Наизнанку

      Утром повод идти в магическую лечебницу рассосался сам собой. Двенадцатичасовой сон подействовал на волшебника крайне благотворно: он проснулся бодрым, с совершенно ясной головой. По иронии судьбы, так случалось всякий раз, когда Северус давал себе слово сдаться целителям святого Мунго. Мужчина вновь позволил себе обмануться, восприняв улучшение самочувствия как добрый знак, и охотно отложил поход в больницу до следующего припадка.       На кухне его встретила грязная кастрюля из-под вчерашних макарон, немытая тарелка с остатками не поместившегося в желудок ужина и печальный холодильник, отстёгнутый от розетки, с кромешной темнотой внутри. Пока Снейп вынимал из зачарованного кухонного шкафчика продукты для завтрака, его внезапно осенило, что ему совершенно не стоило столько времени возиться с наложением на шкафчик морозильных и расширительных чар. Что мешало точно также зачаровать холодильник? То, что такая очевидная вещь не пришла ему в голову в первую очередь, вновь заставила Северуса убедиться, как же сильно он был болен. Непозволительно болен для человека, который почти три года успешно ходил по лезвию ножа. Однако зельеделец уже так настроился не идти в святого Мунго и не раскрывать своё воскрешение, что тревожная мысль о повредившемся рассудке вскоре вытеснилась другими проблемами. Снейп по-прежнему зависел от работы в библиотеке, точнее от тех скудных денег, которые ему выплачивали за этот тоскливый, разлагающий мозг вид деятельности.       Волшебник наспех пожарил яичницу, закинул её в себя с неожиданным аппетитом и мыслью, что не стоит так уж отрицать целебные свойства сна, и стал собираться на вынужденную работу. В кабинете его взгляд упал на ингредиенты для сыворотки правды, которые из-за слабости не удалось убрать накануне. Дав себе на размышления несколько секунд, Снейп распихал часть ингредиентов по карманам и направился к выходу.       За ночь Паучий тупик почти просох. Бóльшая часть воды стекла в канализационные щели. Северус беспрепятственно вышел из дома, не боясь провалиться по колено в лужу, запечатал дверь и, убедившись, что его никто не видит, трансгрессировал.       Как бы сильно бывший профессор зельеделия не противился своей новой профессии, с наступлением осени работать в библиотеке стало чуточку интереснее. Во всяком случае, в неё стало заходить больше посетителей. Если летом, в мёртвый сезон, библиотеку посещали в основном скучающие пенсионеры, то теперь основную массу читателей составляли маггловские школьники. Дети просили произведения классиков и писателей двадцатого века, очевидно, проходимые по школьной программе, либо всякую чушь вроде подростковых приключенческих романчиков или тупых комиксов, где на каждой странице мелькают одни и те же рожи с нелепыми выражениями лиц. Чуть реже приходили студенты, по большей части из Коуквортского технического колледжа. Эти ребята искали узкоспециализированную литературу для своих рефератов и курсовых работ. Порой названия требуемых в колледже книг звучали до того заковыристо, что Снейп не всегда понимал, в какой части библиотеки это искать и существует ли рассматриваемое в книге явление в природе.       Когда посетителей не было, Северус быстро расправлялся со своими немногочисленными библиотекарскими обязанностями вроде переноса данных в компьютер или сортировки формуляров и всё оставшееся время посвящал собственным научным изысканиям. Статус единственного волшебника во всём здании изрядно развязал ему руки. Снейп настолько освоился в непопулярной у местных жителей библиотеке, что начал проводить часть экспериментов прямо на рабочем месте. Для этого зельеделец самолично выделил себе уголок в архивном отделе, куда заходили разве что во время инвентаризации, обложил его магглоотталкивающими чарами и потихоньку варил там некоторые несложные растворы, которые потом приносил домой и использовал уже в серьёзной, ресурсозатратной части исследований.       На этот раз приготовление зелья — сыворотки правды — пришлось оставить в качестве домашней заботы. Когда Снейп переступил порог зала выдачи литературы, то наткнулся на своего сменщика, Боба Брауна. Мистер Браун сидел за кафедрой перед компьютером и увлечённо стучал пальцами по изношенной клавиатуре.       — Что вы здесь делаете? — резко спросил Снейп, остановившись в дверях.       От неожиданности мистер Браун аж подпрыгнул.       — А, Северус, это вы. Как вы меня напугали.       Он почесал свою короткую бородку. Эта бородка неимоверно раздражала Снейпа, вернее, он бы в жизни не стал забивать голову подобной ерундой, если бы не выбрал Брауна в качестве источника биоматериала для оборотного зелья. При всей природной неряшливости и наплевательском отношении к своему внешнему облику, волшебник питал иррациональную брезгливость к растительности на лице, поэтому в шкуре Брауна чувствовал себя не совсем уютно. Однако других кандидатур для перевоплощения пока не находилось, и Снейп со скрежетом зубов довольствовался тем, что имелось.       — Разве сегодня не моя смена? — с холодной подозрительностью спросил волшебник, подступая к кафедре. В душе закралось гадливое подозрение, что его уволили.       — Ваша, — развеял его подозрения Браун. Его пальцы снова энергично забарабанили по клавиатуре. — Просто у меня сломался компьютер, и пока его чинят, я решил поработать немного здесь. Вы же не против? — он невинно поглядел на Снейпа поверх монитора.       Северус стиснул зубы и заставил себя проглотить подкатившее к горлу ругательство. Помимо работы в библиотеке, Боб Браун увлекался писательством и уже год трудился над своей первой книгой, которую планировал отнести в местное издательство после Рождества. Словесно прогонять коллегу из библиотеки Северус не имел права. Во-первых, у него не было таких полномочий, да и на это работу он устроился гораздо позже Брауна. А во-вторых, качестве бонуса к мизерной зарплате сотрудники библиотеки могли неограниченно пользоваться книгами и техникой, так что у Брауна было вполне законное основание пользоваться компьютером, пока нет читателей. Если только отпугнуть его магглоотталкивающими чарами?       Снейп пролез за кафедру, прошёл в конец ряда, чтобы Браун его не видел, и обернулся, крепко сжав в кармане волшебную палочку. Мистер Браун монотонно клацал по клавиатуре, не обращая на его присутствие ни малейшего внимания. В своём растянутом вязаном свитере с ромбиками, с распушённой бородкой и всклоченными волосами Боб Браун как никто другой походил на магоучёного, интересующегося всякой дрянью вроде хагридовых соплохвостов. Зельеделец ослабил хватку вокруг палочки. Прежде чем выгонять надоедливого коллегу, стоило пополнить запасы его волос — Хагрид мог ответить в любой момент.       Северус бесшумно подкрался к мистеру Брауну сзади и уже собрался выхватить палочку, чтобы незаметно срезать с беспечного писателя немного волос, как тот бросил ему, не отрываясь от монитора:       — Слышали, в Дервинскую галерею работы Поллока привезли?       Снейп замер, держа палочку наполовину вытащенную из кармана.       — Что привезли?       Браун вздрогнул, не ожидая услышать его голос у себя над ухом.       — Ох, вы здесь. Вам надо шпионом работать. Так бесшумно ходите, — он обернулся через плечо. — Я говорю, картины привезли. Джексона Поллока.       — Понятия не имею, кто это.       Боб Браун мгновенно оставил несчастную клавиатуру и круто развернулся в кресле.       — Да вы что! — он в изумлении разинул рот. — Это же известный американский абстракционист! Между прочим, весьма любопытная фигура в изобразительном искусстве. Он писал на огромных холстах, размером со стену. — Боб широко расставил руки, показывая масштаб картин.       Судя по его интонации, не знать абстракциониста Поллока было всё равно, что не знать Селестину Уорлок. Северус с трудом подавил воспламенившийся в груди гнев от того, что какой-то вшивый маггл пытается уличить его в культурном невежестве, и холодно процедил:       — Я не интересуюсь абстракционизмом.       Мистер Браун удивлённо приподнял бровь и рассеянно протянул:       — А, да? Ну ладно. Мне показалось, что вы в курсе. — Он развернулся обратно к монитору. — В наши края не часто привозят подобные редкости.       Его пальцы торопливо застучали по клавиатуре. Приподнявшись на цыпочках, Снейп бегло прочёл то, что уже отображалось на мониторе: «Мистер Роджерс обмакнул кисть в охре и нанёс на холст несколько неровных мазков». Так вот почему Браун интересуется всякими абстракционистами. Про художников пишет.       В коридоре хлопнула входная дверь. Кто-то вошёл в библиотеку, старательно вытер ноги о половую тряпку, выступавшую в роли придверного коврика, и зашаркал в зал. Несколько мгновений спустя перед кафедрой образовалась дряхлая фигура постоянного читателя библиотеки — пенсионера Ллойда МакФеста. Старик пошамкал беззубой челюстью в качестве приветствия, снял с плеча котомку и принялся шумно рыться в её содержимом. Снейп с нетерпеливым видом подождал, пока МакФест извлечёт из недр котомки томик собраний сочинений Джона Пристли.       — Вот, хочу сдать, — трясущаяся рука пенсионера положила томик на кафедру.       Снейп раздражённо взял книгу и толкнул мистера Брауна в плечо. Тот вздрогнул и засуетился, освобождая ему место за кафедрой. Заняв кресло, Северус подтянул к себе коробку с читательскими книжками и стал торопливо перебирать их пальцами в поисках нужного.       — Слышали, в Дервинскую галерею работы Поллока привезли?       Волшебник стиснул зубы и протяжно выдохнул: «Игнорируй их».       — Ась? — Ллойд МакФест облокотился на кафедру. — Чаво привезли?       Боб Браун повторил то же, что минуту назад говорил Снейпу. Как назло, пенсионер оказался куда подкованнее в культурном плане и тут же выдал:       — А, вы про этого бездарного алкоголика? Нашли, кого привозить! Он же только краску зря переводит.       — Ну зачем вы так? — обиделся мистер Браун. — Между прочим, он целое направление создал — «живопись действия». Её ещё «дриппинг» называют.       — Дриппинг-триппинг, слова-то какие модные. Только это не отменяет того, что Поллок ваш — бездарность. Вот Кандинский, — пенсионер важно поднял палец, — вот это был художник!       Спор о том, является ли Джексон Поллок бездарностью или непризнанным гением, затянулся настолько, что Снейп устал игнорировать рассуждения двоих ценителей абстракционизма. Боб Браун аргументировал тем, что при всех своих недостатках Поллок сумел найти отклик у критиков и заставил мир говорить о себе. Ллойд МакФест же парировал, что разговоры мира никак не характеризуют талант художника и что прославился Поллок в первую очередь эпатажем, а это уже указывало на его скудные творческие способности.       