* * * *
Снейп услышал крик из соседней комнаты и мгновенно достал свою палочку. Он был уже на полпути к двери, когда бледно выглядевший Римус поймал его за руку. — Не надо, — слабо сказал он. — Поверь мне. Ты явно не захочешь увидеть, что сейчас эти двое там делают. Снейп уставился на Римуса, его глаза расширились, и он выглядел так, будто его сейчас стошнит, когда его осенила догадка. — На Поттера никто не нападает, — сквозь стиснутые зубы сказал он, прикрывая глаза рукой. Римус покачал головой. — Поттер… вместе с Драко… и я слышу, как они… О, Салазар. Неужели они не могли хотя бы наложить Заглушающие чары? — Так и было, — сказал Римус. — Я слышал, как Гарри наложил одно из заклинаний в ночь нашего приезда. Но я все равно слышу через них за несколько дней до и после полнолуния, о чем Гарри, очевидно, забыл. Драко не хотел вставать с кровати, Гарри наложил на него Щекочущие чары, а потом, когда он произнес Finite, чтобы прекратить это, он, должно быть, случайно снял Заглушающие чары. — Тогда почему ты не восстановил их? — Снейп почти вскрикнул и быстро наложил Заглушающие чары, перекрыв звук еще одного громогласного стона, просочившегося сквозь стену комнаты. — Потому что пока ты не отреагировал, я не знал, что они были повреждены, и мне не было смысла ставить еще раз, так как я могу слышать через эту чертову штуковину, — ответил Римус. — Это просто… Поттер и Малфой, я с трудом могу предположить, что даже Трелони не смогла бы это предсказать. — Ну, я не знаю, — на лице Римуса появилась кривая улыбка. — Любовь и ненависть — две стороны одной медали, знаешь ли. Их отношения всегда были пылкими и страстными. Просто сейчас монета приземлилась любовной стороной вверх.* * * *
— Гарри, не мог бы ты сесть рядом со мной? Я бы хотел поговорить с тобой. — Гарри бросил любопытный взгляд на Римуса, извиняюще улыбнулся Драко и занял свободное место в самолете рядом с Люпином, оставив хмурого Драко рядом со Снейпом. Самолет взлетел, и, как только он оказался в воздухе, Римус наложил на них обоих Заглушающие чары. — Гарри, пожалуйста, будь честен со мной и помни, что, несмотря ни на что, я всегда на твоей стороне. Гарри, ты гей? Гарри покраснел и поперхнулся собственной слюной, и вдруг маленькое пятнышко на шее Римуса стало безумно интересным и требующим его внимания. После минутной паузы он закрыл глаза и кивнул головой. Он неохотно открыл глаза и посмотрел на Римуса, ожидая увидеть разочарование, но был удивлен и обрадован тем, что Римус улыбается ему. Его охватило облегчение, которое тут же сменилось тревожной мыслью. — Эм, Римус, что… что заставило тебя так подумать? — Гарри заикался, часть его слишком боялась услышать ответ. Улыбка Римуса превратилась в легкий смешок. — Ну, Северус сказал мне в ту ночь, когда мы приехали в Париж, о своих подозрениях относительно тебя и Драко, исходя из того, как вы двое вели себя друг с другом в течение последнего месяца… — Гарри стал совершенно насыщенного пурпурного цвета, — и потом, эээ, я думаю, ты забыл о том, что я могу слышать через Заглушающие чары в полнолуние. Гарри спрятал лицо в ладонях. — О Мерлин, о Мерлин, — повторял он снова и снова. — Ты слышал нас? — Боюсь, что да, Гарри. Сегодня утром. А потом, ну, я слышал, как ты применил Finite, которое разрушило твою защиту, а потом Северус услышал… Но он успел сказать это до того, как Гарри громко застонал. Несмотря на то, что Римус предоставил им уединение, Северус наблюдал за Гарри, скривив губы в смеси триумфа по поводу дискомфорта Гарри и тошноты от воспоминаний о том, почему он вообще испытывал дискомфорт. На лице Драко было выражение озабоченности и ужаса, он явно делал вид, что очень внимательно читает бортовой журнал, а его щеки окрасились в темно-розовый оттенок. — Снейп слышал, как я получил… о, черт возьми, — сказал Гарри. Если бы в этот момент на борт самолета поднялся Волан-де-Морт и предложил ему Аваду, Гарри бы всерьез задумался о том, чтобы согласиться. Он никогда не чувствовал себя так неловко. До тех пор, пока в его голову не пришла другая мысль. — Римус, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что ты не слышал нас прошлой ночью?! Римус выглядел удивленным. — Вообще-то, Гарри, вчера я лег спать очень рано, так что нет, — он мягко улыбнулся Гарри. — Должен ли я порадоваться? — Гарри изо всех сил кивнул головой, пока она была сложена на его руках. — Мы с Драко… впервые переспали прошлой ночью, — ответил он. Это был самый сюрреалистический момент в его жизни — сидеть в маггловском самолете с бывшим учителем и лучшим другом его родителей, рассказывая о том, что у него впервые был однополый секс с человеком, который четыре месяца назад был его врагом. Возможно, однажды Гарри сможет посмеяться над этим. Может быть. — Понятно, — сказал Римус, его тон был ровным, а губы подергивались. — Гарри, это полностью твое дело. Я не хочу лезть в твои личные отношения, и по закону ты уже совершеннолетний. