Наизнанку

      — Ты спишь? Не хочешь развлечься?       Мурлыкающий женский голосок раздался в комнате так внезапно, что Снейп подорвался на подушке, как от пушечного выстрела. На краю кровати у самых ног сидела… Скарлетт. Её точёный силуэт был облачён в полупрозрачных пеньюар, длинные кудри спадали на приподнятую грудь.       — Ты?! Какого хрена ты здесь?       Снейп метнулся рукой к прикроватной тумбочке. Пальцы ощупали пустую столешницу.       Скарлетт хихикнула и подсела ближе. В её глазах заплясал игривый огонёк. Она хищно оскалилась и запустила руку под одеяло. Северус выкрикнул ругательство и дёрнул руку, желая оттолкнуть нахалку, но отчего-то рука вдруг оказалась прикованной к кровати.       — Не бойся, тебе понравится.       Скарлетт бесцеремонно стащила с него одеяло и, поглаживая себя по пышным формам, полезла к нему.       — Я так хочу тебя.       — Да пошла…       Скарлетт вонзилась ему в губы, не давая продолжить. Снейп изогнулся, яростно пытаясь скинуть её с себя. Обе руки удерживала невидимая верёвка, не позволяющая сопротивляться, и всё что он смог сделать — это беспомощно выматериться, когда подруга оторвалась от него. Она не отступала: разорвала на нём рубашку, начала ласкать грудь, живот. Стала целовать. Шею, ключицы. Ниже, ниже… Сука, в такой беспомощной ситуации её ласки даже заводили. Тело наливалось предательской негой. Снейп перестал сопротивляться, распластался на подушке, чувствуя, как стремительно теряет контроль, и…       … проснулся от собственного стона. Вожделение так захватило его, что он не сразу сообразил, что лежит в постели один. Очухавшись, волшебник скинул одеяло и выматерился. Давно такого не было. Лет пять так точно, если не все десять. А тут накрыло так, как не накрывало в восемнадцать.       Тяжело дыша, Северус закрыл глаза и слабо простонал. Тело горело и изнемогало, страстно желая продолжения. Северус напряг мозг, пытаясь сосредоточиться на той ментальной технике, которая в молодости быстро его отрезвляла, но потерпел сокрушительное фиаско. Сознание ни в какую не хотело исторгать образ рыжей красотки, явившейся скрасить его одиночество. Устав бороться с собой, Снейп вылез из постели и двинулся в ванную.       Ледяной душ мгновенно приструнил разгорячённое тело. Северус простоял под холодной водой до тех пор, пока от холода ему не стало больно и не начала бить крупная дрожь. Выключив воду, волшебник завернулся в полотенце и, обхватив голову руками, сел на край ванны.       Тема эротики всегда была для замкнутого зельедельца табу, которое он по одному лишь Мерлину известной причине наложил на себя сам. Всю жизнь шарахался от всего, что могло подарить ему телесное наслаждение. Только вот организм об этом табу часто забывал. Телу было не объяснить, что верен Северус лишь одной и вообще не является сторонником физических удовольствий, поэтому в молодости ему пришлось изрядно помучиться, прежде чем он научился себя контролировать.       Один такой случай Снейп до сих пор вспоминал со смесью стыда и гнева, что кто-то сумел довести его до такого.       Он работал в школе уже пятый год. Молодой телом, но с сильно постаревшей душой и полностью перечёркнутой жизнью. В тот день, едва отметив своё двадцатипятилетие, Северус полоскал мозги гриффиндорцам с седьмого курса. Какая-то сволочь стащила у него печень авгурии. Слишком ценный ингредиент, которым можно разбрасываться направо и налево.       На последней парте сидел Ник Лайамон, тогдашняя мечта всех девушек — красивый, наглый, самоуверенный кретин, превосходный игрок в квиддич и просто звезда. Само его существование вызывало у молодого зельедельца с несостоявшейся судьбой полнейшее омерзение. Хуже всего было то, что Лайамон единственный не боялся давать Снейпу отпор, ловко находя что ответить на его выпады. Из-за этого гриффиндор уже который год плёлся в конце рейтинга лучших факультетов, но игра в Джеймса Поттера так нравилась придурку, что его не смущали ни потерянные очки, ни обиды сокурсников. После пятого курса Снейп рассчитывал отделаться от Лайамона привычным методом селекции, однако этот гадёныш каким-то чудом сумел наскрести СОВ по зельеделию на высший балл, из-за чего принципиальному профессору, не принимавшему никакую оценку кроме «Превосходно», пришлось обучать его дальше. На шестом курсе эта скотина вдруг взялась за ум и начала хорошо учиться, так что план Снейпа вышвырнуть мерзотного ученика после экзаменов не увенчался успехом и теперь ему оставалось терпеть паршивца ещё полгода.       Пока остальные ученики с понурыми лицами и ненавистью в глазах слушали, как на их головы льётся яд, Лайамон сидел, склонив голову, упрятав глаза вниз, и увлечённо что-то читал. Читать на лекциях Снейпа! Этого желчный профессор просто не мог терпеть. Гриффиндор мигом лишился аж двадцати очков, а Лайамон получил приказ немедленно сдать чтение. Ник нехотя протянул ему какой-то журнал. Не глядя на обложку, Северус треснул его журналом по затылку, вернулся на место и, швырнув трофей на стол, продолжил ездить по мозгам.       Урок закончился. На смену униженным тупоголовом семикурсникам пришли ещё более бестолковые бараны с четвёртых курсов. Эти красавцы тоже попали под раздачу — из двадцати человек только двое смогли приготовить более или менее сносный уменьшающий эликсир, а остальные — лишь впустую перевели ингредиенты.       Только к вечеру, отчитав все лекции и всех учеников и управившись с бумажными обязанностями преподавателя, подземельный демон наконец остался предоставленным самому себе. После ужина спустился к себе в кабинет и собрался с головой уйти в научные изыскания — единственное, что его успокаивало и доставляло хоть какое-то удовлетворение. Тогда-то ему и попался на глаза отобранный журнал, который до сих пор валялся на столе. Это какую же надо иметь наглость, чтобы достать журнал на лекции зельеделия! Снейп схватил журнал и раскрыл его, желая узнать, что же так завладело вниманием обнаглевшего гриффиндорца, что тот не побоялся читать на уроке.       Увиденное оказалось настолько неожиданным, что в первые несколько секунд Северус обомлел и в растерянности уставился на разворот. Оттуда на него смотрела обнажённая девица, кое-как прикрывавшая свои прелести руками. Увидев читателя, девица подмигнула и отняла руки.       Журнал тут же полетел в камин, а Снейп — в коридор. От шока хотелось немедленно выплеснуть на кого-нибудь эмоции, мгновенно превращавшиеся в гнев и ярость.       Ночью девица из журнала явились Северусу во сне. В её объятьях он чувствовал себя так реалистично, что на следующее утро ему пришлось пропустить завтрак. Лишь невероятным усилием воли несчастному удалось справиться с невыносимой тоской по женскому телу и уговорить свой организм, что в этом мире и без женщин живётся неплохо. Тоска сменилась чувством голода, голод — злостью на Лайамона, а там — и на чёрную ненависть ко всем остальным. Все, кому в тот день не посчастливилось иметь урок зельеделия, попали под многотонный каток из ненависти и психологического давления, а Ник Лайамон два месяца ходил в подземелья сортировать мусор и красить траву в зелёный цвет.       На этом история бы и закончилась, если бы Лайамон не оказался на удивление мстительным для гриффиндорца. До конца учебного года парень вёл себя прилично (насколько гриффиндорцы вообще умеют прилично себя вести). А вот в конце, уже сдав все экзамены и обеспечив себе тем самым полную безопасность, решил припомнить комплексующему зельедельцу двухмесячные отработки и все последующие издевательства. Способ отомстить выбрал такой, что ударил в самое больное — в последний учебный день одинокий и жутко озлобленный на весь мир профессор обнаружил под дверью своего кабинета целый конверт с вырезками из порно-журналов и подписью «Наслаждайся, неудачник». Такой же конверт его ждал под дверью спальни. От немедленной казни Лайамона спасло лишь то, что Снейп не смог выковырять его из гриффиндорской гостиной, а на следующий день гадёныш укатил на поезде в нормальную жизнь — туда, где тебя любят, ценят и ублажают.       С тех прошло много лет. Эротика давно находилась под строжайшим запретом, годы упорной работы над своими мыслями и контроля над телом заставили Снейпа уверовать в то, что он совершенно не нуждается в чужой любви. «Мой дорогой Северус, как же сильно вы ошибаетесь», — сказал бы проницательный Директор, — «вам же так хочется, чтобы вас полюбили. Вы внушили себе хранить верность Лили, а сами страдаете от того, что в вашей жизни нет никакой женщины. Вся ваша желчь, издёвки — вы же делаете это только, чтобы отвлечься от своего горя. Разве счастливый человек станет отводить душу на ни в чем не повинных школьниках?» Конечно, вслух Дамблдор эту мысль никогда не озвучивал. Добивать и без того пришибленного не входило в его методы воздействия. А вот неопытным ученикам такие тонкости психологии не были известны, потому Северусу с успехом удалось завоевать славу самого серьёзного, нелюдимого и злобного профессора за всю историю Хогвартса.       Но то было почти пятнадцать лет назад. А сейчас? Сейчас-то что? Развлекаться во снах, когда за плечами пережиты война, смерть, столько потерь! Да и было ему уже давно не восемнадцать.       Произошедшее бесило. А все из-за этой сумасшедшей Скарлетт. В каком бреду она решила в него влюбиться, что теперь так усердно делала всё, чтобы он её захотел? Глазки строила, платья обтягивающие надевала — точно знала, как они его будоражат.       В крайне паршивом расположении духа Северус вернулся в комнату. За окном его с нетерпением ожидал пёстрый филин с взъерошенными ушками. Появление пернатого почтальона озадачило Снейпа, разом выбив из головы часть дури — обычно «Ежедневный пророк» приносили гораздо позже. Северус пересёк комнату и резко поднял оконную раму. Филин взгромоздился на подоконник и протянул лапу с конвертом. Пока Северус не раскрыл письмо, в его мозгу успела пронестись сотня догадок, кто мог ему написать — от Хагрида, решившего отменить встречу, до повестки из аврората. Лишь когда он увидел подпись, его отпустило. Филин принёс ответ от Целиуса Блэкхола. Продавец сердечно благодарил мистера Брауна за то, что тот вызвался готовить для его родственницы лекарство, и заверял, что готов сегодня же предоставить всё необходимое.       Прочитав письмо, Северус ощутил невероятно необычное — светлое, лёгкое чувство. Чувство почти забытого счастья о того, что у него наконец появилась возможность вернуться к нормальной работе. Это чувство захватило настолько, что полностью вытеснило из головы переживания после разлагающего разум сна, и вскоре Снейп уже торопливо шагал по Лютному переулку к зельедельческой лавке, навстречу новой работе и заработку.

