* * * *
В течение двух последующих дней Гарри почти ничего не делал, кроме сна и приема пищи. Драко еще спал, а они со Снейпом все еще пытались наладить какие-то рабочие отношения. Римус приходил к ним несколько раз в день и передавал сообщения из Норы; одно из них было о предстоящем дне рождения, на который Гарри очень не хотел идти, но чувствовал, что должен. Он понимал, что все еще испытывает гнев на Дамблдора; для него война была огромной шахматной доской, где был Свет против Тьмы, и Гарри чувствовал, что каждый в ней был пешкой, готовой быть принесенной в жертву ради достижения конечной цели. «Что ж, — решительно подумал Гарри, — мы больше, чем просто жертвы в этой игре. Но если эта белая пешка пойдет ко дну, то я заберу черного короля с собой».* * * *
За день до своего дня рождения Гарри как раз заканчивал обедать, когда с удивлением увидел огромную снежную сову, бешено стучащую клювом в кухонное окно. Он запаниковал; предполагалось, что почтовые совы не могут проникать через защиту. Он быстро открыл окно, и сова влетела внутрь. Гарри с укором посмотрел на птицу — она сильно напоминала ему Буклю. Сова бросила на стол два письма, но не улетела, как это обычно делали почтовые совы. «Может быть, эта требует ответа», — подумал Гарри. Он взглянул на конверты; одно было адресовано Драко, а другое — ему. Проверив оба письма на наличие следов темной магии или каких-либо других сглазов или проклятий и не найдя их, он открыл свое и начал читать. «Уважаемый мистер Поттер, Это письмо, которое я никогда не думала, что буду писать. И все же я его пишу, потому что семья Малфой в долгу перед вами. И я не могу выразить вам свою благодарность за мужество, которое вы проявили, спасая моего сына. Нас с Люциусом держали в заложниках в нашем собственном поместье с помощью проклятия «Связывание тела». Его наложил Долохов. После его смерти мы были освобождены от него; к тому времени, когда мы принялись искать Драко, вам уже удалось сбежать. Нам так же удалось бежать из поместья, и сейчас мы скрываемся. Пожалуйста, передайте второе письмо Драко, когда он будет достаточно здоров, чтобы получить его. Сову зовут Геката, и мы желаем, чтобы она осталась с Драко. Это единственная сова, которая в настоящее время сможет позволить ему общаться с нами. Я уверена, что вам интересно, как ей удалось пройти через защиту. Геката — это кровная сова, то есть она может передавать сообщения между близкими кровными родственниками, несмотря на любые чары и охранные заклинания, какими бы сильными они ни были. Они распространены в самых старых чистокровных семьях и часто использовались во время войны или чрезвычайных ситуаций, как сейчас с Гекатой. Я смогла отправить это письмо вам только потому, что оно сопровождало письмо моему сыну. Еще раз, мистер Поттер, я передаю вам благодарность всей моей семьи. Пожалуйста, позаботьтесь о моем сыне, пока мы не воссоединимся. Нарцисса Малфой» Гарри еще раз перечитал письмо, испытывая облегчение от того, что родителям Драко удалось спастись. Он не особо задумывался о них, но сейчас ему было приятно, что кто-то еще не потерял обоих родителей из-за гребаного Волан-де-Морта, даже если одним из этих родителей был Люциус-Воплощение-Ублюдка-Малфой. Он протянул руку и распушил перья Гекаты, дав ей кусочек кожуры бекона со своего сэндвича, и улыбнулся про себя.* * * *