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я знаю, и что Северус знает, и что тебе не нужно скрывать от меня, кто ты есть. Я безмерно горжусь тобой, всегда гордился и всегда буду гордиться. Я знаю, что я не Джеймс и даже не Сириус, и я не могу сыграть ту роль, которую они оба играли в твоей жизни, но… Гарри, я люблю тебя и считаю тебя сыном. Моя задача — видеть тебя счастливым и быть рядом, если тебе нужно будет поговорить. Нет ничего, с чем бы ты не мог ко мне прийти, хорошо? Гарри уставился на него с открытым ртом, прежде чем обнять Римуса. — Спасибо, — прошептал он ему на ухо. — Так это серьезно? Между тобой и Драко? — Думаю, что да. То есть, да. — Гарри не смог сдержать легкую ухмылку и мечтательное выражение лица, несмотря на смущение. — Вчера вечером каждый из нас впервые сказал «я люблю тебя». И я действительно, Римус, я по-настоящему влюбился в него. Это чувство в миллион раз отличается от того чувства, которое я испытывал к Джинни, и даже не относится к той части вселенной, в которой находилась Чжоу. — Я как раз собирался спросить тебя о Джинни, — сказал Римус. — Ты казался таким увлеченным ею. — Я так и думал. Я действительно люблю ее. Но как только мы стали вместе, я понял, что все не так, как я себе представлял. То, что я чувствовал, было чувством огромной защиты, вероятно, то же самое, что Рон чувствует к ней. Это было похоже на то, как если бы я поцеловал свою сестру, ощущение было какое-то неправильное. А потом она захотела зайти дальше, и я просто… не смог. Я уже подозревал, что предпочитаю парней, но это действительно подтвердило это. Девушки меня просто не привлекают, — он слегка рассмеялся. — Знаешь, после моего первого поцелуя с Чжоу, Рон и Гермиона спросили меня, как это было. Все, что я мог сказать, это «мокро». Даже не «приятно». Мой первый поцелуй с Драко был… — он снова покраснел и не смог закончить фразу, но Римус, похоже, все понял, так как рассмеялся. Как раз в это время пришел стюард с их обедом (Драко и Снейп одновременно разобрали свои сэндвичи с тунцом и осмотрели их, словно ища битое стекло внутри), и между ними воцарилось молчание на несколько минут, пока они поглощали свою еду. Когда они закончили, Гарри продолжил разговор с того места, на котором он остановился. Казалось, что шлюзы были открыты, и он хотел выложить все начистоту, раз уж начал. — Я всегда был очень плох в отношениях. Я не замечал, чтобы девушки увлекались мной — но, по словам Гермионы, многие подкатывали ко мне, а я никогда не понимал этого — а когда у меня были девушки — Чжоу и Джинни — я был неловким, зажатым и, честно говоря, дерьмовым парнем. А теперь… — Римус сдержал смех, когда мечтательное, откровенно влюбленное выражение снова промелькнуло на лице Гарри, — Теперь я не чувствую себя дерьмово. Это инстинктивно, и весело, и я не неуклюжий идиот, и это кажется… таким правильным. Это то, кто я есть. — Спасибо, что был так откровенен со мной, Гарри, — ответил Римус. — Я действительно все понимаю, ты же знаешь. Возможно, лучше, чем ты думаешь. Сейчас я расскажу тебе кое-что, что, возможно, шокирует тебя, хорошо? Просто будет справедливо, если ты узнаешь. Гарри, Сириус и я были парой в Хогвартсе. На самом деле, мы были парой с конца нашего шестого курса и до того, как он попал в Азкабан. И после того, как он сбежал, мы снова сошлись. Мы собирались рассказать тебе, но потом… — Римус запнулся и посмотрел в иллюминатор самолета. Его нижняя губа начала дрожать, и он прикусил ее, чтобы сдержать дрожь. Через несколько минут он снова повернулся к неподвижному Гарри. — Я очень любил его, — хрипло сказал он. Гарри крепко сжал его плечо, вспоминая ночь, когда он спас Драко из Малфой-Мэнора, и