***
Академическая улица тоже принарядилась к Хэллоуину. Если, конечно, такое слово было применимо к маггловским попыткам воссоздать атмосферу праздника. После того великолепия, какое царило на Косой аллее, коуквортская улица выглядела лишь жалкой пародией. Почти на каждом крыльце тоже светились тыквы — самые обычные, не движущиеся. Их кривые рожицы были до того просты и нелепы, словно их вырезал какой-нибудь ребёнок. Некоторые магглы раскошелились и вместо тыкв выставили на крыльцо глиняные фигурки — максимальное сборище всех возможных стереотипов о том, как может выглядеть ведьма. Другие жители улицы зачем-то вывесили на окна пластиковых пауков — пожалуй, последнее, что ассоциировалось у волшебников с Хэллоуином. Соседи, живущие напротив Сайрусов, устроили вечеринку. За воротами их дома стояло сразу три машины, а из внутреннего двора доносились смех и музыка. На крыльце курили и разговаривали две женщины, одна из которых напялила остроконечную шляпу. Увидев, что Снейп завернул к крыльцу Сайрусов, женщина в шляпе с многозначительным видом толкнула подругу под бок. У Северуса закралось гадливое подозрение, что эти две магглы являлись главными распространителями местных сплетен. Рука сама собой потянулась в карман за палочкой. Однако в этот момент дам окликнули, и обе, затушив сигареты, скрылись в дверях, не позволив опасливому зельедельцу применить стирающие чары. Снейп оглядел крыльцо. Дом Сайрусов оказался одним из немногих, на крыльце которого не стояло ни тыкв, ни фигурок. Когда Скарлетт открыла дверь, мужчина был счастлив увидеть её нормальной: женщина встретила его в своём любимом платье бутылочно-зелёного цвета и с завитыми волосами без всяких попыток косить под волшебников. Северус давно сбился со счёта, в который раз благодарил Мерлина за то, что судьба свела его с такой рациональной женщиной. — Севи! А мы тебя заждались. Проходи, — Скарлетт любовно чмокнула его в щёку. Её проявления любви подземельного затворника уже не смущали. Даже начало нравиться. Северус протянул Скарлетт пакет с бутылкой вина. — Это тебе. Женщина извлекла вино и с живым интересом осмотрела этикетку. — «Эльфийское»? — она усмехнулась. — Его что, эльфы делают? — Нет, просто такое название. Меньше лишней информации — меньше забот. Особенно, когда знаешь, что поблизости находится существо, которое с патологической дотошностью докапывается до всего, что связано с магией. Из гостиной донёсся оклик Джеймса: «Он пришёл?» — Пришёл, — отозвалась Скарлетт и кивнула Снейпу в сторону гостиной, — проходи, мы там уже всё накрыли. Отмечать Сайрусы собрались именно здесь: сдвинули поближе к стене диван, перетащили из кухни стол. У камина приглушённо пел телевизор, пестрея быстрой сменой кадров. Джеймс стоял, склонившись над столом, и перемешивал в миске салат. Как и мать, мальчишка в маггловском маскараде не участвовал. Вроде бы. Футболка с «Апостолами мрака», чёрные драные джинсы. Но когда подросток услышал шаги и поднял голову, Северус обомлел. Чёрт подери — глаза! Мальчишка намалевал их угольно-чёрным, густо, как падшая женщина. Это выглядело до того дико, что даже маггловские тётки в остроконечных шляпах уже не казались таким уж безумством. — Привет, пап, — беззаботно произнёс Джеймс. Снейп молча кивнул, не зная, как реагировать на сиё безобразие. К синим волосам мужчина привык — в городе хватало подростков с похожими пристрастиями. Но красить глаза, парню! Волшебник заставил себя вспомнить, что сегодня не совсем обычный день и что у магглов свои причуды. Очевидно Снейп пялился на сына слишком долго, потому что подросток подозрительно прищурился и протянул: — Что? Северус отвёл взгляд. — Ничего. С Хэллоуином. Джеймс домешал салат и с довольным видом поставил его в самый центр, будто это было главное блюдо. Снейп протянул подростку второй пакет. Мальчишка с интересом полез внутрь и выцепил коробку с шоколадными лягушками. — Это так, сувенир из нашего мира, — процедил Снейп, чувствуя себя крайне неуютно. В последний раз ему доводилось что-либо дарить лет в четырнадцать, когда отношения с единственной подругой ещё не были бесповоротно испорчены. Джеймс выложил на стол упаковку с тыквенными котелками и, взяв в руки пачку лакричных палочек, достал одну. Палочка зажглась и бахнула струёй золотых искр. Мальчишка испуганно отбросил её на стол. — Ах ты ж… Она стреляет! Снейп подобрал палочку и переломил пополам. — Да не бойся, — он отломил от половинки маленький кусочек и протянул Джеймсу, — это декоративная магия, она не опасная. Джеймс опасливо взял протянутый ломтик и повертел перед носом. — А зачем она нужна? — он на всякий случай понюхал лакрицу. Вопрос ввёл зельедельца в секундный ступор. Декоративная магия была настолько неотъемлемой частью волшебных сладостей, что подобных вопросов ни у кого не возникало. Джеймс изучил кусочек лакрицы и наконец решился попробовать на зуб. Пожевав немного, озадаченно хмыкнул: — Лакрица. Северус не мог отделаться от ощущения, что в реакции мальчишки было что-то неправильное. Пятнадцать лет — конечно, уже не ребёнок, чтобы впадать от чудес в щенячий восторг, но так ломать мозг над магией не доводилось даже самым скептически настроенным магглам. В памяти сразу всплыли те двое, что с детским восхищением рассматривали в Гринготтсе магические монеты. У Джеймса же в голове так и скрипели шестерёнки. Из кухни появилась Скарлетт с запечённой индейкой на вытянутом блюде. Торопливо подбежав к столу, женщина хотела поставить блюдо и, наткнувшись на салат, сердито шикнула на сына: — Вот куда ты это поставил?! Джеймс выхватил миску и переставил на свободный угол. — Помочь вам? — спросил Снейп, видя, как Скарлетт суетливо переставляет тарелки. Отсутствие дела, когда все вокруг были чем-то заняты, навевало чувство дискомфорта. Скарлетт весело отнекнулась и пригласила его к столу. Праздничная еда у магглов была такая же, как на хогвартском пиру: румяная индейка, запечённый картофель с подливкой, овощной салат. Не хватало только золотых кубков с тыквенным соком и традиционной речи Директора. Скарлетт протянула Снейпу две бутылки с вином — принесённое им эльфийское и своё маггловское. — Какое будем? Северус безразлично пожал плечами: — Какое хочешь. Скарлетт отставила маггловское вино и пошарила рукой между тарелок в поисках штопора, чтобы открыть эльфийское. Северус отобрал бутылку и откупорил магией. Джеймс восхищённо присвистнул. Разлив вино по бокалам, волшебник поднял свой и, не зная, что следует говорить в подобных ситуациях, выговорил: «Ну что, с праздником?» Отмечать Хэллоуин с Сайрусами было странно. Так же странно, как и осознавать, что Северус по сути впервые за последние тридцать лет отмечал его в кругу семьи. Для бывшего обитателя хогвартских подземелий Хэллоуин давным-давно превратился в чуть менее рутинный день, который обозначал середину первого семестра и заставлял вместо полезных дел нести дополнительное дежурство в коридорах и контролировать чересчур развеселившихся шалопаев. О том, что сегодня праздник, напоминала лишь смена декораций в Большом зале и более разнообразный ужин, но даже это уже на протяжении многих лет не вызывало эмоций. Они вместе смотрели по телевизору какой-то маггловский концерт (Сайрусы знали поимённо всех выступавших и пытались объяснить Северусу, кто и чем знаменит), делились друг с другом историями из жизни (Снейп больше слушал; у него это получалось гораздо лучше). Мужчина давно не ел нормальной домашней еды: для себя не старался, а то, что готовил, выходило не очень. Индейка напомнила ту, что подавали в альма-матер, а вот картошка в исполнении любимой женщины показалась даже лучше, хотя за полгода Северус уже подзабыл вкус блюд в замке. — Как у вас празднуют Хэллоуин? — поинтересовалась Скарлетт, подкладывая ему картофель. Снейп открыл было рот, чтобы рассказать, но тут осознал, что на самом деле не знает. То, как торжественно отмечали Хэллоуин в Хогвартсе явно отличалось от того, как волшебные семьи праздновали его дома. На это указывали и китчевые декорации на Косой аллее, и толпы покупателей в сувенирных лавках. В его собственной семье Хэллоуин мало отличался от обычных дней. Шиковать не давало вечное отсутствие денег, да и неблагополучная обстановка в семье не располагала к торжествам. Нет, мать, конечно, что-то готовила. Иногда даже наколдовывала, особенно пока Северус был совсем маленьким. И отец порой приносил что-нибудь к столу. Только вот потом родители как всегда скатывались в очередной скандал, и Северус спешил скорее уйти на улицу «гулять», где болтался без дела до поздней ночи, в одиночестве наблюдая, как вокруг веселятся другие. Пока Снейп бегло обдумывал ответ, то краем глаза заметил, как Джеймс выжидающе навострился и положил перед собой левую руку с расставленными веером пальцами. Волшебник передвинулся так, чтобы мальчишка не мог установить зрительный контакт, и поспешно отсёк ментальным блоком всё, что приходилось на печальный период проживания в Коукворте. — У нас празднуют более обычно, — сказал он наконец. — Мы не устраиваем маскарад, не ходим по чужим домам. У нас этот праздник сохранил больше первоначального смысла: мы провожаем лето, благодарим его за хороший урожай и вспоминаем усопших предков. — И в чём это выражается? — спросил Джеймс. Он всё ещё держал пальцы веером, хотя никакого вторжения Снейп не чувствовал. — Сейчас уже ни в чём не выражается, — ответил Северус. — Конечно, в Средние века волшебники устраивали какие-то обряды, шествия. Но теперь Хэллоуин превратился скорее в дань традициям. Во всяком случае в школе, где я работал, принято просто устраивать праздничный пир. Может в семьях волшебников есть ещё какие-то обычаи, но я не знаю. Снейп прекрасно понимал, что для магглов подобное описание магической версии Хэллоуна звучит максимально не празднично. Но описать этот праздник по-другому не получалось: ну не происходило в этот день ничего такого, достойного внимания. — Мне мать в этот день всегда рассказывала про наших предков, — добавил он, видя некое недоумение на лицах Сайрусов. — А тыкву вы вырезаете? — поинтересовался Джеймс. — Да. Но эта традиция пришла от вас. — Получается, у вас как бы Хэллоуин, но без Хэллоуина? — подытожил Джеймс. — Почему без Хэллоуина? Это и есть Хэллоуин, только в более первозданном виде. Это скорее вы его в карнавал превратили. Снейп старался говорить ровным, дружелюбно-отвлечённым тоном, чтобы не задеть новую родню своим нестандартным видением праздников. Что-то легонько тронуло его затылок, и в памяти отдельными вспышками промелькнули образ Большого зала и украшенная Косая аллея. Северус мягко толкнул Джеймса ногой в лодыжку. Подросток поджал губы и собрал пальцы в кулак. — Ну, почему же «превратили»? — задумчиво возразила Скарлетт, совершенно не замечая развернувшегося у неё перед носом магического противостояния. — В этом же тоже изначально имелся смысл. Люди верили, что в этот день души умерших приходят навестить земной мир. Но так как вместе с душами сюда приходили и злые духи, то люди переодевались в нечисть, чтобы их отогнать. Джеймс сдавлено заржал. — Вот поэтому он у волшебников и в «первозданном» виде. Не