Хотя зельеделец понятия не имел, как выглядят картины в жанре абстракционизма, аргументы старика казались ему более убедительными. У него даже возникло желание ознакомиться с творчеством обсуждаемого художника, чтобы иметь возможность высказать своё мнение. Само слово «абстракционизм» уже подталкивало к заочному выводу, что направление с подобным названием имеет мало общего с нормальным искусством. По правде говоря, Снейп вообще плохо разбирался в искусстве — его интересы лежали далеко за пределами сферы развлечений. Однако в сознании аскетичного интеллектуала всё же существовал некий эталон картин, которые он мог бы назвать хорошими. Взять хотя бы движущиеся портреты — люди на них так похожи на живых, что порой можно решить, будто смотришь на зеркало. А вот как бы выглядела абстрактная движущаяся картина, Снейп пока не мог представить.       Познания Ллойда МакФеста простирались намного дальше абстракционизма. За время спора с Брауном пенсионер успел упомянуть столько неизвестных терминов и имён, что Северус вскоре потерял суть спора: импрессионизм, Дали, Рембрандт, рдяный цвет, голландские живописцы.       Прошло, наверное, минут сорок, прежде чем оба оппонента наконец выдохлись. Каждый остался при своём мнении, но из вежливости согласился друг с другом. Ллойд МакФест протопал в читальный зал, ещё полчаса выбирал себе новую книжку — на это раз его выбор пал на собрание пьес Лопа де Веги — и, распрощавшись с обоими мужчинами, зашаркал восвояси.       — Почему нельзя сразу набрать много книг? — сварливо спросил Снейп у Брауна. — Он специально берёт по одной, чтобы чаще сюда ходить?       Волшебник сунул в коробку почти полностью заполненную карточку МакФеста.       — Боится, что забудет что-нибудь вовремя сдать, — беспечно отозвался Боб. — У него с памятью плоховато стало.       — А, так вот почему он часто берёт одно и то же.       Мистер Браун сочувственно вздохнул.       — Да, старость не радость. У него это недавно началось. У него же ещё дом сгорел в девяносто третьем! Представляете? Сколько же там ценных вещей было. А книг? Целая библиотека, побольше нашей.       Известие о сгоревшем доме старика несколько умерило раздражение Снейпа, превратив его в некоторое подобие сочувствия.       — Где же он теперь живёт?       — В общежитии. Ему там комнату дали. А раньше он работал в музее прикладных искусств. Читал лекции по истории, по литературе. Помню, нас школьниками часто водили туда на экскурсию.       Тот факт, что Коукворте есть музей, стал для Снейпа настоящим открытием. Волшебник всю жизнь полагал, что его родной город состоит исключительно из промзон и унылых жилых кварталов.       — У нас и галерея есть, — гордо заявил Боб Браун на его уточнение. — Вы что, не знаете? Помните, какой был скандал, когда оттуда картину Марка Кука украли? Снейп был уверен, что Марк Кук — это тоже какой-то всемирно известный среди магглов художник, однако на деле этот человек оказался всего лишь местным дарованием. Новость о существовании в Коукворте какого-никакого художника, картины которого даже выставлялись в галереях, удивляла не меньше. Насколько Снейп знал, из талантливых коуквортцев можно было выделить разве что главного инженера, работавшего на консервном заводе. Он придумал какую-то машину для быстрого закатывания банок. Во времена детства Северуса про этого инженера писали во всех газетах, а его отец, даже будучи в нетрезвом состоянии, уважительно называл инженера «сэр».       — Этот Кук, на самом деле, и впрямь не очень хороший художник. Когда он только появился, его работы раскритиковывали в пух и прах. Но потом, что в 1977-м году Кук написал картину «Рождение жизни», которую и выставили у нас в галерее. Картина вышла странной, но так как в наш городок редко привозят что-то стоящее, её там оставили. Всё-таки земляк написал, а не кто-нибудь. И вот висела эта картина, висела, никому до неё не было никакого дела. Но однажды в галерею залезли и украли её.       — И кому она понадобилась, если, как вы говорите, Кук — бездарность?       — Вот мы все тоже сначала гадали, кому она понадобилась. Самое главное, что кроме этой картины больше почти ничего и не взяли. Так, по мелочи: золотые статуэтки, вазу из хрусталя… Тем не менее, началось расследование, стали искать похитителей. А пока их искали, среди ценителей искусства пошёл слух, будто украденную картину перепродали заграницу и теперь на чёрном рынке за неё борятся французские коллекционеры. Так что наша местная аристократия тут же кинулась скупать у Кука другие картины.       Действия аристократов выглядели так нелепо, что Снейп невольно усмехнулся:       — Так он, наверное, сам у себя эту картину и украл. Чтобы цену набить.       — Верно, — энергично закивал Боб. — Правда это только через полгода выяснилось. Кук, оказывается, тесно дружил с дочкой директора галереи. Ну как дружил… сами знаете, как с дочками директоров дружат. И когда Кук разбогател на продажах картин, подружка ему стала не нужна. Естественно, девочка обиделась. Да так сильно, что растрепала всем, как Кук попросил её «украсть» картину, как на заработанные деньги обещал с ней вместе уехать и всё такое.       — Идиоты.       — Да уж. На что только люди не идут ради денег.       — И что с ними потом случилось?       — Как что? Суд. Владелец галереи, конечно, пытался дело замять, всё-таки дочь замешана. Но её всё равно осудили, хотя и условно. Потом она уехала в другой город, и что с ней случилось, никто не знает. А Кук после разоблачения и суда спился.       — Весёлая история.       Боб Браун усмехнулся и развёл руками: «А что вы хотели? Коукворт!» Он уселся за компьютер и вывел на экран вкладку со своим будущем шедевром. Зал вновь наполнился быстрым клацаньем по клавишам. Северус вдруг осознал, что от всей этой болтовни у него страшно разболелась голова. Звук клавиш только добавлял раздражения. Волшебник вынул палочку и наконец осуществил то, что хотел сделать утром. Боб Браун тут же прекратил стучать, сохранил файл и стал деловито собираться.       — Уже уходите? — с издевательской ухмылкой спросил Северус.       — Да. Что-то не пишется ничего. Пойду домой.       Когда дверь закрылась за плотной фигурой коллеги, Снейп откинулся на спинку стула, закинул голову и с наслаждением закрыл глаза. Тишина. В голове беспорядочно крутились обрывки фраз Брауна: про Поллока, про Кука, про абстракционизм… «Интересно, а Скарлетт нравится абстракционизм?» Тут он осознал, что никогда не был в галерее. А ещё совсем не помнил город Дерви. Снейпу довелось побывать там всего раз, в восьмилетнем возрасте, когда его мать, поддавшись на всеобщие восторги по поводу только что открывшегося там торгового центра, поехала с ним поглазеть, как живут соседи. Денег на покупки у женщины не было, поэтому мать с сыном просто прошлись по торговому центру, как по музею, изучили улицу, на которой этот центр располагался и трансгрессировали домой. Дома их встретил отец, который начал орать, почему они ничего не купили пожрать.       Остаток дня прошёл практически без происшествий. В третьем часу библиотеку наводнила толпа школьников лет десяти, все с одним и тем же списком литературы. Снейп сделал вывод, что имел дело с выходцами из одного класса. По поведению маггловские школьники ничем не отличались от хогвартских болванов: также громко хихикали друг над другом, пересказывали тупые шутки, толкались, наступали друг другу на пятки. Все дети были одеты в одинаковую школьную форму: бурые жилетки поверх белых рубашек и чёрный низ — брюки у мальчиков и юбки у девочек. Почему-то Северус сразу задумался, что ни разу не видел школьную форму на своём сыне. Джеймс в любое время являлся к нему исключительно в джинсах, почти всегда рваных, и в футболках с разными рожами.       Последнему мальчику не хватило пары книг, из-за чего тот взял и разревелся. Зельеделец в ступоре уставился на дитё, туго соображая, накричать на него или предпринять попытку успокоить. Успокаивать суровый социофоб не умел, да и особо не доводилось: хогвартские ученики узнавали о его характере, едва переступали порог замка, и все сопли-слёзы распускали как можно дальше от подземельной бестии. Безэмоциональным тоном Снейп предложил мальчику сходить в другую библиотеку. К его раздражению, ребёнок, хныкая, заявил, что не знает, где это, а учитель сказал взять книги именно здесь.       — Что за бред? Какая разница, где их брать?       Снейп взял лист бумаги, чтобы начертить план, как дойти до другой библиотеки, но тут понял, что не знает, если в Скэмдауне ещё библиотеки. Заводские работяги, некогда составлявшие основное население района, читать не любили.       Школьник уходить не собирался и продолжал реветь. Плач изрядно действовал Северусу на нервы, однако слова, что мальчикам плакать не положено, на дитё совершенно не действовали. Выгонять же его магглоотталкивающими чарами бывший школьный профессор не решился.       — Есть другая библиотека в соседнем районе. В Бёрнингтоне, знаешь? Сходи туда.       — Мне мама не разрешает далеко ходить одному.       — Ну так сходи туда с мамой!       Школьник поднял на Снейпа красные глаза и ещё сильнее засопел:       — Она всё время на работе.       — Ну, пусть тебя отец сводит.       Школьник шмыгнул носом:       — А у меня нет папы.       Северус выдержал паузу. Распыляться на сочувствия было не в его стиле, да и большой трагедии он тут не видел.       — Раз такое дело, пусть твоя мать найдёт для тебя минутку. Так и скажи ей, что в нашей библиотеке нужной книги нет, надо идти в другой район. Если она запрещает тебе ходить одному, то пусть идёт за книгой сама!       Мальчик поджал губы. Его лицо выражало немое несогласие с предложенным планом, однако волшебник ещё не растерял ауру склочного, опасного для школьников человека, поэтому спорить с ним ребёнок не стал. Нацепив рюкзак, он потоптался немного у кафедры, словно ожидая, что книга всё-таки отыщется и сейчас выпрыгнет откуда-нибудь из ящика. Чуда не произошло, и школьник наконец потопал к выходу. Северус проводил его молчаливым взглядом.       Ситуация казалась ему довольно странной. В семье, состоящей из одного родителя, ребёнок просто обязан быть самостоятельным и уметь ориентироваться в городе. Бёрнингтон находился не так далеко, чтобы идти туда исключительно в сопровождении взрослых, а уровень безопасности в Коукворте за последние двадцать лет сильно подрос. Вот когда Снейп был ребёнком, шататься по городу одному действительно не стоило, особенно когда тебе всего восемь или девять. Парадокс заключался в том, что именно тогда одиноких детей на улицах того же неблагополучного Скэмдауна хватало с лихвой. Снейп сам, будучи сопливым семилеткой, облазил все местные заброшки и максимально мрачные закутки, где его не убили или не сделали с ним ещё что похуже лишь по счастливой случайности. Но то был Скэмдаун. В соседнем Бёрнингтоне, где жила Лили, было намного безопаснее, и там детей на улицах было ещё больше. Никто за ними не следил, можно было шататься по дворам до поздней ночи. Теперь же, когда суровые времена давно прошли и всяких бандитов, пьяниц и наркоманов в Коукворте стало гораздо меньше, нынешние родители наоборот почему-то решили, будто их детей на каждом углу поджидает страшная опасность. Бывали, конечно, и исключения. Взять тех же Сайрусов. Судя по рассказам Джеймса, Скарлетт не сильно напрягалась, где её сын проводит время после школы, и начинала беспокоиться лишь к вечеру, ближе к девяти. Северус не мог её осуждать: мисс Сайрус воспитывала Джеймса одна. И от того ситуация в семье маггловского школьника становилась ещё непонятнее.       