— Нет, Поттер, ты пойдешь на свой день рождения. Постарайся помириться со своими друзьями, и позволь миссис Уизли задушить тебя на пару часов. Драко все еще будет здесь, когда ты вернешься, и тогда ты сможешь поговорить с ним, — сказал Снейп. Гарри открыл рот, чтобы возразить, но Снейп взглядом заставил его замолчать. — Я сказал тебе, что собираюсь разбудить его сегодня днем, но он еще много часов будет в сонном состоянии. Ты сможешь поговорить с ним позже. Гарри в конце концов кивнул, нахмурившись, и повернулся, чтобы уйти. — Ах да, Поттер, и еще кое-что, — Гарри обернулся, чтобы посмотреть на Снейпа, — поздравляю тебя с совершеннолетием. — Спасибо, — ответил Гарри и вышел из гостиной, а затем и из самого Гриммо, пройдя мимо его защитных барьеров и аппарировав в Нору. Появившись возле дома, он осторожно открыл дверь, и его тут же обняли миссис Уизли с Гермионой. Он обнял их обеих в ответ, благодарный за то, что они, по крайней мере, не выглядели сердитыми на него. Гарри так же был благодарен Римусу, что он был рядом с ним. Теперь он не чувствовал себя в меньшинстве. Он отстранился от объятий и оглядел кухню Уизли. Там были миссис Уизли и Гермиона, конечно же, Римус и Тонкс, Рон, близнецы, Джинни, Билл и Флер. Гарри и забыл, что на следующий день состоится их свадьба; он надеялся, что они не будут слишком сердиться на него за то, что он не придет. — Артур поздравляет тебя с днем рождения, но сегодня он должен быть на работе, — весело сказала ему Молли. Никто не упоминал о том факте, что Гарри ушел всего три дня назад и все это время общался с ними только через Римуса. «Может быть, они просто думают, что я переживаю какой-то личный кризис, и лучше просто отшутиться от этого», — задался он вопросом. Гарри тут же изобразил улыбку на лице, приветствуя всех. Он знал, что, возможно, ведет себя неразумно, и, конечно, его друзья и приемная семья хотели отметить его совершеннолетие, но у него действительно не было настроения праздновать.* * * *
— Нам нужно с тобой поговорить. Наедине. После того, как эта вечеринка закончится, — тихо сказал ему Рон, когда «Ведуньи» загремели по волшебному радио. Гарри проглотил колбасный рулет, который он ел, и пробормотал свое согласие. Рон повернулся и пошел прочь, явно все еще злясь на него, и Гарри тяжело вздохнул. Он увидел, что Флер сидит одна, и воспользовался возможностью поговорить с ней. — 'Арри! Как я рада тебя видеть! У нас не было возможности как следует поговорить вечером, не так ли? — весело спросила она. Гарри покачал головой. — Флер, хотел сказать, мне очень жаль, но я не смогу завтра присутствовать на твоей свадьбе. Я бы очень хотел быть там, но я… я просто очень занят делами — важными делами! — и я просто… не смогу прийти, — неубедительно закончил он. На что Флер грустно улыбнулась ему. — Ах, Билл сказал, что ты будешь так говорить, 'Арри! Будет странно, если тебя здесь не будет, но мы понимаем. Но ты должен поддерживать с нами связь! — на что Гарри задорно улыбнулся и поцеловал ее в щеку. — Спасибо за понимание. Мне действительно искренне жаль. Надеюсь, у вас обоих будет замечательный день, — попрощавшись с ней, он направился в уборную; он не успел толком вытереть руки, когда Джинни загнала его в угол. — Привет, Гарри. Слушай, с днем рождения тебя, — ласково сказала она, и сделав шаг вперед, она крепко обняла его, и он обнял ее в ответ. Возможно, между ними никогда не сложится романтических отношений, но Гарри всегда будет чувствовать себя близким с ней. Он также знал, что она никогда не осудит его за поступки в последние несколько дней. — Эй, Джин. Как ты поживаешь? — спросил он, разрывая объятия. И по ней было видно как немного она была разочарованной из-за потери контакта. — Лучше, чем было. Но я все еще очень скучаю по тебе. Гарри, я очень хочу, чтобы мы снова были вместе, — ответила она. И тут Гарри побледнел. «Я, блядь, не могу справиться