будут же они сами в себя пере… Он резко осёкся. Северус ощутил, как Скарлетт двинула под столом ногой, целясь в сына, но в гневном порыве заодно зацепила и его колено. Отдёрнувшись, женщина слегка покраснела. Джеймс подобрал ноги, чтобы его больше не толкали, бросил на Снейпа опасливый взгляд и добавил с уже серьёзным видом: — Я имею в виду, что волшебники же как бы по ту сторону баррикад. С точки зрения людей. — Да расслабься, — безэмоционально протянул Северус, — мы привыкли к тому, кем вы нас считаете. Судя по свирепому лицу Скарлетт, ей хотелось прибить сына. — Но ты прав, — спокойно продолжил Снейп, улыбнувшись ей. — Как такого понятия «нечисти» у нас не существует. Есть, конечно, религиозные люди, которые верят в ад и всё такое. Но маскарад чертей не отгоняет, а от реальных магических существ есть гораздо более эффективные меры. Таким подробным анализом магической культуры Северусу ещё не доводилось заниматься. Волшебные традиции всю жизнь казались настолько логичными и естественными, а маггловские — до того абсурдными и нелепыми, что он попросту никогда не задумывался об истиных причинах подобного различия. Однако за обсуждением магического и маггловского Хэллоуина зельеделец неожиданно для себя пришёл к выводу, что на самом деле обитатели обоих миров не так уж и далеко ушли друг от друга. Да — волшебников смешило то, какими их представляли магглы, когда переодевались в якобы магическое шмотьё. Да — магглы верили во всякую чушь, вроде того, что светильник Джека отгоняет злых духов, а с душой умершего можно поговорить, встав в тёмной комнате перед зеркалом и со свечой в руках произнеся его имя. Но ведь подобными суевериями, пусть и в другой форме, страдали и сами волшебники. Достаточно вспомнить, насколько сильно за последние пару лет выросли продажи шарлатанских амулетов. И ведь скупали-то их не какие-нибудь бестолковые школьники, а взрослые, вполне себе здравомыслящие люди! А на кофейной гуще как любили гадать! От тех «предсказаний», какие порой делали некоторые любители заглянуть в будущее, у профессиональных прорицателей волосы вставали дыбом. Что касается праздников, то тут волшебники, пожалуй, даже превосходили своих соседей. Театральные представления от хогвартских приведений, поющие доспехи, зачарованные витрины на Косой аллее. Для чего всё это? Ведь для того же самого, для чего обитатели Академической устроили соревнование, у кого круче тыква на крыльце, а живущие напротив Сайрусов тётки расхаживали в этих дурацких шляпах. За рассуждениями о различиях двух культур тарелки на столе незаметно опустели. Чем волшебники и магглы точно походили друг на друга, так это кулинарией. Подобное удовлетворение от еды Снейп обычно испытывал в первую неделю после летнего отпуска, когда после самодельной стряпни из полуфабрикатов наконец возвращался в царство изобилия. Пока Скарлетт заваривала чай, Снейп помог ей переместить грязную посуду на кухню с помощью магии. Домашняя магия мисс Сайрус очень нравилась, и Северус уже в который раз ловил себя на мысли, что впечатлять магглов надо именно этим, а не всяким пафосом вроде трансфигурированных предметов, как любило делать подавляющее большинство волшебников. Когда Скарлетт принесла из кухни яблочный пирог, Джеймс взглянул на висящие над каминной полкой часы и сказал: — Я минут через сорок пойду. Скарлетт кивнула и принялась разливать чай по чашкам. — По домам пойдёшь? — иронично поинтересовался он. Не зря же мальчишка так намазал глаза. — Не, на вечеринку. «Слава Мерлину». Джеймс взял коробку с шоколадными лягушками и достал одну, упакованную в коробок поменьше. — Осторожно, она прыгает, — предупредил Северус, памятуя о том, как сын отреагировал на лакричную палочку. Джеймс тут же перестал разворачивать. — В каком смысле? — В прямом. Скарлетт живо подняла голову. Её настороженный взгляд задержался на коробке и переметнулся на Снейпа. Джеймс уставился на коробок с таким видом, будто держал в руках бомбу. Снейп отобрал его и раскрыл. Шоколадная лягушка мигом выпрыгнула на стол. Скарлетт и Джеймс одновременно отшатнулись. — Она что, жи… живая? — Джеймс вытаращился на лягушку. — Нет, конечно, — спокойно ответил Северус. — Из шоколада, просто зачарованная. Он протянул руку, чтобы схватить лягушку, но та ловко отскочила в сторону. Скарлетт со слабым вскриком брезгливо всплеснула руками. Лягушка сгруппировалась и перепрыгнула через чашку на чистую тарелку для пирога. Снейп взмахнул палочкой и разом объявил проворному куску шоколада шах и мат, подняв его в воздух левитацией. — Бери, не бойся, — он подтянул барахтающуюся лягушку к Джеймсу. Подросток неуверенно протянул руку, но тут лягушка резво трепыхнулась, и мальчишка испуганно отдёрнул кисть. — Да господи, бери вот так! Снейп раздражённо схватил лягушку за брюшко и слегка сдавил, от чего та безвольно повесила лапки. Северус вложил фигурку мальчишке в ладонь. — Выглядит совсем как живая, — поражённо произнесла Скарлетт, перегибаясь через стол. — Она точно съедобная? Джеймс покрутил шоколадную лягушку в руке. Фигурка всё ещё шевелила брюшком и перепонкой, из-за чего издалека могло показаться, будто это и правда живая коричневая лягушка. — И как её есть? — в голосе Джеймса послышалась нотка скептицизма. Он реально не понимал, что делать с этой лягушкой. — Голову ей откуси. Джеймс брезгливо скривил губы: — Она шевелится. Снейп уже сто раз пожалел, что купил этих лягушек. Кто бы мог подумать, что самая популярная у волшебников сладость вызовет у родного сына такое замешательство. Северус поймал себя на мысли, что надо было ограничиться тыквенными котелками — они единственные не проявляли признаков магии. — А она внутри пустая? — спросила Скарлетт. Судя по выражению её лица женщину тоже не обольщая перспектива откусывать лягушке голову. «Нет, блин, у неё там кишки!» — Пустая. Снейп перевёл взгляд на Джеймса. Тот всё ещё держал лягушку на полу-вытянутой руке, как настоящую, и глазел на неё со смесью недоумения и неприязни. Снейп саркастически хмыкнул: — М-да, тяжело тебе среди нас будет. Джеймс скривился и выпалил с нервным смешком: — Ну блин, я не могу её есть! Ну правда, — он вытаращился на отца, — чисто психологически не могу. — Может, её как-нибудь обездвижить? — робко спросила Скарлетт. — Да она и так почти не движется! Ай, ладно, — Снейп сдался и наколдовал из воздуха стеклянную банку. — Давай сюда. Он забрал лягушку у Джеймса и посадил её на дно банки. Лягушка пугливо поджала лапки и несколько раз надула перепонку. — Видишь, она уже даже не прыгает, — Северус постучал пальцем по стеклу. — Это декоративная магия, она очень быстро выветривается. Он отдал банку Джеймсу. Мальчишка повертел её у самых глаз, внимательно разглядывая лягушку, затем поднял над собой и рассмотрел брюшко. — Можно? — Скарлетт протянула руку. Джеймс передал ей банку. Женщина тоже сначала поглядела на шоколадную фигурку сверху, а потом зачем-то снизу. Это выглядело так странно, что Снейп невольно прыснул: — Что вы там рассматриваете? — У неё перепонка дёргается. Скарлетт по-детски улыбнулась и поскребла ногтем по донышку. Затем, насмотревшись на лягушку, поставила банку в центр стола рядом с яблочным пирогом. — Долго она так может прожить? — Пока не выветрится магия, — устало выдохнул Северус. — Минуты две-три осталось. Потом она застынет и станет… обычной. Джеймс взирал на лягушку с таким лицом, будто в банке сидел живой таракан. Снейп вытащил из пакета упаковку тыквенных котелков, разорвал и достал один. — На, — он сунул котелок Джеймсу. — Этот точно без подвоха, можешь есть без опаски. Джеймс недоверчиво повертел котелок перед носом, разломил пополам и осторожно откусил маленький кусочек. — Из тыквы что ли? — он медленно пожевал. «Только не говори, что ты не ешь тыкву!» Подросток проглотил и откусил второй кусок. Снейп с облегчением выдохнул. Скарлетт котелки тоже понравились. Пока пили чай, женщина съела их пол-пачки. А Северус отметил, что она неплохо печёт пироги. В её пироге была начинка из кислых яблок, поэтому он не отдавал той приторностью, какой порой грешила хогвартская выпечка. Джеймс заметил в пустой обёртке из-под шоколадной лягушки вкладыш с изображением целительницы Агриппы. Волшебница держала в руках две колбы и переливала из одной в другую сиреневую жидкость. На вопрос «Что это?» Северус рассказал мальчику про традицию печатать на вкладышах фотографии известных волшебников и про то, как в его время в Хогвартсе все сходили с ума по этим карточкам, так что даже продавали особо редкие экземпляры аж за десяток кнаттов. — Можно его себе оставить? — спросил Джеймс, разглядывая Агриппу. Снейп на автомате хотел сказать «нет», но затем с настороженностью произнёс: — Если только ты никому не будешь его показывать. Джеймс с пониманием закивал. После этого покосился на часы, торопливо залил в себя остатки чая и заявил: — Ну всё, я пошёл. Выскочив из-за стола, подросток схватил вкладыш и убежал наверх. — Ты же посидишь ещё? — обратилась к Снейпу Скарлетт. Северус улыбнулся. Спешить ему было некуда, да и время было совсем не позднее. Через минуту Джеймс спустился, облачённый в каких-то серые лохмотья поверх футболки. Лохмотья оказались старой простынёй, которые он для антуража ещё и испачкал красным на манер крови. В сочетании с шахтёрским раскрасом на лице подросток походил на инфернала, который недавно вылез из могилы. — Так, сразу скажи, до скольких ты собрался? — строго спросила его мать. Джеймс помялся. — Не знаю, часов до одиннадцати-и… — он остановился, хотя определённо желая добавить «тридцати». — Какое одиннадцать? Чтоб в девять был дома! Джеймс возмущённо вытаращился на Скарлетт. — Ты что? В девять — рано! Сейчас уже шесть! Давай в одиннадцать. — А в одиннадцать поздно. В десять максимум! — В десять сорок. — Будешь со мной торговаться? Джеймс перевёл взгляд на Снейпа, словно ожидая поддержки. Северус ухмыльнулся в свойственной себе едкой манере и мягко произнёс: — Тебе мать что сказала? Подросток хмыкнул, окинул их обоих высокомерным взглядом и буркнул: «Ладно». Вышел в прихожую и стал натягивать поверх лохмотьев куртку. Затем отпер дверь, вышел за порог и, обернувшись, безапелляционно крикнул: — Короче, пол-одиннадцатого приду. — Вот паршивец, а! — вскипела Скарлетт, когда мальчишка захлопнул дверь. Северус успокоительно провёл ладонью по её плечу. — Ничего, я с ним потом поговорю. Ты хоть знаешь, куда он идёт? — Знаю. — Вот и отлично, — Снейп цинично ухмыльнулся, — если задержится, я за ним трансгрессирую. Посмеявшись, Скарлетт подтянула к себе наколдованную банку с шоколадной лягушкой. Лягушка больше не подавала признаков жизни. Её черты сгладились, стали менее детализированными, и теперь она походила на самую обычную маггловскую фигурку. — У нас этих лягушек на каждом углу продают, — сказал Северус. — Наверное, я поэтому их и купил. Я же не знал, что они у вас вызовут такую реакцию. Скарлетт легко улыбнулась и схватила с края стола коробку с другими лягушками. Выудив одну, она протянула ему. — Расскажи, как её есть. Северус усмехнулся: — Уверена, что хочешь движущуюся? У вас обоих такие лица были. — Это с