недоумевая, почему Патронус Римуса был так похож на анимагическую форму Сириуса. Теперь у него был ответ. Однако его кое-что смущало. — Так ты… ты… но Тонкс! — сказал он. Римус подавил смешок. — Я не гей, Гарри. А вот Сириус был. И, да, твои родители знали о нас, и прежде чем ты спросил, они даже виду не подали. Для меня всегда привлекательным был человек, а не его биологический пол или гендер. Чья-то улыбка, цвет глаз, может ли он рассмешить меня. Я считаю, что «пансексуал» — это термин, который лучше всего описывает это. Сириус всегда мог меня рассмешить, и Тонкс похожа на Сириуса в этом смысле. После этого Римус снял Заглушающие чары, и оставшиеся сорок минут короткого полета прошли в комфортной тишине. Гарри чувствовал себя спокойнее, чем в последние недели, несмотря на мучительный разговор в последние полчаса и шокирующее открытие, что его крестный отец тоже был геем и состоял в отношениях с Римусом. Он и не подозревал, как сильно его беспокоит то, что люди знают, что он предпочитает парней, да еще и состоит в романтических отношениях с бывшим Пожирателем Смерти. Римус оказал ему полную поддержку, и это значило для Гарри больше, чем он предполагал. Может быть, он расскажет Рону и Гермионе, когда увидит их на следующей неделе… но опять же, он еще не был готов к тому, что Рон может убить его.* * * *
22 сентября 1997 года «Дорогие Рон и Гермиона, Как вы поживаете? В следующие выходные будет Хогсмид, не так ли? Вы сможете встретиться со мной в субботу в полдень в том месте, где мы обнаружили Нюхалза на третьем курсе? У меня есть что показать вам обоим, думаю, вам понравится. Я не могу сказать ничего больше в письме на случай, если его перехватят. И, может быть, после этого мы могли бы отпраздновать день рождения Гермионы? Вам нравится новая сова? Вчера Римус купил ее для меня. Я не знал, как ее назвать, но решил, что Годрик вполне подходит. Драко и Снейп терпеть не могут это имя, поэтому я решил, что сделал правильный выбор. Сообщите мне об этих выходных! ~ Г» Гарри отдал письмо Годрику и смотрел, как тот взмывает в воздух, завидуя его беззаботной свободе, и вздохнул. Он скучал по полетам почти так же сильно, как и по самому Хогвартсу. — Можем мы теперь потренироваться с чарами? — спросил он Снейпа. С момента возвращения из Парижа Гарри откладывал уничтожение диадемы. Он не знал, почему, но если это возможно, он очень хотел, чтобы Рон и Гермиона присутствовали при ее уничтожении. За последние шесть лет они были важной частью его жизни, а теперь их троица стала совсем незаметной. Казалось, что они ускользают, и это огорчало его. Он хотел вернуть своих лучших друзей. Поскольку воспоминания о событиях, последовавших за ударом ножом по медальону, были еще свежи в его памяти, он попросил Снейпа убедиться, что на нем нет никаких неприятных скрывающихся проклятий. Оба мужчины сидели за кухонным столом, а диадема лежала посередине. Снейп испробовал все возможные чары и был удовлетворен тем, что на диадеме больше нет защитных чар от разрушения, но все же настоял на том, чтобы Гарри выучил заклинание, которое Снейп использовал для спасения его жизни. — Гарри, как уже было сказано, я очень недоволен твоим решением уничтожить её вдали от площади Гриммо. Я так же не особо рад тому решению, как и Драко. — Он имел в виду тот случай, когда Гарри сказал ему, что собирается уничтожить его вместе с Роном и Гермионой, и Драко сорвал голос, разглагольствуя, крича и угрожая, и в конце концов надулся, когда понял, что Гарри не собирается уступать. — Но ты очень настаиваешь, глупое дитя, поэтому я могу хотя бы попытаться защитить тебя. Хотя я думаю, что мистер Уизли будет столь же неумел в этом заклинании, как и в других своих магических способностях, но мисс Грейнджер, я уверен, выполнит его с успехом, если возникнет необходимость, хотя, если бы я действительно верил, что на диадеме лежит проклятие, ты бы не пошел на то миленькое свидание один. Это просто для уверенности. Для этого проклятия противодействующим сглазом является «Attero Atrum». В буквальном переводе это означает «уничтожить тьму». Движение запястьем — три круга против часовой стрелки, затем горизонтальный удар слева направо. Успешное произнесение заклинания должно привести к появлению яркого белого света, который противодействует Тьме и уничтожает ее. Гарри поднял свою палочку. — Attero Atrum! — крикнул он, и был в восторге, когда из его палочки вырвался белый свет. Он усмехнулся. — Я могу это сделать. А теперь мне лучше пойти и посмотреть, решил ли Драко перестать вести себя как маленький надутый ребенок.* * * *