как с этим, так и со всем остальным дерьмом, с которым я имею дело в данный момент», — подумал он, в то время как его мозг пытался придумать более вежливый способ сказать об этом Джинни. — Все мои причины, по которым я прекратил с тобой отношения, остаются в силе, Джин, — мягко сказал он, удерживая ее взгляд. В том числе и те причины, которые я действительно не могу тебе сказать. Пока не могу. Особенно они. — Я просто не могу. Я не могу справиться с этим в дополнение ко всему остальному прямо сейчас. Мне очень жаль, — он повернулся, чтобы уйти, но она схватила его за руку, развернула так, что он оказался лицом к ней, и прижалась губами к его губам. Гарри застыл на месте, когда Джинни обвила руками его шею и попыталась углубить поцелуй, а его мозг судорожно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Однако, когда она обнаружила, что его губы упрямо сомкнуты и не реагируют, а его руки прижаты к бокам, глаза расширены и пристально смотрят, она сдалась и прервала поцелуй. Она смотрела в его глаза, и слезы текли по ее щекам. — Я хотя бы попыталась. Дай мне знать, когда ты будешь готов перестать вести себя как засранец, Гарри, — сказала она, прежде чем полубегом направиться в свою спальню и захлопнуть дверь. Гарри смотрел, как она уходит, и чувство вины нарастало. Он повернулся и ударил кулаком по стене, тут же пожалев об этом, когда раскаленная боль пронзила его запястье, заставив его использовать слово, которое он раньше слышал только от близнецов Уизли, чтобы выпустить все свои чувства за последние пять минут. — Пытаешься ругаться как сапожник, Гарри? — услышал он неодобрительный голос Гермионы с верхней ступеньки лестницы. — Это слово действительно мерзкое, ты же знаешь. И оскорбительно для женщин. Если ты хочешь использовать слово для описания женских… — Гермиона, я правда не хотел этого говорить, пожалуйста, хватит этих фраз, — простонал Гарри, — Прости, что я использовал это слово, хорошо? Я просто сейчас очень зол. Ты с Роном не могли бы уже сказать мне все, что нужно, чтобы я мог пойти домой? Прости, я знаю, что веду себя как придурок, но я устал, у меня стресс, и я хочу горячую ванну и отправиться в свою постель, — он не знал, почему он не хотел говорить с ними, но он все еще был рассержен после той ночи. — Ты можешь уделить нам полчаса, Гарри, — холодно ответила Гермиона, — На самом деле, это самое малое, что ты можешь сделать. — Она повернулась и пошла в комнату Рона, и Гарри последовал за ней. Через минуту появился Рон, который закрыл за собой дверь и наложил Заглушающие чары. — Гарри, дружище, когда ты вернешься сюда? — спросил он. Гарри вздохнул. — Я не собираюсь этого делать. Слушай, Рон, я с радостью нахожусь там, где нахожусь. Это здорово — побыть немного в одиночестве, — «Будто в данный момент я упомяну о своих новых гостях в доме». — Дом хорошо охраняется и безопасен — настолько, насколько безопасно здесь. Мы будем искать крестражи вместе, но сейчас мне нужно немного пространства, — Рон покраснел от злости, но ничего не сказал. — Как там Малфой? — спросила Гермиона. — Жив и выздоравливает, — довольно холодно ответил Гарри, — Благодаря мне, — не удержавшись, добавил он. Его плохое настроение не улучшилось, когда он увидел, как они оба закатили глаза. — И ты спас его? Как это было? Люпин не сказал нам ничего, кроме того, что вы успешно и невредимо спаслись — он сказал, что это зависит от тебя, будем ли мы знать о произошедшем, — допытывалась Гермиона. — Если бы вы двое пошли со мной, вы бы и так знали, как это было, — ответил Гарри, прежде чем увидел ошарашенные лица своих друзей, — Простите. Вы этого