Остаток дня мужчина провёл в архиве за варкой заготовки для будущего веритасерума, с помощью которого можно было проверить действенность контр-сыворотки. В его нынешнем положении получить патент на контр-сыворотку не представлялось возможным, да и легальность такого изобретения до сих пор оставалась под вопросом. Тем не менее Северус жаждал во что бы то ни стало довести новое зелье до ума. Анти-сыворотки правды в волшебном мире существовали, но все они отличались побочными эффектами и другими недостатками. Его же зелье было лишено подобных неприятностей. И хотя Снейп понимал, что другим волшебникам о таком средстве знать нежелательно (никогда не знаешь, в какие руки попадёт твоё изобретение), иметь в наличии анти-сыворотку правды для воскресшего изгоя и подонка было очень кстати.       В половине седьмого мужчина вернулся домой. Кое-как сварганил себе ужин (рис с кетчупом и тушеным мясом из консервов) и продолжил трудиться над зельем уже в кабинете. Сыворотка правды готовилась долго, но её эффективность зависела от того, насколько точно рассчитать ингредиенты в самом начале. Когда нужная пропорция была подобрана, Снейп поочерёдно закинул в котёл всё необходимое и наколдовал постоянный огонь, который предусмотрительно огородил волшебным щитом, чтобы случайная искра не попала на окружающие предметы и не спалила его жилище подобно дому мистера МакФеста. Зелье мерно забулькало в котле, постепенно приобретая белый цвет. Этот цвет впоследствии полностью исчезал, и веритасерум становился кристально прозрачным.       Поставив зелье вариться в безопасное место, Северус провёл еще пару часов за готовкой общеукрепляющего и противорвотного зелий. Первое он продолжал пить, хотя и не был уверен в его эффективности, а вторым хотел запастись на всякий случай — недавний приступ остро напомнил, как летом его по полдня выворачивало наизнанку. Волшебник обратил внимание на часы, лишь когда в желудке вновь неприятно засосало. Стрелка показывала пятнадцать минут десятого. В былые годы Северус мог работать всю ночь, но теперь предпочитал отправляться на отдых до полуночи, чтобы не переутомляться и не провоцировать болезнь. Зельеделец вернулся на кухню и по привычке раскрыл холодильник. Тёмные пустые полки сиротливо уставились ему в ответ.       «Надо завтра зачаровать холодильник», — он закрыл дверцу и подошёл к кухонному шкафчику, в котором теперь покоились продукты. Обращаться к техническому мастеру не хотелось. Во-первых, не стоит пускать в дом маггла. А во-вторых — ремонт явно не оправдает своих денег, коих теперь у мужчины было мало. К тому же, обращаться за помощью к магглам волшебнику — это просто удар ниже пояса.       Пока в кастрюле варилась новая порция риса, Северус сидел за столом и без особых мыслей рассматривал грязную тарелку, оставшуюся после предыдущей трапезы. Беловатые рисинки, частички консервов и размазанные остатки кетчупа сливались в причудливом узоре, в котором виделась голова лошади, дорога в форме зигзага и пятно крови. В школьные годы Снейп не изучал прорицания, предпочтя им более сложные точные науки — нумерологию и древние руны. Однако гадания на кофейной гуще были очень популярны среди его однокурсниц. Девочки часто собирались в слизеринской гостиной в уголке у камина, запасались кружками чая и делали друг другу предсказания таким громким шёпотом, что их было слышно на другом конце гостиной, из-за чего Снейп в конце концов взбешивался и уходил читать в коридор. Читать в спальне не всегда удавалось — там неизменно кучковались соседи по комнате с идиотскими играми, гоготом и издёвками в его адрес.       «Извилистая дорога означает сложный жизненный путь. Пятно крови — что тебя ждёт много потерь. А лошадь? Что символизирует лошадь?» Северус посидел немного в прострации, тупо пялясь в тарелку. Затем резко тряхнул головой: «Ты что, совсем? Какая лошадь? Какая кровь?! Это просто грязная тарелка!»       Он с раздражением схватил тарелку и подошёл к раковине. Там лежала ещё одна тарелка, оставленная со вчерашнего вечера. Кусочек макаронины так сильно присох к ней, что жёсткая вода с сильным запахом железа никак не могла с ней справиться. На помощь вновь пришла магия — за то время, что зельеделец прожил дома, он вспомнил столько домашних заклинаний, сколько не применял за всю свою жизнь. Эванеско в момент уничтожило абстрактную картину с пятном крови, зигзагом и лошадиной башкой. Несколько секунд Снейп рассеянно глядел на чистую тарелку, словно в ней только что промелькнуло что-то важное. Абстрактная картина. В голове тут же зазвучали обрывки спора Брауна и мистера МакФеста о Джексоне Поллаке, картины которого привезли в Дерви.       Северус колебался. С одной стороны, погода уже не позволяла проводить со Скарлетт много времени на улице. Ходить по пабам надоело и било по карману. Но с другой стороны, приглашать её в галерею на выставку художника, которого один маггл считал гением, а другой — бездарностью, было боязно. А ещё боязнее было в принципе приглашать её в какое-то конкретное место. Снейп никогда этого не делал. Всегда звонил Скарлетт с размытым предложением «встретиться как-нибудь», после чего она сама назначала место, а дальше он ориентировался по ситуации. Но так, чтобы сказать ей в лоб: «Пойдём в галерею» — это находилось слишком за пределами его зоны комфорта.       Переполненный сомнениями, Северус прошёл в коридор, где на комоде покоился телефонный аппарат, и в нерешительности снял с рычага трубку. Каждый раз, когда он набирал заветный номер, его охватывали юношеская робость и страх отказа. В ушах сразу начал вопить внутренний голос, требующий немедленно положить трубку и убеждающий, что в его возрасте и положении пытаться развивать отношения с леди глупо и заранее обречено на провал. Снейп не мог себе объяснить, почему общение с женщиной вызывало у него такую панику, тогда как с каким-нибудь Тёмным Лордом он вёл себя так, словно его не собираются убивать, а пригласили в офис на рутинное деловое совещание.       Мягкий голос на другом конце провода мгновенно вырвал нелюдимого зельедельца из лап сомнений, заставив действовать здесь и сейчас.       — Да?       — Скарлетт? Это я, Северус, — после этих слов Снейп всегда делал паузу, давая ей возможность послать себя к черту. Но Скарлетт никогда этого не делала.       — А, Севи! Рада тебя слышать.       Он пока не определился, нравится ли ему, что она так его называет.       — Как у тебя дела?       На этот вопрос у Снейпа был заготовлен целый список дежурных фраз, которые он выбирал согласно ситуации. Обменявшись пустыми репликами, он поспешил перейти к делу:       — Не хочешь встретиться завтра? Ты не занята?       Эту фразу он всегда произносил не думая. Стоило начать анализировать свои реплики, как его тут же охватывал ужас, граничащий с внутренней истерикой от того, что он, такой придурок, осмеливается пригласить женщину на свидание.       — Если только после шести. Мне завтра надо ехать в суд к трём, а там неизвестно, сколько придётся провозиться.       Его не перестал поражать контраст между её мелодичным голосом и теми вещами, о которых этот голос говорил.       — Хорошо. Я завтра тоже после работы. Давай в семь у моста?       Когда мисс Сайрус наконец повесила трубку, Снейп с облегчением выдохнул. Очередное приглашение успешно принято. Ему пора было привыкнуть, что в этом мире существует женщина, которая не испытывает к нему отторжения, однако этот факт до сих пор казался настолько невероятным, что Северус каждый раз сомневался, правильно ли интерпретировал её слова и интонации.       Из кухни раздалось сердитое шипение.       Голова в миг опустела. Мужчина подскочил, на автомате выхватил палочку и, не думая, выстрелил. Проклятье ударило в стул и свалило его на пол. Шипение не прекратилось, но стало тише. Только что успокоившееся сердце заколотилось так, что у Снейпа потемнело в глазах. Крадучись, с трясущейся рукой, он подобрался к кухне и резко заглянул внутрь, готовый в любую секунду выпалить защитное заклятие.       Из кастрюли густым потоком лезла пена. Она комьями падала на раскалённую решётку плиты и шипела, запекаясь и становясь коричневого цвета. Волшебник опустил руку, бессильно прислонился к стене и сполз на пол. Его затрясло. Сердце продолжало бешено колотиться, отдавая одновременно и в грудь, и в глотку, и в барабанные перепонки. Кровь в жилах кипела так, словно он только что пробежал пятнадцать километров. Мужчине потребовалось десять минут, чтобы прийти в себя. В памяти вспыхивали воспоминания — не те, из-за которых он теперь шарахался от всего шипящего, а совершенно глупые, связанные со всякой ерундой.       Вода в кастрюле, которая чуть не довела его до инфаркта, почти полностью выкипела. Когда Снейп наконец поднялся с пола и погасил магическое пламя, рис внутри покоричневел и так сильно прилип к донцу, что ему пришлось выскрести его на тарелку ножом. Волшебник со стуком поставил тарелку, бухнулся на стул и склонился над столом, обхватив голову руками.       В жизни самого бесстрашного соратника Дамблдора хватало страхов. Все они сидели глубоко в душе, заблокированные самоконтролем, невидимые для окружающих. Страхи были нематериальными. Он боялся казаться слабым, боялся насмешек, боялся, что весь мир узнает о его чувствах к одной волшебнице. Со временем, развив в себе ментальную магию, он научился глушить свои страхи, задвигая их настолько на задний план, что о них не догадывался даже сам Директор — величайший психолог и комбинатор. Но со Снейпом ни разу не случалось такого, чтобы он пугался чего-то материального. То, что однажды в нём поселится такая сильная фобия, которая полностью его деморализует… Это уже походило на психическое расстройство.       Волшебник решительно поднял голову. Хватит. С завтрашнего дня надо немедленно заняться своим душевным здоровьем. Можно позволить себе срываться на учеников, плеваться ядом на врагов детства, беситься, когда Директор внаглую выгораживает младшего Поттера и его дружков. Но падать в обморок из-за каких-то убегающих кастрюль — это слишком непозволительная роскошь для человека, почти три года проработавшего двойным агентом в самом эпицентре военных действий. Снейп без особого аппетита закинул в себя рис, вымыл посуду вручную, чтобы разогнать тревоги о своём душевном благополучии, и вернулся в кабинет. Там принял общеукрепляющее зелье и две капли снотворного — без него его ждало полночи мучительных размышлений.       Завтра, всё завтра. Новый день, новая жизнь.       Засыпая, Северус вспомнил о просьбе Целиуса Блэкхола — найти человека, который может приготовить противоволчий эликсир. Кажется, мистер Боб Браун — не тот, который библиотекарь, а тот, который коллега погибшего героя войны — вполне способен помочь продавцу. Заодно можно магических денег подзаработать. С этой мыслью Снейп и провалился в сон.