Первым признаком того, что Гермиона и Рон прибыли в Визжащую хижину в следующую субботу, стало то, что на него сбоку налетела копна каштановых волос, и он внезапно оказался лицом к лицу с Гермионой. Позади неё стоял Рон, который улыбался своему лучшему другу. — Гарри! О, как же мы по тебе скучали! Как твои дела? Что ты хотел нам показать? Ты ведь не нашел… не нашел? — Гермиона почти кричала, когда отстранилась от Гарри. — Пусть он скажет, ради Мерлина, — сказал Рон, смеясь, когда Гарри с восторгом смотрел на эту пару. — Давай, заходите сначала, потом поговорим, — сказал он, и троица вошла в хижину. Как только они вошли, Гермиона наложила сильнейшие защитные чары, а Гарри полез в свой мешочек из ишачьей кожи и достал клык Василиска и диадему. Рон и Гермиона оба задохнулись от шока и восторга, с волнением расспрашивая его, как и где он ее получил. Гарри рассказал им историю о своей поездке в Париж, упустив, естественно, те части, где он потерял девственность перед тем, как признаться Драко в любви, и что на следующее утро их подслушали Римус и Снейп. Однако он позаботился о том, чтобы ни у Рона, ни у Гермионы не осталось сомнений в том, насколько важную роль сыграл Драко в поисках диадемы, дав понять, что без него она никогда бы не нашлась. Они согласились, Рон с большей неохотой, чем Гермиона, что Гарри был прав, доверив ему информацию о крестражах. — Мне жаль, что я не смог изложить все это в письме, но если письмо заблудится и попадет в руки Пожирателям Смерти, мы окажемся в глубоком дерьме. Но я не специально пытался держать вас в неведении — я скучал по вам, ребята, — продолжал Гарри. — И с кем бы я ни был в последнее время, вы двое всегда остаетесь со мной. Медальон был уничтожен без вас, но это было неправильно, когда вас там не было, и я решил, что вы должны быть здесь для того, что бы уничтожить ее, — они оба улыбнулись ему. Гарри улыбнулся в ответ, но потом стал серьезным. — Но прежде чем мы это сделаем, вы должны знать, что произошло после того, как я ударил медальон клыком. Я открыл его, и тогда то, что было внутри, попыталось убить меня, — он проигнорировал вздох Рона и попытку Гермионы прервать его, — и ему это почти удалось. Снейпу просто удалось вовремя снять проклятие. Он согласился дать мне уничтожить ее, лишь наложив на нее все известные ему чары в поисках следов Темной магии. Он не смог найти ничего, но хочет, чтобы я на всякий случай научил вас противодействующему сглазу, который пытался убить меня раньше. Следующие двадцать минут они тренировались, пока и Рон, и Гермиона не смогли безупречно выполнить заклинание. Гарри с некоторым удовлетворением сделал мысленную заметку, чтобы сообщить Снейпу, что Рон схватывает быстрее, чем Гермиона. — Вы готовы? — спросил Гарри, и был удивлен, услышав нервозность в своем голосе. Рон с Гермионой кивнули, оба выглядели бледными. Гарри крепко сжал клык в правой руке и изо всех сил ударил им в середину диадемы, пронзая ее. В течение примерно двадцати секунд ничего не происходило, и Гарри начал паниковать, что ничего не получилось. Затем из проколотой раны вдруг потекла вязкая, дурно пахнущая жидкость. Она была похожа на кровь, только жидкость была почти черного цвета. — Не трогай ее! — воскликнула Гермиона, но Гарри как никогда не нуждался в ее советах. Вместо этого он, Рон и Гермиона направили свои палочки и наложили на нее чары Tergeo, убирая ее с пола. Наконец диадема сильно задрожала, а затем с громким треском раскололась на две части, почернев, и Гарри показалось, что она была похожа на обугленные останки. — Ну, это было весьма неожиданно, — сухо сказал он. — Никаких криков, никаких заклинаний, пытающихся задушить меня до смерти. Я не теряю сознание, пока три волшебника в панике отчаянно пытаются спасти мою жизнь. А еще лучше, что эта еба… — ГАРРИ! — Прости, Гермиона. У этого ублюдка теперь на одну мерзкую штуку меньше, — он расплылся в огромной широкой улыбке, которая тут же появилась на лицах Рона и Гермионы. — У него на одну меньше! Мы стали еще на шаг ближе! Это великолепно! — И