не заслужили. Просто… — он сделал огромный глубокий вдох. Это же были его друзья, те, кому он все доверял. Им нужно было знать. — Я убил кое-кого. Пожиратели Смерти обнаружили нас, когда мы пытались покинуть поместье, и нам пришлось сражаться. Я не собирался убивать, но он собирался применить к Римусу Убийственное проклятие, а я пытался спасти его, и… — Он замолчал, когда понял, что бессвязно говорит, а оба его лучших друга вдруг резко побледнели. — Кто это был? — прошептала Гермиона. — Торфинн Роули. Но это была самооборона. Ну, защищая Римуса. Пожалуйста, поверьте мне. Я не получил от этого никакого удовольствия! — в его голосе слышалось отчаяние. — Конечно, нет, приятель, мы знаем, что ты не убийца. Это конечно нехорошо, и это просто ужасно, что тебе пришлось так поступить, но ведь нам придется столкнуться с этим, не так ли? — сказал Рон, ободряюще похлопывая Гарри по спине. Но Гарри не смотрел на него — его лицо было приковано к Гермионе, которая выглядела испуганной. — Какое заклинание ты использовал? Пожалуйста…скажи мне, что это было не…не снова… — Гарри посмотрел ей в глаза и медленно кивнул. — SECTUMSEMPRA!? КАК ТЫ МОГ? — крикнула она и тут же ударила его по лицу. — Иногда мне кажется, что я тебя больше не знаю, — продолжила Гермиона, пока Гарри потирал заалевшую щеку, теперь зная, что чувствовал Малфой на третьем курсе. У нее была сильная правая рука. — Бросился спасать известного Пожирателя Смерти, сознательно использовал Темную магию, плохо обошелся со мной и Роном, был скрытным и честолюбивым. Это не ты. Дамблдор сказал… — Мне плевать на то, что сказал Дамблдор, — отрезал Гарри, — Знаешь, он не всегда был прав. Он еще один, на кого я сейчас злюсь. Слушай, я пойду домой, пока не сказал или не сделал что-нибудь, о чем потом буду очень жалеть, например, скажу тебе: как ты смеешь укорять меня или поднимать на меня руки за использование заклинания в ситуации, когда тебя там даже не было? Я не горжусь тем, что использовал заклинание, но я сделал то, что должен был сделать! — Не смей кричать на нее, — прорычал Рон, обнимая ее, как во время предыдущего спора в этой самой комнате. Гарри рассмеялся, и он знал, что это был не очень приятный для слуха звук. Но сочетание стресса от убийства, правды о Дамблдоре и Снейпе, Малфоя, отказа его друзей поддержать его и того, как ему удалось ранить Джинни, внезапно обрушилось на него. И Гарри сорвался. — А ты, Рон, посмотри на себя. Обнимаешь ее каждые пять минут из-за каждой мелочи, потому что тебе так отчаянно нужен физический контакт с ней, но у тебя не хватает смелости пригласить ее на свидание. Ты также жалок. Ты только что сказал, что понимаешь меня, даже поддерживаешь, но поскольку Гермиона со мной не согласна, ты тут же меняешь сторону и заступаешься за нее, оборачиваясь против меня. Она даже ударила меня, а ты все еще на ее стороне. Никто из вас не доверял моим суждениям; вы оба не верили в меня. Мы с Римусом в одиночку противостояли восьми Пожирателям Смерти, и мы сделали то, что должны были сделать, чтобы выжить, — тем не менее, он не собирался упоминать Снейпа. — Ты даже не знаешь, что это заставило меня почувствовать, и как это все еще чувствуется? Что я не могу положиться на вас двоих? Я могу принять твое решение не ехать со мной, но не смей осуждать меня за мои действия. С меня хватит. Я отправляюсь домой. — И он распахнул дверь и побежал вниз по лестнице через весь дом, а за ним по пятам побежала Гермиона. Они оба остановились в саду. — Гарри! Мне очень жаль, что я ударила тебя, это было очень неправильно с моей стороны. Послушай, я пойду с тобой; мы не можем все