***

      Мысль о запросе мистера Блэкхола первой зажглась в его голове на следующее утро. Едва встав с кровати, мужчина первым делом набросал черновик письма Целиусу, в котором выразил своё согласие помочь несчастной жене его двоюродного брата, а также осведомился, сможет ли тот раздобыть редкие вещества, необходимые для этого сложного лекарства. Перечитав несколько раз письмо, Северус отложил его в сторону: такие вещи, как магическое сотрудничество под личиной другого человека, требовали тщательной подготовки.       В библиотеке в тот день было совершенно пусто. Мисс Холлоу уехала в отпуск до конца недели, заведующий мистер Холлоу отбыл на какую-то литературную конференцию. Посетители тоже решили отложить чтение книг до лучших времён. Снейпу это было только на руку. Весь рабочий день он посвятил ментальной практике: вспомнил, как перераспределять мысли так, чтобы наиболее уязвимые оказывались недоступными для вторженцев, потренировался думать о неприятных вещах без лишних эмоций. Объектом мерзостных воспоминаний выступил Римус Люпин — наименее отвратительный из всех его врагов. Об остальных подонках зельеделец пока старался не вспоминать — хватало ночных кошмаров с участием Тёмного Лорда и его приспешников.       Римус Люпин плавно перевёл Снейпа к мыслям о противоволчьем эликсире. Он накидал список ингредиентов, отметил те, которые у него имелись, и стал вспоминать порядок приготовления зелья. Даже для него — гениального зельедельца, целый год варившего противоволчий эликсир — рецепт оказался слишком запутанным и требовал тщательнейшего внимания. Как назло, книга, по которой Северус ориентировался, тоже осталась в Хогвартсе. Там же осталось и множество других книг, гораздо более ценных чем те, что хранились дома.       В начале шестого волшебник засобирался домой. Досиживать до конца рабочего дня в библиотеке, в которую за весь день не заглянул ни один посетитель, было бессмысленно. Он выключил оборудование — компьютер и принтер, которым ни разу не пользовался, запер здание и отправился восвояси. В семь часов его ждала встреча со второй любимой женщиной, а он уже второй день ходил с грязной головой. Появление в его жизни Скарлетт как-то незаметно заставило нелюдимого затворника следить за собой.       В это время на город уже опускалась темнота. На улицах зажигались рыжие фонари, на магазинах загорались яркие неоновые вывески. Раньше Снейп не видел в Коукворте такого буйства света: то ли просто не замечал из-за затворнического образа жизни, то ли город действительно так изменился за последние пару лет.       По дороге домой через один из кварталов Скэмдауна мужчину привлёк шум работающей техники на соседней улице. Откинув осторожность, Снейп изменил привычный маршрут и двинулся на шум. Впереди загорелись красные и жёлтые огни рабочих машин. Северус оказался перед высоким металлическим забором вокруг небольшого пятачка между жилых домов. У забора стояли грузовик и строительный кран. Несколько мужчин в касках и рабочей форме со светоотражающими накладками копошились около кучи кирпичей, наваленной возле имровизированной калитки в заборе. Украдкой заглянув за калитку, Снейп увидел руины здания, строительный хлам, мотки проводов, какие-то мешки. Всё это очень походило на грандиозную стройку. Отойдя от калитки, он заметил белеющий щит: «Жилой комплекс №3. Дата окончания строительства: первая декада мая 1999».       «Неужели у нас и правда начали сносить старые дома?» Снейп отошёл от стройки и понаблюдал за происходящим издалека. Строительный кран находился в постоянном движении: его стрела поднималась и опускалась, ворочая внутри пятачка строительные блоки. Краном управлял грузный пузатый маггл, занимавший почти всё пространство внутри машины. Рычаг вправо — и вот огромный бетонный блок взмывает над улицей, вися на внушительном железном крюке; рычаг влево — стрела с крюком поворачивается, и тяжеленный груз плавно опускается вниз, где его тут же облепляют рабочие.       При всей неприязни к магглам, Снейп не мог не признать, как всё-таки ловко неколдующие люди приспособились жить без магии. Все эти удивительные приборы, облегчающие им жизнь, способны были вызывать уважение даже у тех, кто родился преисполненным снобизмом чистокровкой. Долгое время самому Снейпу маггловский мир был решительно противен. Спасибо дорогому папе. Однако с возвращением на маггловскую родину и появлением в его жизни нормальных магглов Северус всё чаще стал обращать внимание на то, как устроен быт неколдующих соседей, вроде бы знакомый с детства, но в то же время совсем непривычный.       Направившись к дому, волшебник задумался о том, где находятся жилые комплексы №1 и №2. Судя по информации на щите, развернувшаяся посреди Скэмдауна стройка была уже третьим шагом на пути к светлому будущему насквозь пропитанного индустриальным прошлым района. Новость об обновлении Скэмдауна не могла не порадовать жителя Паучьего тупика — у него наконец-то появился реальный шанс дожить до тех времён, когда он сможет переехать в нормальный дом, без ржавых труб, обваливающейся штукатурки и прогнивших стен.       Родной дом встретил Снейпа пыльными окнами. Зельеделец прикинул, сколько пройдёт времени, прежде чем обновление доберётся до Тупика. Его дом требовал срочного ремонта, однако теперь Северус засомневался, стоит ли прибегать к материальным затратам, раз обещанное обновление в кои-то веки сдвинулось с места.       Оказавшись дома, он первым делом проверил окна на наличие сидящей снаружи совы. Хагрид не отвечал. Когда Снейп отправлял ему письмо, то сразу настроился на отказ во встрече, однако в душе ему ужасно хотелось получить положительный ответ.       Волшебник тщательно вымылся, уделив особое внимание жирным волосам, и через двадцать минут уже стоял на углу Парламентской площади в ожидании нового смысла жизни.

***

      — А потом я поехала в следственный изолятор. Этот придурок опять решил поменять показания. Я бы давно послала его к чёрту, но у него нет ни алиби, ни свидетелей, так что приходится каждый раз переписывать весь его бред.       Скарлетт раздражённо отбросила с лица выбившуюся прядь и отхлебнула эль из кружки. Несмотря на будний день, в пабе было весьма шумно. Голос мисс Сайрус то и дело заглушал раскатистый хохот со стороны барной стойки.       — Не думал, что у полиции такая бумажная работа.       — Ох, сейчас ещё ничего. А представь, когда у тебя свидетелями выступает целый офисный центр? Один раз непосчастливилось расследовать там смерть директора одного из отделов. Ещё и перед Рождеством. Представляешь, начальство устроило корпоратив. Все вусмерть напились, а потом нашли директора мёртвым у себя в кабинете. Как же я замучилась их всех опрашивать!       — Ты опрашивала их одна? У тебя же есть напарник.       — Напарник-то есть. Но ведь дело веду я. И именно я должна владеть всей информацией.       — Ну, ты могла бы потом просто почитать протоколы. Разве так нельзя делать?       Мисс Сайрус мягко усмехнулась.       — Можно конечно. Но тогда я была молодой и неопытной и очень хотела всё расследовать сама.       Снейпу очень симпатизировало, что в отличие от многих других стражей закона Скарлетт не жила профессией, а всего лишь занималась любимым делом, не выдвигая его в ущерб остальной жизни. В таком подходе было что-то невероятно разумное, логичное, что откликалось в его душе.       Они сидели в пабе уже сорок минут. Здесь было довольно уютно: обшитые лакированым деревом стены создавали ощущение добротного рабочего кабинета, массивные столы из цельного куска дерева напоминали о пабе «Кабанья голова» в Хогсмиде. Над каждым столом висела электрическая лампа, декорированная под масляную, и если бы не обилие людей в маггловских одеждах и проезжающие за окном автомобили, это местечко вполне сошло бы за какой-нибудь волшебный кабачок.       Мисс Сайрус сидела напротив. На встречу она пришла прямо из участка, не успев переодеться: в тёмно-сером жакете поверх белой блузки, в чёрных брюках. Снейп не мог определиться, в каком виде она нравится ему больше. Вот такой — уверенной, состоявшейся, с сухим огоньком профессионала в глазах. Или в платье — хрупкой, красивой, и, не побоись он этого слова, безумно сексуальной. Первую женщину не нужно было защищать. Она и сама кого хочешь прибила бы, только пальцем тронь. А вторую? Вторую он бы…       — Говорят, в конце недели придёт потепление. Аж плюс пятнадцать будет.       Северус дёрнул головой, отгоняя морок. Скарлетт сидела перед ним, подперев голову одной рукой, и глядела ему прямо в глаза. Этот взгляд пронизывал, как рентгеновский луч, бил в самый центр мозга, затуманивая разум и заставляя сердце биться чаще.       — Я как раз хотел об этом сказать, — пробормотал Снейп, отводя взор. Говорить ей открыто, когда она пялилась на него вот так, источая проклятые феромоны, было сложнее, чем вести переговоры с самым лютым врагом. — Не хочешь в Дерви съездить?       — В Дерви? — мисс Сайрус подняла бровь. — Ну, можно. А что там такое?       Он пожал плечами.       — Так, просто. Сменить обстановку.       Её ступня чуть тронула его за лодыжку. Возможно, там всего лишь не хватало места: столы в маленьком тесном пабе были довольно узкими. Но он на всякий случай вжался в скамью и закинул ногу на ногу. Мисс Сайрус с невозмутимым видом отхлебнула из кружки. Снейп последовал её примеру и сделал несколько глотков эля. Разогревающий напиток действовал успокаивающе, и он решился довести приглашение до конца.       — Слышала, в Дерви выставка проходит? Привезли какого-то известного художника.       Скарлетт встрепенулась.       — Правда? Нет, не слышала. — Она хихикнула, — я как-то картинами никогда не интересовалась.       — Да я тоже, — поспешно добавил зельеделец. — Просто один читатель в библиотеке рассказал. Я подумал, тебе может быть интересно.       — Тогда давай сходим, — в её голосе звучала заинтересованность. — Где это? В дервинской галерее?       Снейп пожал плечами.       — Ладно, там разберёмся, — мисс Сайрус махнула рукой.       В этот момент паб вновь наполнился раскадистым хохотом. Скарлетт вытянула шею и живо обернулась в сторону барной стойки. Бармен как раз разливал по кружкам эль для весёлой компании мужчин, от которых и исходила основная масса шума.        — Пойду, закажу ещё кружечку. Ты не хочешь?       Волшебник покачал головой. Мисс Сайрус выпорхнула со своего места и направилась к стойке. Пока она заказывала эль, Снейп допил остатки и поглядел на часы. Без десяти восемь. Можно посидеть здесь ещё немного, а потом пешком проводить леди до дома. Ему нравилось, когда она оказывалась без машины — так было проще брать ситуацию под собственный контроль. Хотя и здесь Северус зачастую проигрывал: попросту не знал, куда можно сводить женщину, да ещё и в Коукворте — городе, в котором кроме трёх заводов и россыпи пабов больше ничего и нет. Правда, Боб Браун рассказывал про какую-то галерею, из которой бездарный художник Марк Кук украл свою же картину, но вряд ли такое место стоило внимания его подруги.       