он закружил Гермиону по кругу, поцеловав ее в щеку. — Эй! — воскликнул Рон в насмешливом гневе. — Это, гм, это моя девушка, которую ты целуешь! — Рон едва смог сдержать самодовольную ухмылку на своем лице, когда говорил это. Гарри лишь на мгновение выглядел удивленным, прежде чем обнять пару. — Чертовски вовремя! Поздравляю вас, ребята, — искренне сказал он, когда они одарили друг друга двусмысленной улыбкой и взялись за руки, а их щеки слегка порозовели. — Гермиона, я все еще должен тебе подарок на день рождения. Давайте уйдем отсюда и отправимся в маггловский Лондон или куда-нибудь еще. Вы сказали МакГонагалл, что сегодня встретитесь со мной, а не пойдете в Хогсмид? — Рон с Гермионой подтвердили, что да. — Подождите, мне лучше сообщить Снейпу и Драко, что диадема уничтожена и я в безопасности. Expecto Patronum! Из его палочки вырвался олень, и Гарри передал ему сообщение, информируя Снейпа и Драко, что он в безопасности, диадема уничтожена, но он собирается провести день со своими друзьями, так что пусть не ждут его дома несколько часов. Он быстро собрал части диадемы, положив их и клык обратно в свой мешочек, после чего Гермиона аппарировала вместе с Роном и Гарри не в маггловский Лондон, а в крошечный Корнуоллский рыбацкий порт Мевагисси, в который Гермиона влюбилась одним летом, где Гарри наслаждался чудесным днем, смеясь и шутя, поедая мороженое под теплым осенним солнцем, прежде чем аппарировать домой к своей другой жизни.* * * *
Он должен был знать, что его счастье будет недолгим. Как только он вернулся домой, Драко с абсолютно белым лицом бросился в объятия Гарри, а Снейп с таким же бледным лицом стоял в дверях гостиной. — Слава Мерлину. Ох, мать твою, Гарри, мы так волновались! — сказал Драко, задыхаясь, не желая ослаблять свою хватку на Гарри. Гарри был в замешательстве всего пять секунд, прежде чем ему под нос сунули «Ежедневный пророк». Он начал читать заголовок и почувствовал, что его обед грозит вот-вот вырваться обратно, а кровь стала леденеть.«СРОЧНЫЕ НОВОСТИ: СПЕЦВЫПУСК! Дементоры напали на студентов Хогвартса в Хогсмиде! Семеро подверглись поцелую, трое пропали без вести.
Радость обернулась трагедией сегодня днем, когда студенты Хогвартса, наслаждавшиеся своими первыми выходными в Хогсмиде в новом учебном году, подверглись жестокой атаке группы дементоров, предположительно посланных Сами-Знаете-Кем. Семеро детей были поцелованы, а местонахождение еще троих в настоящее время неизвестно. Также пока неизвестно, зачем явились дементоры, но уже есть предположение, что они искали Гарри Поттера, которого не видели в волшебном мире с июня. Все семь жертв были официально идентифицированы, и подтверждено, что все они были студентами третьего и четвертого курса. Семьи трех пропавших, также студентов четвертого курса, были проинформированы. По словам очевидцев, количество поцелуев было бы намного больше, если бы не выдающееся мастерство и храбрость, проявленные тремя студентами. Семикурсник Невилл Лонгботтом и шестикурсницы Джиневра Уизли и Луна Лавгуд успешно применили телесные Патронусы и остановили продвижение дементоров, позволив многим спастись. Директор Хогвартса Минерва МакГонагалл отменила все будущие посещения Хогсмида и другие внешкольные мероприятия с немедленным вступлением в силу. Дополнительную информацию и советы Министерства смотрите внутри вашего экземпляра «Как распознать нападение дементора и как защитить свою семью», бесплатно прилагаемого к данной публикации. Более подробная информация будет поступать по мере ее получения.» Гарри закончил читать. Несмотря на тошнотворные подробности, которые содержались в статье, он не мог не испытывать гордости за трех своих друзей. За этим сразу же последовало тяжелое чувство вины за то, что по меньшей мере семь, а возможно, и десять детей фактически лишились жизни из-за него сегодня днем, пока он развлекался. Он проглотил комок, поднявшийся в горле, и уставился в пол. Драко, казалось, знал, о чем он думает. Он взял подбородок Гарри в руку и поднял его вверх, пока их глаза не встретились. — Гарри, это не твоя вина, ясно? Они подверглись поцелую не из-за тебя. Их поцеловали из-за гребаного Волан-де-Морта. Не позволяй ему… Но остальные слова Драко были внезапно заглушены огромной вспышкой ярости, не принадлежащей ему, которая пронеслась по телу Гарри, и его шрам словно разорвался от боли, и он автоматически поднял руки, чтобы схватиться за лоб. Его зрение затуманилось, и образ Драко медленно исчез, сменившись другим. Он смутно видел, как Волан-де-Морт вымещает свой гнев за очередную неудачную миссию по его поимке на нескольких Пожирателях Смерти, и слышал холодный, жестокий смех, исходящий из его собственного рта. Гарри упал на колени и застонал от боли. Он смутно осознавал, что Драко зовет его по имени, а через минуту к нему присоединился Снейп, но все, на чем он мог сосредоточиться, это на всепоглощающей, уничтожающей агонии. Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Он остался стоять на четвереньках, пытаясь сдержать тошноту, тяжело дыша. — Блядь, — только и смог вымолвить он. Драко и Снейп помогли ему подняться на ноги и пройти в гостиную. — Я не видел ничего важного, — сказал он через несколько минут, когда боль полностью отступила, и он восстановил дыхание. — Просто Волан-де-Морт разозлился. Он был недоволен, что я не попался им снова, — он положил голову на руки и рассеянно потер свой шрам, который все еще покалывал. — Мне действительно нужно снова начать заниматься окклюменцией и прекратить это. Но, Северус, у нас не все так хорошо, что… — он позволил своему голосу прерваться, но, к счастью, Снейп его понял. — Гарри, я согласен. Мое обучение тебя было неслыханной катастрофой, и я не хочу повторять этот опыт и боюсь, что мы снова потерпим неудачу, если попытаемся это сделать. Но я согласен, что тебе нужно учиться — если понадобится, мне придется учить тебя снова. — Я научу его, — быстро сказал Драко. — Беллатриса научила меня окклюменции в прошлом году, я уверен, что у меня получится. Гарри слабо улыбнулся ему. — Спасибо. А взамен я научу тебя создавать Патронуса, если ты хочешь. — Это ведь ты научил Лонгботтома и Уизлетту, не так ли? — сказал Драко со смесью шока, гордости и благоговения в голосе, когда пришло осознание. Гарри рассмеялся. — Ага. И Полумну. Вообще-то я научил весь ОД создавать его еще на пятом курсе. Помнишь, группу, которую вы с Амбридж пытались уничтожить? — Драко покраснел при воспоминании, — Ну, сегодня это спасло жизни. — Я думаю, это мудрая мысль с твоей стороны, — сказал Снейп. Уголки его рта приподнялись. — Кроме того, это даст вам повод проводить часы в одиночестве в комнате за закрытой дверью, не требующий применения Заглушающих чар. И он, как летучая мышь, вылетел из комнаты. Драко повернулся к Гарри, его рот был слегка приоткрыт, а ранее угасавший румянец на лице полностью восстановился. — Он… он что, только что подшутил? — спросил он. Гарри медленно кивнул. — Думаю, что да. Флобберчерви действительно летают.* * * *
— Представь себе сундук, или школьный портфель, или что-то еще, — инструктировал Драко. — Что-нибудь с замком и ключом. Вложи в него свои мысли и запри его. Не дай мне достать ключ. Гарри представил свой хогвартский сундук и мысленно представил, как упаковывает в него мысли. Затем он «запер» сундук. — Хорошо, готов, — сказал он Драко. Драко поднял свою палочку. — Legilimens! Гарри было семь лет. Его заперли в чулане под лестницей, потому что он сказал тете и дяде, что думает, что фокусник, о котором он услышал, когда мальчик из его класса рассказывал своим друзьям о том, что он видел, звучит великолепно, и он хотел бы уметь показывать фокусы. Гарри дрожал, одетый только в тонкую хлопчатобумажную футболку, несмотря на февраль. Он нетерпеливо вытирал слезы с глаз. Гарри было двенадцать лет. Он опоздал на Хогвартс-экспресс, и они с Роном летели в машине «Форд Англия», ели ириски и испытывали сильную жажду. Гарри было одиннадцать лет. Он стоял перед большим зеркалом, совершенно один, но отражение показывало его вместе с родителями. Одна слезинка скатилась по его щеке, когда он смотрел в глаза матери, так похожие на его собственные. Он протянул руку к зеркалу, обводя контур ее руки, в то время как из его одиннадцатилетних уст вырвалось единственное слово, наполненное болью, тоской и горем. «Мама». Гарри было девять лет. Он хромал домой из школы с кровоточащим коленом и порванными брюками, когда друзья Дадли толкнули его. Открыв дверь на Тисовой улице, он подвергся ругани со стороны Петунии за то, что зря расходует одежду. Никто не подлечил его колено и не выразил ему сочувствия. Гарри