так оставить, — в ответ Гарри взглянул на нее. — Римус поставил очень сильные защитные барьеры, — с горечью сказал он, — Созданы для того, чтобы не пускать нежелательных людей. Это же касается и тебя, Гермиона. Ты ни за что не пройдешь. — Он бросил последний взгляд на ее залитое слезами лицо, прежде чем повернуться на месте и аппарировать прочь. Он вернулся на площадь Гриммо и так сильно хлопнул входной дверью, что Вальбурга Блэк мгновенно разразилась пронзительным криком. Гарри запустил в нее Жалящим сглазом, хоть и знал, что это не причинит ей никакого вреда, но только для того, чтобы дать волю чувствам, а в остальном он просто продолжил путь в свою комнату, где бросился на кровать и боролся с подступающими слезами. Он ненавидел ссориться с Роном и Гермионой и уже жалел о некоторых вещах, которые он им наговорил, но с него было достаточно. Он планировал поговорить с Малфоем, когда вернется домой, но знал, что в данный момент это не самая лучшая идея. Переодевшись прямо в постели, и забравшись под простыни, его последней мыслью перед тем, как сон завладел им, была мысль о том, каким дерьмовым был этот день рождения, и что отчасти он сам был в этом виноват.* * * *
Через несколько часов Гарри разбудил стук в дверь. Он водрузил очки на нос и применил заклинание Tempus. Была половина второго ночи. Он направил свою палочку на дверь, и она открылась. В дверях стоял живой, здоровый и полностью исцеленный Драко Малфой. И Гарри тут же почувствовал облегчение. — Ты выглядишь лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел, — сказал он блондину. Драко ответил ему неохотной полуулыбкой. — Поттер, мы можем поговорить? — тихо спросил он. Гарри сел прямо в кровати и кивнул. Он направил палочку на лампу, стоявшую на столике рядом с его кроватью, и она замерцала, наполнив мрачную комнату мягким янтарным свечением. Свет привлек внимание к чертам лица Драко, и Гарри с удовлетворением увидел, что на нем нет ни единого шрама. Его лицо было таким же совершенным, как и всегда. Он жестом предложил Драко сесть на кровать и подтянул колени к груди, чтобы освободить ему место. Драко послушно сел. — Я говорил с Северусом, и я также прочитал письмо, которое Геката доставила от моей матери. Поттер, я никогда не думал в своих самых смелых мечтах, что окажусь обязанным тебе своей жизнью, но, очевидно, это так. Вполне вероятно, что мои родители также, поскольку я не могу представить, что… он… сохранил бы им жизнь после моей смерти, — при этих словах Малфой вздрогнул. — Я просто хотел сказать спасибо, — и он встал, чтобы уйти. Гарри легонько ухватил его за запястье и потянул его обратно на кровать. — Это все, о чем ты хотел поговорить, Малфой? Потому что, конечно же, это могло подождать до утра? — Драко вздохнул и повернулся лицом к Гарри. — Зачем ты это сделал? Подвергать себя опасности из-за меня из всех людей? — Потому что тебя стоило спасти. Потому что я видел, что делал с тобой Волан-де-Морт, и никто — ну, может быть, кроме твоей гребаной тетки — не заслуживал того, что он с тобой делал. Я знал, что это риск, но я должен был пойти на него. Я не мог просто позволить тебе умереть. — Но почему? — продолжал Драко, — Ты знаешь, что у меня есть Темная метка. Ты знаешь, что мне поручили убить Дамблдора. Зачем рисковать всем этим ради Пожирателя Смерти? — Потому что ты чертовски ужасный Пожиратель Смерти, — невозмутимо ответил Гарри, при этом забавная улыбка тронула уголки его рта в ответ на возмущенный взгляд Драко. — Не смотри на меня так, ты же знаешь, что это правда. Ты не можешь пытать, не можешь калечить и уж точно не можешь убить. Я знаю, что