Любовь моя Всегда выходила мне боком Занозой под ноготь Жить мешает да больно вытащить Я жду когда загорится красный На пешеходном и никогда не шагаю Жалко водителей
Ледяные джинсы липли к ногам, плотно охватывали их. Ливень большими каплями барабанил по животу и груди, голова почти скрылась в потоке воды, видно было только лицо. Горошко расслабился, его будто не существовало, он растворился в грязных потоках, утекая в канализацию, где такому мусору, как он, и место. Пора вставать. Ранние пташки уже спешили куда-то на работу, машины деловых дядь и теть скрипели дворниками и разбрызгивали лужи на недовольных прохожих. Над студентом стояла чья-то высокая фигура, на ней, кажется, была толстовка Тихона и дорогущие белые кеды. Он был уверен, что видел её вчера. Что она там забыла? — Привет, моряк — почти пропел Ваня. — Ты чего тут разлегся? Горошко не слышал его. Он продолжал лежать в стремительном потоке ледяной дождевой воды, глупо пялясь в чёрные, словно бездна, игривые глаза. Парень тяжело вздохнул и обессиленно приподнялся, пошатнувшись на своих замерзших конечностях. Снова пустота. Ничего внутри. Абсолютно ничего. Истерика жёсткими волнами выбила из него все эмоции, оставила за собой лишь хрип, выходящий вместе с кашлем, насморк, озноб и тяжесть в бедной рыжей головушке. Похоже, парень заболел. Плохая была идея лежать посреди улицы ночью. — Я тут… Гуляю, — пробубнил Серёжа, стараясь выглядеть более непринуждённо. — А ты че тут? — Мыслительные процессы давались Серёже тяжело, составить слова в предложения было практически невозможно. — Я домой иду от… Э-э… Друга. Сейчас было совершенно наплевать на то, как запнулся Ваня и могло ли это что-то значить. В какой-то мере Горошко был тем ещё эгоистом, а, может, он просто не хотел лезть не в свое дело. Серёжа почувствовал взгляд, полный непонимания на себе, от этого немного поежился.Сколько раз клялся себе и стенам Не быть тяжестью, якорем Не цепляться за руки людей Начинаю гулять по кругу и кричать Не в первый раз сквозь тьму прожитых дней
— Может, тебе помощь какая нужна, или…? Давай в больницу поедем или домой тебя провожу, ты далеко живёшь? Последние слова эхом раздались в голове студента, где-то он это уже слышал. Мозги заскрипели, словно вата, пропахшая медикаментами, вспомнить никак не получалось, вместо воспоминаний в черепной коробке Сергея лился вязкий липкий мед. Далеко ли он живёт. Не так часто задают ему этот вопрос, на этой неделе он точно его слышал, но где… Тихон! Совершенно недавно его спрашивал об этом Тиша. Ваня будто перенимал у него привычки, так, по крайней мере, казалось Горошко тогда. Парень окинул взглядом толстовку, надетую Янковским, и снова заставил шестерёнки в своём мозгу жалобно заскрипеть. — Вань, а вы с Тишей в каких отношениях? — слегка некорректный вопрос со стороны Горошко, но это было важно, то, что нужно было узнать немедленно. Что-то, что откроет ему мировую тайну и поможет во всем разобраться. — Да ни в каких, дружим просто, дуркуем иногда, — на щеках Вани выступил явный румянец, его голос дрогнул. Врет. — Я тут… Не могу кое в чем разобраться. Поможешь?***
-… И я просто снова начинаю чувствовать себя все хуже и хуже. Он будто триггер. Постоянно, когда я вижу его, я понимаю, насколько он от меня далеко, когда он рядом. Ну, в смысле… Ну, ты понял, блин. Горошко притащил Янковского в свою квартиру. С замиранием сердца, он открывал дверь запасным ключом, боясь увидеть, что все, что происходило, было правдой. Хотя доказательством того, что это не было сном, были раны на ногах Серёжи, что от его постоянного хождения уже давно, наверное, разошлись и запачкали обувь Ромы и носки Сергея кровавыми пятнами. Ваню он попросил не снимать обувь, так как редкие осколки все ещё валялись тут и там. Он не мог подвергать опасности своего дорогого гостя. При разговоре он ни разу не упомянул имя Димы. Просто сказал, что есть один человек, из-за которого он чувствунт себя крайне паршиво, аж блевать от самого себя хочется. В сухую одежду Серёжа не переодевался — не видел смысла. Ну, простынет он, и что? Только умрёт быстрее, что в последнее время казалось не таким уж и плохим вариантом. Правы были люди, которых когда-то услышал Горошко: выговориться незнакомцу иногда проще, чем кому-то близкому. С Ваней он совсем знаком не был, даже хуже, чем с Тихоном. Хотя, с Тишей он хоть на площадке пересекался, а этого он видел несколько раз на каких-то вечерах или так, в компаниях. — Ага, а ты пробовал с ним поговорить? Мне кажется, вам просто не хватает немного понимания того, что происходит у вас двоих