Наизнанку

      Заперли молодого мужика в подвале… У него ж на лбу написано…       Кому он такой нужен? Вы серьёзно желаете женщинам лечь в постель с вот этим?       Сволочи. Твари. Да как им вообще в голову пришло обсуждать друг с другом ЕГО личную жизнь?! Решать за него, с кем ЕМУ спать и спать ли вообще? И с этими людьми он сотрудничал целых шестнадцать лет? С вот этими людьми каждый день здоровался за завтраком в Большом зале?       Снейп наматывал по дому уже двадцатый круг, не зная, куда деть себя от ярости. Ему стало бы легче, окажись на пути кто угодно, пусть даже этот ублюдок Хвост — лишь бы выплеснуть куда-нибудь поток эмоций.       Какой парадокс для человека, который с поистине титаническим хладнокровием выдерживал любую мерзость, если это являлось частью военной миссии. Допросы с пристрастием, открытые оскорбления, вторжение в разум, психологическое давление — Снейп был идеальным солдатом, который стойко выносил всё, что преподносила ему судьба. Из всех врагов, выпавших на его долю, его не удалось продавить никому, даже самому тёмному волшебнику столетия. Но стоило зельедельцу оказаться в мирной обстановке и услышать, как кто-то из бывших коллег или учеников лезет в его личное, как ему тут же сносило крышу. И если всякие Поттеры, что старшие, что младшие, отравляли его существование по своей поганой природе, то от бывших коллег Северус такой гадости никак не ожидал.       Зельеделец дёрганно остановился посреди комнаты и жадно заглотил ртом воздух. В голове трещало и шумело, но организм был настолько заряжен адреналином, что мужчина не чувствовал боли. Отдышавшись, Снейп продолжил рвать и метать. Совершил ещё несколько яростных кругов по дому в поисках чего-нибудь (или кого-нибудь), на чём можно отыграться, наткнулся на старый выпуск «Ежедневного пророка», испепелил его в пух и прах, как будто это могло помочь успокоиться. Наконец выдохся. Свалился на диван, отдышался. Боль взяла вверх и начала затягивать голову в тиски. Волшебник не стал глушить её лекарством — без неё голову разорвало бы от душевных терзаний.       На улице уже стояла глубокая ночь и, если бы не слабый свет в соседнем окне, то можно было решить, будто дом накрыли чёрным непроницаемым брезентом. Северус нащупал на стене выключатель, и комната погрузилась в такой же непроницаемый мрак. В темноте все чувства обострились. Северус слушал, как в ушах оглушительно стучит взбесившееся сердце, чувствовал, как пламенный гнев течёт по мышцам, натягивая их как струны, в мозгу разливается тупая опоясывающая боль. Раньше подобная боль никогда не беспокоила его. В исключительных случаях Снейп мог возмущаться аж несколько часов, после чего умел резко брать себя в руки и идти — то на работу, то на дело. Какие были годы…       Пережитый день медленно растворялся в сознании, въедался в нейроны, отпечатывался в памяти. Свежие воспоминания смешивались с тяжестью в голове. Тяжесть укутывала Снейпа, крутила, вытягивая последние силы, и в какой-то момент он провалился в беспокойный сон.       Ему было семнадцать. Последний год в Хогвартсе. Последний год, когда он может видеть её каждый день. Теперь только издалека. Близко к себе Лили больше подпускала. Завидев её одну в коридоре, Северус бросался к ней, что-то бормотал, пытался наладить контакт, но девушка сразу вскакивала и уходила прочь. Иногда угрожала палочкой. Совсем как Поттеру, всего каких-то полтора года назад.       Поттер добился своего. Единственная любовь Снейпа — единственное хорошее, что было в его жизни — теперь принадлежала этому ублюдку. Северус мог понять всё. И то, почему Лили так крепко на него обиделась, и то, почему решила навсегда отвергнуть. Но он продолжал любить её, так сильно, что ради её счастья готов был уступить эту девушку кому угодно. Кому угодно — только не этому мерзавцу. Почему она выбрала именно Поттера, его самого лютого врага, человека, которого сама когда-то ненавидела — этого Снейп не мог понять никогда.       Северус шёл из библиотеки по пустынному коридору — бóльшая часть учеников ещё сидела в Большом зале за ужином. Плечо давило тяжестью портфеля с книгами, посвящённым Тёмным искусствам — тогда Снейп ими очень увлекался. Устав тащить портфель, будущий вселенский предатель остановился, чтобы наложить на него облегчающие чары. Внезапно до его уха донеслись приглушённые голоса.       — Тебе понравилось?       — Да.       Кровь хлынула Снейпу в голову. Это был голос Лили. Второй же принадлежал…       «Она там с этой мразью!»       — Хочешь попробовать ещё раз?       «Попробовать? Что попробовать?»       — Хочу. Только давай не сегодня…       Его окатило волной жара. Не могли же они… говорить о том, о чём он подумал?       Схватив портфель подмышку, Снейп подкрался ближе к двери кабинета, откуда слышались голоса, и спрятался за рыцарский доспех.       — А хочешь на каникулы поедем ко мне? Съездим на озеро, поиграем в квиддич. Я тебя научу делать мёртвую петлю.       — А твои родители не будут против?       Послышался звук поцелуя.       — Нет. Они будут рады.       Снова поцелуй. Потом ещё. Северус чувствовал, как от распирающей ненависти его начинает трясти. В каких-то пяти метрах от него, за каменной стеной, этот подонок лапал его — ЕГО любовь! Снейп навострил палочку и прислушался. Затянувшаяся пауза начинала напрягать. Этот гадёныш там не сожрал её?       — Кстати, — донёсся едва уловимый шёпот Поттера, — на Новый год родители хотят поехать к дяде Робинсону в Кент. Понимаешь?       — М-м-м?       — Мы с тобой останемся вдвоём. Никто не будет мешать.       «Вдвоём? Мешать? Бл*ть…» Обезумев от ярости, Северус чуть было не выскочил из-за доспехов и не кинулся прямо сейчас расправиться с подонком. Но в этот момент в кабинете затопали. Поттер открыл дверь и, обернувшись, произнёс:       — Подожди здесь. Сейчас кое-что покажу.       Северус поплотнее вжался в узкую щель за доспехом. Поттер торопливо прошагал мимо, не замечая его. Когда шаги стихли за углом, молодой человек выскочил из укрытия и бросился в кабинет. Лили сидела прямо на парте. Её всклокоченные волосы небрежно спадали по плечам. Две верхние пуговицы блузки были расстёгнуты. Скрестив ноги, девушка с мечтательным видом рассматривала на стенах плакаты с изображениями магических существ.       Остановившись в дверях, Снейп встал как вкопанный, задыхаясь от злости.       — Т-ты?!       Лили вздрогнула и, увидев его, вскочила с парты.       — Что ты здесь делаешь?       Северус оскалился, не в силах контролировать эмоции.       — Т-ты!       — Ну, я. — Она с вызовом сверкнула глазами. — Зачем ты пришёл?       Юноша ввалился в кабинет на не слушающихся ногах и прислонился к стене.       — Ты спа… — он судорожно сглотнул, — спала… с этим?!       — Я? — Лили вытаращила глаза. Её прекрасное лицо залилось краской. — Ты что, подслушивал?!       Снейп уставился на неё со смесью неверия и глубокого разочарования, граничащего с отвращением. Она ответила ему не менее выразительной смесью осуждения и возмущения:       — Это не твоё дело! Я сколько раз просила тебя не лезть больше в мою жизнь!       — Ты с ним спала!       — И?       Северус закинул голову и судорожно заглотнул воздух. Перед глазами всё расплывалось, губы тряслись от боли и обиды. Он был готов смириться с чем угодно, только не с этим.       Лили шагнула к нему и остановилась на деликатном расстоянии.       — У тебя ко мне какие-то претензии?       Он глянул на неё со злостью.       — Как ты могла?!       — Что могла? Тебе какое дело? Мы вообще-то вместе. Я люблю его.       — Ты не можешь любить эту сволочь! Он каждый год тебя домогался! Продолжал лезть, даже когда ты его посылала!       Лили устало закатила глаза. Эту речь ей приходилось выслушивать уже не в первый раз. Девушка выдохнула и произнесла сдержанно терпеливым видом:       — Ты сейчас делаешь то же самое. Лезешь туда, куда тебя не просят. Мне казалось, мы всё решили. Просто смирись, что я люблю его.       — ЭТО ПОТТЕР!       — Уходи, пожалуйста, — голос Лили звучал вежливо, но очень настойчиво. — Уходи.       В коридоре приближались шаги. Снейп был так поглощён гневом, что не слышал их, но Лили сразу заметила. Побледнев, она оттолкнула бывшего друга от двери и выскочила в коридор. Поттер оказался в каких-то пяти шагах от кабинета, так что девушка столкнулась с ним и, схватив его за локоть, затараторила:       — Джеймс, пойдём на улицу, там такая погода хорошая! — и она потянула его за собой.       — Ты чего?       Поттер с удивлением оглянулся на дверь. В этот момент Северус выскочил навстречу. Лицо Лили исказилось болью. На нём так читалось: «Придурок, ну зачем? Я же тебя спасаю!» Поттер резко переменился в лице, яростно выдернул локоть и метнулся в карман за палочкой. Северус навострил свою, но девушка с криком выскочила между ними.       — Нет! — она расставила руки, закрывая собой Поттера и вместе с тем хватая его за запястье с палочкой. — Сев, уходи! Прошу тебя!       — Дай я ему врежу! — заорал Поттер, прорываясь вперёд.       Лили схватила его за обе руки и с силой потащила, испугано лепеча:       — Не надо, Джеймс, оставь его.       — Что оставь?! — Поттер вырвал одну руку и замахнулся на Снейпа, — ты, придурок, всё никак не угомонишься?!       В ответ Северус выстрелил. Поттер вскрикнул и схватился за живот. Лили завизжала. Бросилась сначала к Поттеру, затем вдруг вскочила и, подлетев к Снейпу, залепила ему с размаху по лицу.       — Ты сволочь!       Этим ругательством она обозвала его впервые. Северус молча опустил палочку. От напряжения и злости всё вокруг, казалось, текло в каком-то замедленном времени. Снейп помнил, как Поттер, очухавшись, запустил в него Петрификус Тоталус, но он, опешив от атаки любимой девушки, не успел увернуться и растянулся на полу. Поттер замахнулся, желая добить его. Лили перехватила его руку и, бросив сухое: «Не стоит», потащила его прочь.       Снейп лежал в оцепенении и слушал, как вдоль по коридору затухают их шаги. В висках пульсировала злость от вопиющей несправедливости. Вскоре к нему начала возвращаться подвижность — заклинание ударило по касательной. Снейп тяжело перевернулся на бок и вытянул руку, силясь дотянуться до валявшейся в метре от него волшебной палочки. В этот момент за углом, за которым скрылись Лили и Поттер, раздался бешеный топот, как будто кто-то изо всех сил мчался сюда. Снейп сделал рывок и вцепился в палочку, но тут из-за угла вылетел Сириус Блэк. На его довольной морде сияла злорадная ухмылка во весь рот.       — Ого, Нюниус, ты тут! А мне как раз Сохатый шепнул, что ты здесь валяешься! — он гадостно заржал.       Северус рванулся на ноги и криво выстрелил. Проклятье ударило в мраморную колонну, а его палочка мигом вылетела из рук и стукнулась об пол в десятке метров позади.       — А правда, что тебя Эванс только что отметелила? — с издевательской интонацией выкрикнул Блэк.       Не говоря ни слова, Снейп схватил портфель, швырнул его в Блэка и кинулся к палочке. По ногам его шарахнуло уже другое заклятье. Он кубарем полетел на пол, чертыхнулся. Ноги сковало невидимой верёвкой. Снейп отчаянно дёрнулся, пытаясь освободиться. В мозгу пульсировало безумное: «Вставай! Борись!» Только вот бороться с ублюдком без оружия было так же бессмысленно, как идти в одиночку против целой армии бойцов. Из-за угла уже показался первый зритель предстоящего шоу — Хвост всецело оправдывал свою кличку, таскаясь за звёздами школы, как прикормленная бездомная собака. Остановившись в сторонке, он с жадным предвкушением уставился на сцену действия.       — Да ты расслабься, Нюнчик — игриво протянул Блэк. — А будешь истерить, я тебя опять подвешу. Помнишь, как?       Северус грязно послал его.       — Но-но, не выражайся. Давно мыла не ел? — Блэк окинул его презрительным взглядом. — Хотя мыло тебе не помешает.       Снейп сгруппировался и вскочил, желая кинуться на мерзавца. Через долю секунды вновь валялся на полу обездвиженный. Блэк присел рядом на корточки и изящно взял палочку в обе руки.       — Какой же ты всё-таки жалкий. Особенно когда суетишься, — он ухмыльнулся. — Ревнуешь её, да?       Стиснув зубы, Снейп дёрнулся. Заклятье крепко сковало мышцы, не давая шевелиться.       — У них там любовь и всё такое, — с циничным удовольствием продолжал Блэк, вертя в руках палочку. — То, чего у тебя никогда не будет. Понимаешь, о чём я? — он подмигнул.       От заполонившей всё тело ненависти Северусу становилось трудно дышать.       — А ты, наверное, наивно верил, что она навсегда останется с тобой? — с циничным наслаждением продолжал его мучитель. — Да кому ты нужен? От тебя даже твои же слизеринки шарахаются! Да что там слизеринки — с тобой за деньги-то никто!       Пока Блэк рассуждал, часть оков понемногу затухала. Повернув голову, Северус хрипло прошипел:       — Закрой пасть, ублюдок!       Блэк резко выпрямился.       — Вижу, тебе очень хочется полетать.       Он нацелил палочку. Снейп невольно сжался, мысленно приготовясь, что сейчас его перевернёт вниз головой. Где-то там, вдали, коридоры наполнялись гулким топотом. Обитатели школы закончили вечернюю трапезу и теперь расползались по гостиным. Блэк прислушался — без зрителей издеваться было не так интересно. Внезапно его лицо расплылось в гадкой ухмылке, будто его озарила на редкость блестящая идея. В другом конце коридора показались несколько семикурсниц. Завидев Блэка и лежащего на полу Снейпа, они замедлили шаг.       — Никто не хочет трахнуть Нюнчика? — ухмыляясь во весь рот, воскликнул Блэк.       Девицы встали как вкопанные.       — А чё такого? — Блек потыкал Снейпа в бок носком ботинка. — Десять галлеонов платит! Нюнчик, у тебя же есть десять галлеонов? Нет? Ну ничего, не переживай, я тебе лично одолжу.       — Ты охренел?! — взвизгнула одна из девиц.       Семикурсницы по стеночке прошмыгнули мимо, с возмущением и испугом оглядываясь на Блэка. Он громко заржал и обернулся к жертве.       — Ну вот, а я что говорил? О, вон твои идут! — и он прыгнул навстречу двум слизеринкам с шестого курса.       Предложение заработать уже двадцатку оскорбило их не меньше, и девушки, гневно попинав Блэка под зад, засеменили прочь. Потирая ушибленное место, Сириус с довольной лыбой вернулся к Снейпу.       — Ну вот видишь! Тебя даже твои не хотят. Даже за бабосы, прикинь! — он навис над ним, опасно размахивая палочкой. — Хотелось бы мне увидеть ту девушку, которая решится под тебя лечь. Ей, наверное, сразу орден Мерлина первой степени дадут за мужество. А, что думаешь, Хвост?       Рядом с Хвостом уже собралась кучка зевак. Узрев страждущую публику, Блэк ехидно воскликнул:       — Ну что, может теперь полетаем?       Северусу было уже всё равно. Происходящее виделось, как в тумане. Он помнил, как повис где-то высоко, как внизу загоготала толпа. Но в этот раз физическое унижение было ничем по сравнению с тем, как его унизили словесно. А ещё он собственноручно окончательно уничтожил последнюю надежду наладить хоть какой-нибудь контакт с Лили…       Хотелось бы мне увидеть девушку, которая решится под тебя лечь…       Северус вздрогнул и приоткрыл глаза. Комнату окутывал плотный серый сумрак, в глубине которого смутно вырисовывались очертания мебели. Проблески предрассветных сумерек из светло-серого окна рассеивались над беспорядком, покрывавшем приставленный вплотную к подоконнику столе.       «Сколько же я проспал?» Мужчина неловко приподнялся на локте и машинально пошарил рукой там, где должна стоять тумбочка. Поводив рукой в воздухе, сообразил, что лежит на диване в кабинете. Приняв вертикальное положение, Северус устало растёр виски. Голова уже не болела, но по жилам теперь разливалась остаточная свинцовая тяжесть. Сон-воспоминание, яркий и мучительный вначале, медленно затухал, оставляя после себя болезненное послевкусие.       Снейп прокрутил в памяти некоторые эпизоды вылазки: зоопарк Хагрида с его идиотскими результатами селекции, противоречивое мнение о том, какую роль Северус сыграл в войне, упоминание о договоре с Дамблдором, похабная перепалка профессора Синистры и мистера Гоффина… Так, перепалку лучше не вспоминать. Что там с договором? Как Северус ни напрягал память, ему так и не удалось вспомнить, обмолвился ли Хагрид о Лили или о подслушанном пророчестве, когда рассказывал про договор. Вроде ничего такого лесничий не говорил — там в хижине у зельедельца сложилось стойкое ощущение, что Хагрид вообще был не особо в курсе, в чём заключалась истиная причина, по которой главный дамблдорский агент оказался у него на службе. И в «Трёх мётлах» бывшим коллегам больше нравилось обсуждать его личность и отсутствие в его постели жриц любви, а не то, что он все эти годы жил исключительно ради того, чтобы искупить вину перед матерью Мальчика-Который-Выжил. Знай они об этом сокровеннейшем секрете, то наверняка бы что-нибудь сболтнули. Уж мистер Гоффин так точно. Мысль об этом пошляке, как струя кислорода, бахнула по тлеющим уголькам не до конца остывшей злости. А тут ещё этот сон… Снейп не удержался и сплюнул прямо на пол. От вскипевших эмоций в мышцах больно закололо, в виски ударило глухим молотком.       Северус сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. Болезнь уже не первый раз давала о себе знать, стоило ему начать чрезмерно нервничать. С его нервами столько неожиданный симптом доставлял особенное неудобство. В дурном расположении духа волшебник кое-как поднялся с дивана и, придерживаясь за стену, двинулся на второй этаж за лекарством.       За окном спальни брезжил бесцветный рассвет. В его слабом свете Северус почувствовал себя чуть легче — даже на подземельных отшельников свет действовал оживляюще. Мужчина разыскал склянку с обезболивающим, наколдовал стакан воды и, отвинтив крышечку, занёс руку над стаканом. Внезапно в мозгу звякнула странная мысль: а не является ли боль следствием того, что он впал в зависимость от обезболивающего? Зельеделец ведь всю жизнь старательно избегал лишних воздействий на свой организм, предпочитая справляться с болезнями самостоятельно. Отчасти причина крылась в том, что он по природе был человеком, не признающим слабость. С другой стороны, Северус боялся поддаться нездоровой наследственности отца, из-за чего и держался подальше не только от алкоголя, позволяя себе немного горячительного лишь в исключительных случаях, но и от лекарственных препаратов. А тут как с цепи сорвался — целых пять месяцев вливать в себя всякую дрянь литрами. От такого хочешь не хочешь — впадёшь в зависимость.       Волшебник отнял руку от стакана и в задумчивости закрутил крышечку обратно. В ответ в мышцах кольнуло сильнее. Снейп поморщился и с неуверенностью покрутил в руках пузырёк. Летом от подобных приступов неплохо помогала горячая ванна.       В ванной перед заляпанным зеркалом на мужчину снова нахлынули свежие воспоминания о злополучной вылазке.       Кому он такой нужен? Действительно, никому. Даже Лили, если б Северус её не оскорбил, вряд ли согласилась бы стать для него кем-то бóльшим, чем просто другом.       А Лютный переулок нам на что? Там и не таких принимают. Не принимают. Его однажды уже занесло туда по вопиющей дурости. Большего унижения в жизни не испытывал.       Хотелось бы мне увидеть девушку, которая решится под тебя лечь. Но ведь… Чёрт возьми, ведь есть такая! Скарлетт. Красавица. Бомба. Видел бы его этот ублюдок Блэк! С какой любовью она глядела Снейпу в глаза. С какой искрой манила, звала к себе. Зачем? У неё всё настолько плохо с мужчинами?       Северус подсчитал, сколько раз отказывал ей. Идиот. Другой бы давно её взял, даже пальцем манить не надо. А он ломался, как школьница. Снейп покосился на своё отражение со смесью скептицизма и недоверия. Может в глазах мисс Сайрус он действительно был не так уж и плох? Сынок-то у него вышел что надо, глаз не оторвать. А то, что говорили другие… Северус тогда не сильно за собой следил, так что вполне мог производить обманчивое впечатление.       Однако стоило мужчине раздеться, едва затлевшее воодушевление угасло. Привлекать Скарлетт было ну совсем нечем: чахлое нетренированное тело, желтоватая кожа, под которой проступали острые рёбра, рваные шрамы. И хрен с ними, со шрамами — Северуса точно сразит инфаркт, когда дойдёт дело снять перед Скарлетт штаны. А если и хватит смелости, то в любом случае там она видала получше.       С полной головой самоуничтожающих мыслей волшебник забрался в ванну. Горячая вода постепенно успокоила налитые колкой тяжестью мышцы, но совершенно не помогла расслабиться нездоровому мозгу. Лишившись отвлекающего раздражителя в виде боли, Снейп принялся строить ужасающие сценарии будущей интимной встречи со Скарлетт. С содроганием представлял, как станет раздеваться, и Скарлетт, узрев всё это безобразие, пошлёт его к чертям. Или как не сможет её удовлетворить, и Скарлетт снова его пошлёт. В какой-то момент зельедельца и вовсе посетила в край безумное предположение, что весь этот флирт мисс Сайрус устроила специально по указке какого-нибудь выжившего Блэка, чтобы заманить его в ловушку и издевательски бросить ему в лицо под ржание этого мерзавца: «Ты что, урод, правда поверил, что я хочу под тебя лечь?»       Снейп нервно поёжился. Несмотря на обволакивающее тепло по спине пробежался морозец. Нет, последнюю мысль надо срочно исторгнуть из сознания. На такую подлость Скарлетт не способна. Её расширенные зрачки, учащённое дыхание, когда он обнимал её — она хотела его по-настоящему. Знала бы, как он сам её хотел. Хотел и боялся. Боялся и хотел.       В сомнениях и терзаниях Северус пролежал в ванной около часа, и так и эдак прогнозируя дальнейшее развитие отношений со Скарлетт. Тревожный волшебник чуть не накрутился до нового приступа, если бы в какой-то момент от бесконечного водоворота мучительных мыслей его не отвлекло чувство голода. В последний раз Северус ел сутки назад, перед вылазкой, а после днём нахлебался у Хагрида пустого чая. При мысли о еде в желудке тягостно засосало. Не уверенный, осталось ли в запасе готовое съестное, мужчина выбрался из ванной и, одевшись в то же, в чём пришёл, спустился в кухню.       Как и предполагалось, готовой еды в зачарованном холодильнике не оказалось. Снейп вытащил из морозилки задубевшие куриные ножки, повертел их в руках, прикидывая, сколько времени потребуется на разморозку, и, швырнув ножки обратно, пустился шарить по шкафам в поисках чего-нибудь, что можно приготовить за пять минут. Быстротой приготовления отличались только макароны в виде спиралек — их Снейп покупал не глядя, поэтому паста каждый раз оказывалась разной формы. Пока спиральки неспешно разваривались, как назло гораздо медленнее, чем обычно, зельеделец, охваченный уже мучительной резью в животе, решил отвлечься разборкой содержимого шкафчика. Помимо пачки макарон там оказались две банки отсыревшей столетней крупы, на которые он постоянно натыкался и каждый раз забывал выбросить, бутылочка серо-коричневой массы, которая когда-то была каким-то соусом, просрочившемся аж в 1995-м году, и бутылка вина. Северус в замешательстве достал бутылку. На удивление дорогое, с золотыми буквами на чёртной этикетке, это вино совершенно не вписывалось в компанию остальных продуктов. Мужчина покрутил вино перед глазами: «Сангрó де Жеводан», 1957-го года, полусухое. Такое он в жизни не купил бы себе сам.       Мы ещё ему бутылку вина подарили…       Точно. Тридцать пятый день рождения. Абсолютно бессмысленная, бестолковая дата, впрочем как и вся традиция отмечать день, в который становишься на год ближе к смерти. Но вот бывшие коллеги так не думали, поэтому из года в год радостно одаривали друг друга всякой дребеденью, на которую Снейпу, между прочим, тоже приходилось скидываться, чтобы совсем уж не отставать от коллектива. И кому только пришла в голову идея дарить алкоголь непьющему человеку? С этой мыслью Северус водрузил бутылку обратно на полку и вдруг услышал шипение. От гибели бутылку спасло лишь то, что за секунду до леденящего кровь звука зельеделец успел разжать пальцы, иначе остался бы из без вина, и без макарон, уже второй раз пугающих его привычкой убегать в самый неожиданный момент, и возможно без плиты. Вместо бутылки в неё полетела ложка. Впрочем, на этот раз волшебником движил не столько испуг, сколько рефлекс — полезная штука на войне, но сильно осложняющая обычную жизнь.       