ты можешь использовать Imperio, потому что ты успешно использовал его на мадам Розмерте, но я видел, как ты пытался и не смог использовать Crucio, и я знаю, что ты никогда не сможешь использовать Avada Kedavra. Драко, я знаю, что ты не мог убить Дамблдора. Вспомни ту ночь, сколько мётел ты видел на вершине Астрономической башни? Драко побледнел, и его рот приоткрылся. — Ты был там? — недоверчиво спросил он. В ответ Гарри кивнул. — Дамблдор наложил на меня проклятие «Связывание тела», и я был под мантией-невидимкой. Я не мог ни двигаться, ни помочь. Драко, в ту ночь я увидел в тебе две вещи, которые позволили мне понять, что твоя жизнь чего-то стоит. Во-первых, ты был напуган. И не потому, что тебе нужно было убить, а потому, что ты знал, что не сможешь заставить себя сделать это, даже если это означало, что это, возможно, будет стоить тебе собственной жизни. Я увидел это снова, когда ты отказался пытать Олливандера. Ты выбрал смерть, а не стал причиной гибели другого. Это чертовски смело, Драко. А потом я увидел, как ты опускаешь свою палочку. Ты не собирался этого делать. Ты был в нескольких секундах от того, чтобы принять предложение Дамблдора, не так ли? Драко надолго задумался. — Да, — вскоре ответил он, — Я бы перешел на твою сторону. Но потом было уже слишком поздно, и Снейп… — его голос прервался. Гарри протянул руку и коснулся его плеча. — Снейп делал то, что ему велел Дамблдор. Слушай, это долгая история, но как ты думаешь, пустил бы я Снейпа в свой дом на долгое время, если бы он был убийцей? Не чувствуй себя виноватым, ты ни в чем не виноват. Ну, кроме того, что ты впустил Пожирателей Смерти в школу, но я знаю, почему ты так поступил. Не то чтобы я хотел сказать, что это была хорошая идея или что-то в этом роде. — Он посмотрел в глаза Драко и с удивлением обнаружил там следы слез. — Когда мы бежали из замка той ночью и шли через Запретный лес, знаешь ли ты, что я увидел? Фестралов. Я увидел гребаных фестралов, Гарри. Я впервые смог их увидеть. Я видел, как кого-то убили, и знал, что это была моя вина, — глухо сказал Драко. Он боролся с подступившими слезами, и над ними повисло молчание. Драко с трудом пытался взять себя в руки, и каким-то образом ему это удалось. Он сделал несколько глубоких вдохов и закрыл глаза. Когда он открыл их, он снова выглядел спокойным. — Я так понимаю, наше мальчишеское соперничество закончилось, — с усмешкой сказал Драко, и Гарри был поражен тем, как сильно он контролирует свой голос. Он ухмыльнулся Драко. — Я с удовольствием заключу перемирие, если ты согласен. Такая мелочь, как спасение чьей-то жизни, меняет представление о человеке, — заметил он сухо. На что Драко рассмеялся. — Я бы сказал, что эта проклятая война была чем-то большим, чем глупая подростковая неприязнь, не так ли? Мы разговариваем чуть больше получаса, а уже обращаемся друг к другу по имени. Кроме того, я и так долго был для тебя мудаком. Да ну нафиг, я был козлом со всеми, не только с тобой. Я повзрослел за последний год. — Его правая рука бессознательно схватилась за левое предплечье. — Знаешь, я не хотел делать это, — сказал он, указывая на место, где, как знал Гарри, находилась метка. — Это все для того, чтобы произвести впечатление на моего отца. Знаешь, я его несколько разочаровал. Наверное, потому что я не унаследовал ген Злобного Ублюдочного Малфоя. Ох, как я пытался. Но то, что я был придурком с тобой, стало для меня вершиной моей успешной деятельности в плане пыток. — Почему ты так меня невзлюбил? — внезапно спросил Гарри, прежде чем он смог остановить себя. Драко покраснел. — Потому что ты отверг меня. И