***

      Архивный отдел в библиотеке давно превратился в мини-филиал кабинета зельеделия. С тех пор, как бóльшую часть документов перенесли в электронную форму, сотрудники библиотеки почти сюда не заходили. Да и незачем было — несмотря на всякие новшества библиотека пребывала в страшном запустении. Даже заведующий использовал это пыльное помещение не как архив, а в качестве кладбища ненужных вещей. От посторонних Снейп огородил вход невидимой плёнкой, которая пропускала только его и источала магглоотталкивающие чары. Если кому-нибудь из сотрудников всё же взбредало в голову заглянуть в сюда, то на подходе к архиву эта мысль сразу улетучивалась, заменяясь каким-нибудь неотложным делом. Уходя домой, Снейп как правило снимал чары, на случай, если в его отсутствие у кого-то всё же возникнет весомая причина воспользоваться архивом. Но за два месяца такого случая так и не подвернулось.       Заготовка для противоволчьего эликсира мирно побулькивала в котелке над горелкой. Основную работу Северус планировал провести дома — это зелье требовало большого внимания. Но чтобы не тратить рабочее время впустую, некоторые промежуточные этапы было удобно готовить и здесь.       В зале выдачи литературы раздались чьи-то шаги — волшебник позаботился о том, чтобы все звуки около кафедры доносились до зачарованной комнатки. Снейп прикрыл котёл крышкой и, подойдя к двери, отделявшей архив от книгохранилища, прислушался. Кто-то топтался у кафедры. Снейп прошёл сквозь плёнку и двинулся встречать читателя.       — Пап, ты тут? — знакомый голос сразу среагировал на его шаги.       Северус вышел из-за шкафа и обнаружил перед кафедрой своего сына. При виде него Джеймс обрадовался.       — Фух, а я уже решил, что тебя нет! Ничего, что я пришёл?       Отвечать было бессмысленно. Подросток вряд ли развернулся бы, скажи ему Снейп: «Нет, иди домой». Из-за школы Джеймс стал навещать его гораздо реже, а так как по вечерам Северус частенько проводил время со Скарлетт, завалиться в библиотеку было его единственной возможностью увидеть отца.       Когда Снейп пропустил подростка в книгохранилище, тот, скинув рюкзак, сразу двинулся вдоль шкафов, с интересом вертя головой — не каждый день попадаешь в библиотечное закулисье.       — Как в школе дела? — сухо спросил Снейп, скептически оглядывая тёмно-синие джинсы подростка. Похоже, форму тот не носил из принципа.       — Нормально. Историчка заболела. Её некому было заменить, поэтому мы весь урок хернёй страдали.       «Кто бы сомневался».       — А с химией как?       Джеймс остановился у шкафа с фантастикой.       — С химией? Норма-ально. Перельман тут недавно, похоже, перепил и пол-урока рассказывал, какой пэ-аш должен быть в рассоле для огурцов. — Он заржал, — наверное, прошлую работу вспомнил! Я вот теперь думаю, как бы ему помягче намекнуть, чтобы он обратно на завод вернулся. — Джеймс поймал свирепый взгляд Северуса. — Не, ну серьёзно! Что ему мешает по специальности устроиться, раз он так по огурцам скучает?       — Работы нет, — процедил Снейп.       — Так пусть переедет! Чесслово, я даже ему на новую квартиру готов скинуться, лишь бы он свалил. Ого, это «Ворон» [1]? — Подросток нырнул к нижней полке и выцепил книгу в чёрно-белой обложке. — Можно взять?       Снейп проигнорировал вопрос. Тема о «преподе, который всех бесит» ударила по больному.       — У тебя к Перельману какая-то личная неприязнь?       — У меня? — Джеймс картинно развёл руками. — Нет. Это у него проблемы.       — Да? И какие же?       Джеймс пожал плечами.       — Откуда я знаю, я же не психолог. Но у человека, который называет всех дебилами, явно какие-то проблемы. Он же нас постоянно прессует: то домашкой заваливает, как будто его предмет самый нужный и важный, то весь урок внушает, что мы идиоты и ничего не добьёмся в жизни, а потом на тестах валит.       Мерлин, как эти высказывания в адрес Перельмана были знакомы. Так знакомы, что изнутри уже кипела злость. Подросток не замечал взрывоопасного состояния своего обидчивого отца и, листая книгу, беспечно продолжал:       — Вот на прошлой неделе, например, он дал нам тест. И спрашивал там то, чего вообще не объяснял! Естественно, полкласса провалились, а он такой: «Вы что, не догадались сами прочитать?»       — А вы не догадались? — ядовито спросил Северус, не сводя с мальчишки глаз.       — Чего? — вылупился Джеймс. — Я что, ещё и ребусы его должен разгадывать? Он же даже не предупредил, о чём будет спрашивать!       — Он не может спрашивать того, что отходит от школьной программы. И если учитель чего-то не объясняет, значит это либо было задано в качестве самостоятельной работы, либо проходилось на прошлых курсах.       От его слов Джеймс аж раскрыл рот.       — А чего это ты его выгораживаешь?       Эта фраза стала последней искрой.       — Во-первых, я его не выгораживаю. И прекрати мне высказывать таким тоном! А во-вторых, тебе никогда не приходило в голову, что проблема может быть не в нём, а в вас?       — Чего? В нас? — Джеймс опешил. — Да он же сам нас прессует!       — Значит есть за что! В вашем возрасте, если вас не гонять, вы вообще нихрена делать не будете!       Снейп шумно выдохнул. В висках пульсировала кровь. Это на войне легко было быть спокойным. А тут…       Джеймс склонил голову на бок и подозрительно прищурился. По затылку скользнуло едва уловимое прикосновение. Снейп резко отвернулся.       «Успокойся! Он твой сын, а не школьник. Тебя серьёзно трогает какой-то вшивый Перельман?».       С Джеймсом было сложно. Очень сложно. Его нельзя было запугать наказанием в виде чистки котлов, нельзя было оштрафовать на два десятка очков. А хуже всего было то, что этот нахалёнок видел всю его поднаготную.       — А чего ты так завёлся? Ты что, тоже был вредным преподом?       Мальчишка говорил с такой заинтересованно-насмешливой интонацией, что Снейп вспылил.       — Что значит «тоже»?! С чего ты вообще взял, каким я был?       Джеймс ухмыльнулся. Северус не мог определиться, что в данный момент бесило его больше: то, что он так глупо прокололся перед сыном, показав своё преподавательское нутро, или что этот паршивец умеет считывать мысли. Его любимая тактика — снимать очки за всякую мелочь — тут же вскрылась, как консервная банка.       — Прекрати это делать! — выпалил он.       Джеймс вздрогнул и усиленно защёлкал пальцами. Воспоминание о штрафах сменилось каким-то давнишним эпизодом с пуффендуйцем, которого зельеделец заставил сортировать червей. Северус с силой захлопнул сознание. Джеймс вскрикнул, выронил книгу и, согнувшись пополам, схватился за виски.       Северус тут же опомнился. Бросился к сыну, грубо схватил его за плечи.       — Что такое? Болит?       Джеймс молча закивал, стиснув зубы. Снейп обхватил его за бок и, прижав к себе, повёл к кафедре, как раненого; усадил на стул, а сам кинулся искать среди ингредиентов что-нибудь, что могло помочь. Разгоревшийся конфликт теперь казался вопиющей нелепостью. Гнев обернулся на самого себя. Не найдя лекарства, он крикнул сыну: «Никуда не уходи!» и трансгрессировал прямо из архива. Через минуту уже стоял перед Джеймсом со стеклянным пузырьком обезболивающего, которое летом принимал сам, и накапывал лекарство в стакан с водой.       — Не надо, — хрипло протянул Джеймс. — Вроде проходит.       Снейп настойчиво сунул стакан мальчику в руки. Джеймс послушно выпил, отставил стакан в сторону и растёр виски. Северус рассеянно приобнял его и потрепал по плечу. Хрупкое, костлявое — даже не верится, что это птичье тельце, раздробленное под колёсами автомобиля, когда-то сумело выкарабкаться и лап смерти.       В мыслях Северус изо всех сил материл себя за то, какого чёрта вообще среагировал на такую ерунду. До чего надо докатиться, чтоб изливать свои проблемы ещё и на собственного сына?       — Вот «escape».       — Что?       Джеймс тыкнул пальцем в клавишу в левом углу клавиатуры.       — Ну, кнопка выхода. Помнишь, я тебе говорил? Я её представляю, когда эта хрень случается.       Его голос звучал вяло и подавлено. Подросток нервно заломил пальцы. От хруста в суставах Снейпу стало ещё противнее о того, что он, взбесившись на пустом месте, выбил мальчишку окклюменцией. Сколько же Джеймсу понадобилось времени, чтобы выдумать и отработать такую интересную систему ассоциаций, с помощью которой можно легилементить? Хотелось как-то реабилитироваться, но на ум ничего не лезло. В подобной ситуации он оказался впервые.       Оглядевшись в надежде зацепиться за что-нибудь, что натолкнёт его на нужное решение, Снейп заметил книгу, которую Джеймс хотел взять. В чёрно-белой обложке с изображением человека с бледным лицом и в чёрной кожаной куртке. Подобрав книгу, волшебник пролистнул её. Вместо текста страницы усеивали картинки. «И этот туда же. Магглы вообще умеют читать?». Северус отбросил презрительную мысль прочь. Чуть не угробил собственного ребёнка из-за своих заскоков, и вот опять — снова-здорово. Вернувшись к кафедре, он достал чистый формуляр, отыскал среди кучи бумаг ручку и стал вписывать данные Джеймса. О сыне ему было известно только имя и год рождения. Опасаясь обидеть подростка своим неведением, Снейп заполнил читательский билет вымышленными данными.       — Пап, а ты кто по образованию?       Вопрос оказался настолько неожиданным, что он замер в ступоре, не дописав последнее слово. Очнувшись, глянул на сына. Джеймс сидел под боком с отрешённым видом и не мигая пялился перед собой.       — Зельеделец, — выдавил Снейп.       — А как ты в школе оказался?       Снейп плотно сжал губы и сделал медленный, глубокий вдох. После того, что только что произошло, меньше всего хотелось вновь возвращаться к школьной теме.       — Мне пришлось туда устроиться. Такой ответ подойдёт?       Джеймс неопределённо повёл плечами. Северуса раздражало, что в отличие от большинства подростков, с которыми ему доводилось контактировать, этот внешне был практически не читаем. Нет, конечно, он с явной неприязнью хаял Перельмана, проявлял живой интерес к магии, вдохновлённо рассказывал о своих увлечениях. Но что именно Джеймс чувствовал, общаясь со Снейпом, определить было невозможно. В этом плане Сайрус рос достойным продолжением своего отца.       — Тебе нравилось там работать?       Вопрос был сложный. Об этом Северус никогда не задумывался. Когда соглашался помогать Дамблдору, его просто поставили перед фактом — либо работаешь, где скажут, либо вали отсюда.       — Не знаю, — честно признался он. — У меня не было выбора.       — И что, ты тоже перельманил?       Снейп стиснул зубы и ещё раз глубоко вдохнул. В голове крутилась мысль, как бы не сорваться на привычку сразу ощетиниваться.       — Начнём с того, что я понятия не имею, что на самом деле делает ваш Перельман. Лично я всегда на первом же уроке чётко обозначал, что буду требовать и как в моём кабинете нужно себя вести. Считаю, что если кто-то этого не понимает таких простых вещей с первого раза — это исключительно его проблемы. Во взрослой жизни тебе никто не будет сто раз разжёвывать, что и как.       Джеймс поджал губы и многозначительно хмыкнул. Снейпу показалось, что в этом звуке скрывалось осуждение.       — Я прекрасно понимаю, почему жёстких учителей никто не любит, — холодно проговорил он, — вы же привыкли, что с большинством из вас дома носятся как с писаной торбой. Я не говорю сейчас конкретно про тебя. Дети в принципе от природы ленивы. Подростки особенно. И когда они чувствуют, что преподаватель всё спускает с рук, то сразу садятся ему на шею и начинают творить чёрт знает что. Тебе со своей стороны не видно, но когда вас, таких расхлябанных придурков, целый класс, вложить вам в голову хоть что-то можно, лишь сразу обозначив границы.       — И именно поэтому надо орать, что мы дебилы?       — Нет… Нет. — Северус помолчал. Воспоминания о собственных выходках надёжно прятал от утечки ментальный щит. — То, что ты рассказываешь о Перельмане… Если он действительно вас так оскорбляет — конечно, это ненормально. Но если он просто много требует и заставляет вас учиться, то это не значит, что он плохой учитель или пытается осложнить вам жизнь. Значит у него такой предмет, который требует самостоятельной работы.       — Да ничего он не требует! — сердито возразил Джеймс. — Это же не история, где можно самому учебник почитать и всё понять!       Северус закрыл глаза и выдохнул. Самым сложным в этой непростой беседе оказалось абстрагироваться от неожиданной параллелью между собой и маггловским учителем, которого он даже в глаза ни разу не видел.       — Послушай, — ровным тоном произнёс Северус, — у тебя химия, насколько я понял, уже не первый год. Неужели ты за это время не понял, что за человек её ведёт?       Джеймс хмыкнул, скривив губы.       — Если он не учитель, а бывший технолог — он вполне может не уметь объяснять. Почему его взяли на эту должность, вопрос к вашему директору, но раз он там работает, то учить он должен ровно тому, что прописано в учебном плане. Учебный план составляется по учебнику, поэтому и в тестах Перельман скорее всего даёт только то, что объясняется в учебнике. Почему он не объясняет сам, я не знаю. Скорее всего вы действительно должны были сами дома разобрать теорию, а на уроке уже решать задачи или что вы там практическое делаете. А значит, тебе нужно самому хоть немного напрячься, открыть учебник и почитать, что вы проходите. Ты вообще учебник открываешь?       — Ну, так…       — Ну вот то-то и так! А чего ты тогда возмущаешься?       — Так я там ничего не понимаю!       — Не может такого быть. Ты же умный мальчик. Вроде бы… В школьных учебниках всё разжёвано сильнее некуда.       — Тебе легко говорить…       Снейп снова успокоительно вздохнул. За свою жизнь ему ещё ни разу не приходилось так подробно, а главное деликатно, разъяснять уже взрослому пацану, как именно нужно учиться. Главное было вновь не сорваться на презрение и уничижительный тон.       — Не легко. Я тоже не знаю маггловскую химию. Но когда ты летом просил меня помочь, я почитал ваши учебники. Там всё понятно написано. Если тебе непонятно, возьми другой учебник. У нас в Хогвартсе нормальные ученики из библиотеки не вылезают.       Джеймс сердито похмыкал, не глядя ему в глаза. Его слова мальчишку явно не убедили, но Северус отнёсся к этому уже спокойнее. Джеймс потёр рукой висок.       — Сильно болит?       — Нет. Показалось, что опять повело.       Северуса вновь охватило это мерзкое чувство вины, гадостно скребущее изнутри.       — Прости, что тебя выбил. Рефлекс.       — Да не, ничего. Я бы тоже не хотел, чтобы мне в башку лезли, — Джеймс тряхнул головой и провёл рукой по волосам. При близком рассмотрении они выглядели сухими и ломкими, будто выжженными кислотой. С любовью подростка краситься в ядовито-синий это было объяснимо.       — На самом деле я в суть «шумов» уже давно не вникаю, — сказал вдруг Джеймс. — Просто когда ты мне вот так в лоб говоришь, что я тебя читаю, я сразу начинаю об этом думать и из-за этого не могу выйти.       Снейп мысленно удивился. Ни в одной из книг о легилементах с подобной проблемой никто не сталкивался. Такие волшебники скорее страдали от просто навязчивого желания всё время считывать других, но когда их просили этого не делать, послушно сворачивали свой дар без всяких затруднений. Северус вспомнил, как сам отключался от воспоминаний некоторых особо «любимых» учеников.       — Чтобы выйти, тебе нужно сосредоточиться на каком-нибудь собственном воспоминании, которое связано только с тобой. Обычно легилементы так и переключаются. Попробуй сделать так в следующий раз.       — Ой, нет, — Джеймс нервно хохнул, — что я только не пробовал. Лучше воображаемого джойстика ничего не помогает.       — Но ведь это не правильно, — настоял Снейп. — Надо учиться нормальной, ментальной магии. Выбери воспоминание — «якорь», если тебе так понятнее, и думай о нём. — Он попытался поймать взгляд мальчика, но тот упорно глядел в сторону. — Не бойся, я закрылся. Больше не буду тебя выбивать.       Джеймс бросил в его сторону опасливый взгляд. Под этим ядовито-зелёным взором одна из мыслей, крутящихся в голове, стала чуть ярче. Подросток отвернулся и сердито почесал голову.       — Это Перельман меня из колеи выбил! Когда о нём думаю, он меня так бесит! И химия его тоже.       — Тогда зачем ты приходил ко мне за помощью? — с прохладной иронией спросил Северус.       — Да не за помощью я приходил! Хотел тебя получше узнать…       Откровение стало такой же неожиданностью, как и вопрос «Нравится ли тебе быть учителем?». Заметив его изумление, Джеймс продолжил:       — Я надеялся, что меня рядом с тобой поведёт и я смогу посмотреть, что у тебя в голове. У тебя поверхностные мысли такие необычные были… Я даже решил, что ты шизик. Что? — он сделал невинное лицо, — я же тогда не знал, что ты волшебник. Но у меня, видимо, летом была ремиссия, и твои мысли посмотреть не получалось.       Да… а парень был не промах. Так ловко провести такого проницательного и подозрительного волшебника, что тот поверил, будто мальчишка беспокоится об экзаменах! Внезапно Северуса охватило странное чувство удовлетворения о того, что родная кровь оказалась настолько родной, что унаследовала один из лучших его талантов. Ещё бы выбить из Джеймса эту дурь в виде лени и нежелания самому учиться, и будет по-настоящему достойный продолжатель рода.       За беседой волшебник совсем забыл о заготовке для противоволчьего эликсира, булькающей в котле в архиве. Услышав о зелье, Джеймс сразу забыл о Перельмане и больной голове и отправился вслед за Снейпом смотреть, как тот обустроился в таком маггловском месте. Котелок с варевом его не впечатлил, а вот магическая плёнка, защищающая вход, и усилитель звука, оповещающий о посетителях, вызвал шквал вопросов. Снейп был рад сменить тему, поэтому с неожиданной охотой объяснил ему принцип действия наложенных на архив чар.       За объяснениями и разговорами незаметно пролетело почти три часа, во время которых Джеймс непроизвольно совершил ещё пару покушений на отцовское сознание. Так как волшебник продолжал пользоваться окклюменцией, ничего опасного мальчишка не увидел, но тот факт, что он так легко вламывается ему в мозг, лишний раз напомнил Снейпу, что надо немедленно заняться обучением сына контролю за магией. Вернее за тем, что от неё осталось — авария лишила магический мир волшебника, способности которого могли бы войти в историю.       Отец и сын условились начать изучать легилеменцию после того, как Северус сделает вылазку в Хогвартс. За это время от мальчишки требовалось потренироваться переключаться на «якорь» во время новых приступов легилеменции. Джеймс со скептицизмом в голосе пообещал попробовать и стал расспрашивать, как планируется вылазка и как Снейп собирается скрывать от всех своё воскрешение. Северус сто раз пожалел, что рассказал об оборотном зелье — вопросы последовали ну очень дотошные: почему оборотное зелье разрешено, если с его помощью можно легко кого-нибудь подставить? Что будет, если выпить зелье из собственного биоматериала? Можно ли превращаться в человека противоположного пола? Что происходит с внутренними органами?.. Кажется, даже всезнайка Грейнджер смотрела на мир более поверхностно, нежели этот любитель деталей.       Снейп вздохнул с облегчением, когда рабочий день подошёл к концу и пришло время расходиться по домам. Запечатав котёл с зельем, чтобы безопасно перенести его домой, и сложив в сумку всё, что компрометировало его причастность к магии, волшебник вывел Джеймса из библиотеки. На свежем воздухе он внезапно осознал, как сильно у него болит голова. Общение с легилементом, пусть и калеченным, вытянуло из него все соки. Дойдя с сыном до перекрёстка с единственной мыслью, как бы скорее отправить его домой, Северус огляделся в поисках остановки.       — Давай, вон твой автобус, — он указал подростку на показавшийся вдалеке транспорт.       Они двинулись к остановке.       — Последи за своими мыслями, — напомнил Снейп напоследок. — Потом поделишься результатами, а после вылазки уже займёмся этим серьёзнее. И книгу не потеряй!       Джеймс энергично покивал и помахал ему рукой через окно.       «Ничему я его не научу», — мрачно подумал Северус, провожая глазами автобус. — «С его способностями быстрее он меня добьёт». От этой мысли в голове зашумело сильнее. Волшебник вынул из кармана палочку и с хлопком трансгрессировал домой — отдыхать от скандалов, вторжений и чрезмерного общения.