Обычная жизнь, к слову, давалась тяжело. Вернее Снейп жил ею почти пятнадцать лет, пока не возродился Тёмный Лорд, но то была накатанная магическая рутина, из года в год шедшая по набившему оскомину сценарию: подъём в шесть утра, лекции, обеденный перерыв, совещание в учительской, проверка домашних заданий и разная бумажная волокита. А после остаётся пара-тройка часов на любимое дело, если конечно не засиживаться за котлом до четырёх утра. В такой обстановке другой давно бы сошёл с ума, но человека, лишённого родных и близких, обременённого чувством вины и предпочитающего затворнический образ жизни, подобное положение вполне устраивало. Тем более что на самом деле Северус никогда не был одинок в альма-матер — там его всегда окружали другие люди. Такие же волшебники, как и он, от которых не надо прятаться, которым не нужно объяснять, почему ты пишешь гусиным пером и не хочешь чинить холодильник с помощью электрика. Там был настоящий дом. Дом, в котором прошли юность, молодость, начало зрелости…       Скудный завтрак прошёл в атмосфере печальной, горькой ностальгии. После завтрака, кое-как прибравшись на кухне, Северус без желания вышел из другого — юридически законного — дома, и отправился в маггловский супермаркет. Ещё одна обязанность, к которой до сих пор не удавалось привыкнуть — раз в несколько дней переться в магазин, чтобы купить что-нибудь пожрать, а потом это самое пожрать приготовить.       За пять месяцев Снейп выучил расположение товаров на полках ближайшего супермаркета так же хорошо, как знал расположение книг и ингредиентов в собственных шкафах. Со скоростью метеора обходил ключевые позиции, кидал в тележку одни и те же продукты и шёл к кассе, где его встречала маггловская кассирша — полная женщина далеко за сорок с боевым макияжем и агрессивно-красными губами. Кассирша бесила. Она каждый раз спрашивала, нужен ли Снейпу пакет и товары по акции, хотя он уже миллион раз ответил ей «нет». А главное, если раньше за короткий летний отпуск зельеделец не успевал быстро примелькаться, то теперь она его узнавала, зачем-то здоровалась и всегда глядела на выбранные им продукты с таким траурным видом, будто перед ней лежала гуманитарная помощь для голодающих африканских детей.       В воскресный день супермаркет кишел покупателями — по выходным коуквортские магглы вообще любили скапливаться во всяких общественных местах. И, как всегда случается в мире магглов, где толпа — там только одна работающая касса. Перед кассой выстроилась длинная очередь. Размалёванная кассирша лениво пробивала товары и обменивалась репликами чуть ли не с каждым покупателем. Некоторых постоянных клиентов эта скотина знала поимённо, поэтому и без того медленный процесс растягивался в бесконечность.       Северус стоял в конце, кипя от раздражения, и прикидывал, как поступить: бросить тележку и трансгрессировать в другой магазин или незаметно расшевелить кассиршу магией. Рука порывалась дёрнуться за палочкой, но разум склонялся к первому варианту. Мужчина уже собрался уйти, когда его внимание привлекла стойка с газетами. На первой странице одной из газет была напечатана фотография женщины. Женщины, от вида которой сердце билось чаще. Даже в чёрно-белом цвете, в полицейском парадном кителе детективный инспектор Сайрус была прекрасна. Фотография приковывала к себе взгляд. Северус не заметил, как подошла его очередь к кассе. Когда кассирша раскрыла рот, чтобы озвучить общую сумму, он очнулся, суетливо вытянул один экземпляр из кипы газет и положил на кассу.       В последний раз зельеделец держал в руках маггловскую газету в начале мая, когда, вернувшись в Коукворт, искал хоть какой-нибудь способ узнать о послевоенном мире. Подобно любой газете «Коуквортский вестник» на одну половину состоял из совершенно бесполезных новостей о политико-экономической жизни страны, а на другую — из городских сплетен. Поэтому статья с гордым заголовком «Конец многолетней войне: коуквортский следственный комитет завершил расследование о незаконном обороте наркотиков» просто не могла не удостоиться первой полосы.       Огромная статья на две с половиной страницы описывала события, растянувшиеся почти на десять лет. Виновником торжества выступал некто мистер Вайнер, бывший совладелец консервного завода. Именно он на протяжении многих лет выступал главным распространителем запрещённых веществ в графстве, а его подпольный бизнес базировался как раз в и без того неблагополучном городке. Газета детально пересказывала этапы расследования, смаковала подробности судебного заседания, в котором Вайнер получил долгий срок; отдельная страница освещала промахи полиции, из-за которых коуквортский наркобарон столько лет оставался на свободе. Собственно мисс Сайрус попала в газету лишь потому, что в начале прошлого года между Вайнером и его главным конкурентом из Лестера разгорелся конфликт, в котором погибли несколько гражданских, в результате чего инспектора по убийствам и подключили к делу. Кроме того у Снейпа закралось подозрение, что с точки зрения журналистов фотография обворожительной полисвумен была куда приятнее для глаз читателей, нежели лицо рядового инспектора мужского пола.       Северуса несколько озадачило, почему об успехах Скарлетт он узнал из газеты, а не от неё лично. Мисс Сайрус делилась с ним многими интересными на её взгляд событиями из профессиональной среды, поэтому наверняка рассказала бы об интервью. Дочитав статью, Северус вернулся на первую страницу. Маггловские газеты всегда казались ему такими странными с их статичными изображениями, но новой любимой женщине эта статичность даже шла — без лишних движений она походила на роскошную мраморную статую.       Возможно на других инспектор Сайрус и производила впечатление сурового и жёсткого полицейского, которого следует бояться. Но Снейп-то знал её другой — нежной, изящной женщиной, которую какой-то чёрт занёс в такую грубую мужскую профессию. И именно ему Скарлетт казалась безумно сексуальной в этом сером кителе с нашивками, отчасти маскирующем формы. Так было даже интереснее. Под плотной тканью зельеделец различил округлую грудь, дофантазировал переход талии. На талии фотография обрывалась. Слава богу.       «Интересно, она там в брюках или в юбке?.. Господи, о чём я думаю».       Северус отложил газету и закрыл глаза руками. Руки слегка дрожали. В висках пульсировала кровь, вместе с которой по телу разливалось сладостное желание. Мучительное, неконтролируемое.       Снейп сорвался со стула и дёрганно прошёлся по кабинету.       Не хочешь зайти ко мне? Кстати, Джеймса нет дома. Господи, она даже сына выпроводила, лишь бы он согласился! И чем он ей отплатил? Пролепетал какой-то бред про занятость и сбежал, как последний трус.       «Ты так доиграешься — она ведь тоже от тебя уйдёт!»       Остановившись посреди комнаты, Снейп задумался. Как бы ему ни хотелось, идти к Скарлетт было неразумно. Он и так до дрожи в коленях боялся опозориться из-за своей неопытности, а позориться на её территории уничтожило бы его напрочь. Пригласить к себе? С этой мыслью Северус специально пошёл наверх и окинул критическим взглядом свою спальню. Ну вот куда, куда её приглашать? В эту заводскую консервную банку с гробами шкафов? На засаленную кровать, которой триста лет? «А куда ещё идти? Не в гостиницу же!» От этой мысли Снейп скорчился. Номер на час ассоциировался исключительно с девочками по вызову, с которыми в мирное время частенько развлекались знакомые пожиратели. Женатые люди, между прочим. Зельеделец прошёлся по спальне, сел на кровать. Может, если её перестелить, будет и ничего? Он отыскал чистое постельное бельё. Из-за его почти круглогодичного отсутствия дома, в шкафах сохранилось достаточно хоть и старых, но сносных из-за редкого использования вещей. С их помощью дом вполне можно было привести в порядок. Пригласить Скарлетт к себе виделось единственным вариантом — в её собственной спальне Северус сгорел бы от стыда, а в гостиницу не позволяли соваться принципы.       «Ну хорошо — с местом решили. Но как ей это предложить?» Вот чего-чего, а приглашать в постель герой Второй магической точно не умел. Более того, понятия не имел, как это вообще делается. Из уст Скарлетт двусмысленная фраза «не хочешь зайти?» звучала до того естественно и невинно, что Снейп бы давно зашёл, если б не чутьё и подозрительно задорный огонёк в её глазах. Но вот произнести такое самому, да ещё и так, чтоб Скарлетт правильно поняла… Не говорить же ей в лоб?       Идея, как ненавязчиво привести леди в гости, пришла, откуда не ждали — пока волшебник мерил шагами комнату, вымучивая план, на глаза попалась книга, подаренная коллегами на тридцать какой-то день рождения. Бумажный подарок сразу напомнил о другом — вино! Расслабиться с бокалом спиртного Скарлетт нравилось, так что Северус имел полное моральное право просто угостить её популярным в магическом мире напитком. Просто угостить. А там, когда она переступит порог его дома, станет видно, захочется ли ей провести с ним ночь в такой обстановке.       Столько простой и вполне осуществимый план выстроился в сознании так легко, что первые несколько мгновений Северус изумлялся, как вообще сумел до такого додуматься. С его-то нелюдимостью! Сбежав по лестнице на кухню, волшебник вынул из шкафчика подаренную бутылку и внимательно прочитал этикетку. «Сангрó де Жеводан», полусухое — в магическом мире довольно дорогое и изысканное удовольствие. Такое часто покупали чистокровные аристократы. Например, профессор Слизнорт любил распивать его с повзрослевшими любимчиками на своих «элитных вечеринках». Снейп кисло скривил губы. О да, знаменитый «Клуб слизней» — мечта всех школьников того времени попасть туда. Лили приняли в Клуб чуть ли не на третьем курсе. Были в списке избранных, кажется, и Блэк, и этот волчара… Хотя нет, волчары не было.       Снейп яростно стукнул бутылкой на стол: «Хватит! Нашёл время вспоминать всяких отморозков!» Его взгляд упал на календарь. Воскресенье — хороший день для встречи. Пригласить прямо сейчас? Отложить до лучших времён?       «Хватит! Второй месяц уже откладываешь!»        У телефонного аппарата мужчину охватил мандраж. Нервы взвинтились так, что ноги стали ватными, а изнутри начала бить дрожь. Волшебник несколько раз прерывисто вздохнул.       «Ты ничего такого не предлагаешь. Просто спроси, не хочет ли она встретиться».       Неровной рукой Северус набрал номер и задержал палец над последней цифрой: «Может ну его?» Рука механически щёлкнула по девятке, и в трубке потянулись долгие гудки. В ушах ревело сердце, от бешеных оборотов которого под рёбрами становилось больно.       — Слушаю?       Голос Скарлетт звучал прохладно. Снейп хрипло поздоровался. Голос любимой женщины смягчился.       — А, Севи, это ты. Как ты?       Перекинувшись с мисс Сайрус привычными дежурными фразами, Снейп выдавил:       — Слушай, я хотел узнать… — он судорожно сглотнул, силясь подобрать слова. — Не хочешь встретиться сегодня вечером?       В трубке повисла пауза. Всё, что он слышал, было лишь гулом крови в его ушах.       — Сегодня? — звякнул прохладный голос. — Знаешь, сегодня, наверное, не могу. Я… я очень занята. — В голосе Скарлетт послышалась странная, не свойственная ей неуверенность.       — Ничего. А завтра?       — Завтра? — снова сомнение.       — Или во вторник?       В трубке молчали. Снейпу показалось, будто Скарлетт напряжённо что-то обдумывает.       — Знаешь, завтра точно не смогу. Много работы. А во вторник… Не знаю. Давай я тебе сама позже перезвоню, и решим.       Вот это поворот. С чего это такая неопределённость?       — Да, конечно. Звони, когда сможешь.       Он положил трубку, и коридор наполнился звенящей тишиной. Северус в растерянности уставился в пустоту, переваривая услышанное. Первым пришёл в себя внутренний голос: «Доигрался, динамщик? Вот она тебя и послала!»       «Пока не послала. Может у неё что-нибудь случилось?»       Пребывая в абсолютной растерянности, Снейп зашаркал на кухню. На столе сиротливо ждала несчастная бутылка. Он взял её нечувствующей рукой и спрятал обратно в шкафчик.       «Спокойно. Она просто занята. Она ведь мракоборец».       «Ну да, ну да. Только вот раньше ей это не мешало».       Зельеделец опёрся руками о стол и закрыл глаза, собираясь с мыслями. Со стороны ответ Скарлетт казался совершенно невинным, но умудрённый жизненным опытом волшебник не мог отделаться от нехорошего подозрения, что что-то изменилось.       Остаток дня мужчина провёл в смеси беспокойства и жалких самовнушений, что ничего страшного не произошло. Чтобы отвлечься, пробовал готовить зелья, но мысли были так заняты анализом произошедшего, что он никак не мог сконцентрироваться. Ингредиенты валились из рук, Снейп раздражался, пытался сосредоточиться, но на него вновь накатывала тревога. В расшатанном состоянии Северус с трудом дождался ночи. Когда пришло время ложиться спать, наплевал на принципы и принял снотворное.

