурсников готовить гораздо более эффективный эликсир, ингредиенты на который обошлись бы дешевле. Но, как всегда, лень школьников победила, и вместо того, чтобы самостоятельно сварить себе качественное зелье, они скупали всё подряд ради посредственного готового решения.       Снейп не стал задерживаться во второй аптеке и, вернувшись на оживлённую Аллею, решил всё же заглянуть к мистеру Блэкхолу. Лютный переулок по-прежнему не подавал признаков жизни. Северус прошагал мимо бродяг — похоже, единственных обитателей улицы — и толкнул дверь в зельедельческую лавку.       Целиус Блэкхол вздрогнул, когда услышал звякнувший на входной двери колокольчик. Мракоборцы уже не беспокоили продавца тёмных артефактов, но рефлекс остался. Целиус с опаской выглянул из-за ширмы. У прилавка стоял незнакомый ему волшебник с залысинами и небольшой бородкой. Волшебник поздоровался.       — Чем обязан? — учтиво спросил Целиус, внимательно разглядывая посетителя. Незнакомец не был похож на мракоборца, а кроме них в лавку заходили только знакомые Блэкхолу бывшие сторонники Тёмного лорда.       — Мне нужны ингредиенты. Вот список, — незнакомец достал из кармана сложенный пополам кусок пергамента.       Мистер Блэкхол взял список и внимательно прочёл. Сок кусачей живучки, корень дьявольских силков, порошок из зубов мантикоры — незнакомец явно разбирался в очень продвинутых зельях, начиная от сложнейших по составу противоядий и заканчивая средствами против тёмной магии.       — Одну минуту. Мне надо уточнить, всё ли есть среди моих запасов, — пробормотал Целиус, украдкой поглядывая на незнакомца.       Тот охотно согласился подождать. Мистер Блэкхол шмыгнул за ширму, достал палочку и принялся выманивать из многочисленных ящичков и коробочек требуемые товары. Между делом он периодически выглядывал из-за ширмы и проверял, что делает незнакомец. Посетитель мирно стоял перед прилавком и разглядывал лежащие за витринным стеклом клыки драконов.       «Это точно не мракоборец», — с долей облегчения подумал Целиус, — «мракоборец бы уже давно принялся обшаривать мой магазин». Блэкхол убедился, что в списке не указано ничего откровенно запрещённого. Значит, это не контрольная закупка и можно спокойно продать покупателю товар. Взмахом палочки Целиус заставил все ингредиенты скучковаться в воздухе и транспортировал их к прилавку перед покупателем.       — Вот. Проверяйте.       Незнакомец сверился со списком.       — Всё верно. Сколько с меня?       Целиус вынул из ящика стола старые деревянные счёты, поставил их перед собой и забормотал:       — Значит так: порошок рога бикорна — 2 галлеона 12 кнаттов, зубы мантикоры — полтора галлеона за 100 грамм, умножить на четыре…       Костяшки на счётах начали сами собой перемещаться по спицам. Наконец, Целиус озвучил окончательную сумму. Незнакомец вынул из карман мешочек с деньгами.       — Как вы узнали о моём магазине? Кажется, я раньше вас здесь не видел, — осторожно поинтересовался Целиус, наблюдая, как покупатель отсчитывает деньги.       — Мне вас посоветовал один мой коллега, — сказал покупатель, не отрываясь от денег.       — Кто же, если не секрет?       — Северус Снейп.       От удивления Целиус Блэкхол всплеснул руками:       — Мерлинова борода! Вы знакомы со Снейпом?       — Да, а что вас удивляет? — резко спросил незнакомец.       — Я знавал его, — растерянно пробормотал Целиус. — Он всегда был таким замкнутым человеком. Но при этом очень талантливым, — поспешно добавил он. — Таких зельедельцев теперь, наверное, уже и не будет.       Лицо незнакомца не выражало эмоций, но Целиусу показалось, что его дыхание слегка участилось. Незнакомец спросил:       — Вы не знаете, что с ним случилось? Я слышал, его убили мракоборцы.       — Что вы! Его убил сам Тёмный лорд!       — Вот как? За что же?       — Ох, да кто ж теперь разберёт, — мистер Блэкхол тяжело вздохнул. — Говорят, там целая история вышла. Вы разве не читали большое интервью Гарри Поттера? Он утверждает, что Снейп, оказывается, всё время служил Дамблдору и лишь притворялся слугой Тёмного лорда. А Лорд наоборот, думал, что Снейп всю жизнь был верен ему, а перед Дамблдором притворялся. Так что, выходит, он был, как это сказать… двойным агентом.       Незнакомец вскинул бровь:       — На чьей же он был стороне на самом деле?       — Чего не знаю, того не знаю, — развёл руками Целиус. — Если верить Поттеру, Снейп был верен Дамблдору и его следует считать героем. Правда, многие волшебники не очень с этим согласны, но Мальчик-который-одержал-победу теперь пользуется таким огромным уважением, что никто не решается с ним спорить. Лично я теперь уже никого не берусь судить. Скажу только, что ваш коллега был гениальным зельедельцем, и мне чисто по-человечески его жаль. Как уже говорил, таких талантов больше не будет. А уж на чьей он там был стороне… Какая теперь разница?       Откровения Целиуса Блэкхола подвергли Снейпа в глубочайший шок. Хозяин лавки знал Северуса единственно как постоянного заказчика редких ингредиентов, но при этом, оказывается, всё это время считал его гением среди зельедельцев. А Гарри Поттер — мальчик, которому Снейп изо всех отравлял существование и внушал к себе ненависть — теперь считал героем войны.       Выйдя из лавки, Северус вернулся на Косую аллею и направился прямиком к издательскому дому с желанием немедленно разыскать выпуск газеты, в котором Поттер дал «большое интервью». Фантазия уже нарисовала тошнотворную по количеству интимных подробностей статью с его фотографией и подробным пересказом глубоко личных воспоминаний, которые Снейп случайно слил Поттеру, когда бился в агонии в Визжащей хижине.       Издательский дом «Обскурус» снабжал магический мир не только книгами всех жанров, учебной литературой и журналами всевозможной направленности, но также отпечатывал утверждённые Министерством магии средства массовой информации, главным образом «Ежедневный пророк». Северус подошёл к первому попавшемуся консультанту и осведомился, можно ли приобрести в издательстве все майские выпуски «Ежедневного пророка». Консультант откровенно удивился желанию незнакомца купить старые газеты, но не стал терзать его лишними расспросами, хотя на этот случай Снейп заготовил легенду о том, что долго жил заграницей, недавно вернулся на родину и хотел бы прояснить ситуацию касательно Второй магической войны.       — Все выпуски «Ежедневного пророка» за май давно раскупили, — озадаченно сообщил консультант. — Но вы можете оставить заявку. Мы отправим сову на склад и пришлём вам газеты.       — Я хотел бы забрать заказ лично.       — Хорошо, тогда приходите в конце недели, а лучше в понедельник. К тому времени ваш заказ будет готов. Как вас зовут?       — Боб Браун.       Консультант разгладил на столе жёлтый бланк и вписал ярко-синими чернилами имя в строку «Заказчик».       — Распишитесь вот тут.       Снейп черкнул закорючку и, когда консультант забрал бланк, осознал, как сильно просчитался. Вымышленная подпись сразу же вылетела из головы, и самозванец точно не смог бы её повторить.       Оформив заказ, Северус прошёлся между стеллажей, выискивая любую публицистику, описывающую события войны, но не нашёл ничего достойного внимания. Оказавшись на улице, он заглянул ещё в пару магазинчиков; убедился, что старик Олливандер жив и по-прежнему продаёт волшебные палочки; узнал, что фирма по производству мётел планирует выпустить улучшенную версию «Молнии» (спрашивается, куда уж лучше?). Одним словом, волшебный мир почти полностью оправился после трагедии.       Действие оборотного зелье подходило к концу, и Снейп поспешил назад в «Дырявый котёл», чтобы поскорее трансгрессировать домой. Пока он шёл через зал паба к выходу, то краем глаза заметил за столиком Рона Уизли. Где Уизли, там должен быть и Поттер. Снейп с волнением оглядел зал. Единственного свидетеля его прошлого нигде не было видно. Оно и к лучшему. Снейп пулей выскочил на улицу, чувствуя, как его охватывают тревога и дурные воспоминания.       Вылазка в магический мир вновь отняла у Северуса много душевных и физических сил. После действия оборотного зелья в мышцах разливалась неприятная тяжесть. Обычно перевоплощение не вызывало подобных симптомов, и Снейп в очередной раз задумался о том, что такая нетипичная реакция на приём зелья могла быть последствием укуса. В его организме определённо произошли тревожные изменения, но гений зельеделия впервые оказался бессилен в поиске лекарства.       Внешний вид Косой аллеи окончательно убедил Северуса в безоговорочной победе Поттера над Тёмным Лордом. И вместе с тем ему становилось особенно горько от осознания того, что в новом мире ему больше нет места. Северус остро воспринял новость о том, что Поттер якобы обелил его репутацию в газетах. Конечно, глубоко в душе нелюдимому затворнику было приятно, что мальчишка в кои-то веки оценил его внушительный вклад в уничтожение Тёмного Лорда, но при это Снейп содрогался от мысли, как именно Гарри расписал его личность в своём интервью. Поттер-младший с младых лет любил вторгаться в личное пространство. Оставалось только надеяться, что у ненавистного ученика хватило ума не рассказывать прессе о чувствах «героя войны» к Лили Эванс. Снейп с ужасом представлял, как откроет интервью и увидит там подробнейшие описания всех этапов своих отношений с матерью Гарри. Уж лучше второй раз встретиться с Нагайной, чем окунуться в такой позор. Лучше выпить яду, чем смириться с фактом, что весь магический мир теперь знает твои самые сокровенные тайны.