***

      С тех пор, как пришёл ответ от Хагрида, волшебник пребывал в странном состоянии, состоявшем из смеси трезвого разума, собранности и тревожного возбуждения. Изнутри без конца грызли сомнения, а в мозгу, как в точнейших швейцарских часах, бесперебойно работал мыслительный механизм. В последний раз Северус чувствовал себя так, когда Тёмный Лорд назначил его директором Хогвартса. Тогда зельедельцу пришлось напрячь все свои умственные и психоэмоциональные способности, чтобы умело лавировать между двумя сторонами, обе из которых ненавидели его настолько, что были готовы уничтожить в любой момент.       К вылазке Снейп готовился со свойственной ему щепетильностью: хорошенько изучил манеру поведения Боба Брауна, научился копировать его походку и некоторые жесты; подтянул знания в магозоологии. Почитал о способах гибридизации магических животных и придумал вопросы, которые можно задать лесничему для пущей правдоподобности. Подготовил легенду знакомства Брауна с самим собой. Написал Брауну несколько писем от своего лица, чтобы в случае чего предъявить в качестве доказательства совместного сотрудничества… Денежный вопрос предпочёл пока отложить. Для начала следовало как следует наладить контакт с Хагридом и возможно кем-нибудь ещё из школы (в идеале — с МакГонагалл), а там уже можно заикнуться о бесхозных вещах усопшего.       Чем тщательнее Северус планировал вылазку, тем сильнее она казалась ему непродуманной и обречённой на провал. Из-за этого он в какой-то момент изумился, как ему вообще удалось не тронуться умом и выживать в течении последних лет. Снейп всегда чувствовал себя так уверенно и хладнокровно, когда стоял на пороге смерти. Что в девяносто пятом, когда с большим опозданием явился к только что возродившемуся, уже заочно похоронившему его Тёмному Лорду и навешал лапши, что будет информировать его о делах Дамблдора; что летом девяносто седьмого в Астрономической башне, когда Дамблдор попросил убить его; что в директорском кресле, когда весь мир ждал удобного момента, чтобы растерзать его. Тогда его разум был холоден, расчётлив. Эмоции задвинуты в самые закрома. Снейп был роботом, машиной, перед которой стояла одна единственная цель — спасти Хогвартс и помочь проклятому Мальчику-который-выжил одолеть зло.       А что сейчас? Угрожает ли ему смерть, если оборотное зелье даст сбой и в Хогвартсе увидят, что вселенский подонок жив и осмелился так нагло припереться сюда? Вряд ли. Судя по майским выпускам газет его признали героем. Без лишних оваций, без особых комплиментов, но ведь признали. Да и в школе теперь заседали не те люди, которые способны убивать направо и налево. Но от чего-то, даже зная, что серьёзная опасность ему не грозит, Северус испытывал лишь бóльшую тревогу и потерянность. Словно после всего пережитого внутри что-то сломалось. Словно организм кричал: «Хватит! Я больше не хочу никаких миссий!»       От переживаний по поводу предстоящей вылазки в ставший враждебным мир добровольного изгоя отвлекали две вещи: работа над противоволчьим эликсиром для родственницы Целиуса Блэкхола и общение с мисс Сайрус. С начала октября отношения магического изгоя и маггловской красавицы развивались стремительно. Северус и сам не заметил, в какой момент их обоюдная симпатия перетекла в полноценный роман. Они встречались пару раз в будни и почти всегда — в выходные. Благодаря Скарлетт Снейп узнал, что, оказывается, помимо трёх полудохлых заводов и россыпи пивнушек в городе имеются и культурные заведения: два маленьких музея — технический и краеведческий; галерея с мазьнёй воспевающих постмодернизм местных художников и периодически заезжающими выставками таких же намалевичей из соседних городков; театр — правда временно закрытый на ремонт, из-за чего спектакли приютил крытый спортивный стадион. Гордостью Коукворта и центром культурной жизни являлся кинотеатр. Киноиндустрия добралась сюда лишь пять лет назад, чем несказанно осчастливила местных жителей — до этого поистине великого события коуквортцам приходилось смотреть фильмы в Дерви. Впрочем, Дерви в принципе служил для коуквортцев одним большим развлекательным комплексом. Скарлетт часто жаловалась, что Джеймс постоянно донимает её просьбами отпустить его туда «всего-то до часу ночи» — последний автобус между Дерви и Коуквортом отправлялся как раз в час двадцать.       — Вот куда я его пущу? Во первых, его по возрасту не пустят. А потом — думаешь я не знаю, зачем он туда хочет!       Снейп охотно соглашался, что отпускать подростка в самом расцвете пубертата в ночной клуб чёрт знает где чёрт знает с кем (а совершеннолетних знакомых, способным купить алкоголь, у Сайруса-младшего хватало) — и впрямь сомнительная затея.       — Если он напьётся — это ещё полбеды. А если подцепит там какую-нибудь девицу?       При этих словах Скарлет многозначительно поглядывала на Снейпа и хихикала. У Северуса внутри всё перекручивалось от смеси стыда, неловкости и раздражения от того, что ему лишний раз напоминают об опрометчивом поступке в молодости. Он каждый раз со скрежетом в зубах брал себя в руки и либо молча проглатывал её намёк, либо пресно отшучивался и резко менял тему.       Как человек Скарлетт ему очень нравилась — она была умной, с живым интеллектом и логичными рассуждениями. С ней было интересно беседовать о работе и о проблемах в городе, о политике и о стыке двух миров. Снейп много рассказывал мисс Сайрус о магии и магическом мире. Она слушала с большим интересом, задавала вопросы, но в отличие от сына не докапывалась до мелочей, поэтому знакомить её с миром магии было легко. В такие моменты Северус невольно погружался в воспоминания, когда вот так же посвящал в свой мир Лили Эванс. Эти воспоминания уже не отдавали слишком болезненной горечью: новая подруга — такая похожая на прошлую и вместе с тем такая другая — сглаживала их, давая утешение и надежду на новую жизнь. Но в отличии от светлых чувств к Лили рядом со Скарлетт в Северусе просыпалась и другая — тёмная сторона. Скарлетт всё навязчивее нравилась ему как женщина. И вот эти чувства — опасные, похотливые, от которых не спасала ни окклюменция, ни самоконтроль, ни другие ментальные техники, исправно глушащие подобную дрянь раньше — доставляли Северусу немало дискомфорта, расшатывая и без того подвижные нервы.       Отказаться от общения с мисс Сайрус Снейп не мог — утрата только что обретённой любви была равноценна смерти. Но и свести общение до минимума, хотя бы до вылазки в Хогвартс, Северус тоже не решался: он и так всячески отгораживался от её тяги, поэтому ещё бóльшая стена между ними могла натолкнуть Скарлетт на неправильные мысли. В результате Снейп, как тяжело зависимый, шёл к ней на встречу, где мисс Сайрус без магии околдовывала его своими чарами, всё сильнее впутывая в паутину под названием «любовь», флиртовала, вгоняя в ступор и краску, целовала, так затяжно и страстно, что хотелось овладеть ею прямо на месте — в общем, всячески разлагала его сознание. Домой Снейп приходил выжатый, как лимон, измотанный сдержанностью и ментальными техниками, и падал без сил. А ночью ему виделись сны. Те самые, от которых было очень хорошо и очень стыдно. Утром он жёстко договаривался с собой, что будет вести себя прилично, погружался в работу и подготовку к вылазке, заперев желание под несколькими слоями магии, но через несколько дней его барьер вновь рушился, стоило на горизонте показаться точёной фигурке с изящными бёдрами и копной огненно-рыжих волос.       Октябрь был в самом разгаре. Короткие пасмурные дни не внушали желания лишний раз высовываться на улицу. В такое время, когда небо вечно затянуто непроглядной серой пеленой, деревья стоят с чёрными голыми ветвями, а дороги заполняют лужи, Коукворт опять превратился в тоскливый ободранный городок, из которого хотелось сбежать куда угодно, лишь бы не видеть больше этой серости, грязности и обшарпанности.       В центральном районе, где Снейп и мисс Сайрус проводили много времени, мрак и серость разбавляло обилие рекламных баннеров, объявлений и афиш. Одна такая афиша, оповещающая о премьере нового фильма, особенно часто мелькала у волшебника перед глазами: «Знакомьтесь, Джо Блэк» с Брэдом Питтом в главной роли.       На вопрос, кто такой Брэд Питт, Скарлетт изумилась:       — Ты что! Это же известный голливудский актёр! Он с Брюсом Уиллисом в «12 обезьян играл».       Ни Брюс Уиллис, ни «двенадцать обезьян» ни о чём не говорили Северусу, и он в очередной раз со скрипом признался, что маггловская поп-культура находится далеко за пределами его познаний.       — У нас нет кинематографа, — объяснил он. — Что-то, похожее на телевизор, пытались адаптировать в семидесятых, но народ не принял.       — Ты говорил, у вас есть радио.       — Да, радио прижилось. Хотя в основном мы больше книги читаем.       Он вновь поглядел на изображение белокурого юноши на афише, мало похожего на человека, который мог бы носить фамилию Блэк.       — Может, сходим? — неожиданно для себя предложил он, кивая на афишу.       Скарлетт просияла. В душе Снейп похвалил себя за то, что наконец-то взял инициативу в свои руки и нашёл интересное занятие для них обоих.       Северус был неимоверно далёк от любого искусства, всю жизнь считая его уделом легкомысленных идиотов (а уж после выставки Поллока это убеждение возросло до небес). Однако маггловский фильм пробудил в нём неподдельное любопытство. В первую очередь потому, что Северус, пусть и выросший в полумаггловской семье, никогда эти фильмы не смотрел. Телевизора у его семьи никогда не было, а после вступления во взрослую жизнь волшебник обрубил с маггловским миром все контакты. С другой стороны, ему страстно хотелось заиметь со своей неколдующей подругой как можно больше точек соприкосновения, и фильм со «знаменитым голливудским актёром» вполне мог стать одной из них.       Поход в кинотеатр Северус отложил бы до тех пор, пока не выберется в Хогвартс — с приближением дня икс все мысли только и были заняты вылазкой. Однако Скарлетт как-то ненавязчиво, в свойственной ей манере, подбила его собраться как раз накануне. Растеряв всю свою рассудительность из-за болезни, мужчина не нашёл сил воспротивиться. Кинотеатр напомнил ему трибуну в суде Визенгамот, только более пологую. Стена с гигантским экраном поражала воображение. Снейп немало поломал голову в попытке разобраться, как магглам удалось впихнуть в зал такой громадный телевизор, прежде чем выяснил, что никакого экрана на стене нет, а изображение — всего лишь проекция. Почти все места в зале были заняты — то ли тому способствовала ненастная погода, то ли поход в кинотеатр и правда был у коуквортцев главным развлечением. Перед началом сеанса у ларька, торгующего ведёрками с попкорном — солёными раздутыми зёрнами кукурузы — выстроилась огромная очередь. Магглам нравилось жевать во время просмотра.       В роли Джо Блэка выступал молодой человек с афиши — белокурый, с тошнотворно смазливой внешностью и ослепительной улыбкой во все тридцать два зуба. Оттого совсем не удивляло, почему почти две трети зрителей в зале составляли женщины. И почему именно такие мужчины вызывают у прекрасной половины человечества столь повышенный интерес? Скарлетт Брэд Питт тоже нравился: она весь фильм пялилась на него с глуповатой ухмылкой. А Северус пытался вникнуть в суть происходящего и параллельно гадал, что за высшая сила свела его с женщиной, которую привлекают всякие Джо Блэки и Брэды Питты.       История показалась Снейпу вполне удобоваримой, однако в середине фильма он резко начал терять внимание и с изумлением обнаружил, что плоховато воспринимает информацию в таком формате. Вероятно сказывалось отсутствие опыта — в магическом мире царицей искусства была литература; второе место занимали живые концерты и радио, совершенно не достойные его внимания. Тема смерти и переселения в тело другого человека существовала и в произведениях писателей-волшебников. И как ни странно, там точно также переплетались все эти сопливые сюжеты про любовь, разочарование, нелёгкий выбор между добром и злом. Актёрам «Джо Блэка» не хватало только палочек в руках, и фильм с лёгкостью нашёл бы зрителя среди магов.       Снейп испытал облегчение, когда фильм закончился. От длительной смены картинок перед глазами у него так разболелась голова, так что он невольно поблагодарил Мерлина, что не родился с даром легилеменции — его сын, похоже, видел такое кино постоянно. После душного зала кинотеатра оказаться на свежем воздухе было весьма приятно. Северус с незримым наслаждением вдохнул сырой холодный воздух. Октябрьская погода всегда нравилась подземельному затворнику: холодная, умиротворённая, не вызывающая лишних эмоций.       — Как тебе фильм? — спросила у него Скарлетт.       — Честно? Не люблю такое.       Она снисходительно потрепала его по плечу:       — Да? А что ты любишь?       Снейп пожал плечами.       — Науку.       Скарлетт усмехнулась и полезла в сумочку за сигаретой. Снейп шагнул к бетонной стене кинотеатра. Стену украшали красочные постеры и афиши прошлых лет, надёжно спрятанные от дождя и вандалов стеклянными панелями. Взгляд Снейпа остановился на женщине, стоявшей на фоне высокого чудовища с гладкой чёрной кожей и отвратительной вытянутой мордой с гигантскими челюстями. Название «Чужой» показалось волшебнику смутно знакомым. Наверное, слышал его в школе, когда проходил мимо кучкующихся компашек на перемене — среди хогвартских учеников ведь хватало выходцев из маггловских семей.       — Вот Брюс Уиллис, — Скарлетт указала на фотографию крепкого лысого мужчины с самодовольной ухмылкой и с пистолетом в руках. За спиной мужчины полыхало пламя от взрыва.       — Так понимаю, он тут военный? — Снейп подступил ближе к постеру, чтобы получше рассмотреть лысого.       — Да, в основном в боевиках играет. — Скарлетт пространно оглядела другие афиши. — А это «Терминатор». Знаешь «Терминатора»? Арнольд Шварцнеггер?       — Нет.       — Ладно, — она хихикнула. — Когда я училась в академии, мы с подружками несколько раз ходили на «Терминатора». Все девчонки от него балдели.       Снейп скептически оглядел фото здоровенного качка в кожаной куртке и чёрных очках. Как и Брюс Уиллис, Терминатор держал в руках пистолет.       — Смотрю, у вас много фильмов про военных, — он указал на другую афишу с ещё одним вооружённым мужиком.       — Это не военные, а полицейские. За борьбой полиции с преступниками всегда интересно наблюдать. Разве у вас не так?       Северус задумался. К своему стыду, из развлекательных творений в памяти всплыло лишь собрание сказок Барда Бидля, которое недавно промелькнуло в одной статье «Ежедневного пророка» — как назло, на ум больше ничего не лезло, хотя Северус определённо читал в целях ознакомления что-то такое известное и культурно значимое.       — У нас много пишут про мракоборцев, — выдавил он, наконец. — Они как ваша полиция.       — Ну вот, видишь, у вас тоже самое.       Помимо постеров с боевиками на стене висело много старых афиш, посвящённых фильмам о фантастических мирах. Больше всего магглам нравились вампиры, о чём свидетельствовали «Дракула Брэма Стокера» и «Интервью с вампиром». Двое мужчин, вооружённых пистолетами, под подписью «От заката до рассвета» тоже оказались вампирами.       — Тебе это всё наверное кажется глупым? — раздался голос Скарлетт.       Северус обернулся.       — Ты о чём?       Она кивнула на афишу.       — Вот это. На самом деле вампиры ведь совсем другие, верно? И магия тоже.       Снейп равнодушно пожал плечами.       — Да нет, почему же. Это же вымысел. Не про наш мир. Чистокровные волшебники тоже очень мало знают о магглах. В книгах такой бред про вас пишут, что иногда хочется автора прибить. Такое ощущение, что пишут про неземную цивилизацию.       Скарлетт рассмеялась.       — Даже так?       — Да. Признаюсь, я, конечно, не очень симпатизирую вашим… не симпатизировал… Но всему есть предел.       Его и самого порой удивляло, почему некоторые волшебники так плохо знают о своих неколдующих соседях. Неведение порой доходило до абсурда: одно дело не знать, как пользоваться электричеством, но другое — не иметь хотя бы малейшего представления, как по-маггловски одеться и как расплачиваться в маггловских магазинах фунтами. И это при том, что магглы составляли абсолютное большинство среди всего разумного населения Британии, а полукровки — среди волшебников.       Постояв ещё у стены с афишами, пара двинулась прочь от кинотеатра. Быстро расходиться по домам казалось дурным тоном, поэтому Снейп приобнял мисс Сайрус за талию и неторопливо повёл по улице куда в голову взбредёт.       У обувного магазина с прозаичным названием «Мир обуви» Скарлетт замедлила ход. Уже не первый раз, когда они проходили мимо, её взгляд приковывала выставленная на витрине пара длинных сапог тёмно-зелёного цвета. Женщина вожделенно рассматривала их несколько секунд, затем хватала Снейпа под руку и, ничего не сказав, вела его дальше. Северус никак не комментировал происходящее и всякий раз гадал, делает ли это Скарлетт намеренно, намекая ему купить ей эти сапоги, или же неосознанно отвлекается на такую ерунду.       В этот раз он не выдержал.       — Нравятся?       Скарлетт отдёрнулась от витрины.       — Нет.       Её голос прозвучал резче, чем надо. Снейп снисходительно усмехнулся: «Ну да». Мисс Сайрус кисло скривила губы.       — Меня удивляет, почему они такие дорогие. Ладно бы были из настоящей кожи.       Он с пониманием кивнул. Ценник в сто пятьдесят фунтов и правда казался завышенным. Скарлетт демонстративно отвернулась от витрины и, гордо вздёрнув голову, зашагала прочь по тротуару. Реакция позабавила Снейпа. Скарлетт явно не ожидала, что он заметит объект её мечты, и теперь всем видом пыталась заявить, что ей нафиг не сдались какие-то несчастные сапоги за сто пятьдесят фунтов.       — Я тебе такие же из драконьей кожи куплю, хочешь? — неожиданно для себя предложил Снейп.       Мисс Сайрус резко остановилась.       — Из драконьей кожи? — её глаза округлились. — Прямо из настоящего дракона?       Ему пришлось поведать ей и о драконах. Скарлетт слушала его с долей недоверия на лице — видимо, драконы казались ей уж слишком фантастическими. Северус объяснил, что волшебники создали специальные заповедники, в которых прячут магических животных.       — Ещё лет пятьсот назад не было таких строгих правил, по которым мы должны скрывать наш мир. Поэтому вся магическая фауна существовала бок о бок с вашей. Отсюда все ваши легенды о драконах, феях и прочих якобы фольклорных тварях. Потом, когда магглы стали слишком активно исследовать окружающий мир, их внимание к нам стало чересчур опасным. Поэтому министерство магии издало Статут о секретности, и нам пришлось придумать способы, как скрыть от вас проявления магического мира.       — Это всё ясно. Но драконы же такие огромные! Как динозавры! Их же не прокормишь.       — Прокормишь. Они мало едят, на самом деле. И их не так уж много.       Разговор о еде напомнил мужчине об обеденном часе. Дома в зачарованном холодильнике у него как раз осталась куриная нога и пара сваренных картофелин.       — Кстати, не хочешь пойти ко мне? — ласково спросила Скарлетт, когда Северус заикнулся об обеде. — Пообедаем.       Мысль о курице с картошкой тут же улетучилась, сменившись быстро нарастающей тревогой. Скарлетт уже не первый раз приглашала его в гости, но Снейп прекрасно догадывался, что обед был всего лишь прикрытием. Хотела-то она совсем другого.       — Я… я дома поем.       — А я приглашаю, — Скарлетт хитро улыбнулась. — Кстати, Джеймса нет дома.       Она шагнула ближе. Её жаркие губы приблизились к его лицу.       «Нет. Не надо, пожалуйста».       Скарлетт не умела читать мысли. Её рука мягко легла Северусу на шею, горячие губы слились в страстном поцелуе. В её объятиях его охватило пламя. Кровь хлынула в голову. Хлынула вниз. Мужчина опомнился лишь в тот момент, когда уже сжимал в ладонях её пятую точку и упирался в Скарлетт спереди. Отстранив подругу от себя с усилием воли, Снейп опустил голову и глухо пробормотал:       — Прости, мне надо идти.       Её рука всё ещё обвивала его шею.       — Мне завтра надо сделать вылазку… в магический мир. Надо подготовиться.       Он не смел взглянуть ей в глаза. Её дыхание шелестело у щеки. Она помолчала. Погладила рукой по щеке. Он отвёл её руку, высвободился и отшагнул назад.       — Прости. Мне действительно надо идти.       Скарлетт качнула головой. Её лицо стало непроницаемым, как на допросе, но Северус всё же смог уловить тень разочарования с едва уловимым налётом подозрительности.       — Уверен?       Он плотно сжал губы и коротко кивнул.       — Ладно. Как хочешь.       Голос звучал нейтрально, без обиды или осуждения. Но оттого резал сердце и без того неуверенного в себе зельедельца ещё большее. Решившись взглянуть ей в глаза, он ужаснулся: они похолодели.       Когда Скарлетт уехала одна, Снейпа охватило полнейшее отвращение к самому себе. Это как же надо было довести себя, чтобы так шарахаться от жаждущей его женщины, словно школьница шарахается от дерзкого старшеклассника. Но завтра его действительно ждёт тяжёлый день. Завтра он отправится в Хогвартс, туда, где его больше не ждут. Где возможно могут поймать и предать суду… Но для Скарлетт это всё звучало как отговорки. Да кого он обманывал — для него тоже.       Дома — на законной, надёжно защищённой от посторонних территории — легче не стало. Не снимая куртки, Северус прошагал в комнату и рухнул на диван. В голове пульсировала единственная мысль: «Мерлин, как же я хочу её».       Он хотел её уже давно. С тех самых пор, как впервые поцеловал там, на холме. По ночам Северус нередко фантазировал, как именно это должно произойти. В памяти крутились обрывки подсмотренных чужих романов, стереотипных представлений о том, как следует ухаживать за женщиной. Воспалённый мозг пытался собрать всё это в логично выстроенный план, но идеальная картинка в голове рушилась, как карточный домик, стоило ему напомнить себе, кто он такой, где живёт и как его воспринимает подавляющее большинство женщин. Мисс Сайрус одна попалась такая бракованная, с извращёнными пристрастиями. Но даже её, особу вообще не брезгливую, приводить в Паучий тупик казалось немыслимым. Снейп просто не мог представить её в своих убогих интерьерах — она была достойна гораздо лучшего помещения, без щелей в полах, грязно-серых обоев и такой же грязной, трещащей по швам от старости мебели со всяким хламом внутри. Идти же к ней казалось ещё бóльшим безумством — туда же в любой момент мог вломиться её сынок! Северус предпочёл бы во второй раз встретиться с Нагайной, чем позволить мальцу застукать себя в кровати с его матерью. Но все эти переживания по поводу отсутствия хорошего места меркли, стоило мужчине осознать, что он попросту не готов перед ней раздеться. Северус до ужаса стеснялся показать Скарлетт своё тело, боялся её разочаровать. Она ведь даже не представляла, насколько он неопытен.       Резко встав с дивана, волшебник разыскал в шкафу пузырёк с успокоительным. После возвращения домой это зелье осталось единственным средством, которое до сих пор исправно помогало ему прийти в себя. Опустошив пузырёк, Северус нервно прошёлся по комнате. Взгляд упал на сегодняшний выпуск «Еженедельного пророка». На фотографии был изображён сверкающий магазин волшебных вредилок, у входа в который стоял один из рыжих близнецов Уизли — то ли Фред, то ли Джордж, Снейп их всегда путал. Почему-то только один. Северус поднял газету и присмотрелся к фотографии. У Уизли не было одного уха. Молодой человек нахмурил брови и злобно пригрозил ему кулаком.       — Да не в тебя я стрелял, — горько пробормотал Северус фотографии.       На душе стало мерзко. Даже если Поттеру вдруг взбрело в голову сохранить воспоминания Снейпа в пробирке в качестве доказательств его невиновности (что сразило бы зельедельца наповал), это ни коим образом не могло оправдать бывшего агента ни в глазах безухого Уизли, ни в глазах МакГонагалл, ни всех остальных волшебников, которым пришлось терпеть его все эти годы. Оправдание и не было ему нужно. Но без него вернуться назад… можно ли?       Северус вновь вспомнил Сайрусов. С Джеймсом всё ясно — для него он отец, волшебник и человек, который одним своим появлением избавил мальчика от вымышленной шизофрении. А Скарлетт? Для этой женщины Северус — человек крайне странный, но при этом хороший и почему-то привлекательный. Такой привлекательный, что она уже почти открытым текстом пытается затащить его к себе в постель. Дура. Неужели в её жизни нет по-настоящему достойных мужчин? С её-то данными! Правда теперь на постель вряд ли стоило рассчитывать — своим очередным отказом он здорово задел её.       Северус убрал газету в ящик, чтобы не раздражала знакомыми лицами на фотографиях, и стал собираться перед завтрашней миссией. Завтра его ждал сложный день — вылазка в Хогвартс и возможно много неожиданной информации.