***

      — Привет, пап! Ну как, ты уже совершил вылазку?       Джеймс Сайрус возник перед кафедрой выдачи литературы так бесшумно, что склонившийся над формулярами Северус невольно вздрогнул. Мальчишка облокотился на кафедру и вперил в него свои изумрудные глаза.       — Решил перейти сразу к сути? — с кислой ухмылкой откликнулся Снейп. Прямолинейностью Джеймс пошёл в него. Только вот если отец с годами научился более деликатной тактике переговоров, то мальчишке до этого было ещё расти и расти.       Джеймс проскользнул под перегородкой, соединявшей читальный зал с книгохранилищем и уселся на стул рядом с компьютером.       — Книгу не принёс? — осведомился Снейп, укладывая заполненный формуляр в ящичек.       — Не, не дочитал ещё.       — Что там читать? Одни картинки.       Подросток хитро сощурился.       — Да я её отсканировать хочу.       — Каким образом?       Джеймс объяснил, что есть такой электронный аппарат, в который можно положить страницу, и она отобразится на экране компьютера.       — Такая ценная книга? — с язвительной интонацией поинтересовался Северус.       — Ну да, давно хотел её найти. Мне фильм по ней нравится, с Брендоном Ли, знаешь? — Джеймс поёрзал на стуле. — Кстати, хотел спросить: можно на один вечер взять этот твой «Пророк»?       — Нет. Для чего?       — Хотел узнать, что будет, если засунуть её в сканер.       — Нет, нельзя. Её могут увидеть магглы.       — Так я дома отсканирую.       — Всё равно нельзя. Мало ли, кто к вам домой придёт.       Джеймс фыркнул носом.       — А если я сканер к тебе принесу?       Снейп выдержал паузу. «Вот ведь напористый засранец!» Подросток засверлил его обезоруживающим взглядом. Сердито хмыкнув, он нехотя протянул:       — Ладно, приноси. Если тебя это успокоит.       Джеймс засиял. Снейп деловито уложил в ящичек оставшиеся формуляры и, привстав с кресла, выглянул в коридор. Там стояла мёртвая тишина: мистер Холлоу уже второй час сидел запертый у себя кабинете и не показывал носу. Убедившись, что начальство не интересуется посторонними на территории книгохранилища, Северус отвёл сына в архив. На этот раз никаких зелий в архиве не варилось, поэтому Джеймс стал приставать с расспросами о вылазке. Волшебник без особого энтузиазма поведал о Хагриде и его зоопарке. Соплохвосты мальчишку ужасно заинтересовали — ему сразу захотелось их увидеть.       — Ну вот давай ты ещё будешь эту дрянь поощрять! — сорвался Снейп. — Он со своими соплохвостами у всех в печёнках сидит! Селекционер хренов. То акромантулов нелегально разводит, то этих недокрабов. У детей и так знаний никаких, что ни курс — то стадо баранов. Так ещё этот придурок вместо того, что делу учить, свои эксперименты с ними проводит!       Он умолк и шумно выдохнул. Угораздило же связаться с этим долбаным Хагридом! Не попадись он ему на Косой Аллее, не пришлось бы целый час выслушивать о себе всякие непотребства от бывших коллег! Джеймс ухмыльнулся. Уловив его недобрый прищур, Северус поспешно установил в голове ментальный блок. На удивление, на этот раз Джеймс не стал покушаться на его сознание. Вместо этого с ухмылкой выдал:       — Да ладно тебе. Я уже понял, что ты там был самый крутой препод.       Снейп смерил подростка уничтожающим взглядом, но мужественно промолчал. Не хватало опять поссориться с сыном из-за своих заскоков. Зельеделец и на Хагрида ополчился только потому, что из головы второй день не выходили бесстыдные рассуждения бывших коллег о его личной жизни. И эти люди учат детей чему-то светлому!       — Как дела у мисс Сайрус? — резко переменил он тему.       — Норма-ально.       — Она говорила что-нибудь про меня?       — Нет. А должна?       Северус не ответил. Мальчишка хмыкнул и стал рассматривать пыльные полки шкафа с давно списанными книгами. Его взгляд прошёлся по выцветшим корешкам, задержался на заглавии «Голая правда об истории монархии», зацепившись за первое слово, и рассеялся вдоль книжного ряда.       — Если ты имеешь в виду, думает ли она о тебе, то я не слежу, — пробормотал наконец Джеймс, очнувшись от размышлений.       Отчего-то именно этой фразе Северус сразу поверил. Мать — как раз тот человек, о тайнах которого хочется знать в последнюю очередь.       — Она сильно занята?       Джеймс пожал плечами.       — Да нет, как обычно. — Тут он заметил книгу под названием «Как стать миллионером», — о, мы вчера вечером «Кто хочет стать миллионером» смотрели. Там мужик главный приз взял, прикинь! Сколько эту передачу смотрю, первый раз такое. Там был последний вопрос: в честь какого кельтского бога назван Ноденс из «Мифов Ктулху»?       — Нуада. Ты что, вместе с матерью смотрел?       — Ты знаешь про Ктулху? — изумился Джеймс.       — Ноденс — латинская версия имени Нуада, — нетерпеливо отмахнулся Снейп, — скажи, ты вместе со Скарлетт смотрел?       — Ага. Потом ещё юбилейный концерт Металлики по второму шёл…       Сегодня, наверное, не могу. Я очень занята. Занята? Просмотром телевизора? Северус ощутил, как грудь сковало холодом, а сердце камнем ухнуло вниз.       — А сегодня она где?       — На работе, как всегда.       — А вечером?       Джеймс пожал плечами.       — Не знаю, дома скорее всего будет. — Он подозрительно прищурился, — а что такое?       Снейп раздражённо отмахнулся: «Ничего». Ничего. Конечно, ничего. Просто вчера его тактично послали.       Перераспределив ментальный блок так, чтобы страшная догадка не стала достоянием общественности, делая вид, что всё в порядке, волшебник переключился на расспросы о том, как у подростка идут дела с контролем легилименции. Джеймс стал жаловаться, что переключение на «якорное воспоминание» только сильнее расшатало его способности.       — Знаешь, мне теперь кажется, что пока я не знал, что такое легилименция, то чувствовал себя гораздо лучше! Раньше мне как-то легко удавалось игнорировать «шумы». А теперь, когда вижу чужие мысли, начинаю за них цепляться и потом долго не могу выйти.       Северус молча кивал, слушая сына в пол-уха. Из головы не выходила встреча со Скарлетт накануне вылазки, его жёсткий отказ… Конечно она на него разозлилась — её, наверное, ещё ни разу так не посылали!       — Пап, ты слушаешь меня?       Мужчина вздрогнул. Джеймс пялился на него с обеспокоенным видом.       — С тобой всё нормально?       Снейп плотно сжал губы и отвёл взгляд. Соврать, что всё хорошо, или сказать правду? В душе ему хотелось, чтобы мальчишка ушёл — в его присутствие он находился словно под прицелом.       — Нормально. Просто неважно себя чувствую после вылазки, — нашёлся наконец он.       — Да? Ну, может тебе принять какое-нибудь лекарство?       — Вечером приму.       Архив погрузился в натянутое молчание. Северус нервно забарабанил пальцами по столу и выжидающе уставился сыну в лоб — смотреть прямо в глаза было неприятно. Тот, похоже, не понимал намёка, поэтому продолжал сидеть на месте, играя с ним в гляделки. Снейп прикинул, насколько разумно будет открыто попросить мальчика уйти — в такой критический момент не хватало рассориться ещё и с ним. От гляделок обоих отвлекла возня в читальном зале: кто-то затоптался у кафедры выдачи, и его шаги гулким эхом отразились над зачарованной дверью архива.       У кафедры выдачи литературы Снейпа встретил низкорослый мужчина лет сорока пяти с зализанными назад жидкими волосами и округлым брюшком. Зачем-то оглядевшись по сторонам, мужчина протянул сложенную пополам бумажку. Снейп развернул её. Бумажка содержала названия двух книг в кавычках: «Искусство соблазнения женщин» и «Секс в теории и практике».       «Сука, ты прям в нужное время в нужном месте!»       — А «Камасутра» вам случайно не нужна? — ядовито осведомился Снейп, смерив незнакомца презрительно-ледяным взором.       Мужчина гулко пробурчал:       — Спасибо, у меня есть.       С каменным лицом Северус шагнул за шкафы. Остановившись в центральном ряду, как магистраль пересекавшим книгохранилище, обернулся на архив. Джеймс стоял в дверях и беззвучно ржал, заткнув рот ладонью. Пригрозив ему кулаком, Снейп двинулся вдоль шкафов к секции с психологической литературой. Не дойдя до неё, остановился и достал палочку. Там, в середине ряда таились два шкафа, объединённых табличкой «Сексология», но заходить туда и искать заказ вручную не было никакого желания. Направив палочку в сторону секции с пошлятиной, зельеделец приманил запрашиваемые книги невербально. На обложке «Секса в теории и практике» почему-то изображался безобидный Витрувианский человек Да Винчи, а вот «Искусство соблазнения женщин» украшала полураздетая женщина в такой позе и с таким лицом, словно сидела на… Северус прикрыл обложку Витрувианским человеком.       Вернувшись к кафедре, волшебник кинул книги незнакомцу, не глядя на обложки. Отыскал его читательский билет — пошляк числился в библиотеке всего год и за это время брал книги исключительно о том, как завоёвывать и удовлетворять дам. Снейп украдкой глянул на читателя. Обычный мужчина, среднестатистической наружности. Таких на улицах пруд пруди. Зачем ему помощь в виде специальной литературы?       Когда пузатый соблазнитель женщин ушёл, Снейп брезгливо пихнул его читательскую книжку обратно в ящик и оглянулся на архив. Джеймс сидел на корточках, оперевшись о дверной косяк. Поймав его взгляд, подросток снова заржал.       — Ну хватит уже, — холодно бросил Северус.       Джеймс поднялся на ноги и заковылял к нему, румяный от смеха.       — Чё он такое просил, что ты ему «Камасутру» предлагал?       Зельеделец смерил сына свирепым взором. В ответ Джеймс ухмыльнулся. Типичный подросток — вечно они ржут над всякой похабщиной.       Из коридора донёсся скрип двери, и в читальный зал вошёл заведующий с охапкой документов в руках.       — Нам там партию новых книг привезли, — мистер Холлоу поглядел на Снейпа поверх очков и, заметив Джеймса, нахмурился. — А вы, молодой человек, кто?       — Это мой сын, — Северус выступил вперёд.       Взгляд мистера Холлоу переметнулся на зельедельца, потом обратно на Джеймса.       — А, ну да, — он хмуро покивал, скользнув предосудительным взглядом по синим волосам мальчика.       Посторонних не разрешалось пускать в книгохранилище, а уж таких неформалов — тем более. Перераспределив в руках документы, мистер Холлоу прошёл за кафедру и протянул часть Снейпу.       — Вот, возьмите. Надо оформить поступившие книги, внести их в каталог.       Мистер Холлоу многозначительно покосился на Джеймса. Подросток понял намёк без лишних слов и поплёлся в архив за сумкой.       Северус нехотя взял бумаги, заранее представляя гору бумажной работы. Предчувствие не подвело. На шести листах тянулся длиннющий список книг разной тематики и жанров. Их выходные данные следовало вручную занести в электронный каталог, а сами книги — рассортировать и распределить по шкафам. Ещё на четырёх листах числились старая, не пользующаяся спросом литература, которую следовало списать. В попытке возродить былую популярность библиотеки, мистер Холлоу уже второй месяц занимался обновлением ассортимента, чем неимоверно раздражал всех остальных сотрудников, потому как возни с обновлением было много, а результата — никакого. Основную массу читателей составляли постоянные клиенты, записавшиеся в библиотеку много лет назад и приходящие сюда по привычке, тогда как новое поколение явно предпочитало искать книги в более привлекательных местах.       — Прогрессивный мальчик, — со старческим неприятием всего нового прокомментировал заведующий, когда Джеймс исчез из библиотеки.       Снейп не стал ничего говорить. С магглом Холлоу его связывали сугубо финансово-деловые отношения, поэтому обсуждать с ним своего сына (внешний вид которого, к слову, у самого Северуса тоже вызывал кучу вопросов) не стоило лишних нервов. Заведующий отдал Снейпу банальные указания, как надо поступить с новыми книгами, и через минуту оба уже стояли на заднем дворе и принимали у водителя грузовика коробки с заказом.       Через четверть часа в библиотеке закипела жизнь. В читальном зале засуетилась администратор мисс Холлоу, в книгохранилище откуда ни возьмись появился Боб Браун и женщина, которая числилась в библиотеке научным сотрудником и которую Снейп почти никогда не видел. Волшебнику пришлось экстренно отвлечь их всех «случайно» обвалившейся полкой, чтобы экстренно снять с архива защитные чары. Всю работу по распределению злосчастных книжек пришлось выполнять вручную — околдовывать такое количество магглов ради того, чтобы переносить коробки магией, зельеделец не решился.       За суетой и вознёй с бумагами остаток дня пролетел как один миг. Домой Северус пришёл изрядно вымотанным. Но если тело действительно устало от хождения с тяжёлыми коробками, и мужчина был рад скорей добраться до кровати, то дурной мозг, как всегда, оказался иного мнения, поэтому включился именно тогда, когда нормальные люди отправляются на заслуженный покой.