в головах. Разберитесь в ситуации, поболтайте. Окей, ты не хочешь называть это влюблённостью, но тебе ж лучше когда он рядом с тобой? В чем проблема просто обсудить? Ну откажет и откажет, тоже мне беда вселенского масштаба… — Я не могу. В смысле, могу, но… Как? Я приду. И просто замолчу. Это все, что я смогу сделать. — Горошко бормотал тихо и слабо, словно не хотел, чтобы его слышал кто-то ещё. — У вас же, ты говорил, общий друг есть, у которого ты живёшь. Попроси его пригласить его куда-нибудь. Может, даже к вам домой. Посидите, поговорите на кухне, может выпьете. Ваня был таким уверенным, будто знал абсолютно все об этом мире. Он словно всемогущий. Сможет ли он помочь ситуации Сергея? Несмотря на то, что слова Янковского Серёжа воспринимал пессимистично, в голову студента все же закрались некоторые идеи, которые он собирался воплотить в жизнь. Возможно, это были не самые лучшие его решения, но все же стоило попробовать. — Спасибо, Вань. Извини, я взвалил на тебя все проблемы свои, — Серёжа вздохнул. — Спасибо, что не отказался и реально помог.***
Сергей с Ваней просидели ещё пару часов, после чего Янковский, сильно торопясь на какие-то съёмки или еще что, ушёл из неприбранной и такой неприглядной квартиры Горошко. Парень выдохнул. Теперь у него был план, которого он собирался придерживаться. Все уже не казалось настолько грустным и безнадежным, он даже примерно представлял, что ему предстоит сделать. Студент плюхнулся на свою кровать, которую Тиша, прибиравшийся здесь, заботливо заправил, прямо в мокрой и грязной одежде. Почти разряженный телефон жалобно пропищал, оповещая о том, что пора бы подзарядиться. Горошко подключил его к питанию, но тут же залез в инстаграм. Первый аккаунт, который он на автомате посетил, был аккаунт Димы. У него, оказывается много нового появилось. Серёжа даже сам не заметил, как залип на его фотке, как снова залез в его профиль, но вскоре он увидел цветной кружок вокруг его аватарки. История. Диме с Лизой было очень весело, судя по их счастливым улыбкам. Они дурачились и беззаботно проводили время. Лиза совсем недавно приехала в Питер, пока Чеботарев тут временно жил. Сильнейший удар ревности пробил Горошко насквозь. Пальцы ломило, телефон выпал, приземлился прямо на грудь Серёже, который перекатился на бок и принял позу эмбриона, жмурясь от ломящей ребра распирающей его тоски. — Да какого хуя?! — парень бил рукой кровать, он зажал зубами покрывало, ставшее слегка влажным от его одежды, и начал рычать. — Почему-почему-почему-почему?!А я тонущий в иле Молча смотрел вокруг Я просто хотел Чтоб меня любили
***
Любовь моя Всегда выходила мне боком Ножом подставленным к горлу Еще не больно, но страшно выдохнуть Это беспомощность новорожденного Это табличка «нет выхода»
Неподвижное тело тупо валялось на двуспальной кровати и корчилось в жгучих судорогах. Суставы до ужаса сильно болели, словно конечности Горошко буквально разрывались от вечного напряжения, само тело горело изнутри. Парень с трудом разжал пальцы и челюсти. Горячие слезы уже давно текли по его щекам, но, не обращая на них внимания, Серёжа направился в сторону кухни. Взял с пола один из местами валявшихся осколков и приложил его снова к горлу. Еще некоторое время назад Сергей и подумать о таком не мог. Идея суицида ни в коем случае не привлекла его, она всегда казалась ему сумасшедшей и недопустимой, — являлся ли сам Горошко сумасшедшим и недопустимым? — но прямо сейчас он стоял тут и убивался из-за парня, который просто жил счастливо со своей женой. Без Серёжи. Видимо, Серёжа действительно никому не нужен. Абсолютно. — Не-ет, сука, — прошипел Горошко, скаля свои зубы. — Не-ет, блядь. Я нахуй так много старался, чтобы просто из-за тебя, мудака, ебнуться? Не дождёшься, скотина. Убрать руку с осколком от шеи было трудно, однако чистой ненавистью ко всей этой ситуации Серёжа справился. Где-то в глубине сознания засела неозвученная причина остаться ещё в живых, но понять её было крайне сложно — почти невозможно.Любовь моя Всегда выходила мне боком Сто шагов по болоту Необходима осторожность линий Но оступаюсь и падаю в воду
Давясь солёными слезами и нехваткой воздуха, Горошко, шатаясь, побрел в сторону выхода из своей квартиры. Оставаться сейчас одному было просто невозможно, поэтому, он решил вернуться в квартиру Ромы. Перед выходом он все же решил собрать в рюкзак все необходимые для себя вещи: сухую одежду, мыльнорыльное… Переодеваться все же не стал, хоть и бинты на ногах и руках противно хлюпали от воды и крови, что впитались в них.Я всего лишь хочу Чтоб меня любили*