непривычки, — Скарлетт кокетливо заправила за ухо прядь. Снейп открыл коробок и перегородил отверстие рукой, так что лягушка выпрыгнула сразу в ладонь. — Тут главное много не думать, — объяснил он, — некоторым волшебникам они тоже не нравятся из-за сходства с живыми. Но это всё в голове. Так-то это обычные анимационные чары отложенного действия. — Что значит «отложенного»? — Они срабатывают только тогда, когда вскрываешь упаковку. Пока лягушка лежит в коробке, она не движется. Пока он объяснял, фигурка в его руке отчаянно вертела лапками, пытаясь вырваться. Снейп стиснул её сильнее, как сделал с первой лягушкой. — Когда вот так сжимаешь, часть магии пропадает. Это специально сделано, чтобы, когда кусаешь, не дёргалась. Джей правильно заметил: психологически не всем приятно, когда еда шевелится, — он усмехнулся, — только он уж слишком заморочился. Снейп передал лягушку Скарлетт. — Кусай за голову. Не бойся. Скарлетт нерешительно поглядела на сладость и хитро покосилась на него: — Ты первый. Северус развел руками: «Да ради бога». Вытащив из коробки другую лягушку, он развернул её и откусил. Лягушка сразу обмякла и повесила лапки. Через секунду затвердела и стала, как обычный шоколад. Скарлетт опасливо поднесла свою лягушку ко рту и, зажмурившись, брезгливо куснула. — Надо быстро, — подсказал Снейп. Обезглавив лягушку, Скарлетт боязливо выплюнула шоколадную голову на другую ладонь. Убедившись, что голова внутри пустая, женщина захихикала и проглотила. Снейп научил её есть лакричные палочки. Чтобы они не искрились, их надо было переламывать пополам, но большинство волшебников любили их как раз за искры, от которых лакрица во рту приобретала состояние шипучки. Поэтому палочку надо было не переламывать, а понемногу откусывать с конца. Эльфийское вино закончилось. Скарлетт предложила маггловское. Северус не считал себя знатоком вин, но это ему понравилось: оно легко пилось и не отдавало той вяжущей терпкостью, каким отличалось то же «Сангрó де Жеводан». Пара расположилась на диване и приятно провела за беседой около часа. Снейп рассказывал о жизни в Хогвартсе, Скарлетт — о Коукворте. То ли в его организме было слишком много вина, то ли он, наконец, расслабился: когда Скарлетт придвинулась вплотную, мужчина не почувствовал ни стеснения, ни страха. Скарлетт прильнула к его плечу. Северусу нравилось сидеть с ней в обнимку: от её тела исходило приятное тепло, а аромат волос одурманивал, расслабляя разум. Её рука мягко скользнула по его колену. — Пойдем наверх? — ласковый голос Скарлетт прошелестел у самого уха. — У меня для тебя тоже кое-что есть. Северус ощутил стремительный прилив жара, смешанный с остаточным стеснением. Конечно, рано или поздно это должно было произойти на её территории, но чтобы так быстро… Скарлетт взяла его за руку и игриво потянула за собой. Снейп подчинился, чувствуя себя опьянённым, и через пару мгновений они уже поднимались по лестнице, обжимаясь на перилах словно семнадцатилетние. Второй этаж состоял из длинного коридора и четырёх дверей. Та, что находилась в дальнем углу, была распахнута настежь, и на её внутренней стороне висело изображение существа, похожего на банши. Существо было одето в лохмотья по подобие тех, в каких ушёл Джеймс, имело длинные космы и разные глаза: один белый, а другой — ярко-голубой. — Это Мерилин Мэнсон, — беспечно махнула рукой Скарлетт. — Я так понимаю, он тоже поёт? Скарлетт с усмешкой кивнула. Тяга сына к подобным существам настораживала бывшего любителя тёмных искусств, но додумать эту мысль ему не позволили. Любимая женщина утянула его в ближайшую дверь. Её спальня отдавала чем-то до того родным, что Северус сразу даже не понял, чем именно. Широкую кровать застилало светло-зелёное покрывало, на окнах висели тяжёлые шторы изумрудного цвета. Слева от двери стоял резной комод из тёмного дерева, а рядом — более светлый шкаф на резных ножках с таким же, как у комода, орнаментом. Подойдя к кровати, Скарлетт повернулась к Снейпу спиной и откинула волосы, открывая молнию платья. В такой позе она казалась особенно соблазнительной. Поддавшись мощному приливу возбуждения, Северус расстегнул застёжку её платья, обнажая её изящную белую спину без бюстгальтера, и спустил платье вниз. Вожделенно прижался к женщине сзади, помял ей грудь. Скарлетт вильнула бёдрами, и платье спало на пол. Северус слабо охнул: под платьем скрывались чёрные чулки на подвязках. — Нравится? — прошептала Скарлетт, поворачиваясь к нему лицом. Снейп жарко выдохнул: — Ты… ты меня когда-нибудь с ума сведёшь. Она засмеялась и вонзилась ему в губы. Если бы несколько лет назад Снейпу сказали, что однажды он будет лежать в постели с женщиной из своих самых глубинных и дерзких фантазий, он убил бы этого человека на месте. Но кто бы мог подумать, что такая женщина окажется реальной и из всех мужчин, что попадались на её пути, выберет именно его — человека, на которого, как издевательски выражались некоторые, не посмотрели бы даже в борделе. Скарлетт лежала, прижавшись щекой к его плечу, и отвлечённо поглаживала волшебника по груди. Её ресницы приятно щекотали кожу. Откинувшись на подушку и закрыв глаза, Северус наслаждался её теплом и ощущением полнейшего умиротворения. Если где-то и существовал рай, то чувствовался он именно вот так. — Спишь? Нежный шёпот Скарлетт ласково коснулся барабанной перепонки. Снейп улыбнулся сквозь полудрёму: — Немного. Спасибо… Скарлетт тихо усмехнулась и опустила голову. Снейп не знал, как отблагодарить её по-другому, поэтому просто обнял покрепче. Её пальцы снова скользнули по его коже. Мерные поглаживания так расслабляли, что мужчина почти провалился в сон. Где-то вдали, за окном, распевали песни приглушённые голоса. Семейная часть праздника подходила к концу, и магглы постепенно перебирались продолжать празднование на улицу. — Помнишь наш первый раз? — зыбкий голос Скарлетт выдернул Снейпа из дремоты. — Очень смутно, — с улыбкой прошептал он. — Наверное, я был слишком пьян. Помню только, что мне было очень хорошо, — он провёл рукой по её волосам, — а потом я проснулся один и решил, что спятил. — Жаль, что мы не познакомились лучше тогда, — мечтательно протянула Скарлетт. — Помню, когда я проснулась, то была в таком ужасе, — она подняла голову и с шаловливым видом придвинулась к его лицу, — представь, просыпаюсь в незнакомом доме, с незнакомым мужчиной… Снейп усмехнулся. — Ну, если учесть, где находится этот дом и что в кровати лежал я, прекрасно понимаю твои чувства. Её взгляд бегло просканировал его лицо. — Да перестань, — Скарлетт опустилась ему на грудь и любовно провела ладонью по его торсу. — Мне нравится твоё тело. Северус вздрогнул. — Прекрати. Нашла, чем восхищаться. — Почему? — её рука остановилась на животе. Скарлетт вновь поднялась, зависла над его лицом, так что её губы почти касались его, и обдала Северуса горячим шёпотом, — я люблю худых мужчин. Снейпа охватил ступор. Ответа на такой странный комплимент не нашлось, и он молча уставился в её пронзительные глаза, не понимая, куда она ведёт. Её ладонь сделала несколько круговых движений по животу и поползла вниз, под одеяло. Скарлетт хитро прищурилась. — И там, — рука остановилась, — мне тоже всё очень нравится. Это было уже слишком. Заливаясь чувством стыда и неловкости, Северус перехватил её ладонь сквозь одеяло. — Не надо. — Тебе не нравится? — Скарлетт поласкала его орган. Чувствуя, как щеки заливает краской, а туда — хлещет волна вожделения, мужчина завозился, приподнялся на локтях, пытаясь одновременно успокоится и согнать подругу. — Я… Нет… Не стоит, правда… Её пальцы двигались ровно так, как ему хотелось. Северус не смог ей воспротивиться. Несколько нежных поглаживаний — и он опять горел. Скарлетт ловко перехватила его за руки, не позволяя навалиться, и сама взобралась на него. Северус охнул. О существовании такой позы он слышал много, но чтобы с ним… На нём! Как же грациозно она двигалась. Вверх-вниз, вверх-вниз, пуская в себя очень глубоко, а затем почти изгоняя, чтобы в следующее мгновение впустить снова. Северус старательно сдерживался, чтобы Скарлетт успела получить удовольствие, а сердце разрывалось от восторга. Эта фантастическая женщина наслаждалась его — его! — телом. Это было что-то невероятное… …Стрелка на часах неумолимо близилась к девяти, но с улицы по-прежнему доносились весёлые голоса, то приближаясь, то отдаляясь. — Может, останешься у меня ночевать? — спросила Скарлетт, накидывая на себя шёлковый халат. Снейп улыбнулся и ответил как можно мягче: — Не так быстро. Скарлетт с пониманием кивнула. Когда она ушла в душ, Северус перевалился на спину, с наслаждением потянулся и окинул спальню рассеянным взором. Шикарная комната. Широкая, как весь его второй этаж. В спальне было много зелёного: покрывало кровати, шторы, бордюрная лента обоев под потолком. В тяге мисс Сайрус к этому цвету виделось нечто судьбоносное, хотя Снейп не имел привычки придавать значения символам. Чувствуя, что его опять затягивает в сон, Северус решительно выбрался из кровати и стал одеваться. Под разбросанной на полу одеждой оказались туфли Скарлетт на высоком каблуке. Снейп поднял одну и рассеянно повертел в руке. В недрах сознания что-то щёлкнуло. Снейп осмотрел в туфлю и отыскал на внутренней стороне цифру, означавшую размер. Запомнил её и отставил туфлю в сторону. Затем встал и подошёл к окну. Вся улица горела огнями. Сияли окна, горели выставленные тыквы, светились рыжие уличные фонари. Вечеринка в доме напротив была в самом разгаре: из двора доносился смех, играла музыка, а за шторами мелькали пляшущие тени. У крыльца дома справа толпилась группа детей в разноцветных костюмах. Толстый мальчик в широкополой шляпе дотянулся до звонка. Через несколько мгновений дверь отворилась, и дети, стянувшись в кучку, звонко запели. Сквозь стекло слова песенки были не различимы, но судя по тональности и тому, как они размахивали руками, пели они что-то весёленькое. Северус прикинул, как могли бы праздновать Хэллоуин волшебники. В том, что устраивали вечеринки, он не сомневался. Об этом рассказывали те из коллег, кто имел семью и других родственников, а для бессемейных обитателей замка существовал чёртов корпоратив. Но вот по домам волшебники точно не ходили. И дело было даже не в том, что сам Хэллоуин имел у магической части населения другой смысл. Волшебникам просто-напросто не к кому было ходить. Они жили слишком разрозненно, и чтобы навестить соседей, надо было либо трансгрессировать, либо использовать каминную сеть. Первое не всем нравилось и было сопряжено с рядом опасностей, вроде расщепления, а второе требовало предварительной договорённости — кому понравится, когда в твоего камина вдруг без спроса вылезет чья-то голова? — Я всё, — раздался за спиной звонкий голос Скарлетт. Северус обернулся. Скарлетт стояла в дверях, запахнувшись в халат, с мокрыми, растрёпанными волосами. Снейп поспешно отвёл взгляд, запрещая себе думать о желании. Как бы ни хотелось провести ночь в объятьях своей роскошной любовницы, он и так достаточно напользовался её расположением. К тому же, на горизонте вот-вот должен был нарисоваться сын, и