Наизнанку

      Первое ноября обрушилось на город резким снижением температуры и ледяным ветром, который дул с такой силой, что умудрялся лупить даже в окна домов отгороженного от внешнего мира Паучьего тупика. Дыхание поздней осени отчётливо чувствовалось и внутри дома. Холод просачивался сквозь хлипкие оконные рамы, сквозь ветхие стены. Северус уже и забыл, что в этом доме бывает так зябко. В смутных воспоминаниях о проведённой здесь юности всплывало, что в первую неделю ноября в городе начинался отопительный сезон, однако тепла старых проржавелых труб похоже давно не хватало, чтобы поддерживать в комнатах стабильные восемнадцать-двадцать градусов.       Впрочем, сам по себе холод не доставлял Снейпу большого дискомфорта. В хогвартских подземельях ему порой доводилось работать чуть ли не при нуле, особенно когда снаружи замок оковывали январские морозы. Но вот сквозняк… К такому привыкший к подземельной статичности воздуха затворник оказался не готов. Ледяной воздух тянулся отовсюду: из щелей оконных рам, из-под дверей, даже откуда-то сверху, с потолка. Северусу пришлось изрядно повозиться и как следует осмотреть дом, чтобы устранить магией все самые серьёзные прорехи и вернуть своему жилищу какой-никакой комфорт.       В середине дня в окно постучалась почтовая сова со свежим выпуском «Ежедневного пророка». Первая страница газеты так и кричала, что уже завтра — ЗАВТРА! — исполнится ровно полгода со дня победы на Тёмным Лордом, по случаю чего в магическом мире состоится большое торжество. Остальные страницы в сотый раз воспроизводили хронологию военных событий, пересказывали старые некрологи, чествовали Поттера, вспоминали Дамблдора…       Пролистывая газету, Северус не мог отделаться от гнетущего чувства, что совсем не хочет вновь погружаться в атмосферу того рокового дня. Вылазка в Хогсмид означала, что ему вновь придётся увидеть лица тех, против кого он был вынужден «бороться», до последней минуты изображая преданного слугу Тёмного Лорда; придётся слышать рассказы очевидцев и снова переживать болезненные воспоминания о тех ужасных днях, когда родной Хогвартс находился в руках пожирателей смерти, а мир висел на волоске от порабощения.       Не хотелось и слышать что-либо о себе. Снейпа не покидало дурное предчувствие, что его персону непременно станут обсуждать. А раз на открытие церемонии был приглашён сам Избранный… И как Снейпа угораздило вместе с наказом Дамблдора передать Поттеру ещё и личное — самое интимное, самое сокровенное, что таилось в душе? Северус не переставал напоминать себе, что в тот момент находился в агонии и что проконтролировать себя, когда оставалось жить всего каких-то несколько секунд, было попросту невозможно, но всё равно злился. На себя, на Поттера. На Дамблдора… Этот великий комбинатор был так уверен в своём плане, что даже не допустил мысли, что Тёмный Лорд вздумает убить Снейпа. И как только Поттеру удалось оказаться в нужном месте в нужное время? В этой способности этому гадёнышу было, конечно, не занимать, но промедли он хоть на секунду…       Северус отложил газету и в задумчивости прошёлся по комнате. При всём нежелании опять вспоминать едва забытые кошмары, выбраться в Хогсмид было всё же необходимо. На благотворительный концерт, наверняка, пригласили самых влиятельных лиц, что правили в магическом мире теперь, и подслушивание их разговоров могло дать Снейпу уйму полезной информации. Самое главное, что ему хотелось выяснить — насколько безопасным будет раскрыть своё воскрешение. Как бы Северус не убеждал себя, что смирился жить среди магглов, раскрытие разом решало массу его проблем, от финансовой дыры до лечения болезни. Не объявись у него семья, он бы решился на такой шаг с куда большей смелостью, но в нынешнем положении каждое решение требовало втройне тщательного просчёта.       Промаявшись полдня за взвешиванием различных «за» и «против», Снейп в конце концов убедил себя, что болезненная вылазка пойдёт ему только на пользу. Весь вечер он провёл за планированием и подготовкой. Помимо основной цели прощупать обстановку, в его плане особым пунктом выделилась задача установить контакт с Минервой МакГонагалл. В его душе всё ещё теплилась надежда заполучить банковский ключ без всяких опасных раскрытий, а МакГонагалл, как человек сугубо практичный, наверняка была бы не против передать «лучшему другу почившего коллеги» оставшийся после него скарб. Если, конечно, этот скарб всё ещё где-то хранился.       С мыслью об оставленных в Хогвартсе вещах Северус и отправился спать в начале первого.       А утром его свалил приступ.

***

      …Бескрайние торфяные поля простирались вдаль на несколько десятков километров. Солнце уже склонилось к горизонту, и зелёная трава, по колено высотой, рябила в его алых лучах розовым и золотым. На первый взгляд столь открытая местность могла показаться не самым лучшим местом для тайной встречи. Однако когда Северус пригляделся к ландшафту вокруг, то быстро понял, почему его бывшие сокурсники решили собраться именно здесь. Холмистый горизонт перебивался острыми выступами торчащих то там, то тут валунов. Кое-где валуны образовывали подобие гористых хребтов в значительной миниатюре, у подножия которых можно было легко укрыться от посторонних глаз. Тени валунов вытягивались под лучами заходящего солнца и создавали контрастную смесь из чёрного, розово-жёлтого и зелёного, которая ещё сильнее маскировала любого, кто желал остаться незамеченным.       Северус взобрался на один из валунов и осмотрелся в поисках ориентира — одиночной выветренной скалы, стремящейся ввысь, словно острая пика. Найти её не стоило труда — она оказалась в каких-то пятистах метрах от него. Северус слез вниз и направился к скале. Вокруг не было ни души, но он не мог отделаться от липкого чувства, что за ним следят. Навострив палочку, Северус вышел к скале и огляделся. Никого. Северус выбрал себе укрытие в тени округлого камня, сел в высокую траву и стал ждать.       Алое солнце коснулось горизонта. На мгновение Северус забыл об осторожности и уставился на его кровавый диск, широко раскрыв глаза и погрузившись в мысли. От долгого глядения красное солнце стало казаться чёрным. Одумавшись, Северус резко тряхнул головой. В глазах теперь назойливо мерцало бирюзовое пятно. Северус усиленно поморгал, стараясь поскорее избавиться от него.       В этот момент поблизости раздался хлопок. Северус рванулся на ноги и вжался спиной в камень, выставив перед собой волшебную палочку. Справа за камнем зашуршала трава под тяжестью чьих-то шагов. Кто-то остановился с другой стороны валуна. Несколько секунд в воздухе висела тишина. Кто-то потоптался на месте и трижды издал тихий протяжный свист, похожий на зов какой-нибудь полевой птицы.       Северус опустил палочку и выглянул из-за камня. В паре метров от него стоял Эйвери — высокий и тонкий молодой человек с серыми водянистыми глазами и жидкими русыми волосами. Он тоже держал наготове палочку. Увидев Северуса, Эйвери едва заметно выдохнул и опустил её.       — А, Снейп, ты уже здесь, — Эйвери покрутил головой. — А где Мальсибер?       — Ещё не пришёл.       Эйвери задумчиво покрутил волшебную палочку между пальцев.       — Странно. Солнце почти село. Он говорил, что будет ждать нас здесь на закате, — Эйвери нахмурился. — Не мог же он нас кинуть?       — Я не удивлюсь, — едко заметил Северус. — Я тебе сразу сказал, что надо было всё делать самим.       Эйвери поджал губы и ничего ответил. Молодые люди постояли у валуна в натянутом молчании. Солнце медленно сползло за горизонт, и торфяные поля из розового превратились в фиолетово-синие. Северус нервно огляделся и вынул из кармана старые оловянные часы с треснутым стеклом.       — Ну, точно. Он нас кинул! — он скривил губы и с раздражением захлопнул крышку часов.       — Может, подождём ещё немного? — неуверенно предложил Эйвери.       — Мне надоело ждать! Сам свяжусь с этим Малфоем.       Северус дёрнул палочкой, чтобы трансгрессировать, но в этот момент вдали хлопнуло. Оба слизеринца вздрогнули и напряжённо прислушались. Единственным звуком в тишине был только шорох колыхавшейся от ветра травы. Эйвери вытянул губы трубочкой и легонько свистнул — опять трижды. В ответ сразу засеменили быстрые шаги, и через мгновение из-за соседних валунов показалась бритая голова Мальсибера.       — Наконец-то! Опаздываете, уважаемый, — с ядовитым сарказмом воскликнул Северус.       — Планы изменились, — зло буркнул Мальсибер, подходя к ним. — Малфой говорит, Тёмный лорд сейчас в бешенстве. Мракоборцы опять сорвали ему операцию. И как они только узнают о его планах? Твари! Так что ему пока не до нас, у них срочное собрание.       — И что же нам делать? — глупо спросил Эйвери.       — Что делать? Ждать! — Мальсибер гневно сплюнул на траву. — Чёрт, я так долго к этому готовился!       — Так у нас есть шанс увидеть его сегодня? — уточнил Северус.       — Не знаю. Малфой сказал, ждать тут.       Мальсибер наколдовал себе дубовый стул и грузно уселся. Несмотря на образ жизни конченого отморозка, этот плотный накаченный слизеринец любил удобства, чем полностью оправдывал аристократическое происхождение. Северус и Эйвери последовали его примеру и тоже наколдовали себе стулья. Сидеть на холодных камнях посреди росы было довольно неприятно.       — Как думаете, он согласится принять нас? — как бы невзначай спросил Эйвери, когда молчание излишне затянулось.       — Главное, чтобы он нас хотя бы выслушал, — холодно заметил Северус.       Все трое не сговариваясь предпочитали называть Тёмного Лорда местоимением.       — Меня он точно примет, — дерзко заявил Мальсибер. — Мой отец — его давний помощник. Я знаю все его цели и их порядки, так что точно смогу что-нибудь предложить.       — И что же ты ему предложишь? — саркастическим тоном поинтересовался Северус.       Мальсибер смерил его уничижительным взором.       — Уж явно побольше тебя, Снейп. Ты же, надеюсь, в курсе, как я разделался с теми двумя придурками из аврората? Один до сих пор валяется в Мунго в стадии овоща.       — А, ты про братьев Числей? Слышал, конечно. Только вот незадача, Роберта Числей незадолго до тебя подбили редуктусом.       Мальсибер оскалился.       — На что ты намекаешь?       — На то, что он уже был ослаблен, поэтому так легко сдался, — спокойно ответил Северус.       Мальсибер рефлекторно сжал кулаки:       — Между прочим, его брат считается одним из лучших мракоборцев. Вернее считался. Пока я его не подбил, — он презрительно скривил рот. — Так что закрой пасть и не вякай. Ты бы и подбитым Числей не справился. Тебя эти сраные гриффиндорцы до седьмого курса полоскали, а ты смеешь ставить под сомнения мои способности!       — Да что ты, разве я ставлю? — мягко ответил Северус. — Я всего лишь хочу тебе напомнить, что профессиональных дуэлянтов у Тёмного Лорда каждый первый. Его такими подвигами не удивить.       Мальсибер презрительно фыркнул:       — А ты, я смотрю, решил сделать ставку на свои невероятные мозги, — он сделал уничижительный акцент на предпоследнем слове. — И что ты собрался для него делать? Варить свои грёбаные зелья? Плести интриги?       — Увидишь, — холодно отозвался Северус.       Всё это время, пока они спорили, соревнуясь, кто кого больнее заденет, Эйвери молча сидел в стороне на наколдованном резном стуле из лиственницы и то и дело оглядывался по сторонам, выполняя роль дозорного. В отличие от хвастливого и агрессивного Мальсибера, не упускающего случай подраться и пошуметь, Эйвери всегда отличался молчаливостью, спокойствием и повышенным чувством опасности. Этими чертами характера он ужасно походил на Северуса, поэтому уже на первом курсе они сразу сошлись и хорошо общались все семь лет обучения в Хогвартсе. Северус даже почти мог назвать Эйвери своим чуть ли не единственным другом. Эйвери был выходцем из глубоко чистокровной семьи, но в отличие от большинства других чистокровок не стал воротить нос, когда узнал, что Северус родился в смешанной семье. В нём скорее разыгралось любопытство. Где это видано, чтобы полукровка, да ещё и из низов, ничем не уступал своим чистокровным сокурсникам! Когда же дело доходило до знаний тёмной магии, Северус их даже превосходил, поэтому у Эйвери, который по природе-то своей был человеком довольно миролюбивым, просто язык не поворачивался как-либо принижать его. Юные волшебники стали вместе изучать тёмную магию, делиться знаниями и открытиями, а на четвёртом курсе, когда их многие старшие товарищи уже во всю примыкали к сторонникам Тёмного Лорда, стали мечтать о карьере пожирателей смерти.       Мальсибер присоединился к их тандему в начале пятого курса. Если быть точнее, взял их обоих под свою опеку. Ещё точнее — взял-то он Эйвери, а Снейп прицепился комплектом. Ореол крутого парня сопровождал Мальсибера чуть ли не с первого курса. Но если в первые годы его пребывания в Хогвартсе вокруг него вились просто малолетние любители всяких гадостей, то после выпуска тогдашней звезды, Люциуса Малфоя, Мальсибер сразу занял его место и начал активно собирать вокруг себя уже серьёзно настроенных единомышленников.       Пополнить ряды пожирателей смерти было чуть ли не главной мечтой Мальсибера, поэтому он начал прощупывать почву ещё будучи на шестом курсе. Связаться с Тёмным Лордом и сказать ему, что «вот, мол, мы, такие красивые, хотим на вас работать», для простых смертных было задачей не из лёгких. Тёмный Лорд слишком ценил себя и своё время, чтобы лично выслушивать влажные мечты всяких сопливых малолеток. Поэтому наиболее простым путём было выйти на него через уже зарекомендовавших себя пожирателей смерти. Таким авторитетным пожирателем для трёх малолетних идиотов и стал Люциус Малфой. В те времена Малфой вообще играл роль главного пожирательского «продюсера». С его лёгкой подачи в одночасье решались судьбы десятков молодых волшебников, решивших отдать свою жизнь в руки самому страшному волшебнику ХХ века. А так как семью Мальсибера Люциус с детства знал, как достойнейших чистокровных магов, то охотно согласился посодействовать своему младшему приятелю.       