было пятнадцать. Он был в Выручай комнате, под омелой. Чжоу плакала. Гарри наклонился и поцеловал ее. Гарри было десять лет. Он только что случайно выпустил змею в зоопарке на своего кузена. Вернон затащил Гарри в коридор за воротник футболки и бросил его в чулан. Гарри закрыл уши, когда Вернон начал кричать на него… ХВАТИТ! Гарри не собирался позволять Драко и дальше видеть это. С огромным усилием он мысленно вырвал из рук Драко ключ и захлопнул крышку сундука, крепко заперев его. Тут же он почувствовал, как Драко вынырнул из его мыслей. Драко смотрел на него расширенными глазами. — Гарри, твои родственники-магглы… — начал он, но Гарри просто покачал головой, показывая, что не собирается говорить об этом. Драко протянул руку и взял руку Гарри в свою. — Они когда-нибудь были добры к тебе? Заботились о тебе? Защищали тебя от бед? Любили тебя? Гарри минуту стоял неподвижно, с бледным лицом. Затем он очень медленно покачал головой еще раз. Глаза Драко сузились, и он поджал губы, обхватив Гарри рукой, он притянул его к себе. — Если я когда-нибудь увижу этих гребаных магглов, я… — Ты что? — горячо вмешался Гарри, вырываясь из объятий Драко. — Слушай, я вроде как помирился со своей тетей еще в июле, мне все равно, что думает обо мне Вернон, а Петуния, похоже, делала то, что ей говорили. Она была жалкой. Но все закончилось, мне больше никогда не придется их видеть. У меня было дерьмовое детство? Да. Я его ненавидел, Драко. Иногда я засыпал, мечтая, чтобы кто-нибудь пришел и забрал меня, или молился, чтобы я больше не проснулся. Но у меня есть настоящее чудо. У меня есть этот мир, друзья и люди, которым я небезразличен, а теперь у меня есть и ты, и я не собираюсь проводить свою жизнь, размышляя о прошлом, которое я не могу изменить, и ты тоже, хорошо? — Нет, это не нормально, ты ведь прожил с ними десять лет, и они обращались с тобой как с дерьмом. — ПРОСТО ОТСТАВЬ ЭТО, ДРАКО! Они сидели в молчании много минут, затем Гарри резко встал. — Слушай, я сейчас никак не смогу научить тебя Патронусу в таком настроении. Попробуем после ужина. — Он пересек комнату и вышел, практически захлопнув за собой дверь. Он встал по другую сторону двери и прислонился головой к гладкому красному дереву, не понимая собственной реакции.* * * *
— Мы можем поговорить об этом спокойно? — спросил Драко после ужина, когда они с Гарри вернулись в комнату Гарри. Гарри слабо улыбнулся Драко и наклонился, чтобы целомудренно поцеловать его в губы. — Я правда не знаю, почему я так на тебя набросился. Прости. Я просто никогда не обсуждал их раньше, даже с Роном и Гермионой, а легилименция вызвала некоторые воспоминания, которые я предпочел бы не вспоминать. — Они… они когда-нибудь причиняли тебе боль? — Нет. Я клянусь, Драко, это никогда не было физической расправой. Ну, Дадли избивал меня, но взрослые никогда. Но это была душевная боль. Меня игнорировали, иногда морили голодом, я знал, что меня не любят, что я нежеланный и… — слова застыли у него в горле, и ему пришлось проглотить образовавшийся комок. — Драко, они ведь надо мной издевались, не так ли? Они жестоко обращались с ребенком. Мне очень жаль, что я на тебя накричал, когда ты только и делал, что был на моей стороне. Это было в первый раз, когда я почему-то осознал это должным образом, и я стал резко защищаться. У меня была такая дерьмовая жизнь с ними. Я чувствовал себя совершенно никчемным. И я был никчемным, — пара слезинок все-таки скатилась, но Гарри быстро вытер их, прежде чем Драко успел их заметить. — Гребаный Волан-де-Морт. На хрен его и на хрен Дурслей. Если бы не он, мне бы никогда не пришлось жить с ними, и у меня были бы родители, возможно, даже братья и сестры, и Сириус никогда бы не попал в Азкабан, и я бы не вырос с мыслью, что я урод. Драко был смертельно бледен и держал руку Гарри в крепкой, как тиски, хватке. Половина его души хотела убить этих чертовых Дурслей на месте, а другая половина испытывала чувство вины за все те годы, когда он изводил Гарри, шутя и язвя по поводу того, что у него нет родителей, ведь тогда он наслаждался страданиями Гарри. Драко понял, что ему приходится сдерживать слезы при воспоминании о собственном поведении. — Могу я сказать тебе кое-что еще? — голос Гарри был тихим. — Почему мне нужно было так рано научиться вызывать Патронуса. Ты