стеснительный волшебник содрогался от мысли, каково будет развлекаться со Скарлетт в постели, когда за соседней стеной торчит такой мощный радар. — Не пойдёшь в душ? — спросила Скарлетт, когда Снейп прошмыгнул мимо. Северус задержался в дверях и качнул головой: — У себя помоюсь. — Да ладно тебе, сходи. Скарлетт с беспечным видом извлекла из ящика комода чистое полотенце и протянула ему. Северус взял, не уверенный, что готов принимать душ на её территории. Скарлетт обращалась с ним так легко и непринуждённо, будто это был и его дом тоже. Ванная соответствовала размерам дома и из-за обилия баночек и тюбиков на бортиках раковины и полках походила на аптеку. Снейп криво ухмыльнулся. Женщины в любом мире отличались от мужчин пристрастием к обилию всякого ненужного барахла. Снейп заперся сначала на обычную задвижку, а затем — магически. Раздеваться в чужом доме за пределами спальни было особенно не комфортно. Снейп пожалел, что не поглядел на часы. Не хотелось, чтобы его сын явился домой раньше, чем он успеет уйти. После жарких ласк «на поверхности» сознания всё ещё крутились недавние постельные сцены, а в голове появилась неприятная рассеянность. Северус не был уверен, что сможет быстро дать Джеймсу магический отпор. Легилемеционные способности подростка росли с каждой неделей, из-за чего Снейп всё чаще ловил себя на мысли, что скоро придётся опять перекраивать своё сознание, как было во времена Тёмного лорда. Быстро обмывшись, волшебник торопливо оделся и спустился вниз. Скарлетт курила в гостиной у выходящей в сад стеклянной двери. После душа она переоделась в джинсы и серебристый свитер. — Не хочешь прогуляться? — улыбнулась Скарлетт Снейпу. Северус согласился. Прогулка была отличным поводом вежливо покинуть её дом. Из коридора раздался дверной звонок. Скарлетт торопливо затушила сигарету и, растерянно пробормотав: «Неужели Джеймс?», пошла открывать. Северус услышал поворот замка, и тишину разорвал дружный детский хор: «Здравствуйте!» Похоже, компания ребят, что выклянчивали конфеты у соседей, добралась и сюда. — Ну, давайте, что там у вас, — отозвался голос Скарлетт. Снейп остановился в дверном проёме так, чтобы его не было видно, и выглянул в коридор. На крыльце за распахнутой дверью красовалось около десятка разновозрастных детишек от шести до одиннадцати лет. Они все разоделись на манер волшебников, только двое отличились — один нарядился приведением, а другой нацепил красно-синий костюм, исполосованный паутиной. Впереди всех стоял пузатый мальчик в фиолетовой шляпе со звёздами и такой же фиолетовой накидке. Мальчик важно развёл руками, как дирижёр, и вся компания вразнобой запищала: «Уходи, жуткий монстр, уходи!» [1]. Весёленький мотивчик был Снейпу известен, но только вот слова он знал другие. Если волшебники и воровали у магглов песни, то всегда переделывали их на свой манер. Наконец, нестройный хор доголосил. По толпе прошлась суета и хихиканье, и четыре руки выставили из-за спины пузатого мальчика мешок. Скарлетт открыла шкафчик и достала заготовленный пакет с конфетами. Мешок поглотил конфеты, детишки с глупыми улыбками до ушей прокричали дружное «Спасибо!» и затопали к калитке раскошеливать следующий дом. — Твой тоже так ходил? — спросил Снейп, выходя из гостиной. Скарлетт ностальгически усмехнулась: — Да, было время. Сняв с крючка куртку, она оделась, расправила волосы и кивнула: «Идём?» Несмотря на поздний час, на всей Академической царило оживление. Пока Снейп и Скарлетт брели прогулочным шагом вдоль живых изгородей бирючины, то насчитали около шести домов, где тоже шумели гости. На перекрёстке их встретила другая компания разодетых детей. Конкуренты как раз прошлись по домам примыкающей улицы Томпсона и теперь нацелились собрать урожай конфет на Академической. Настоящий же праздник царил ближе к центру. Когда пара вышла на проспект, то обнаружила там целые толпы теперь уже взрослых людей, которые тоже вышли гулять и развлекаться после ужина. В костюм нарядился каждый второй: кто-то скромно ограничился нелепой шляпой или накладными дьявольскими рожками, кто-то же основательно заморочился и загримировался. Компания молодых магглов у входа в паб с весёлым смехом потягивала из бутылок пиво и скандировала «Happy Halloween!». — Тебе, наверное, это кажется глупым? — спросила Скарлетт, кивая на пёструю толпу. — То, как мы празднуем? — Не менее глупо, чем наши традиции — вам. Хотя лично я вообще не очень люблю праздники, — признался Северус. — От них одна суета. Скарлетт тепло улыбнулась и прижалась к его плечу. Они дошли до набережной. Вот уж где бурлило веселье. С тех пор, как Снейп заново открыл для себя родной город, ему так и не удалось понять, почему именно набережная выступала центром притяжения местных жителей. Она была не такой уж и широкой для масштабных гуляний, а с реки постоянно тянуло сыростью. Но коуквортцы всё равно отчего-то стягивались именно сюда, хотя, казалось бы, на той же Керрок-стрит было гораздо комфортнее. Напротив ресторана La Vida Vella вокруг скамьи собралось кольцо из слушателей. В центре кучковалась компания из пяти подростков, разодетых в зомби, а двое взобрались прямо на скамью. Один — высокий, со стриженными ёжиком волосами и в рваном медицинском халате с пятнами красной краски — бренчал на гитаре под восторженные крики. Другой — худенький и хрупкий, в серых лохмотьях из простыни — горланил расщепленным голосом: «Rape me, rape me, my friend!» («Изнасилуй меня, мой друг») [2]. В искажённом свете фонарей Северус не сразу узнал, что на скамье красовался его сынок. — Он что, совсем?! — ошарашенно выпалил Снейп, вытаращившись на юное дарование. — Он хоть соображает, что вообще поёт? Скарлетт побледнела и растерянно пробормотала: — Это песня Нирваны. — Да какая нахрен разница?! Ты сама-то слышишь, что он орёт? — Согласна, песня ужасная. Но ты же не полезешь сейчас выяснять с ним отношения? Снейп резко обернулся. Скарлетт с перепуганным лицом вцепилась ему в локоть и потянула на себя. — Пойдём-пойдём, не заводись… Между тем Джеймс доорал «Rape me», и собравшаяся вокруг толпа взорвалась аплодисментами. Высокий подкрутил гитару, перемигнулся с Джеймсом и шарахнул пальцами по струнам. Несколько слушателей сразу восторженно запищали, очевидно, узнав очередной хит. Сайрус-младший покривлялся, пока шло вступление, и заорал каркающим голосом: — I am anger («Я злость») Under pressure! («под давлением») Lost in cages, a prisoner, («брошенный за решётку, заключённый») The first to escape! («первый, кто сбежит») [3] — У него весь репертуар из подобного состоит? — осведомился Снейп, когда Скарлетт оттащила его подальше от весёлого сборища. Скарлетт напряжённо вздохнула. Её расстроенное лицо говорило о том, что, с одной стороны, ей было неловко за их совместное творение, а с другой — она была совершенно не согласна с мнением Снейпа. — Слушай, — выдохнула Скарлетт, беря его за оба плеча, — ты же сам говорил, что мы, магглы, любим всякую чушь. Это всего лишь песня. Да, скандальная, но она же вообще ничего не значит! Снейп поджал губы и с хмурым видом обернулся на толпу. Ветер доносил обрывки слов следующего хита, теперь уже на около-оккультную тематику. Судя по тому, как развязно Джеймс держался, широко расставив ноги и чётко взмахивая руками, словно крыльями, подобные импровизированные концерты он устраивал не первый раз. Докаркав песню, мальчишка раскинул руки и картинно поклонился, на что толпа бурно зааплодировала. — Птица, давай «Enter Sandman»! [4] — крикнул кто-то из тех подростков, что теснились ближе к лавке. Двое из них влезли на свободное место на скамье, и все четверо заголосили уже хором. Скарлетт потянула Северуса за рукав. Подростки допели куплет, мальчишка с гитарой сделал паузу, и Джеймс крикнул публике: «Все вместе!». Собравшаяся вокруг разномастная толпа — мужчины, женщины, старые, молодые — весело затянула вразнобой: «Exit light, enter night!» («Гаснет свет, входит ночь!»). Скарлетт затащила Снейпа в примыкающий к набережной узкий переулок, и какофонию из голосов отрезало стенами тесно стоящих зданий. Они прошли мимо кафедрального собора и оказались на Парламентской площади. Вся площадь пестрела красочными ларьками с сувенирами, сладостями и прочей мелочёвкой, какую всегда продавали на праздники. Над головой развевались яркие флажки на натянутых между соседними зданиями верёвках; около администрации стоял расписной фургончик, из которого играла музыка. Вокруг со смехом и оживлёнными разговорами сновали разодетые горожане. Скарлетт ни на секунду не отпускала Снейпа локоть и тянула за собой напролом сквозь всё это дешёвое великолепие, словно хотела увести как можно дальше от того места, где их сын горланил всякую дрянь. — Долго это будет продолжаться? — нервно спросил Северус, махая рукой на нескончаемый поток людей, пока оба проталкивались вдоль ларьков. — Часов до двенадцати. Они пересекли площадь и вышли на параллельную реке Веллингтон-стрит. Народу здесь было на порядок меньше, потому что бóльшая часть баров и пабов приходились на набережную и Керрок-стрит. Пара дошла по мощёному тротуару до конца улицы и остановилась у металлического забора, за которым чернел парковый массив. В парке было темно и безлюдно, из-за чего вокруг тоже резко стало тихо, особенно после того гама, какой царил на площади. На другой стороне улицы тянулись старинные здания с лепниной и тусклой подсветкой. Их чёрные окна свидетельствовали о том, что в домах располагались офисы. Отойдя к ограде, Скарлетт вытащила из сумки пачку сигарет, присела на каменный выступ нижней части ограждения и закурила. Снейп встал рядом с подветренной стороны. После того безумия, какое творилось в центре, внезапная тишина была как бальзам на душу. Снейп прокрутил в мыслях прошедший день: мирная, украшенная Академическая; семейный ужин и попытки научить Сайрусов есть шоколадных лягушек; подарок Скарлетт — пожалуй, лучшее, что он когда-либо получал; то безумие, которое Джеймс устроил на набережной… Сейчас это всё вдруг стало казаться каким-то нереальным, словно произошли не с ним, а с кем-то другим, а Снейп всего лишь лицезрел эти воспоминания в омуте памяти. — Хорошо погуляли, да? — выдернул его из мыслей рассеянный голос Скарлетт. Снейп молча покивал. Скарлетт докурила сигарету и бросила окурок под ноги. Раскрыла сумку, достала вторую сигарету. Северус вгляделся в её отрешённое лицо. Скарлетт почувствовала на себе его взгляд и обернулась. — Ты это… на счёт Джеймса, — она выпустила клуб дыма, — не бери в голову. Снейп хмыкнул и развёл руками: — Да я и не беру. — Нет, серьёзно, — в её голосе прозвучала настойчивость, — я понимаю, что тебя, как бывшего тёмного волшебника, это всё, наверное, напрягает… — Да, напрягает, — признался Снейп. — Понимаю. Но это просто… как бы объяснить, — Скарлетт вздохнула и нервно затянулась, силясь подобрать слова. — Эти песни изначально создавались для того, чтобы выпустить пар. Обычно их пишут люди, которые в большинстве своём либо вышли из низов, либо имели сложную жизнь. Они пытаются сублимировать свои проблемы через музыку, поэтому их стихи и получаются такие вот