Вокруг стремительно темнело. Торфяные пустоши покрылись обильной холодной росой. Эйвери неприятно поёжился и вскочил со своего резного стула.       — Мне кажется, Малфой за нами уже не придёт, — он огляделся по сторонам и энергично похлопал себя по бокам. — Может, послать ему записку?       — Ты хоть думай, что говоришь! — рыкнул на него Мальсибер. — Он на собрании!       — Долго у них обычно длятся эти собрания? — спросил Северус.       Мальсибер пожал плечами.       — По-разному. Отец рассказывал, что один раз они до пяти утра сидели. Обсуждали, как эффектнее напасть на делегацию по правам сквибов, — он злорадно ухмыльнулся. — Хотели побольше шума наделать.       — У этих недоумков ещё и правозащитная делегация есть? — прыснул Северус. — Я думал, их, как магглов, нигде не считают.       — Считают, — подал голос Эйвери. — Они ж типа пользуются нашей медициной и продовольствием.       — Ублюдки, — с отвращением скрипнул зубами Мальсибер.       Внезапно вдали послышался хлопок. Все трое сразу притихли. Эйвери вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит за краем валуна, а Мальсибер и Снейп нацелили палочки. Со стороны склона донеслись лёгкие шаги. Кто-то шагал к одинокой скале. Вся троица навострилась, тревожно вглядываясь в темноту. Шаги остановились в десятке метров от их укрытия, и мягкий голос окликнул:       — Мальсибер? Эйвери?       — Мы здесь! — сразу отозвался Мальсибер и замахал рукой.       В темноте различилась светлая голова Люциуса Малфоя. Он снял капюшон и быстро двинулся по направлению к скале. Увидев бывших сокурсников, молча остановился. Мальсибер встревоженно вытаращился:       — Ну? Что там?       Малфой окинул всех троим высокомерным взглядом и важно произнёс:       — Он готов вас выслушать.       Эйвери поперхнулся и с ошеломлением выдал: «Прямо сейчас?». В его голосе уловился страх. Мальсибер ткнул его локтем в бок. Малфой поманил их к себе и вытянул руку.       — Моё поместье зачаровано от посторонних. Держитесь за меня, — он сделал великодушный вид.       Они взялись за его руку. Малфой щёлкнул палочкой, и торфяная пустошь перекрутилась.       Северус ещё ни разу не трансгрессировал пассивным балластом, поэтому от неожиданного рывка у него сдавило лёгкие. Когда под ноги ударила твёрдая земля, он обильно закашлялся, всё ещё держась мёртвой хваткой за Малфоя. Люциус высвободился резким, но деликатным движением. Переведя дух, Северус поднял голову и обнаружил, что стоит посреди огромного сада с пышными деревьями и аккуратно подстриженными кустами, в ветвях которых белели мелкие цветочки. Впереди возвышался роскошный дом с двумя заострёнными башнями и высокими витражными окнами. В окнах первого этажа горел свет.       Люциус поднялся по мраморным ступеням, распахнул массивную дубовую дверь и со снисходительным «Прошу» пригласил младших товарищей войти первыми. Волшебники очутились в просторной прихожей, устланной мраморными плитами и обрамлённой белоснежными колоннами. Широкий коридор вёл в величественный зал, отделанный дубовыми панелями и со вкусом обставленный антикварной мебелью.       Посреди зала располагался длинный лакированный стол, за которым сидели люди. Человек тридцать. С некоторыми из них Северус оказался знаком лично: Уилкис, Розье — ещё недавно он, Эйвери и Мальсибер делили с ними школьные парты и обеденный стол. Других Северус часто видел в газетах: Долохов, Макнейр, Нотт — фотографии этих мужчин не сходили с новостей из криминальных сводок. Женщин в этой дурной компании было всего две: Беллатриса Блэк — она примкнула к Тёмному Лорду на следующий же день после окончания школы, и коротко-стриженная коренастая волшебница, которую в школьные годы Северус не застал, но в которой сразу узнал легендарную ярую пожирательницу из рода Кэрроу.       Во главе стола сидел Он. Северус слышал много рассказов о том, что Тёмный Лорд ужасен не только внутренне, но и снаружи, но никогда не предполагал, что настолько. Красные глаза с щёлочками зрачков окинули троицу изучающим взглядом. Узкие ноздри раздулись, выдавая не самое лучше расположение. Тёмный Лорд медленно поднялся из-за стола и торжественно произнёс гипнотическим ледяным полушёпотом:       — Друзья мои, а вот и наши гости. Люциус шепнул мне, что они хотят присоединиться к нашему скромному обществу, — он картинно развёл руками с мертвенно-бледными пальцами. — Что же, представьтесь. Подходите ближе, не стесняйтесь.       У Тёмного Лорда обнаружился весьма высокий голос. Северусу отчего-то показалось, что этот голос плохо сочетается с уродливой змееподобной головой. Юноша робко шагнул ближе к столу вместе с Мальсибером и Эйвери. Оба слизеринца заметно стушевались. Эйвери и до этого плохо скрывал страх, а теперь и вовсе трясся как лист. Мальсибер же как будто стал меньше обычного и выглядел так, словно ему снова было одиннадцать и его поставили посреди кабинета отчитывать перед преподавательским комитетом. У самого Северуса вспотели ладони, а в желудке всё сковало холодом, но он мужественно не подавал вида и отважно глядел Тёмному Лорду прямо в жуткое змеиное лицо.       — Я вижу, у нас есть первый желающий, — заметил его Тёмный Лорд. — Представьтесь, молодой человек.       Северус назвал своё имя. По толпе пожирателей прошёлся лёгкий шумок. Краем глаза Северус заметил, как Беллатриса и Уилкис покосились на него с презрением.       — Что же привело вас ко мне? — мягко спросил Тёмный Лорд.       — Я хочу служить вам, — смело сказал Северус.       — Вот как? — Тёмный Лорд театрально вскинул бровь. — Похвально. Но вы же, надеюсь, понимаете, что служить мне — это не обычная работа в какой-нибудь вшивой магической лавке? Мне нужны верные соратники, надёжные волшебники, которым можно доверить ответственное дело.       — Я как раз такой человек, — твёрдо сказал Северус.       Среди пожирателей кто-то хихикнул: «Ага, как же. Давеча штаны защитить не смог». Северус стиснул зубы. Смешок исходил от Розье — в момент его позора он как раз ещё учился в Хогвартсе. Снейп собрался с духом, чтобы продолжить говорить, но в этот момент Мальсибер решил, что пора брать дело в свои руки, и выступил вперёд.       — Я тоже пришёл, чтобы служить вам верой и правдой! — эмоционально затараторил он. — Я всецело разделяю ваши взгляды. Магглов надо истреблять! Они тысячелетиями мешают нам жить, плодятся, как кролики, заполоняют всё вокруг. Даже умудряются порождать подобие магов. Грязнокровок! Грязнокровки — это худшее, что случилось с нашим миром.       Тёмный Лорд и все пожиратели слушали его пламенную речь с постными лицами. Мальсибер очевидно заготовил эту речь заранее, но в погоне за наилучшим впечатлением так увлёкся, что составил её из громких лозунгов, которые и так всем были известны. Когда Мальсибер умолк, в зале на несколько секунд повисла звенящая тишина. Люциус Малфой, который всё это время стоял в стороне, вальяжно прислонившись к колонне, теперь взирал на Мальсибера с таким лицом, словно тот его подвёл.       — Похвально, молодой человек, что вы так цените наши идеи, — мягким полушёпотом сказал Тёмный Лорд.       Северуса не покидало ощущение, что за этими вкрадчивыми интонациями скрывается огромная опасность. Мальсибер просиял.       — Наши идеи разделяют многие волшебники, — продолжил Тёмный Лорд. — Но мало кто доказывает свою приверженность делом, — его холодный взгляд прошёлся по Мальсиберу с головы до пят.       Мальсибер вскинул голову и восторженно заявил:       — Я уже доказываю! Две недели назад я сразил двоих мракоборцев. Братьев Чеслей. Они пытались помешать вашим соратникам делать ваше благородное дело. Я сразил их заклятьем Секаррио. Видели бы вы, сколько было крови! Можете проверить, один из них до сих пор валяется в Святом Мунго.       Между пожирателями зашелестели перешёптывания. Один из них — крепкий, коренастый мужчина с трёхдневной щетиной — важно выставил грудь колесом и с гордостью уставился на Мальсибера. Северус догадался, что это был его легендарный отец.       Тонкие губы Тёмного Лорда расплылись в холодной улыбке.       — Что же, — сказал он всё тем же давящим полушёпотом, — вижу, что вы и правда готовы сослужить нам хорошую службу. Прошу вас, — он широким жестом указал на пустой стул.       Мальсибер благоговейно охнул и низко поклонился, после чего подошёл к предложенному стулу, еле переставляя ноги, и отодвинул его трясущейся рукой. Когда он сел, его лицо выражало неподдельные восхищение и благодарность. Старший Мальсибер, сидящий по левую руку от Тёмного Лорда, подбадривающе кивнул сыну через стол.       Тёмный Лорд перевёл внимание на Эйвери. После ошеломительного успеха Мальсибера тот совсем растерялся и робко залепетал, пряча глаза в пол:       — Признаюсь честно, мне пока не довелось совершить какой-либо подвиг. Но думаю, я тоже могу оказаться вам полезен. Мой род издревне практикует тёмную магию. Мой покойный дедушка был вхож в близкий круг Грин-де-Вальда и научился у него некоторым старинным боевым заклятьям, которыми теперь почти никто не владеет. Свои знания дедушка передал моему отцу, а отец — мне. Так что осмелюсь предположить, что я достаточно продвинут в этой области, поэтому смогу внести вклад в сохранение чистой крови. Кроме того, мне очень хочется вдохнуть новую жизнь в ту великую магию, что досталась мне от предков. И что, как не служение вам, может подарить мне такую возможность?       Эйвери замолчал и пугливо поднял глаза. Его трогательная речь развеселила некоторых пожирателей, но Тёмному Лорду она понравилась. Он спросил, каким секретными заклинаниям покойный дедушка Эйвери поделился со своими потомками, и Эйвери скромно их перечислил, сказав, что будет счастлив продемонстрировать свои навыки в деле сразу же, как только ему подвернётся какой-нибудь маггл или грязнокровка.       — Что же, думаю, вас тоже можно принять в наши ряды, — мягко заключил Тёмный Лорд и, когда окрылённый Эйвери занял место рядом с Мальсибером, многозначительно добавил, — с испытательным сроком.       Мальсибер и Эйвери энергично закивали. Тёмный Лорд обратился к Снейпу. Северус всё ещё стоял в дверях, терпеливо дожидаясь своей очереди.       — А что же вы, Северус? — спросил его Тёмный Лорд. — Какую службу вы готовы мне сослужить? Вы ведь, кажется, полукровка?       По рядам пожирателей пробежались презрительные смешки. Братья Лейстрендж скривились с отвращением. Сидящая почти у самого Лорда Беллатриса вскочила со своего места и злорадно взвизгнула:       — Да, у него папаша из этой грязи!       Северус окинул их всех прохладным взглядом и холодно произнёс:       — Может быть, я и полукровка. Но зато я принёс вашему Господину информацию, о которой не подозревает ни один из вас.       — Не дерзи, выродок! — зашипел на него Макнейр. — Ты что о себе возомнил?       Северус пропустил его слова мимо ушей и смело взглянул Тёмному Лорду в глаза.       — Вот как? — удивился Тёмный Лорд.       — Я слышал, что мракоборцы слишком активно вмешиваются в ваши дела, — дерзко сказал Северус. — Появляются из ниоткуда в тот самый момент, когда вы совершенно их не ожидаете. А вы знаете, откуда они так точно узнают о ваших планах?       Северус сделал паузу. В зале повисла мёртвая тишина. Некоторые пожиратели в недоумении переглянулись.       — Откуда же? — прошептал Тёмный Лорд, вглядываясь в лицо отважного юноши.       — Я знаю, что два года назад Дамблдор проводил с вами переговоры, глупо надеясь таким образом остановить вас, — информирующим тоном проговорил Снейп. — Вспомните, когда он с вами говорил, не доводилось ли вам выпускать из рук волшебную палочку?       Узкие зрачки Тёмного Лорда медленно расширились. Уродливое лицо вытянулось, готовое вот-вот узнать нечто невероятно важное. Все пожиратели, как один, уставились на Снейпа. Их лица выражали изумление и шок от того, что какой-то малец не только посмел так дерзко разговаривать с их Господином, так ещё не будучи пожирателем раздобыл для него какую-то ценную информацию.       — Я так понимаю, выпускали, — подытожил Северус, видя немую реакцию Тёмного Лорда. — У меня есть достаточно веские основания полагать, что в тот момент Дамблдор наложил на вашу палочку заклятие донесения. Всякий раз, когда вы колдуете, ваши заклинания отображаются в каком-то артефакте, который хранится у Дамблдора либо в штабе мракоборцев. Вот поэтому они и успевают так быстро реагировать на ваши действия.       Тёмный Лорд широко раскрыл глаза. Северус отчётливо увидел, как в них на долю секунды промелькнул испуг. Тёмный Лорд схватил свою палочку в обе руки и внимательно осмотрел её. Его длинные тонкие пальцы медленно прокрутили палочку вокруг своей оси. Узкие зрачки считали каждый её миллиметр. Внезапно Тёмный Лорд расхохотался. Это был самый жуткий смех, который Северус когда-либо слышал — леденящий душу, пронзающий самое сердце. Пожиратели с ужасом уставились на своего Господина. Тёмный Лорд просмеялся, и его рот расплылся в широченной улыбке.       — Потрясающе, — в его ледяном голосе уловилось едва заметное изумление. — Что же натолкнуло вас на такие «веские основания»?       — Я подслушал разговор Дамблдора с министром магии и сделал кое-какие выводы.       — Прекрасно, — с удовлетворением прошептал Тёмный Лорд. — Прекрасно.       Он встал из-за стола. Пожиратели зашевелились. Тёмный Лорд прошёл вдоль них, ловя на себе изумлённые взоры, и подошёл к Северусу. Вблизи он оказался выше его почти на полторы головы, и Снейп впервые ощутил страх.       — Вы очень умный молодой волшебник, Северус — сказал ему Тёмный Лорд. — Вы оказали мне огромную услугу. Дайте вашу руку.       Северус обомлел. Этого просто не могло быть!       Тёмный Лорд требовательно выставил ладонь. Чувствуя, как от волнения его начинает трясти, Северус протянул ему левую руку. Из-за спины Тёмного Лорда юношу сверлили около тридцати пар изумлённых глаз, отказывающихся верить в то, что сейчас произойдёт.       — Засучите рукав, — мягко попросил Тёмный Лорд.       От волнения пальцы не слушались, но Северус выполнил просьбу. Тёмный Лорд взял его левую руку и повернул предплечьем вверх. Затем занёс волшебную палочку и прикоснулся её концом к коже. Кожу сразу обожгло так, словно к ней приложили раскалённый прут. Северус стиснул зубы и приложил усилия, чтобы не зажмуриться и не выдать боль. Тёмный Лорд начал бормотать. Кончик палочки забродил по предплечью Снейпа. От прикосновений кожа стала темнеть и бугриться. Северус с ужасом вытаращился на свою руку, с трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть от боли. На предплечье вырисовывался рисунок — чёрный череп, изо рта которого выползала змея. Тёмный Лорд отнял палочку, и рисунок посерел, став бледным, словно многолетняя татуировка.       — Прикоснитесь к метке волшебной палочкой, — сказал Тёмный, отпуская руку Снейпа.       Северус осмотрел татуировку и поднёс к ней свою палочку неровной правой рукой. От прикосновения палочки татуировка вновь резко почёрнела и стала жечь; змея зашевелилась и поползла, обвивая череп. В этот же момент все пожиратели за столом засуетились и стали хватать себя за руки, засучивая рукава и проверяя свои собственные метки. У всех они оказались такими же чёрными.       — Этого не может быть! — пронёсся по толпе ошеломлённый шепот. — Так быстро стать пожирателем!       — Добро пожаловать в наши ряды! — торжественно объявил Тёмный Лорд. — Встречайте своего нового соратника.       Северус упал на колени, не помня себя от шока и счастья, и поцеловал край мантии Тёмного Лорда. Ноги не слушались. Поднявшись, Северус кое-как доплёлся до стола, где двое пожирателей — один пожилой, чьего имени он не знал, другой — ещё пять минут назад ржавший над ним Розье — сразу предложили ему пустой стул.       — Прежде чем вы разделите с нами стол, — донёсся в спину голос Тёмного Лорда, — я хочу, чтобы вы уяснили ещё кое-что.       Северус покорно обернулся. Тёмный Лорд расплылся в ледяной улыбке.       — Вы принесли мне очень ценную информацию, Северус. Я вам безмерно за неё благодарен. Из вас выйдет достойный пожиратель смерти. Я уже вижу, что вы готовы служить мне верой и правдой. Но чтобы у вас не возникло соблазна передумать, хочу показать вам, что я делаю с теми, кто отказывается от своих слов.       Он поднял палочку и нацелил на Северуса.       — Круцио.       …Снейпа ломало и крутило уже второй час подряд. Горло горело так, будто в него воткнули раскалённый нож. Вместе с горлом горели и давно зажившие раны: почти не заметные шрамы на плече от когтей оборотня-Люпина, швы на ноге от нападения в девяносто первом году собаки. Но страшнее всего — горела и метка. Проверить, какого она цвета, Снейп не мог. От боли он ничего не видел, в глазах мерцали сине-зелёные вспышки.       Приступ закончился так же внезапно, как начался. Тяжело дыша, Снейп безвольно растянулся на кровати, весь мокрый от пота и обессиленный. Судя по светло-грязному оттенку серого за окном, было уже около полудня. Дотянуться до будильника и проверить время не хватало сил. Северус всё ещё вздрагивал от судорог, а в глазах всё плыло, смешиваясь в одно сплошное расплывчатое пятно.       На первом этаже уже в третий разрывался телефон. Снейп смутно догадывался, что его опять потеряли в библиотеке, и был почти уверен, что на этот раз его точно уволят. Ему было всё равно — он слишком устал от боли и позывов, чтобы думать ещё и о средстве заработка. Когда очередной телефонный звонок стих, Северус подкатился к краю кровати, свесил ноги и с большим трудом принял вертикальное положение. В висках мгновенно запульсировала тянущая боль. Снейп согнулся пополам и опустил голову на колени, обхватив её руками. Посидев так с минуту, он дождался, когда боль отступит, медленно распрямился и выставил левую руку. Метка была красной. Северус осторожно ощупал горло. На ощупь шрамы на шее показались вспухшими. Снейп упёрся руками в матрас и с трудом встал.       Дойти до ванной стало настоящим испытанием. Волшебник уже и забыл, как полгода назад перемещался по дому вот так, полуползком, обтираясь о каждую стену, цепляясь за всё подряд и делая передышку через каждые пару шажков. Когда Снейп наконец-то достиг цели и рванул на себя дверь ванной, его сразу выворотило на пол. Зелёным. Опять зелёным. Тяжело дыша, Северус опёрся плечом о дверной косяк и, вытерев рот тыльной стороной ладони, уставился пустым взглядом на растёкшуюся по полу жижу. В глубине воспалённого мозга шевельнулось смутное замечание, что желудочная жижа стала более прозрачной по сравнению с той ядрёно-зелёной гадостью, какая лезла из него летом. К дальнейшим умозаключениям мозг оказался неспособен. Снейп неуклюже переступил жижу, дотянулся до борта раковины и, подтянув себя, с жадностью припал к крану. На счастье, желудок не стал исторгать воду. Утолив жажду, Снейп грузно свалился на край ванны и вновь согнулся пополам. Время замерло. Он не знал, сколько времени так просидел: может пять минут, может целый час. В голове было пусто, а в жилах не осталось ни капли энергии.       Прохладный душ немного освежил его. Северус даже нашёл в себе силы переодеться в чистое, принять лекарства и убрать с пола жижу уничтожающими чарами. Однако спуск вниз по лестнице быстро вернул его в первоначальное состояние. Когда Снейп доковылял до кабинета, то ощущал себя так, будто его и в самом деле пытали Круциатусом. Преисполненный усталостью, он безвольно рухнул на диван и провалился в бред. В бреду ему опять приснились пожиратели смерти и жуткий обряд инициации, в котором Тёмный Лорд испытывал его на прочность. Тогда Снейп выстоял и быстро нашёл в себе силы сесть за стол под изумлённые взгляды и аплодисменты старших соратников. Каким он же тогда был идиотом…       Его пробудил очередной звонок, на этот раз в дверь. Северус приоткрыл глаза и некоторое время лежал на животе, прислушиваясь к звукам из коридора и блуждая рассеянным взглядом по комнате. Пейзаж за окном из светло-серого превратился в просто серый, что свидетельствовало о том, что было уже часа два или три. Звонок повторился. Северус нехотя поднялся и посидел, чувствуя себя разбитым. Наконец встал и, шатаясь, зашаркал в коридор. От слабости он даже не вооружился волшебной палочкой, но даже если бы и взял её, то совершенно точно не смог бы защититься, так что его голыми руками могли хватать хоть пожиратели, хоть мракоборцы, хоть кто-либо иной, кто поджидал его за дверью.       Отперев дверь, Снейп толкнул её чуть сильнее, чем нужно, из-за чего потерял равновесие и чуть не вывалился на улицу. Рефлекторно схватившись за дверной косяк, он поднял голову и увидел перед собой своего сына. Джеймс Сайрус стоял на расстоянии, будто только что отскочил от резкого рывка двери, и глядел на него с озабоченным выражением лица. Снейп прислонился к косяку и вяло проворчал:       — Я тебя сколько раз просил звонить перед приходом?       — Я звонил! — воскликнул Джеймс. — Ты чего трубку не берёшь? Ты в порядке? — в его голосе отчётливо различилась тревога.       Северус неопределённо мотнул головой.       — В порядке. Иди домой. Ты сейчас вообще не вовремя.       И он потянул дверь на себя, желая закрыть её, но тут его снова качнуло. Он бросил дверную ручку и прислонился к стене, чтобы не упасть. Джеймс сразу же перехватил инициативу и зашёл в дом. Гнать его прочь было уже бесполезно. Снейп со смиренным безразличием поплёлся обратно в кабинет.       — Пап, что с тобой?       Снейп доплёлся до своего лежбища. Сел, закрыл глаза и бессильно откинулся на спинку дивана.       — Ничего. Старая травма беспокоит.       — Может, тебе врача вызвать? — настойчивым тоном предложил Джеймс.       Северус открыл глаза и отыскал ими подростка. Мальчишка остановился справа от дивана и взирал на него сверху вниз с крайне обеспокоенным видом. В последний раз на него так смотрели лет в шестнадцать, когда он лежал в больничном крыле после своего наиглупейшего шпионажа за Люпином. Тогда Северус целых три дня провалялся в бреду из-за разодранного в клочья плеча, отчего мадам Помфри даже порывалась отправить его в Святого Мунго.       — Не надо никого вызывать, — прошептал он, глядя на сына. — Не волнуйся, пройдёт. У меня так уже было.       Он попытался улыбнуться. Джеймс вытянул руку и коснулся его лба.       — У тебя температура.       «Правда?» Снейп чувствовал себя настолько разбито, что уже не различал, что именно вызывало такое состояние.       — Ничего, пройдёт. Иди домой.       — Ты лекарства какие-нибудь принял? — настойчиво спросил Джеймс, игнорируя просьбу.       Снейп слабо покивал. Мальчишка нахмурился.       — И часто у тебя такое бывает?       — Пару раз в месяц. Не волнуйся, скоро пройдёт.       Северус прекрасно осознавал, что его голос звучит слишком вяло и монотонно, а во внешнем виде, должно быть, так и сквозит отчаянное: «Нихрена оно не пройдёт!». Но длительный приступ так измотал его, что изображать из себя здорового у него не получилось бы, даже если бы на дворе опять стоял май, а от его притворства зависел бы исход войны.       Джеймс подошёл к столу и приподнял крышку пустого котла.       — Ну, и где твои лекарства? — буркнул он, не обнаружив в котле зелья.       — Наверху.       Джеймс закрыл котёл и заглянул в чуть выдвинутый ящик с баночками ингредиентов. Снейп слишком ослаб, чтобы одёргивать его за дурную привычку везде совать нос, поэтому просто закрыл глаза и закинул голову. Боль наконец отпустила виски, но в горле до сих пор жгло. В желудке неприятно ныло после обильной рвоты. К кручению добавилось посасывание от голода: он ничего не ел со вчерашнего вечера.       — Тебе точно не нужен врач? Ты весь бледный.       Голос Джеймса прозвучал над самым ухом. Северус вздрогнул. Сын нависал над ним и глядел ему прямо в лицо. Снейп качнул головой и тяжело выдохнул:       — Раз уж ты пришёл… Свари мне рис. Там, на кухне, банка. Во втором шкафчике. Слева от плиты.       Джеймс сразу засуетился и кинулся в кухню. Через мгновение оттуда донёсся скрип открывающихся дверец. Снейп поймал себя на мысли, что его сын стал первым человеком, у которого он попросил помощи. А главное, какой? Приготовить пожрать! До чего довела проклятая болезнь!       Волшебник не успел поругать себя за то, что из-за своих глупых страхов так и не дошёл до больницы Святого Мунго. Джеймс принёс ему банку с рисом и уточнил, его ли надо сварить, с комментарием: «Ну, мало ли, вдруг это яйца каких-нибудь магических муравьёв?». Через ещё минуту мальчишка вернулся снова, теперь уже с вопросом, подключен ли к плите газ.       Несмотря на ярую приверженность Снейпа к волшебному миру, газовый баллон у него всё же имелся, хоть он им и не пользовался, предпочитая создавать над плитой магическое пламя. Баллон уже десятый год ждал своего часа под раковиной, соседствуя с мусорным ведром и пирамидой из пустых стеклянных банок, на долю которых выпала роль «когда-нибудь пригодиться». Получив объяснение, где взять баллон, Джеймс вернулся на кухню и вскоре уже вовсю гремел там манипуляциями с плитой. Снейп предпринял попытку встать, чтобы помочь ему. Напрягать сына подключением к плите маггловского баллона, когда есть волшебная палочка, сильно било по самоуважению. Но организм оказался иного мнения: стоило Северусу подняться на ноги, как его шатнуло с такой силой, словно кто-то наложил на него дезориентирующее заклятье. Мужчина рухнул обратно на диван и сдавленно выругался, чувствуя себя беспомощным ничтожеством.       — Разобрался с плитой? — вяло крикнул он в потолок.       — Да!       Снейп зажмурился. В мышцах запульсировала тупая боль, которая, словно волна, то накатывала, то отступала. Обезболивающее на основе клубней анредеры уже не глушило её с такой же эффективностью, как месяц назад. Северус выругался на себя за то, что не приготовил другое. Обезболивающие нужно было обязательно чередовать: к одному и тому же зелью организм быстро привыкал, из-за чего обычной дозы переставало хватать. Снейп попытался подсчитать, достаточно ли у него ингредиентов для другого обезболивающего, в основу которого входили щупальца растопырника. Голова не соображала.       Из коридора раздались торопливые шаги. Голос Джеймса оповестил его: «Вот рис». Снейп очнулся от полудрёмы, кое-как сел, оперевшись спиной на подлокотник, и взял протянутую миску.       — У тебя там ещё курица лежит, — сказал Джеймс. — Принести?       Снейп мотнул головой. После такого тяжёлого приступа нужно было молить Мерлина, чтобы больной желудок принял хотя бы рис. Рис оказался слишком горячим. Северус подул на него, чтобы остудить. Обильный пар над миской зародил на периферии сознания расплывчатую мысль, которая пока не могла обрести чёткую форму.       Несмотря на сосущее ощущение в желудке, как такового аппетита не было. Снейп без желания проглотил несколько ложек риса. Джеймс сел рядом и с отрешённым видом принялся рассматривать корешки книг на полках. Северус уже не первый раз ловил себя на мысли, что ему нравится профиль мальчишки. В его совместном со Скарлетт творении всё было настолько органично, что даже клювообразный нос, за который его самого когда-то дразнили, Джеймса украшал, делая похожим на хищную птицу. Хотя он и без клюва был птицей: изящной, лёгкой, с невесомым скелетом, гибкими конечностями, проворными движениями. Природа одарила Сайруса-младшего всеми качествами, какие так ценились в магии: ловкостью, изворотливостью, быстротой реакции. Если бы только в нём можно было пробудить магию… Нормальную магию, а не тот компьютерный бред, который Джеймс культивировал в себе в попытке обуздать легилеменцию.       