***

      Всю ночь Северус не сомкнул глаз. Его раздирала злость на самого себя за то, что слишком холодно обходился с любящей его женщиной. В кои-то веки судьба преподнесла ему шанс начать новую жизнь, обрести простое человеческое счастье. А он даже тут умудрился всё испортить из-за своих ханжеских заморочек.       Утром Снейп встал с постели разбитым, с чувством глубокой потерянности. Доковылял до ванной, и там, перед зеркалом, разразился приступом злости уже на Скарлетт. Её любовь подходила на издёвку — в каком бреду надо пребывать, чтобы возжелать его? Она определённо издевалась, иначе как ещё объяснить, что такая красавица столь настойчиво звала к себе постель именно его — человека, от которого воротили нос все, вплоть до последних дурнушек.       Снаружи тревожно-расстроенное состояние нервозного затворника неизменно проявлялось в виде повышенной агрессии. Едва оказавшись на пороге библиотеки, Снейп сразу поцапался с техником, который пришёл обновить операционную систему перед предстоящей муторной работой с каталогом. Позже Северус излил желчь на научного сотрудника, которая вела себя так, словно работала в библиотеке первый день, без конца уточняя, где и что лежит. А после обеда, как по заказу, в читальном зале появился школьник, который потерял одну из книг. Вспомнив лютую молодость, бывшая хогвартская бестия обрушила на несчастного весь накопившийся гнев. Школьник разревелся, на шум сбежались отец и дочь Холлоу, Снейп сцепился и с ними… Мимолётная слабость стоила любителю кошмарить других штрафа в четверть зарплаты, но после открытого конфликта Северус почувствовал себя гораздо легче. Выверенный годами способ отводить душу хоть и марал ему репутацию, но по-прежнему работал безотказно.       Излив яд и придя в себя, Снейп досидел смену перед ненавистным каталогом, вбивая туда проклятые книги. После работы заскочил домой, наскоро поужинал, затем перевоплотился в мистера Брауна и отправился навестить хозяина зельедельческой лавки в Лютном переулке. Противоволчий эликсир давно ждал своего часа, а так как полнолуние было уже не за горами, Снейпу следовало скорее отправить лекарство родственнице мистера Блэкхола. Целиус встретил Северуса с распростёртыми объятиями: мало того, что щедро расплатился за эликсир, с лихвой покрыв библиотечный штраф, так ещё и сделал хорошую скидку на все товары.       Пока Северус набирал впрок ингредиенты для будущих заказов, над входной дверью звякнул колокольчик, и в лавку опасливо заглянула фигура в чёрном капюшоне. Оглядевшись по сторонам, фигура увидела Снейпа в образе Брауна и замерла, но мистер Блэкхол приветственно пригласил её зайти. Фигура неуверенно подошла к прилавку, косясь на незнакомца, и, вынув руки из карманов, опустила капюшон.       — Добрый вечер, миссис Малфой, — вежливо поприветствовал Целиус.       Снейп завис над коробкой с вялеными крыльями болтушаек и украдкой покосился на посетительницу. Нарциссу Малфой было не узнать. С тех пор, как он видел её последний раз, она постарела лет на десять. Её некогда красивое лицо испещрили морщины, под глазами висели тёмные мешки. Кроме того, волшебница страшно исхудала, словно её целый год морили голодом.       — Как поживает ваш муж? — участливо осведомился мистер Блэкхол.       Нарцисса обречённо вздохнула:       — Всё так же.       — До сих пор болен?       Делая вид, будто понятия не имеет, о ком идёт речь, Северус стал деловито рыться в коробке.       — Наш целитель посоветовал вот это зелье, — подозрительно покосившись на самозванца, миссис Малфой выудила из сумочки свёрток пергамента и протянула Целиусу. Мистер Блэкхол нацепил на нос очки и, взяв рецепт обеими руками, внимательно прочитал.       — Так-с, корни болиголова крупнопятнистого у нас есть, настойка исчезающих пиявок тоже, а вот селезёнку линдворма только что последнюю забрали.       Снейп медленно распрямился, сгрёб в кулак самые крупные крылышки болтушаек и, обернувшись к кассе, спокойно проговорил:       — Могу вернуть, если леди так нужно.       Нарцисса поджала губы и недоверчиво уставилась на него. Её лицо исказилось тревогой. После войны семья Малфоев определённо переживала не самые лучшие времена, так что женщина шарахалась от незнакомцев с не меньшим страхом, чем Северус — от бывших коллег.       — Мне ничего не надо, сэр, — гордо выговорила миссис Малфой.       Северус равнодушно пожал плечами.       — Селезёнка линдворма — редкий ингредиент. Если сейчас закажу, придёт только через неделю, — предупредил Целиус.       Миссис Малфой решительно покачала головой. Разведя руками, Целиус уточнил, будет ли она брать остальные ингредиенты. Женщина коротко кивнула. Мистер Блэкхол скрылся за ширмой, и двое отверженных волшебников остались в лавке вдвоём. Снейп встал к Нарциссе полубоком, делая вид, что рассматривает хвосты саламандр под стеклом витрины, а сам поглядывал на её отражение в блестящей металлической банке. Миссис Малфой не могла скрыть напряжения: сложив руки перед собой, то и дело беспокойно теребила застёжку на сумочке и метала в его сторону тревожные взгляды. По тем ингредиентам, которые назвал Целиус, Северус понял, что список предназначался для мобилизирущей настойки — мощного лекарства против нейропаралитических проклятий.       Снейп припомнил, каким видел Люциуса в последний раз. Мистер Малфой действительно выглядел очень больным. На его долю выпало не меньше испытаний, чем на долю дамблдорского шпиона — его семью почти два года держал в заложниках Тёмный Лорд, что само по себе не могло не сказаться на душевном и физическом благополучии благородного семейства. Северус вновь поглядел на отражение Нарциссы. Судя по её измождённому лицу и мешкам под глазами, она не спала несколько суток — очевидно, её муж требовал постоянного ухода.       — Прошу прощения, что вмешиваюсь, — вежливо обратился Северус к Нарциссе, — вы уверены, что вам не нужна селезёнка? Мне не жалко отдать.       Его голос звучал со спокойным дружелюбием, с каким общаются совершенно незнакомые друг другу люди, случайно оказавшиеся в одной ситуации. Миссис Малфой с подозрением вгляделась в его лицо и вновь покачала головой, плотно сжав губы. Снейп вежливо отошёл, чтобы не напрягать её сильнее. Из-за ширмы вернулся мистер Блэкхол и стал раскладывать на столе ингредиенты.       — Так, корень болиголова — 8 кнаттов за штуку, трава полыни горькой — 15 кнаттов 4 сикля, настойка пиявок… — бусины на магических счётах забегали по спицам, отсчитывая итоговую сумму. — Итого, 12 галлеонов 3 кнатта. Селезёнку линдворма я закажу, но сразу предупреждаю, что придёт только в конце недели.       Нарцисса обречённо вздохнула и с немым согласием полезла в сумку за деньгами. Снейп стоял в стороне, наблюдая, как она дрожащими руками отсчитывает деньги. Целиус стал заворачивать заказ в пергамент. Пока продавец укладывал ингредиенты, женщина в неуверенности оглянулась на Снейпа. Её губы дрогнули, в глазах мелькнуло отчаяние. Так и не решившись сказать, она отвернулась.       Северус пытался разобраться, хочет ли помочь ей. С Малфоями у него складывались весьма странные отношения. Они никогда не были дружескими, а после гибели Лили Снейп и вовсе презирал всех, кто нёс преданность Тёмному Лорду. Но ненавидеть Малфоев совсем ему было не за что. Несмотря на свой вопиющий снобизм и презрение к бедным, Люциус Малфой относился к Северусу с каким-то едва уловимым, совершенно не характерным для себя уважением. По крайней мере не смотрел на него так уж свысока. Возможно, столь неслыханное расположение к полукровке и выходцу из низов было связано с тем, что аристократу нравились умные люди. А возможно он просто уважал Снейпа как действительно хорошего специалиста в зельях. После Первой магической войны Малфои неоднократно обращались к нему за разными зельями — лекарствами, антидотами. После выхода из рядов пожирателей яды Снейп старался им не давать, ссылаясь на отсутствие необходимого ингредиента либо на жёсткий контроль со стороны Дамблдора. Но и того, что он для них готовил, было достаточно, чтобы выстроить в некотором роде неплохие взаимоотношения.       Наблюдая за Люциусом, Северус научился от него стратегиям переговоров, умению лавировать между вершителями мира, умению врать так, чтобы верили даже самые прозорливые. Так что самый скользкий слуга Тёмного Лорда, сам того не ведая, воспитал человека, который в последствие определил исход войны.       Семья Малфоев по сути стала для Снейпа первым настоящим примером того, какими должны быть нормальные отношения между мужчиной и женщиной. Они не просто любили друг друга, а именно уважали. Северус ни разу не слышал от других, чтобы Люциус оскорблял или унижал Нарциссу, хотя за пределами семьи его знали как жестокого и крайне подлого человека. Малфой жене ни разу не изменял, хотя другие чистокровки, пафосные и благоразумные на публике, давно тайком гуляли направо и налево, не гнушаясь даже совращать магией молоденьких маггловских красавиц. Взамен Нарцисса гордилась своим мужем, поддерживала его во всех делах. Если бы не её поддержка, мистер Малфой пережил бы предыдущий год.       Единственное, что в этой семье Снейпу категорически не нравилось — то, как они воспитывали своего сынулю. За те шесть лет, что Драко провёл в Хогвартсе, слизеринский декан сбился со счёту, сколько раз жаждал утопить этого заносчивого молокососа в котле. Конечно, при родителях малец сидел тише воды, ниже травы. Отец держал Драко в строгости и изрядно третировал, вкладывая в голову правильные, по его мнению, идеи. А вот мать разбаловывала донельзя. Так что Малфой-младший, с детства привыкший получать всё самое лучшее и вместе с тем вырвавшийся из-под отцовского контроля, в Хогвартсе вёл себя как король школы и редкостный паршивец…       Пока Нарцисса перекладывала свёртки в сумочку, Снейп расплатился за крылья болтушаек, вытащил из бумажного пакета свёрток с селезёнкой линдворма и, подойдя к Нарциссе, молча сунул ей его в руки. Волшебница отпрянула, широко распахнув глаза.       — Вам нужнее, — бросил Снейп и, подобрав свои пакеты, шагнул к выходу.       Нарцисса бросилась за ним, выкрикнув дрожащим голосом:       — Простите, как вас зовут?       — Браун.       Она замерла. Её измождённое лицо приняло сосредоточенный вид, словно она усиленно вспоминала, знакома ли ей эта фамилия. Миссис Малфой вздёрнулась, выгребла из сумочки деньги и протянула Снейпу полную горсть:       — Сколько я вам должна?       Северус молча отсчитал из её рук нужную сумму. Уложил себе в карман, откланялся и толкнул дверь. Уже на улице до его уха донёсся обрывок фразы мистера Блэкхола: «Это зельеделец из Индии, недавно к нам приехал…»       Шагая от лавки прочь к Косой Аллее, Снейп и сам не понимал, зачем решил отдать Нарциссе волшебную селезёнку. Не понимал, испытывает ли к ней жалость или сочувствие. Просто в тот момент Нарцисса выглядела такой отчаянной, что отчего-то Северус дрогнул.       «Этот придурок Целиус наверняка уже рассказывает ей, кто я такой», — Северус остановился у одной из витрин и кинул взгляд на своё отражение. С поверхности стекла на него глядел библиотекарь Боб Браун. Снейп достал фляжку с оборотным зельем и отхлебнул немного.       «Интересно, как Нарцисса отнеслась к моей смерти? Я, между прочим, ей сына спас».       «Да никак не отнеслась! Больно ты ей впёрся!»       Снейп скорчил кислую мину и поглядел сквозь стекло. Там, на дальней витрине стояли высокие женские сапоги зелёного цвета. Снейп постоял у витрины, рассеянно пялясь на сапоги, затем вдруг оживился и дёрнул ручку магазина. Дойдя до витрины, Северус взял один сапог и повертел в руках. Сапог был сделан из крепкой драконьей кожи травянисто-зелёного цвета.       К нему тут же подбежала волшебница-продавщица.       — Это из валлийского дракона! — воскликнула она. — Есть ещё из китайского красного. Вот! — она выудила из коробки другой сапог и с энтузиазмом протянула Снейпу.       Северус отвлечённо уставился на протянутый предмет обуви, смутно соображая. «Она любит зелёное». Он поставил сапог из кожи валлийского дракона на место. Продавщица уже во всю рекламировала ему ещё сапоги других цветов и моделей. С таким потоком информации Снейп никогда не сталкивался — мир женщин изобиловал разнообразием вещей.       — Какой у вашей жены размер? — живо спросила продавщица, выставив на прилавок целую батарею сапог.       — Понятия не имею, — брякнул Снейп. — Потом с женой приду.       Продавщица немного стухла. Снейп попятился к выходу, желая поскорее убраться, но волшебница вдруг расплылась в улыбке и всплеснула руками:       — Так давайте я вам покажу модели, которые сами принимают нужный размер!       Снейп подскочил к выходу.       — Спасибо, не надо!       Дёрнув ручку, он выскочил на улицу и торопливо зашагал прочь. Продавщица подбежала к окну и проводила его обиженным взглядом.       «Какого хрена я попёрся в этот магазин?». Остановившись посреди Косой аллеи, Северус с раздражением пнул валявшийся на пути камешек. Действительно, какого хрена? На что он рассчитывал? Хотел задобрить Скарлетт после того, как отказал ей в удовольствии? Судя по рассказу Джеймса, она здорово к нему охладела, раз наврала с три короба про занятое воскресенье, а сама весь вечер просидела дома перед телевизором. Правда они с сыном смотрели какой-то юбилейный концерт…       «Да какая разница, что они смотрели?! Если это такая интересная передача, что мешало Скарлетт сказать мне правду? Я бы не обиделся!»       Преисполненный закипающей злости, Снейп взглянул на золотые часы, украшавшие остроконечную крышу банка. Без десяти семь — в такое время в полицейском участке, наверняка, остались только дежурные, не то он трансгрессировал бы к участку прямо сейчас, чтобы отыскать там Скарлетт и, глядя в её честные глаза, прямо спросить, в чём дело. Наполнив лёгкие воздухом, Снейп трансгрессировал на одну из центральных улиц Коукворта. Возвращаться домой в таком взвинченном состоянии не хотелось — там, в одиночестве, его сожрала бы собственная дурная голова.       Медленно переваривая эмоции, Северус стал бродить по тем местам, где часто бывал с мисс Сайрус. Постоял у входа в центральный парк, где произошло их первое фактическое свидание; прошёл по широкой, засаженной липами Керрок-стрит, откуда вышел на подсвеченную Парламентскую площадь. От площади двинулся мимо кафедрального собора и вышел на набережную недалеко от ресторана La Bida Vella, после которого летом чуть не угодил к Скарлетт в постель. Какой кошмар — она мечтала о нём с середины лета! А он мариновал её уже третий месяц… Снейп с болью вспомнил, как давным-давно сам мучился подобным чувством, когда очень хочешь, но не можешь получить. И после этого у него хватило совести подвергнуть такому же испытанию женщину, которая, чёрт возьми, испытывает к нему сильные чувства?!       Побродив по набережной, Снейп вернулся обратно на Керрок-стрит и уже собрался трансгрессировать домой, как тут… увидел её.       Как всегда элегантная, изящная — Скарлетт стояла у входа в паб с сигаретой в руках и беседовала с каким-то мужчиной. Мужчина был невысокого роста, коротко стриженый, гладко выбритый, в маггловском синем пиджаке. Он что-то живо рассказывал, изредка затягиваясь сигаретой. Скарлетт смотрела ему в глаза и смеялась.       Снейпа словно огрело по башке кувалдой. В первую секунду он обмер, опешив от увиденного. Перед глазами внезапно поплыло, а в груди стало так больно, что он невольно схватился за сердце, которое сжало в невидимые тиски. Боль превращалась в пламенную ярость. Захотелось вскочить, заорать, броситься на мерзавца, второй раз отбиравшего у него то, что должно принадлежать ему. Но вместо этого Снейп вдруг пошатнулся и, задыхаясь, безвольно прислонился к стене.       В полсотни метров от него любимая женщина и незнакомый мужчина докурили сигареты. Мужчина приобнял Скарлетт за плечо, чмокнул в висок, и они вместе пошли к машине. Хлопнули двери, раздался гул двигателя, и автомобиль покатился по улице в ночную тьму, увозя с собой ту, которой он не успел открыться…       Северус не помнил, как вообще сумел добраться до дома. Качаясь как пьяный, ничего не видя, он шатался по улицам, чувствуя себя пристреленным. Голову словно набили густой ватой, из-за чего сигналы из вне доходили до мозга с большой задержкой. Перед глазами было темно. Только вспыхивали и гасли обрывки из прошлого. Лили, Поттер, снова Лили… Снейп очнулся, лишь когда чуть не угодил под машину — автомобились оглушительно засигналил и, высунувшись из окна, начал на него орать. Отшатнувшись с проезжей части на тротуар, зельеделец обнаружил себя перед частным продуктовым магазинчиком — таким, в который днём заходят нормальные обитатели квартала, а вечером стягиваются местные алкоголики. Снейп зашёл туда, взял с полки самый дешёвый портвейн. Трансгрессировал домой и выпил. Один стакан, другой. Сам не понимая, зачем это делает. От шока внутри не было сил даже на злость — чувство, которое одним из первых вспыхивало тогда, когда ситуация выходила из-под контроля.       Волшебник просидел на кухне до половины третьего, согнувшись над столом, закрыв голову руками, с трудом переваривая произошедшее. Перед глазами в миллионный раз прокручивалось увиденное: представительный мужчина, счастливая Скарлетт. Что ж… Она сделала правильный выбор. К чему тратить время на не пойми кого, когда мир вокруг кишит нормальными мужчинами? Но всё же… Чёрт возьми, какая шлюха… Шлюха! Почему нельзя честно признаться, что ушла к другому?       Снейп залил в глотку ещё стакан портвейна, и мир погрузился в темноту.

***

      Грязно-серое утро застало волшебника в кухне, лежащим головой на столе, с опрокинутым стаканом и разлитыми остатками портвейна. Приоткрыв глаза, Северус тяжело поднял голову и растерянно уставился перед собой, туго соображая, как оказался здесь. Напротив стояла недопитая бутылка портвейна. При виде неё в голове зашумело. Снейп сморщился от боли и схватился за виски. Вчерашний вечер стремительно проявлялся в памяти: Керрок-стрит, Скарлетт, измена.       Мужчина вскочил со стула и, игнорируя боль, метнулся по кухне. Остановился у окна, выглянул на тесную улицу, закатанную в бетон.       А ты наивно надеялся, что она навсегда останется с тобой?       «Да ни на что я не надеялся!!! Только хотел, чтобы со мной обходились по-человечески! А она повела себя, как шлюха! У меня за спиной!»       От обиды хотелось орать во всю глотку. Тяжело дыша, Снейп раскрыл рот, но в этот момент голову пронзила мучительная боль от выпитого спиртного. Он всхлипнул и, согнувшись пополам, опёрся на подоконник. Его замутило. Медленно распрямившись, Снейп дотянулся до стола и, потихоньку переставляя ноги, придерживаясь за всё, за что можно удержаться, двинулся в туалет.       В последний раз его так рвало в начале осени, когда скрутил один из особенно острых приступов «змеиной» болезни. Только на этот раз наружу лезла не зелёная жижа, а портвейн. Выворчачиваясь в десятый раз, Северус успел проклясть всё на свете за то, что поддался наследственности и нажрался этой отравы. После рвоты мужчину охватила дикая слабость, от которой он с трудом дополз до кабинета, где бессильно рухнул на диван. Свернулся калачиком. Забылся, обидой, бредовыми мыслями, а после — болезненной дрёмой.       Недомогание начало отступать ближе к полудню. Сознание понемногу прояснялось. Лёжа на спине, Северус бесцельно рассматривал трещины на облупленном потолке, похожие на неправильную паутину, и пытался постичь случившееся. При более трезвом анализе ситуация выглядела ещё ужаснее. С тех пор, как Северус отказал Скарлетт в близости, прошло всего четыре дня, и за это время она успела не только найти ему замену, так ещё и отправиться с этой заменой развлекаться! При этом мисс Сайрус вела себя так, словно знала этого мужчину целую вечность. А значит…       Снейп судорожно вздохнул и встревоженно приподнялся на локтях. От внезапной догадки в груди защемило.       «Она встречалась с ним параллельно со мной!»       Во всей этой ситуации больше всего оскорбляло то, что в отличие от Лили для Скарлетт он не сделал ничего плохого. Единственное, чем мог задеть её — своей боязнью сделать следующий шаг. Но даже здесь Северус вёл максимально тактично и весьма, как ему казалось, аргументированно. Так что у Скарлетт не было повода обходиться с ним так подло.       «Значит она по жизни такая шалава. Курва озабоченная!»       Снейпа накрыло волной странного отвращения. В мыслях оно вроде адресовалось Скарлетт, но на деле — ему самому. Называть женщину, которая так ему нравилась, шлюхой, пусть даже мысленно, было так же омерзительно, как много лет назад называть грязнокровкой единственного друга. Даже несмотря на то, что в этот раз Снейп имел полное моральное право на подобные высказывания.       «Может он просто её коллега? Друг?»       «Друзья так не обнимаются».       Северус яростно тряхнул головой и, вскочив с дивана, чувствуя себя страшно заряженным адреналином, пустился наматывать круги по дому. Надо было срочно чем-нибудь заняться, иначе он рисковал свихнуться от раздирающих эмоций. От гнева и обиды ни на чём не удавалось сосредоточиться. Снейп пробовал что-то готовить в котле, бросал черпак, делал круг по комнате, снова шёл к котлу. Пару раз подходил к телефонному аппарату, набирал номер, и, зависнув немного над последней цифрой, сбрасывал. Рабочего телефона Скарлетт он не знал, других способов связаться с ней — тоже. Пойти в полицию и устроить ей там разборку? Зачем? Это её выбор, её право. Он должен быть благодарен за то, что его вообще подпустили так близко. А то, что изменили… Сам виноват — нечего было строить из себя благородную девицу. Но сука, как же подло. Подло!       В середине дня мужчину внезапно отпустило. То ли он просто вымотался, мучимый неизвестностью, то ли незаметно для себя смирился — происходящее вокруг стало безразличным. Чувствуя себя так, как год назад — замороженно бесчувственным, в режиме автопилота — Северус стоял у стола в кабинете и помешивал в котле закипающий прототип антидота против яда Нагайны. Несмотря на белый день за окном, в тесном пространстве комнаты царил вечный полумрак, из-за чего Снейпу пришлось зажечь светильник. Электрическая лампа горела гораздо ярче, нежели масляная, какими пользовались в волшебном мире, что вызывало у него ощущение диссонанса: обычно маггловские предметы отличались худшими свойствами.       В коридоре раздался звонок. Снейп вздёрнулся и схватил палочку. К нему давно никто не приходил. Бесшумно крадясь, Снейп выглянул в коридор. За матовой стеклянной вставкой в двери маячила чёрная призрачная фигурка. По её хрупким очертаниям Северус сразу узнал своего сына, но, подойдя к двери, на всякий случай уточнил, он ли это.       После того, как Северус увидел Скарлетт с другим мужчиной, Джеймс Сайрус вызывал у него смешанные чувства. Снейп был рад видеть родного сына, но смотреть на него теперь было больно — эти зелёные глаза сразу напоминали и о Скарлетт, о другой, никак не связанной потере. В то же время сына стало ужасно жалко. Подросток был его единственным родным человеком, который, как никто другой, испытывал к нелюдимому волшебнику глубокую симпатию и искренне желал ему счастья со своей матерью (хоть и не показывал этого открыто). Только вот мать оказалась другого мнения.       — А я пришёл в библиотеку, а там сказали, что ты заболел, — затрещал Джеймс, едва переступил порог дома.       Когда мальчик скинул куртку, Снейп впервые увидел его в нормальной маггловской одежде: в светлой рубашке, поверх которой был надел тёмно-синий вязаный жилет, и в джинсах без дырок, из чёрной ткани, которые благодаря простоте кроя подросток умело выдавал за брюки.       — Чё у тебя случилось? — участливо поинтересовался Джеймс. — Ты что-то не очень выглядишь.       — Старые болячки, — безразлично отмахнулся Северус.       Подросток прошагал мимо кабинета, заглянул внутрь и бесцеремонно потопал на кухню.       — Можно у тебя попить? — Он зашёл в кухню и встал в дверях как вкопанный, — ого! Ничего себе у тебя тут.       Снейп вспомнил про неубранный портвейн. Мальчишка перевёл на него удивлённый взгляд.       — Пап, ты чего? Что-то случилось?       — Не важно.       