провокационные, грязные. Но у многих людей эти стихи откликаются в душе. Помогают выпустить те эмоции, которые в обычной жизни нельзя показывать. Поэтому эта музыка так популярна. У подростков особенно. Снейп помолчал. То, как Скарлетт неуклюже пыталась объяснить ему суть маггловской музыки, очень напоминало его собственные искусственные попытки объяснить ей и сыну разные явления магического мира. — Меня скорее напрягает, что он слишком развязный, — сказал Северус после некоторого раздумья. — Да, есть такое, — вздохнула Скарлетт. — Ну, а что ты хочешь? Возраст, гормоны… — Да я прекрасно знаю, что делают с подростками гормоны! — раздражённо ответил Снейп. — Но ты же видишь, что наш явно тяготеет ко всякому… вызывающему. А ты его совсем не контролируешь. Даже несмотря на темноту вокруг было видно, как лицо Скарлетт вспыхнуло. Женщина смерила Снейпа пронзительным взглядом. — Я контролирую! — со звонкой обидой воскликнула она, поджав губы. — Просто считаю, что если ему некуда деть энергию, то пусть лучше самовыражается вот так! По-твоему, лучше, чтобы он пил пиво в подворотне? — А по-твоему, сейчас он его не пьёт? — Пьёт. Но не в тех количествах, в которых мог бы! Скарлетт яростно откинула назад растрепавшиеся волосы и полезла в сумочку за третьей сигаретой. Северус перехватил её руку. — Перестань! — он обхватил её другой рукой за плечо. — Всё, давай закроем эту тему. Я не хочу больше ссориться из-за нашего сына, — он притянул Скарлетт к себе и примирительно потрепал по плечу. — Ты гораздо лучше его знаешь, ты его мать, тебе должно быть виднее. А я, наверное, опять ищу проблему там, где её нет. Его голос звучал несколько резче, чем он хотел. Скарлетт подняла голову и пристально просканировала его лицо. — Из тебя выйдет очень строгий отец. Снейп хмыкнул и нехотя признал: — Согласен, тоже крайность. Но и ты согласись, что пятнадцать лет — опасный возраст. В это время всё очень легко может выйти из-под контроля. Мне тоже когда-то было пятнадцать. — Вот только не сравнивай! — воскликнула Скарлетт. — Одно дело петь песни про всякую дрянь, а другое — увлекаться настоящей тёмной магией. Не забывай, мы ведь не волшебники. В нашем мире я больше боюсь, что Джеймс свяжется с наркотиками. Но он это вроде хорошо понимает. — Всё равно следи за ним, хорошо? — серьёзно настоял Снейп. Скарлетт поджала губы и молча покивала. В её лице появилась некая твёрдость, и Северусу показалось, что он заставил её задуматься. Скарлетт высвободилась из его объятья и, подавив желание вытащить-таки из пачки третью сигарету, поднялась на ноги. — Проводить тебя домой? — спросил Северус. Скарлетт качнула головой. — Нет, спасибо, — она примирительно улыбнулась, — пойду на набережную, заберу домой нашего бунтаря. Если он, конечно, ещё там, — она отвернула рукав и поглядела на часы, — ох, уже десять. Северус довёл свою леди до площади, не позволив ей идти одной по малолюдному кварталу. Там они и расстались. Скарлетт зашагала по переулку к стихающей, но всё ещё оживлённой набережной, а Снейп, вернувшись обратно на пустую Веллингтон-стрит, трансгрессировал к себе — переваривать пережитый день и отсыпаться после обилия событий.Часть 23: Хэллоуин
9 апреля 2022 г. в 23:18
Примечания:
https://vk.com/wall-55844834_486220 - Нашла ещё одного атмосферного парнишу, на которого мог бы походить Джеймс. Даже пальцы выставил, как надо! :)
Не вини себя за прошлое. Легко сказать! Особенно, если не знать, какие ещё грехи скрываются за твоей спиной.
Снейп замедлил шаг у банка Гринготтс и остановился около нового монумента. Вживую памятник жертвам Второй магической войны выглядел гораздо величественнее, чем на фотографии из газеты. Фигуры мужчины и женщины из белоснежного мрамора были около трёх метров высотой. Скульптор попытался передать принадлежность своих героев к обоим мирам, поэтому изобразил их не в мантиях, а в длинных плащах, которые уместно смотрелись бы и в волшебном, и в маггловском мирах. Лица фигур поражали реалистичностью и передавали одновременно и скорбь, и боль, и вместе с тем едва уловимое умиротворение от того, что всё, наконец, завершилось.
Снейп постоял немного перед монументом, напряжённо вглядываясь в неподвижные лица.
Не вини себя. Конечно, как же! Да если б кое-кто кое-что не подслушал, всех этих жертв, может, вообще бы не было! Хотя… Кого он обманывал? Жертвы бы были. Может, даже ещё больше. И Тёмный лорд, возможно, до сих пор бы бесчинствовал. Избранный ведь принял уготованную ему судьбу не потому, что так хотел одолеть зло, а потому, что было за кого мстить. Кто знает, стал бы малютка Поттер с такой охотой играть роль пушечного мяса, окажись его родители живы?
Снейп яростно заглотил воздух. Над этими вопросами его измотанный разум бился годами, просчитывая и так и эдак альтернативные сценарии развития событий. Но в каждом таком сценарии неизменным оставалось одно: Северус во всех случаях всё равно был полнейшей мразью. Потому что сам захотел примкнуть к пожирателям смерти. Сам пришёл к Тёмному лорду с просьбой принять его в свои ряды, при этом прекрасно осознавая, что если однажды его попросят убить — надо будет убить без малейших колебаний. И до сих пор в голове то и дело всплывали слова профессора Дамблдора: «Вам не жаль тех других мужчин и женщин, которые погибли от его руки? Вам жаль только её?»
Задумываться о своих поступках только тогда, когда их последствия касаются нас самих — нормально.
Нет. Не нормально. Нормальные люди даже и мысли не допустят влезть в подобное!
«Лили тоже до последнего искала в людях только хорошее…» Но Скарлетт и не была Лили. В отличие от светлой, немного наивной Эванс, не успевшей познать все формы, какие способно принимать зло, за плечами инспектора Сайрус стоял многолетний опыт работы как раз с вот такой вот грязью: с аморальными, опустившимися, лишёнными всего святого нелюдями. Снейп не раз задумывался над тем, как, ежедневно сталкиваясь со всякой мерзостью, мисс Сайрус до сих пор не разочаровалась в людях. Ещё и умудрялась рассуждать, в чём состоит отличие между совсем подонками и не совсем подонками… Может, в её словах всё же имелась правда?
Мужчина отвернулся от памятника и шагнул к ослепительным мраморным ступеням Гринготтса. Даже в пасмурную погоду здание блистало так, что у его стен всё вокруг становилось светлее.
Внутри банка оказалось довольно многолюдно, хотя Снейп специально прибыл на Косую аллею пораньше, чтобы успеть управиться с запланированными делами до того, как магическую улицу наводнят готовящиеся к Хэллоуину покупатели. Почти у каждой кассы топтались по два-три волшебника. Со всех сторон доносилось щёлканье по счётам проворных гоблиновских пальчиков, за стойками мельтешили банковские сотрудники.
Северус остановился у ближайшей кассы за незнакомой парой в маггловской одежде. Судя по тому, как оба попеременно озирались по сторонам с выражением ребяческого восторга и любопытства, эти люди действительно были магглами. Должно быть, пришли закупиться недостающими магическими вещами для первокурсника. При виде магглов на территории волшебников Снейп невольно задумался, что стало с теми магглорождёнными первокурсниками, которые в прошлом году не попали в Хогвартс. А ведь это была его идея заявить, что «приём грязнокровок осквернит школу». Хорошо, что захватчики так активно поддержали эту мысль. В противном случае, несчастных детей ждала бы участь с первого же дня превратиться в подопытных крыс для отработки пыточных заклинаний. Снейп предположил, что новое руководство пригласило не попавших в школу в прошлом году заново, так что теперь на хогвартских первых курсах впервые в истории обучались двенадцатилетки.
Маггловская пара разменяла сразу пятьсот фунтов. Получив вместо купюр золотые галлеоны и серебрянные сикли, магглы, словно дети, похватали монеты и принялись с любопытством вертеть ими перед глазами. Северус нетерпеливо кашлянул. Маггловская женщина обернулась и пихнула своего мужа под бок. Мужчина торопливо оттянул карман, сгрёб туда монеты и, извинившись, отступил, освобождая место перед кассой. Снейп дождался, когда пара отойдёт подальше, извлёк из-за пазухи заготовленные купюры и протянул гоблину.
— Половину галлеонами, половину мелочью.
Гоблин принял деньги и быстро пересчитал фунты. Затем открыл кассу, упрятал купюры в дальний ящичек и ловко отсчитал волшебнику нужную сумму. Снейп убрал деньги в мешочек, склонился поближе к кассе и тихо спросил:
— Не подскажете, с кем можно проконсультироваться по поводу получения наследства?
— Восьмая стойка, — бросил гоблин.
За восьмой стойкой сидела гоблинша в ярко-фиолетовом бархатном костюмчике и с аккуратным пучком прилизанных серых волос между широкими острыми ушами.
— Я хотел бы узнать, как проходит процедура наследования, если наследник — маггл, — начал Северус на немой вопрос служащей.
— Так же, как в случае с волшебниками, — экспертным тоном ответила гоблинша. — Наследник должен получить в Министерстве магии свидетельство о праве на наследство и принести его нам. Этот маггл состоит в родственных отношениях с наследователем?
— Нет.
Гоблинша сделала важный вид.
— В таком случае, банковская ячейка ему не полагается. После того, как наши сотрудники получат свидетельство, мы произведём оценку хранящегося в ячейке наследователя имущества и сделаем перерасчёт в фунты стерлинга по текущему курсу.
— Вы выдаёте деньги наличными или переводите на банковский счёт?
— Ни в коем случае! Только наличными! — воскликнула гоблинша. — Если наследник не готов сразу забрать всю сумму либо если сумма окажется больше десяти тысяч фунтов, мы можем создать для наследника временную ячейку сроком на три месяца. В течение этого времени маггл должен решить, как распорядиться наследством и забрать деньги.
Снейп с пониманием покивал. Позиция Гринготтса была вполне логична: крупный перевод на счёт наследника из ниоткуда мог запросто привлечь нежелательное внимание со стороны сотрудников маггловского банка. К тому же, в отличие от волшебников, гоблины были ещё более закрытым и консервативным народом, поэтому не принимали никаких контактов с неколдующими людьми за пределами своей территории. Снейп прикинул, сколько денег могло накопиться в его ячейке за те годы, что он проработал в Хогвартсе. Живя на всём готовом, зельеделец практически ничего не тратил, раскошеливаясь исключительно на ингредиенты для личного пользования и раз в несколько лет — на кое-какие новые вещи. Так что сумма в ячейке, наверняка, накопилась приличная. Волшебника внезапно посетила мысль, что ему, по всей видимости, придётся открыть новый счёт теперь уже в маггловском банке. Хранить столько денег дома под матрасом было неразумно и даже опасно.
— У меня ещё один вопрос, — вспомнил Северус. — Если наследователь не успел заверить завещание у нотариуса, оно считается действительным?
Гоблинша задумалась. Её толстые пальчики с массивными перстнями побарабанили по лакированной столешнице.
— Если наследник не является родственником умершего, думаю, могут возникнуть некоторые проблемы, — с сомнением протянула она. — Этот вопрос вам лучше задать волшебникам в Министерстве магии. Сертификат ведь у них надо получать.