мне было обидно и неловко. Поэтому я сделал вид, что думаю, что ты на самом деле какой-то идиот. И если мне не удалось подружиться с тобой, тогда я стал тебя мучить. Если ты не можешь присоединиться к ним, то победи их, — Драко посмотрел Гарри прямо в глаза, и его лицо смягчилось. — Единственное, чего я не мог сделать, это держаться от тебя подальше. Тебя невозможно игнорировать, Поттер, — глаза Гарри расширились, а щеки слегка покраснели. — Почему ты отказался от моей руки в поезде? — спросил Драко, и Гарри был уверен, что в его голосе слышатся искренние нервные нотки. — Ты помнишь, когда мы впервые встретились? Как бы это было не смешно, это было в мой день рождения — а это было вчера — шесть лет назад. У мадам Малкин. Я ничего не знал о волшебном мире до своего одиннадцатого дня рождения, когда Хагрид разыскал магглов, с которыми я жил, и рассказал мне обо всем. В детстве у меня никогда не было подарков на день рождения. И тот день рождения был первым в моей жизни, когда я получил подарок и торт. А затем он отвел меня в Косой переулок. Он был буквально единственным человеком в мире, который был добр ко мне. Единственный друг, который у меня был. — А потом я поговорил с тобой, и первое, что ты сделал, это оскорбил его! — продолжил Гарри, — Ты напомнил мне моего кузена, Дадли. Я жил с ним. Дадли… он не был хорошим. Он был жестоким и хулиганистым. Ты вел себя точно так же, как и он. — Драко поморщился. — Затем, во время первой поездки на поезде в Хогвартс, ты умудрился сделать точно такую же блядскую херню и оскорбить второго человека, который когда-либо хотел быть моим другом! Ты был мерзок с Роном. Почему я должен был принять твою руку, Драко? Если бы роли поменялись, ты бы принял мою? — В ответ Драко покачал головой. — Думаю, нет. Но тогда я был глупым, заносчивым, высокомерным маленьким говнюком. И если уж на то пошло, то мне очень жаль. Эта фраза не часто слетает с моих уст, так что наслаждайся ею, — он сделал небольшую паузу. — Послушай, похоже, я собираюсь остаться здесь в обозримом будущем, если ты не против, — Гарри кивнул в знак согласия, — и мне бы хотелось, чтобы мы стали друзьями. Или, по крайней мере, вежливо относились друг к другу. Я думаю, у нас много общего, или могло бы быть, если бы мы просто перестали постоянно ссориться. Для нас обоих было бы лучше, если бы мы тратили свою энергию на формирование дружбы, а не на то, чтобы выводить друг друга из себя, ты так не думаешь? — Гарри позволил уголкам своего рта забавно изогнуться в улыбке. — Итак, давай проясним ситуацию. Ты, то есть Драко Малфой, и я, то есть Гарри Поттер, заклятые враги вот уже шесть лет, действительно собираемся попытаться подружиться? — сказал Гарри с небольшой ухмылкой. Драко улыбнулся. — Друзья, — согласился он. И протянул руку Гарри. — А вот это выглядит знакомо. У меня тут дежавю, — пошутил Гарри. Драко сделал вид, что нахмурился. — Только не отвергай ее на этот раз, придурок, — сказал он. Гарри засмеялся и принял рукопожатие. Драко отпустил руку Гарри и собрался уходить. — Мне нужен сон. Может, я и исцелился, но я все еще измотан. Спокойной ночи, Шрамоголовый, — сказал Драко с порога. — Спокойной ночи, Хорёк, — ответил Гарри. Его дверь закрылась, и Гарри мог поклясться, что услышал слабый смешок из-за нее. Он улыбнулся, снова снял очки и погасил лампу. «Правда, — сонно подумал Гарри, — Драко на самом деле довольно милый, как только перестает изображать из себя королевскую сволочь. Я мог бы привыкнуть к тому, что он живет здесь». Это была его последняя мысль, прежде чем сон снова овладел им, и он с готовностью погрузился в забытье.