Северус схватил бутылку и пихнул её в первый попавшийся шкафчик. Механически взял чашку, плеснул туда воды из чайника и поставил перед мальчишкой. Джеймс сверлил его своими проницательными радарами. Не обращая на него внимания, волшебник рывком отодвинул стул и устало свалился на него, облокотившись об стол локтями. За день он так напереживался, что голова не соображала. Джеймс в неуверенности отодвинул соседний стул и сел напротив. Кухня наполнилась неловким молчанием, которое нарушало только тиканье старого ржавого будильника на микроволновке.       — Ты чего пришёл-то? — нарушил Снейп первым тишину.       Джеймс дёрнул головой.       — А… да я… Щас, — он вскочил со стула и выскочил в коридор. Через пару мгновений вернулся с расстёгнутым рюкзаком, из которого чуть не вываливались учебники, и выложил на стол книгу. — Вот, хотел вернуть. Я всё отсканировал.       Снейп молча кивнул, разглядывая на обложку. Отчего-то чёрно-белый человек на ней под надписью «Ворон», как и Джеймс, напоминал птицу.       — А чего библиотекарю не отдал? — вяло поинтересовался он.       Джеймс скорчил гримасу.       — Да ну, там какой-то мутный мужик сидит. Прицепился ко мне: стал спрашивать, где я живу, правда ли я твой сын, почему у меня другая фамилия.       — Как мама? — безэмоционально перебил Снейп.       — Нормально.       Северус хмыкнул с невольным возмущением. Осёкся, кашлянул, нервно встал из-за стола. Делая вид, что ничего не произошло, бросил: «Чай будешь?» и, не дожидаясь ответа, стал наполнять чайник. В груди по новой закипала обида. «Нормально. Да, у неё всё нормально»       — Всё так же занята? — кинул он Джеймсу через плечо.       — Да нет. Как обычно.       Снейп оскалился. «Ну да. Как обычно. Обычнее некуда».       — К нам вчера дядя Эдди приезжал, — отвлечённо поделился Джеймс.       Снейп молча закрыл кран. Подросток не продолжал. Снейп поставил чайник на плиту и, не оборачиваясь, спросил безразличным тоном:       — Кто такой дядя Эдди?       — Мамин двоюродный брат.       Северус оцепенел. В мозгу что-то шевельнулось. Джеймс вдруг оживился.       — Так внезапно! Мы его вообще не ждали! В понедельник почти ночью позвонил, сказал, что утром будет проездом через Дерви, и оттуда заедет к нам.       Снейп отошёл от плиты и сделал несколько неровных шагов по кухне. Остановился перед окном и спросил, не глядя на сына:       — И часто он к вам вот так приезжает?       Джеймс фыркнул:       — Нет, конечно. Я его вообще последний раз года четыре назад видел. Он в Дублине живёт, но по полгода работает боцманом на траулере. Его родня даже в шутку называет «человек-призрак» — он как бы есть, но его никогда нет. А тут ему внезапно дали отпускные, поэтому он решил поехать к родственникам в Лондон, а заодно вот к нам заехать. У них с мамой хорошие отношения.       Северус чувствовал себя оглушённым. Перед глазами всплыл образ незнакомца перед входом в паб. Двоюродный брат. Это был двоюродный брат…       — Он ещё у вас? — хрипло спросил Снейп, не оборачиваясь.       — Нет, вчера ночным поездом уехал.       Снейп опёрся ладонями о подоконник и прислонился лбом к стеклу. В мозгу пульсировало глухое: «Идиот. Какой же я идиот». А кем ещё он был? Не разобравшись, обвинить подругу в разврате. Ещё и накрутиться на этой почве до нервного расстройства.       — У тебя чайник кипит.       Северус встрепенулся и, как пьяный, шатнулся к плите. Снял чайник, поставил на стол.       — Пап, ты точно в порядке? Может тебе пойти прилечь? — сын вылез из-за стола и заботливо отобрал у него из рук чашку. — Правда неважно выглядишь.       Его слова доходили до Снейпа как через фильтр. В место них в ушах звучал мат в свой адрес за всю ту гадость, которую он так безрассудно насочинял про мать собственного ребёнка. Джеймс заварил ему чай и, заставив его сесть, вложил в руку кружку. Северус рассеянно хлебнул кипятка, обжёгся и, закашлявлись, протрезвел. Поднял голову и столкнулся с обеспокоенным взглядом своего сына.       — Может тебе лекарство какое-то принести? — тревожно спросил Джеймс. — Это же у тебя из-за укуса, да?       — Из-за укуса, — соврал Снейп.       На душе стало до невозможного паршиво. Эта дурная привычка принимать всё на свой счёт и делать выводы, не разобравшись, отравляла Северусу жизнь с самого детства. Даже когда он в совершенстве освоил логику, пережил Первую магическую, поступил на службу к Дамблдору, его всё равно из года в год преследовала одна и та же непробиваемая предвзятость, из-за которой страдали все: и те, на кого эта предвзятость выливалась, и он сам, когда из-за своей озлобленной натуры терял очередного едва привыкшего к нему человека.       Во сложившейся ситуации радовало лишь две вещи: то, что ему посчастливилось не вывалить голословную обиду на Скарлетт словесно, и то, что Джеймс не покушался на его мысли. Волшебник так вымотался душевно, что даже не пытался установить ментальный блок.       — Мне всё же кажется, что тебе надо сходить к врачу, — важно заявил Джеймс, когда оба допили чай и переместились в кабинет. — Тебя укусили полгода назад, а у тебя до сих пор симптомы.       — Это хроническое, — равнодушно объяснил Северус, отрешённо пялясь в стену.       Джеймс с любопытством заглянул в котёл и с озабоченным видом продолжил рассуждать:       — Вот ты варишь какие-то лекарства. Откуда ты знаешь, что тебе надо принимать именно их? Ты же не врач. Ты даже анализы никакие не сдавал!       — Чтобы вылечить магическое отравление, не нужны анализы.       — Да как так! — вскипятился Джеймс. — Так нельзя! У вас какая-то средневековая система здравоохранения!       Снейп был так занят самоуничтожением, что проигнорировал это высказывание. Джеймс с жаром пустился рассуждать о важности анализов и технологий. Стал приводить в пример себя и утверждать, что если бы не томография и МРТ, то он бы давно лежал в психушке. Северус не слушал. За последние четыре дня на него навалилось столько потрясений, что спорить с сыном, доказывая современность магической медицины, было как минимум неразумно.       Кусок стены соседнего дома за окном окрасился в ярко-оранжевый свет.       — Там тепло? — рассеянно спросил Снейп, кивая на окно.       Джеймс отвлёкся от рассуждений и неуверенно выглянул на улицу.       — Не очень. Когда сюда шёл, ветер сильный дул. — Он в замешательстве обернулся на отца. — А что такое?       Снейп посидел немного, отрешённо пялясь на окно, затем поднялся с дивана и, схватив скомканный в углу свитер, неожиданно для себя произнёс:       — Пошли прогуляемся.       Северус и сам не знал, с вдруг решил изменить своему затворническому образу жизни и выбраться из привычных четырёх стен на свежий воздух. От переживаний вдруг захотелось срочно сменить обстановку. Во время работы в Хогвартсе его любимым способом отвлечься было рыскать по коридорам в поисках кого-нибудь, кого можно оштрафовать. Если откровенных нарушителей не обнаруживалось, Северус находил какого-нибудь особенно «любимого» гриффиндорца (или, на крайний случай, пуффендуйца) и выдумывал повод. За такую самодеятельность деканы терроризируемых факультетов потом настигали его в учительской, где вываливали на него гневную тираду из не беспочвенных претензий в непедагогичности и обвинений в некомпетентности. В ответ Снейп ощетинивался, ловко придумывал отмазку или высказывал встречные претензии. Профессор МакГонагалл и профессор Стебль уходили жаловаться Директору с возмущениями, по какому праву «это чудовище» взяли на работу. Мадам Помфри за глаза называла Снейпа психопатом. А он, в очередной раз подтвердив статус вселенской сволочи и получив должную разрядку, с чувством кажущегося удовлетворения возвращался обратно в подземелья.       Самый бедный и уродливый район Коукворта, Скэмдаун, похожий на лабиринт из тесно прилепленных друг к другу кирпичных домов и закатанных в бетон узких улиц, отчасти напоминал хогвартские подземелья. Тут было так же мрачно, сыро, почти всегда пустынно, с той лишь разницей, что в отличие от ставших родными подполья, здесь, на малой родине, Северус чувствовал себя невыносимо чужим. Даже более чужим, чем на посту директора Хогвартса, когда его не мечтал убить разве что призрак Кровавого барона. Маггловские кирпичные коробки вызывали у волшебника лютое отторжение. В памяти до сих пор жило яркое воспоминание из печального детства, когда Снейп впервые вышел за пределы Скэмдауна и узнал о существовании соседних районов. Какого тогда было удивление узнать, что в этом грязном индустриальном городе есть места гораздо более удобоваримые, даже привлекательные для жизни, нежели те трущобы, в которых ему так не повезло родиться.       Единственным более или менее приличным, по мнению Снейпа, местом в Скэмдауне был глинистый левый берег Эхена, к которому и примыкал Паучий тупик. Однако от выхода к реке Паучий тупик отделяла бетонная стена, поэтому чтобы выйти к воде, нужно было пройти по соседней улице, параллельной тупиковой. У реки можно было отдохнуть от давящей глухоты стен, окружавших обитателей района что внутри домов, что снаружи, и увидеть какую-никакую природу в виде чахлого камыша и мутной коричневой воды, которая летом затягивалась зелёной тиной и наполнялась жуками-водомерками. На другой стороне реки тянулся унылый индустриальный пейзаж, состоящий из серых складских помещений, металлических бытовок для рабочих, массивной техники, насыпей щебня и угля. Сейчас, после разорения большинства предприятий, некогда кишащий работягами изрытый берег казался постапокалиптически вымершим.       Отец и сын спустились к реке. Вдоль забора до сих пор лежали бетонные плиты, богом забытые здесь ещё в середине столетия. В 60-70-х эти плиты часто оккупировали представители местной молодёжи. Они всегда ржали как кони, пили пиво, курили сигареты, иногда приносили кое-что посильнее. Тогда одинокому подростку их стоило опасаться, хотя Снейп по своей бесстрашной и не всегда здравомыслящей натуре порой наблюдал за ними издалека, упиваясь презрением и чувством магического превосходства. Сейчас о тех временах, когда и на этом берегу бурлила жизнь, напоминали лишь истёртые граффити и ржавые пивные банки.       Подойдя к забору, Северус сел на одну из плит. Джеймс спустился к кромке воды и стал глазеть на бытовки на другой стороне.       — Ты был здесь когда-нибудь? — меланхолично спросил Снейп.       Джеймс отрицательно покачал головой. Волшебник мысленно усмехнулся. Его сын с самого начала производил впечатление парня, который видел в Коукворте всё и даже больше, но Скэмдаун, похоже, оставался для него неизведанной территорией.       — А у меня здесь всё детство прошло, — выдохнул Северус, когда Джеймс уселся рядом.       Подросток помолчал. Его задумчивый взгляд неспешно прошёлся по складским зданиям, окинул насыпи щебня.       — Сочувствую, — проговорил он наконец. — А моё детство прошло в разъездах. Когда мне было четыре, мы переехали в Дерви. Жили там на разных квартирах. Сначала мама снимала пополам с подругой, потом — с её тогдашним парнем. Затем ей предложили работу здесь, поэтому мы вернулись в Коукворт и стали жить на Кливленд-стрит. Там мы прожили почти год, а потом мама с парнем разругалась, и мы переехали в другую квартиру на Брук-стрит. Где пожарная станция, знаешь? Там мы прожили ещё около года. А потом мама стала встречаться с мистером Сандерсом, даже собиралась переехать к нему. У него коттедж в Стоквурде, знаешь? Шесть километров на север по лестерскому шоссе. И мы уже почти переехали, даже часть туда вещей перевезли. Но они тоже разругались, поэтому нам пришлось вернуться на Брук-стрит. Хотя маме там не особо нравилось — квартира маленькая, а платить дорого. А у неё тогда зарплата была не очень. Но мне там нравилось жить, мы там с местными пацанами хорошо дружили. А где-то через полгода умерла бабушка, так что мы переехали в её дом в Нортмуре и с тех пор живём там. Мне было восемь, когда мы переехали.       — А почему вы раньше не стали жить у бабушки? Сэкономили бы.       Джеймс с кислой усмешкой махнул рукой:       — Она с нами не очень ладила. Её бесили мамины друзья. И я, — увидев немой вопрос, он состроил гримасу и саркастически протянул, — бабушка считала, что я, видите ли, испортил маме жизнь.       — Каким же образом? — резко спросил Снейп.       Джеймс ехидно произнёс:       — Ну, типа я мешал ей учиться и строить карьеру.       — Что за бред? У твоей матери достойная карьера.       Джеймс картинно развёл руками:       — Ну, вот да. Только бабушка считала по-другому. Что без меня маме было бы лучше. Будто меня спрашивали, хочу ли я вообще родиться.       Снейпа не переставало поражать, что Джеймс рассказывал историю своей семьи таким равнодушно-позитивным тоном, будто позиция бабушки и вся эта чехарда с ухажёрами матери его совершенно не задевала. Подросток слез с плиты и, подняв с земли плоский камешек, подошёл к воде.       — Хорошо, что бабушка не дожила до моих «шумов», а то её точно хватил бы удар! Она и так считала, что ты наркоман.       Он низко замахнулся и швырнул камушек в воду. Камушек сделал два блинчика и канул на дно. Джеймс наклонился и поднял другой камень.       — Почему же? — холодно спросил Снейп, наблюдая, как подросток запускает в воду второй камень.       Проследив, как камень тонет в метре от кромки, Джеймс пожал плечами:       — Не знаю. Бабушка всех маминых друзей терпеть не могла. Особенно тех, с которыми она встречалась. Она вообще была очень странной.       Третий камень отскочил от поверхности воды четыре раза, прежде чем скрылся в мутной глубине. Подросток сердито фыркнул и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь более плоского.       Северус сидел на плите, погружённый в мысли. Глубоко в душе заскреблось чувство вины: его родной сын заслуживал лучших условий для существования. Все эти переезды, неприязнь бабушки — этого можно было бы избежать, будь у Сайрусов полная семья. Снейп попытался представить, как сложилась бы их жизнь, если бы пятнадцать лет назад он завязал со Скарлетт серьёзные отношения. В эту жизнь неумолимо лезли будущая война и обязательства перед Директором, но Снейп старался откинуть их, фантазируя, что было бы, если бы он не был пожирателем. Ничего хорошего не представлялось: Северусу бывало сложно договариваться с самим собой, так что на хорошие долгоиграющие отношения с другими людьми, даже близкими, было глупо рассчитывать.       Джеймс насобирал целую горсть плоских камушков и теперь методично запускал их в воду, думая о чём-то своём. Несколько раз ему удалось получить около десяти блинчиков, но в основном камни тонули после второго или третьего прыжка. Снейп слез с плиты и подошёл к сыну.       — Можно тебя кое о чём спросить?       Джеймс кивнул. Северус набрал воздуха, не уверенный, стоит ли задавать такой вопрос, и тихо выдохнул:       — У Скарлетт было много мужчин?       Подросток выбрал из горсти самый плоский камушек и запустил. Камень утонул сразу же, не сделав ни одного прыжка. Джеймс разочарованно хмыкнул и, помолчав, протянул:       — Смотря, с кем сравнивать. Но если считать тех, с которыми она встречалась долго, то трое.       — Долго — это сколько?       Джеймс задумался.       — Ну… несколько лет. Дольше всех она жила с Дэвидом Хёрдом — почти четыре года. Насколько знаю, он даже хотел на ней жениться, но что-то не срослось.       — Почему?       Джеймс закинул голову и устало выдохнул:       — Потому что это мама. У неё бывают странные идеи.       — Например?       — Ну, например, она считала, что Хёрд пытается ей руководить. Ты, наверное, заметил, что мама довольно свободолюбивый человек. Она очень остро реагирует, если кто-то начинает вмешиваться в её жизнь.       — А что, по-твоему, она должна была изменить себя в угоду этому Хёрду? — серьёзно спросил Снейп.       — Нет. Я не это имел в виду. Хёрд не был таким. В смысле, он ничего ей не навязывал… Просто, как по мне, он очень сильно за неё беспокоился. Он не был полицейским, поэтому ему было странно, что мама может вдруг задержаться на работе до часу ночи или выехать на труп в свой выходной. А мама тогда была помешана на работе. Её как раз повысили, у неё появилась куча дел, так что она всё время моталась то на вызов, то на допрос. В изолятор, в морг — в такие места.       — А Хёрд хотел, чтобы она сидела дома?       Джеймс задумался, рассеянно глазея на заросли камыша.       — Думаю, он просто хотел, чтобы у мамы была более безопасная работа, — медленно проговорил он. — Она же, типа, женщина, знаешь. Красивая женщина. А ей каждый день приходится сталкиваться со всякими отморозками. Хёрд за неё боялся. Ну и коллеги у неё соответствующие — все мужики и не всегда приятные.       — И что? — нервно выпалил Снейп. — Это её работа. Он запрещал ей работать в полиции только потому, что она женщина?       — Да я не оправдываю Хёрда, — рассеянно отозвался Джеймс. — За четыре года мог бы привыкнуть. Но и мама могла бы быть к нему полояльнее. Из всех её мужчин он был лучшим. На тот момент лучшим, — добавил он, взглянув на Северуса.       Снейп напрягся.       — В чём это выражалось?       Джеймс устало вздохнул:       — Не знаю. Не могу объяснить. Но на самом деле Хёрд был хорошим человеком. Ну, как хорошим — он был… заботливым что ли. Он появился, когда я ещё проходил реабилитацию после аварии. Маме тогда было совсем хреново, но его это не отпугнуло. Он даже оплатил мне часть обследований, хотя я ему вообще никто. И не сбежал, когда у меня подозревали шизофрению… Значит он по-настоящему любил маму, раз принял её вместе со мной.       — Ты жалеешь, что они расстались?       Джеймс пожал плечами.       — Не знаю. — Он поднял камушек. — Наверное, нет. — Его лицо приобрело задумчивое выражение. — В последний год Хёрд действительно стал… более настойчивым что ли. Стал вести себя так, как будто он главный. При том, что мы жили в разных домах. — Джеймс замахнулся, желая бросить камень, но передумал и опустил руку. — Так что нет, — он обернулся к Снейпу, — я не жалею. Хёрд не был плохим, но не представляю, как бы мы жили вместе. И потом, если бы они поженились, неизвестно, познакомилась бы мама с тобой.       Северус смерил Джеймса пристальным взглядом и медленно выговорил:       — Думаешь, я лучше Хёрда?       — Конечно! — живо отозвался Джеймс. — Во всяком случае, ты мой настоящий отец. Снейп прыснул:       — Да какой я тебе отец. Так, случайность.       — Зря ты так, — серьёзно сказал Джеймс. — Я вот, когда тебя увидел, сразу почувствовал, что мы с тобой сойдёмся.       Северус презрительно хмыкнул.       — Ты слишком плохо меня знаешь. Я далеко не лучший человек, с которым можно иметь дело.       Джеймс усмехнулся:       — Ну, расстаться-то мы всегда успеем. — Он покрутил в руках камушек. Его задумчивый взгляд устремился в синеющую даль. — Я правда рад, что ты нашёлся. По крайней мере, теперь меня не мучает страх сойти с ума. И маме с тобой хорошо, — мальчишка поймал его опешивший взгляд, — серьёзно.       Как же это было дико. Дико постичь, почему Джеймс, повидавший рядом со своей матерью гораздо лучших мужчин, воспринимал Снейпа с таким теплом. Почему этому подростку, такому же самодостаточному, как его мать, с ироничным пофигизмом относящемуся ко всем её романам, был так важен именно он — биологический отец с сомнительным прошлым и бесперспективным будущим? И почему мисс Сайрус, прекрасной леди с достоинством и характером, имеющей дело со всякой швалью, было с комфортно именно с ним — с закомплексованным выходцем из трущоб с криминальным отпечатком?       Северус вздрогнул, прогоняя морок. Вокруг сгущались холод и темнота. Уродливый пейзаж вокруг постепенно погружался в сумеречную синеву. Темноту разгоняли печальные огни одиночных бытовок на правом берегу, в которых до сих пор теплилась жизнь, и отражение фонарей и светящихся окон трущоб на левом.       Джеймс болтался около зарослей высохшего тростника и, приподнявшись на цыпочки, что-то там разглядывал. Так ничего и не увидев, подошёл к отцу.       — Что ты там высматривал?       — Думал, гнездо.       Джеймс машинально покрутил в руках последний плоский камушек. Снейп поглядел вдоль реки, думая о своём. Может центр Коукворта и менялся в лучшую сторону, то здесь, на окраине, за двадцать лет ничего не изменилось. Разве что выбросов стало меньше из-за умирания фабрики. Всё ещё витая в мыслях, Снейп зачем-то отобрал у сына камушек, подержал в ладони, и, вдруг прицелившись, запустил поверх водной глади. Камень сделал несколько прыжков — девять, десять, одиннадцать… Всего шестнадцать отскоков. Лицо подростка вытянулось и озарилось восхищением.       — Офигеть, — Джеймс с изумлением перевёл взгляд на отца. — Ты это магией сделал?       — Нет, — коротко отозвался Северус.       По воде расплывались шестнадцать ровных кругов. Снейп вытер пальцы о куртку и отрывисто брякнул:       — Пошли домой.       Они поднялись по импровизированной лестнице, состоявшей из шести деревянных досок, вкопанных в развязную глину. Впереди лежала кирпично-бетонная Фабричная улица, разделённая на длинные тёмные участки, перебиваемые квадратиками света от тусклых лампочек над дверьми некоторых домов. Оглядевшись по сторонам, Снейп зажёг волшебную палочку — идти по расколоченному асфальту впотьмах было не самой лучшей затеей. Отец и сын дошли до проулка, соединявшего Фабричную улицу с той, что заканчивалась тупиком, и двинулись к Паучьему тупику — Джеймс оставил в доме Снейпа свой рюкзак. Северус испытал некоторое облегчение, что подросток не стал задерживаться в его доме; пешком проводил его до остановки, дождался с ним автобуса. Доставить сына домой трансгрессией Снейп по-прежнему не решался: не давала покоя нездоровая реакция Джеймса на безобидную окклюменцию.       Прожитый день выжал из нервозного волшебника все соки. Домой Северус трангрессировал с единственной примитивной мыслью быстрее что-нибудь поесть и пойти спать. Но, едва он открыл дверь, коридорную тишину разорвал телефонный звонок. Отчего-то Снейпу сразу представилась сюрреалистическая картина, в которой Джеймс звонит из телефонного автомата, встроенного в салоне автобуса на месте одного из кресел. Закрыв дверь, волшебник огляделся в поисках чего-то, что Джеймс мог у него забыть, и поднял трубку, ожидая услышать его голос. Вместо этого в телефоне раздался голос, от которого желудок ухнул куда-то вниз.       — Здравствуй, Севи. Не отвлекаю?       Снейп отнял трубку от лица и заглотнул воздух. Затем произнёс нейтральным тоном: «Нет».       — Джеймс у тебя? — деловито спросила Скарлетт.       — Только что посадил его на автобус. Минуты две назад.       — А, хорошо.       Повисло молчание. Ровное дыхание мисс Сайрус мерно теребило мужчине барабанную перепонку. За эти несколько дней эта женщина заставила его пережить такие эмоциональные качели, что Северус не мог определиться, что испытывает к ней сейчас.       — Севи, я тут немного освободилась, — сказала Скарлетт после паузы. — Можем встретиться завтра. Ты вроде хотел.       «Хотел. Да я много чего хотел…»       — Да, давай, — устало проговорил Снейп.       Предложив место, Скарлетт дружелюбно распрощалась. Оставшись наедине с собой, Снейп погрузился в обломки пережитого: встреча накануне вылазки, то, как Скарлетт его целовала, приглашая к себе, её похолодевшие глаза… и эта внезапная занятость в воскресенье. И в понедельник вечером. Если она обиделась, то зачем назначила встречу? Хочет поставить точку лично или всего лишь поговорить? Или ему вообще всё это показалось, и никакой обиды у Скарлетт нет? А брат? Это точно был двоюродный брат?       Калейдоскоп из свежих сцен смешивался с воспоминаниями из юности, когда Снейпа вот также разрывали смешанные чувства к девушке, которая перестала быть его; из недавнего прошлого, когда вся жизнь сводилась к логическим шахматам против сразу двух сторон. Как бы ни было странно, отношения с живой женщиной отнимали у стойкого волшебника гораздо больше сил и нервов, нежели вина перед погибшей или война в одиночку против целого мира. Там хотя бы было понятно, чего ждать от окружающих и чего ждут от тебя. И чувства показывать не надо.       Доев ужин без какого-либо удовлетворения, Снейп поднялся в комнату и устало свалился на кровать. Погасил свет, закрыл лицо рукой. Хватит думать. Завтра будет новый день, новая встреча, на которой всё станет ясно. Хуже уже точно не будет.       Ей с тобой хорошо. Серьёзно.