Снейп поблагодарил гоблиншу за уделённое ему время и поспешил к выходу. Навстречу уже вовсю топали новые клиенты. Оказавшись за дверями банка, зельеделец обнаружил, что народу на Косой аллее изрядно прибавилось. Подобное оживление обычно царило здесь в летние месяцы с той лишь разницей, что сейчас основную массу покупателей составляли взрослые и совсем маленькие дети. Все школьники встречали Хэллоуин в Хогварсте.
Подобно замку Косая аллея тоже приготовилась к празднику. Вход каждого дома и магазина украшали гигантские резные тыквы, а в воздухе над головами прохожих левитировали свечи и тыковки поменьше.
Северус сбежал по ступеням вниз и торопливо зашагал к погружённому в полумрак закоулку, за которым начинался Лютный переулок. В отличие от оживлённой и нарядной Косой аллеи кривая улочка по-прежнему казалась полностью вымершей. В витринах лавок стояла пыль и непроглядная темнота, окна жилых домов были занавешены. Единственными заведениями помимо лавки мистера Блэкхола, которые подавали хоть какие-то признаки жизни, являлись цирюльня, магазин «Эльф-трубочист» и лавка древностей. О том, что внутри всё ещё продолжалась работа, свидетельствовали тусклые фонарики над входными дверьми и какой-никакой свет в пыльных окнах.
Снейп не раз задавался вопросом, куда подевались прежние обыватели Лютного переулка. Пожиратели-то, понятное дело, сидели по камерам. Но улицу ведь посещали не только они. Их жёны, учёные-экспериментаторы, просто любители тёмной магии, горе-огородники вроде Хагрида — где они? Зельедельца не покидало ощущение, будто все, кто когда-то жил и работал в Лютном переулке, теперь попрятались по домам, опасаясь расправы. Хотя, сколько раз Северус ни приходил в этот бывший оплот тёмных магов Британии, ему ещё не разу не попадались ни мракоборцы, ни кто-либо другой, кто мог бы гонять прежних постояльцев.
Зельеделец так погрузился в собственные мысли, что прошёл лавку Блэкхола и очнулся, только когда дотопал до тупика, которым оканчивался Лютный переулок. Оглядевшись, мужчина круто развернулся и стремительной походкой зашагал обратно к лавке. Рванул на себя дверь и вошёл, заставив дверной колокольчик пронзительно звякнуть.
Целиус Блэкхол не заставил себя ждать и сразу выскочил на звон из-за ширмы.
— Мистер Браун! — Целиус приветственно раскинул руки. — Очень рад! Вы за селезёнкой?
Снейп аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Да. Спасибо, что сообщили о поставке.
Мистер Блэкхол юркнул под стол, пошерудил коробками и через мгновение появился над прилавком с объёмным свёртком в руках.
— Вот! Выбирайте, — продавец с довольным видом развернул свёрток.
Взору Снейпа предстали тёмно-коричневые сухие комки продолговатой формы с пористой структурой, отдалённо похожие на безоары, но гораздо крупнее. Некоторые куски сильно сморщились и растрескались, из-за чего напоминали диковинные морские губки.
— Исландская? — украдкой поинтересовался Северус, придирчиво перебирая иссушенные органы.
— Из Гренландии, — беспечным тоном ответил Целиус.
Снейп мысленно усмехнулся, заметив, как при этом у продавца опасливо забегали глазки. Датчане так линдвормовскую селезёнку не сушили, а вот исландские контрабандисты — вполне, о чём и свидетельствовала не совсем качественная консервация. С официальными-то исландскими поставщиками у проныры Блэкхола никогда не было связей.
Северус не стал уличать торговца во лжи: Целиус и так был, наверное, единственным из оставшихся спекулянтов, у которых можно было без особых сложностей приобрести столь редкий ингредиент. К тому же селезёнка линдворма была не тем ингредиентом, который легко терял магические качества от пересушивания, а потому можно было вполне довольствоваться и предложенным браком.
Снейп выбрал два самых больших, лучше всего оформленных куска.
— Что-нибудь ещё? — учтиво спросил мистер Блэкхол. — Есть толчёные зубы линдворма, печёночный сок, лёгкое…
— Спасибо, пока больше ничего не надо.
Мистер Блэкхол достал упаковочную бумагу и принялся бережно заворачивать товар.
— Как поживает жена вашего кузена? — осведомился Снейп.
— О, прекрасно! — Целиус засиял. — Не знает, как вас благодарить. Уже с нетерпением ждёт следующего месяца.
— Да бросьте, это моя работа.
— Ну что вы! Всё равно! Такой труд, — мистер Блэкхол благоговейно вручил Северусу свёрток.
Снейп выгреб из кармана разменянные деньги и отсчитал нужную сумму.
— Давно хотел спросить, — беспечным тоном спросил он, пока мистер Блэкхол пересчитывал монеты, — а почему у вас на улице тишина такая, как будто все вымерли? Там по соседству, на Косой аллее, не протолкнуться.
Целиус усмехнулся:
— К вечеру выползут. Сейчас время такое: лучше лишний раз никому на глаза не попадаться.
— Почему?
Целиус снова усмехнулся, на этот раз с ноткой горечи:
— Так ведь за Тёмного лорда были! Мы ведь, сами видите, на какой контингент ориентируемся. Ориентировались, — он печально вздохнул. — Тепеча всех основных клиентов разогнали. Кто-то под следствием сидит, кто-то просто боится. А есть и такие, кому стыдно. Да-да, таких тоже хватает! Они бы и раньше от тёмных искусств отреклись, да нельзя было. Теперь вот расплачиваются.
— Но вы, смотрю, всё равно работаете.
— Работаю, куда же мне деваться, — мистер Блэкхол добродушно ухмыльнулся. — Жить ведь надо на что-то. Сейчас в праздники, конечно, выручка небольшая будет. На Косой аллее больно шумно, поэтому наши все предпочитают по домам сидеть. А так заходят ко мне потихоньку. Давеча вот миссис Макнейр заходила… а, вы её не знаете, — он махнул рукой, — всё время забываю, что вы к нам издалека.
Мистер Блэкхол убрал оставшиеся селезёнки линдворма в коробку и поставил её под прилавок.
— Кстати, помните женщину, которой вы в прошлый раз отдали селезёнку? Она тоже недавно заходила, про вас поспрашивала…
Снейп напрягся.
— Хотела узнать, можно ли с вами как-нибудь связаться.
— Зачем? — ровным тоном спросил Северус.
Мистер Блэкхол рассеянно развёл руками:
— Наверное, ей тоже требуется какое-нибудь зелье, — его взгляд стал немного виноватым. — Вы уж извините: я рассказал, что вы зельеделец и готовите нам противоволчий эликсир. Должно быть, она решила, что вы и ей сможете помочь.
Вот это поворот! Видать, у Малфоев всё совсем плохо, раз Нарцисса решила довериться никому не известному волшебнику.
Снейп стремительно прокрутил в голове «за» и «против». В магической работе и дополнительном заработке он нуждался, как никогда, а «недавно прибывший из Индии зельеделец» как раз интересовался расширением клиентской базы. Но называть Нарциссе свой настоящий адрес было нельзя. Миссис Малфой прекрасно знала, кто жил в Паучьем тупике на самом деле. Единственным вариантом виделось отправить ей письмо первым. Так между домами установилась бы магическая связь, по которой ориентировались совы, но при которой миссис Малфой бы понятия не имела, с каким конкретно адресом общается.
— Как зовут эту женщину? — спросил Снейп.
— Нарцисса Малфой.
Зельеделец пару раз повторил её имя вслух, делая вид, что запоминает.
— Хорошо, я сам с ней свяжусь.
Целиус согласно закивал.
— Конечно-конечно. Можете ей написать, что от меня узнали. Она сейчас тоже вся не своя.
— Тоже была на тёмной стороне?
Мистер Блэкхол пошамкал губами, обдумывая ответ, и махнул рукой:
— У них там своя история. Вы только не подумайте, миссис Малфой — хорошая женщина. Просто муж у неё — пожиратель. Так что, когда суды начались, она вместе с ним под раздачу попала. Никак в себя не придёт.
Лавку Блэкхола Северус покинул в смешанных чувствах. То, что Целиус привёл его альтернативной сущности такого платёжеспособного клиента, было очень мило с его стороны. Очевидно, Нарцисса хотела заказать какое-нибудь лекарство для своего больного мужа, а учитывая то, в каком подкошенном состоянии она ввалилась в зельедельческую лавку, женщина была готова отдать любые деньги, лишь бы вылечить супруга. Из этого следовало, что помощь Малфоям обещала принести Бобу Брауну исключительную выгоду. Однако в новой жизни Северуса Снейпа семейство Малфоев должно было остаться дурным прошлым. Памятуя о том, через что урождённая Блэк заставила его пройти год назад, помогать этой особе опять не было ни малейшего желания. К тому же Северуса не покидало подозрение, что Малфои даже в загнанном состоянии всё равно сумели сохранить некие рычажки давления, поэтому, ввязавшись с ними в сотрудничество, он рисковал опять превратиться в их постоянного «помощника». Малфои были из тех липких людей, которые, единожды узнав о каком-нибудь полезном для себя человеке, сразу сажали его на короткую привязь, вырваться из которой без особых потерь было той ещё задачей.
На Косой аллее было слишком оживлённо, поэтому никто не обратил внимания, как из темноты пустынного Лютного переулка вынырнула фигура в чёрном плаще. Снейп прислонился к стене ближайшего здания, чтобы не оказаться сбитым потоком людей, и прошёл вдоль кирпичной стены. Стена быстро сменилась мутноватым стеклом магазина «Мётлы из рук в руки», в которой продавались подержанные мётлы. Выставленные на витрине старые «Чистомёты» и «Кометы» всколыхнули в памяти зельедельца воспоминания о тех временах, когда он, будучи тринадцатилетним подростком, всегда замедлял шаг у этого магазина и с жадностью глазел на потрёпанные мётлы. Увы, в те годы даже на самую паршивую метлу можно было не рассчитывать: у матери едва хватало денег купить ему учебники в букинистической лавке.
Северус не раз задумывался о том, имелся ли талант к полётам у его сына. Сам он никогда не чувствовал себя на метле уверенно. Но Джеймс Сайрус производил впечатление именно такого человека, у которого всё получалось если не с первого, то с третьего раза точно. А если учесть, что Джеймс вытворял на своей доске, ему наверняка ничего не стоило освоить и метлу. Вопрос только — зачем? Снейп мрачно хмыкнул, блуждая взглядом по потёртым рукояткам мётел. В обычном мире использовать метлу не позволяли неадекватная реакция магглов и Статут о секретности. Дорога же в магический мир Джеймсу была закрыта даже сильнее, чем добровольному изгнаннику. Сквибы здесь не приживались.
Северус прошёл дальше и через пару метров поравнялся с лавкой волшебных палочек мистера Олливандера. Единственное время, когда этот магазин купался в визитах, приходилось на летние месяцы, когда сюда с июля по август один за другим являлись юные волшебники, чтобы приобрести себе первую волшебную палочку.
Несмотря на мёртвый сезон, мистер Олливандер неизменно находился на своём месте и даже украсил фасад магазина парой тыкв и гирляндой из тёмно-зелёного плюща. Снейп бросил взгляд сквозь пыльное окошко. Изнутри лавка Олливандера походила на библиотеку, только на шкафах вместо книг теснились сотни вытянутых коробочек. Была ли среди этих несметных запасов волшебных палочек та, что до сих пор ждала его искалеченного отпрыска?
Зельеделец отвернулся от окна и побрёл дальше.
Несправедливо. До невыносимого несправедливо. Его сын такого не заслуживал. Хоть и утверждал, что не страдает.