Поев немного, Снейп протянул миску сыну.       — На, поставь туда.       — Больше не будешь? — удивился Джеймс, очнувшись от размышлений.       Снейп покачал головой и лёг на спину. Джеймс поставил миску на стол рядом с пустым котлом и горелкой.       — Чай тебе сделать?       — Да.       Джеймс двинулся в коридор.       — Погоди, — Снейп нахмурился.       Джеймс с вопросительным видом остановился в дверях. Северус поднял голову и кинул взгляд на горелку. Та мысль, что всё это время крутилась на уме бесформленным облаком, внезапно приняла форму.       — Ты как плиту зажёг?       В лице мальчишке отобразилась озадаченность. Джеймс помолчал, рассеянно пялясь перед собой, и заторможено выдал:       — Спичками.       — Какими спичками? — резко спросил Снейп. — У меня нет спичек.       Джеймс похлопал глазами.       — Ну… — он помялся.       Снейп смерил его суровым взором.       — Куришь?       Джеймс поджал губы.       — Ну, так… — он неопределённо покрутил рукой, — чуть-чуть.       — Давно?       — Ну… Нет, — Джеймс поймал его строгий взор. — Ну, полгода, может.       — Зачем? — жёстко спросил Снейп. — Это делает тебя круче в глазах окружающих?       — Нет, — мотнул головой Джеймс. — Просто… — он задумался, — просто однажды попробовал, и мне понравилось.       Северус хлестнул его ледяным взглядом.       — Только не надо читать мне мораль, что это вредно! — оборонительно выпалил Джеймс. — Я знаю.       — А я и не собираюсь говорить про вред, — холодно бросил Северус, — тем более, тебя это не сильно останавливает. Только вот мне казалось, что у тебя есть мозги. А их, оказывается, нет, раз ты не в курсе, что такое зависимость!       Джеймс сердито насупился и еле слышно процедил:       — Это не зависимость.       — Да неужели? — с ядовитой иронией воскликнул Снейп. — А что же это? Посмотри на свою мать! Она же и получаса без сигареты прожить не может! Сразу суетиться начинает, как будто у неё внутри горит. По-твоему, это не зависимость? Хочешь так же? Каждый час думать, где взять дозу?       — Вот только не надо сравнивать сигареты с наркотиками! — ощетинился Джеймс.       — А ты считаешь, что это не наркотик? По-твоему, если какое-то вещество не вызывает быструю смерть, значит его можно употреблять?       Джеймс промолчал. Снейп жёстко продолжил:       — Я, конечно, понимаю, что когда перед глазами каждый день такой пример, это начинает казаться нормой. Но неужели тебе так хочется подчинить свою жизнь этому дерьму? Заметь, я не говорю сейчас про физический вред. Возьмём к примеру твою мать. Не знаю, что её сподвигло, но она, наверняка, начинала, как ты — «по чуть-чуть». А потом её затянуло, и теперь она каждый день выкуривает по две, а то и три пачки. Каждый, сука, день! И ты, наверняка, лучше меня знаешь, что если пачка вдруг оказывается пустой, у неё сразу портится настроение. Да, она не впадает в безумство, как случается с алкоголиками, её не ломает, она продолжает соображать. Но при этом у неё внутри горит труба — не так сильно, как при ломке, но организм всё равно требует дозу. И чем дольше твоя мать эту дозу не получает, тем сложнее ей становится думать о чём-либо другом. Ты же легилемент, неужели ни разу не замечал, как в какой-то момент весь её мыслительный процесс сводится к одной единственной мысли: найти закурить? И ведь с тобой будет то же самое! Задумайся: твоё сознание периодически нарушается из-за того, что твой организм требует какой-то кусок дерьма! А требует потому, что ты собственноручно его на это дерьмо подсадил! Ещё и за собственные деньги. Тебе это надо?!       Джеймс не ответил. Его взгляд стал неподвижным и с сердитой обидой буравил дощатый пол.       — Что молчишь? — резко спросил Снейп. — Я тебя спрашиваю, тебе это надо?       — Нет, — процедил Джеймс сквозь зубы.       — Тогда какого хрена ты это делаешь?       — Да не знаю!!!       Мальчишка психованно вскинул голову и выскочил в коридор. Северус был абсолютно уверен, что сейчас раздастся рывок куртки с вешалки и хлопнет входная дверь. Вместо этого Джеймс протопал на кухню и чем-то там яростно хлопнул. Снейп опустил голову на подлокотник и закрыл глаза.       Неожиданный прилив бодрости, охвативший его во время гневной тирады, покинул его так же внезапно, как накатил. Тело снова налилось тяжёлой слабостью. Северус не мог объяснить, отчего последствия приступа до сих пор не проходили. Выждав почти полтора месяца, болезнь словно решила взять мощный реванш. Северус в сотый раз уколол себя за то, что так и не решился пойти в Святого Мунго. В глубине сознания мелькнула мысль отправиться туда прямо сейчас. Снейп дёрнулся, желая вскочить и поскорее трансгрессировать, но мысль тут же померкла, покрывшись липким, въедливым сомнением. Страх раскрыться, как плесневый гриб, мгновенно опутал ослабленное болезнью сознание. Северус уложил голову обратно на подлокотник и снова закрыл глаза.       — Вот твой чай!       Сердитый голос Джеймс буркнул над самым ухом. Мужчина вздрогнул. Джеймс дёрганно схватил стоявшую около стола табуретку, установил её рядом с диваном напротив его головы и со стуком поставил кружку.       — Спасибо, — выдохнул Снейп.       Мальчишка сел на кресло и насупленно промычал: «Угу».       — Ну, хватит уже, — бросил Северус. — Я, между прочим, тебе добра желаю. О будущем твоём беспокоюсь.       — Не надо обо мне беспокоиться, — буркнул Джеймс. — Как-нибудь сам разберусь.       — Разберёшься, как же.       Джеймс вспылил:       — Блин, пап, чего ты прицепился! Да, согласен, курить вредно. Больше не буду.       — Вот только не надо делать мне одолжений, — огрызнулся Снейп. — Своя башка должна быть. Кстати, что ты позавчера на набережной устроил?       — А что я устроил? — вытаращился Джеймс.       — Что ты за похабщину там пел?       — Какую похабщину? — Джеймс уставился на него с искренним непониманием.       — Про изнасилования.       — Чего? — Джеймс вылупился. — А-а-а, ты про эту. А чё такого? Нормальная песня! Люди хоть узнали, что у Нирваны другие песни есть. Надо было что ли «Smells like teen spirit» по сотому разу петь?       — И поэтому из всего их репертуара ты решил выбрать самое скандальное?       — А что там скандального-то? Это вообще такая метафора.       — Да? А про мужика, который бьёт стёкла в домах, тоже метафора?       — Э-э-э… ну, как бы да, — Джеймс развёл руками. — Слушай, я не понимаю, что тебя так возмутило!       — Как минимум то, что у тебя в каждой песне либо про демонов, либо про наркотики, — жёстко сказал Северус.       — Ну, во-первых, не в каждой, — с дипломатическим видом заявил Джеймс, — а во-вторых, если я про это пою, это не значит, что я сатанист или что-то там употребляю. И вообще, — он вскинул голову, — я не понимаю, откуда у людей твоего возраста такая мания демонизировать рок-музыку! Между прочим, Black Sabbath — это твоя молодость!       — Чего? — оскорбился Снейп.       — Ну, они ж как раз начали активность в семидесятых, — объяснил Джеймс. — Мама их тоже слушала, но она же не сошла с ума!       В этот момент в окно что-то ударило. Джеймс вскочил и, обернувшись, воскликнул: «Сова!». Северус завозился на локтях и с трудом принял полусидячее положение. Джеймс открыл окно и запустил птицу в кабинет. Сова — здоровенная ушанка — сделала виток над комнатой, шумно плюхнулась на стол и бросила перед собой свёрнутую в трубочку газету. Джеймс хотел взять её, но сова зашипела и, закрыв газету крыльями, требовательно выставила вперёд лапу.       — Заплатить надо, — сказал Снейп.       — Чем?       Северус спустил ноги на пол и сел. От смены положения в голове зашумело. Он поморщился и растёр виски пальцами.       — Там, в комоде возьми, — он вяло махнул в коридор. — Один кнат. Такой, бронзовый.       Джеймс кинулся в коридор. Раздался звук выдвигающегося ящика, непродолжительная возня, и вскоре мальчишка вернулся в комнату с несколькими мелкими монетами в руках.       — Этот? — он показал Снейпу одну из монеток.       Северус кивнул. Джеймс подошёл к сове и озадаченно протянул ей кнат.       — В мешочек положи, — устало подсказал Снейп.       Получив оплату, ушанка освободила доступ к газете и вылетела в окно. Джеймс прижался к стеклу, чтобы проследить, как она улетает. Затем схватил газету и развернул.       — «Ежедневный пророк. Специальный выпуск», — прочитал он вслух. — А что, что-то случилось?       — Полгода со дня победы.       Джеймс полистал газету.       — О, про очкастого пишут.       Северус едко скривил губы.       — Куда же без него.       Джеймс остановился на одной из страниц и зачитал:       — «День памяти погибшим начался с возложения цветов к мемориальному обелиску на хогсмидском кладбище. Перед началом церемонии Гарри Поттер обратился к присутствующим с пламенной речью, в которой ещё раз подчеркнул, что победа над тёмной стороной является результатом неустанного труда десятков волшебников и волшебниц и что именно их действия определили исход финальной битвы».       — Про что ещё пишут? — раздражённо перебил Снейп.       Джеймс просмотрел центральный разворот.       — Про благотворительный концерт: «…начался с обращения Поттера к собравшимся…» — так, это уже было. Вот: «Певица Селестина Уорлок искренне поблагодарила всех, кто прибыл на её концерт, и заверила, что все деньги, вырученные от продажи пластинок и сувенирной продукции, будут направлены в фонд больницы Святого Мунго». Вот ещё, про министра магии…       Джеймс почитал выдержки из разных статей. Северус слушал в пол-уха. Почти вся информация в новостях была уже по сто раз обмусолена в предыдущих выпусках. Джеймс дочитал статью про встречу министра магии с МакГонагалл и перелистнул страницу. Его взгляд скользнул по строкам и вдруг оцепенел.       — Па-ап…       — Что?       Мальчишка поднял голову и с каким-то сомнением проговорил:       — Тут про тебя.       Снейп вздрогнул. От неожиданности в груди похолодело и бешено заколотилось сердце. Он напрягся и со сдавленным волнением выдавил:       — Что там пишут?       Джеймс пробежался глазами по статье. Его лицо стало серьёзным, губы сжались в тонкую ниточку.       — Ну? — нетерпеливо выпалил Снейп.       — Пишут, что ты убил человека…       Северус рванулся с дивана и выхватил из его рук газету. Статья содержала его фотографию прошлого года и заголовок: «Сволочь, герой или жертва? Споры продолжаются». Северус торопливо прочитал статью:       «Второе мая, унёсшее с собой несколько десятков жизней, не стало исключением и для самого противоречивого участника Второй магической войны — Северуса Снейпа. Начавший как преданный пожиратель смерти, Снейп погиб от руки Сами-Знаете-Кого в битве за Хогвартс в Визжащей хижине. В первые часы после Победы гибель этого человека считалась абсолютно заслуженной, ведь мы все запомнили его как хладнокровного убийцу директора Альбуса Дамблдора и захватчика власти над Хогвартсом. Напомним, что именно убийство профессора Дамблдора позволило Снейпу мгновенно взойти на вершину гнусной иерархии пожирателей смерти и стать правой рукой Сами-Знаете-Кого. Однако, откровения, которыми позднее поделился с нами единственный свидетель его гибели — Гарри Поттер — в корне перевернули представления об этом человеке.       Многим до сих пор кажется непостижимым, что на протяжении почти семнадцати лет, со дня первого падения Сами-Знаете-Кого и вплоть до полной победы, именно Снейп являлся ключевой фигурой в борьбе против тёмной стороны, выступая тайным агентом профессора Дамблдора и под прикрытием снабжая аврорат ценнейшей информацией о планах Сами-Знаете-Кого. Однако в июне 1997 года расстановка сил поменялась. Профессор Дамблдор был убит своим же информатором во время первой атаки Хогвартса пожирателями смерти, после чего Сами-Знаете-Кто стремительно захватил власть, закрепив своих людей сначала в школе, а после — в Министерстве магии.       Скандальное убийство Альбуса Дамблдора по-прежнему вызывает наибольшие споры. Как заверяет сам профессор Дамблдор, вернее теперь уже его портрет, это убийство было полностью спланировано им же самим, и именно его собственная гибель стала одним из решающих шагов на пути к победе.       — Решиться на смерть стало одним из самых трудных испытаний как для меня, так и для моего исполнителя. Северус до последнего отказывался становиться моим палачом. Однако я не устану заверять вас, что моя смерть была лишь вопросом времени. На тот момент я уже был смертельно болен, поэтому в доживающем состоянии принёс бы Хогвартсу и всему магическому миру скорее страдания, нежели уверенную победу. Моя смерть, естественная или насильственная, в любом случае привела бы к немедленному захвату Хогвартса пожирателями смерти, поэтому я решил, что бразды правления непременно должны перейти человеку, который являлся главным просчётом Тома Реддла. Как видите, план сработал на двести процентов. Реддл был до последнего уверен, что ставит на должность нового директора школы своего верного слугу, тогда как на самом деле его «правой рукой» оказался всецело мой человек, благодаря которому нам и удалось не только защитить подопечных Хогвартса от произвола со стороны захватчиков, но и помочь (пусть уже тайно) Гарри Поттеру и членам Ордена феникса собрать всю необходимую информацию для победы над Реддлом.       Слова профессора Дамблдора подтверждает и Поттер.       — Для меня стало огромным шоком узнать, что профессор Дамблдор сам спланировал собственное убийство. Я не перестаю поражаться, насколько при всей трагичности был гениален его план. Мы все считали Снейпа предателем и все желали ему не меньшей смерти, чем Реддлу. Но сейчас по прошествии нескольких месяцев я особенно чётко понимаю, что именно благодаря деятельности Снейпа ученики и преподаватели Хогвартса смогли пережить те ужасы, какие творились в школе на протяжении прошлого года. Я также не перестаю поражаться, какой же смелостью и выдержкой обладал Снейп. Своим поступком он добровольно обрёк себя на всеобщую ненависть, однако он не только выстоял, но и продолжал бороться до самого конца, пусть его настоящие действия были и не видны. Мне очень жаль, что я так поздно понял истинную роль Снейпа в этой войне, и не смог выразить ему мои уважение и благодарность лично.       Несмотря на несомненный авторитет Победителя и приведённые профессором Дамблдором доказательства противоборствующей позиции Северуса Снейпа в битве, мнения на счёт его личности по-прежнему разнятся.       Наиболее осторожную реакцию высказывает министр магии, в прошлом глава Ордена Феникса, Кингсли Бруствер.       — Я прекрасно помню, что в последние месяцы состояние здоровья профессора Дамблдора оставляло желать лучшего. Но несмотря на то, что я всецело убеждён, что он [Дамблдор] был и остаётся величайшим гением магической стратегии, меня до сих пор не покидает чувство, что с этим убийством что-то не так. Да, некоторые стратегические решения профессора Дамблдора оказывались провокационными и вызывали у непосвящённых (да даже у нас) массу вопросов. Но эти решения работали, и самое главное — практически без потерь. Однако якобы спланированное убийство самого себя вызывает у меня настолько противоречивые чувства, что порой мне кажется, что из-за болезни профессор Дамблдор не до конца отдавал себе отчёт. Мы уже никогда не узнаем, что происходило с Директором в тот печальный период, но лично я могу сказать только одно: если профессор Дамблдор действительно пребывал в не совсем здравом уме, Северус Снейп непременно должен был это заметить (а зная его, я абсолютно уверен, что он заметил) и постараться уберечь Директора от необдуманных поступков.       Директриса Хогвартса Минерва МакГонагалл возражает министру магии, заверяя, что профессор Дамблдор до последнего всецело отдавал отчёт своим действиям. Более того, профессор МакГонагалл сообщает, что почти готова признать героизм своего предшественника, однако она не спешит превозносить Снейпа так же, как это делает Поттер.       — Снейп был одним из самых сложных в общении людей, с которыми мне довелось работать. Мне до сих пор кажется очень неоднозначным решение профессора Дамблдора держать этого человека на позиции профессора Хогвартса. Наша школа всегда ставила своей задачей воспитывать в учениках высокоморальные качества. Однако Снейп был несколько иного мнения. Я нисколько не умаляю его профессионализма по части зельеделия, но я прекрасно помню, с какой охотой Снейп поощрял распри между Слизерином и другими факультетами. Его стремление удовлетворить за счёт учеников какие-то свои личные амбиции не только создавало нездоровую напряжённость между факультетами, но ещё и способствовало культивации на Слизерине нездоровых идей, которых придерживался как основатель факультета Салазар Слизерин, так позднее и Сами-Знаете-Кто. Поэтому я считаю, что Снейп отчасти несёт ответственность за то, что ряд наших выпускников в итоге сделал неправильный выбор.       Профессор МакГонагалл также отмечает, что по-прежнему не готова признать Снейпа законным директором Хогвартса, а потому выступает против предложения Поттера разместить в кабинете директора его портрет…»       В статье приводилось ещё много цитат его бывших коллег и некоторых членов Ордена феникса. Высказывания профессора МакГонагалл были самыми мягкими, но в общем и целом все остальные участники опроса сходились на том же мнении: насколько неоценим был вклад Северуса в победу, настолько кошмарна была его личность. Снейп дочитал статью до конца. Нескончаемый пересказ событий недалёкой давности мигом заставил его окунуться в тот страшный год: он вспомнил долгие обсуждения своей миссии с Дамблдором, его чудовищную просьбу; вспомнил исполнение договора…       Северус медленно поднял голову. Джеймс стоял на том же месте, около кресла, и буравил его сверху вниз немигающим взглядом. Снейп ожидал, что сейчас произойдёт вторжение, но мальчишка продолжал молча сверлить его, не принимая никаких действий. Наконец, медленно произнёс:       — Ты убил… этого деда?       Снейп ощутил, как к горлу подкатывает ком. Сделав глоток, он хрипло выдавил:       — Да.       Его напрочь сбивало с толку, что мальчишка не проявлял эмоций. Просто стоял и смотрел. Без отторжения, без испуга. Сухим считывающим взглядом. Как у следователя. Северус не выдержал и с нажимом выговорил:       — Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.       Джеймс присел на подлокотник кресла. Его взгляд стал отрешённым и некоторое время неподвижно таращился в пустоту. Северус пытался определить его чувства по выражению лица, но это было всё равно, что глядеть на маггловскую фотографию. Джеймс поднял на него глаза.       — Ты поэтому его всё время вспоминаешь?       Снейп ожидал чего угодно, но только не такого вопроса.       — Да, — гулко выдохнул он.       — Ты же говорил, что никогда никого не убивал.       — Я тебя обманул.       Северус не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так мерзко. Джеймс помолчал, рассеянно пялясь в одну точку. Затем тихо произнёс:       — Как ты его убил?       — Тебе действительно хочется знать?       Джеймс не ответил. Его взгляд, такой же сухой и считывающий, как у матери, задумчиво поблуждал по его лицу. Снейп отвернулся и нехотя ответил:       — Я убил его непростительным заклинанием.       — Получается, он как бы сам тебя попросил? — в шокированном голосе Джеймса послышалось недоумение.       — Да.       — Чтобы все думали, что ты за тёмных?       — Да.       — И ты согласился?       Снейп резко обернулся.       — Да! Там же ясно написано!       От злости и нервов в глазах потемнело. В памяти отчётливо вырисовался последний облик Дамблдора. Астрономическая башня, ночь. Отчаянный вопль Поттера: «Он доверял вам!». Да, доверял. Поэтому и доверил то, что разом перечеркнуло всю его жизнь. Хотя она и раньше-то была перечёркнута…       Снейп не понимал, почему его сын почти не реагировал. В сравнении с тем же Поттером у него-то как раз был миллион оснований орать и гневаться хотя бы на то, что Снейп утаил от него столь чудовищный факт своей биографии. Шутка ли — узнать, что твой отец убийца, пусть и по неволе?! Но Джеймс по-прежнему молчал с таким странным лицом, будто в его голове шла напряжённая мыслительная работа. При этом подросток даже не пытался влезть в его воспоминания — его пальцы покоились расслабленными на коленях.       Прошло несколько минут, прежде чем Джеймс опять заговорил. Его голос звучал медленно и ровно, но в глубине всё же улавливалось сильное потрясение.       — Получается, этот дед попросил тебя убить его, чтобы все думали, что ты за тёмных, но на самом деле ты был за светлых и как бы шпионил внутри тёмных, так?       Северус молча кивнул.       — А ты не мог отказаться?       Северус кашлянул. От нервов в глотке всё пересохло.       — У меня не было другого выбора.       — Почему?       — Я дал слово. Я обязан был делать то, что мне скажет Дамблдор.       — Но ведь тебя могли посадить! — с изумлением воскликнул Джеймс.       Снейп отвернулся. Видеть эти пытливые изумрудные глаза было настоящим мучением.       — Да, могли, — прохрипел он. — Но это был единственный способ заставить Тёмного Лорда поверить, что я всецело на его стороне. Только так я смог втереться ему в доверие и взять ситуацию под частичный контроль. Если бы Тёмный Лорд отдал позицию директора кому-нибудь другому, жертв было бы больше. Перечитай слова Дамблдора, он же всё подробно объясняет.       Джеймс взял газету и с напряжённым видом погрузился в статью. Его глаза беспокойно запрыгали по строкам.       — Почему про этого Дамблдора пишут так, будто он до сих пор жив?       Снейп хрипло кашлянул, прочищая горло, прежде чем ответить.       — Потому что это интервью даёт его портрет. Дамблдор сделал его перед своей смертью и наделил его своим поведением и частью своих знаний. Поэтому портрет может озвучивать мысли, которые Дамблдор высказывал бы, если бы был жив.       Джеймс уставился на него с полнейшим непониманием. Снейп тяжело вздохнул.       — Если тебе так будет проще, можешь считать, что в портрете заключена часть души Дамблдора, благодаря которой его портрет ведёт себя как живой человек.       Ещё утром Северусу бы и в голову не пришло, что можно сравнивать говорящие хогвартские портреты с крестражами. Но шок от того, что его преступление вскрылось сыну таким кошмарным образом, высосал из мужчины всю энергию, поэтому объяснять ещё и про портреты стало бы сущей пыткой.       Джеймс пошелестел страницами газеты.       — Тогда почему другие по-прежнему считают тебя подонком? Ведь Даблдор же сам признался, что это была его идея! Раз он такой авторитет, они должны понять, что ты не виновен.       Снейп тихо прошептал, качая головой:       - Не знаю.       Он и правда не знал. Вернее, знал, но не понимал другого. Что именно Дамблдор поведал окружающим за пределами газеты? Раскрыл ли он главный секрет: почему Снейп из одного из перспективнейших пожирателей смерти так внезапно переквалифицировался в его самого преданного помощника? Можно было сколько угодно ругать Северуса за скверный характер и за педагогический непрофессионализм. Даже за те преступления, которые он был вынужден творить на директорском посту. Но за обобщёнными, прохладными воспомнаниями МакГонагалл и других коллег о том, каким дрянным человеком он был по натуре, скрывалось нечто иное. Будто они знали о нём что-то ещё, что отягощало и без того полную чашу весов с его грехами и не позволяло перевесить той, на которой располагался его вклад в победу.       «Неужели они знают о пророчестве?»       Дамблдор не мог, не мог рассказать! Даже в состоянии портрета Директор прекрасно помнил, как сильно Северус противился раскрытию этой тайны. И когда раскаявшийся пожиратель поклялся служить Дамблдору верой и правдой, тот так же клятвенно пообещал ему никому ничего не рассказывать. Не мог же Дамблдор нарушить обещание? Он ведь всегда оставался в первую очередь высокоморальным человеком, поэтому сдержал бы обещание даже тогда, когда Снейп якобы почил с миром. Тогда откуда они узнали?       «От Поттера…»       — Па-ап?       Снейп очнулся.       — Почему они считают тебя подонком?       Наглая морда Поттера медленно растворилась в сознании, сменившись пестротой книг на полке шкафа перед диваном. В висок ударил сверлящий взгляд сына. Джеймс всё ещё сидел на подлокотнике кресла и с требовательным видом ждал ответа.       — Потому я был слишком большой сволочью, — тихо отозвался Снейп, неотрывно глазея на книги. В мозгах пульсировали обрывки мыслей и воспоминаний, которые никак не получалось собрать в единое целое.       — Но ты же это делал по просьбе этого деда!       Снейп резко повернул голову.       — Я много чего делал помимо просьб! — он оскалил зубы.       Джеймс просканировал его внимательным взором. Северус с вызовом уставился мальчишке прямо в глаза. «Давай же! Считай меня! Почему же ты не считывашь?»       Джеймс не считывал. Отложил газету. Встал. Прошёлся по комнате. Остановился у окна и выглянул на улицу. За окном уже сгущались сумерки, и в горящем окне соседнего дома надоедливо мелькал телевизор.       — Мама знает?       От этого вопроса сердце Снейпа упало камнем. Нет, не знает. Конечно, не знает. А ведь он прекрасно осознавал, что рано или поздно всё это вскроется, когда впервые рассказывал Скарлетт о своём прошлом! Прекрасно осознавал, что обречёт себя на мучения, когда придётся перед ней объясняться! Но рассказать Скарлетт об убийстве тогда оказалась тонка кишка.       Северус уже шестой месяц мучился вопросом, от чего после всех передряг, какие выпали на его долю, так резко превратился в такого труса. Он же всю жизнь был очень смелым, не сказать — отчаянным человеком. Ведь только такой мог решиться сначала прийти на службу к Тёмному Лорду, а потом предать его; прийти к Дамблдору с повинной и признаться ему в самом страшном преступлении; явиться к Тёмному Лорду снова, когда тот похоронил его ещё заочно, и силой слова убедить его в своей преданности; несколько лет играть в ярого пожирателя, не выдавая своего настоящего лица, а потом открыто обречь себя на роль убийцы и в одиночку продолжить борьбу, когда все вокруг мечтали растерзать его; отыгрывать роль до конца в Визжащей хижине, всеми фибрами чувствуя, что это были его последние минуты… Нет, Северус был до нездорового смелым человеком. И эта смелость так измотала его нервы, так истощила работавший на пределе мозг, что Снейп сломался. Сломался настолько, чтобы был готов изворачиваться и бежать от самого себя как угодно, лишь бы никто больше не видел его искалеченную душу.       Не дождавшись ответа, Джеймс отвернулся от окна. Его пытливые ядовито-зелёные глаза ударили Снейпу прямо в лицо. Северус вздохнул, собираясь с силами, и выдавил:       — Я не смог рассказать ей, что я убийца. Она знает, кем я был раньше и какова моя роль в войне. Но об этом убийстве ничего не знает.       Джеймс помолчал.       — Ты боялся, что она тебя бросит?       «Мерлин, у него ещё хватает сил беспокоиться об этом…». Снейп не ответил. Как же глупо было признаваться в этом даже себе. Джеймс глядел на него так, словно хотел пробурить насквозь. Снейп хрипло выдохнул:       — Ты сам-то? Что думаешь?       