***

      Несмотря на принятое успокоительное, полночи волшебник плохо спал, мучимый тревогами о предстоящем дне и личными проблемами. Однако утром он проснулся с на удивление ясным разумом. Стоило в его жизни появиться трудной и опасной миссии, как к бывшему агенту вернулись былые качества: стойкость, хладнокровие, готовность к работе.       Перед тем, как отправиться в Хогсмид, Северус в последний раз оценил свою подготовку: запасся аж двумя фляжками с оборотным зельем, оделся так, чтобы максимально не походить на себя настоящего, уложил в карман вымышленную переписку с самим собой. Выйдя из дома, постоял немного у порога, отвлёкшись на гложущее сомнение; наконец собрал волю в кулак и трансгрессировал. Облезлый Паучий тупик сменился аккуратными приземистыми домиками с черепичными крышами и резными ставенками. Хогсмид — как всегда мирный, нарядный, словно и не было тут двух лет оккупации — простирался перед беглым зельедельцем. Оказавшись на краю, Снейп воровато огляделся. По субботам Хогсмид всегда наводняли хогвартцы и приезжие волшебники со всей Британии, решившие выбраться на выходные в магическую деревушку. Однако девять утра было ещё слишком ранним временем для туристов: вдоль Верхней улицы неторопливо прогуливались лишь некоторые одинокие фигурки людей. Снейп оглядел себя и на всякий случай провёл рукой по лицу — оборотное зелье продолжало действовать. Тем не менее, на душе гадливо скреблось до боли знакомое чувство — чужой среди своих. На этот раз даже сильнее обычного. Северус всегда противостоял миру открыто, не прячась за спину другого человека. В образе же Боба Брауна такое противостояние было крайне непривычным.       Сделав лицо уверенного человека, который бывает тут каждую субботу, Снейп зашагал по улице, с беспечным видом заглядывая в окошки. Большинство лавок и магазинчиков ещё пустовали, но хозяева заведений уже во всю готовились к наплыву школьников. Выставляли на прилавки наиболее лакомый товар, протирали столики в кофейнях, суетились у витрин. Несмотря на то, что Северус знал об успешном окончании войны из газет, только сейчас он окончательно в этом убедился. Хогсмид выглядел ровно так, как лет десять назад, когда о возрождении Тёмного Лорда не шло и речи.       На пути бывшему профессору зельеделия встречались знакомые волшебники: миссис Писарро — жена хозяина магазина письменных принадлежностей; старший сын Амброзиуса Флюма, который закончил Хогвартс семь лет назад и теперь работал у отца в «Сладком королевстве»; мистер Кроверс — местный мастер на все руки и самый частый гость «Кабаньей головы»; мисс Дэрвиш с очередным ухажёром. Все они с миролюбивым любопытством оглядывались на Снейпа-Брауна, некоторые здоровались, но никто не проявлял агрессии. Жители Хогсмида испокон веков привыкли, что их деревню посещают волшебники со всех уголков страны, так что появление здесь незнакомца не являлось чем-то необычным.       На другом краю Хогсмида, на скале в окружении леса возвышалась общественная совятня. По выходным здесь почти всегда была куча народу: школьники, семьи которых не обзавелись совами, жители деревни, не желающие держать вечно всё пачкающих птиц у себя дома. На этот раз Северусу повезло — в совятне никого не было. Снейп подманил первую попавшуюся сову и привязал к её лапке записку Хагриду о своём прибытии, которую предварительно написал аккуратным почерком дома. Когда сова улетела, Снейп вышел из совятни и устроился на обломке скалы ждать, когда лесничий получит оповещение и явится встретить магоучёного Брауна. Время тянулось так медленно, что через десять минут Снейпу уже казалось, будто прошло не меньше получаса. Подождав ещё немного у совятни, он решил пройтись немного по деревне — Хагрид наверняка заплутал где-нибудь в Запретном лесу либо застрял в Хогвартсе на собрании.       Как и Косая аллея, Хогсмид полностью восстановился после военного времени. За то время, пока Снейп ждал у совятни, деревня уже наполнилась посетителями. Все магазинчики и кабачки работали как в старые добрые времена; в окнах замелькали первые покупатели. У входа в «Три метлы» царило особенное оживление — туда только что прибыл агент Селесины Уорлок, так что из соседних домов к пабу тут же сбежались поклонники певицы. Второго ноября в Хогсмиде планировался большой благотворительный концерт в честь полугода со дня победы над Тёмным Лордом, поэтому агенты различных музыкантов уже месяц являлись в деревню как на работу, следя за подготовкой к торжеству. Дойдя до другого края деревни, Северус обнаружил внушительную сцену и пару сотен трибун — очевидно, на концерт планировали пригласить чуть ли не всех волшебников Британии.       Побродив по деревне четверть часа, Снейп направился обратно к совятне. На подходе впереди показалась гигантская фигура бывшего коллеги. Хагрид заметил Северуса с высоты своего роста, помахал рукой и громогласно произнёс:       — Вот вы где! А я уже хотел идти вас искать.       Снейп нервно остановился и невольно провёл пальцами по брауновской бородке. Хотелось срочно хлебнуть ещё зелья для закрепления эффекта, хоть он и знал, что оно действует как минимум час.       — Надеюсь, я вас не сильно отвлёк от дел? — как можно вежливее осведомился Северус, когда Хагрид подошёл ближе.       — Да что вы! Наоборот, я специально все выходные освободил! — Хагрид энергично помахал рукой, приглашая идти за собой, — пойдёмте. Покажу вам своё хозяйство.       Пока они шли в сторону Хогвартса, лесничий без умолку болтал о том, какие милые гиппогрифята у него родились в сентябре и как ему удалось вывести флоббер-червей фиолетовой окраски. Северус слушал в пол-уха, изредка реагируя междометиями, а сам метал взор из стороны в сторону, опасаясь наткнуться на кого-нибудь, кто его узнает. На подходе к территории школы его внезапно охватил мандраж. Такого страха он не испытывал даже во время последнего разговора с Тёмным Лордом. Хагрид раскрыл перед ним ворота и жестом пригласил войти. На свинцовых ногах Северус шагнул на некогда родную землю. Впереди, на скалах взмывали ввысь башни величественного несокрушимого замка. Родной дом. От одного его вида у Снейпа защемило сердце, стало трудно дышать. Заглотив воздух ртом, он отвернулся от Хагрида и стиснул зубы. «Только бы не начался приступ. Только бы не начало трясти». Снейп спрятал руки в карманы.       — Куда идти?       Голос предательски осел. Снейп усиленно сглотнул — в глотке всё пересохло.       — Вон мой дом, — Хагрид махнул рукой в сторону Запретного леса. Знакомая хижина ярким пятном выделялась на фоне чёрных деревьев.       — А ваше начальство не против, что вы привели сюда посторонних? — осторожно поинтересовался Северус, пока они топали по тропинке к хижине.       — Нет. Профессор МакГонагалл разрешила. Я сказал ей, что вы бывший знакомый профессора Снейпа, интересуетесь гибридами. Она сначала хотела тоже прийти с вами познакомиться, но на неё сегодня делов много навалилось.       «Ну и хорошо, что не пришла», — перед ней изображать мистера Брауна казалось сложнее.       Домик Хагрида никогда не удостаивался внимания подземельного демона, поэтому он слегка удивился, что вблизи хижина оказалась на порядок меньше, чем выглядела издалека. Для такого здоровяка, как Хагрид, она даже казалось маловатой. Перед домом простирались распаханные грядки. Большую часть урожая лесничий уже собрал, но некоторые тыквы, такие же огромные, как и их хозяин, всё ещё покоились на земле, разбавляя ярким цветом унылый октябрьский пейзаж.       Хагрид повёл самозванца прямо на задний двор к грубо сколоченному сараю. Из сарая доносился клацающий звук. От этого звука в голове Снейпа невольно зажглась нездоровая мысль, что лесничий раскусил его и сейчас заманит в ловушку.       — Погодьте здесь, — осмотрительно произнёс Хагрид. — Сейчас проверю, что они проснулись. Их знаете ли, лучше не будить. Пулять начинают! — он громко рассмеялся и исчез за дверью сарая.       Северус опасливо огляделся вокруг. Проникнуть в Хогвартс с помощью этого полуумного любителя всякой фауны уже казалось огромной ошибкой. Будь Снейп действительно магоучёным Брауном, явившемся сюда по чистой случайности, то давно бросился бы наутёк. На заднем дворе, помимо сарая стоял сетчатый загон с деревянной будкой, внутри которой шевелилось что-то мохнатое и многоногое; у забора валялись объедки пушистых зверьков, похожих на хорьков; там же белел треснутый череп грифона.       — Вот, смотрите!       Голос Хагрида раздался так неожиданно, что Снейп подпрыгнул. Великан стоял в дверях сарая с огромным ящиком в руках. В ящике что-то шуршало. Хагрид поставил контейнер на пенёк и жестом пригласил посмотреть. Вынужденный отыгрывать свою роль до конца, Северус нехотя приблизился к ящику и осторожно заглянул внутрь. Там, среди соломы и опилок, копошилось с десяток существ с хитиновыми панцирями, похожие на смесь скорпиона, лобстера и броненосца. Две пары клешней с зазубринами и загнутые хвосты с уже оформившимися жалами не внушали ни малейшего желания приближаться к этим тварям. Там, где по идее должна располагаться голова, находилось что-то похожее на хитиновую трубку.       — И где у них перед? — глупо спросил Снейп, взирая на существ со смесью недоумения и отвращения. Кажется, прошлое поколение соплохвостов выглядело несколько иначе.       Хагрид смело схватил одного соплохвоста и посадил себе на ладонь. Существо сердито клацнуло клешнями.       — Как таковой головы у них нет, — с важным видом заявил лесничий. — Ходить они могут во всех направлениях, но обычно соплом вперёд. Вот сопло, — он осторожно провёл пальцем по трубке.       От прикосновения соплохвост ещё энергичнее заклацал клешнями и издал пыхающий звук. Из сопла бахнул клубок пара.       — Да не бойтесь, он пока не умеет пулять! Маловат ещё.       — А рот у него где?       Хагрид перевернул уродца на спинку. Оказавшись в непривычном положении, соплохвост яростно запыхал, обдавая всё вокруг себя густым паром, и заворочал когтистыми ножками, безуспешно пытаясь перевернуться.       — Видите эти подвижные отростки под соплом? Это мандибулы. А вон под ними щель — это рот. Он когда ест, хватает еду клешнями, разрывает и суёт себе в рот. Как краб. Видели, как крабы кушают?       — Видел. Чем вы их кормите?       — Ой, да всем подряд. Они у меня совершенно неприхотливы! — Хагрид добродушно засмеялся. — Курятину любят, моллюсков, ракообразных. Тыкву пареную тоже лопают, хоть и не шибко охотно…       Пока великий селекционер увлечённо вещал о рационе своих «питомцев», Снейп лихорадочно соображал, что делать дальше. Единственной его целью было заполучить назад свои вещи. И в этом плане желание Хагрида поведать о своих селекционных трудах только бездарно тратило его время. Однако игра в Боба Брауна началась и Северус должен был выйти из неё если не победителем, то хотя бы не проигравшим. Он стал с деланным интересом задавать Хагриду вопросы, в частности, как тому пришла в голову такая «замечательная» идея скрестить двух совершенно разных животных. Выяснилось, что Хагрид уже не первый раз издевался над природой в попытке вывести чудовище Франкенштейна, однако успех произошёл только с вышеуказанными подопытными. Причём потомство получалось, только если взять мантикору-самца и самку огненного краба. Если взять наоборот, животные наотрез отказывались сношаться. Нынешнее же поколение соплохвостов являлось плодом любви уже полученных гибридов.       — Так что, можно сказать, мне удалось закрепить линию!       Робкие попытки Северуса незаметно перевести тему на себя нелюбимого и узнать о нынешней ситуации в замке не увенчались успехом. После соплохвостов Хагрид с непробиваемым энтузиазмом повёл его в лес смотреть детёнышей гиппогрифов. Затем показал фиолетовых флоббер-червей — на редкость мерзких созданий, без ног, глаз, покрытых сиреневой слизью и черными бородавками. Потом продемонстрировал каппу…       «Мерлин, когда же этот грёбаный зоопарк закончится?»       