***       Озеро с деревней Коусварт находилось в пяти километрах на север от Коукворта. Оно было огромным, его кристально чистая гладь простиралась в стороны на полмили. Рядом с деревней располагалась база отдыха. В жаркие летние дни здесь тоже было не протолкнуться: на озеро приезжали не только коуквортцы, но и жители других окрестных городков, включая Дерви — крупный торговый город, насчитывающий почти триста тысяч жителей.       В день их встречи погода резко испортилась. Небо заволокло серой пеленой, мрачные клубистые тучи низко ползли из-за горизонта. Несмотря на то что на озере почти не было людей, Снейп и мисс Сайрус всё равно решили поехать на скалистый берег — красивый, но совсем не удобный для желающий загорать и купаться участок озера. Здесь, вдали от посторонних, они смогли уединиться и спокойно гуляли вдоль кромки воды, наслаждаясь обществом друг друга и предаваясь уже ставшей привычной бытовой беседе.       После поцелуя со Скарлетт Снейп испытывал к этой женщине особенно тёплые чувства, хоть и продолжал сомневаться, что она сделала это из любви к нему. Поверх платья мисс Сайрус накинула осеннюю куртку, но её формы по-прежнему отчётливо проступали через ткань. Северус постоянно ловил себя на том, что пялится на её бёдра.       Посреди озера лежал каменистый островок, на котором ютились пара сосен и основательный кирпичный дом с башенкой с остроконечной крышей. Дом казался совсем пустым. Его чёрные окна безжизненно глядели на гуляющих вдоль берега путников и проплывающих в лодках редких рыбаков.       — Кстати, что это за дом вон на том острове? — Снейп махнул рукой в торчащую над гладью воды башенку.       — Так это же «дом людоеда»!       — «Дом людоеда»? Впервые слышу.       Скарлетт удивлённо вскинула бровь.       — Разве ты не слышал? Это же такая известная байка!       Снейп потупил взор. Он совсем ничего не знал об истории родного города. Все известные среди коуквортцев события неизменно проходили мимо него, а если и случалось что-то действительно значимое, волшебник узнавал об этом с опозданием порой в несколько лет.       — Ты же знаешь, я уехал из Коукворта в восемнадцать лет. Расскажи про этот дом.       Они остановились под старым кедром с далеко раскинутыми мохнатыми лапами и сели на плоский валун. Скарлетт прильнула к плечу Северуса, и он обнял её за талию.       — Этот дом раньше был гостиницей, — начала Скарлетт. — Его построили на островке ещё в семидесятых. Хотели сделать место для тех, кто хочет пожить в полном уединении. Одно время гостиница была очень популярна, там оставалось много отдыхающих. Но потом она пришла в запустение. Скорее всего, её просто было дорого обслуживать, туда ведь без лодки не добраться. В конце восьмидесятых там, кажется, уже вообще никто не останавливался.       За домом следит егерь, мистер Хедриксон. Он живёт вон там, у пирса. Эту байку про людоеда он всем и рассказывает. Говорит, что однажды, уже под вечер, к нему приехала одна семья: муж с женой и двое детей. Все в мыле, в панике, глаза вытаращенные. Попросились переночевать на острове. Егерь сначала не хотел их пускать, но мужчина сразу за неделю проживания заплатил. Ну, как говорится, любой каприз за ваши деньги. Хедриксон их туда отвёз, заселил, оставил им лодку. Мужчина потом у него ещё ружьё выпросил.       — Для чего ему понадобилось ружьё?       — Видимо, обороняться. По словам егеря, вид у мужчины был очень перепуганный. Да там вся семья была в панике, как будто убегали от кого-то. Хедриксон им даже хотел предложить в полицию обратиться, но… сам понимаешь: они денег заплатили много, можно часть себе в карман положить, поэтому Хедриксон и не стал лезть не в своё дело.       На следующее утро он пошёл обходить берег и обнаружил, что лодка, которую он отдал семье, лежит вытащенная на берегу! Хедриксон сначала не удивился, решил, что жильцы с острова приплыли и пошли погулять или в магазин. Вернулся в домик. Проходит час, два — и Хедриксон понимает, что лодка всё также лежит на берегу, а этих людей у озера нигде нет. Он забеспокоился, решил их проведать. Приплыл на остров, а там: дверь снесена с петель, диван раздавлен, везде бардак. Семья в истерике заперлась в комнате и не открывает. Когда они поняли, что это Хедриксон пришёл, то сразу бросились в его лодку. Он их привёз на берег, так они тут же к машине побежали. В полицию умоляли не звонить, мужчина этот опять деньги стал давать за молчание. В общем, уехали. А после их отъезда до егеря вдруг дошло, что у семьи не хватало одного ребенка. Приезжали с двумя, а уехали с одним.       — Как же так? Куда делся второй ребёнок?       — Никто не знает. Хедриксон, когда понял, что ребёнок пропал, поплыл обратно на остров. Стал его обследовать и обнаружил на песке след от ноги. Во-о-от такого размера!       При этих словах Скарлетт широко расставила руки, демонстрируя огромную ногу. Снейп усмехнулся.       — У людей таких следов не бывает.       — Конечно, не бывает, — засмеялась Скарлетт. — Но Хедриксон что тогда, что сейчас всем твердит, что видел след великана. Естественно, когда он на эти следы наткнулся, чуть не помер со страху. Бросился прочь с острова, хотел даже в город уехать. Но он же егерь, как-никак, должен службу нести. Решил перед отъездом лодку жильцов в док отогнать. Подошёл к ней, а там — такие же следы. Хедриксон их в первый раз не заметил, потому что со стороны травы подходил. Тут он уже совсем перепугался, поехал в город за полицией. Только вот, когда наши приехали, то никаких следов на песке уже не было. И на острове дверь на петлях стояла, как будто её и не выламывали.       Естественно, Хедриксону никто не поверил. Он и сам потом признавался, что с перепугу точно не разобрал, были ли это настоящие следы или просто песок так слежался. Но сама семья его поразила, говорит, что они были уж очень напуганные. И клянётся, что сначала было два ребёнка, а потом — один.       — Полиция проверяла, куда пропал второй ребёнок? — с интересом спросил Северус.       — Ну, как тебе сказать… — помялась Скарлетт, — нечего там было проверять. Они осмотрели дом, ничего криминального там не нашли. Ну да, бардак, вещи поломанные. Но эта гостиница давно пустовала, туда давно всякие любители приключений наведывались. Молодёжь нелегально ночевала. Наверняка, они там всё и изгадили. А саму семью найти тоже не удалось. Хедриксон ни имён их не знал, ни номер машины не записал. И лица не запомнил, только мужика этого описал: толстый, с усами. Таких мужиков — пруд пруди. Так что дело возбуждать не стали.       — Но, как я понимаю, история пошла в народ, — усмехнулся Снейп.       Скарлетт энергично воскликнула:       — А как же! У Хедриксона это уже лет десять — коронная байка! А наш народ любит такое. Историю начали пересказывать, стали строить версии, что же там произошло. Кто-то говорил, что ребёнок сам утонул, а родители сделали вид, будто их преследуют. Кто-то говорил, что они сектанты, сами его утопили и вообще съели. А когда Хедриксон стал упирать на то, что видел следы, появилась легенда о людоеде. Якобы он преследовал семью, настиг их на острове и утащил у них ребёнка.       — Почему же он украл только одного ребёнка? — в шутку поинтересовался Снейп.       — Кто его знает. Наверное, зачем-то понадобился.       — То есть, он украл ребёнка, а потом замёл следы преступления?       — Да, так всё и было. — Скарлетт хихикнула. — Это же байка. Я за эти годы каких только версий не слышала. Мои коллеги, например, очень любят эту историю новичкам рассказывать.       