Снейп огляделся по сторонам. Косую аллею насквозь пропитывала магия. Даже воздух казался каким-то по особому заряженным. Мужчина внезапно ощутил, как остро ему не хватало всего этого магического буйства в Коукворте. Здесь, на Косой аллее, была его родная стезя. Ухо то и дело выхватывало в общем гомоне магические термины, в глазах пестрело от разноцветных мантий. Прохожие без опаски транспортировали левитацией тяжёлые пакеты с покупками; уличные торговцы зазывали покупателей волшебными трюками с использованием трансфигурации и разнообразных чар; расставленные тут и там тыквенные головы распевали гимны. Какой-то частью зачерствевшей души Северус прекрасно понимал, почему каждый, кто в первые оказывался на Косой аллее — будь то будущий первокурсник, маггловский родитель или просто волшебник, который никогда здесь не был — испытывал такой неописуемый восторг. Косая аллея являлась для волшебников одной из немногих территорий свободы, где можно было спокойно колдовать и не бояться попасться на глаза неколдующим соседям. Именно поэтому здесь так любили давать волю развлекательным формам магии.
Но за всем этим показным волшебством в виде зачарованных декораций и парящих свечей стояло то, что являлось настоящей магией: трансгрессия, трансфигурация, защитные чары, щитовые заклятья, зелья. У Северуса не получалось выкинуть из головы свербящую мысль, что Джеймс Сайрус многое потерял. И когда Северус объяснял сыну, что магия не делает волшебников сильнее, то хотел убедить в этом скорее себя. Конечно, магия делала волшебников сильнее. Давала возможности, о которых магглам оставалось только мечтать. В конце концов, дарила чувство безопасности — ведь жизнь всегда кажется спокойнее, когда знаешь, что в кармане тебя всегда сопровождает надёжное оружие.
«Довольно об оружии. Война закончилась».
Снейп прошёл мимо лавки письменных принадлежностей, мимо магазина «Всё для квиддича». Да, война закончилась. Надо учиться жить дальше, как обычный человек.
Магазин мётел сменился сверкающей вывеской «Флориш и Блоттс». Несмотря на обилие людей на улице, внутри оказалось довольно свободно: книжный магазин пользовался куда бóльшим спросом в предшкольные недели, нежели накануне праздника. Путь зельедельца снова лежал к сектору с юридической литературой. Вопрос с получением доступа к банковской ячейке оставался открытым, но в своей обширной библиотеке Снейпу удалось найти только обзор общего магического законодательства. Магическое право не относилось к его сильным сторонам. Северус хорошо разбирался только в уголовной его части — пришлось изучить после того, как его чуть не посадили за причастность к преступлениям Тёмного лорда.
Несмотря на широкий выбор самой разной литературы, ассортимент юридического сектора крупнейшего магического книжного магазина Снейпа не удовлетворил. На поставленные им вопросы более или менее отвечали только учебник по нотариальному праву Маркуса Софистикуса — единственной книге, в которой в качестве наследников волшебного имущества упоминались магглы, — и в томике «Магглы в системе магических законов» Роджера Риверса, написанной до того тяжёлым языком, что Северусу пришлось три раза перечитать первый попавшийся параграф, чтобы вникнуть в его суть. Ничего лучшего на полках «Флориш и Блоттс» не нашлось, поэтому Снейп, скрипя зубами, решил понадеяться, что мисс Сайрус в графомании Риверса разберётся лучше. Как-никак, постижение подобных текстов являлось частью её профессии.
Распевающая гимн у дверей магазина тыква внезапно заставила зельедельца осознать, что пресловутый Хэллоуин наступит уже завтра и что ему впервые придётся отмечать этот праздник не на традиционном пиру в альма-матер, а в кругу двух неколдующих человек, которые теперь считали угрюмого волшебника частью своей семьи и которым он попросту не мог отказать.
Хэллоуин, как и все остальные праздники, уже очень давно не вызывал у Снейпа эмоций. Праздники вообще были такими странными днями, когда все вокруг вдруг бросали привычные дела и впадали в эйфорически-возбуждённое состоянии, в котором начинали беспорядочно крутиться в суматохе. Носились с приготовлениями, с какими-то нелепыми декорациями, скупали в сувенирных магазинах всякую дребедень, которую потом развешивали везде и всюду, так что от обилия яркости начинало болеть в глазах. В день праздника разряжались, как на свадьбу, в сотый раз пересказывали друг другу одни и те же анекдоты, обжирались до отвала, взрывали на каждом углу эти чёртовы вредилки. После традиционного пира Директор устраивал какой-нибудь корпоратив, который по сути являлся продолжением пира, только теперь уже с распитием спиртных напитков и куда более пикантными историями и юмором. Правда, приходить на корпоратив было не обязательно, но в учительской об этом событии начинали трещать чуть ли не в конце сентября, а затем ещё несколько дней трещали после.
Единственное, что Северусу нравилось в магической версии Хэллоуина — так это отсутствие той дикой вакханалии, которую устраивали магглы. Вот уж кто любил всё переворачивать с ног на голову. Если у волшебников Хэллоуин сохранился в более или менее первозданном виде и воспринимался как древнее торжество, посвящённое проводам осени и почитанию усопших, то магглы превратили его в безумный маскарад с переодеванием в чёрт знает кого и хождением по соседским домам с песнями и плясками. Снейп искренне надеялся, что Сайрусы не были из числа любителей подобного карнавала.
Вспомнив о Сайрусах, зельеделец невольно подумал, что приходить в гости с пустыми руками будет неудобно. Насколько он знал, магглы тоже накрывали праздничный стол, а учитывая то, как Скарлетт его звала, она, наверное, постарается… для него. Угораздило же её в него влюбиться. И Джеймс, наверняка, станет расспрашивать, как сиё мероприятие проходит в волшебном мире.
Снейп побрёл вдоль магазинчиков на поиски чего-нибудь в меру аутентичного, но не слишком магического, чтобы внести свой вклад в культурный обмен. Поскольку волшебная версия Хэллоуина ассоциировалась в первую очередь с хогвартским пиром, зельеделец твёрдо решил им и ограничиться. Дошёл до кондитерской Шугарплама, что соседствовала с «Дырявым котлом» и взял своим магглам на пробу самого традиционного, что первым приходило на ум каждому волшебнику: коробку шоколадных лягушек, лакричные палочки и тыквенные котелки. Со знаменитым драже предпочёл не знакомить: во-первых, сам его терпеть не мог за периодически попадающиеся подлянки, а во-вторых, подобный «юмор» мог запросто отвратить от магии и без того настороженно настроенных к ней родственников. Затем Снейп дошёл до пивоварни и взял для Скарлетт бутылку эльфийского вина — других вин особо не знал, а это было давно проверенным.
По соседству с пивоварней теперь располагался новый магазин, к которому консервативный зельеделец до сих пор не мог привыкнуть: «Всевозможные волшебные вредилки» братьев Уизли. На фоне остальных зданий «Вредилки» выделялись особенно кричащим блеском и шиком. В обычное время посетителей встречала установленная над входом гигантская голова шута, которая корчила прохожим разные рожи и то и дело приветственно снимала колпак. Огромная, растянутая вывеска с названием магазина искрилась всеми цветами радуги, из-за чего издалека создавалось впечатление, будто посреди улицы беспрерывно фонтанировал фейерверк.
В честь праздника Уизли внесли во внешний облик своего детища некоторые изменения: вместо шута рожи корчила гигантская тыква, а вывеска переливалась традиционными для Хэллоуина цветами: оранжевым, золотым и тёмно-зелёным. Судя по тому, что творилось за окнами, «Волшебные вредилки» ломились от покупателей. Снейп не смог подавить любопытства и вгляделся сквозь витринное стекло. Весь зал заполнял сплошной поток голов, которые с восторженными лицами медленно проплывали мимо витрин со всевозможными яркими товарами. Уизли, определённо, попытались воссоздать атмосферу хогвартского пира, потому как с самых верхних полок гроздями свисали живые летучие мыши, а под потолком левитировали свечи с разноцветными огоньками.
Опытный взгляд внимательного зельедельца быстро выцепил среди разномастной толпы знакомую рыжую макушку, возвышавшуюся над остальными головами. Один из близнецов, словно юла, вертелся за прилавком, с бешеной скоростью раздавая покупки, пробивая чеки и распихивая по отсекам кассы монеты. В какой-то момент юноша обернулся назад, и Северус увидел, что у того не было одного уха. Скрипнув зубами, Снейп с напряжением поводил глазами вокруг прилавка, выискивая другого близнеца. Второго Уизли нигде не было. Слишком странно, учитывая, что в школьные годы эти паршивцы не отходили друг от друга дальше десяти метров.
Вид одноухого Уизли разбудил в голове мрачные воспоминания. Отшагнув от витрины, Снейп нащупал в кармане фляжку с оборотным зельем и отхлебнул. Затем бесцельно покрутился на месте, беспорядочно цепляясь глазами за лица снующих мимо волшебников. Какие-то лица были знакомы, какие-то — не очень. Бывший профессор больше узнавал молодых — своих бывших учеников. Было приятно видеть выпускников Слизерина. Ещё приятнее — отмечать их расслабленный вид и предпраздничное настроение. Значит, гонений на них не было. Значит, факультет продолжает жить, несмотря на окончательно замаранную репутацию.
Северус побрёл в обратную сторону, на этот раз держась левой стороны. Миновал магазин котлов — в его витрине по случаю торжества вместо обычного ассортимента красовался большой золотой котёл, в котором пузырилось ярко-фиолетовое декоративное зелье, и два серебряных котла поменьше с зельями красного и пронзительно-голубого цветов. Прошёл магазин мантий — мадам Малкин украсила свою витрину танцующими пугалами в старинных кружевных мантиях и с тыквами вместо голов. Торговый центр «Совы» в дополнительных декорациях не нуждался: он и в обычное время отдавал хэллоуиновским настроением. Однако некоторым совам, чьи клетки находились ближе всего к окну, продавцы всё же повязали на шеи дурацкие золотые бантики. Аптеки Малпеппера и «Слизень и Джиггер» устроили между собой соревнование, кто кого перещеголяет. Малпеппер соорудил из пробирок и колб целое дерево, а внутрь для красоты налил разноцветные настойки. «Слизень и Джиггер» тоже задействовал пробирки, но в отличие от аптеки Малпеппера здесь они левитировали за стеклом в причудливом танце, из-за чего витрина походила на огромный калейдоскоп.
Северус шагал мимо всего этого великолепия и не чувствовал ничего. Вокруг кипела жизнь — такая же энергичная, шебутная, какая на протяжении тридцати лет каждый праздник охватывала стены альма-матер. Но в душе было пусто. Словно все эмоции высосал дементор.
На пути вновь вырос банк Гринготтс. Снейп окинул его невидящим взглядом и вновь переключился на свои финансовые проблемы. Ответ гоблинши о том, что банк выдаст деньги только по свидетельству о праве на наследство, окончательно убедил мужчину в том, что без привлечения к делу сына всё своё кровно заработанное он больше не увидит. Печать маггловского нотариуса в Министерстве магии считалась недействительной, а в волшебной конторе завещание якобы погибшего полгода назад двойного агента могли заверить разве что под заклятием Империус. Конфундуса бы на такую афёру явно не хватило. Но показать Министерству магии Джеймса — да ни за что! На мальчика ведь и так будут косо смотреть — с таким-то родством! Так его ещё угораздило стать сквибом из-за этой чёртовой машины!
Все твои проблемы решаются одним махом. Идёшь сам в своё Министерство и говоришь, что выжил.
«Нет. Не могу! Не могу!!!»