Пронзительный взгляд Джеймса рассеялся и бесцельно побродил по комнате.       — Пока не знаю. Надо обдумать, — он заломил пальцы. — Это всё очень неожиданно. Вернее, я о чём-то таком догадывался… — он хрустнул суставами. — У тебя очень циклические мысли. Но я не думал, что ты… на самом деле…       Несмотря на видимое спокойствие Джеймса, Северус не мог не заметить того глубочайшего потрясения, которое скрывалось в душе подростка. Волшебник с трудом проглотил ком в глотке.       — Прости, что не сказал сразу. Я… не смог. Не хотел разочаровывать…       Джеймс несколько раз рассеянно покивал. Его лицо стало отрешённым, словно мыслями он находился глубоко в себе. Джеймс вскинул голову и, оперевшись руками о подоконник, уставился в потолок.       — Значит, то воспоминание, где он стоит на балконе… Помнишь, ты меня тогда сильно выбил, и я сознание потерял? Это то самое? Ты его там убиваешь?       Северуса не переставало поражать то, с какой интонацией Джеймс это говорил. Словно не выпытал про преступление, которое совершил его отец, а пытался прояснить для себя не до конца понятую тему по какой-нибудь защите от тёмных искусств.       — Ты очень проницателен, — слабо выдохнул Снейп.       В коридоре зазвенел телефон. Звонок раздался так неожиданно, что в первые несколько секунд показался оглушительным, и оба неприятно вздрогнули. Снейп сгруппировался, собираясь встать с дивана, но Джеймс его опередил и выскользнул в коридор.       — Да, мам, это я… Ага… Ну, скоро, наверное… Хорошо, зайду.       Северус с тревогой вслушивался в его реплики. Несмотря на деланную будничность, голос Джеймса звучал грустно, слегка надломленно. Снейп с готовым смирением ждал, что сейчас мальчишка скажет: «Мам, а ты в курсе, что мой отец — убийца?». Вместо этого Джеймс положил трубку и вернулся в комнату. Остановился по середине, посмотрел на него и отвлечённо сказал:       — Мама звонила.       — Я уже понял.       — Мне домой пора, — взгляд Джеймса остановился на его горле. — У тебя на шее красное. Вот здесь, — он показал на себе.       — Ничего, пройдёт.       Снейп упёрся руками в диван и кое-как встал. От долгого лежания в неудобной позе тело не слушалось, и в первое мгновение мужчину вновь зашатало. Джеймс протянул ему руку. Снейп отмахнулся и, придерживаясь за шкафы, заковылял в коридор. Джеймс вышел за ним. Северус доплёлся до кухни, склонился над раковиной и стал пить прямо из-под крана.       — Там ещё рис в кастрюле остался, — раздался голос Джеймса из-за спины.       Снейп поднял голову и увидел на плите кастрюлю. К её дну тонким слоем прилип рис, который Джеймс не доложил, когда приносил ему в миске. Снейп обернулся. Джеймс стоял в дверях и наблюдал за ним с пустым лицом. Северус опёрся о столешницу кухонного стола и посмотрел сыну прямо в глаза.       — Послушай, — он тяжело выдохнул. — Я понимаю, что ты, наверное, сейчас в шоке от того, что узнал про меня. Может, даже в ужасе. Я прекрасно тебя понимаю и не хочу оправдываться. Но пойми, я не мог поступить иначе. Мне пришлось, — он с нажимом сделал акцент на последнем слове. — Эта война… Знаешь, на войне очень трудно определить, какое решение окажется правильным. Я до последнего надеялся, что мне не придётся… его убивать. Когда он меня попросил… я сам был в таком же шоке, как ты сейчас. Но он как будто знал, что скоро наступит его конец. Он всегда всё знал наперёд. И когда этот момент настал, я не имел права ему отказать.       Джеймс просканировал его пустым взглядом и мрачно хмыкнул:       — Зачем он вообще попросил об этом именно тебя?       — Потому что… — Снейп сглотнул, — я сам вызвался быть исполнителем всех его планов. Я идеально подходил на роль шпиона и убийцы — был единственным человеком, у которого оставались связи с Тёмным Лордом. Я ведь пришёл к Дамблдору от него, когда… отрёкся от этого. Дамблдор решил, что если его убью именно я, Тёмный Лорд уверится в моей полной преданности и наделит меня какой-никакой властью. Так и случилось. Тёмный Лорд назначил меня новым директором, благодаря чему мне и удалось сделать так, чтобы хотя бы в школе всех окончательно не переубивали. Я был в курсе всех планов Тёмного Лорда и информировал о них… этого, Поттера. И мракоборцев — типа вашей полиции. Тайно, конечно. Никто не догадывался, что вся информация исходит от меня.       Снейп перевёл дух. Джеймс стоял неподвижно и буравил его немигающими глазами.       — Понимаю, с твоей стороны то, что я делал, всё равно выглядит как преступление, — продолжил Северус. — И я не оправдываюсь. Но пойми: на войне всё не так, как в обычной жизни. Там… порой приходится убивать. Потому что иначе жертв станет ещё больше. Прости, что тебе пришлось узнать об этом не от меня лично, а из газеты. Я, честно, хотел об этом рассказать, но… боялся. Ты ведь пришёл в мою жизнь так случайно. У меня больше никого нет кроме тебя и твоей мамы. Я очень не хочу вас потерять из-за… моего прошлого.       Он сглотнул. Говорить было трудно. Джеймс всё также пялился на него, и Снейп искренне не понимал, почему до сих пор не чувствует вторжения. Левая рука, которой Джеймс обычно щёлкал, безвольно висела вдоль его тела, а правая покоилась в кармане джинсов. Джеймс помолчал, глубоко думая о чём-то своём. Наконец, медленно произнёс:       — Надо это как-то переварить.       — Конечно, — закивал Снейп. — Я всё понимаю.       Джеймс плотно сжал губы и с неуверенным видом сделал шаг назад, в коридор. Северусу показалось, будто Джеймс опасался поворачиваться к нему спиной. Хотелось сказать ему что-нибудь, чтобы расстаться в хороших отношениях, но подходящих слов не находилось. Да и о каких хороших отношениях теперь могла идти речь?       Поколебавшись, Джеймс неуверенно произнёс:       — Ну, я пойду, да?       — Конечно.       Джеймс развернулся и затопал в прихожую. Северус отстранился от столешницы и зашаркал следом, чтобы проводить его. В прихожей мальчишка проверил содержимое своего рюкзака и, убедившись, что ничего не оставил, стал натягивать куртку. Снейп наблюдал за ним из конца коридора, не решаясь подойти близко. На душе было до невыносимого тошно. Хотелось проораться, объясниться ещё раз, в пятый, в десятый раз. Взять в конце концов палочку и вычистить у Джеймса из памяти эту проклятую статью. Но Снейп держался, смиренно ожидая, когда его сын соберётся и покинет его дом возможно навсегда. Перед глазами крутились воспоминания из недавнего прошлого. Мальчишка застегнул куртку и взялся за дверную ручку. Северус очнулся от наваждений и окликнул его:       — Джей?       Мальчишка обернулся.       — Не говори пока Скарлетт, — тихо попросил Снейп. — Я сам ей расскажу.       Джеймс молча кивнул и вышел за дверь.

***

      Утром Северус проснулся со страшной головной болью и настолько выжатый, словно накануне его заставили пробежать марафон. С большим трудом он заставил себя подняться с подушки и достать из тумбочки лекарство. Головная боль прошла быстро, минут через пять, а вот слабость не отступала, поэтому мужчина позволил себе полежать, чувствуя себя больным и совершенно беспомощным.       Физическая немощность компенсировалась нездоровой мозговой активностью. Вчерашний разговор с Джеймсом начал прокручиваться в памяти чуть ли не сразу, стоило Снейпу продрать глаза. Пока он лежал в ожидании прилива сил, голову успели посетить десятки мыслей. Северус ругал себя за малодушие, за то, что утаил от Сайрусов преступления, в которых должен был сознаться сразу же, как только они узнали, кем он является на самом деле. Сайрусы доверились ему не меньше, чем Дамблдор, а он сначала умолчал, что волшебник, потом — что тёмный волшебник, теперь — что ещё и убийца. Да, по неволе. Да, ради всеобщего блага. Но разве это должно иметь большую разницу для сотрудницы маггловского аврората и её сына? А Снейп с самого начала думал только о себе. Так увлёкся удовлетворением собственных потребностей, что полностью наплевал на чувства этих людей и вместо того, чтобы раскрыться полностью и позволить Сайрусам сразу определиться, хотят ли они знать его такого, сначала привязал их к себе, а теперь ломал свой первичный образ, каждый раз представая во всё более отвратительном виде.       Больше всего Северусу не давало покоя то, с каким бесстрастием Джеймс воспринял убийство Дамблдора. Его довольно ровная реакция шла настолько вразрез с тем бичеванием, какое вылилось на Снейпа со стороны большей части магического населения, что казалась до пугающего подозрительной. Любую другую реакцию всеобщий предатель воспринял бы беспрекословно: и отвращение, и обвинения во лжи, и нежелание его больше знать и видеть. Но вот это задумчивое «надо это как-то переварить» не укладывалось ни в одну из привычных Снейпу моделей поведения. Сам Северус не мог назвать убийство Директора однозначным преступлением. Дамблдор решился на гибель по своей воле и даже в этом безумном поступке как всегда оказался до гениального прав. Только вот пятнадцатилетнему пацану такие директорские игры разума были неизвестны, поэтому он должен был увидеть в этой военной стратегии такое же преступление, какое увидел Поттер и все остальные. И даже хотя в статье было чёрным по белому написано, что Снейп оправдан, убийство Дамблдора всё равно оставалось убийством, которое должно было вызвать у подростка бурю эмоций. Только вот эмоций почему-то не было.       За душевными терзаниями волшебник провалялся в постели около часа. Он лежал бы и дальше, но о себе всё настойчивее заявлял пустой желудок. Прошлым вечером мужчина так и не поужинал. Снейп заставил себя вылезти из кровати, одеться, умыться, спуститься в кухню. На плите его дожидалась кастрюля с крепко прилипшим ко дну рисом. Северус отскоблил на тарелку, сколько смог, достал из холодильника отстатки курицы, которые лежали там уже третий день, и заварил крепкий кофе. Долгожданная сытость несколько взбодрила его, и он, вспомнив, что сегодня будний день, начал собираться на работу.       В библиотеку Снейп трансгрессировал через силу. В теле всё ещё курсировала дикая слабость, голова была забита мыслями о вчерашней статье. Лишённого магической работы зельедельца мотивировало только то, что ему надо было на что-то жить и что других источников дохода (кроме помощи миссис Блэкхол) он пока не нашёл.       Двухчасовое опоздание на работу оказалось не самой большой проблемой. Когда Снейп вошёл в читальный зал, за кафедрой его встретил крайне недовольный Боб Браун, который с сердито-торжественным видом объявил, что его уволили.       — Мистер Холлоу так и не смог вчера до вас дозвониться, поэтому решил найти нового сотрудника. Я с ним согласен. У меня все ваши внезапные больничные тоже уже вот тут вот сидят! Я между прочим вчера хотел загород поехать, так меня из-за вас сюда вырвали!       Боб Браун ещё долго пыхтел, пока Снейп дожидался мистера Холлоу у двери его кабинета. Когда заведующий пришёл и с таким же рассерженным видом пригласил Северуса в кабинет «для серьёзного разговора», волшебник плотно закрыл за собой дверь и достал палочку.       На обработку памяти мистера Холлоу Снейпу потребовалось около десяти минут. Раньше ему не доводилось заниматься столь глубокой корректировкой маггловского сознания, поэтому пришлось действовать медленно и очень аккуратно, чтобы случайно не сделать из бойкого старика маразматика. Северус стёр мистеру Холлоу воспоминание о своём прогуле и заменил его на новое, в котором якобы исправно просидел в библиотеке весь прошедший день. Затем подчистил документацию, уничтожив приказ о своём увольнении и подправив записи о своих больничных в графике дежурств. Убедившись, что мистер Холлоу снова рад его видеть, Северус спровадил его из библиотеки, заставив «вспомнить» о каком-то срочном деле дома, и вернулся в читальный зал, где занялся мистером Брауном. Вторая обработка памяти прошла гораздо быстрее, и через пять минут довольный жизнью Боб Браун тоже шагал домой, совершенно не помня ни об испорченном выходном, ни о том, что сегодня утром вообще был в библиотеке. Ближе к полудню в библитеку пришла мисс Холлоу, и Снейп с удовольствием отполировал свои новые навыки ещё и на ней.       Когда все сотрудники библиотеки были околдованы и волшебник остался в книгохранилище наедине с собой, он снова погрузился в мрачные размышнения. Возвращение себе статуса библиотекаря не вызывало ни малейших положительных эмоций. Снейп сделал это лишь потому, что увольнение застало его врасплох, и он оказался попросту не готов вот так внезапно остаться не у дел. Прокрутив в памяти своё проживание в Коукворте, Снейп с горечью осознал, что так и не приблизился к цели закрепиться в магическом мире под видом индийского зельедельца. Ему удалось заполучить всего одного клиента, да и тому требовалась помощь всего раз в месяц. Правда, Целиус Блэкхол недавно подкинул ему ещё одного, но этот второй вызывал у осторожного зельедельца сомнения. Связываться с Малфоями Снейпу категорически не хотелось.       Северус обдумал, кому ещё мог бы предложить свои услуги. Кроме мистера Блэкхола о «друге покойного двойного агента» больше никто не знал, поэтому без надёжной рекомендации его альтернативная личность мало кого могла заинтересовать. Кто в здравом уме решит обратиться за зельем к неизвестному волшебнику, да ещё и с такими «друзьями»? Тусоваться же в каком-нибудь «Дырявом котле», заявляя о себе направо и налево, казалось опасным. Снейп подозревал, что после войны в волшебном мире царила повышенная бдительность, поэтому какому-нибудь особо подозрительному магу вполне могло взбрести в голову сообщить о появлении незнакомца в аврорат. На это косвенно указывал и мракобрский рейд, который Северус лично засвидетельствовал накануне Хэллоуина.       