Северус задумчиво вгляделся на ветхую башенку на островке. Исчезнувшие следы великана, вставшая на место дверь — для волшебника в этой истории не было ничего необычного. Ему сразу вспомнилась история о горном тролле из Уэльса, который терроризировал одну семью волшебников. Правда, те волшебники сами оказались виноваты — нечего было селиться там, где троллю нравилось отдыхать летними вечерами! В байке о людоеде с озера тоже присутствовали элементы волшебства: гигантские следы, наверняка, принадлежали такому же троллю или полувеликану. Северус склонялся ко второй версии. Полувеликаны умеют колдовать, а значит, преследователь несчастной семьи вполне мог уничтожить следы своего присутствия. Но зачем он их преследовал, да ещё и украл ребёнка?       Снейп напомнил себе, что в байке речь шла о маггловской семье. Значит, никаких полувеликанов в этой истории не могло быть.       — Давно это было? — спросил он у Скарлетт.       — Ой, точно не помню. Я тогда ещё сержантом была, — мисс Сайрус принялась загибать пальцы, — так, инспектором я стала в девяносто третьем. Сюда на турбазу мы ездили, когда Джеймс ещё был… ну, не важно, — она зажмурилась, перебирая пальцы. — В общем, в начале девяностых. Девяностый, девяносто первый.       — Восемь лет почти, — задумчиво протянул Северус. — Ты сама что думаешь об этой истории?       — Я считаю, что Хедриксон просто напился, вот ему и примерещилось чёрт знает что. Он же тот ещё алкаш. А семья если и приезжала, то, наверняка, была просто проездом. Переночевали и уехали. Возможно, они и правда были не в себе, может, поссорились друг с другом. А Хедриксону привиделось, будто они от маньяка убегали. В графстве тогда много разных сумасшедших было. А ты что думаешь?       Скарлетт повернулась к Снейпу. Её пронзительный взгляд вонзился ему в лицо. Под этим взглядом Северуса окатило мощной пламенной волной. В таком состоянии думать ни о чём не хотелось. Скарлетт знала о его реакции и в такие моменты намеренно придвигалась к нему поближе, заставляя его тонуть в пучине страсти.       — Думаю, всё было так, как ты говоришь, — прошептал Снейп.       Он отвернулся в надежде, что волна трепета сейчас отпустит.       Гладь озера перебивалась мелкой рябью от налетавшего ветра. Резкие порывы трепали высокую траву, торчавшую среди каменных глыб, и шелестели ветвями тянувшихся вдоль берега раскидистых сосен. Вокруг не было ни души, только чайки с пронзительными криками иногда проносились над головами. Если бы не мусор в виде пивных банок и пакетиков из-под чипсов, что яркими пятнами виднелся среди травы, озеро казалось бы совсем диким.       Угрюмый пейзаж скалистого берега и остроконечная крыша башенки «людоедского дома» напомнила Северусу об альма-матер. Тяжело было себе признаться, но он безумно скучал по Хогвартсу. В стенах величественного замка прошла вся его жизнь, и здесь, на малой родине, беглому волшебнику до боли не хватало когда-то приевшегося северного пейзажа: Великого озера с такими же скалистыми берегами, Запретного леса с тёмным массивом хвойных деревьев, высоких гор. Снейп и не догадывался, что в окрестностях Коукворта бывают места, похожие на мистическую часть Шотландии.       — Мы раньше часто ездили на турбазу на том берегу.       Голос Скарлетт шелестел у самого его уха. Горячее дыхание ласкало ему висок. Северус закрыл глаза, наслаждаясь звуками её голоса.       — Я копила отпускные и брала отпуск на целый месяц. Мы с Джеймсом сначала ездили отдыхать сюда на озеро, а потом к родственникам в Манчестер или в Лондон.       — Сейчас не ездите?       Скарлетт печально вздохнула.       — Работы стало много. Да и Джеймс теперь предпочитает проводить время с друзьями, а не со мной.       — Это естественно, — ободрил её Снейп. — Все подростки рано или поздно отдаляются от родителей.       Мисс Сайрус покачала головой.       — Это верно. Но на самом деле я плохая мать. Я слишком мало времени уделяла Джеймсу в детстве. Такой большой отпуск я брала только потому, что всё остальное время проводила на работе. А вне работы занималась личной жизнью. Как видишь, безуспешно. Джеймс всё время был предоставлен самому себе. Он привык жить без меня.       — Что же в этом плохого? Ты отличная мать! Твой сын растёт достойным самостоятельным человеком с критическим мышлением. Посмотри сама: он не связался с плохой компанией, не напивается в хлам, как другие подростки, умеет думать, прежде чем что-то сделать. Разве плохая мать смогла бы вырастить такого человека?       На щеках Скарлетт заалел лёгкий румянец.       — Знал бы ты, сколько детей из благополучных семей связываются с плохими компаниями и губят свою жизнь.       — Это потому, что их в детстве перецеловали в зад.       — Тоже верно. Но когда ребёнок вынужден постоянно проводить время без родителей — это неправильно.       — Ты не виновата, что так вышло! — воскликнул Северус. — Ты воспитывала его одна, тебе нужно было зарабатывать деньги.       Скарлетт грустно усмехнулась:       — Да, но после работы я шла встречаться с мужиками. Никогда не забуду, как однажды я вернулась домой почти ночью. Джеймс вышел меня встречать и таким безразличным тоном произнёс: «Я уже думал, ты сегодня не придёшь. Твой ужин уже давно остыл». Вот тогда я поняла, как сильно ему осточертели мои гулянки. Тогда мне казалось, что он меня ненавидит.       — Сколько ему было?       — Двенадцать.       Северус подумал, стоит ли рассказать мисс Сайрус о своей семье. Джеймс не был похож на брошенного ребёнка. Было видно, что между Сайрусами царило как минимум доверие. А вот Снейпу близости с матерью действительно не хватало. Конечно, она учила его первичной магии, рассказывала про магический мир, но в основном её внимание было направлено на противостояние мужу. Айлин Снейп сильно страдала от Тобиаса, но по какой-то неведомой причине не хотела от него уходить.       — Ты не должна винить себя за то, что тебе хотелось найти мужчину, — серьёзно сказал Северус. — В конце концов, ты красивая молодая женщина. Тебе нужна своя жизнь. На самом деле, твой сын тебя очень уважает. Это уже о многом говорит. Ваши отношения намного лучше, чем тебе кажется.       — Ты мне льстишь.       — Я лишь говорю то, что вижу.       Мисс Сайрус вновь одарила его своим пронзительным взглядом. Снейп уже оправился от волнения, когда на него накатило опять. Такая реакция организма вгоняла в ступор, раздражала. Они говорили о серьёзных вещах, а в голове у него крутилась мысль лишь о том, как мисс Сайрус красива и как сильно он хочет… Хочет быть с ней.       Лицо Скарлетт находилось в каких-то нескольких сантиметров от его. Северус ощущал на своих губах горячий шелест её дыхания. От неё пахло ментолом — Скарлетт маскировала этим запахом пагубное пристрастие к сигаретам.       — Мне безумно нравятся твои глаза, — прошептала она. — Когда я их впервые увидела, то просто утонула.       — Только не говори, что запомнила меня тогда.       — Тебя — нет. Но вот глаза…       В грудной клетке теперь полыхал настоящий пожар. Снейп уже не мог скрывать сбившееся дыхание, да и не желал больше притворяться. Руки сами обхватили мисс Сайрус за талию, он подался вперёд и вонзился в её губы с такой страстью, что чуть не повалил женщину на землю. Мисс Сайрус обмякла в его объятиях, её руки обвили его шею, и она повисла, позволяя целовать себя ещё и ещё. Снейп мял её бёдра и яростно пожирал её, не в силах остановиться. Если бы она только знала, как сильно он желал её всё это время. Как сильно мучился в тщетных попытках подавить этот животный инстинкт.       Со стороны озера хрустнула сухая ветка. Северус тут же оторвался от своей леди и рванулся в карман за палочкой, готовый немедленно обороняться. У кромки воды стоял пожилой мужчина, одетый в рыбацкую куртку и высокие резиновые сапоги. Его голову покрывала морская фуражка, из-под которой торчали клочья седых волос.       — Простите, я не хотел вам мешать, — растерянно пробормотал старик. — Я просто шёл мимо, а тут вы сидите, — его взгляд остановился на Скарлетт. — Ох, инспектор Сайрус, это вы! Не узнал.       — А вы всё работаете, мистер Хедриксон? — надменно произнесла Скарлетт. — Я слышала, что вы вышли на пенсию.       Её рука до сих пор обвивала Снейпа за плечо. Северус предпочел бы, чтобы мисс Сайрус убрала руку, а лучше бы вообще отодвинулась. Егерь застиг их врасплох, как каких-то школьников, решивших уединиться в пустой аудитории. Старик явно не понимал, в какое неловкое положение поставил их, потому что пустился жаловаться мисс Сайрус на низкую пенсию и то, как ему скучно одному в городской квартире.       — Нашему государству на нас плевать! Я тридцать лет на заводе проработал. Тридцать! Сколько здоровья там оставил! А потом здесь егерем ещё сколько лет проработал. И что бы вы думали, какую мне пенсию назначили?       — Боюсь представить, — произнесла Скарлетт с едким выражением лица.       — Двести пятьдесят фунтов в месяц! Гроши! А я тридцать лет мастером проработал. Полцеха обслуживал. И вот вам, пожалуйста, благодарность! Ничего они людям не дают за их труд, только отбирать умеют! Каждый год налоги повышают!       — Что вы несёте? У мастеров нормальная пенсия! — не выдержал Снейп.       Мистер Хедриксон, казалось, только сейчас заметил его присутствие. Он в недоумении похлопал заплывшими глазками, словно хотел получше рассмотреть его.       — Вы считаете, на шестьдесят фунтов в неделю можно хорошо жить?       — Я жил и на меньшие деньги, — холодно заметил Снейп. — Если вам не хватает, так пересмотрите свои траты.       Старик настолько вывел его своим бестактным появлением, что он уже готов был выхватить палочку и спровадить наглеца при помощи магии. Мистер Хедриксон пошамкал высохшим ртом, желая что-то возразить, но агрессивный вид Северуса отбивал у него желание вступать в дискуссию. Старик потоптался на месте, словно искал повод остаться, потом с досадой махнул рукой.       — Да ну вас. Вам, молодым, легко рассуждать, — он сердито засопел и зашагал к своему покосившемуся домику, торчавшем около пирса. На полпути старик остановился, обернулся и выкрикнул, — вот выйдете на пенсию, тогда и будете рассуждать, можно на такие деньги жить али нет!       И мистер Хедриксон засеменил прочь уже бодрым шагом, будто боялся, что его сейчас догонят и отколотят за такую дерзость.       — Я же говорила, что он тот ещё алкаш, — проворчала Скарлетт. — Когда поддаст, так от него не отвяжешься.       Снейп поднялся на ноги. Присутствие Хедриксона резко отрезвило его. Страсть погасла, и теперь единственным желанием замкнутого волшебника было поскорее уйти из этого места, чтобы больше не сталкиваться со всякими зеваками. Не будь Скарлетт магглой, Северус кинул бы Хедриксону вслед заклятие забвения. Учитывая степень болтливости егеря, старик, наверняка, теперь всем будет рассказывать, как уважаемого инспектора полиции чуть не изнасиловал какой-то урод.       — Пошли домой, — бросил Северус. Его взгляд всё ещё следил, как мистер Хедриксон движется к своему домику.       Мисс Сайрус взяла его под руку. Её горячие губы легонько коснулись его щеки.       — Не обращай внимания на этого придурка. Он всегда такой был.       Она потянула Снейпа за собой. Волшебник нехотя пошёл за ней, без конца оглядываясь. Мистер Хедриксон достиг домика и скрылся в дверях. Небось, пошёл сочинять новую байку.        Они взобрались на холм и двинулись к оставленной у обочины машине. Снейп в последний раз обернулся к озеру. В закатных лучах низкого солнца водная гладь светилась алым светом. На её фоне выделялся чёткий чёрный силуэт каменистого островка с башней «дома людоеда».       — Это ведь тот самый Хедриксон, к которому приезжала семья? — спросил он у Скарлетт.       — Ага. Старый болтун.       — Теперь охотно верю, что история вымышленная.       По дороге в город пара ехала молча. Северус до сих пор злился на мистера Хедриксона за то, что тот выследил их, и на себя — за то, что не смог удержать желание под контролем. Мужчина с ужасом представлял, что сделал бы, если бы Хедриксон не прервал его страсть. С трудом отбросив дурные мысли, Снейп пообещал себе трансгрессировать позже вечером к домику Хедриксона, чтобы наложить на старика забвение.       На подъезде к городу, ему захотелось разрядить обстановку и тоже рассказать Скарлетт какую-нибудь байку. К сожалению, все известные ему интересные истории были связаны с волшебством. Северус мысленно прикинул, как можно адаптировать для магглов легенду о Визжащей хижине. Когда он учился в Хогвартсе, об оборотничестве Римуса Люпина почти никто не знал, поэтому о Хижине ходило не меньше самых невероятных слухов, чем о коуквортском «доме людоеда». Но стоило Снейпу вспомнить о Хижине, как он сразу погружался в пучину последних событий и чувствовал, что не сможет в непринуждённой манере рассказать о месте, в котором его фактически убили.       Снейп очнулся от размышлений, только когда за окном замелькали знакомые здания Айленд-стрит.       — Не хочешь заехать ко мне? — игриво спросила Скарлетт.       Он покачал головой.       — Поздно уже. Давай в другой раз.       Скарлетт хитро прищурилась.       — Уверен? Мы могли бы вместе поужинать.       Предложение казалось заманчивым, но Северус сразу напомнил себе, что в доме Скарлетт помимо них двоих будет ещё Джеймс. Нелюдимый волшебник не был уверен, что готов общаться с двумя Сайрусами одновременно.       — Спасибо, но нет. Уже правда поздно. Тебе завтра рано вставать, да и мне тоже.       По лицу мисс Сайрус промелькнуло разочарование. Автомобиль проехал Нортмур и понёсся через центр Коукворта в его восточную часть. Снейп попросил мисс Сайрус высадить его около супермаркета. Идти в магазин волшебник не собирался, но не мог позволить женщине везти себя до самого дома. Мисс Сайрус страстно поцеловала его на прощание и попросила обязательно позвонить завтра.       Оказавшись на улице, Северус пешком побрёл к Паучьему тупику. В жёлтом свете уличных фонарей родной район не казался таким убогим. Полумрак скрывал убитый вид ветхих домов. Снейп добрался до своего дома и уже на пороге вспомнил, что ему нечего есть на ужин. Волшебник с досадой выругался и трансгрессировал обратно к супермаркету.       Лишившись работы в главном учебном заведении магической Британии, бывший профессор зельеделия заодно потерял ещё и весь тот комфорт, который работодатель предлагал своим подопечным. Снейп всю жизнь считал себя аскетом, но, лишь оказавшись полностью отрезанным от привычного мира, осознал, насколько удобно ему было жить в Хогвартсе. Во всяком случае, в замке никогда не нужно было задумываться о еде. Хогвартс кормил своих обитателей даже тогда, когда мир стоял на грани исчезновения.       Северус скептически рассматривал яркие упаковки продуктов быстрого приготовления, коими изобиловали стеллажи супермаркета. В течение летнего отпуска он всегда покупал полуфабрикаты — как ни странно, кулинария никогда не была его сильной стороной. Однако этот отпуск грозил превратиться в досрочный выход на пенсию, поэтому ему следовало приучаться жить в новых условиях. Снейп впервые со дня своего возвращения купил сырую курицу и свежие помидоры и, вернувшись домой, приступил к готовке. Идея ужина в компании двух Сайрусов уже не казалась такой безумной, но он всё равно чувствовал себя неловко при мысли, что окажется с ними за одним столом. Скарлетт непременно начнёт источать свои флюиды, и он сгорит от стыда, если опять почувствует к ней тягу. А Джеймс станет задавать каверзные вопросы. В последнее время поведение сына особенно беспокоило Снейпа. С мальчишкой явно было что-то не совсем в порядке, но Сайрусы усердно скрывали это. Больше всего Снейпа волновал взгляд мальчишки — такой пронизывающий, проникающий в самую душу. Порой Северусу казалось, что Джеймс умеет видеть его мысли. Это было странно и на деле совершенно невозможно. Мальчик не проявлял никаких, даже самых слабых, зачатков магии. Но всё равно казался очень странным.