Снейп встал как вкопанный и перевёл дух. Нельзя возвращаться. Некуда возвращаться. Пусть хоть сто раз оправдают — ему здесь больше нечего делать. Хватит с него, наслужился. Решил жить заново, так живи — с чистого листа! Да и потом, а если узнают про семью? А если из-за его прошлого начнут их преследовать? А если через пару лет опять появится какой-нибудь Тёмный лорд? Как он их защитит? Сможет ли?
Его толкнули в бок. Северус отшатнулся и обнаружил, что с ним поравнялись трое мракоборцев в красных мантиях. Тот, который на него налетел, вежливо извинился, и вся троица бодрым шагом двинулась к Лютному переулку. Снейп насторожился. Мракоборцы обогнули памятник и завернули за угол переулку. Выждав несколько секунд, Снейп деланным прогулочным шагом проследовал за нами и, остановившись на перекрёстке, как бы невзначай заглянул вдоль Лютного переулка. Мракоборцы как раз дотопали до ближайшего магазина, значившегося под вывеской «Горбин и Бэркес». Один из них решительно постучал. Дверь никто не открыл. Северус припомнил, что у «Горбин и Бэркес» даже окна были заколочены. Мракоборец постучал ещё раз. Северус изумился, когда дверь казалось бы мёртвого магазина вдруг дрогнула и слегка приоткрылась. Мракоборец показал в щель документ и начал что-то говорить. Дверь открылась пошире, и вся троица вошла внутрь.
Снейп так и не понял, кто их впустил: дверь захлопнулась сразу же, едва мракоборцы зашли. Постояв немного напротив входа в переулок, зельеделец тем же прогулочным видом вернулся обратно на Косую аллею. В голове уже вовсю работал мыслительный механизм в попытке проанализировать, что происходит в Лютном переулке. По всей видимости сотрудники автората проводили один из тех самых рейдов, на которые так жаловался мистер Блэкхол и из-за которого в настоящий момент улица пребывала в таком запустении. Снейпа несказанно удивило, что в «Горбин и Бэркес» вообще кто-то работал. Этот магазин выглядел так, словно его бросили ещё год назад: заколоченные досками окна, непроницаемый слой пыли на окнах. Хотя, возможно, мистера Горбина вызвали в магазин повесткой о предстоящей проверке. Северус решил непременно наведаться к Целиусу Блэкхолу через пару дней, чтобы разузнать о рейдах побольше.
Остановившись у памятника, мужчина поглядел ещё раз в сторону Лютного переулка, после чего мысленно прокрутил в голове всё, что сделал на обеих улицах. Убедившись, что все дела закончены, трансгрессировал. Оживлённая Косая аллея сменилась грязными серо-коричневыми стенами Паучьего тупика.
Как и Лютный переулок, Тупик казался необитаемым, но Северус всё равно каждый раз предусмотрительно оглядывался, прежде чем войти в дом. На этот раз взгляд сразу зацепился за белеющее на стене соседнего дома объявление, на которое утром он не обратил внимание. Первая строка крупными буквами торжественно гласила: «Уважаемые жители!». Снейп саркастически ухмыльнулся. Да, жители Паучьего тупика в Коукворте были самими уважаемыми. Волшебник подошёл к объявлению и прочёл:
«Уведомляем Вас, что в период с третьего квартала 1999 года по четвёртый квартал 2001 года в районе Скэмдаун будет проходить масштабная реконструкция. Жителям домов, признанных аварийными, будет предложено жильё аналогичной площади. Убедительно просим Вас получить информацию по каждому дому в Вашем жилищном хозяйстве».
Северус недоверчиво хмыкнул и оглядел окружавшие его дома. «По четвёртый квартал две тысячи первого года? Вы вообще уверены, что доберётесь до нас к этому времени?» О планируемой реконструкции в Паучьем тупике впервые заговорили ещё в девяносто третьем, и уже тогда шутили, что весь квартал проще сравнять с землёй, нежели пытаться реанимировать. Однако, учитывая плачевное состояние трущобного района, его скорая перестройка с каждым годом казалась всё более реальной, из-за чего, собираясь домой на время летнего отпуска, Снейп всякий раз невольно представлял, как портал выкинет его не в Паучий тупик, а на пустырь, где вместо дома — хоть и ненавистного, но всё же родного — его будет ждать груда кирпичей.
Снейп вспомнил про строительство жилого комплекса №3, что проводилось в трёх кварталах от Тупика. С тех пор, как волшебник впервые обнаружил стройку, там уже вырисовывался длинный блочный дом в четыре этажа. Похоже, магглы и правда умели быстро возводить жилища, поэтому обещание преобразить Паучий тупик в течение двух лет могло оказаться не таким уж расплывчатым.
Переступив порог своего дома, Северус первым делом прикинул, каковы его размеры. В объявлении его сразу смутила фраза «будет предложено жильё аналогичной площади». Что-то подсказывало, что подобные карцеры давно не соответствовали нынешним стандартам, поэтому зельеделец мог рассчитывать разве что на квартиру — такое странное явление, когда каждый этаж делят между собой сразу несколько собственников. Менять дом на квартиру Северус был категорически не готов: её как минимум было сложнее обезопасить от магглов.
Надо срочно заполучить доступ к банковской ячейке! Накопленных денег вполне должно хватить на покупку нового отдельно стоящего дома. А если не хватит — можно продать разменянную квартиру. С этими мыслями волшебник достал из пакета «Магглов в системе магического права» и раскрыл на середине. В глаза тут же ударило сухими, длинными, на пять-шесть строк, предложениями, состоявшими из одних существительных. Такая неподъёмная манера подачи сразу напомнила о бывшем учителе, а позже и коллеге профессоре Бинсе, который тоже говорил о вроде бы понятных вещах, но до того обильно, косноязычно и совершенно непонятно, что мозг начинал болеть уже на второй минуте.
Предприняв несколько безуспешных попыток продраться сквозь Риверсову графоманию, Снейп вопреки себе решил сдаться, запихнул «Магглов» обратно в пакет и вместо них вытащил учебник по нотариальному праву. Язык учебника оказался куда легче. Снейп бегло просмотрел главу, в которой упоминались магглы.
Софистикус в подробностях описывал только те случаи наследования, в которых магглы приходились умершему волшебнику законными родственниками. Согласно приведённым в учебнике законам, в случае, если волшебник не оставлял завещания, его неколдующей родне предлагалось связаться с представителями Министерства магии (без пояснения, каким образом несчастные должны были это сделать) и предоставить им документ о своём родстве с умершим. После этого Министерство присылало к магглу сотрудника, он обследовал наследуемое имущество и изымал всё то, что относилось к магическим артефактам или каким-либо образом нарушало Статут о секретности. Имущество отправляли на оценку, и взамен магглу выплачивалась компенсация, равная стоимости отобранных вещей. Магические деньги тоже переводились в маггловскую валюту, а вот с недвижимостью ситуация складывалась куда интереснее.
Если жильё находилось на маггловской территории, министерские сотрудники проводили его тщательный осмотр, снимали все наложенные на дом чары, после чего маггл мог спокойно вступать в наследство. Если же недвижимость оказывалась на территории волшебников — на Косой аллее, в Хогсмиде, где угодно — то тогда Министерство магии настаивало на её выкупе, предлагая взамен, как и в случае с волшебными вещами, соразмерную компенсацию.
Чисто теоретически, маггл имел право отказаться от выкупа, сославшись на тот же Статут о секретности. Мало кто из волшебников знал, но один из пунктов Статута чёрным по белому гласил, что «неколдующие родственники волшебника имеют право пользоваться благами магической цивилизации», если это не нарушает вышеупомянутый Статут. Однако на практике — и Софистикус с удовольствием это подчёркивал — Министерство магии всё равно «уговаривало» маггла отказаться от имущества, не гнушаясь применить к особо упёртым индивидам чары Конфундуса и исправления памяти.
Но если с законными наследниками усопшего волшебника всё было более или менее понятно, то получить наследство не состоявшим в родстве с умершим магглам без завещания было практически не возможно. Единственное, что такие магглы могли сделать — так это доказать, что находятся с умершим в родстве. А на это могла рассчитывать только одна категория людей — дети.
Снейп дочитал главу и, мрачно похмыкав, захлопнул учебник.
Всё опять упиралось в сына. Джеймс Сайрус был единственным, кому Министерство магии могло выдать проклятые деньги. А заодно также обобрать дом, снять с него все защитные чары, изъять все книги, что Снейп так тщательно собирал, все рукописи с ценными, возможно даже революционными открытиями… И всё это только после того, как мальчишку поставят на учёт, как грёбаного сквиба!
Северус оглядел кабинет и вдруг впервые в жизни ощутил к своему жилищу жалкую привязанность. Пусть с домом были связаны только плохие воспоминания, это было единственное, что у него осталось из имущества. И лишить этот дом магических чар, что плотной сетью опутывали его стены, означало потерять последнее, что давало потерянному зельедельцу защиту и от магглов, и от магических недоброжелателей, и от всех тревог, от которых Снейп так и не сумел избавиться.
«Да пошли они к чёрту, эти деньги!» Мужчина с горькой злостью швырнул «Нотариальное право» на стол.
В его положении терять деньги было не самым неприятным. Северус прекрасно помнил те времена, когда обходился почти без них, едва перебираясь сущими грошами. Жить тогда было сложно, но ничего же — выжил. А вот без вменяемого жилья и без надёжной защиты жить с его нынешними проблемами точно не стоило. И ввязывать в свои проблемы сына — единственного родного человека — Снейп тоже не имел права. Не надо Министверству магии знать о Джеймсе! Просто — не надо. Мало ли что?
А ведь ещё каких-то пару лет назад мужчина бы ни единой мысли не допустил, что однажды сочтёт волшебный мир — мир, в котором вырос сам, который считал совершенным — опасным для собственного ребёнка. Появление сына вообще перевернуло взгляд Снейпа на многие привычные вещи. Бывший хогвартский кошмар впервые всерьёз задумался о том, как вообще можно так легко отправлять своих детей одних в место, где в них в любой момент могли запустить каким-нибудь проклятьем — за что рожей не вышел и учишься не на том факультете. Да и среди взрослых идиотов хватало. Так хватало, что аж целую преступную группировку создали. Нет, окажись Джеймс здоровым, Снейп бы его всему научил: и защищаться, и нападать. Натренировал бы так, чтобы ни одна скотина не посмела вякнуть в его адрес. Но отпускать к волшебникам мальчика, который даже искры из палочки выпустить не способен… Да ни за что!
Вечер Северус провел за незначительными делами. Поставил кипеть новую порцию оборотного зелья, доварил обезболивающее лекарство. Промыл одну из селезёнок линдворма и залил её разбавленной настойкой медуницы, чтобы напиталась перед готовкой.
Почтовая сова принесла вечерний выпуск «Ежедневного пророка». Почти все статьи обмусоливали две темы: Хэллоуин и предстоящий благотворительный концерт. Этот концерт так замылил Северусу глаза, что он решил непременно выбраться второго ноября в Хогсмид, чтобы посмотреть, что там будет проходить, и заодно прояснить для себя обстановку. В душе вновь затлела слабенькая надежда заполучить ключ от ячейки. Снейп предположил, что его альтернативная сущность может даже сумеет установить контакт с кем-нибудь ещё из школы помимо Хагрида. Надо было только продумать план.
Остаток вечера мужчина провёл за его разработкой. Мысль о вылазке в Хогсмид так зажгла его, что напрочь отбила сон. Снейп просидел за столом до глубокой ночи, как в лучшие свои годы — состередоточенный, спокойный, погружённый в мыслительный процесс. Лишь когда стрелка на часах коснулась половины третьего, а в глазах начало плыть, волшебник, наконец, осторвался от дел и отправился спать.
Примечания:
[1] - Популярная среди англоговорящих детей песенка "Go away, spooky monster!"
[2] - Nirvana "Rape me"
[3] - Black Sabbath "I"
[4] - Metallica "Enter Sandman"