помнишь, как я реагировал на дементоров? Как я падал в обморок? Каждый раз, когда они подходили близко, я слышал, как Волан-де-Морт убивает мою маму. — Гарри вздрогнул, когда давление руки Драко на его руку усилилось и стало болезненным, и он услышал, как Драко судорожно вздохнул, крепко зажмурил глаза. — Вот черт, — прошептал он. — Ты слышал… и все, что я мог делать, это смеяться, и делать дурацкие пародии на твой обморок, и… о, Цирцея, Гарри, мне так жаль. — Гарри понял, что Драко был близок к слезам, и он слабо ему улыбнулся. — Не самое лучшее настроение, чтобы пытаться создать Патронуса, учитывая, что они нуждаются в счастливых воспоминаниях, — сказал он с легкой усмешкой. — Давай, пора завязывать с этим. Хочешь познакомиться с моим Патронусом? Он вытеснил из головы неприятные воспоминания и представил себя и Драко, обнаженных и пьющих шампанское на балконе в Париже сразу после того, как они занимались любовью. — Expecto Patronum! Серебристый олень мгновенно появился из его палочки. Глаза Драко расширились, и он уставился на него, слишком ошеломленный, чтобы что-то сказать в течение минуты. — Он потрясающий, — сказал он в конце концов, когда олень обошел вокруг и прижался к шее Драко. — Ты что, не видел его раньше? — спросил Гарри. Драко покачал головой. — Первый раз я увидел его на третьем курсе, он сбил меня с ног, и я был слишком занят, пытаясь убежать, чтобы увидеть его форму, а вчера, когда ты прислал его с сообщением, я был в уборной, когда он прибыл, и Снейп рассказал мне о нем. Гарри, он прекрасен. — Это мой отец, — ответил Гарри. — Ну, не в буквальном смысле, но он представляет его анимагическую форму. Патронус принимает форму того, кто, по нашему мнению, защитит нас от вреда. Мой выбрал его. Теперь тебе нужно сосредоточиться на счастливом воспоминании — самом счастливом, которое у тебя есть — и произнести заклинание «Expecto Patronum» очень четко. Драко глубоко вдохнул и поднял свою палочку. — Expecto Patronum! — четко произнес он, и из его палочки вырвался серебристый дымок. Драко выглядел разочарованным. — Обретение телесной формы может занять некоторое время, — сказал Гарри. — Ты должен действительно, по настоящему вспомнить счастливое воспоминание. Давай, я хочу увидеть этого хорька! — Я НЕ собираюсь создавать хорька, — сказал Драко и поднял палочку, чтобы повторить попытку. Он закрыл глаза, и его рот растянулся в улыбке. Прошел час, а Драко все еще разочарованно выпускал лишь серебристые струйки. Его воспоминание переменилось, и он улыбнулся про себя. — Expecto Patronum! Из палочки Драко вырвалось что-то огромное. Гарри ошеломленно смотрел на это, в то время как Драко выглядел так, будто только что получил бладжер в пах. Ведь Патронус Драко принял форму большого льва. — Он принимает форму того, что, как мы думаем, защищает нас больше всего, — сказал Драко. — Я только что произвел на свет блядского гриффиндорского льва. Гарри, мой Патронус отымел тебя. Гарри задорно улыбнулся ему. — Ну, я очень забочусь о тебе, — сказал он, заключая Драко в объятия и начиная глубоко целовать его. — Ты не сердишься? — спросил Драко, когда поцелуй прервался. — С ума сошел?! Это великолепно! — ответил Гарри, и восторг в его голосе был очевиден. — Всего час назад я рассказывал тебе, как я рос, чувствуя себя никчемным. Ты даже не представляешь, что это значит для меня, Драко. Когда кто-то любит меня, нуждается во мне, испытывает ко мне такие чувства, что его Патронус — это я… — он сделал паузу, чтобы еще раз глупо поцеловать Драко. — Спасибо. — Разве… разве то, о чем мы думаем во время произнесения заклинания, влияет на его форму? — спросил Драко, и Гарри не пропустил розовый оттенок, появившийся на щеках Драко. Его рука пробралась вниз и схватила Драко за ягодицы, притягивая его ближе к своему телу. — И о чем же ты думал? — прошептал он на ухо Драко. — Давай, расскажи мне. — К черту рассказывать. Я тебе сейчас покажу, — ответил Драко и грубо повалил Гарри на кровать, после чего они оба в спешке сняли с друг друга одежду, и Драко принялся демонстрировать Гарри, что именно он вспомнил. Если бы Волан-де-Морт сейчас послал на меня всю свою армию дементоров, я бы уничтожил их всех сильнейшим в мире Патронусом, — сонно подумал Гарри. — А с Драко рядом со мной? он ни за что не сможет остановить меня.