***       Едва Снейп заполучил внушительную стопку всех майских выпусков «Ежедневного пророка», то сразу бросился домой. Раскидав газеты по столу, он ринулся выискивать интервью Поттера. «Большое интервью Гарри Поттера» датировалось четвёртым мая и занимало аж семь газетных страниц. Поттер рассказывал обо всём на свете: как учился бороться со злом в школе, как сталкивался с Тёмным лордом на младших курсах, как искал крестражи, как подозревал всех и вся.       Целых две с половиной страницы были посвящены Альбусу Дамблдору. Гарри делился с читателями, как менялось его восприятие поступков Директора. На первых курсах он искренне восхищался Дамблдором и верил, что Директор в любую минуту придёт помощь ему и его друзьям. После гибели Седрика Диггори и возрождения Тёмного Лорда Гарри осознал, что Дамблдор не так уж всемогущ и тоже может ошибаться. На пятом курсе он и вовсе злился на Директора за то, что тот допускал, по мнению мальчика, ошибку за ошибкой. Гарри очень удивился и даже разочаровался, когда узнал, какие скелеты лежат у Директора в шкафу. Но тем не менее он всё равно верил в правильность его поступков.       «Многих великих волшебников часто ослепляет их исключительность. Они становятся жадны до власти, высокомерны, начинают творить непростительные вещи. Но, в отличие от других магов, профессор Дамблдор вовремя признал свои пороки и сумел побороть их! Он не пошёл по стопам своих предшественников и смог остаться прежде всего человеком. Я счастлив, что имел честь обучаться у него»       «Конечно, ты счастлив. Ты был бы счастлив, даже если твой любимый Директор на твоих глазах сожрал младенца!» Северус язвил больше по привычке. Как ни странно, желчь помогала успокоиться.       Касательно самого Снейпа Мальчик-который-одержал-победу оказался на удивление тактичен в своих высказываниях. Конечно, почти пол-страницы заполняли воспоминания мальчишки о том, как Северус изводил его своим чудовищным характером. Гарри рассказывал, как ненавидел уроки зельеделия, как мечтал утопить Снейпа в котле, как радовался, когда на профессора напала трёхголовая собака Пушок, и прочее, и прочее. Но потом Поттер-младший вдруг заявил:       «Как и многие, я искренне ненавидел профессора Снейпа. Он был мерзок и как учитель, и как человек. Когда он убил профессора Дамблдора, я был просто в бешенстве. Я мечтал уничтожить его. Думаю, мы все хотели. Мы ведь все были убеждены, что профессор Снейп — гнусный предатель. Но вы даже не представляете, какой удивительный человек на самом деле скрывался под маской подонка!       Перед своей гибелью в Визжащей хижине профессор Снейп успел передать мне свои воспоминания. Я увидел его с совершенно другой стороны! Этот человек — самый верный и преданный из всех, кого я когда-либо знал, и его верность, вопреки всеобщему мнению, принадлежала исключительно светлой стороне.       Да, в молодости профессор Снейп наделал много ошибок. Он стал пожирателем смерти, совершил череду ужасных поступков. Но в конце концов, он осознал свои ошибки, отрёкся от пожирательства и встал на сторону борьбы со злом. У профессора Снейпа были свои причины возненавидеть Реддла, я не хочу их озвучивать. Скажу только, в отличие от других пожирателей, этот человек обладал высокими моральными принципами. Он умел любить.       Но, как вы знаете, если кто-то однажды вступил в ряды пожирателей смерти, он уже не может просто так перейти на другой сторону. Поэтому профессор Снейп действовал скрытно, делал вид, будто продолжает служить Реддлу, но на самом деле он бы верен Дамблдору и исключительно Дамблдору! И все его омерзительные поступки, включая убийство Директора, были запланированы Дамблором!       Я до сих пор не могу представить, насколько нужно быть смелым и умным человеком, какими стальными нервами нужно обладать, чтобы так умело играть роль преданного слуги Реддла. Мы ведь все до последнего верили, что он предатель. Профессор Снейп — храбрейший человек, которого я когда-либо знал. Мне очень жаль, что я так поздно понял это и не успел выразить ему эти слова лично».       Далее шёл длинный монолог о крестражах, но Северус уже не вникал в текст. В мозгу пульсировали слова Поттера: «храбрейший человек, которого я когда-либо знал». Чтобы сам Избранный признал в Снейпе героя!       Северуса охватил озноб. Он взахлёб читал газету за газетой, выискивая любые упоминания о себе. Почти во всех статьях цитировались слова Поттера из большого интервью, либо добавлялись новые интервью, в которых Гарри вновь и вновь твердил, что Снейп — великий волшебник и настоящий герой. Поттер даже требовал повесить в директорском кабинете портрет зельедельца, утверждая, что Снейп как никто другой заслужил право висеть в рамочке рядом с другими директорами Хогвартса. Северуса поразило, что мальчишка не проронил ни слова о пророчестве. Он ведь чётко помнил, что слил Поттеру воспоминание о своей самой страшной ошибке.       Своё мнение также высказал и портрет Дамблдора. Директор рассказывал, как лично курировал все действия своего агента, советовал, какую информацию сливать тёмной стороне, подсказывал, как уберечь школьников от издевательств захватчиков, как помочь Гарри найти недостающие крестражи… Попадались также статьи, в которых Снейпа выставляли в плохом свете: ругали за жестокость, желчность, хамство, ошибки молодости. Но на удивление, таких высказываний было меньшинство.       В основном же майские выпуски «Ежедневного пророка» были переполнены некрологами и описаниями событий войны глазами очевидцев. В битве за Хогвартс погибли многие пожиратели. Лестрендж, Долохов, Макнейр — все они были мертвы. Северусу не было их жаль — он был лично пустил Аваду в каждого из этих мразей. Почти всех тех, кто остался в живых, заключили в Азкабан. Однако Люциус Малфой, например, в Азкабан не попал. Впрочем, это было ожидаемо: Малфой, наверняка, как всегда вовремя переобулся и в нужный момент примкнул к стороне сопротивления. Ещё несколько пожирателей также попали под амнистию; в процессе битвы они тоже переметнулись на сторону Гарри Поттера и, по-видимому, оказали содействие защитникам школы в борьбе с врагами.       Среди мракоборцев и учеников Хогвартса тоже хватало погибших. Северус вчитывался в имена своих бывших учеников и с содроганием вспоминал, как совсем недавно видел их живыми. Его бывшим коллегам повезло больше. МакГонагалл, Флитвик, Стебль, Хагрид, Слизнорт — все они выжили и теперь активно высказывались на страницах газет. Про Снейпа почти не говорили. Скорее всего, не могли поверить словам Поттера и не хотели ему перечить, либо пока не были готовы комментировать тот кошмар, который бывший профессор зельеделия устроил, находясь в кресле директора. Северус глядел на их фотографии и представлял, как они восприняли откровения Поттера, когда тот вдруг начал защищать его. Они, наверное, решили, что мальчик сошёл с ума.       Дорога назад в магический мир окончательно закрылась. Северус просто не вынес бы взгляды всех этих людей. Двойной агент привык, что его ненавидят. Привык, что его презирают, считают полнейшим подонком. У большинства эти чувства к нему, наверняка, остались — мнение людей ведь так сложно поменять. Но теперь, когда они узнали подробности его личной жизни, Снейп просто не мог показаться им на глаза. Лучше бы Поттер вылил на него ушат дерьма. Это было бы гораздо привычнее, нежели так куча комплиментов, которыми отпрыск самого мерзкого мародёра заваливал Снейпа чуть ли не в каждом интервью.       Северус собрал газеты и спрятал их в дальний ящик. Теперь у него была другая жизнь. У него есть сын и женщина, которая, кажется, его любит. А для того мира — мира магии — Снейп умер навсегда.

***       Джеймс Сайрус начал отдаляться от Северуса также внезапно, как ворвался в его жизнь. Началось всё с того, что Джеймс впервые пожаловался на головную боль.       В тот день подросток как раз написал экзамен по химии. Снейп встретил мальчика после школы, чтобы узнать, как прошёл экзамен. Джеймс был невероятно зол: профессор Перельман оказался не дурак — просёк, что произошла утечка, поэтому на экзамене ребята столкнулись с совершенно другими задачками. Северус в свойственной себе уничижительной манере принялся ругать сына за то, что тот так плохо подготовился.       — Я тебе говорил, что так химию не учат? Я предупреждал, что на экзамене попадутся другие задания? — возмущался он. — Я ведь тебе предлагал разобрать все темы, а ты упёрся рогом со своими алгоритмами!       