Было уже почти три, когда Хагрид, наконец, ознакомил самозванца со всей своей живностью и подробно рассказал о каждой из них. За это время Северус так устал и изнервничался, что смирился отправиться домой без дальнейших телодвижений, однако лесничий решил пригласить его в дом.       — О-хо-хо, уже обедать давно пора, — Хагрид деловито поглядел на карманные часы на массивной цепочке. — Проходите сюда. Давайте я вас чем-нибудь угощу.       Снейп открыл рот, чтобы отказаться, но мощная заботливая ручища уже втащила его в хижину.       За шестнадцать лет службы в Хогвартсе Северус ни разу не видел дом Хагрида изнутри. Скарб великана ожидаемо не отличался роскошью: широченная кровать, заправленная лоскутным одеялом, здоровенный стол с трёмя стульями, на каждом из которых могло уместиться по два человека; в прикрытом занавеской шкафу ютилась посуда и личные вещи. У камина на верёвке сушились снопы магических трав. Хагрид достал из шкафа чашку размером с ведёрко и поставил перед гостем.       — Сейчас я вам чаю заварю. Вы такого отродясь не пробовали.       «Шёл бы ты со своим чаем». Пока Хагрид полез в шкаф за кексами, Северус отхлебнул из фляги оборотного зелья.       — Может вам похлёбки налить? — дружелюбно предложил великан. — На курином бульоне. Сам варил!       Снейп покосился на котелок, пыхтящий в очаге.       — Спасибо, я не голоден.       На столе уже материализовалась миска кексов с изюмом, имбирное печенье и тыквенные пирожки. Такое неслыханное гостеприимство было настолько непривычно для хогвартской летучей мыши, что он всеми силами искал повод поскорее уйти. То, что Хагриду стукнет в голову угостить самозванца обедом, совершенно не входило ни в одну из версий возможного развития событий.       — Ну, как вам моя экскурсия? — живо поинтересовался Хагрид, рассевшись напротив.       Под его пытливым взглядом Снейп нехотя взял кекс и откусил кусочек. Бородатое лицо великана расплылось в улыбке.       — Впечатляет, — Северус глотнул чай, смочив пересохшую от нервов глотку.       — Оправдал ваши ожидания?       Самозванец с непониманием уставился на Хагрида. Лесничий замялся.       — Ну… я ж не знаю, чаво вам там Снейп наплёл.       «Ну наконец-то!» Ради этого момента Северус разом простил бывшему коллеге и соплохвостов, и гиппогрифят, и весь остальной бестиарий.       — Он много про вас не говорил. Просто в одном письме я спросил его, как обстоят дела с селекцией в Великобритании, и он обмолвился, что вы скрещиваете разные виды.       — Ах, вон оно как. Ну дела. А как вы с ним познакомились?       — Я увидел его статью в «Новом зельеваре» об использовании крови горегубок в антидотах и решил написать. Я тогда как раз занимался противоядиями. Статья показалась мне довольно грамотной, поэтому я решил уточнить у него кое-какие детали.       Хагрид с пониманием покивал головой.       — Да… что ни говори, зельедельцем он был очень талантливым.       — Вы так говорите, будто он вам неприятен.       Хагрид помолчал. По его лицу было видно, что ему неловко озвучить гостю те мысли, какие крутились на языке. Наконец лесничий вздохнул и нехотя проговорил:       — Если опустить тот факт, что он творил тут весь прошлый год… Хотя он якобы делал это по приказу Дамблдора… В общем, Снейп был очень странным человеком. Нелюдимый, замкнутый. Всё время сам по себе. Говорил всегда с таким ядом, будто мы все для него враги. Мог запросто нахамить.       «Спокойно, ты всё это о себе давно знаешь».       — Возможно. В письмах он мне казался весьма немногословным. А что произошло в прошлом году?       — Разве вы не знаете?       — Нет. Вернее, я слышал, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился и пытался захватить власть. И что его победил тот самый мальчик… Поттер, верно?       — Да.       — В то время я жил в Индии, так что все новости узнавал через местные газеты. А про чужие страны, сами знаете, пишут без особых подробностей.       — Да уж. Вам повезло, — Хагрид почесал макушку. — Честно говоря, жизнь вашего коллеги — тайна, покрытая мраком. Школьником я его плохо помню. Я ведь работаю тут аж с сорок четвёртого года. Помнится, шатался среди учеников один такой мальчик. Щупленький, угрюмый, глаза блестят. С гриффиндорцами часто дрался, проклятьями разбрасывался. А потом, вишь как, в пожиратели подался. Я, знаете ли, за судьбами этих подонков не следил. Помню только, что когда Сам-Знаешь-Кто первый раз сгинул, многих из них судили. Среди них был и этот товарищ. А после суда, буквально на следующий день, профессор Дамблдор, царствие ему небесное, приводит к нам в учительскую это чудо и говорит: «Вот, мол, работать у нас будет». Как же тогда мы все его осуждали. Не в глаза конечно, между собой. Не осуждали, а скорее не понимали. Как? Как пожирателю смерти удалось так перед Директором выслужиться, что он его и от суда отмазал, и на работу устроил! Оказалось, он на нашу сторону перешёл. Лорда своего предал и заключил с профессором Дамблдором договор.       — Какой договор?       Хагрид развёл руками.       — Да кто ж его знает. Профессор Дамблдор говорит… вернее, портрет его… Знаете, у нас в Хогвартсе у всех директоров портреты свои есть?       — Нет.       — А вы разве не учились в Хогвартсе?       — Нет. Я из Ильверморни.       — А, понимаю. В общем, портрет профессора Дамблдора говорит, Снейп ему был чем-то так сильно обязан, что решил вот таким образом помогать. Что-то там личное очень… Ну да ладно. Суть в том, что проработал он у нас шестнадцать лет. Вёл себя, прости Мерлин, как последний… Ну, не буду говорить. Детей кошмарил сильно. Не всех, конечно. Он же со Слизерина, даже деканом ихним заделался! Вот своих-то, слизеринцев, он любил. Очки им подкручивал, выгораживал, когда они подлянки другим факультетам устраивали… Своебразный, в общем, тип. А потом пришла война. Сам-Знаешь-Кто возродился, пожиратели все к нему вернулись. Ну и Снейп, стало быть, к нему под крыло перебёг. Но так как с Дамблдором у него договор, то стал он для Директора за Сами-Знаете-Кем шпионить. Шпионил, значит, шпионил. А потом раз — и Дамблдора убил!       — Как так? — Северус изобразил изумление.       — А вот так! Аваду в него запустил. Если б вы знали, что тут было! Да я его лично, — Хагрид гневно потряс над столом своими ручищами, — вот этими руками готов был задушить за то, что он сотворил! Весь год мечтал, чтоб на него люстра свалилась. А потом выяснилось, что, оказывается, Директор сам его попросил себя убить.       — Почему?       — Ох, да кто ж его знает. Профессор Дамблдор был великий человек. А у всех великих людей бывают странные идеи. Говорит, мол, «если бы меня не убили, то Гарри не смог бы одолеть Сами-Знаете-Кого». Сложно это всё. Ну, после смерти Дамблдора Сами-Знаете-Кто сделал Снейпа нашим директором, напускал сюда кучу своих приспешников. И началось…       Северус с каменным лицом слушал, как Хагрид поносит его по чём свет, а изнутри его разрывало. Не от того, что Хагрид называл его мразью — за свою жизнь он привык слышать в свой адрес и не такие слова. Что конкретно рассказал бывшим коллегам портрет Дамблдора об их договоре?       «Директор не мог рассказать всем, что я помогал ему ради неё. Он же знает, что я этого не вынесу…»       «Тебя же убили!»       «И? Он не мог нарушить своё слово! Он обещал, что эта тайна уйдёт вместе со мной!»       — Ну вот, значится, потом, когда мы всех этих гадов перебили, Дамблдор нам уже рассказал, как всё на самом деле было. Что Снейп не предатель, а наш человек. Просто роль ему такая поганая досталась.       Хагрид шумно отхлебнул чай из чашки. Северус молчал, погружённый в свои мысли. Ему ужасно хотелось узнать больше о договоре, но он не смел. Излишнее любопытство мистера Брауна могло вызвать у лесничего подозрения.       — Слушайте! — Хагрид воскликнул так громко, что самозванец вздрогнул. — У меня ж ещё стадо фестралов есть! Хотите, покажу?       «Твою ж мать, как же ты меня…»       — Не надо, спасибо. Фестралов я много видел.       Хагрид снова погрустнел.       — Ох, понимаю. У нас тепереча их много кто видит.       Хижина погрузилась в напряжённое молчание.       Для первого раза Северус узнал достаточно. Его репутацию попытались отмыть, о сокровенном вроде не разболтали, а значит можно выдохнуть спокойно. Однако он ни на йоту не приблизился к тому, за чем явился сюда. Сообщать Хагриду прямо сейчас, вот так в лоб, что покойный Снейп завещал некоему Брауну свои деньги, было вопиюще странно и подозрительно. От одной только мысли, что придётся ещё раз напрашиваться к чрезмерно общительному лесничему в гости, Северусу становилось дурно. Надо было завести среди обитателей Хогвартса другого знакомого.       Понимая, что ничего полезного здесь больше не узнать, вселенский подонок со сдержанной вежливостью поблагодарил Хагрида за тёплый приём, сказал, что возможно приедет позже взглянуть на подросших соплохвостов, и стал собираться. Хагрид навязался его проводить.       На улице стояла тёплая солнечная погода. У подножия замка кипела жизнь. Ученики, пробудившись от долгого субботнего сна и расправившись со своими подростковыми делами, высыпали на улицу, чтобы успеть насладиться последними тёплыми деньками. Ветер доносил обрывки смеха и весёлых возгласов. Вдали за холмом торчали три высоких шеста с кольцами и мелькали крошечные фигурки на мётлах. Кто-то тренировался перед скорым матчем.       Стараясь не смотреть на этот праздник жизни, который навсегда остался для него в прошлом, Северус ускорился. Хагрид с его огромными шагами неторопливо следовал рядом, что-то бубня про кентавров в Запретном лесу. Снейп не слушал, желая как можно скорее убраться с теперь уже закрытой для него территории.       У выхода Северус встал как вкопанный. К воротам, только с другой стороны, подходили трое: профессор Стебль, профессор астрономии Аврора Синистра и Невилл Лонгботтом.       — Здравствуйте, Рубеус, — крикнула Синистра и, заметив Снейпа, остановилась.       Хагрид тут же выступил вперёд.       — Вот, познакомьтесь! Это мистер Браун, магоучёный. Помните, я вам рассказывал? Он приехал посмотреть на моих соплохвостов!       Троица профессоров перекинулась недоумлёнными взглядами. Оно и понятно: гибриды мантикоры и огненного краба могли заинтересовать только полного идиота.       — Честно говоря, я думала, что вы плод воображения Рубеуса, — шутливо воскликнула профессор Стебль, протягивая самозванцу руку.       — Почему? — спросил Снейп.       На щеках Помоны заалел лёгкий румянец. Она украдкой взглянула на Хагрида.       — Никогда не думала, что хагридовы соплохвосты могут кого-то заинтересовать.       Профессора по очереди представились. Оказалось, что Помона Стебль после всех передряг решила уйти на заслуженный покой, место профессора травологии теперь занимал Лонгботтом, а Стебль иногда навещала своего лучшего ученика по выходным и консультировала по части преподавания.       Хагрид весь сиял от важности и сразу предложил зайти в «Три метлы» отметить знакомство. Снейп колебался. С одной стороны, он уже изрядно вымотался и чувствовал, что больше не может так убедительно играть любителя магической фауны. Но разговор с другими бывшими коллегами мог пролить больше света на обстановку, а более адекватные контакты могли оказаться куда полезнее в вызволении банковского ключа.       Пока вся компания шла по тропинке назад в деревню, профессора расспрашивали Северуса о работе. Он повторил им свою легенду: как в десять лет уехал с родителями в Америку, как учился в Ильверморни, потом много путешествовал и наконец застрял в Индии за изучением местных ядов.       