Когда Скарлетт вернулась с новой кружкой эля и миской масляных гренок для них обоих, Северус осведомился, слышала ли она о Марке Куке. Мисс Сайрус развеселилась. Оказалось, что дело об ограблении галереи вёл её отец, причём расследование краж никогда не входило в круг его компетенций — старший инспектор Сайрус специализировался на особо тяжких преступлениях и на делах, связанных с наркоторговлей. Расследовать кражу ему поручил лично тогдашний мэр города после того, как вокруг украденной картины уже раздулся страшный резонанс.       — Об этой картине во всех местных газетах писали. Ну а что? У нас же ничего особо интересного не происходит, а тут такое событие — кража картины. Прямо как в кино. Конечно, отец сразу догадался, что сам Кук в этом замешан. Просто доказать это не удавалось. Отец стал искать, кто мог быть его сообщником. Вышел на дочку директора галереи. Та, естественно, всё отрицала. А тут ещё какая проблема: у нас ведь галерея маленькая, никакой охраны там нет. Как дочка входила в галерею и выходила оттуда — никто не видел. Отпечатки пальцев её везде, но это ни о чём не говорит — она же работала там. Вот и получилась тупиковая ситуация: подозреваемые есть, но так как никто ничего не видел, то и доказать ничего нельзя.       — Как же так? Твой отец вроде был крутой детектив и всё такое…       — Ну и что, что крутой? Расследовать кражи всегда сложно. Убить любой дурак может, а вот что-то украсть, да так, чтобы с этого ещё и выгоду поиметь — тут мозги нужны, план. На самом деле, отец бы рано или поздно раскрутил это дело. Просто не успел: дочка сама призналась.       Скарлетт отхлебнула эля и вальяжно развалилась в кресле. Её ступня вновь провела по лодыжке Снейпа, но он сидел, скрестив ноги, поэтому мог не опасаться, что она выкинет что-нибудь эдакое.       — А что сейчас находится в этой галерее?       — Не знаю. Я там была один раз. Мазня и мазня, — Скарлетт засмеялась. — Можем сходить, если хочешь.       Снейп отмахнулся. Чем тратить время на какую-то маггловскую мазню, лучше придумать что-то более продуктивное. Или по крайней мере интересное.       Он рассказал Скарлетт о магических картинах. Услышав о говорящих портретах, женщина загорелась жутким любопытством. Северус объяснил, что портреты бывают «обычными» — на них изображённые люди ведут себя так, какими их задумал художник, — и изготовленными по специальному заказу. В их создании принимал участие сам заказчик. Он общался со своим портретом, передавал ему свои знания или эмоции, и в результате портрет становился как бы отпечатком его души.       — Наш Директор сделал такой портрет перед тем, как… умер. Он мне очень помогал, когда Хогвартс захватили пожиратели.       — Наверное тяжело общаться с человеком, зная, что его уже нет?       — Тяжело… — Снейп выдохнул и махнул рукой, — да нет, не тяжело. К этому быстро привыкаешь. Тем более, они все разговаривают, просто на одних можно полагаться, а на других — нет.       — Я бы не хотела иметь дома такой портрет, — задумчиво произнесла Скарлетт. — Если человек ушёл, ему лучше оставаться в памяти.       Снейп не стал отвечать. Разговор о Дамблдоре неизбежно заставлял его окунуться в мрачный водоворот кошмарных событий.       Когда они вышли из паба, на улице накрапывал мелкий дождик. Прохладный ветер то и дело подхватывал лёгкие капли и забрасывал их прохожим в лицо. Скарлетт поёжилась и провела рукой по волосам: у неё не было ни зонта, ни капюшона. Северус поднял вверх волшебную палочку, как факел, и наколдовал невидимый щит.       — Как же с тобой удобно! — Скарлетт с нежностью прильнула к его плечу. Он обхватил её за талию и, держа палочку в согнутой руке, словно рукоядь зонта, неспешно повёл по улице.       Синоптики не врали: несмотря на дождливую погоду, воздух наполняло вполне ощутимое тепло. Обычно бабье лето приходило в эти края гораздо раньше, но в последние пару лет сдвинулось на начало октября. Снейп объяснял это чрезмерной активностью дементоров. Во времена Тёмного Лорда они так наводнили Британские острова, что все маггловские газеты до сих пор пестрели заголовками о частых туманах, которые на фоне недавних мистических смертей и исчезновений пугали непосвящённых в магические дела граждан ещё сильнее.       Пока они шли, дождь усилился: с неба летела уже не водяная пыль, а приличные оформленные капли. Магический щит надёжно защищал их, а темнота, перемежающаяся рассеянным светом фонарей, скрывала от внимательных глаз волшебную палочку в руке зельедельца и невидимый барьер над их головой, от которого отскакивали капли. Для Северуса водоотталкивающая магия не представляла ничего примечательного, но Скарлетт волшебный зонт очень заинтересовал, и она спросила, может ли он научить её колдовать. Ограничиться безапелляционным ответом, что магглам от природы не подвластна магия, не удалось. Скарлетт упорно не понимала, почему, если магия заключена у волшебников в крови, им так нужна волшебная палочка. Ведь если без палочки волшебник мало отличается от обычного человека, значит основная сила заключается именно в ней. Снейпу пришлось погрузиться в историю магии. Он объяснил, что в древние времена волшебники действительно широко владели беспалочковой магией и в целом были гораздо сильнее нынешних магов. Однако со временем, в результате смешанных союзов либо из-за черезчур чистокровных браков, магические способности волшебников стали ослабевать. Новым поколениям уже не хватало сил на ручное колдовство, и они стали всё чаще прибегать к помощи палочек.       — К сожалению, мы постепенно вымираем, — мрачно заключил Снейп. — Сейчас основной приток свежей крови идёт от браков с магглами. В целом, в этом нет ничего плохого: рождённые в таких семьях волшебники ничем не отличаются от чистокровных. Но в перспективе кровосмешение с магглами сказывается на качестве магии. Существуют ещё магглорождённые волшебники, то есть волшебники, которые появились в полностью немагической семье. По своим способностям они тоже являются абсолютно равными тем, кто колдовал десятками поколений. Но сейчас они появляются всё реже. Так что возможно, через пару-тройку сотен лет мы вовсе исчезнем.       Северус умолк. Они прошли немного в тишине; Скарлетт крепко держала его под локоть, а он всё так же защищал их обоих от дождя.       — Печально, — проговорила она наконец. — Но раз вы находитесь на грани вымирания, почему же вы убиваете друг друга? При такой малой численности вам наоборот нужно всячески беречь каждую магическую жизнь!       — Всё так. Всё так. — Он помолчал. — Проблема в том, что это идиотское разделение на чистокровных и нечистокровных существует почти столько же лет, сколько существует весь наш род. Впрочем, у вас, магглов, классовость тоже всегда была в почёте. Мы все люди, а людям свойственно делить мир на своих и чужих. Конечно, сейчас, после войны, ситуация меняется. Новое правительство активно пропагандирует, что все волшебники одинаковые, что нет разницы, в какой семье ты родился. Это верно — разницы и правда нет. Но что-то мне подсказывает, что рано или поздно всё вернётся на круги своя. Проблема в том, что нас в принципе слишком мало. Мы не можем свободно жить среди магглов: вас абсолютное большинство и в своей массе вы к нам враждебны. Поэтому волшебники всячески отгораживаются от всего немагического, чтобы хоть как-то защитить себя, свои традиции. Даже магглорождённые, едва получив в руки палочку, вскоре понимают, что не хотят возвращаться в маггловскую среду, где им придётся ото всех скрывать свои способности. Так что, конечно, всё это вызывает у многих неприязнь к магглам. Но так как открыто воевать с людьми опасно и бессмысленно, ненависть выплёскивается на своих же — на тех, кто к магглам лоялен либо родился среди них.       — Но это же так глупо! При чём тут то, родился ты в магической семье или в человеческой, если от магглов страдают и те, и другие? В таком случае вам надо было бороться против нас, а не друг против друга.       От её слов Снейп так резко остановился, что держащая его под руку Скарлетт чуть не упала. Он рывком поставил её на место.       — Ты это серьёзно? — он уставился ей в лицо. — Ты серьёзно предлагаешь, что мы должны воевать с вами? С такими как ты?       — Ну… — Скарлетт с сомнением повела плечами, — нет конечно. Лучше вообще ни с кем не воевать. Просто я пытаюсь понять вашу логику. Если бы я была волшебницей, то бы предпочла бороться с теми, кто мешает мне нормально жить. Разве я не права?       — Мы и боролись, — ядовито прошипел Северус. — Разве ты не заметила кучу загадочных смертей в прошлом году?       — Заметила. — Скарлетт плотно сжала губы. Её лицо приобрело напряжённое задумчивое выражение, взгляд стал пространным и уставился в пустоту. Снейп не решился заглянуть в её мысли.       Дождь вокруг стих, но мужчина продолжал сжимать в руке палочку с невидимым зонтом.       — Я, наверное, не совсем правильно выразилась, — медленно проговорила Скарлетт после длительной паузы. — Ни в коем случае не оправдываю войну. Просто… когда ты всё это рассказываешь: что есть какой-то изолированный мир, в котором есть волшебники и всякое такое… Это кажется очень нереальным. Ты когда-нибудь читал «Властелина колец»?       — Нет.       — А вообще что-нибудь слышал про хоббитов? Про Толкиена?       Снейп решительно мотнул головой, не понимая. Скарлетт помялась.       — Ладно, не важно. Суть в том, что эту книгу написал человек — маггл, как вы выражаетесь — про магию. Там описываются разные волшебные народы, которые воюют друг с другом. И с людьми в том числе. Поэтому, когда ты рассказываешь о волшебниках, мне кажется, будто ты говоришь о сюжете какой-нибудь книги. Поэтому я и предположила, что… что было бы логичнее бороться с людьми, а не друг с другом, — она рассеянно хлопнула ресницами.       Снейп уставился на неё, как на сумасшедшую. В том, что она оправдывала противостояние двух миров, было нечто безумное. Скарлетт словно считала его мысли по выражению лица и с отчаянием выпалила:       — Да я не оправдываю вас! Я всего лишь хотела сказать, что угнетать своих же — идиотизм!       Только сейчас Северус осознал, что дождь кончился. Заложив палочку за пазуху, он сунул руки в карманы и с силой втянул носом сырой воздух. От этих разговоров ему становилось дурно.       — А разве вы сами не угнетаете других людей? — холодно проговорил он, шумно выдыхая. — Классовость, рабство, войны между странами — разве у вас нет тех же проблем?       — Но ведь эти проблемы не связаны с противостоянием двух миров! Тут скорее… борьба за власть.       — Так и у нас борьба за власть. Мы тоже люди.       Скарлетт закусила губу. Какой-то частью разума Снейп понимал её недоумение по поводу маггловских проблем. Сравнивать проблемы магглов и волшебников было не совсем корректно. Людям не приходилось подстраивать свой образ жизни под неких других разумных жителей планеты. Волшебники же, наоборот, испокон веков чувствовали себя стеснёнными соседством с магглами.       Они стояли под светом фонаря. За пределами желтого круга мир погружался в кромешную темноту. В десяти метрах от них прерывалась другой такой же сферой света, затем ещё, ещё. А по бокам царил мрак.       Они зашагали дальше, ни о чём не говоря. От всех этих разговоров между ними вновь возникла некая напряжённость. Северус старался не думать о том, что только что услышал. Ссориться со Скарлетт не хотелось. Она маггл. А магглам не дано многого понимать.       Незаметно впереди замаячили огни Академической улицы. Одинаковые домики аккуратной кирпичной кладки, с подстриженными живыми изгородями из бирючины и ровной асфальтированной дорогой между тротуарами утопали в умиротворении. В угловом окне дома №28 горел свет.       Снейп остановился перед калиткой и высвободил локоть.       — Пришли.       Скарлетт сняла с плеча сумку, достала ключ и в неуверенности потопталась на месте.       — Ну, я пойду?       Он молчал. Хотелось расстаться на более жизнерадостной ноте, но напряжение сковывало его изнутри. В голове уже роилась сотня мыслей, из-за которых он не мог позволить себе расслабиться.       — Может зайдёшь? — меланхолично спросила Скарлетт, видя, что он не уходит.       Снейп отрицательно качнул головой. Она подшагнула ближе и тронула его за плечо.       — Я тебя чем-то обидела?       Фраза была насколько неожиданной, что мужчина вздрогнул и резко затряс головой:       — Нет, что ты! Нет! Конечно нет.       Его охватило чувство вины. Скарлетт спрашивала, почему волшебники до сих пор не объявили войну таким, как она, исключительно с позиции человека, выросшего на маггловских фантазиях. В своей литературе магглам нравилось описывать вымышленные миры, в которых на них самих нападают всякие чудовища. Поэтому в глазах Скарлетт волшебники представлялись не людьми, а совершенно другой расой существ, которая находится под угрозой вымирания и поэтому имеет полное право проявлять агрессию.       Мисс Сайрус подшагнула к Северусу вплотную и прислонилась к его груди. Он положил руки ей на талию, не совсем уверенный, что может так делать.       — Мне всё ещё очень странно осознавать, что в мире существует волшебники, — пробормотала Скарлетт ему в плечо. — Это так… нереально что ли. Поэтому я и сравнила вас с хоббитами. Прости, если тебя это задело.       Снейп рассеянно провел ладонью по её волосам.       — Не надо извиняться. Это нормально, что у тебя такие стереотипы.       — Я всего лишь хотела сказать, что понимаю, почему вы нас не любите и почему пытались с нами воевать. И также понимаю, почему вам приходится скрываться.       — На самом деле большинство из нас нормально относится к магглам, — Северус прижал её покрепче. — И друг к другу тоже. Просто сейчас наше сообщество переживает не лучшие времена.       Мисс Сайрус подняла голову.       — Понимаю.       Снейп посмотрел ей в глаза. Даже когда они говорили о серьёзных вещах, её спокойный считывающий взгляд погружал его одновременно и в жар, и в холод. И пусть она была магглой, он не смел считать её глупой. Глупец не тот, кто задаёт глупые вопросы. Глупец тот, кто не пытается разобраться в том, чего не понимает.       Рука мисс Сайрус мягко коснулась его щеки. Было странно, что при всей фантастичности магии конкретно в нём она видела обычного мужчину. Скарлетт робко улыбнулась.       — Я пойду, да?       Северус кивнул.       — Тогда до субботы?       Он снова кивнул. Было грубо уходить вот так, когда они чуть было не поругались. И из-за чего? Из-за того, что она ляпнула глупость. А он завёлся. «Чего ты завёлся? Забыл, что сам когда-то сморозил?» Снейп обхватил мисс Сайрус за плечи и мягко поцеловал. Скарлетт обняла его, затягивая поцелуй. Обычно в такие моменты он чувствовал себя очень неловко, напряжённо, боялся сделать что-нибудь не так или что их увидят. Но сейчас волшебник чувствовал себя на удивление спокойно. Расстаться так было правильнее, чем подбирать нужные слова, которые опять могут не правильно понять.       Распрощавшись наконец со Скарлетт, зельеделец отправился восвояси. Вопреки привычке, он не стал трансгрессировать, а пошёл по Академической улице пешком. Свернул на перекрёстке и направился в сторону центра. В мозгу кипел мыслительный процесс. Северус прокручивал в мыслях диалог с мисс Сайрус о противостоянии миров, анализировал её слова о том, что волшебникам следует бороться с магглами, пытался понять, насколько она сама согласна с тем, что сказала. Конечно, она не понимала, что несёт. Мир волшебников казался ей чем-то таким далёким, эфемерным, о чём интересно рассуждать, но от чего не совсем не ждёшь реальной опасности.       Незаметно мыслительный процесс погрузил Снейпа в размышления, которые его раньше не посещали. Как складывались отношения в других союзах волшебника и маггла? В жизни Северуса был один единственный пример таких отношений — болезненный, отторгающий, сыгравший не последнюю роль в его магглоненавистничестве. И если его изначально презрительное отношение к магглорождённым со временем поменялось на координально противоположное, то магглов он до сих пор предпочитал обходить стороной. Только сейчас, когда в его жизни появились Сайрусы, Снейп постепенно открыва для себя мир других, нормальных магглов. Магглов, которые пытаются наладить контакт, а не вопят, что ты фрик и твоё место на костре.       За размышлениями волшебник дотопал до центрального района, откуда, опомнившись, трансгрессировал в Паучий тупик. Едва Северус оказался перед дверью своего дома, его внимание тут же привлекло приглушённое уханье. Зельеделец резко поднял голову. На карнизе перед окном второго этажа сидела здоровенная ушастая сова, вся мокрая и взъерошенная. Мужчина поспешно отпер дверь и кинулся на второй этаж. Сова уже во всю долбилась в стекло и, когда Снейп поднял раму, тут же влетела в комнату и плюхнулась на стол. Отряхнувшись, так что всё пространство вокруг покрылось мелкими каплями, она протянула ему лапку. Зельеделец сразу отметил, что у совы не было мешочка для монет. Его охватило волнение — птицу прислали не из издательства. На лапке белел свёрнутый кусочек пергамента. Снейп торопливо отвязал его и развернул. Первая строчка письма гласила: «Здравствуйте, мистер Браун».       От волнения Северус осел на стул. Даже не будучи хорошо знакомым с этим почерком, он сразу понял, кому принадлежат такие крупные, размашистые буквы. Зельеделец сделал несколько глубоких вдохов и погрузился в письмо.       «Здравствуйте, мистер Браун!       Очень рад, что вы мне написали. Я с удовольствием познакомлю вас с моими соплохвостами и другими питомцами. К сожалению, за то время, пока у нас хозяйничали эти проклятые пожиратели, у меня осталась всего одна пара соплохвостов. Этим летом они дали новое потомство, а неделю назад, увы, погибли от непонятной болячки. Так что взрослых особей я вам показать не смогу. Но детёныши уже подрастают, их целых двадцать две штуки. Сейчас у них линька, поэтому пока их лучше не беспокоить (от стресса они могут неправильно перелинять и погибнуть). Поэтому рекомендую вам приехать после пятнадцатого октября, лучше в субботу или воскресенье. Как вам такое предложение? Буду ждать вашего ответа.       P. S.: Когда надумаете прибыть, пришлите, пожалуйста, предварительную сову, чтобы я знал, когда вас ждать. В выходные я бывает ухожу в Запретный лес по делам, а так смогу вас встретить и всё показать.       С уважением,       Р. Хагрид»       Северус отложил письмо и криво усмехнулся. Если бы только лесничий знал, кому на самом деле отправил такое подробное трогательное письмо. Зельеделец отыскал календарь, подсчитал, на какой день недели выпадает пятнадцатое октября и какого числа будут выходные, и набросал огрызком карандаша черновик ответа. Затем достал чистый пергамент и чернила и аккуратным ровным почерком переписал письмо.       Всё это время ушастая сова сидела на другом конце стола и с любопытством крутила головой туда-сюда. В какой-то момент её внимание привлёк коробок под бумагами. Сова подтянула к себе коробок лапкой и постучала по крышке клювом. Коробка перевернулась, и из неё посыпались сушеные опарыши.       — Брысь, гадина!       Снейп схватил книгу и хотел запустить ею в сову, но вовремя остановился. Птица пролетела такой долгий путь, чтобы доставить ему письмо, а теперь должна была отправиться обратно с ответом. Дотянувшись рукой до комода, мужчина извлёк из нижнего ящика другой коробок. В нём лежали крысиные лапки. Уже старые, пересушенные, совсем не годные для зелий.       — На вот тебе, — он швырнул сове несколько лапок. Птица радостно угукнула.       Пока сова лопала просроченные крысиные лапки, Северус дописал письмо. Проверив, что почерк не слишком выдаёт его, он дождался, когда пернатый почтальон долопает оставшиеся в коробке останки крыс, и привязал письмо к её лапке. Сова потопталась на месте, словно проверяя, удобно ли ей с письмом, и расправила крылья. Снейп пошире раскрыл окно. Сова прыгнула на подоконник и вылетела. Её тёмный силуэт тут же исчез в непроглядной тьме. Снейп высунулся в окно. В высоте раздался удаляющийся протяжный крик совы. Если закрыть глаза, можно было представить, что зельеделец стоит в совятне и отправляет письмо кому-нибудь по старой службе…       «У тебя теперь новая жизнь, не забывай». Волшебник с раздражением запер окно. До пятнадцатого октября времени на подготовку к визиту к Хагриду было не то чтобы много, но достаточно, чтобы успеть запастись волосами библиотекаря Брауна для оборотного зелья, придумать несколько вымышленных писем магоучёному Брауну от себя покойного (на случай, если кто-нибудь потребует доказательств их знакомства), продумать все возможные диалоги с добродушным и оттого бесячим лесничим, разработать тактику, по которой Снейп будет добывать оставленные в Хогвартсе вещи (если они, конечно, всё ещё лежали там), и прочее, и прочее. В голове бывшего агента и впрямь закипела новая жизнь. Северус словно очнулся после полугодового сна: резко прояснился разум, возрасла концентрация, все действия стали чёткими, продуманными, как в лучшие его годы. Но главное — вернулся вкус к жизни.       Осознание, что перед ним вновь встала непростая, требующая интеллектуального труда задача зажгла его, заставила вновь почувствовать себя живым и нужным. Нужным в первую очередь самому себе.