В глубине души Снейп злился на самого себя. По сути, он сам оказал собственному ребёнку медвежью услугу: вместо полноценного разбора материала пошёл по лёгкому пути и тупо решил задачи за сына. Кроме этого его глубоко задевал неуспех сына в казалось бы похожем на зельеделие предмете. Сквиб — не сквиб, но уж в маггловской химии-то мальчишка должен был соображать!       Джеймс игнорировал желчь отца и лишь бухтел о том, как его бесит учитель и зачем химию нужно учить тем, кто собирается поступать в технический институт (мальчишка неоднократно заявлял, что рассматривает вариант стать программистом).       — Никогда не знаешь, где что пригодится, — назидательно процитировал Снейп слова мисс Сайрус. — Откуда ты знаешь, чем будешь заниматься в будущем. Я вот, например, тоже не планировал работать учителем…       Северус задумался, как лучше сформулировать историю своей полувымышленной карьеры. Перед глазами пронеслось его признание Дамблдору о подслушанном пророчестве.       Джеймс стоял рядом и свирепо сопел, всё ещё мыслями находясь на экзамене. Внезапно он замер, схватился за голову и зажмурился.       — Что случилось? — резко спросил Снейп.       — Голова заболела.       Джеймс приоткрыл один глаз, метнул в него испуганный взгляд и тут же отвёл в сторону.       — Может, тебе принять лекарство?       Снейп прикинул, что можно предложить магглу от головной боли. В конце улицы на одном из зданий зеленел аптечный крест.       Подросток мотнул головой.       — Нет, не надо. Сейчас пройдёт. У меня такое бывает.       И он пощёлкал пальцами у виска.       — Твоя мать об этом знает? — тревожно спросил Северус, глядя, как Джеймс зачем-то крутит большим и указательным пальцами в воздухе, словно прокручивая невидимое колёсико.       — Да, конечно. У меня это давно, — подросток остановился и несколько раз поморгал. — Типа мигрени.       — Разве мигрень — не женская болезнь?       — Нет. У мужчин она тоже бывает, просто очень редко.       Голос Джеймса звучал буднично, но Снейпа не покидало ощущение, что его сын что-то недоговаривает. Джеймс открыл глаза. Волшебник пытался поймать его взор, но подросток упорно глядел в сторону.       — А ну, посмотри на меня.       Джеймс повернул голову. Его взгляд скользнул по лицу Снейпа и замер в области переносицы.       — Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Снейп.       Джеймс неопределённо мотнул головой. В этот момент Северус почувствовал, будто у него самого сдавило виски. Он поморщился и растёр виски пальцами. Джеймс нервно переминулся с ноги на ногу.       — Я, пожалуй, пойду домой.       Северусу показалось, что в голосе Джеймса прозвучали нотки испуга.       — Ты можешь конкретно объяснить, что с тобой? — рявкнул он. — Где у тебя болит? Как болит? Я не могу тебя просто так отпустить. А если с тобой по дороге что-нибудь случится?       — Да всё нормально! У меня просто иногда болит голова. Я в детстве башкой сильно ударился, вот у меня с тех пор такая фигня.       Джеймс говорил таким тоном, будто одновременно хотел и успокоить Снейпа, и поскорее от него отвязаться.       — Что значит «такая фигня»? Вы обращались к врачу?       — Да. Он сказал, что это из-за травмы.       — А лекарства у тебя есть?       — Есть. Дома.       Подросток вёл себя очень беспокойно, без конца ёрзал и всем своим видом показывал, что хочет немедленно пойти домой. Северус вызвался лично довести мальчика до дома. Неизвестно, каким недугом страдал Джеймс и что могло случиться с ним по дороге. Дом Сайрусов находился всего в двух кварталах от школы. Джеймс, видя настойчивость отца, нехотя согласился.       Пока они шли к дому, Снейп пытался аккуратно выяснить у сына больше о его недомогании, но на все вопросы Джеймс отвечал немногословно и методично твердил:       — Сейчас всё пройдёт. Это просто мигрень. У меня такое бывает.       Наконец, они вышли к Академической улице. Дом Сайрусов — типичный английский дом с увитым плющом кирпичным фасадом и низеньким заборчиком из неряшливо подстриженной бирючины — числился под номером двадцать восемь. Джеймс вбежал по ступенькам и принялся яростно копаться в рюкзаке.       — Что ты ищешь? — воскликнул Снейп, наблюдая, как мальчишка извлекает из рюкзака книги и тетради.       — Ключ!       Джеймс вытряхнул оставшееся содержимое рюкзака прямо на крыльцо. Что-то маленькое и металлическое со звоном стукнулось о бетонную плитку. Джеймс сел на корточки, схватил ключ и, вместо того, чтобы открыть дверь, вдруг принялся запихивать разбросанные по всему крыльцу вещи обратно в рюкзак. Снейп присел рядом и помог мальчику собрать вещи.       — Фух, вроде отпустило, — протянул Джеймс, когда все вещи оказались на месте в рюкзаке. Он потёр виски.       — Ты точно в порядке? — недоверчиво уточнил Снейп. — Может, тебе стоит вызвать врача?       — Не надо. Я сейчас ещё таблетку выпью. Ты иди.        Подросток поднял ключ и отпер дверь.       — Уверен?       — Да, всё в порядке. Правда. — И Джеймс посмотрел Снейпу в глаза.       Этот взгляд — прямой, горящий — казалось, пронзил Северуса насквозь. Мужчина невольно отпрянул. Джеймс раскрыл дверь и теперь топтался на пороге с таким видом, будто говорил: «Ну давай, вали уже!» Северус спустился по ступенькам, демонстрируя, что не собирается вторгаться к мальчику в дом, но тем не менее сурово сказал:       — Я сообщу твоей матери. Мне не нравится, что с тобой происходит.       Джеймс махнул рукой.       — Да она и так знает. Мне уже лучше, правда.       Подросток изо всех сил пытался убедить отца, что с ним всё в порядке. Снейп согласился, что лучше оставить мальчика одного. Когда Джеймс захлопнул за собой дверь, Северус осознал, как сильно у него самого разболелась голова. Виски сдавила опоясывающая боль, мысли крутились в беспорядочном круговороте, будто чья-то невидимая рука размешала их огромным половником. Волшебник тряхнул головой. Недомогание, скорее всего, являлось отголоском «змеиной» болезни, к тому же Снейп сильно взволновался из-за сына.       Вечером он позвонил мисс Сайрус и сообщил об инциденте. Скарлетт некоторое время беспокойно сопела в трубку, словно подбирала нужные слова, и наконец сбивчиво объяснила, что когда Джеймсу было девять лет, он получил сотрясение мозга и с тех пор страдает головными болями.       — Врачи говорят, что это остаточное явление и ничего страшного в нём нет. К сожалению, мы ничего не можем с этим сделать.       Она говорила в той же манере, что и Джеймс, пытаясь одновременно успокоить Снейпа и поскорее закончить этот разговор.       — Что же ты мне раньше не сказала? — прорычал Северус. — Я имею права знать, что происходит с моим сыном!       Мисс Сайрус помолчала.       — Прости… Я не хотела тебя расстраивать.       — Что значит «не хотела расстраивать»? Он мой сын! Я должен знать!       — Прости. Для нас это больная тема.       Её печальный голос немного усмирил его ярость.       — Я всё понимаю, но и ты меня пойми. Он мой сын. Я обязан знать, если у него какие-то проблемы. Ему сейчас нужна помощь?       — Нет-нет, с ним всё в порядке.       — Со мной всё в порядке! — раздался на заднем фоне голос Джеймса. Мальчишка, очевидно, стоял рядом с матерью и подслушивал разговор.       Северус чувствовал себя обманутым. В душе кипело бешенство от того, что Скарлетт скрыла от него травму сына. Эта женщина болтала о всякой ерунде, но утаила самое важное, о чём обязан знать каждый уважающий себя отец. А Джеймс тоже был хорош! Не мог раньше предупредить о своём недуге.       Северус нервно прошёлся по комнате. Ярость ещё бушевала в нём некоторое время (волшебник даже свалил стул, когда шагал мимо), но постепенно уступила место аналитике и здравому смыслу. Сайрусы ведь пока мало знали Снейпа и не были обязаны так быстро раскрывать ему все свои секреты. А уж на фоне тех тайн, какие сам Снейп скрывал от Сайрусов, мигрень Джеймса была сущей невинностью. В конце концов, Джеймс явно был не так уж и болен, раз Скарлетт позволяла ему заниматься таким травмоопасным спортом как скейтбординг. К тому же, головные боли часто сопровождали детей в пубертатный период. За годы работы в школе Северус сталкивался и не с такими метаморфозами у своих учеников.       И всё же с мальчишкой было что-то не то. Снейп вспомнил, как Джеймс схватился за голову, пожаловался на боль и в панике потребовал пойти домой. Конечно, ведь дома у него лежали лекарства. Но почему он запаниковал? У Джеймса был такой вид, будто он увидел нечто страшное. Северус вспомнил, как у него самого заболела голова. После столкновения с Нагайной волшебник часто мучился неприятными ощущениями в теле, но когда он провожал Джеймса домой, голова болела как-то по-другому. В этой боли было что-то знакомое, но Северус никак не мог уловить, что именно.