В «Трёх метлах» профессора оккупировали дубовый стол в самом углу и заказали сливочное пиво и местные пирожки. Хагрид взял немного огненного виски. От еды и алкоголя Снейп отказался, объяснив тем, что Хагрид его уже укормил.       — Мистер Браун, а как вы узнали о соплохвостах? — поинтересовался у него Невилл, когда мадам Розмерта принесла заказ.       Северус кратко объяснил. Невилл выпучил глаза:       — Вы друг Снейпа?       — Да, а что вас смущает?       Лонгботтом покраснел.       — Ну… он был странный.       — Странный — это мягко сказано, — презрительно фыркнула Аврора.       — Коллеги, ну давайте не будем так уж его ругать! — Хагрид окинул всех примирительным взглядом. — Зельеделец-то он был хороший.       — Да я не спорю, что он был талантлив. Только как человек — редкостная дрянь! Не дай бог с таким работать.       С Синистрой у Северуса были странные отношения. Профессор астрономии была младше его на год. Когда она впервые появилась в учительской, наполненной уже довольно пожилыми преподавателями, Помона сразу весело воскликнула: «О, молодёжи прибавилось!» И покосилась на Северуса. Аврора окинула будущего коллегу оценивающим взглядом, неприязненно поджала губы и села в другой угол кабинета.       Поводов цапаться с ней у Снейпа никогда не было. До появления в школе Поттера он обитал преимущественно в подземельях, профессор Синистра — наверху, в астрономической башне. Пару раз в год Снейп заявлялся к этой фифе с требованием предоставить ему звёздный календарь или гороскоп, по которым готовил некоторые особо сложные зелья. Когда он приходил, она всегда делала такое лицо, будто одним своим появлением он оскверняет её выхоленный кабинет. Взамен Снейп язвил по поводу её любви менять наряды по пять раз на дню.       Конкретно раздражать его Аврора начала году так на пятом-шестом. Причина была глупа до нельзя: молодая, красивая, жизнерадостная девушка — она не была заперта в Хогвартсе за былые грехи, а жила полной жизнью, свободное от работы время проводила на воле и даже завела гражданского мужа, к которому отправлялась сразу же, едва заканчивались последние лекции. Глядя на неё, Северус с болью в сердце осознавал, что там, за стенами Хогвартса течёт совсем другая жизнь, в которой ему никогда не будет места. Ведь его жизнь, в отличие от её, была давно спущена под откос. Любимая погибла, коллеги тихо презирали, а впереди ждали беспросветные учительские будни, пока не грянет война и его не используют, как расходный материал.       — Работать со Снейпом было тяжело, это верно, — задумчиво проговорила Стебль. — Но что поделаешь, если человек не создан для школы? Он же к нам попал совершенно случайно — профессор Дамблдор решился на такую авантюру. Вы ведь знаете, что он бывший пожиратель?       — Да, мне уже рассказали. Но почему именно он решил помогать Дамблдору?       Помона беспечно развела руками:       — Дамблдор говорит, что Северус очень сильно разочаровался в идеях Тёмного Лорда и вообще очень раскаивался, что ввязался в пожирательство.       — Ага, так раскаивался, что нас всех чуть в могилу не свёл, — сердито пробурчал Невилл.       — Ты про прошлый год? Так он ведь не мог показать нам, что стоит на нашей стороне. Его бы убили сразу! А если бы так вышло, Гарри не смог бы от него узнать, что должен… — голос профессора Стебль дрогнул. Волшебница часто поморгала и промакнула глаза уголком рукава.       — Можно подумать, Гарри такой дурак, что без Снейпа сам бы не догадался! Между прочим, все остальные крестражи он сам собрал, без всякой помощи.       — Ну, не все…       — Да какая разница, кто помог Гарри собрать крестражи! — встряла профессор Синистра. — Это не отменяет того факта, что человеком Снейп был просто отвратительным. Одно дело кошмарить школу, потому что так диктуют обстоятельства, а другое — кошмарить в остальное время!       Невилл энергично закивал.       — Да-да! Он же с первого курса нас прессовал, как будто мы ему лично чем-то насолили. Мне его уроки до сих пор иногда в кошмарах снятся. Он как будто специально всех доводил, удовольствие от этого получал.       — Вот тут соглашусь, — мудро проговорила Помона, — в этом плане он вёл себя крайне непедагогично. Я своих пуффендуйцев постоянно с красными глазами находила после его лекций.       — О ком болтаете?       Вся компания вздрогнула и обратилась на голос. Около их столика стоял мистер Грегори Гоффин — молодящийся волшебник лет шестидесяти со жгучими карими глазами, аккуратно подстриженной бородкой, в модном сюртуке и шляпе. В Хогсмиде он держал крошечную зельедельческую лавку.       — Профессора Снейпа вспоминаем.       — А-а-а, вы об этом недолюбленном! — мистер Гоффин ухмыльнулся, — помним-помним. Приходил ко мне иногда ругаться, что я ему в заказе не то прислал.       Мистер Гоффин бесцеремонно отодвинул свободный стул и уселся за их столик. В воздухе тут же завитало амбре только что распитой бутылки горячительного.       — А почему «недолюбленный»? — робко спросил Невилл.       — Так у него ж на лбу было написано — меня никто не…       Лицо Невилла тут же стало красным, Синистра закашлялась, а Помона с чрезмерно заинтересованным видом принялась рассматривать узор на чашке. Хагрид в лице не изменился — то ли прослушал, то ли сделал вид, что прослушал.       Северус замер. Изнутри его обдало сначала холодом, затем жаром. Сердце глухо заколотилось в висках.       — Его ж всего выкручивало, когда чужие отношения видел, — развязно пояснил мистер Гоффман. — Один раз явился ко мне в лавку, а там моя дочка с парнем целовалась. Думал, он их взглядом сожжёт. А вот была бы у него баба, его б так не штормило.       — Мы вообще-то тут про войну говорим, а вы лезете со своими пошлостями, — оскорбилась Аврора.       Мистера Гоффина далеко за пределами Хогсмида знали как главного балагура и «первого парня на деревне». Несмотря на острый язык и любовь к сальным шуткам мужчина пользовался огромным успехом у противоположного пола. В молодости он был так красив, так что свёл с ума не одно дамское сердце. Кроме того он был умён и остроумен, а зельедельческая лавка несмотря на скромные размеры приносила ему неплохой доход. Так что за свою жизнь Мистер Гоффин помимо сотни краткосрочных интрижек успел побывать в законном браке целых пять раз, причём чем старше становился, тем моложе оказывались его жёны.       — Дак я не лезу — чистую правду говорю! Вы же сами тут обсуждаете, что Снейп был злой. А почему так? А потому что заперли молодого мужика одного в подвале, а потом удивляетесь, чего он у вас на людей кидается.       — Мы его никуда не запирали! Он сам там заперся и сидел как сыч! — воскликнула Синистра. — Если б ему было так надо, давно бы кого-нибудь себе нашёл. Только кому он такой нужен? Что на характер — мерзость, что на вид. Не мог голову лишний раз помыть. Будто боялся от воды растаять.       — А Лютный переулок нам на что? — не унимался мистер Гоффин. — Там и не таких принимают.       Лицо Невилла было уже пунцовым. Он сидел, опустив голову и выпучив глаза, в которых так и читалось: «Боже, зачем я здесь?»       — За что вы так ненавидите женщин? — вспылила Синистра. — Вы серьёзно желаете им лечь в постель с вот этим?       Мистер Гоффин разинул рот, чтобы ответить, но тут в разговор вмешалась Помона:       — Ну что вы развели за балаган! Вон, ребёнка нам засмущали, — она по-матерински потрепала Невилла по плечу. Тот зажмурился и вжал плечи.       — А вам не кажется, что в жизни человека есть вещи поважнее женщин? — подал наконец голос Северус. От распирающей ярости голос звучал предательски хрипло и жёстко.       Мистер Гоффин с удивлением посмотрел на него так, словно только что заметил.       — Прошу прощения, с кем имею честь?       Снейп оскалился. Изнутри его так распирало от гнева, что он готов был наплевать на конспирацию и обложить подонка проклятьями с трёхэтажным матом. Хагрид представил его.       — Ах, так вы знакомый Снейпа. Ну что ж, прошу прощения, если как-то вас задел. Но я всего-лишь констатирую факты. У вашего друга были большие проблемы с личной жизнью.       — Да какая вам нахрен разница, какие у него были проблемы?!       Все присутствующие внезапно притихли. Тишина резанула Северуса по сердцу как холодным лезвием. Довели. Прокололся. Узнали?       — А я согласна с мистером Брауном, — неожиданно проговорила Помона. — Давайте оставим уже этот разговор. О покойниках, сами знаете, либо хорошо, либо …       — Правду, — брякнул мистер Гоффин, кривя рот.       Помона метнула в него грозный взгляд.       — Может, хватит уже? — послышался жалобный голос Невилла. Он так и сидел с пылающим лицом и растерянным видом, не зная, куда себя деть от обилия сальных подробностей.       — Согласна, — высокомерно выдавила Аврора. — Идите уже, занимайтесь своими делами.       Мистер Гоффин хмыкнул и окинул присутствующих насмешливым взглядом. Серьёзные лица присутствующих и ненавидящий взгляд незнакомца усмирил его пыл.       — Ну ладно, — он махнул рукой и вылез из-за стола. — Что ж, желаю вам хороших выходных. А ты, малой, — обратился он к Невиллу, — обязательно заведи себе семью.       На Невилла стало больно смотреть — бедняге хотелось провалиться сквозь землю. Пока мистер Гоффин топтался у стола, Северус с оканемевшим видом методично повторял себе «спокойно, спокойно», расфокусировавшись и стараясь абстрагироваться от любых звуков. Этот подонок так оскорбил его, что если бы решился высказать ещё хоть что-то, Снейп убил бы его на месте. К счастью, мистер Гоффин принял правильно решение. Вся компания проследила, как он, удаляясь, перекинулся двумя словами с мадам Розмертой (та сразу засмущалась и захихикала) и потопал к выходу.       — Не обращайте внимание на этого пошляка, — прозвучал над ухом голос Синистры, так что Северус вздрогнул, выдернувшись из бурлящей ненависти. — Он всегда, как напьётся, идёт чужое бельё трясти.       Снейп промолчал. Бывшие коллеги погрузились в неловкое молчание. Внутренний голос изо-всех сил завопил, что пора убираться прямо сейчас, пока не вскрылась ещё какая-нибудь гадость. Год назад Снейп бы эту гадость выстоял, но сейчас — едва балансировал на грани срыва.       — Кстати, сколько ему лет было? — подал голос Хагрид.       Помона и Аврора перекинулись взглядами.       — По-моему, ещё сорока не было, — Стебль задумчиво побарабанила пальцами по столу. — Он шестидесятого, кажется.       — И правда молодой. — Хагрид вздохнул. — Кажется, только недавно ему тридцать пять было.       — Да. Мы ещё ему бутылку вина подарили, а он сказал, что не пьёт.       — Жалко его всё-таки.       «Уходи! Уходи сейчас!»       Северус кашлянул и, стараясь не выдать взрывоопасное состояние голосом, тихо проговорил:       — Господа, было приятно с вами познакомиться, но к сожалению, мне пора.       Профессора оживились. Хагрид тут же стал спрашивать, придёт ли он когда-нибудь снова, а Помона с налётом обеспокоенности спросила, не обидели ли они его, и добродушно попросила не обращать внимание на всяких идиотов. Знала бы она, с кем разговаривала на самом деле!       Включив по старой памяти режим бездушной машины, Северус как можно вежливее поблагодарил бывших коллег за знакомство, пообещал написать Хагриду ближе к январю и на негнущихся ногах направился к выходу из паба. В дверях его чуть не сбила толпа пятикурсников со Слизерина. Все знакомые лица. Все живые. Как будто только вчера сидели перед ним в подземельях. Снейп закрыл глаза, пропустил бывших подопечных мимо себя и выскочил на улицу. Там наткнулся на Минерву МакГонагалл, неспешно топающую к пабу в компании Слизнорта и профессора Вектор. Зельеделец содрогнулся и как ошалелый зашагал прочь. Если бы в этот момент кто-нибудь из новой порции бывших коллег окликнул его, он упал бы замертво с разрывом сердца. Отойдя на безопасное от «Трёх мётел» расстояние, смотря исключительно себе под ноги, Снейп выхватил палочку и трансгрессировал домой.