Можно было ещё раз напомнить о себе Хагриду. Этот болван, наверняка, не отказал бы в рекомендации человеку, которому понравились его соплохвосты. Но Хагрид проживал на территории Хогварста, а значит, находился под присмотром МакГонагалл. А учитывая, как МакГонагалл высказывалась на счёт Снейпа, его внезапно объявившийся «друг» мог вызвать у неё желание устроить ему какую-нибудь проверку.       Не найдя безопасного варианта набрать клиентуру, Северус вновь вернулся к мысле о Малфоях. В их ситуации одно было ясно точно: Нарцисса уже пыталась выйти с ним на контакт, а значит уже была готова к сотрудничеству. Северус напряг память и припомнил ингредиенты, которые она покупала. Их сочетание использовалось в мобилизирующей настойке — лекарстве, которое применяли против нейропаралитических проклятий. Снейп вспомнил, каким в последний раз видел её мужа. Их последний разговор состоялся как раз перед тем, как зельеделец отправился на смерть в Визжащую хижину. Тогда Люциус не показался ему подбитым, значит проклятьем в него запустили уже позже. Каким именно, не понятно — лекарство назначали против нескольких.       Снейпу доводилось варить мобилизирующую настойку однажды. Тогда он ещё находился на службе у Тёмного Лорда. С тех прошло много лет, а зелье подверглось ряду модификациям. О последней писали в «Новом зельеваре» в августе девяносто пятого: вместо солодки голой предложили использовать солодку щетинистую — её сок лучше схватывался с отваром корня болиголова. Северус припомнил, что записал рецепт нового варианта зелья в тетрадь, которую так и оставил дома.       Мужчина достал из ящика чистый лист и набросал для Нарциссы черновое письмо. В нём указал, что узнал о её просьбе от мистера Блэкхола, и предложил встретиться на нейтральной территории. Перечитав черновик, он прикинул, насколько безопасной будет такая встреча. Отправлять письмо в любом случае следовало первым и из своего дома. Только так обратная сова могла принести ему ответ. Светить свой настоящий адрес было довольно опрометчиво, однако свободных денег у Снейпа не имелось, иначе он давно бы снял дешёвую квартирку в другом городе и вёл бы все рабочие дела оттуда.       Чтобы обезопасить себя на случай, если Нарцисса каким-то образом узнает адрес, Северус написал ещё одно письмо себе самому, в котором «разрешил мистеру Брауну в любой момент приходить в свой дом, если тому понадобится жильё или зельедельческая лаборатория». В голове сразу же родилась соответствующая легенда: из-за долгого проживания в других странах мистер Браун лишился на исторической родине постоянного жилья, поэтому перед приездом обратился к своему другу с просьбой у него пожить.       Отложив письма, Снейп откинулся в кресле и выдавил мрачную ухмылку. До чего же он себя довёл! Ещё утром всячески отказывался от сотрудничества с Малфоями, а сейчас даже написал им письмо.       Все твои проблемы решаются одним махом. Идёшь в Министерство магии и…       «Нет! Пока нет».       Снейп выбрался из-за кафедры и прошёлся по книгохранилищу.       Вернуться в волшебный мир было бы гораздо проще, не будь у него сына. К всеобщей неприязни Северус давно привык. К тому же портрет Дамблдора, похоже, тщательно занимался обелением его репутации, что давало шанс на менее болезненное возвращение к магической жизни. Но, чёрт возьми, как же не хотелось опять погружаться в эту давящую атмосферу, когда каждый первый пялится тебе в спину, мечтая выкрикнуть вслед какое-нибудь проклятье. Даже в свете открывшейся правды таких желающих вряд ли сильно поубавилось — Снейпа было за что ненавидеть и без шпионских игр. И даже если мнение большинства поменялось, двойного агента всё равно ждало сверление сотни глаз, теперь уже с вопросами о его миссии и личной жизни; ещё неизвестно, что там наговорил за пределами газет этот гадёныш Поттер. К Снейпу наверняка бы сразу прицепились люди из Министерства, возможно даже из аврората. Заставили бы объяснить, какого чёрта он с Дамблдором устроил в Хогвартсе. И как же не хотелось опять всё это вспоминать, об этом говорить. Северус ведь только-только начал жить как нормальный человек. Только-только узнал, что в мире есть люди, которые не шарахаются от него, как от прокаженного, а наоборот — хотят любить его. И как бы сильно он не страдал без привычного мира, подвергать этих людей опасному вниманию из-за своего прошлого он просто не имел права.       Снейп остановился в секции юридической литературы. Взгляд сам собой зацепился за корешки книг, посвящённых уголовному праву. Любящая его женщина ещё не знала, что он совершил то, за что других она сажала за решётку. Снейп бы и не сознался, если б не проклятая статья. Отвратительнее всего было то, что об этом убийстве его сыну стало известно не из его уст, а из грёбаной газеты. В памяти вновь всплыла резкая перемена в лице Джеймса, когда он увидел эту злосчастную статью: шокированный взгляд, впившийся в страницу, стиснутые зубы. Конечно, Джеймс был в ужасе! Хоть и пытался это скрыть. Зачем скрывал? Почему не высказал всё, что думает? О чём он вообще думал в тот момент?       Снейп отдал бы всё, чтобы облегчить душу здесь и сейчас. Но прямого рабочего телефона Скарлетт он не знал, а вламываться в полицейский участок посреди рабочего дня и отвлекать её от дел было неприлично. У неё и без его дрянного прошлого хватало проблем. К тому же Скарлетт могла находиться где-нибудь на выезде — «на трупе», как она по-жаргонному любила выражаться.       Северус с трудом дождался окончания смены. Перед самым закрытием библиотеки в читальный зал очень не вовремя припёрся старик МакФест. Этот медлительный пенсионер и так раздражал Снейпа своей любовью по сорок минут колупаться над выбором книг, так тут ещё умудрился потерять не сданный томик произведений Хэмингуэя. Всё то время, пока Северус оформлял утрату в электронном каталоге, мистер МакФест шепеляво извинялся, по десятому кругу повторяя одни и те же оправдания. А затем, чтобы не платить штраф, принялся предлагать Снейпу истрёпанный сборник британских детективов взамен Хэмингуэю, утверждая, что эта книга ничуть не хуже и по его наблюдениям будет пользоваться даже бóльшим спросом. От магического отпора мистера МакФеста спало лишь то, что в библиотеку по каким-то своим делам вернулся заведующий и взял разрешение вопроса с постоянным читателем на себя. Снейп был счастлив наконец сбежать на улицу.       Первая мысль, которая его посетила, едва он оказался на свежем воздухе — что утренние магические манипуляции по возвращению себе работы совершенно того не стоили. Увольнение наоборот должно было стать толчком к решительным переменам, а он вместо этого опять засел в этом болоте. Однако когда Снейп трангрессировал домой и разложил на столе черновики писем Малфоям и самому себе, решимость немедленно уволиться немного остыла. Кроме Нарциссы и миссис Блэкхол других клиентов у него не было, как не было и доступа к деньгам на то время, пока он этих клиентов ищет. Не было у Снейпа и здоровья, чтобы как в молодые годы каждый день носиться по разным магическим местам и вынюхивать, где бы чем поживиться.       Северус уже устал ругать себя за то, что так медленно устраивал в магическом мире жизнь своего вымышленного коллеги. Положив на видное место черновики, чтобы заняться их доработкой позднее, зельеделец подошёл к телефону. Домашний номер Сайрусов он давно выучил наизусть. Пока в трубке тянулись протяжные гудки, Снейп мысленно просил, чтобы ответила именно Скарлетт. После вчерашних откровений говорить с Джеймсом опять было особенно трудно. Высшие силы его услышали, и вскоре голос любимой женщины звонко отозвался: «Алло?».       — Я хотел с тобой кое о чём поговорить, — серьёзно сказал Снейп после традиционного обмена дежурными репликами. — У тебя есть время встретиться сегодня или завтра?       — Да, конечно. Можешь телепортироваться ко мне сейчас, если хочешь.       Снейп отказался. Не хотелось второй раз оказываться под пристальным взором своего проницательного отпрыска. Скарлетт предложила встретиться через час у ветеринарной клиники недалеко от её дома. Предложение Северуса устроило — часа с лихвой хватало, чтобы продумать слова, которые он хотел ей сказать.       Около семи Северус материализовался на одной из наименее освещённых улочек Нортмура и отправился на поиски пункта назначения. Ветеринарная клиника располагалась в самом конце Академической улицы на огороженой кованым забором территории и представляла собой приземистое одноэтажное здание с буро-кирпичными стенами и стеклянными дверьми. За ней находилась детская площадка с лавочками и вытянутым земляным прямоугольником посередине, который в летние месяцы, вероятно, выполнял роль клумбы. Сразу за площадкой начинался парк, плавно перетекающий в густой лесок.       На улице плотной пеленой сгустились сумерки, и площадку окутывал полумрак, поскольку свет исходил только от двух фонарей на территории клиники. Северус выбрал одну из лавочек в углу площадки. Пока он неподвижно глазел на чернеющий лес в ожидании Скарлетт, его внезапно осенило, что именно в этом леске Лили в детстве любила собирать с родителями шампиньоны, о чём рассказывала ему, когда они только начали общаться. Один раз Лили даже пригласила Северуса съездить в этот лесок погулять, но он отказался. Кто бы мог подумать, что в те годы всего в каких-то семистах метрах от этой самой ветклиники жила другая рыжеволосая девочка на четыре года младше, которая, наверняка, тоже ходила гулять в этот лес и, может быть, даже пересекалась с Лили. Эта девочка жила здесь до сих пор; теперь уже женщина — красивая, успешная. И в отличие от Лили она до сих пор видела в Северусе нормального человека.       Приближавшийся цокот каблуков со стороны дороги мог принадлежать только Скарлетт, но Снейп до последнего не оборачивался. Цокот остановился в паре метров за его спиной, и зыбкий голос произнёс: «Севи?».       Снейп обернулся. Скарлетт стояла прямо за ним, облачённая в длинное чёрное пальто и засунув руки глубоко в карманы. Её волосы, обычно распущенные, были забраны в хвост, как на работе.       — Как у тебя дела? — спросила Скарлетт, обходя лавку. — Нормально себя чувствуешь? Джеймс сказал, что у тебя вчера был приступ.       При этих словах у Снейпа ёкнуло сердце. Насколько же это было за гранью его понимания, что мальчишка умолчал о преступлении, но поделился с матерью о состоянии его здоровья.       — Всё в порядке, — безэмоционально бросил Снейп.       Скарлетт села рядом и по-привычке потянулась к нему, чтобы приветственно поцеловать. Он жестом остановил её.       — Так о чём ты хотел со мной поговорить? — спросила Скарлетт, вежливо отстраняясь.       Снейп помолчал. На душе вдруг стало очень гадко.       — Хотел рассказать кое о чём. Из моего прошлого.       Северус глядел прямо перед собой, но краем глаза заметил, как Скарлетт слегка напряглась. Он достал из кармана сложенную вчетверо страницу со статьёй. Скарлетт покосилась на неё с интересом и примесью подозрительности.       — Ты же мне вроде уже всё рассказал.       — Не совсем… Я тебе рассказал только о далёком прошлом. Что был связан с преступным миром, потом в восемьдесят первом от него отрёкся, — Снейп сделал паузу и нервно провёл рукой по волосам. — Знаешь… Два года назад мне пришлось совершить ещё одно преступление. Мне кажется, ты должна о нём знать. Я убил человека. Дамблдора.       Он умолк. Скарлетт сидела к нему полубоком, и он чувствовал, как в висок бьёт её хищный взор. Снейп набрался смелости и повернул голову. Лицо Скарлетт было серьёзным, но никакого шока на нём не отображалось. Женщина просканировала его пристальным взглядом и с расстановкой проговорила:       — Так, хорошо. Почему тебе пришлось его убить?       Её голос звучал ровно, но в то же время пытливо. Северусу сразу вспомнились ощущения от допроса, когда он впервые встретил мисс Сайрус в «Весёлом мельнике», где давал ей показания.       Снейп рассказал Скарлетт про замысел Дамблдора; про то, как тот получил проклятье из-за крестража-кольца; про задание Драко Малфоя и то, как в голове Директора родился сей гениальный план. Скарлетт слушала очень внимательно, не перебивая. Когда Снейп закончил, она некоторое время продолжала молчать. Наконец спросила, ровным спокойным тоном:       — Почему ты решил мне в этом признаться именно сейчас?       — Потому что… — к его горлу подступил ком, — не смог раньше… А вчера Джей узнал.       Снейп развернул газетную страницу и сунул ей. Помолчал, затем поднял глаза и с отчаянием выпалил:       — Да, я сволочь! Специально умолчал, чтобы не… потерять вас. На мне же и так дерьма выше крыши! Ещё и это. Я бы ведь и дальше ничего не говорил, если бы Джей эту статью не увидел!       Скарлетт легонько хмыкнула. Северус приготовился, что сейчас она встанет и пошлёт его, как когда-то сделала Лили. Скарлетт взяла статью. Снейп зажёг палочку и дал ей в руки. Скарлетт с опаской взяла её и направила светящийся конец на страницу. Пока она читала, Снейп внимательно следил за малейшими переменами в её лице. У неё был удивительно спокойный, сканирующий взгляд. Как у сына. Чёртова горгулья, и почему с этими Сайрусами вечно всё было не так, как он привык?!       — Это единственное убийство, которое ты совершил? — спросила Скарлетт, дойдя до конца статьи.       Снейп замялся и сбивчиво ответил:       — Да. Наверное. Если не считать все смерти, к которым я причастен косвенно…       — Я имею в виду те, которые совершил ты лично.       — Тогда только это. Одно.       Скарлетт снова хмыкнула. Северус не понимал, как расценивать этот звук, но заранее настраивался на худшее. Скарлетт нахмурилась и вернулась к началу статьи. Её взгляд выборочно попрыгал по параграфам.       — Так этот Дамблдор жив или мёртв? Он тут интервью даёт.       Снейп объяснил ей про портрет. Скарлетт опять похмыкала.       — Джеймс поэтому вчера такой странный пришёл?       Её слова обожгли ему грудную клетку. Он поджал губы. Скарлетт просканировала его лицо.       — Я не хотел, чтобы всё вскрылось вот так, — прошептал Снейп. — Как он?       — Сегодня как обычно. А вчера пришёл весь такой задумчивый. Я спросила, что случилось. Он ответил, что у тебя был приступ.       Северус издал пустой смешок.       — А я ему ещё вчера мораль читал.       — Да? — Скарлетт вскинула бровь. — По какому же поводу?       Он вяло махнул рукой:       — Решил в отца поиграть, — он выдавил горькую усмешку. — А потом сова принесла эту газету. Джеймс прочитал, смотрит на меня с вопросом. А я сижу и думаю: как мне вообще теперь с ним общаться?       Скарлетт легонько фыркнула носом. Её рука держала палочку светящимся концом в землю, поэтому Северус плохо различал выражение её лица. Они погрузились в натянутое молчание.       В нескольких метрах от скамьи монотонно шелестел лес. Силы жёлтого света двух фонарей за спиной не хватало, чтобы достичь даже ближайших деревьев, и в темноте лесок казался бескрайним чёрным массивом. Снейп на мгновение перенёсся на два года назад: он бежит во мрак к Запретному лесу, позади пылают огни замка, а в спину вопит истошный голос: «Вы убили его!».       — Этого убийства можно было избежать? — неожиданно спросила Скарлетт.       Северус очнулся от наваждения и вяло развёл руками:       — Не знаю.       — Подумай.       Он нервно вздёрнулся:       — Зачем ты спрашиваешь?       — Я пытаюсь разобраться, — спокойно ответила Скарлетт. — Ты ведь признался нам, и что был тёмным волшебником, и про связь с преступной группировкой. А про это последнее преступление — нет. Почему?       — Не хотел, чтобы вы знали, что я ещё и убийца, — натянуто процедил Снейп.       — Да, но убийцы бывают разные.       Северус опешил.       — Ты совсем? Какая разница?       — Согласна, любое убийство — преступление, — нетерпеливо кивнула Скарлетт. — Но я задала конкретный вопрос. Это убийство можно было избежать?       — Я же сказал, я не знаю! — выпалил Снейп. — Дамблдор считал, что для победы на Тёмным Лордом это был единственно верный вариант.       — Ты мог отказаться его убивать?       — Нет.       — Почему?       Северус тяжело выдохнул и терпеливо повторил:       — Потому что я поклялся делать всё, что он прикажет.       — Зачем?       — Чтобы… — он запнулся, — чтобы искупить вину… перед той девушкой.       Скарлетт прищурилась. Её голос звучал сухо и бесстрастно, как на допросе.       — Что бы произошло, если бы Дамблдор умер своей смертью?       — Не знаю. Правда не знаю! — Снейп нервно вскинул голову и надломленно выдохнул, — зачем ты всё это спрашиваешь? Неужели так хочешь меня оправдать?       — Ты сам ко мне пришёл с откровениями. Я хочу понять логику вашего Дамблдора, — спокойно отозвалась Скарлетт.       — Логика в том, чтобы заставить Тёмного Лорда увериться во мне.       Скарлетт задумчиво потеребила между пальцев край своего пальто.       — То есть я правильно понимаю, что Дамблдор таким образом пожертвовал собой?       — Выходит, что да, — кивнул Снейп.       — Спорный способ победить. Но тогда тебе не за что себя винить.       Снейп промолчал. Сложно было объяснить Скарлетт, что глубоко в душе винил он себя совсем за другое. Скарлетт повернула голову и вгляделась в его лицо.       — Ты считаешь себя убийцей?       Снейп набрал в лёгкие воздуха, чтобы выпалить «да», и вдруг осознал, что не может ответить. Он не мог назвать себя убийцей в классическом понимании. Да, он убил. Но ведь Дамблдор сам об этом попросил.       — Я не знаю, — честно ответил Северус, бесцельно пялясь в темноту. — Я выполнял всё то, что он считал правильным.       Ответ её не удовлетворил. Скарлетт шумно втянула носом воздух:       — Хорошо, сформулирую по-другому. Как ты считаешь, с учётом того, что ты выполнял военную миссию, ты заслуживаешь оправдания или тебя в любом случае следует отправить за решётку?       — Как видишь, меня оправдали, — пусто усмехнулся Снейп.       — Да, но ты сам-то что про себя думаешь? Тебе ведь это убийство явно не даёт покоя. Нет, я не спорю, убить человека — это ужасно. Но всё же?       Он не ответил. Он уже ничего не думал.       — Я ведь к чему веду, — пытливо продолжила Скарлетт. — Он же тебя по сути вынудил. Поставил в такое положение, в котором тебе некуда было деваться.       — Я сам на это вызвался, — глухо ответил Снейп.       — Да, но неужели не было другого способа уничтожить этого вашего Лорда, или как там его? Вообще вся эта война… она очень странная. Да, вы волшебники, у вас очень маленькое сообщество. Но военные стратегии должны разрабатывать специально обученные люди, а не директор школы и его подчинённые.       — Дамблдор был больше, чем просто директором.       — Это не важно. Я считаю, что он всё равно не имел права так распоряжаться чужими судьбами.       Скарлетт умолкла. Северус не видел выражения её лица в темноте, но по тому, как она держалась, она казалась мрачной и опечаленной.       Ему было странно осознавать, что в его жизни впервые появился человек, который настолько не хотел осуждать его, что на полном серьёзе старался разобраться в мотивах его поступков. Обычно на него сразу навешивали ярлык, который зачастую не снимали даже после того, как узнавали его с какой-либо другой стороны. То, что Скарлетт пыталась понять его, зарождало в душе почти забытое чувство тепла, но вместе с тем доставляло боль. Северус всё равно считал, что поступил с Сайрусами нечестно.       Он повернулся к Скарлетт. Она сидела к нему боком, неподвижная, как статуя. Её рассеянный взгляд устремлялся в черноту леса. Снейп слегка кашлянул и тихо спросил:       — Джей тебе вчера вообще ничего не сказал про меня? Только про приступ?       Скарлетт вздрогнула и обернулась.       — Нет.       Снейп опустил голову и глухо пробормотал:       — Это так странно.       — Почему же?       Он горько хмыкнул:       — Узнать, что твой отец кого-то убил и никак не отреагировать. Разве не странно? Он же и мне ничего не предъявил. Сказал только, что хочет обдумать, — Снейп поглядел на Скарлетт. — Он, наверное, в шоке, да?       Скарлетт пожала плечами:       — Да нет вроде. Думаю, он понимает, что ты не настоящий убийца.       Северус оторопело вытаращился на неё. Скарлетт решительно развернулась к нему всем корпусом.       — Послушай, — она схватила его за руку, — я прекрасно понимаю, почему ты не хотел или, может, боялся рассказывать. Убить человека, даже ради того, чтобы спасти других — это в любом случае очень страшный, очень спорный поступок. Но есть такая вещь, как оперативная работа. В нормальном мире ей занимаются специально обученные полицейские. Мои коллеги тоже один раз внедряли такого оперативника в преступную банду. Помнишь про Вайнера? Вот в его банду наш сотрудник и внедрился. По легенде у него была своя маленькая наркоточка, но он решил начать работать по-крупному, поэтому и устроился к Вайнеру помощником. После этого он, как и ты, шпионил внутри их организации почти два или даже три года. Но все его действия были так или иначе согласованы с начальством; его старались по возможности подстраховывать, когда он выполнял какое-нибудь опасное задание. Поэтому для меня очень странно, что в вашем случае ты действовал совершенно один. Но то, что ты делал — это как раз и есть оперативная работа. Да, в ней иногда приходится совершать вещи, которые в обычной жизни и с точки зрения закона кажутся аморальными, но на то она и работа под прикрытием. Поэтому лично я не вижу в тебе преступника. У меня гораздо больше вопросов к этому Дамблдору, но так как я не знаю ваших законов, то не возьмусь сейчас его критиковать. Что касается Джеймса… — она сделала паузу и с нажимом произнесла, — я почти уверена, что он тоже понимает, что это была часть твоей миссии. Тем более, в этой статье всё подробно разъясняют. Если бы Джеймса это как-то задело, он бы вёл себя совсем по-другому. Это же ты его попросил ничего мне не рассказывать?       Северус плотно сжал губы и еле заметно кивнул. Скарлетт слабо улыбнулась.       — И он тебя послушался. Значит, он нормально к тебе относится.       Она отпустила его руку. Северус взглянул на неё с недоверием. Её долгие рассуждения о работе оперативника, оправдывающия все его действия, были как никогда близки к истине. Именно этим Снейп и занимался, хоть и не знал такого термина. Но при этом её оправдывающая речь настолько контрастировала с теми мнениями, какие высказывало на его счёт подавляющее большинство, что Северусу казалось, что в этом скрыт какой-то подвох. Будто ему намеренно вселяли надежду, чтобы потом резко столкнуть обратно в пропасть.       — Ответь мне честно, — сказал он серьёзно. — Как женщину, как мать, тебя вообще ничего не смущает?       Скарлетт скользнула взглядом по его лицу. Её глаза мерцали в отдалённом свете фонарей как две звезды.       — Смущает, — так же серьёзно отозвалась она. — Что ты так на этом зациклен.       Она вновь взяла его за руку. Северус только сейчас ощутил, какими горячими были её ладони, и осознал, как сильно замёрз. Ночной воздух насквозь пронизывался сырым холодом, которым тянуло из леса.       — Я хочу дать тебе один совет, — сказала Скарлетт тоном озабоченного целителя. — Ты, конечно, решай, как хочешь, но я настоятельно рекомендую тебе обратиться к психологу. То, что ты описываешь… То, что ты без конца об этом думаешь — это очень похоже на посттравматическое расстройство. Такое бывает у военных и вообще у людей, которые пережили катастрофу.       Её пальцы сжали его кисть крепче. В другой ситуации Снейп бы вырвался, но её мерцающий взгляд гипнотизировал его. Скарлетт придвинулась к нему ближе и уставилась прямо в лицо, забирая на себя всё его внимание.       — У меня есть бывший коллега, который тоже однажды убил, — зычным голосом продолжила она. — Правда, он сделал это случайно. Целился преступнику в плечо, чтобы обезвредить. Рука дёрнулась, и пуля попала преступнику в грудь. «Скорой» он не дождался. Экспертиза доказала, что это был несчастный случай, но коллега так и не смог себе этого простить. Уволился, запил. Потом долго лечился, — она погладила его руку. — Я тебе дам телефон врача, который ему помог.       Северус очнулся от её чар и напрягся.       — Не надо.       — Почему?       — Потому что не надо! — резко отрезал он.       Скарлетт открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого глубого вздохнула и с хмурым видом отпустила его руку. Встала, оправила сзади пальто и принялась шарить по карманам.       — Зря ты так, — бросила она. В её руках забелела пачка сигарет.       — Со мной всё нормально, — твёрдо сказал Снейп, наблюдая, как она чиркает зажигалкой. — Меня беспокоило, что ты меня не поймёшь. Но ты же поняла.       — Я-то тебя давно поняла, только вот приступы у тебя до сих пор не проходят, — сердито отозвалась Скарлетт.       — Они с этим никак не связаны. Это из-за змеи.       Скарлетт скептически фыркнула, всем своим видом показывая неверие, и затянулась. Северус встал со скамьи. Она отвернула голову и выпустила в сторону густой клубок дыма.       — Не кури, пожалуйста, — настойчиво попросил Северус, глядя, как она совершает вторую затяжку. — Смысл беспокоиться о моём здоровье и при этом гробить своё?       — Я не гроблю, — коротко отозвалась Скарлетт и отвернулась.       Её поведение напоминало ему поведение Джеймса. Она также внутренне сопротивлялась, когда ей напоминали о пагубности её привычки, хотя, в противовес сыну, в её протесте всё же улавливалось понимание вреда.       — Тебя сейчас что-то волнует? — спросил Снейп.       Скарлетт покачала головой.       — Нет. С чего ты взял? — в её голосе послышалась меланхолия.       — Ты всегда куришь, когда нервничаешь.       Она издала лёгкий смешок. Затянулась и ответила, выдыхая дым:       — Спасибо за наблюдательность, но сейчас я в порядке. Хотя с тобой никаких нервов не хватит, — она уколола его взглядом.       Снейп отобрал у неё сигарету и бросил на землю. Скарлетт улыбнулась ему, любовно заглядывая в глаза, и прислонилась к его груди. Снейп прижал её. Было так странно осознавать, что каких-то двадцать минут назад он был убеждён, что эта женщина больше не захочет находиться с ним рядом. Но она по-прежнему любила его, хотя узнала о его биографии уже столько мерзостей, сколько не было известно даже самому Дамблдору. Скарлетт вообще стала первым человеком, которому Северус доверил о себе так много. Порой его охватывал ужас от того, как глубоко он впустил мисс Сайрус в свою душу. Но дороги назад уже не было, и недоверчивый волшебник учился жить с этим фактом, что в мире есть человек, которому известны почти все его секреты.       Академическая улица покоилась в обволакивающем свете фонарей. Во многих домах приветливо горел свет. В некоторых окнах ещё мелькали люди, не окончившие вечернюю трапезу, где-то мельтешили включенные телевизоры. Везде царила атмосфера уюта и умиротворения.       Северус проводил Скарлетт до калитки её дома. Здесь тоже горел свет — плохо различимый из гостиной и угловое окно на втором этаже.       — Зайдёшь к нам? — предложила Скарлетт.       Северус вежливо отказался. Разговор по душам отнял слишком много энергии. Он не чувствовал себя готовым увидеть глаза своего сына.       — Спасибо, что выслушала, — сказал он, подводя Скарлетт к дому.       Она улыбнулась и прикоснулась губами к его виску. Снейп зажмурился. От её прикосновений в груди медленно растекалось тепло. Поласкав его висок, Скарлетт прошептала ему на ухо:       — Я всё равно дам тебе телефон. Пусть будет.       На этот раз Снейп не стал возражать.       Они распрощались, и Северус трансгрессировал к себе — пожалуй впервые твёрдо уверенный, что теперь в его жизни всё будет хорошо.