***       После происшествия Джеймс не звонил Снейпу целых пять дней. Учитывая, что до этого мальчишка связывался с ним чуть ли не каждый день, молчание всерьёз обеспокоило зельедельца. Северус не раз собирался позвонить мальчику сам, чтобы осведомиться о его самочувствии, но, стоило ему подойти к телефонному аппарату, как он тут же придумывал повод отказаться от звонка. Стыдно признать, но взрослый волшебник — суровый профессор, хладнокровный шпион, великий лжец и изворотливый притворщик — чувствовал себя до смешного глупо, когда дело доходило до проявления заботы. Северус Снейп умел заботиться, но делал это в до того извращённой форме, что все его благие действия со стороны выглядели либо как абсолютное безразличие, либо как полнейшее вредительство. Если бы Джеймс учился в Хогвартсе, Северус подкараулил бы его в коридоре и, не привлекая к себе внимания, понаблюдал бы за состоянием мальчика со стороны. Либо открыто придрался бы к чему-нибудь, чтобы по реакции посмотреть, как чувствует себя его ребёнок. Либо, если бы Джеймс выглядел совсем плохо, Снейп бесцеремонно схватил бы его за шкирку и оттащил в больничное крыло, не прекращая при этом усиленно плеваться ядом (чтобы никто не дай бог не решил, что ему больше всех надо). Но чтобы просто позвонить и по-человечески спросить — это было выше его сил. Северус ненавидел себя за это, но вновь и вновь находил оправдания своей нерешительности. У Джеймса сейчас экзамены. Он, должно быть, занят. Сейчас звонить слишком рано. А теперь уже поздно.       У мисс Сайрус тоже выдалась занятая неделя. В реке нашли труп известного в Коукворте предпринимателя, и полиция бросила все усилия на поиски преступника. Скарлетт целыми днями моталась из одного конца города в другой, поэтому Снейп не мог с ней встретиться и узнать о самочувствии Джеймса.       Во вторник вечером волшебник наконец-то пристыдил себя за страх проявить чувства и набрал заветный номер. Гудки в трубке тянулись так долго, что Снейп невольно решил, что его сын помер, так и не дождавшись отцовской заботы. Наконец, на том конце провода щёлкнуло.       Голос Джеймса звучал абсолютно нормально: живо, бодро, грубовато. Таким голосом он говорил всегда.       — Как твоя голова? — спросил Снейп.       — Хорошо. Больше не болит.       — Слава богу.       Мужчина сделал паузу. Один из внутренних голосов предложил, что на этом вполне можно завершить разговор.       — Ты мне давно не звонил, — объяснил Снейп свой звонок. — Я уже начал волноваться, вдруг с тобой что-нибудь случилось.       Джеймс помолчал.       — Да нет, всё хорошо. Просто занят был.       «Ну вот, видишь, он был занят».       «А с чего это он вдруг оказался так занят? До боли в башке каждый день по телефону трепался!»       Северуса напрягло, что Джеймс не захотел делиться, чем же занимался всю прошедшую неделю. На том конце провода выжидающе молчали.       — Как твои экзамены? — нашёлся волшебник.       — Вчера последний написал, по истории. В пятницу узнаю результаты.       Голос подростка звучал пространно. Он будто думал о чём-то своём.       Снейп решил, что на сегодня выполнил отцовский долг на сто процентов и потому может со спокойной душой завершить разговор. Джеймс прохладно попрощался и повесил трубку.       Что-то с ним было не так. Северус вернулся в комнату и вновь принялся анализировать случившееся. После того, как у Джеймса заболела голова, подросток старался не смотреть ему в глаза. При этом голова заболела у Снейпа тоже. Волшебник сомневался, было ли это как-то связано с мальчиком или так просто совпало. Не будь Джеймс сквибом, можно было предположить, что он каким-то образом подключился к сознанию Снейпа, испугался увиденного и решил соврать про головную боль, чтобы по-маггловски объяснить отцу своё состояние.       Волшебники часто применяли прямой взгляд, когда воздействовали на чужое сознание. Чаще всего им пользовались легилементы. Но Джеймс абсолютно точно не был волшебником и уж тем более не мог быть легилементом. Даже среди волшебников мало кому давалась столь продвинутая область магии. Как бы Снейп ни хотел обнаружить в Джеймсе хоть какие-то зачатки волшебства, их не могло там быть. Слабенькая надежда, что его сын — непризнанный волшебник, разбивалась об известные Северусу факты о сквибах. Ярчайший пример — выходец из чистокровной семьи Аргус Филч — не проявлял ни малейших магических способностей, несмотря на старательное обучение при помощи «Скоромагии». Что уж говорить о полукровке Джеймсе Сайрусе.       Северус вспомнил, что его сын перенёс сотрясение мозга. При всей своей общительности, и Джеймс, и его мать не спешили поведать Снейпу о травме. Нежелание делиться такими подробностями находило логичное объяснение. Какой семье захочется сообщать только что найденному отцу о проблемах со здоровьем. Должно быть, Скарлетт боялась сообщать Снейпу о «дефекте» Джеймса. Кому нужна мать-одиночка с не совсем здоровым ребёнком?       Северус крутил в голове разные объяснения, но так и не смог прийти к окончательному выводу. Нужно было присмотреться к Джеймсу внимательнее.

***       Мисс Сайрус предложила Северусу встретиться в субботу. На этой встрече Снейп собрался во что бы то ни стало узнать побольше о Джеймсе. Мужчина уже вышел из дома и приготовился трансгрессировать, когда из-за запертой двери раздался телефонный звонок. Скарлетт сердечно извинилась за поздний звонок и сообщила, что её срочно вызвали на происшествие.       — Ничего страшного, — заверил её Снейп. — Давай попробуем в воскресенье.       Неожиданно освободившийся день следовало срочно чем-нибудь занять. В противном случае жертву Нагайны ждали внутренние демоны и приступы болезни. Северус вспомнил, что после восхождения на холм планировал пройтись по району Бёрнингтон, где когда-то жили Эвансы. Ему хотелось посмотреть, что стало с их домом, и отыскать паб «Весёлая черепушка» — надо же узнать, что за одноклассник Скарлетт поселился по соседству.       На границе двух районов — Скэмдауна и Бёрнингтона — лежал крошечный парк. На одном его краю находилась детская площадка, на другой — большая канава. Весной канава наполнялась водой, и в ней заводились лягушки. В этом парке маленький Северус увидел Лили впервые. Она сидела у канавы и ловила лягушек. Лягушки взлетали в воздух от взмаха её руки, но Лили боялась взять их в ладонь, поэтому лягушки несколько секунд барахтались в воздухе, после чего со шлепком падали обратно в воду. Северус никогда не встречал других волшебников своего возраста, поэтому загорелся желанием обязательно познакомиться с необычной девочкой и стал наблюдать за ней. Месяц спустя он осмелился подойти к Лили, когда она с сестрой качалась на качелях. Он сказал Лили, что она волшебница, как и он. Девочка не поверила ему, заявила, что волшебников не бывает. Северус расстроился, но не оставил попыток завязать знакомство и вскоре, когда Лили гуляла уже одна, подошёл к ней опять. На этот раз ему удалось убедить юную волшебницу в существовании магии. А вскоре их знакомство переросло в настоящую дружбу.       С тех пор прошло много лет. Детская площадка почти развалилась, качели проржавели и лишились сиденья. Канаву засыпали песком. Но на другой стороне парка лежал всё тот же Бёрнингтон — такой, каким Снейп запомнил его в детстве: с большими кирпичными домами, светлыми бордюрами, широкими тротуарами. В Бёрнингтоне не было производств. Это был самый обыкновенный спальный район. В детстве двое коуквортских волшебников часто гуляли вместе по его чистым улочкам, покупали один на двоих пирожок с джемом в булочной на Большой садовой улице, искали рогатых жуков и лягушачью икру в леске на окраине района. И улицы, и булочная, и лесок — всё это стояло на своих местах до сих пор. Только на дворе теперь был 1998-й год, один из волшебников давно лежал в могиле, а другой — готовился встретить сорокалетие в болезни и изгнании.       Как Снейп ни старался, ему не удалось отыскать дом Эвансов. По всей видимости, его снесли, потому что на улице, где когда-то жила Лили, стоял дом с совершенно другим фасадом. Северус предположил, что Эвансы продали своё жилище, и новый владелец полностью его перестроил. О том, что любовь всей его жизни когда-либо жила в Коукворте, теперь не осталось никаких свидетельств.       Возвращаться домой не хотелось. В стенах родного дома Северус как никогда чувствовал себя одиноким. Он вышел на проспект и бесцельно побрёл куда глаза глядят. В голове проносились обрывки воспоминаний из детства, юности и молодости. Десятки лет, растраченные на всякую дрянь. Если бы только можно было заполучить маховик времени, Снейп перенёсся бы на тридцать лет назад, нашёл бы себя тогдашнего и как следует прочистил бы себе мозги. Заставил бы себя относиться лояльнее к магглорожденным. Научил бы вести себя вежливее с Лили. Предупредил бы о той опасности, какую сулит общение с любителями тёмной магии. Как много можно было бы исправить, появись у Северуса возможность вернуться в прошлое.       В облаках на горизонте возник просвет, и ослепительные лучи солнца ударили Снейпа по глазам. Он прикрыл их рукой и остановился. Его окружали незнакомые здания. Снейп огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться, где оказался. Со стороны солнца маячила хрупкая мальчишеская фигурка на доске с колёсиками. Мальчишка сгруппировался и подпрыгнул. Скейтборд вскочил на ограждение, пацан проделал длинный изящный слайд и соскочил на тротуар. В этот момент солнце вновь скрылось за тучами, и Северус разглядел ярко-синие волосы.       — Шею не боишься свернуть? — яростно крикнул он фигуре.       Пацан резко остановился и круто развернулся на голос.       — Ты бы хоть шлем надел! — выпалил Снейп. — И так мозгов нет, решил последние отбить!       Джеймс Сайрус обиженно вздёрнул голову.       — Ничего я не решил!       Он слез с доски и взял скейтборд подмышку. Снейп подошёл к нему.       — Что ты тут делаешь? — сердито спросил Джеймс.       — Гуляю, — буркнул Северус.       — Разве ты не встречаешься сегодня с мамой?       — Её на происшествие вызвали.       Джеймс промычал многозначительное «А-а-а» и, потупив взор, переминулся с ноги на ногу. Его ноздри раздувались от сердитого сопения. Снейп мысленно пожалел, что сорвался на сына. В своём деле Джеймс был профи и вряд ли мог получить серьёзную травму. Но средствами защиты он пренебрегал очень напрасно.       — Не против, если я пройдусь с тобой? — осторожно спросил Снейп.       Подросток повёл плечами, показывая, что не возражает. Северус заметил, что в его присутствии Джеймс заметно напрягся и стал вести себя так, как будто они только познакомились: замкнуто и зажато. Возможно, он всё ещё сердился, что Снейп осадил его за трюк. Они прошли молча несколько домов.       — Как твои экзамены? — поинтересовался Северус, желая расшевелить мальчишку. Спрашивать о самочувствии он не решился. Столь пристально внимание к здоровью Джеймса могло показаться подозрительным.       — Всё сдал.       — Хорошо. Результаты уже известны?       Джеймс немного оживился.       — Да. У меня по математике «А».       — Молодец. А что по химии?       — «С».       Снейп быстро перебрал в памяти, что означает буква «С» в маггловской системе оценок. Кажется, магглы просто использовали первые буквы алфавита: «А», «В», «С», «D»… Значит, «С» в переводе на хогвартскую систему означало «удовлетворительно». Снейп мысленно выругался. Чтобы сын гения зельеделия получил «удовлетворительно» по химии?!       — Я просто счастлив! Думал, вообще всё завалил! — с привычным энтузиазмом затараторил Джеймс. — Но там были задачи, похожие на те, которые мы разбирали. Я, наверное, их правильно решил. Так что спасибо тебе!       «Спасибо? Да тебя прибить надо за то, что ты такая бестолочь!»       — Рад, что ты хоть что-то решил, — по привычке съязвил Снейп. — А вот если бы ты меня послушал, написал бы гораздо лучше.       — Нет, не написал, — беспечно отмахнулся подросток. — Перельман бы всё равно меня завалил. «С» хорошая оценка. Меня всё устраивает.       Бестолочь звёзд с неба не ловила. Оценки по остальным предметам тоже не вызывали повода для гордости: «С» по литературе, «С» по биологии. «В» по английскому и истории. Только за математику и информатику Сайрус-младший получил уверенные «А» — «превосходно». При этом голос подростка звучал так, будто превосходно он сдал все экзамены и теперь его берут в лучший университет страны.       — На твоём месте я бы так не радовался, — строго заметил Северус. — В следующем году учиться будет ещё сложнее, а если ты собрался получать нормальную профессию, тебе уже сейчас надо браться за ум.       Джеймс отнекнулся, сославшись на каникулы. Впереди его ждали ещё три года обучения, и лишь потом — выбор университета. Снейп никогда не понимал, почему для освоения профессии магглам не хватало школьной программы. После школы они четыре года протирали штаны в университете, а после ещё зачем-то шли учиться магистратуру, аспирантуру и прочие непонятные регалии, которые требовались больше для пафоса, нежели для практического применения.       Отец и сын вышли на просторный бульвар и двинулись к реке. Прогулка развязала Джеймсу язык. Когда они проходили мимо химчистки, он поведал Северусу, как однажды наткнулся здесь на подозрительного мужика, похожего на бандита с ориентировок, и осмелился проследить за ним до автобусной остановки. Там незнакомец поймал такси и укатил в неизвестном направлении.       — Я тогда так увлёкся, что совсем забыл номер такси запомнить. Мама всегда говорила, что надо обращать внимание на номера.       — Ты не боялся, что он тебя заметит? — сурово спросил Снейп.       Джеймс ухмыльнулся.       — Нет. Но я тогда совсем мелкий был. Не думал, что он может меня увидеть и прибить.       — Не делай так больше, — строго сказал Снейп. — Ещё нарвёшься на какого-нибудь урода.       — Не нарвусь. Я теперь осторожный.       Они вышли к набережной — пожалуй, самой красивой улице Коукворта. Широкая, вымощенная белым камнем, набережная была любимым местом отдыха горожан и летом собирала толпы гуляющих. Но в эту субботу погода выдалась пасмурной, и Снейп с Джеймсом оказались одними из немногих, кто прохаживался вдоль реки. С северо-запада порывами налетал холодный ветер. Джеймс поёжился и натянул на голову капюшон толстовки.       — Говорят, опять лето холодное будет, — с досадой протянул он. — В прошлом году всё время дожди шли. Ещё и этот туман.       — Какой туман? — не сразу сообразил Северус.       Джеймс рассказал про странную холодную дымку, которую периодически замечали в разных частях Англии. А ведь Снейп даже не задумывался, сколько дементоров во время войны слетелось в Британию из Азкабана.       Они остановились около моста. Джеймс облокотился на перила и некоторое время задумчиво глядел вдоль реки. В объёмной толстовке он казался ещё более хрупким и костлявым. При этом у мальчишки было довольно изящное телосложение — этим он был обязан генам матери.       — Что ты думаешь про те загадочные убийства? — неожиданно спросил Джеймс у Северуса.       Снейп вздрогнул. Это был первый раз, когда его сын упомянул связанные с магическим миром события.       — Какие убийства? — он сделал вид, будто не понимает.       — Ну, про которые в новостях всё время говорили. Которые по всей стране были.       У Снейпа перехватило дыхание. Он выдержал паузу, собираясь с мыслями. По интонации Джеймса не было понятно, к чему подросток завёл этот разговор.       — Ничего не думаю, — безразличным тоном произнёс Северус. — Почему ты спрашиваешь?       Джеймс помолчал. Его изумрудные глаза неподвижно пялились вдаль.       — Мама вела одно такое дело. Они тётку нашли, как раз на этом мосту. Сказали, у неё внезапно остановилось сердце, но не понятно, от чего. Тётка ведь молодая была.       От волнения сердце Снейпа забилось так сильно, что тоже готово было вот-вот остановиться. Он мысленно заставлял себя успокоиться, памятуя, с какой лёгкостью делал это раньше, но вместо этого его охватывала всё большая тревога.       — И, что самое главное, — продолжал Джеймс, — у остальных жертв та же фигня. Остановка сердца и никаких насильственных следов.       — Да, я слышал про эти смерти, — сказал Снейп буднично-безразличным тоном. — Действительно, странные случаи. Но почему все решили, что это именно убийства? Я слышал версию, что это какая-то болезнь…       Джеймс повернул голову. Его зелёный взгляд на мгновение встретился с глазами зельедельца. Северусу показалось, что в этот момент что-то тронуло его за затылок. Мальчишка опустил глаза и стал бесцельно катать камушек носком кроссовка.       — Мама сначала считала, что это какой-то новый наркотик, который в крови не обнаруживается. Но все жертвы были нормальными людьми, не наркоманами. Поэтому мы с мамой пришли к выводу, что это убийства. Только вот не понятно, как их убивали и за что. Между ними же никакой связи нет.       Снейп никак не мог взять в толк, зачем мальчишка ни с того ни с сего заговорил про преступления Тёмного Лорда. Возможно о том проклятом годе ему напомнил вид моста, на котором нашли бедную женщину. Но бдительный скептик в глубине души подсказывал опытному агенту, что дело было далеко не в разговорчивости сына.       — Есть такие вещества, которые быстро разлагаются в крови, поэтому их нельзя обнаружить, — высказал «предположение» Снейп. — Возможно, эти люди отравились каким-нибудь новым лекарством.       — Мама отрабатывала эту версию, — кивнул Джеймс. Его взор был по-прежнему прикован к камушку под ногами. — Но у тётки никаких лекарств дома не нашли. И у других людей тоже.       Джеймс поднял голову и, избегая взгляд Снейпа, обернулся к реке. На его лице появилось пространно-задумчивое выражение.       — Знаешь, в этом деле так много странностей. И пропажи, и смерти. И этот туман… Помню, мама говорила, что многие её знакомые боятся даже из дома лишний раз выходить. Даже тётя звонила, мамина сестра — мы с ней уже сто лет не общаемся. Спрашивала, живы ли мы и как у нас дела.       Северус слушал откровения Джеймса и чувствовал, как изнутри его сковывает льдом. Он впервые узнал, как выглядела магическая война глазами магглов. И самое ужасное было то, что живыми свидетелями этого события стали его сын и мисс Сайрус.       — Мы с пацанами тоже думали, что это такое, — спокойно продолжал Джеймс. — Рэндольф говорил, что это инопланетяне. Дэн считал, что это учёные открыли портал в параллельный мир и оттуда наползли демоны, которые из людей высасывают души. Он фанат Стивена Кинга, как раз «Мглу» прочитал.       — А что думаешь ты? — вырвалось у Снейпа. Ему было страшно взглянуть на сына.       Джеймс помолчал.       — Не знаю… Я не верю во всю эту мистику. Скорее всего, это правда какой-то препарат, которым люди травятся. Но знаешь… — он закусил губу, — иногда мне кажется, что мы — не одни в этом мире.       — Что ты имеешь в виду? — страшно прошептал Северус.       Джеймс многозначительно поглядел в небо.       — Мне кажется, кроме нас есть ещё какой-то разум. И он ведёт с нами борьбу.       Снейп стоял как оглушённый. Неужели Джеймс действительно чувствует, что существует другой мир?       Он посмотрел вверх. По небу тяжело ползли тёмно-серые клубистые тучи. Джеймс вдруг резко рассмеялся:       — Пап, да расслабься. Это же бред! Просто у меня нет других объяснений.       Он бросил скейтборд на асфальт, вскочил на доску и покатил по дороге.