***

      Синее ауди стояло припаркованное на бетонной площадке перед домом №28. Мисс Сайрус сидела на скамеечке у калитки и курила. За сигаретами время летело незаметно. Скарлетт не раз пыталась избавиться от пагубной привычки, но вкус никотина так ей нравился, а проблемы так легко разрешались после пятиминутного перекура, что после недельного воздержания она неизменно возвращалась к своей крохотной слабости.       Для начала октября стояла удивительно тёплая погода. Женщина даже сняла куртку и осталась в обтягивающем платье бутылочного цвета. Северусу нравилось, когда она в платьях. Северусу… Ей до сих пор казалось странным, почему он так привлёк её. Не красавец, невротик, ещё и, чёрт подери, волшебник с сомнительным прошлым. Но через призму в виде сына он казался очень даже ничего.       На улице у соседнего дома послышался лёгкий хлопок. Скарлетт уже знала этот звук, поэтому даже не вздрогнула, когда низкий бархатный голос произнёс за спиной:       — Давно меня ждёшь?       Она обожала его голос. Чарующий, демонический, он околдовывал её.       Мисс Сайрус обернулась. Снейп стоял напротив неё по другую сторону заборчика, весь в чёрном, с правой рукой в кармане. Со своим оружием волшебник никогда не расставался. Ей показалось, что он выглядит гораздо бодрее, чем когда она видела его в последний раз.       — Минут пять, — Скарлетт затушила сигарету о край скамьи и кинула окурок в жестяную банку на траве. Поднявшись со скамьи, оправила подол платья сзади. Взгляд Снейпа скользнул по её бедру, задержался на несколько мгновений и ушёл в сторону. Скарлетт мысленно усмехнулась — он так старательно делал вид, будто ничего не чувствует. Северус прошёл через калитку и двинулся к ней. Мисс Сайрус чмокнула его в щёку. В такие моменты его всегда на долю секунды сковывало какое-то едва уловимое напряжение. Словно внутри боролись две сущности: одной нравилось, а другой — категорически нет.       Взгляд мужчины метнулся по окнам, оглядел входную дверь.       — А Джей где?       — Уже укатил куда-то.       Снейп с пониманием кивнул. Скарлетт указала на машину:       — Ну что, поедем?       Он повёл плечами: «Да». Мисс Сайрус раскрыла дверцу автомобиля.       — Не хочешь трансгрессировать?       Скарлетт резко обернулась.       — Чего?       — Трансгрессировать. Перенестись в Дерви магией.       Скарлетт тут же вспомнилось то мерзкое ощущение, когда Северус решил вот так магически проводить её до дома: тогда её тело словно сжали в огромный кулак и протолкнули сквозь узкий резиновый шланг. Скарлетт невольно скривилась:       — Ой нет. Ты про эту гадость, когда тебя всего сжимает? Давай лучше на машине.       — Ладно, — он усмехнулся.       Через пять минут автомобиль уже мчался по трассе, соединяющей Коукворт с Дерви. За окном проносились поросшие жухлой травой поля, вдали медленно полз приземистый лесок, на фоне которого пестрели скученные домики окрестных деревень. Солнечные лучи били в лобовое стекло, так что женщине пришлось достать солнечные очки.       — Если бы мы трансгрессировали, тебе не пришлось бы мучиться, — ехидно заметил Снейп.       — Я и не мучаюсь! — энергично возразила Скарлетт. — А вот от твоей трансгрессии меня чуть не вырвало.       — Это с непривычки.       — Да? И сколько, по-твоему, к этому надо привыкать?       Он пожал плечами.       — У всех по-разному. Лично я сразу привык.       Скарлетт фыркнула. О магии Северус всегда говорил таким невозмутимым тоном, словно проталкиваться сквозь невидимые шланги для людей — обычное дело. Хотя чему она удивлялась. Он же волшебник. Для него путешестовать в пространстве, пусть даже таким неприятным способом, такая же обыденность, как для неё — водить автомобиль. Интересно, у волшебников бывают машины?       Мисс Сайрус не сильно удивилась, когда Северус поведал ей о мётлах. Ну да, об этом даже каждый маггловский ребёнок знает. На чём ещё летать ведьме? На метле, конечно. Скарлетт попыталась представить, как это выглядит. Метла должна быть достаточно прочной, чтобы выдержать на себе взрослого мужчину. Скарлетт вспомнила, как в детстве залезла на турник — металлическую перекладину между двух столбом — и попыталась на него сесть.       — Слушай, а разве это не больно?       — В смысле?       — Ну, — она хихикнула, — метла же там, между ног.       Снейп метнул в неё полный недоумения взгляд, после чего до него дошло.       — Нет. Там магический амортизатор есть. — Он нервно закусил губу и отвернулся.       Её забавляло, что любые намёки на что-то ниже пояса вызывали у него такое юношеское чувство стыдливости. И вместе с тем в такой реакции было что-то не совсем здоровое. Скарлетт объясняла это тем, что у волшебников просто другое воспитание.       — У тебя есть метла?       Снейп ответил, всё также глядя в окно:       — Нет. — Помолчал, затем обернулся к ней, — а зачем мне? Метла нужна скорее для развлечения. Тем более, сейчас мало где можно свободно летать. Слишком много магглов. Поэтому мы предпочитаем трансгрессировать либо используем летучий порох.       — Это ещё что?       Северус рассказал ей об удивительных свойствах каминов. Оказывается, все камины в Британии объединяет невидимая магическая сеть, и если бросить в такой камин специальный порошок, войти внутрь и громко произнести адрес, то ты перенесёшься в другой камин как раз по указанному адресу.       — То есть, чисто теоретически, любой волшебник может вот так вломиться ко мне в дом через камин?       Северус помолчал немного, обдумывая ответ.       — Чисто теоретически да — волшебник может проникнуть в любой маггловский дом. Но для этого камин в доме выбранного маггла нужно сначала подключить к общей каминной сети. А для этого необходимо обратиться в Министерство магии, в отдел, контролирующий каминную сеть. В общем, это сложно, поэтому просто так никто к тебе вламываться не будет. К тому же это незаконно.       Скарлетт хмыкнула. Хотя как юрист она понимала, что волшебники относятся к своим законам с явно бóльшим уважением, чем обычные люди (при их-то численности), мысль о том, что в её доме может в любой момент оказаться какой-нибудь незнакомец с волшебной палочкой в руке, внушала некоторое беспокойство.       — Ну хорошо. Допустим, кому-то очень сильно понадобилось попасть в мой дом, и он подключил мой камин к этой вашей сети. Но как он переместится ко мне? У нас ведь очень маленький каминчик. Туда не поместится человек!       Её вопросы очевидно веселили Снейпа. Хотя он не подавал виду, его лицо просветлело, появилась какая-то расслабленность. Северус невозмутимо объяснил:       — Когда путешествуешь через камины, они автоматически расширяются с помощью расширяющих чар.       — Как же у вас всё просто! — выпалила Скарлетт.       — Просто. — Его голос вновь стал серьёзным. — Просто, когда всё происходит в пределах нашего мира. А на границе начинаются проблемы…       За обсуждением проблем на стыке двух миров они и не заметили, как ворвались в Дерви. Трасса перетекла в нарядный проспект с рекламными щитами, дорожными знаками, светофорами; кирпичные дома прилегающих посёлков сменились крашенными в светлые тона блочными многоэтажками и яркими вывесками магазинов. С одного боку запестрели палатки субботней ярмарки, заваленные овощами, фруктами, разным тряпьём и самоделками; с другой стороны пронёсся сверкающий глянцевыми стенами и панорамными фитнес-центр. В каждом здании города так и читалось — столица графства.       Они запарковались недалеко от главного городского музея. Выставка Поллока проходила именно там, о чём свидетельствовали рекламная растяжка над массивными дверьми, зазывающий баннер на стене и кучки людей, входящие и выходящие из музея. Здание музея, очевидно, когда-то принадлежало церкви: выбеленные стены, узкие витражные окна, массивная дубовая дверь, две колонны по бокам. Колокольня отсутствовала — поговаривали, в начале прошлого века её уничтожил пожар. Внутри же музей выглядел ультра-современным. Посетителей встречали блеск чёрной глянцевой плитки на полу и просторное фойе, залитое ровным белым светом круглых, вмонтированных в потолок ламп. Длинная стойка кассы, декорированная под чёрный мрамор, больше походила на рецепшен в каком-нибудь финтес-клубе. Тут же продавались буклеты и сувениры с символикой города. У касс стояли два рекламных стенда с информацией о проходящих и будущих экспозициях. Один из стендов, размалёванный белой, синей и кислотно-жёлтой краской, гласил, что выставка картин Поллока продлится до конца откября. Психоделическое сочетание цветов внушало некоторые опасения.       — А этот Поллок абстракционист, да? — обратилась Скарлетт к Северусу.       — Понятия не имею. Вроде бы да.       Судя по его скептической интонации, весёленький стенд тоже вызывал у него некоторые подозрения. Скарлетт ободрительно толкнула его локтем.       — Что ж, давай посмотрим, что за абстракционист.       Представшее их глазам зрелище привело обоих в полнейшее замешательство. По стенам зала были развешаны огромные холсты. По несколько метров длинной и по одному-полтора — в высоту. Холсты покрывала краска. Много краски. Синей, жёлтой, красной, чёрной. Краска расползалась по холстам в виде тонких и толстых линий, размашистых клякс, подтёков, брызг, расплывчатых пятен. Всё это безобразие переплеталось в виде бесконечной безумной паутины, как будто какой-то гигантский взбесившийся паук объелся красителя и заплевал холсты бесформленными разноцветными нитями. Когда первый ступор прошёл, стало заметно, что на некоторых холстах нити сливались в неком вроде бы осмысленном орнаменте. То есть художник, если его вообще можно было так называть, всё же имел некое подобие замысла, а не просто разбрызгивал краску как попало.       Скарлетт повеселили названия «картин»: «Портрет и мечта», «Чашка чая», «Волчица», «Осенний ритм».       — Теперь понятно, почему старик сказал, что он только краску переводит, — с мрачной обречённостью проговорил Снейп, взирая на холст с подписью «Сближение». Этой работе больше бы подошло название «Кошмар эпилептика». Обилие жёлтых, красных, чёрных и белых линий переплетались в таком истерическом клубке, что в глазах начинало пестреть, а в голове возникал один единственный вопрос: Где? Ну где ты увидел тут сближение, автор?       — Знаешь, вообще в этом что-то есть, — задумчиво произнесла Скарлетт.       Северус уставился на неё как на безумную. Она игриво покрутила между пальцев локон.       — Если перенести это всё на ткань, получится отличная оригинальная блузка.       Мужчина презрительно фыркнул, закатив глаза. Скарлетт подошла к другой «картине». Длиннющий холст покрывала смесь красных, белых и чёрных штрихов. Картина могла бы называться «Взрыв на макаронной фабрике», но вместо этого Джексон Поллок обозвал её на удивление лаконичным «Номер 25».       — А вот эта мне нравится. Честно, понятно. Сразу видно — стопроцентная абстракция. А то «Сближение», «Волчица». — Скарлетт огляделась по сторонам и толкнула Северуса локтем в бок, — обрати внимание, какие у всех загадочные лица. Можно подумать, они действительно что-то понимают.       Её весёлый настрой незаметно передался Снейпу. Они вместе поржали над другими творениями Поллока. Особенно повеселила «Женщина-Луна, режущая круг». Как ни странно, круг — вернее то, что от него осталось после предполагаемой обрезки — на холсте действительно присутствовал. А вот какая из клякс отвечала за женщину, они так и не разобрались.       Из музея оба вышли в хорошем настроении. Этому способствовало не только на редкость неординарное творчество художника, но и бесплатный вход. Пообещав друг другу больше никогда не ходить на выставки абстракционистов, пара отправилась гулять по городу.       В Дерви было на что посмотреть. В отличие от серого индустриального Коукворта тут имелись и красивые старинные здания с лепниной, и горделивые лаконичные церкви с острыми башенками и резными окошками, и витрины дорогих бутиков, которые сами по себе представляли эстетическую ценность. Ради этого всего коуквортцы и любили так часто приезжать в Дерви.       Скарлетт изумилась, что Северус был в Дерви всего один раз. Он вообще почти нигде не был. Даже в родном Коукворте помимо своего района знал только набережную и центральную площадь. Из разговоров с ним у Скарлетт сложилось впечатление, что волшебники в принципе отличались жутким домоседством. Все их перемещения ограничивались лишь несколькими магическими посёлками: какой-то деревней около школы, где Северус работал, магической торговой улицей в Лондоне, ещё парой местечек вроде какого-нибудь подпольного кабачка. Хотя Снейп убеждал её, что волшебники тоже любят путешествовать, тоже ходят по маггловским музеям, театрам (обычно те, которые родились среди магглов). Те же, которые были настоящими волшебниками (он называл их чистокровными) ходили на спортивные мероприятия — какую-то странную игру в мяч на мётлах с не менее странным названием. Игра Снейпу, очевидно, очень нравилась, он рассказывал о ней с нетипичным для него живым увлечением. Но правила Скарлетт так и не поняла.       Пообедав в маленькой кафешке, они отправились на набережную. В Дерви тоже была набережная. Река Эхен пересекала город с северо-запада на юг и текла вниз в Коукворт. Набережная была красивой. Гораздо красивее той, что в Коукворте — широкая, выстеленная гранитом, с бордюром в виде массивных каменных шаров; через каждые двадцать метров стояли лавочки. Русло реки здесь было шире. На другом берегу пестрели аккуратные старинные домики и ярмарочные палатки.       — Говоришь, ты жила в Дерви? — спросил Северус у Скарлетт, когда они сели на одной из лавочек.       — Да, два года. Работала здесь в полиции сразу после выпуска.       — Почему ты вернулась в Коукворт?       Она вальяжно откинулась на спинку скамейки.       — Потому что мне нравится родной город. Меня с ним многое связывает, у меня там дом. А в Дерви хорошо просто приезжать на выходные.       — Но здесь же благополучнее.       Она усмехнулась.       — С чего ты взял?       Снейп уставился на неё сверлящим взглядом, так и кричащим: «Ты что, сама не видишь?»       — Ты судишь о Коукворте по своему району, — мягко произнесла Скарлетт. — На самом деле у нас всё не так уж и плохо. Ты когда-нибудь читал статистику? В больших городах уровень преступности гораздо выше. Не смотри так, я тут два года отработала. До сих пор с некоторыми коллегами общаюсь, они мне такое рассказывают. У нас на самом деле хороший город, просто его запустили.       Было сложно объяснить Северусу, чем разные города отличаются друг от друга. Волшебники жили очень разрозненно, часто в удалении — около какой-нибудь деревни или на холмах, где нет людских поселений. Городскими домами обычно обладали выходцы из маггловских и полумаггловских семей, вроде Северуса. Свой дом мужчина ненавидел — это Скарлетт уже давно знала — но переехать не мог. Сначала не было денег, потом времени и нужды, а теперь — он просто не видел в этом смысла. Странный человек, с его-то возможностями.       В начале шестого Дерви постепенно погрузился в сумерки. Центр вечернего города выглядел не менее симпатично. Исторические домики освещала подстветка, от которой по стенам зданий расползались причудливые тени с лепнины; витрины бутиков выглядели ещё сказочнее и богаче, и если бы не ценники, так незадачливо прилепленные к некоторым товарам, Скарлетт давно бы там потерялась. На улицах стало оживлённее. В основном вокруг гуляла молодёжь. Оно и не удивительно — город славился ночной жизнью. Будь мисс Сайрус лет на пять моложе — пошла бы в клуб не задумываясь. Но сейчас мешал статус (детективному инспектору плясать у барной стойки было не к лицу), да и её спутник, страдающий явной социофобией, вряд ли оценил бы такое предложение.       С заходом солнца из воздуха стремительно испарялось накопленное за день тепло. На улице стало зябко, поэтому, погуляв ещё немного по центру, они приняли решение возвращаться домой. Уже на подъезде к Коукворту Скарлетт осведомилась, не желает ли Северус заехать к ней на ужин. Мужчина твёрдо отказался, мотивируя тем, что не хочет обременять её готовкой.       — Да там Джеймс наверняка что-то приготовил!       Снейп покосился на неё с открытым скептицизмом. Скарлетт усмехнулась: её сынок не отличался хозяйственностью, впрочем как и она сама.       — Высади меня где-нибудь.       Заходить в гости Снейп определённо не хотел. А может и хотел, но стеснялся. В этом плане с ним действительно приходилось сложно.       Скарлетт остановила машину на обочине тихой улочки и заглушила двигатель. На улочке царил полумрак — часть фонарей не работала. Идеальное место для волшебника, который хочет раствориться в воздухе незамеченным.       Снейп схватился за рычаг дверцы, но не открыл её, словно не решаясь вот так сразу уйти. Они посидели некоторое время в тишине.       — Хорошо съездили, правда? — обратилась к нему Скарлетт.       Северус молча кивнул.       — Надо будет как-нибудь ещё выбраться.       — Главное, заранее узнать, куда идти. — Его голос звучал меланхолично.       — Да брось. Мне даже понравилось. По крайней мере, теперь я знаю, что из себя представляет абстракционизм.       Он ухмыльнулся. Пусть Джексона Поллока трудно было назвать художником, впечатление он произвел немалое.       — Тогда увидимся завтра? Или на днях. Когда ты сможешь?       — Мне всё равно. Когда тебе удобно?       Несмотря на то, что Северус всегда предоставлял ей выбор, он совсем не казался ей податливым. Скарлетт всё больше склонялась к предположению, что таким образом он изучает её, пытается разобраться, что она за человек. Это вызывало странные чувства. Другие мужчины мгновенно хватали инициативу в свои руки. А этот до сих пор приглядывался. Словно оценивал риски.       Мисс Сайрус не понимала, почему Северус так напрягается, когда она его трогает, целует. Все его мышцы тут же сковывало в невидимые тиски. При этом по нему было заметно, что он хочет идти на контакт, но что-то внутри ему не позволяет. Словно мужчина сам наложил на себя запрет.       Скарлетт подсела ближе, насколько позволяло автомобильное кресло. Северус не отодвинулся, не отвёл взгляд, как делал обычно. Неужели оттаял? Она вытянула шею, придвигаясь к нему лицом, и, протянув руку, обхватила его за плечо. Оно сразу стало жёстким, негнущимся, однако Снейп не отстранился и позволил ей прикоснуться к своим губам. Затем ещё раз. И ещё. Мышцы стали чуть мягче. По сравнению с их первым поцелуем теперь он расслаблялся гораздо быстрее. А остаточная скованность — ну что поделать, рефлексы. Скарлетт обвила Северуса рукой за шею и впилась в губы. Несмотря на его специфическое происхождение и внешний вид, он всё равно ей нравился, с каждой встречей всё сильнее. Его рука легла ей на бедро. Легонько погладила. Смяла.       «Ну же, смелее. Я же знаю, как завожу тебя».       От этой мысли женщина сама вспыхнула. Наверное, он включил свою проклятую магию. А как ещё объяснить, что Скарлетт — королева жизни, женщина, которая всегда сама выбирала — загорелась в объятьях какого-то сомнительного, невзрачного, неуверенного в себе типа.       «Эй-эй, притормози». Ещё немного, и она была готова отдаться Снейпу прямо в машине. Не лучшее место для первого раза.       — Может всё-таки зайдёшь? — прошептала она ему в ухо. — Чаю попьём.       Его рука, методично разминающая её бедро, резко стала жёсткой. Северус отпустил её и отстранился. Взгляд беспокойно метнулся в сторону, в окно, вернулся к ней.       — Да ладно, не надо. В другой раз.       Фразы давались ему с трудом. Скарлетт явно поставила его в неловкое положение, и он не знал, как отказаться так, чтобы её не обидеть. Она не обижалась, хотя отказ и задевал женское самолюбие. Это мужчина был и так черезчур стеснителен, а дома их ждал Джеймс. В присутствие Джеймса у них бы всё равно ничего не получилось.       — Ладно, ничего. Тогда до завтра? — Скарлетт обадривающе улыбнулась, показывая, что не имеет к нему претензий.       Северус открыл дверь и шагнул в темноту. Махнул на прощание рукой. Скарлетт помахала ему в ответ, после чего услышала хлопок. Вгляделась в темноту, но там уже никого не было. «Надо намекнуть Джеймсу, чтоб он свалил из дома», — она завела машину и поехала домой.